Текст книги "Дороги. Часть вторая."

Автор книги: Кристиана Йэнна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)

Господи, как же там у них на Серетане?

– У нас воспроизводство населения давно прекращено, и людей достаточно для того, чтобы обслуживать существующие предприятия... многие работают в сфере обслуживания, ну, вы понимаете – отели, транспорт, больницы, туризм, развлечения. Может быть, у вас должно будет увеличиться количество развлечений? – предположил Арнис, – у вас очень суровая обстановка.

– Вот об этом я и говорю, – сказал Тээри, – наш аскетизм и суровость – основа идеологии. Мы счастливы именно нашей бедностью, нашим полувоенным бытом. Я даже не представляю... вы знакомы немного с Заветами Цхарна?

– В общих чертах, – Арнис знал эти Заветы наизусть.

– Я даже не представляю, как мы будем жить, если у нас появится большое количество незанятых рук... отели, вы говорите, туризм, развлечения? Как это согласовать с нашим порывом вперед, с нашей пассионарностью? Я говорю сейчас не о нашей Общине, я о целом.

– Исследуйте Космос, – Арнис пожал плечами, – перестраивайте свой мир, основывайте колонии на иных мирах. Уж для пассионарности приложение в мире всегда найдется.

– Космос, – с сарказмом вздохнул Тээри, – это же несерьезно, вы разве не чувствуете? Космос холоден и чужд человеку. Ведь и вы, серетанцы, не очень-то стремитесь к его исследованию.

– Да, но нас устраивает жизнь на планете.

– Я боюсь, гир Кейнс – я не предъявляю вам претензий, вы-то простой исполнитель – но я боюсь за нашу страну. Война, нищета, бедствия – все это не так опасно для нас, как сытость и благополучие. Сытость сразу погубит наши Заветы, нашу Общину.

Господи, подумал Арнис, так имеет ли право на существование община, которая в принципе не допускает, что люди могут быть сытыми и благополучными?

– И если говорить даже вот о стоящих передо мной насущных задачах... Все так непросто! – пожаловался Тээри, – как мне справиться с моими людьми? Они не смогут жить в безделье. Начнется анархия. Даст ли нам правительство новое задание? И какое? А если ваши технологии внедрят повсеместно... У общинников появятся собственные дома, питание станет общедоступным, они станут богатыми – и что мы им скажем тогда? Они же превратятся в толпу зверей...

– Гир Тээри, – мягко сказал Арнис, – Но ведь на других планетах люди не превращаются в зверей, несмотря на богатство. По крайней мере, не все и не везде. Я думаю, что и у вас обойдется.

– Ну хорошо, гир Кейнс, – согласился Тээри, – но вот поставьте себя на мое место. Вам вообще случалось руководить людьми?

– Да.

– На производстве?

– Не только. Я был офицером. Раньше. Случалось.

– Тогда вы сможете представить мое положение. Вот поставьте себя на мое место. Хорошо, если нам дадут новое задание, скажем, отправят на лесоповал. А если нет? А возможно, что и нет, руководству сейчас не до того, все увлечены этими вашими технологиями, да и война идет... У вас остается пять тысяч ребят, молодежи, совершенно ничем не занятой и не привыкшей к досугу. Что бы вы сделали? Если работы нет...

– Я не совсем понял. А зарабатывать на жизнь...

– Нет, это несущественно. У нас снабжение не связано с производством, нас будут кормить все равно. Просто подумайте, чем их занять.

Арнис задумался. Отхлебнул чаю – ну и гадость все-таки... и без сахАйре.

– Наверное, можно было бы перейти к сельскому хозяйству, – предположил он, – если вам не помогут сверху. Может, есть какие-то дополнительные производства, которые можно развернуть? Ну там, мебель делать или еще что... И у вас тут свободного пространства много, на Серетане этого почти нет, вы можете распахать степь, засеять чем-нибудь, вырастить. Животных завести сельскохозяйственных. Это можно делать хотя бы для собственного питания... Я посмотрел, чем у вас кормят общинников – это же есть невозможно. Они хоть мясо иногда получают?

– Хотя мясо Цхарном не рекомендуется к употреблению... но раз в неделю получают, – ответил старвос.

