Текст книги "Дороги. Часть вторая."

Автор книги: Кристиана Йэнна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

Уже почти у облаков висела ярко-оранжевая фигурка, Ильгет почти отключила гравипояс, чтобы нагнать Арниса, и теперь просто падала вниз, сгруппировавшись. Почти полная невесомость охватила ее, как обычно, непреодолимая сила тащила вниз. За несколько метров до облаков Ильгет включила тягу.

– Арнис! Ты где?

– Я здесь, ласточка! Видишь меня? Я рядом! Входим в облака! Потом встретимся.

Щиток шлема мгновенно заволокло непроницаемым слоем тумана.

Какое-то время Ильгет медленно падала в облаке, тормозя полет. Знаешь, что гравипояс никогда не отказывает, и все равно каждый раз волнение, а вдруг... Но гравипояс уже тормозил падение. Внезапно свет резанул по глазам – Ильгет вышла в сияющую чистую голубизну.

– Иль! – раздалось в шлемофоне, – давай в горизонтальный!

Ильгет включила максимальную тягу, ей показалось, что тело ударилось о упругую преграду... она падала еще несколько метров, все замедляясь, а потом застыла в воздухе. Невдалеке от нее и чуть выше в ярко-оранжевом бикре парил Арнис. Внизу и вверху она заметила еще несколько фигурок. Арнис медленно приближался к ней, включив маневровые двигатели. Ильгет тоже активировала наплечные сопла и полетела в сторону друга.

Их руки соприкоснулись в голубой и хрустальной бездне. Лицо Арниса смеялось под ксиором щитка. Он вдруг откинул щиток, глотнув разреженный еще, наполненный сиянием воздух. Так же поступила Ильгет, голова у нее закружилась. Она смеялась... Распластавшись по воздуху, Арнис с Ильгет летели вдвоем, чуть выше нависал плотный ватный слой облаков, с просветами кое-где – до космической высоты, а внизу, далеко внизу они видели землю. Сквозь сизоватую дымку, неясно Ильгет различала изогнутую линию берега, океан, и на берегу ровные ниточки кварталов, пеструю мешанину неразличимых отсюда зданий, пятна зелени. А вокруг была только сияющая, напоенная светом пустота... невесомость. Восторг охватил Ильгет. Восторг – и ощущение всемогущества, она летит, точно птица, нет, выше и лучше, небо ей близко и знакомо так же, как земля! Арнис вдруг вытянул руки, заскользив змеей, и совершил кувырок через голову, потом еще один, закружился, раскинув руки и ноги, умело регулируя тягу моторов и гравипояса. «Здорово!» – крикнула Ильгет в полном восторге. Попыталась перевернуться, но это удалось ей не сразу, воздушная акробатика требует умения. Однако уже и скользить в чистом светлом пространстве так высоко над землей – ни с чем не сравнимое, непередаваемое чувство. Ильгет то переворачивалась на спину и летела, глядя в головокружительную вышину, где за слоем синего, пронизанного лучами воздуха должно было открыться Пространство, то снова смотрела на крошечную отсюда землю. Всемогущество и радость! Арнис летал вокруг нее, легко управляя своим телом в высоте, смеясь, они то брались за руки, то разлетались... И никаких дэггеров, вдруг сообразила Ильгет. Господи, какое же это счастье! Лететь в совершенно мирном небе. «Спокойного неба», – вспомнила она обычное квиринское приветствие.

Вот оно – спокойное чистое небо! И вот – мой любимый, мой друг. Ильгет смеялась, глядя на Арниса, просто невозможно было – здесь, в высоте – не улыбаться от счастья.

Внизу давно уже плыл синий океан, кромка берега почти исчезала, и не только вокруг и в вышине, но и под летунами не было уже ничего, кроме ошеломляющей синевы. Летуны снизились, держась между небом и морем. Арнис вдруг взял Ильгет за руку.

Свобода, подумала она. Вот что это такое – полная свобода! Небо, море, облака, горы – все подвластно тебе, ты ничего не боишься, с тобой нигде ничего случиться не может! Вот что это – когда вся земля действительно принадлежит тебе. Нам.

Других летунов видно не было – видимо, они взяли иной курс.

– Арнис, мы не заблудимся? Берега не видно!

