Текст книги "Точка преломления (ЛП)"
Автор книги: Кристен Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 7
После того как перевозчик уехал, я снова забралась в кабину желтого грузовика Horizons, чтобы переждать ночь. Чейз настороженно наблюдал за мной, но больше мы не разговаривали. У нас были более веские причины для беспокойства, например, как вернуться в гостиницу «Веланд» или сумел ли Шон пересечь город и найти рекрута. И все же я ненавидела отстраненность между мной и Чейзом. Она вывела меня из душевного равновесия, я чувствовала себя неуверенно. Будто хорошее во мне таяло.
Я пожалела, что не могу поговорить с Бет. Я скучала по ней, скучала по дому – такому, каким он был раньше. Теперь казалось, что все это существовало давным-давно, в другой жизни. Но все равно мысль о моей рыжеволосой подруге заставила меня улыбнуться. МН может уничтожить многое, но не мои воспоминания о ней. Пока Бет сидит тихо, она в безопасности. Ведь, в конце концов, ее семья соответствует нормам.
К рассвету буря окончилась, и в гараже стало зловеще тихо. Я содрогнулась от прохладного воздуха, а когда подтянула колени к груди, то на коврик упала подвеска со святым Михаилом.
Я встала, чтобы поднять ее, слепо шаря рукой под сиденьем, и нашла кое-что, кроме медальона. Патрон. Я повертела его в ладони, задаваясь вопросом, откуда он мог взяться в автомобиле для доставки еды. Я не слышала, чтобы во время захвата этого грузовика сопротивлением случилась перестрелка.
С этим патроном что-то было не так. Он был заостренным на конце, медным, а не серебристым, и в длину почти три дюйма (7,6 см). Патроны, которыми заряжали девятимиллиметровый, размерами были не больше дюйма и скругленными на конце. Меня нельзя было назвать экспертом по оружию, но я проводила инвентаризацию нашего склада в "Веланде", и не требовалось много опыта, чтобы понять, что этот патрон предназначался для более крупного оружия, чем обычные пистолеты, которыми пользовалось сопротивление.
– Мы уходим, – позвал Чейз снаружи грузовика. Я засунула находку в карман и, вздохнув, неохотно повесила медальон на шею.
– Не помешает, – вслух сказала я, вспоминая, что говорил мне о защите Чейз.
* * *
Пока мы неслись на запад, к убежищу сопротивления, Чейз был рядом со мной. И его, и моя формы были упрятаны в черный мешок для мусора, перекинутый через его спину, но я знала, что пистолет все еще был заткнут за пояс его штанов под дырявым свитером. Впереди Риггинс разведывал путь, проверяя, не поджидала ли нас встреча с солдатами, но я все равно старалась сохранять бдительность. Я была совершенно уверена, что моя безопасность не являлась его приоритетом, несмотря на то что он поддержал меня в гараже.
На улицах валялся наломанный бурей мусор. Ветки деревьев, блестевшее в утреннем солнце битое стекло, промокшие листовки со Статутом. Линии электропередач, которые в этом районе, вероятно, в любом случае не работали. Я могла только гадать, во что превратился палаточный городок и лагерь Красного Креста в парке, и снова меня охватила тревога за Шона. Воздух пах землей и влагой, дождь наконец очистил его от густого белого дыма из крематория, который, будто смерть, висел над городом.
Я пыталась не думать о том месте.
Мой пульс замедлился только тогда, когда мы переступили порог гостиницы "Веланд". Фойе было заполнено горьким сигаретным дымом, исходящим от мужчины, что сидел на табурете за стойкой. Его рыжие волосы, яркие, как пламя, торчали во все стороны, а глаза были красными от слишком поздних игр с нашими ребятами.
Мужчину звали Джон, и он был владельцем "Веланда". За прошлый месяц я видела его только пару раз, так как редко покидала четвертый этаж.
– Твоя арендная плата за месяц, дорогуша. Ты не сможешь прятаться вечно. – В его голосе звучал легкий ирландский акцент.
Я вздрогнула. Хоть другим постояльцам приходилось платить за проживание в мотеле, сопротивление играло на никотиновой зависимости хозяина, а мы появились здесь без очередного блока сигарет Horizons.