– Вы очень бедно живете, а можно было бы что-то сделать. Потом, можно пока жилые корпуса перестроить, – Арнис начал увлекаться идеей, – ремонт сделать, покрасить. Для девушек организовать швейную мастерскую, пусть сошьют новую форму... если, конечно, вам сверху ткань выделят, ведь купить у вас нельзя, я так понимаю? Ну и... организовать их досуг. Может, вечернее образование какое-нибудь? Спорт можно, кружки спортивные. Да мало ли что можно... театр организовать, например.

Арнис замолчал. Так, кажется, квиринца понесло. Не надо забывать, что ты – серетанский торговец. Но что можно было бы сказать не выходя из образа? Только «не знаю, меня это не касается». А разговор ведь интересный! И куда-то он еще выйдет?

Тээри скептически улыбался.

– Все, что вы предлагаете, гир Кейнс... Это прекрасно звучит. Беда только в том, что это никак не совместимо с нашей жизнью. С нашими заветами. Мы так воспитаем не цхарнитов, а каких-то индивидуалистов... думающих не о стране и Общине, а о своем брюхе, о досуге, о чем угодно, только не о Главном. Но самое-то главное – может быть, с серетанцами это бы и получилось, не спорю. Но с нашими... Вы вообще-то с нашими людьми знакомы?

– Ну... немного. Я больше, конечно, общался с руководством.

– Пойдемте, гир Кейнс. Познакомитесь немного.

– Они сейчас все на производстве, но упаковочный цех у нас сейчас простаивает, у девушек выходной. Я бы предпочел вам показать юношей, это более наглядно, но...

Тээри достал какой-то пульт, пощелкал кнопками, и стенной экран засветился.

– Вот посмотрите. Пожалуйста.

Арнис понял, что сейчас произойдет, и от одной этой мысли ему стало нехорошо. Ведь это же девушки... мало ли что. А если кто-то переодевается? Нельзя же так!

На экране возникла комната с шестью железными койками, шкафом и столом. Девушки – лет семнадцати – в тех же серых робах (юбка, куртка), только без платков – сидели и лежали на койках. Те же испитые серые лица, постоянное выражение затравленности в глазах. К счастью, никто не переодевался.

– Вы наблюдаете все комнаты? – безучастно спросил Арнис, – постоянно?

– У нас есть такая возможность, – ответил Тээри. На экране одна из девушек – с рыжеватыми пушистыми волосами – лениво произнесла.

– Мики, ты мне компанию не составишь? Курить хочется, сил нет.

– Ну кури, – буркнула другая, смугленькая и миниатюрная. Третья, лежащая на койке с вязанием в руках, сказала:

– Диль, ты когда-нибудь влипнешь, это точно. И нас еще подведешь.

– Да ну тебя, – рыжая Диль вскочила, направилась почему-то в угол, присела на корточки. И вскоре в ее руках оказалась самокрутка, она задымила. Вернулась на койку.

– Так, – пробормотал Тээри, – вот, пожалуйста, полюбуйтесь! Как я вовремя включил... Я это давно подозревал. Вы знаете, девушкам запрещено курить сенсар. Они будущие матери. Они это знают, но – вот видите, пожалуйста. От юношей нахватались. И еще неизвестно как, вполне возможно, что за сенсар они платят натурой, если вы понимаете, что я имею в виду! Великий Цхарн! Гир Кейнс, вы хотите составить мне компанию? Заодно познакомитесь с нашими людьми поближе.

Они спустились на второй этаж общинного здания. Удивительно, думал Арнис, везде одна и та же обстановка, неровно крашенные грязные стены, выше уровня головы – побелка, и на стенах сплошь – лозунги, стенгазеты, плакаты... И везде ощущение казенного. Даже на какой-нибудь космической безатмосферной базе, и то более теплая домашняя обстановка.

А ведь это их дом. Здесь они живут, растут, взрослеют. Тээри распахнул дверь в спальный отсек.

– Здесь у нас живут взрослые.

Знаю, подумал Арнис. Дети живут чаще всего в огромных спальнях человек по сто. Тээри открыл дверь одной из комнат, не озаботившись тем, чтобы постучать. Арнис успел заметить, как судорожным движением рыжая Диль спрятала самокрутку. Девушки мгновенно повскакивали с мест. Мики быстро застегивала кофточку – она валялась на кровати, и застежка разошлась сама собой. Тээри направился прямо к Диль.