– Ничего! – произнес он весело. В шлемофоне голос его отдавался эхом. Ильгет вдруг ощутила сильный тянущий воздушный поток. Внизу поднимались довольно серьезные волны, море пенилось барашками – балла на три-четыре.

– Иль, лови ветер!

Они раскинули прозрачные сверкающие крылья, специально предусмотренные для планирования. Все еще шли на значительной высоте, Ильгет глянула на спайс на рукаве – 560 метров. Арнис оторвался от нее, иначе трудно ловить воздушный поток. Он уже поднимался вверх по ветру. Вскоре и крылья Ильгет надулись, поднимая ее выше и выше. Ветер бил в спину, и казалось, сам воздух держит ее. Ильгет засмеялась от удовольствия.

Они подлетели к городу на высоте всего около 50 метров. Покружили над Набережной – на них показывали пальцами, смеялись. И держась за руки, мягко приземлились на одной из полянок Бетрисанды.

– Здорово! – Ильгет сбросила шлем в проем ворота, – Арнис, как замечательно! Почему мы раньше так не летали?

– Ну, Иль... – Арнис тоже снял шлем, – в Коринте столько удовольствий... Ну что, Фитюлька еще с часок посидит? Давай пообедаем где-нибудь в тишине и покое?

– Прямо в бикрах? Хотя да, почему бы и нет...

Бикр – вполне нормальная одежда для Коринты. Тем более, по цвету видно, что люди просто развлекались или тренировались. К тому же, в бикре не жарко и не холодно.

– Давай в «Ракушку»! В честь твоего первого полета!

– Ну уж... на гравипоясе-то я летала.

– Но вот так – еще нет, верно?

– Ну да, конечно. Нет, это здорово, здорово! Арнис, я прямо не могу, как здорово!

Арнис улыбался.

– Я же говорил – ты ласточка моя!

– Ласточка! Ворона я...

– Ага, синяя.

– А ты у нас сокол!

– Ястреб, – согласился Арнис, – такой хищный... Или, пожалуй, гриф.

– Ну уж нет, они мертвечину жрут.

– Да, ты права, я предпочитаю свеженьких склизких!

Прошли мимо компании с гитАйреми, мимо собравшихся у «Ракушки» художников – здесь было их излюбленное место, отсюда видно и море, и хребет Дали над городом.

Вскоре они уже сидели в «Ракушке», на дне отдельного углубления с зеркально-темным полом, сверкающем солнечными бликами, словно вода. Прозрачный потолок над ними выгибался, как створка раковины. Ильгет сосредоточенно изучала меню. Потом нажала несколько кнопок против выбранных блюд. Арнис, сделав то же со своим листом, небрежно бросил его на стол.

– Нас ведь не слышат? – спросила Ильгет, – мы взяли звукоизоляцию?

Действительно, в «Ракушке» можно было выбрать место так, чтобы слышать музыку с эстрады внизу, а можно – полностью изолированную кабинку, так, словно никого нет вокруг. Арнис с Ильгет сейчас взяли второе.

– Секретами хочешь поделиться? – улыбнулся Арнис.

– Я про Анзору... Дэцин вот говорил, что он там провел почти год. А когда, интересно, он успел? Ведь я его знаю уже, слава Богу...

– Иль, Анзору мы разрабатываем уже лет десять. Я думал, ты знаешь. Она нам всем уже снится давно, я все ждал, когда же мы начнем.

– А почему мы не начинали так долго?

– Мы и сейчас толком не знаем, как подступиться. Наверное, осенью большую разведку проведем.

– А я думала, это уже будут действия...

– Нет, Иль. Тут все дело в тактике, не надо забывать об информационной стороне. Видишь, там сагон на редкость хитрый... и очень мощный, наверное, из всех, кто нам известен, он самый мощный. Похоже, что он там один. Поэтому много лет вообще не могли доказать сагонское присутствие. То есть как бы ясно, что на планете творится неладное. Но... доказательств нет. Иль, там погибло человек десять, только собирая эти доказательства. Тот же Энгиро... Я его даже знал, он где-то возраста Дэцина.

– Но сейчас есть доказательства?

