Текст книги "Дороги. Часть вторая."

Автор книги: Кристиана Йэнна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 38 страниц)

Энджер протестующе покачал головой. Поднял ладонь.

– Координатор, вы правы. Давайте не забывать о простом факте. До сих пор мы были уверены, что Квирин абсолютно, надежно защищен от сагонского проникновения. Теперь мы знаем, что у нас давно уже существуют кнасторы, и даже высших ступеней, уже сознательно служащие сагонам. Хотя как давно – возможно, лишь около полувека... Но сагонов нет, и даже развоплощенных – нет. Мы не знаем причины. Почему даже на любой планете Федерации – а они в военном отношении закрыты не хуже Квирина – человека может достать сагон, а на Квирине – нет. Почему на Квирине они даже во сне не приходят. Мы не знаем, почему это так. Но есть очень большое подозрение, что если мы позволим себе как-то изменить коренным образом информационный фон Квирина, сагоны получат к нам доступ. Как раз именно то, о чем вы говорите – оазис мира, добра, любви – именно это, возможно, и служит преградой... Превратите наш мир в обычную военную базу, и возможно, мы потеряем последнюю крепость.

– Я согласен с вами, легат! – воскликнул Торлин, – мы должны удержать нашу крепость.

Ильгет и Арнис одновременно взглянули друг на друга – и тут же отвели глаза.

– Нашу крепость любви и добра, – добавила начальница СИ.

Картошку запекли на углях. Над огнем жарили оригинальное блюдо по предложению Иволги – мясо, нанизанное на витые стальные стержни. Куски мяса получались необыкновенно сочными, пахнущими дымом, а со свежим репчатым луком – так просто божественными.

Потом Ойланг вскипятил над костром котелок воды и заварил свой знаменитый капеллийский чай.

– Как, ты говоришь, будет называться это спецподразделение? – спросил Марцелл. Арнис неохотно ответил.

– "Минакс"... это не точно, рабочее название пока. Но это будет, видимо, после нашей работы на Мартинике.

Все промолчали. Новая акция ожидалась через неделю, и говорить об этом не хотелось.

– Похоже, нам теперь не будет покоя, – пробормотал Венис. Ландзо взглянул на него.

– Ну и ладно, это наша работа.

Тихо и таинственно зазвучала струна. Ласс взял гитару. Иволга посмотрела на него с одобрением.

– Правильно, Ласс. Хорошее дело, давай споем чего-нибудь.

Он кивнул. Гитара под его пальцами зазвенела мелодией.

Это ведь кровь – то, что течет во мне. Если мы будем ждать, мы дождемся утра. И белый ангел с трубою скажет – пора!, И тогда мы поймем, кого видали во сне... Кто избил нас до этой крови, чье имя – стихи, И мы грешны, но я забыл, в чем наши грехи, Нас судили по вере, а надо бы – по делам, Или по стихам, но по ним я сужу себя сам... И в руках твоих белая роза, а может – плеть. Нам неведом страх и неведомо слово «жалеть», Мы умрем за веру, хотя не уверены в ней, Я уверен в одном – в реке. И о ней мне петь...

Арнис почувствовал, как тонкие пальцы Ильгет скользнули в ладонь. Он бережно сжал эту руку, любимую до замирания сердца. Он снова почувствовал удивление и счастье оттого, что вот это чудо – с ним.

До каких пор, Господи? – спросил он про себя. До Мартиники? Я знаю, Ты можешь забрать ее у меня в любой миг. Но спасибо Тебе за то, что сейчас она есть. И даже со мной.

За рекой белый город,

Меж нами – вода.

Тот, кто видел его,

Не умрет никогда.

Я тебе расскажу,

Как несется вода, леденя,

Пусть я буду окном,

И ты будешь смотреть сквозь меня

Через реку на город. Ведь это крестовый поход.

Мы уходим с крестами, но с нами Господь не идет,

По рядам пробегает, и ты отзовешься – вперед! -

Половина продолжит путь, половина умрет.

Тихо потрескивал костер.

И молчало над головой бездонное звездное небо.