– Итак? – спросил он, остановившись против нее. Девушка промолчала, – покажи карманы.

Диль стояла, не двигаясь, лицо ее – некрасивое, скуластое и почти квадратное, быстро наливалось краской.

– Пятьсот шестая, – сказал Тээри внушительно, – я жду.

В его голосе был напор. Арнис испытывал страшную неловкость, сцена была отвратительной... Но что же сделать? Диль вдруг выхватила из кармана самокрутку, которая мгновенно оказалась в руках старвоса.

– Да, – удовлетворенно-скорбно произнес Тээри, – я так и думал. Очень печально. Очень!

Рукава серой робы были коротковаты Диль, и на запястьях Арнис заметил четкие темные полоски, номер, навечно вбитый в кожу. Взгляд девушки был затравленно-нахальным, лицо – грубым и серым, она выглядела нездоровой и некрасивой, как и все здесь... Пожалуй, только рыжеватые пушистые волосы придавали ей очарование. Луч света вдруг упал сквозь окно и заискрился в ее волосах, и сердце Арниса вздрогнуло, он узнал этот золотой оттенок. Так же вот искрились на солнце волосы Ильгет... гораздо темнее, к тому же гладкие – но вот так же они сияли.

Тээри обвел взглядом остальных, притихших своих подопечных.

– И как вам не стыдно! Ваша подруга, член общины, на ваших глазах губит себя и свое здоровье... И вы не остановили ее! И я до сих пор не знал об этом, и узнал только благодаря случайности!

– Гир Тээри...

– Мы хотели, – две девушки заговорили одновременно.

– Мы хотели вам сообщить, как раз сегодня...

– К сожалению, вы не успели, – саркастически заметил Тээри, – все получают по двое суток административных работ. А ты, – он посмотрел на Диль, – твое поведение будет рассмотрено на сегодняшнем собрании...

Девушка опустила голову.

– И сегодня в девять я жду тебя в моем кабинете.

Диль вздрогнула. На лице ее вдруг возникло искательное выражение, наглости не осталось и следа.

– Гир Тээри... у меня это в первый раз, я клянусь вам. Я никогда раньше.... простите меня! Пожалуйста, простите! Дайте мне тоже административную... я сколько угодно буду работать! Пожалуйста!

Тээри молча повернулся и вышел. Арнис последовал за ним.

– Гир Тээри, – негромко сказал он в коридоре. Старвос обернулся.

– Вы не можете... по моей личной просьбе... простить эту девушку?

Лицо старвоса скривилось.

– О чем вы, гир Кейнс? Вы видели, какие они... и это еще лучшие. Вы еще не видели наших юношей. Это стадо, толпа.

– Что будет этой девушке? – спросил Арнис, – болеизлучатель?

– Поймите, гир Кейнс, вы не знаете нашей жизни. Вы даже не представляете, что здесь может начаться... если хоть что-то изменить. А что касается девушки... вот я сейчас ее прощу, а завтра она опять найдет сенсар.

– А если не простите... это поможет? Ведь наркотическая зависимость...

– Не поможет, – согласился Тээри, – но другим будет неповадно. Эти пятеро прекрасно все видят, и они не начнут курить.

– Но ведь ее жизнь – это ад, в таком случае.

– А вы хотите превратить в ад жизнь всех остальных?

Арнис помолчал, проглатывая горечь. Здесь ничего не сделаешь. Ничего... надо ждать. Господи, помилуй и помоги нам!

– Наверное, вы правы, – с трудом сказал он, – но у вас тяжелая работа.

В декабре Арнис вернулся домой.

Вернулся весь отряд, никто не пострадал на Анзоре. Ильгет была счастлива. Она не надеялась, что Арнис вернется к Рождеству. А может быть, и к рождению ребенка... Но Арнис успел, и сразу же взял на себя все заботы об Арли, которая поначалу отнеслась к нему с некоторым подозрением и не сразу признала. Он улетал, оставляя еще несмышленыша, а встретил маленького и очень разговорчивого человечка.