– Видишь, ясно, что на планете происходили процессы, вызванные чьим-то вмешательством. Само по себе все это произойти не могло. Ну ты же знаешь, там эти две сверхдержавы... Видимо, во главе одной из них стоит сагон, но он как-то воздействует и на вторую. Это по инфопотокам вычислили. Но вот в какой... предполагают, что все-таки в Бешиоре.

– А в Лервене? Этот Цхарн?

– Да, тоже... в общем, толком ничего не известно. Дэцин сам работал в Лервене в какой-то общине. Там их держат на легких наркотиках всю жизнь, практически Лервена уже выглядит так, как будто сагонское нашествие завершено. Все в рабочих общинах, вся страна – военный лагерь. Но... дэггеров они не производят. Из предметов материальной культуры сагонов у них нашли только эти милые штучки, вроде болеизлучателя... Но это, ты понимаешь, еще не стопроцентное доказательство. Сейчас многие шибаги эти вещи держат, они в Галактике уже распространились. А больше ничего найти не удалось. Но сейчас у них началась большая война между сверхдержавами, и Бешиора начала использовать дэггеров.

– Да, это я поняла.

Ильгет помолчала.

– Арнис... я вот думаю... Фитюльке уже год. Может быть, мне надо в следующий раз...

– Ты хочешь? – Арнис взглянул на нее. Ильгет отвела взгляд.

– Знаешь... сама не знаю, если честно. С одной стороны, на Квирине так хорошо... С другой, если ты туда, то лучше бы и я тоже. Арли, конечно, я нужна, но ведь когда-то все равно придется.

Арнис ответил не сразу.

– Давай подождем, Иль, – сказал он, – я думаю, что надо подождать хотя бы до полутора лет. Ну давай уже эту акцию ты пропустишь, может быть, в следующий раз. Тем более, за меня бояться не надо, в этот раз никаких боев не будет...

– Ну да, – проворчала Ильгет, – сам говорил, десять человек погибли, собирая информацию.

– Ну, нравы у них там крутые, конечно. Впрочем, как и везде, где сагоны появляются. Но это все же не бои с дэггерами.

В воздухе появилась гравитележка, нагруженная блюдами. Арнис, как всегда, был консервативен – скрэт, жареные крылышки чипп, перечный салат. Ильгет заказала новое, рекламируемое рестораном блюдо – мясные тефтели в гнездах (состоящих из невероятно острого салата), а также капеллийский сыр и салат из фруктов. Вино, к сожалению, ей по-прежнему было заказано. Арнис не взял спиртного из солидарности. Он разлил по бокалам сок.

– Ну давай выпьем! За тех, кто наверху.

Вскоре проблема со следующей акцией разрешилась сама собой. Ильгет не могла лететь на акцию – она снова была беременна.

И опять девочкой. Это известие слегка расстроило Ильгет. Зато Арнис почему-то радовался.

– Господи, Иль! Да это же так здорово, девочка! Вот такая же, как Фитюлька, представляешь? Какие они будут сладкие.

– Ну все равно... я сына хочу. Неужели ты не хочешь? Я думала, мужчины все...

– Не знаю даже. Наверное, сына тоже было бы интересно. Но это же не последний у нас ребенок, как ты думаешь?

– А если я больше не смогу? – прищурилась Ильгет.

– Как Бог даст. В любом случае, я очень рад, что девочка.

Впереди еще было целое лето, полное счастья, любви, тишины.

Однажды Арнис отдежурил ночью, вернулся домой в половине шестого утра – его девочки еще спали. Он принял душ, заглянул в спальню, полюбовался лицом спящей Ильгет. Потом он взял демонстратор, микропленку и удалился в комнату Арли. Вскоре малышка проснулась. Арнис отложил очки, переодел девочку, сделал с ней гимнастику. В это время в дверях появилась Ильгет.

– Арнис? – ее руки обвили шею мужа, – Господи, ты же дежурил всю ночь! Я могла бы и проснуться...

– Зачем? – удивился Арнис, – какой смысл? Я уж теперь спать не пойду, знаешь ли. Пошли бегать?