– В следующий раз, – сказал Чейз. Он перекинул пакет с одеждой на другое плечо.
– Я согласился бы на поцелуй, – сказал Джон с дьявольским блеском в глазах.
– Ты не в моем вкусе, – ответил Чейз.
Джон рассмеялся.
– Ты еще передумаешь. – Он так трогательно подмигнул Чейзу, что я тоже не смогла сдержать смех.
Мы прошли мимо охраняющего лестницу Си Джея – будто бы пьяного бездомного мужчины с дредами – и поднялись по ступеням на четвертый этаж. С каждым шагом, приближающим нас к штабу сопротивления, мое облегчение росло. Я не могла дождаться той минуты, когда расскажу Уоллису и Билли о нашем успехе. Я надеялась, что это отвлечет внимание от того факта, что Табмен и Кара уехали без приказа нашего лидера. Сейчас я не представляла, как сообщить ему об этом, но предчувствовала, что сцена будет не из приятных.
Я толкнула дверь, отделяющую лестницу от этажа, и оказалась в длинном коридоре со старыми бежевыми обоями и грязной красной ковровой дорожкой. Чейз шел сразу за мной. О мою ногу приветственно потерлась плешивая черная кошка Билли.
Дом. Не тот, который мне постоянно снился, но атмосфера была такой же, и я улыбнулась, потому что, наконец, заслужила право быть здесь.
Мое внимание привлекли громкие голоса в коридоре. Не одни мы вернулись. Чейз завернул в комнату наблюдения посмотреть, нет ли в системе новых данных, но я не была готова к плохим новостям, только не после завершения своего первого задания. Я быстрее зашагала в сторону кладовой и оживилась, завидев толпу, собравшуюся на пороге.
У самой двери стоял Шон, закинув руки за голову и прогнув спину. Он выглядел уставшим и грязным, и когда я протолкалась мимо остальных, то почувствовала запах пота и грязи. Но это не имело значения; я была рада, что он цел. Не раздумывая ни секунды, я обхватила его за талию.
– Ты вернулся, – с облегчением сказала я. – Боже, от тебя воняет!
Он крепко обнял меня, взъерошив мои волосы.
– Можно подумать, ты пахнешь лучше.
Встречающие образовали в коридоре тесный круг, и когда Шон попытался уклониться от моего удара, то врезался в Линкольна, который при виде меня сказал: "Эй, ты живая" – и хлопнул меня по спине. Стоявший сразу за ним Хьюстон тоже меня поздравил.
Шон потянул меня в сторону. Впервые за много недель он выглядел по-настоящему счастливым.
– Новенький помнит, что Ребекку провозили через эту базу по пути в Чикаго, – сказал он. – Он ни разу ее не видел, но припомнил ее имя из списка заключенных.
Мое лицо озарилось улыбкой. Наконец-то у нас появилась ниточка.
В следующую секунду путь в кладовую освободился, позволяя разглядеть находившегося внутри рекрута. Я видела только его профиль: грязное лицо, жирные светлые волосы, сгорбленные широкие плечи. Одежда явно из благотворительной корзины: черные брюки и серая футболка с длинными рукавами, закатанными до локтей, так что на одной руке был виден наполовину ободранный гипс. Со своего места я сумела рассмотреть бледные розовые шрамы – три параллельные линии, процарапанные от уха до воротника.
Эти царапины – следы от ногтей.
Моих ногтей.
Такер Моррис.
На мгновение мной завладел страх. Абсолютный, непреодолимый страх, от которого у меня застыла кровь и заледенело дыхание. Мгновение, когда меня ошеломили лихорадочные видения. Арест. Ненависть в его глазах. Ощущение его дыхания. Слова, которые я слышала снова и снова: "Я чертовски хороший солдат. Я сделал то, что было нужно".
А потом меня охватила ярость, и я, не задумываясь, бросилась в атаку. Он пришел за мной. Пришел закончить работу. Вот только я собиралась закончить ее первой. Я хотела разорвать его на куски. Но Шон схватил меня за плечи. Я отбивалась, как загнанный в угол зверь, больше не видя перед собой друга – только опасность. Я двинула локтем назад и попала Шону в челюсть, вызвав поток ругательств.
Мои легкие горели.