Ильгет было трудновато справляться с Арли, носить ее на руках – живот очень мешал. Белла почти переселилась к ней, каждый день брала малышку на себя, но теперь такой необходимости не было. Ильгет сразу же ощутила огромное облегчение, Арнис не только взял на себя весь уход за Арли, но еще и ее саму оберегал так, будто она была хрустальной. При этом он очень заинтересовался романом Ильгет и просил ее каждый вечер читать ему вслух то, что было написано сегодня.

Обсуждали они и Анзору. Арнис говорил, что ему хотелось бы побывать и в Бешиоре, как социопсихологу – взглянуть однажды своими глазами. Но и Лервена – это совершенно уникальное что-то, такое само по себе просто возникнуть не может.

– Тем более, раньше у них была нормальная монархия. Просто удивительно.

Он начал писать статью-отчет об Анзоре, пока просто для себя, но собираясь в будущем поделиться хотя бы со своим наставником-социологом. Очень хотелось систематизировать увиденное, провести анализ.

– В общем-то, мне повезло, – сказал он как-то, – работая в ДС, можно наблюдать столько разных обществ...

– Ну, работая в СКОНе, ты бы тоже имел такую возможность, – возразила Ильгет. Арнис покачал головой.

– Для ско посещение иного мира – короткий эпизод. А с нашими мирами мы сживаемся. Изучаем языки, перевоплощаемся, можно сказать...

Врач Ильгет не исключал того, что ребенок может родиться и в самый Сочельник. Но девочка не торопилась. В Рождество Ильгет не ощущала никаких схваток, да и вообще чувствовала себя настолько бодро, насколько это возможно на девятом месяце.

Втроем они побывали на волшебной рождественской службе, Ильгет уже не вставала на колени, и вообще просидела всю службу на скамеечке. Арли ерзала рядом с ней, рассматривала прихваченные книжки, грызла яблоко, временами забиралась на руки к кому-то из родителей.

Арнис невольно посматривал на Ильгет... Боже мой, как она прекрасна! Легкие кружевные края белой альвы спускались на ее виски. Все лицо Ильгет просто сияло, светилось внутренним таинственным счастьем. И вот теперь только появилась в ней та самая женская округлость, мягкость, которой прежде не хватало. Господи, прости, спохватывался Арнис. О чем это я думаю? Ведь идет служба... Спасибо Тебе, Господи, за то, что ты подарил мне Иль... и Арли... и еще одну дочь.

Маленькая Дара родилась через два дня. Самое счастливое, беззаботное время – между Рождеством и Новым Годом. Роды были еще легче, чем первые, Ильгет даже казалось, что и боли никакой нет, так, что-то давит и тянет. И когда малышка глянула на нее, Ильгет вскрикнула:

– Глаза! Посмотри, какие глаза! Голубые!

Дара не очень была похожа на Арли. Ну разве что волосенки такие же белесые. Но глаза – не просто светло-голубые, но удивительно большие и чистые, осмысленные, и будто светящиеся.

– Крис, – узнал Арнис, – у тети Крис похожий разрез глаз.

– Да, но какое выражение! Ты только посмотри, как она глядит!

К Новому Году Ильгет с Дарой отпустили домой. Арли все это время жила у бабушки, правда, папа ежедневно навещал ее и ходил вместе с ней в больницу. К появлению сестры девочка отнеслась с некоторой настороженностью. Она еще не доросла до возраста, когда младший член семьи становится новой куклой. Арнис поднес ее к кроватке, где лежала новорожденная. Арли смотрела на малышку недоверчиво.

– Дай пальчик... ну дай, не бойся, – Арнис взял ручку Арли, и указательный пальчик вложил в ладошку младенца. Дара тут же сжала в кулачке палец сестры. Арли весело засмеялась. И стала сама уже играть с Дарой таким образом.

Вопреки опасениям, она спокойно отнеслась к тому, что Дару кормят грудью. Арли сама совсем недавно была отлучена от груди, но видимо, уже успела забыть об этом.

В детской появилась новая кроватка – диванчик для Арли. На полу снова были водружены валики и горки для самых маленьких ползунов. Все повторялось заново... И повторялось уже совершенно иначе.