И было обычное утро. Они помолились у Распятия, потом сбегали на зарядку, поплавали в бассейне. Ильгет умылась и покормила дочку, тем временем Арнис накрыл на стол. Он всегда накрывал для завтрака. В этот раз он выскочил в сад и нарвал букетик лиловых эргусов, они сейчас, в июле, цвели, их было полно повсюду. Подумав, он поставил на стол не обычную посуду, а яркий пластик – как для пикника, и цветы водрузил на блюдце Ильгет.

Она снова была тронута, даже не зная, что сказать... Но после завтрака заявила.

– Слушай, ну теперь все, теперь ты спать пойдешь.

– Иль, – сказал Арнис, – если честно, я не очень-то хочу спать... Давай я еще до одиннадцати посижу с Фитюлькой, а потом уж ты...

– Арнис, ну нет! Мне просто стыдно... ты работал всю ночь.

– Да какая эта работа! И главное, сейчас мы так освежились, я все равно не засну. И я сам хочу с Фитюлькой с утра позаниматься с картинками. Давай ты посиди в СИ пока! Или займись чем хочешь. До одиннадцати...

Вообще-то Ильгет это было очень удобно – с утра самая лучшая концентрация и работоспособность. И она быстро поддалась на уговоры.

Арнис вообще умел уговаривать. И всегда все получалось так, как он хотел – но почему-то хотел он всегда, чтобы было хорошо и удобно Ильгет.

Она ушла в работу, поставив таймер на одиннадцать (чтобы не забыть... а то ведь Арнис не напомнит). Прочитала два очередных небольших романа, определила их код. Написала аннотацию. Работа была увлекательной, Ильгет с трудом оторвалась по сигналу таймера. Пошла в детскую. В детской Арнис лежал на полу, мирно посапывая, малышка деловито ползала по нему и трясла при этом демонстратором, из которого уже вылетела микропленка. Ильгет, чувствуя нестерпимые угрызения совести, подхватила девочку. Арнис тут же проснулся и сел, потряс головой.

– Уф! Иль, прости... буквально вот пять минут. Играл тут с Арли и... чего-то убаюкался.

– Ну теперь-то ты пойдешь спать.

– Теперь-то пойду, – согласился он. И вдруг улыбнулся, – только ты посиди немного со мной, Иль?

Арнис разделся и лег в кровать – в одежде и не отдохнешь как следует. Ильгет присела рядом, выпустила Арли на пол, подсунув ей для изучения любимую игрушку из веревочек и шариков.

Ребенок сосредоточенно занялся игрушкой. Ильгет прилегла рядом с Арнисом, тихо гладя его по голове.

– Любимый, – сказала она тихо. Арнис прикрыл глаза.

– Иль... я просто помираю, когда ты так говоришь.

– Любимый, – повторила она. Потом, помолчав, вдруг сказала, – и все-таки знаешь, стыдно мне как-то.

– Что? – сонно спросил Арнис.

– Вот опять я тебе поспать не даю... ладно, потом.

– Нет, ты говори, говори, – Арнис широко открыл глаза, – я теперь не засну от любопытства.

– Ну понимаешь... я вот слышала – всегда один любит, а второй позволяет себя любить. Я вот объективно смотрю, и вижу, ты столько делаешь для меня. А я...

Арнис чуть приподнялся, посмотрел на нее серьезно.

– Иль, – сказал он, – но я же тебя люблю.

Ильгет поцеловала Арниса.

– Милый... но я-то ведь тебя тоже люблю. И я никак, ну никак не могу сделать для тебя так много, как ты для меня делаешь. Получается, что ты все время отдаешь, а я получаю.

– Солнце мое, – прошептал Арнис, – ты так много мне даешь. Ты подарила мне Арли. И вообще... такое счастье, какое ты мне даешь – ну нет такого больше на земле. И потом, Иль, – сказал он другим тоном, – мне вовсе не кажется, что ты мало делаешь для меня. Вполне достаточно! Это у тебя какие-то комплексы...

– Может быть, – согласилась Ильгет, подумав, – я все время боюсь... у нас все просто настолько хорошо, что я боюсь, вдруг станет иначе.

– Совершенная любовь не знает страха, – пробормотал Арнис, – Господь поможет нам.

– Да, ты прав, конечно же!

– Иль, спой мне колыбельную, а? А то я все-таки не засну сегодня.

Она положила руку на глаза Арнису. И тихо запела, под жизнерадостное гуканье Арли.