Если лечь на спину, положив под затылок ладони, ощущая одной стороной ночную прохладу, другой – чуть жгучее тепло костра, и смотреть вверх, на сплетения звездных дорожек, на мелькающие огоньки флаеров и кораблей, то можно вдруг ощутить, что ты уже почти совсем понимаешь... почти все. Что вот-вот прорвется какая-то завеса, и этот мир перестанет быть загадкой – навеки.

И что, может быть, смерти нет.

Есть три вещи, на которые можно смотреть бесконечно. Это море. Это трепещущий живой огонь. И звездное небо.

Звездное небо, с почти слившимися россыпями дальней светящейся пыли, с черными неожиданными провалами, с диковинными сплетениями светлых узоров, ложащихся в привычный рисунок созвездий.

И еще чья-то рука коснется твоего плеча, и ты услышишь негромкий разговор, и тихонько в темноте зазвенят невидимые струны.

Ласс продолжал новую песню.

Нас таких очень много,

Нас не берегут.

Почему ж мы решили,

Что останемся тут,

И что встретимся здесь же -

В час угасанья огней.

Я уверен в одном – в реке,

И в том, что за ней.

Нас не берегут... Ласс Канорри. Как будто всю жизнь среди нас. Мы еще ничего не знаем о нем, он ни разу не был с нами на акции. Но у него такое же точно лицо. Костер отражается в нем, как в зеркале. И странные синие артиксийские глаза смотрят в огонь безотрывно.

Вот Ойланг сидит, и не убирает своей руки с плеч Мари, маленькой, темноглазой, притихшей. Ее младшие дети, уже выросшие, Кай и Рута, сидят рядом.

Вот Иволга с гитарой, и две собаки, черная и белая, лежат справа и слева от нее.

Тебе придется выбирать, подумал Арнис. Так сказал Дэцин, и он прав, я теперь и сам это понимаю. Уже скоро, на Мартинике, надо будет выбирать – кого послать на смерть. Ласса, который гениален, который еще может написать много хороших стихов (смотри, глаза у Мари уже на мокром месте). Вениса – врача. Женщин – Мари, Иволгу, Айэлу... Ильгет. Бесконечно любимую мою. Да всех жалко... Ландзо, Ойли... Господи, за что мне все это?

Он чуть сильнее сжал руку Ильгет. Любимая повернулась к нему, рукой коснулась его волос.

– Ты что, Арнис?

– Не верю, – прошептал он, – что ты со мной.

Он поцеловал ее руку.

– Долго ли это будет? – вырвалось у него. Ильгет покачала головой.

– Не бойся, родной. Мы умрем в один день.

Она была права.Они умерли в один день двадцать пять лет спустя. Это произошло про приговору суда Третьего Круга Ордена Великого Кольца. На планете Калликрон. Кнасторам наконец удалось получить в свои руки командира «Минакса», Арниса Кейнса, уже легата, и его постоянного адъютанта, Ильгет.

Стоя в кругу кнасторов с опасно сверкающими иоллами, Арнис испытывал некоторую внутреннюю гордость и радость – оттого, что происходит это не на Квирине.

Стоять ему было тяжело, голова болела и кружилась, на левую ногу не встать. Но он старался не опираться на Ильгет, лишь крепко сжимал ее ладонь. Один из кнасторов зачитывал приговор, голос его гулко отдавался эхом под сводами зала.

За многочисленные злодеяния, совершенные на Квирине, Калликроне, Дике и других мирах... перечисление...

Да, ты прав, я совершил все эти злодеяния, я в первую очередь несу ответственность за них, думал Арнис. Но мы вышвырнули вас с Квирина.

Нам пришлось изменить цивилизацию. Но вас там больше не будет. Я надеюсь.

И еще он думал, что смерть будет легкой, все страшное позади. И жаловаться на на что – он прожил свою жизнь. Только очень, нестерпимо жаль Ильгет. Просто инстинктом – не хочется даже малейшего ее страдания.