– Бегите!
Уоллис вломился в дверь, но на моем пути стоял другой человек. Риггинс. Я дернулась в сторону. Его пальцы зацепились за мою одежду, но, полагаю, это произошло не случайно. Скорее всего, он специально удерживал меня.
– Эмбер! Где она?
Сначала я увидела его черные волосы, а секунду спустя – отблеск на серебристом стволе. Стоявшие рядом поспешили увернуться, и проход освободился. Билли прыгнул на вытянутую руку Чейза, но слишком поздно. Чейз уже нажал на курок.
Звук выстрела заставил меня инстинктивно упасть на пол. Мелькнула красная ткань футболки, и чей-то ботинок наступил на мои пальцы. Следующее, что я осознала, – кулак Шона, вцепившийся в мой воротник и прижимающий меня к полу.
Хаос. Крики. Топот бегущих ног, отдающийся в ушах.
– Чейз! – заорала я.
Я вырвалась из хватки Шона. Метнулась мимо Риггинса. Такер отступил в кладовую, и на мгновение я запаниковала, осознав, что там у него будет доступ к куче оружия. Но сначала мне нужно было найти Чейза, все остальное – потом.
Я едва его видела. На него навалились по крайней мере четверо. Один из них, Хьюстон, снова и снова бил руку Чейза об пол, чтобы заставить его отпустить пистолет.
– Прекратите!
Я запрыгнула на спину Линкольна, и он стремительно вскочил, впечатав меня в стену. От удара из меня выбило весь воздух. Но я не разжала рук и крепко держалась за его шею.
Кто-то схватил меня за талию, потянул вниз и вынудил подчиниться, вывернув мою руку за спину.
– Хватит! – приказал Шон. – Я не хочу делать тебе больно, слышишь?
– Тогда пусти!
Он отпустил мою руку, но крепко-накрепко прижал меня к себе, а я продолжила вырываться, пока он не зажал мои брыкающиеся ноги между коленями.
– Эмбер! – услышала я крик Чейза.
– Я здесь!
– Прекратить!!! – проревел Уоллис.
Хьюстон и Линкольн вздернули Чейза на ноги, и я быстро осмотрела его, проверяя, не ранен ли он. На него направили пистолеты. Как будто это он был опасен.
Только теперь я почувствовала запах. Запах пороха. Как в доме на Руди-лэйн. Куда попала пуля? Куда-то в пол. Все мои мышцы напряглись до предела, как истрепанная, готовая порваться веревка.
– Ты и твоя чертова вспыльчивость! – кричал Уоллис. – У тебя был шанс, Дженнингс. Был, а ты швырнул его псу под хвост. Чтоб тебя!
Он стоял нос к носу с Чейзом, и неожиданно мне представился сержант по строевой подготовке, орущий на новобранцев.
Чейз сплюнул кровь на бордовый ковер. Его белые зубы окрасились красным, и почему-то именно это напугало меня сильнее всего, что произошло.
– У нас с Такером незаконченное дело, – сказал Чейз.
– Не здесь, – отрезал Уоллис. – Ты приходишь сюда, в семью, и угрожаешь одному из своих братьев? Проваливай, Дженнигс. Забирай свои вещи и убирайся с глаз моих.
Тишина.
– Что? Подождите, – первым заговорил Шон. Он всего на мгновение ослабил свою хватку, и я тотчас бросилась к Чейзу, загораживая его от слов Уоллиса.
– Хочешь банду – иди и найди, – резко сказал Уоллис Чейзу поверх моей головы. – Там, на улице, их полно. Можешь застрелить любого, кого захочешь.
– Я не хочу застрелить любого, – ответил Чейз.
– Причина, – неуверенно произнес Билли. – У тебя ведь есть причина, да, Чейз?
Чейз не ответил.
– Их более чем достаточно.
Толпа расступилась, и показался Такер, одну руку он держал в кармане, другая бессильно свисала вдоль тела. Я сразу же внимательно оглядела его в поисках оружия, но ничего не заметила. Хотя это не значило, что он не спрятал что-нибудь сзади за поясом.
– Но самая главная, думаю, одна, – безразлично закончил он.
– Хочешь рассказать всем? – бросил ему вызов Чейз.