Лунный свет, как мед, ложится

На твое окно.

Что ж тебе, малыш, не спится?

На дворе темно.

Светят звезды в черном небе,

Их полным-полно.

Ты на них ни разу не был -

Спать пора давно.

Вскоре опять Ильгет осталась одна. Она даже не знала точно, что, собственно, собирается делать отряд на этой таинственной Анзоре. Ее не посвящали в детали. Какая-то разведка...

Все было, как обычно. Разве что с Арли стало потруднее, пожалуй – отсутствие Арниса ощущалось. Но какие это трудности... Ильгет все равно успевала и работать в СИ, и немного тренироваться. В октябре в Коринте проводили выставку собак, как всегда, сопряженную с рабочими испытаниями. Ильгет выставила Ноки, несмотря на свой уже довольно большой живот. От хендлера и не требовалось большого напряжения. В экстерьерном ринге Ноки оказалась 6й – отличный для Коринты результат, а на испытаниях, несмотря на отсутствие диплома, еще улучшила свои показатели, и в итоге вышла на четвертое место среди собак моложе трех лет.

Еще Ильгет продолжала писать роман.

Удивительно – неисповедимы гормональные изменения – в этот раз беременность и наличие маленького ребенка нисколько не мешали Ильгет писать. Она еще раз съездила в монастырь дарит. Собирала информацию об Эдолийской империи – иногда ей казалось, она уже живет наполовину в том времени.

Но самым главным для Ильгет все-таки оставалась малышка, растущая внутри, и маленькая Арли, личность которой уже начала проявляться. К полутора годам Арли заговорила, и сразу – целыми предложениями, это тоже нормально для квиринского ребенка. Девочка была необыкновенно очаровательной – светлые волосы, разве что чуть потемнее, чем у Арниса, золотистого оттенка, и глубокие, унаследованные от матери, большие карие глаза. На нее даже на улице оглядывались – такое странное, будто неземное очарование излучало личико ребенка, его темные внимательные глазки. Характер у Арли был живой и упорный, скорее мальчишеский, она почти никогда не плакала, предпочитала играть одна, на прогулках смело (даже слишком смело, с точки зрения Ильгет) исследовала местность, любила лазать и плавать.

Арли давно запомнила несколько коротких молитв, и теперь по утрам, когда они молились вдвоем, забавляла и умиляла Ильгет своим лепетанием: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».

Ильгет каждый день описывала для Арниса все новости, все милые словечки, все проделки Арли, вкладывала в письма новые и новые снимки... Она знала, что Арнис не получает писем, и может быть, вообще не получит. Требования конспирации. Но пусть будут...

По крайней мере, ощущение, что хоть что-то можно сделать для него... хоть чем-то помочь. Хотя бы ласковым словом. И кто знает, может быть каким-то образом он слышит ее и чувствует там, на Анзоре.

Арнис молча смотрел, как собирается Дэцин. Их поселили в одной комнате, для Лервены это – даже роскошь, комната на двоих. Маленькое такое помещеньице, на стене – «Глаз Цхарна», трехцветный символ на красном-белом плакате (цвет крови и цвет внутренней чистоты). Неровная желтоватая краска на стенах, от уровня головы стены и потолок выбелены, и побелка давно уже постарела. Две железные койки, шкаф, дверь в туалет. Боже мой, и это – роскошная гостиница для высоких гостей, а как же живут сами лервенцы? Дело тут не в бедности, нищету Арнису случалось видеть.

Дэцин насвистывал марш юных цхарнитов, действительно, привязалась мелодия, все время по радио крутят. Перед крошечным тусклым зеркалом причесал свои жидкие коротенькие седые волосы, затянул красно-белый шнурок на шее, в знак уважения к принимающей стороне... потом снял шнурок – сегодня ему встречаться с беши, и ни к чему подчеркивать приверженность именно к лервенской стороне. Правильно, подумал Арнис. Пусть думают, что космическим цивилизациям безразлично, с кем сотрудничать (тем более, так оно и есть).

Дэцин стал складывать микропленки и аппаратуру, продолжая насвистывать. Арнис лежал на своей койке, закинув руки за голову. Ему на завод только к одиннадцати, успеется. Вот что будет сегодня с Дэцином? От беши ведь можно ожидать всего, они могут прихватить даже дэггера, а никто не поручится, что в коллективной памяти дэггеров не хранится облик старого члена ДС. И однако Дэцин – официальный глава их делегации, от визита не отвертеться. Да и действительно важна эта встреча...