Господи, помилуй... Вот и настало время... Помилуй меня, Господи! Ведь он прав. Я совершил все эти злодеяния. Это я убивал и отдавал приказы убивать. Пытал людей и отдавал такие приказы. Я вел информационную войну и занимался слежкой и преследованием. Это я превратился в чудовище. И я даже не могу сказать, что делал это во имя Твое – я делал это потому, что мне деваться некуда было. Я знаю, Господи, что они правы – хуже меня человека во Вселенной нет. И несчастный Хэрон был прав – слишком многие проклинают меня и тех, кого я вел за собой. И правильно делают, Господи... Я немилосерден, но я все еще почему-то надеюсь, что Ты будешь милосерден ко мне... это такая дикая, безумная надежда. Прости меня, Господи, пожалуйста, прости! Я даже не могу сказать, что готов ответить за то, что делал – мне нечем отвечать. Я слишком ничтожен, чтобы заплатить за зло, которое делал. Что бы я ни претерпел, адекватной платой это не будет. Но Ты уже заплатил за это зло... Господи, у меня ничего нет, кроме Твоей крови. Прости меня, любовь моя, Христос мой!

Кнастор стоял прямо перед Арнисом, командир «Минакса» видел, как колышутся складки серебряного плаща.

– Мы, кнасторы, не занимаемся казнями. Но это лучшее, что мы можем предложить вам. Мы должны вас остановить, ибо зло, принесенное вами в мир, слишком велико.

Арнис усмехнулся краем рта.

– Ваше следующее воплощение будет удачнее. Вы можете начать все заново. Ваша жизнь была бессмысленной, легат. Вы посвятили ее войне, убийству, злу. Но мало того физического зла, которое вы творили – вы переступили почти через все моральные границы, вам были безразличны страдания ваших жертв. Вы принесли неисчислимую бездну духовного зла. Поклоняясь догматам, вы заставили слишком многих отказаться от духовного возрастания и пути к Свету...

И это то единственное, подумал Арнис, что Господь сделал через меня хорошего.

Он взглянул на лицо Ильгет, и снова, как давно уже, лицо это показалось ему ангельским – сияюще-светлым, несмотря на темное пятно крови, рану, запекшуюся на виске. Ей были так безразличны слова кнастора... Она даже чуть улыбалась.

Арнис почувствовал, что кнастор сделал паузу и смотрит на него. Он должен что-то сказать?

Но что? Если бы не Ильгет, он был бы счастлив сейчас. Смерть – достойная, в конце концов, умереть в бою у него, легата, шансов уже почти не было. Да и легкая смерть к тому же, не мучительная, все худшее уже позади. Единственное, жаль Ильгет, страшно будет видеть ее смерть. Хотя возможно, его убьют первым.

Приятно для самолюбия и то, что кнасторы долго и безуспешно охотились именно за ними, да и устроили весь этот спектакль. Хотя это и бессмысленно, никакого значения не имеют их личности – Ландзо станет еще лучшим командиром «Минакса» (кажется, за ним тоже ведут давно персональную охоту). Арнис подумал о преемниках. О своих детях – Анри и Дара давно были в ДС. О дочери Иволги – Эрике, Йэнне и Лассе Канорри, о множестве сильных бойцов – лучших, чем они сами – которых он оставлял за собой. Нет у Великого Кольца никаких шансов. Их вышвырнут и с Калликрона, как и с Квирина. Ничего не значит наша смерть, кроме бессильной мести.

– Господь помилует нас, – сказал он, – а вы ничего не добьетесь.

Он посмотрел на Ильгет. Та произнесла, опустив глаза.

– Позвольте нам помолиться.

Кнастор шагнул назад, как бы давая разрешение. Арнис почувствовал знакомый разгорающийся свет впереди, вверху но и как бы внутри. Перед этим светом ничего не оставалось, как встать на колени. Рядом с Ильгет. И опять, по привычке, он стал первым читать молитву, Ильгет повторяла за ним.

«Господь, помилуй нас!» – «Кирие, элейсон!» – «Кристе элейсон!»

Они встали. Впереди во тьме висело, чуть касаясь пола, кольцо в человеческий рост из ослепительного чистого света.

Орудие казни.

– Идите по одному, – произнес кнастор, нахмурившись. Он стоял рядом, скрестив на груди руки, плащ ниспадал почти до пола.