В конце января в Коринте выпал снег.

Он лежал, сверкая на солнце, превращая мир в волшебный белый чертог, и в церкви святого Квиринуса, внутри, казалось, что сам этот храм – лишь ледяное продолжение сказочного мира снаружи.

После службы Дэцин попросил всех собраться в Тренировочном центре, в обычной выделенной для них комнате. Только членов ДС. Ильгет отправилась вместе с Арнисом – может быть, для нее это и не актуально, но расставаться не хотелось.

Дэцин вошел в комнату последним, когда все уже расселись и болтали о том, о сем. Ойланг тоже был здесь, хотя на службе, естественно, не присутствовал. Иволга громко возмущалась.

– Очень хорошо! Я собираюсь сегодня смотреть на выступление моего сына, и что? Такое ощущение, что мы рабы какие-то...

– Добровольные, – вздохнула Мира.

– Это как – добровольные? – поинтересовался Ойланг.

– Ну понимаешь, – встрял Гэсс, – бывают рабы по рождению... бывают по принуждению... а бывает – для собственного удовольствия. Это у нас хобби такое...

– Это точно, хобби, – заметил Иост, – когда нам платили в последний раз?

Тут дверь открылась, и вошел Дэцин. А за ним – еще один парнишка, которого сразу все узнали – он сегодня был и в церкви. Новичок, еще некрещенный явно. Стоял рядом с Дэцином и неуверенно озирался.

Кажется, Арнис что-то понял, что-то промелькнуло в его глазах, он опустил голову. Ильгет вопросительно посмотрела на мужа, но Арнис молчал.

Парень – в учебном бикре – был молод, лет двадцати пяти. Немного похож на Арниса, нашла Ильгет. Симпатичный. Только явно не квиринец, лицо непривычное. Треугольное, скуластое, с острым подбородком, глаза серые, волосы светлые, хотя и потемнее, чем у Арниса. Дэцин обвел взглядом свою команду.

– Ну вот, товарищи... Хочу вам представить. Это наш новый член. Зовут его Ландзо Энгиро, и он родом с Анзоры.

На Ландзо больше не концентрировались, только определили, кто и как будет с ним заниматься. Поскольку он был ско по профессии, долго переучивать его не требовалось. Обсудили общие вопросы... Между прочим Дэцин сказал.

– Сейчас уже неопровержимо ясно следующее... – он метнул взгляд на Ландзо, – на Анзоре присутствует только один сагон. Причем развоплощенный.

Повисла напряженная тишина. Только опытному члену ДС ясна вся невероятность такой ситуации.

– Но сагон, как вы понимаете, очень сильный. К тому же он сумел перестроить на себя информационные потоки всей планеты. Его имя...

– Цхарн, – вырвалось у Арниса. Дэцин кивнул.

– Совершенно верно.

Ильгет показалось, что при слове «Цхарн» Ландзо вздрогнул.

– Он готовит себе новое тело, естественно, и поскольку развоплощен он уже довольно давно, надо думать, тело должно быть на подходе. Если, конечно, здесь годятся наши категории времени... Как выйти на Цхарна, мы слабо представляем, наша главная задача, как всегда, перестройка информационной среды. Планету придется полностью захватить и по возможности восстановить то положение, которое было там около полусотни лет назад.

Малышка на руках Арниса вдруг запищала. Ильгет забрала дочку, настало время ее кормить. Села в уголок и дала девочке грудь. Дэцин тем временем распространялся о деталях будущей операции, провести которую планировалось летом.

Когда обсуждение закончилось, Дара уже заснула, прямо в подвеске, на груди матери. Арнис хотел было забрать ребенка себе, но Ильгет отговорила – Дара так хорошо уснула... и ведь это совсем не тяжело! Женщины собрались вокруг нее, дружно умиляясь и сюсюкая. Казалось это Ильгет, или на самом деле так и было – но вроде бы в глазах Иволги и Миры мелькала тоска, тоска по такому вот крошке, их-то дети уже подросли.

Ноки заигрывала с белой Атлантой, которая упорно ее игнорировала. Атланта была серьезной рабочей собакой.