В Бешиоре работать гораздо труднее. Оттуда редко возвращаются. Даже лервенцы проникнуты мистическим ужасом в отношении беши.

– Арнис, – Дэцин спокойно и весело смотрел на него, – проводи меня немного, до машины.

Арнис без лишних слов вскочил. Они никогда не говорили откровенно в комнате. Да и говорили только по-серетански. Гостиница напичкана примитивной подслушивающей аппаратурой, однако обезвредить ее нельзя... Ведь мы – простые бесхитростные серетанские торговцы.

Вслед за командиром он вышел на крытую колоннаду, приветливо кивнув засыпающему часовому-цхарниту с реликтовой винтовкой. Спустились вниз. Дэцин достал индикатор и медленно провел им в воздухе сверху вниз. Прибор молчал – их одежда была свободна от «жучков».

– Вот что, Арнис, – сказал Дэцин, – я сомневался, стоит ли передавать эту информацию, потому что не знаю, насколько она важна на самом деле. Но думаю, что может пригодиться...

Он помолчал. Молчал и Арнис, глядя на командира.

– Это на случай, если я не вернусь, – подчеркнул Дэцин, – На Квирине ты найдешь человека по имени Ландзо Энгиро...

– Энгиро? Родственник?

– Не совсем. Это неважно. Запомни – Ландзо. Он работает ско. Молодой парень, моложе тебя. Он с Анзоры.

Арнис удивленно поднял брови.

– Не думал, что на Квирине есть эмигранты с Анзоры.

– Боюсь, это единственный случай. Уникальный. Так вот, он лервенец. Ты найдешь его, расспросишь, и постараешься привлечь к работе в ДС. Я давно наблюдаю за ним... Он на Квирине уже лет пять. Но мне хотелось, чтобы парень вначале освоился, поработал. Тем более, он не обманул надежд и стал работать именно в СКОНе. Могут быть проблемы с... ну ты понимаешь – с патриотизмом, и все такое. Может быть, он не станет работать против своих же соотечественников. Выясни это заранее. Этот парень может быть очень полезным.

– Более подробной информации... – начал Арнис. Дэцин помотал головой.

– Он тебе сам все расскажет, но это неважно. Просто есть предчувствие, что этот парень сильно связан с пресловутым здешним сагоном. А этого сагона нам надо как-то вытащить на разговор.

– Хорошо, – сказал Арнис, – я все сделаю.

Дэцин протянул ему руку, Арнис сжал небольшую сухую ладонь.

– Ну все, я пошел.

– Храни вас Господь, – ответил Арнис, глядя ему в глаза. Дэцин зашагал к автомобильной стоянке. Арнис помолился про себя за командира. Сегодня может случиться все, что угодно.

Он вернулся к гостинице. Пора уже собираться на завод.

505й отряд изображал делегацию серетанских торговцев, прибывших, дабы обсудить некоторые детали предстоящего торгового договора с Лервеной. Сагон мало помогал Лервене, а беши уже применяли дэггеров, и надежды на победу в войне было мало. Видимо, сагон сделал ставку на Бешиору в деле унификации мира. Лервенцы хватались за соломинку – может быть, удастся договориться с Серетаном или иными развитыми космическими цивилизациями. Проще всего они могли бы обратиться к Федерации, но это было невозможно по идеологическим соображениям. Квирин считался здесь главным врагом, хотя и потенциальным. Но даже и тайные переговоры с Квирином ничего бы не дали, потому что Этический Свод запрещал поставлять оружие – пришлось бы самим его создавать на основе иных технологий, а это займет слишком много времени. Поэтому переговоры вели с Серетаном.

Но серетанскую делегацию задержал отряд ДС и в настоящее время серетанцы изливали свое возмущение на одной из сконовских баз. А вместо этой делегации на Анзору прибыл Дэцин со своими людьми.