– Не очень, – сказал Такер. И опустил голову, как будто ему было стыдно. Можно подумать, он способен на такое человеческое чувство. – Но во избежание недоразумений считаю нужным заметить, что она меня целовала.
Меня словно током ударило.
– Ах ты... – начала я, готовая снова обрушиться на него. Выцарапать глаза и задушить голыми руками. Он говорил так, будто какой-то дурацкий притворный поцелуй имеет такое же значение, как и убийство моей мамы! Как будто любое из этих событий могло стать причиной, по которой Чейз захотел бы его убить.
– Стой, – прошептал мне Чейз. Я почувствовала, как что-то оборвалось у меня внутри, под защитным слоем ярости. Тот поцелуй был секретом, который я собиралась унести в могилу.
Я выпрямилась во весь рост, спиной ощущая теплое и надежное присутствие Чейза. Уоллис стоял в нескольких дюймах передо мной. Я уперлась руками прямо в его узкую грудь и толкнула.
– Нам надо выбираться отсюда, – прошипела я Уоллису, приготовившись защищаться. – Он привел других!
– Он никого не привел, – сказал Уоллис.
– Меня выгнали, – произнес Такер. – Из-за тебя.
Его голос был более хриплым, чем в нашу последнюю встречу, но от этого звука меня по-прежнему охватывал ужас. Полные ненависти зеленые глаза встретились с моими.
– Эй, парень, полегче, – сказал Шон, ощупывая челюсть и в упор глядя на своего рекрута.
Уоллис положил ладонь на мое дрожащее плечо и медленно провел вниз, словно тисками сжал. Потом обернулся к Такеру и властно сказал:
– Мы здесь играем по правилам. Или не играем вообще.
Такер усмехнулся и уставился на стену перед собой, как будто мог обжечься, если посмотрит на меня еще секунду. Воздух звенел от напряжения.
– Я не знаю, что он вам наговорил, – сказала я дрожащим от притока адреналина голосом. – Но он наврал. Это все, на что он способен. Он здесь, чтобы уничтожить нас.
– Не устраивай трагедию, – сказал Такер. – Ты мне больше нравилась, когда думала, что умрешь. – Он повернулся к Шону, который оскалился, готовый заступиться за меня. – Если они с Дженнигсом здесь – забудь про уговор. Я пас.
Мои нервы искрились, как оголенные провода. В коридоре собиралось все больше зрителей, но я не могла отвести взгляд от Такера. Я должна следить за ним, должна быть готовой ко всему.
– Остыньте, – громко сказал Уоллис. Я попыталась вырваться, но он не ослабил свою руку на моей. – Мы знали, что он придет, помнишь? Рекрут с базы Ноксвилла. Когда он на прошлой неделе вышел на Шона, Билли нашел в системе данные о его увольнении.
Я перенесла вес тела ниже, приготовившись бить, пинать, кусаться – все что угодно, на случай если Такер бросится на меня.
– Он нам нужен, Миллер. Чтобы проникнуть на базу. У него есть сведения, которых нет больше ни у кого. А ты теперь можешь подтвердить, верны ли они. Это должно сработать.
Через секунду до меня дошло, о чем он говорил. Он имел в виду, что Чейз уйдет, а я останусь. С Такером Моррисом.
– Без меня, – сказала я.
– Не глупи, – произнес Риггинс с мрачным видом. – Ты же знаешь, что творится в городе. Тебя разыскивают в связи со снайперскими атаками. – Он казался искренне обеспокоенным.
– Меня разыскивают только потому, что он меня сдал, – ответила я, мотнув головой в сторону Такера.
– Вообще-то, – отметил Такер, – это не правда.
– Так я тебе и поверила!
– Я виновен почти во всем, в чем она меня обвиняет, – сказал Такер, обращаясь ко всем. – Но не в этом. Меня арестовали до того, как я вернулся в свой кабинет. Ты же помнишь Далилу, Эмбер? Должна помнить. Ты связала ее и заперла в камере.
Передо мной возник образ немолодой женщины с седыми волосами и прозрачно-голубыми глазами.
– Её ты тоже убил? – спросила я. – Ты говорил, что сделаешь это, если она кому-нибудь проболтается.
– Я никогда такого не говорил.