Ильгет нашла взглядом Арниса – он стоял с новичком, Ландзо, о чем-то с ним разговаривая. Интересно... Судя по тому, что рассказывают об Анзоре, просто невероятно, чтобы этот молодой лервенец смог сам попасть на Квирин. С Ярны худо-бедно эмигрировать все-таки можно было. Если приложить большие усилия. Но с Анзоры...

– Слушай, Иль... так вы приедете или нет? Люк хотел вообще-то... – настойчиво спросила Иволга.

Старший сын ее сдал школьный минимум, и по этому поводу намечался большой праздник.

– Куда твой Люк собирается? – поинтересовалась Мира, – могу поспорить – ско.

– Мимо, – Иволга покачала головой, – военная служба, отдел дальней разведки.

– Круто! – сказала Мира с уважением, – только экспедиции у них иной раз годами длятся.

– Пусть летает, пока молодой, – вздохнула Иволга.

– Все равно, – заметила Мира, – что-то воинственное. Я ведь твоего Люка знаю, как облупленного.

– Иль, ну так как?

– Сейчас подожди... Арнис! – позвала она, – во вторник вечером – летим к Иволге?

– Да, конечно! – он кивнул издалека и улыбнулся.

– Ждите, – сказала Ильгет.

– Дэн, тот поспокойнее, – вздохнула Иволга, – он на два года младше, но думаю, минимум сдаст уже в следующем году. И специальность выбрал человеческую – экология.

– Хорошая специальность, – вздохнула Мира, – после наших развлечений планеты восстанавливать.

– Во всяком случае, что можно сказать точно – никто из детей Иволги на земле не останется, – заметила Ильгет.

– Думаю, из ваших тоже, – улыбнулась Иволга.

Все стали потихоньку расходиться. Кто-то осторожно коснулся плеча Ильгет. Она обернулась и увидела Ландзо. Парень выглядел слегка смущенным.

– Ты ведь Ильгет?

– Да.

– Мне надо поговорить с тобой.

– Давай присядем, – предложила она. Все-таки стоять с ребенком не так удобно. Они сели друг против друга.

– Ильгет, тут вот в чем дело. Я хочу креститься, – решительно сказал Ландзо, – и... ты будешь моей крестной?

Ильгет ошеломленно посмотрела на него.

– Знаешь, – сказала она, – я ничего, честно говоря, понять не могу. Но у нас уже какая-то традиция сложилась, кто бы ни крестился в отряде – обязательно я...

– Нет, если тебе трудно... но мне бы хотелось.

– Мне совершенно не трудно, Ландзо.

– Можно меня называть просто Ланс.

– Ланс... хорошее имя. Мне не трудно, понять только не могу, почему. Ну ладно, не обращай внимания. Ты готовишься с отцом Маркусом?

– Конечно.

– Ну... думаю, нам надо поближе познакомиться. А кто крестный?

– Герт... Это мой друг, он тоже из СКОНа.

– А... не слышала. Ну, это неважно. Давай, может сегодня к нам в гости? Посмотришь на нашу старшую тоже... И вообще, поболтаем.

Ландзо кивнул.

Они сидели в кухне. Арли на полу листала книжку, Дара лежала на коврике на животе, высоко подняв головку. Ноки валялась под столом, вытянув лапы.

– Хорошо у вас, – сказал Ланс, – уютно.

– Так это ты, значит, выяснил, что Цхарн... – начала Ильгет.

– Я, но особой моей заслуги в этом нет. Даже наоборот. Честно говоря, я себя довольно хреново вел. Вытащил меня Герт, если бы не он... – Ландзо умолк.

– Ну все равно, – возразил Арнис, – ты ведь отправился на Анзору.

– Ну так я же для себя... хотел Родину повидать.

– Ты чаю еще не хочешь? – спросила Ильгет, – мне тяжело было на моей Родине воевать. Очень тяжело. Такое раздвоение. Вроде свои же люди... в них стрелять. И тут свои, но и там вроде свои.

– Да нет, насчет этого я не волнуюсь. Вроде, от иллюзий уже избавился, – вздохнул Ландзо.

– Но это не иллюзии.. это действительно свои, – возразила Ильгет, – просто вся жизнь у нас такая. Выбираешь между большим грехом и меньшим. Ругаешь себя за то, что стрелял в своих, а если бы отказался идти на эту войну – было бы еще хуже.