Арнис считался специалистом в области индивидуального оружия близкого боя. В последние дни он работал на заводе по производству боеприпасов, расположенном неподалеку от Баллареги, в соответствующей юношеской общине. Да, на этом заводе работали только подростки и молодые люди – от 9 лет (как положено по Заветам Цхарна) и до 23-24, до женитьбы или перевода во Взрослую общину.

Арнис медленно шел по сборочному цеху, вглядываясь в лица девушек, стоящих вдоль конвейера. В этом цеху работали почти исключительно девушки. Маленькие ловкие руки проворно собирали запалы для гранат, медленно ползущие по ленте, разговаривать работающим было некогда. Лица все бледные и болезненные. Не обязательно худые, нет, есть и полные, но почти не встретишь здорового красивого лица, глаза не блестят. Биофабрика, вот на что это похоже, подумал Арнис. Девушки обменивались короткими репликами, работали слаженно, легко... И так десять часов в сутки. Десять часов собирать запалы для гранат, которые кто-то там будет швырять в противника, а кто-то, может быть, подорвет себя, чтобы не попасть в плен. Иной жизни они себе просто не представляют. И еще – все они были немного похожи на Ильгет. Непонятно, чем... может быть, этой слабой болезненностью? Так вроде бы Ильгет сейчас выглядит не так уж плохо, она здорова... нет, понял Арнис, Ильгет как раз этим и отличается от квиринок. Она никогда не выздоровеет до конца. В ее глазах так навсегда и застыл этот непостижимый страх, словно робость перед жизнью, и лицо навсегда останется поблекшим и серым, его можно чуть-чуть оживить косметикой, но по сути оно вот такое, и даже не сказать, в чем тут суть, ведь цвет лица, свежесть кожи, блеск глаз – все совершенно нормальное. Может быть, выражение? Его нельзя уже изменить, как нельзя удалить черные точки с лица. Пожалуй, вот выражением Ильгет и напоминает этих лервенских девчонок, ближе к ним, чем к нам, выросшим на Квирине. Острая жалость коснулась сердца. Арнис замедлил шаг.

Ничего. Это тот случай, когда он сможет помочь. Этим девочкам – тоже. Рано или поздно на Анзоре прекратится война, жизнь станет другой.

Две девочки лет десяти, в таких же серых халатах и платочках, закрывших волосы, быстро подметали цех, протискиваясь между линиями конвейера. Арнису вспомнилась Арли. Может быть, она уже и говорить начала по-настоящему... Иль наверняка пишет, но когда он получит эти письма? Девочки работали сноровисто, их движения казались судорожными. Господи, подумал Арнис, помоги мне изменить их судьбу. Я не хочу, чтобы они страдали. Я не хочу, чтобы они жили в рабстве. А они ведь живут в рабстве, может быть, худшем, чем на планетах Глостии.

Они такие же, как Иль, как Арли... их мог бы кто-то любить. Они так же хотят любви, ласки, тепла... но они не знают даже своих родителей. Как доверчиво тянется Иль к ласке, как расцветает ее лицо, как легко сделать ее счастливой. И эти девочки – точно так же. Всех жалко, но особенно почему-то жалко девчонок.

Арнис миновал линию, вышел в проход, над которым сиял лозунг – на красном белые крупные буквы:

«Под знаменем Цхарна – вперед, к победе!»

Лозунгов здесь очень много.

– Гир инженер, – негромко сказал кто-то у него за спиной. Арнис обернулся.

– Добрый день, гир Эгарен.

– Добрый день, – рядом с Эгареном, директором завода, стоял какой-то незнакомый тип, очень длинный, светлоглазый.

– Позвольте вам представить, гир Кейнс – это наш Старший Воспитатель общины, Тээри.

Арнис слегка поклонился по-лервенски.

– Меня зовут Кейнс, я...

– Я наслышан о вас, гир Кейнс, – сообщил старвос, улыбаясь, – значит, будем перестраивать наш завод? На современный, так сказать, лад?

– Ну, перестраивать – это уж ваше дело, – сказал Арнис ему в тон, – я всего лишь помогу, проконсультирую... Я простой инженер.

Завод собирались перестраивать для производства аннигилирующих зарядов. Собственно говоря, проще было бы построить новый, даже старые корпуса использовать – и то глупо, их придется укреплять. Но так уж решило правительство Лервены. И Дэцин поддерживал эту мысль – ведь именно военные заводы и были целью разведки.