Арнис посмотрел на Ильгет. Будет ли это больно?

– Иди первой, золотинка, – тихо сказал он.

Пусть она не видит, как будет умирать ее любовь.

Ильгет чуть заметно кивнула. Взгляд ее скользнул по лицу любимого, словно запоминая – на Вечность. Она подняла руку и в последний раз перекрестила Арниса.

Затем пошла к кольцу.

Она еще раз перекрестилась перед самым горящим ободом и шагнула внутрь.

Сверкнула молния, и через мгновение от Ильгет не осталось почти ничего. Несколько листков серого пепла, медленно кружась, опадали вниз. Арнис сдержал крик, стиснув зубы, но слеза непроизвольно выскользнула на лицо.

Он двинулся вслед за женой. В этот миг он думал о «Миноксе», о детях, и подходя уже к кольцу – снова о всех тех, кого убивал, и на какой-то миг его пронзил ужас вечной гибели, он знал, что по справедливости прощения ему нет. Но сумасшедшая, парадоксальная вера в прощение – в милосердие Божье – заставила его перекреститься перед кольцом.

ЭТО он ощутил как сильный удар, гасящий сознание.

Лишь на миг. Потом оказалось, что вокруг нет темного зала и кнасторов. Лишь сияющий свет. И рядом он увидел Ильгет – Господи! – совсем молоденькой, как на Ярне когда-то. Золотистой, светлой, сияющей девочкой, и на лице исчезли морщинки и складки у губ, исчезла рана на виске. И больше не было черных точек.

– Арнис, – сказала она с бесконечной нежностью, – мой мальчик...

Он понял, что изменился тоже. Ильгет взяла его за руку.

– Посмотри, дорога...

Они и в самом деле стояли на дороге – каменистой, белой, блестящей в свете неведомого солнца. Они сделали первый шаг, и тогда только Арнис поднял глаза. И увидел, что они не одни.

– Это твоя песня? – спросила Иволга. Ласс сочинял очень много. Но сейчас он не ответил, лишь улыбнулся.

– Что же это, – произнес вдруг Марцелл, – выходит, что вся эта наша война, весь этот кошмар – только из-за того, что сагоны ищут простого человеческого тепла?

– Получается, что так, – подтвердил Арнис. Ильгет плотнее прижалась к нему.

– Ищут и не находят, – пробормотала Айэла, – им так грустно и одиноко там...

Ландзо сказал негромко.

– Им очень одиноко. Очень плохо. Они очень тяжело платят за свое бессмертие. Да и кому нужна такая вечность...

Его пальцы бессознательно теребили щепку. Он вспоминал сейчас Цхарна, бывшего некогда Великим Учителем. Цхарна, так искавшего его дружбы, его – самого простого парня-общинника, каких на Анзоре – миллионы. Так жаждавшего простого общения с ним. И получившего только смертный луч в грудную клетку. Но скорее всего, это был лучший исход их отношений.

И все примолкли. Может быть, каждый вспоминал сейчас свои встречи с противником, и каждый повторял в душе – именно так.

Они просто ищут любви.

– Господи, – произнесла Айэла, – чего им стоило бы просто попросить об этом. Просто, по-человечески... я понимаю, что они не люди. Но неужели никто из людей не может ответить на эту их жажду?

– Люди могут ответить, Айли, – Ильгет подняла лицо, блики костра заплясали в зрачках, – Да сагоны не способны понять и принять этот ответ. Если нет любви в собственной душе, бессмысленно искать ее вовне. Никто не зажжет в тебе этот костер, никто, кроме Бога. И если человек отвечает сагону всем сердцем, искренно, он становится сагону неинтересен, потому что и распознать любовь, и насладиться ею может только тот, кто сам умеет любить. А если человек не отвечает, сагон старается заставить его это сделать – любой ценой. Получить любую искреннюю реакцию, хоть боль и ненависть. И лишь эти краткие миги, когда еще манит внутри чужой души некая тайна, надежда на лучшее – лишь эти миги сагон живет по-настоящему... И лишь ради этого они ведут войну против нас.