– Да уж, – согласился Ландзо. Арнис тихонько сказал:

– Может, ложным пророкам верна, бесконечно и так одиноко, я иду по неверной дороге...

Вскоре Ландзо попрощался и ушел. Ильгет сказала Арнису.

– Приятный парень, хороший. Думаю, он в нашем отряде приживется.

– Мне он тоже понравился, – согласился Арнис.

– А как он вообще попал-то на Квирин? Ты о нем знаешь что-нибудь?

Арнис взял Ильгет за плечи, усадил в кресло. Сам примостился рядом.

– Я не так много знаю... Жизнь у него сложная очень была. Что такое анзорийская община, я тебе уже рассказывал. Так вот... в одной из этих общин жил парень по имени Таро Энгиро.

– Сын? Того самого Энгиро?

– Точно. Когда он погиб, сына его просто отдали в одну из общин. Но Таро помнил какие-то адреса, имена... очень смутно, на всякий случай. И у него были два друга – вот этот Ландзо и еще один мальчишка. И однажды Ландзо грозила опасность, его там обвинили в чем-то несправедливо... и все трое решили бежать. Им нужно было до столицы добраться, и там найти квиринского наблюдателя. По дороге... по дороге Таро и второй парнишка погибли. Ландзо дошел. Еле-еле, конечно, раненый, больной...

– Господи, какой ужас, – пробормотала Ильгет.

– Кстати, для лервенца христианство, крест – это самое страшное, что можно придумать. Потому что в Бешиоре, ты же знаешь, эта ересь на государственном уровне, так они тоже используют крест как символ. И однако вот... он решился. Как я понял, на него большое впечатление произвел этот его друг... Герт.

– Подожди... я, кажется, его знаю! Такой невысокий, темноволосый... А жена его работает в общине, как же ее зовут...

– Да, Сэйн.

– Точно. Ну всех в общине уже более-менее знаешь. Слушай, Арнис, ну объясни ты мне – почему меня все тащат в крестные? Ведь выбор-то большой...

– А ты сама-то не понимаешь? – спросил Арнис. Ильгет с удивлением уставилась на него.

– Нет.

Он тихо погладил ее по голове, слегка прижался.

– Милая моя. Золотинка. Ты просто лучше всех, понимаешь?

– Ну для тебя...

– Нет. Ты объективно – понимаешь, объективно лучше всех.

– Сейчас я возгоржусь.

– Ты – нет. Тебе это не грозит.

Арли доползла до статуэтки Святой Дары и попыталась стащить ее с подставки. Арнис вскочил и немедленно принял меры, оттащил возмущенное дитя в сторону и предложил ему в качестве замены яйцевидный пульт цветомузыки.

В начале мая Эоли протестировала малышку Арли и сочла, что та вполне созрела для посещения школы.

Теперь у родителей появилась новая забота: ежедневно возить двухлетнюю девочку в школу, и оставаться там с ней два или три часа. В основном этим занималась Ильгет, потому что подготовка ДС вновь стала экстремальной, Арнис занимался 3-4 раза в неделю, да еще дважды дежурил в СКОНе, зарабатывая деньги для семьи.

Времени у него оставалось немного.

Но Ильгет нравилось ездить в школу с Арли. Перед ней открывался совершенно новый мир...

Ей предстояло пройти со своими детьми весь путь, который знаком каждому квиринцу. Детство Арли уже сейчас очень сильно отличалось от ее собственного. Вот и в школу малышка начала ходить уже в два года. Правда, школа эта была – зал с той же самой «обогащенной обстановкой», где полтора десятка малышей сами выбирали себе занятия, а учительница – ее звали Атена – подходила по очереди к одному, к другому. И как-то быстро, легко, играя, дети изучали с ней чтение, цифры, геометрические фигуры и еще что-то. Полчасика в день дети занимались все вместе – игра на детских флейтах и ксилофонах, ритмическая гимнастика или просто общие игры.