– Если у вас есть немного времени... – Тээри доверчиво коснулся его рукава, – я бы хотел с вами побеседовать.

Арнис внутренне порадовался, это неплохо... возможно, удастся заглянуть в какие-то еще неизвестные уголки Общины. Он посмотрел вопросительно на Эгарена.

– Я вам не нужен, гир директор?

– В два часа, как договорились, мы проведем планерку, все посмотрят ваши чертежи, и окончательно распределим все. Как положено, – добавил директор, – а до тех пор... что ж...

Арнис с Тээри мирно пили чай (лервенский горьковатый напиток) в Уголке Общинника. Сейчас Уголок пустовал – все были на производстве. Арнис разглядывал плакаты, развешанные по стенам, призывающие к труду во имя Цхарна, к дисциплине и чувству общности.

Идеальная питательная среда для сагона. Возможно, им же инициированная – но доказать это сложновато. Общинники, не знающие семьи, разрозненная масса, постоянная промывка мозгов, мужчины сплошь наркоманы. А самое главное – общая идеология, внушаемая свыше, главный пункт уязвимости в информационной войне. Эта идеология не обязательно должна быть плохой. В конце концов, христианская Эдолийская империя погибла по этой же причине. Беда в том, что в массовую идеологию очень уж легко встроиться сагону и переделать ее под себя. Когда информационный поток так однороден, достаточно лишь стать его источником...

Ведь в Бешиоре сагон перестроил под себя само христианство! Пусть оно выродилось в ересь под его влиянием, но ведь первоначальный источник был абсолютно чист. Пусть Церковь где-то и сохранилась в Бешиоре – в лице, может быть, двух-трех гонимых, но ясно ощущающих в сердце Христа, людей. Но сама Бешиора изменилась до неузнаваемости.

Так и здесь в Лервене... откуда возник этот таинственный культ Цхарна? Неважно, главное, что сейчас сагону очень легко использовать культ для себя. Возможно даже, что Цхарн – и есть тот самый сагон. Вот только нет реальных признаков его присутствия в Лервене.

– Гир Кейнс, вам, наверное, странно здесь? – Тээри доброжелательно улыбался, – наш энтузиазм, – он провел рукой, указывая на плакаты и лозунги.

«Это говорит не об энтузиазме, а о необходимости его искусственно накачивать», – подумал Арнис. Вслух он сказал.

– Да, непривычно, конечно. У нас на Серетане все иначе. Но думаю, что это не будет препятствием для нашего сотрудничества.

– Да, конечно, – согласился Тээри. Отхлебнул чай. Интересно, подумал Арнис, они этот свой наркотик – сенсар – в чай не добавляют? Что-то голова стала подозрительно легкой. И спросить неудобно.

– Да... ведь люди – это моя специальность, гир Кейнс, – продолжил старвос, – я всю жизнь работаю с людьми, с молодыми ребятами.

– И девушками, – ляпнул Арнис. Он сказал это, потому что лица девушек с конвейера все стояли перед глазами, но прозвучало – как скабрезность.

– Да, конечно, и с девушками тоже. И с детьми, ведь здесь живут и дети, – добавил Тээри.

– Ну, я чистый технарь, – неопределенно сказал Арнис.

– Вот и нововведения эти... они меня беспокоят, скажу вам откровенно, гир Кейнс. С технической стороны все это хорошо и прекрасно. Мы будем выпускать... если я ошибаюсь, поправьте меня – эти самые аннигиляционные заряды, очень эффективно, просто замечательно. Но вот что будет с нашими людьми... Ведь для производства этих зарядов нужно всего около... кажется, два десятка людей, так?

– Даже меньше. Но хорошо обученных, – подтвердил Арнис.

– И вот как же быть с остальными?

Арнис пожал плечами.

– У вас много детей. Они могут просто учиться. У нас дети не работают.

– Хорошо, оставим этот вопрос, хотя согласно нашим представлениям, труд на благо общества – необходимый компонент воспитания. Но как же быть со взрослыми – ведь здесь их тоже много? Чем их занять? Я понимаю, вы не специалист... просто делюсь сомнениями. Как этот вопрос решается на Серетане – ведь вы высокотехнологичное общество?