– Война, – пробормотала Иволга, – война – это штука такая. Можно ведь разойтись по углам, по разным Галактикам и никогда не встречаться. А можно идти навстречу друг другу, даже если это будет война. Это ведь просто очень тесный контакт двух слишком разных цивилизаций... или, допустим, людей. Они слишком разные, чтобы быть рядом. Но стремятся... И это тоже все-таки общение. Хоть какое-то. А пока есть общение, всегда остается надежда и на любовь...

Ласс ударил по струнам.

– Я новый лимерик слышал... – сказал он.

Как-то дэггер в системе Изеле

Встретил ско в состояньи похмелья,

И от ужаса дрогнув,

Улетел биоробот

Поскорей из системы Изеле.

Он перебросил гитару Иволге, и та подхватила.

Раз простое небесное тело

В звездный атлас попасть захотело,

Но войдя в стратосферу,

Моментально сгорело

Это глупое мелкое тело.

Через три месяца на Мартинике произошел необычный случай, после которого кое-что стало меняться в ДС. Как известно, создание «Минакса» было отложено именно из-за войны на Мартинике, потому что наличных сил ДС не хватало для штурма планеты. Сагоны столкнули там две державы, которые воевали с применением не запрещенного на планетах, однако очень неблагоприятного для экологии ядерного оружия. В момент вмешательства ДС биосфера планеты уже погибла, радиоактивная пыль закрывала солнце, а выжившее население в заранее подготовленных подземных убежищах занималось производством дэггеров. Одно из убежищ располагалось под развалинами Метанги, бывшей столицы одной из держав. Метангу пытались взять около двух недель силами 505го отряда и армейской центурии, но безуспешно, дэггеров было слишком много, воздушно-космическое крыло не справлялось, собаки были почти все перебиты. Бойцы очень вымотались, почти не спали, и потери были сравнительно большими. В этот момент Арнис Кейнс, который командовал 505м отрядом, отправился на орбиту, вместе с ландером, эвакуировавшим раненых, и вернулся через несколько часов, захватив с собой случайно оказавшегося на корабле монаха-священника из братства святого Петроса, отца Анта. Отец Ант несколько часов исповедовал всех желающих, над лагерем был поставлен силовой купол, и пространство очищено от радиации. Затем отец Ант отслужил Литургию, и все бойцы получили святое Причастие. Сразу после этого началась атака на Метангу, и в этот раз, непонятно, каким образом, атака оказалась успешной. Командованию не пришлось менять первоначальные планы, Метанга была взята, на этот раз почти без потерь. Этот случай долго обсуждали в аналитическом отделе, но к единому выводу так и не пришли.

После завоевания Мартиники сразу началось формирование «Минакса», спецподразделения по борьбе с кнасторами, Арниса Кейнса назначили его руководителем, а Иволга стала дектором и командиром 505-го отряда. Впрочем, и сам отряд вскорости был преобразован в отделение «Минакса», и вместо номера получил другое обозначение – «Аргента». Первые годы ушли на поиск противника и сбор информации, до окончательного изгнания кнасторов – и вместе с ними удаления сагонского влияния на сам Квирин – оставалось 15 лет по планетарному времени.

Так началась новая война, и новая страница истории земли святого Квиринуса. Да помилует нас Господь, и простит нам грехи наши. Слава Отцу, и Сыну и Святому Духу как было в начале, так ныне и присно, и во веки веков, аминь.

В романе использованы тексты следующих авторов:

1. Ильдар Сафин

2. Виктор Цой.

3. Ольга Данилова

4. Лев Ошанин

5. Александр Грин

6. Алан Кристиан

7. Александр Розенбаум.

8. Марина Андреева

9. Борис Гребенщиков

10. Иосиф Бродский

11. из к/ф «Карнавальная ночь»

12. Неизвестный автор. Стихи, посвященные Жанне Д Арк.

13. Наталья Чибисова

14. Eldar

15. Лариса Бочарова

16. Эланор Гэмджи.

17. Владимир Резниченко.

18. Булат Окуджава.

19. Вера Космолинская.

20. Н. Ковба

21. Ю.Пастернак

22. Е. Рерих

23. Е.Блаватская