Ильгет нравилось, что никого из детей не торопили. В школу и поступали не в определенном возрасте, а при достижении школьной зрелости: когда ребенок свободно овладевал речью и начинал интересоваться сверстниками. У одного эта зрелость наступала в 2 года, у другого ближе к трем. И в самой Первой Ступени не существовало никаких обязательных сроков обучения. Один малыш учился читать два месяца, другой – два года. Не было и оценок, конечно, и вообще каких-то требований – у таких малышей все строилось на игре.

И удивительно, месяца через три Аурелину стало трудно узнать: не то, чтобы она овладела беглым чтением, но слова разбирала довольно бойко (буквы с детьми, собственно, изучали с самого рождения). И с математикой, и с рисованием все шло прекрасно. И в целом девочка как-то повзрослела, научилась убирать за собой игрушки (так было принято в школе), стала более самостоятельной. Ильгет поражалась дочери – на Ярне многие вещи, которые она проделывала, не были доступны и семилетним детям – и от возведения Арли в ранг вундеркинда спасало лишь то, что в школе, собственно, все дети ее возраста были развиты примерно так же.

Арниса же совсем не удивляли умения Арли. Он все это принимал как должное. Его гораздо больше интересовали в дочери тонкие и пока еще малозаметные проявления индивидуальности.

Каждое слово, действие, достижение или неудача Арли становились предметом живого обсуждения между родителями. Так важно было понять – куда движется эта маленькая личность, чего она хочет, для чего она создана Богом. Арли была очень живым и подвижным ребенком, больше всего любила, пожалуй, лазать, прыгать и плавать. Куклы ее не волновали совершенно, и очень мало интересовала младшая сестра. Никакой особой ревности, ну разве что совсем мелкие проявления. Все занятия – музыка, рисование, чтение, танцы – вроде бы увлекали Арли, но ненадолго, не было у нее особых предпочтений. А вот езда верхом на луке папиного седла или покорение какой-нибудь горки – вызывали у нее восторг.

Арли охотно общалась со взрослыми, умиляя всех недетски кокетливыми манерами, вела умные речи, читала вслух стишки и пела песенки. Ильгет даже думала, что лучше бы Арли была поскромнее. И ей часто казалось, что Дара вырастет вот именно таким идеалом – малышка была уж очень тихой и спокойной. Правда, и ползать она начала лишь к пяти месяцам, да и вообще двигалась мало, в отличие от сестры. Мало общалась с миром, все время казалась погруженной в себя.

На то время, когда Арли была в школе, Дару отдавали в детскую группу, где за грудничками и ползунками ухаживали по очереди школьники II ступени – 8-12 лет. Дежурили и девочки, и мальчики. Глядя, как ловко мальчишки управляются с грудничками, Ильгет начинала понимать, почему уход за ребенком с самого начала не вызывал у Арниса никакого страха или неуверенности. Он сразу стал брать новорожденную дочку на руки, переодевать, купать с той же спокойной уверенностью, с какой управлял ландером или ракетометом.

Его просто научили этому.

Итак, месяца через три после поступления в школу Арли окончательно освоилась там и перестала нуждаться в присутствии матери. Атена предложила Ильгет оставлять дочку одну. Теперь с утра Арли забирал школьный аэробус, и он же привозил ее через три часа домой. Ильгет уже никуда не надо было уходить, и весь день она посвящала уходу за Дарой, работе в СИ и писанию своего романа. Арнис, как обычно, старался взять на себя как можно больше, но сейчас это ему плохо удавалось, разве что по выходным – слишком уж много было тренировок и учений, да еще дежурства. Теперь он всегда брал с собой Ноки.

Ильгет вначале услышала знакомое цоканье когтей, сердце вздрогнуло радостно – но подняться и пойти навстречу любимому она не могла, сидя в кресле в гостиной, вытянув ноги на диван, кормила Дару. Малышка сладко и ритмично водила губками, сосредоточенно глядя голубыми глазами. В коридоре послышался топоток, Арли помчалась встречать папу. Ноки влетела в гостиную, бешено виляя хвостом. Ильгет, улыбаясь, приласкала собаку одной рукой. Арнис появился в дверях – огромный, могучий в защитном бикре, и с Арли на руках. Не опуская девочку на пол, он широкими шагами подошел к Ильгет, наклонился и поцеловал ее в шею, чуть ниже ушка.