Он смотрел себе под ноги. Я не могла не признать, что он выглядел подавленным. Пришлось напомнить себе, что все это – часть задуманной им ловушки.
– Ее обнаружил охранник во время обхода. К счастью для тебя, она отказалась говорить, но, когда я вернулся, меня поджидала целая группа с вопросами. Я сказал, что ты мертва, "отработана", как Дженнигс. – Его лицо потемнело. – Охранник на воротах с этим не согласился.
Охранник, дежуривший у ворот позади комплекса, разрешил мне выйти, чтобы я отвезла тело – тело Чейза – в крематорий, как в предыдущие дни. Он должен был видеть, что Такер вышел следом за мной, а потом вернулся один.
– И тебя решили выгнать, но не объявляли о моём побеге целый месяц? Дай-ка подумать, решили дать мне фору? – сказала я.
Такер презрительно усмехнулся:
– Думаешь, им хотелось, чтобы весь регион узнал, что кто-то – простая девчонка – сбежал из камеры заключения? Как бы они при этом выглядели? По крайней мере сейчас тебя можно представить как соучастницу серийного убийцы.
Я не нашлась с ответом. На самом деле все могло быть так, как сказал Такер. И теперь становилось понятно, почему меня внесли в список вместе с остальными подозреваемыми. В МН желали моей смерти, а моя связь со снайпером делала меня опасной, отчаянной. Способной на побег. Представив меня закоренелой преступницей, было проще признать, что я сумела их перехитрить.
– Но... он же убийца, – пробормотала я.
– Думаешь, он здесь первый, кого так называют? – Уоллис был уже на пределе, его трясло. – Думаешь, я другой?
Все разговоры прекратились. Все взгляды устремились на Уоллиса. Даже мой, оторвавшись от так раздражавшего меня Такера.
Уоллис убивал людей. Возможно, нарушителей Статей. Людей таких же, как моя мама. И остальные: Риггинс, Хьюстон, Линкольн – они тоже могли. Шон не убивал, так сказала Ребекка, но в школе реформации он забирал девочек в барак. Девочек вроде Розы Монтойи, которая ехала рядом со мной в автобусе. Которая превратилась в пустую оболочку после мучений, которым ее подвергли Шон и другие охранники.
Я прожила здесь несколько недель, чувствуя себя в большей безопасности, чем где-либо с момента маминого ареста, и закрывая глаза на очевидный факт: о своем прошлом не рассказывала не только я, но и они тоже.
"Все не так уж плохо", – говорила я себе, несмотря на то что это новое осознание заставляло меня дрожать. Они поступали плохо, но не были плохими людьми. Разве не был и Чейз в дюйме от этой пропасти? Но он вернулся ко мне, он искупил свои поступки. Так же, как и Уоллис, и все остальные тоже.
Но не Такер. Такеру Моррису никогда не стать хорошим.
Сейчас он хмурился, но все это было лишь притворством. Он старался вызвать мое сочувствие своей оборванной уличной одеждой и испачканным лицом. Своим липовым увольнением, которое Билли якобы видел в системе ФБР, и своим гневом, как будто я разрушила его драгоценную карьеру. Я на это не клюну.
– Или он, или мы. Мы оба, Уоллис. Выбирайте, – твердо произнесла я, хотя мысленно умоляла его быть благоразумным, поверить нашим словам о Такере и начать полную эвакуацию.
– Я лучше пойду, – сказал Такер. – Пойду... Не знаю. Куда-нибудь.
– Ты остаешься, – ответил ему Уоллис.
В первый раз я почувствовала, как мои колени задрожали.
Уоллис сделал выбор. "Ради сопротивления, – уговаривала я себя, – ничего личного". Но воспринималось это как личное. Тот разговор про семью, он меня зацепил, и я, как дурочка, купилась. Как будто он мог заполнить эту пустоту внутри. Мне пришлось три раза приказать себе идти, прежде чем я наконец сдвинулась с места.
– Могу я забрать наши вещи?
Уоллис скривился:
– Кто-нибудь, принесите их сумку. Только то, с чем они пришли.
Он отвернулся и скрылся в кладовой.
Через минуту пришел Билли с нашим рюкзаком в руке. Он не смотрел мне в глаза. Так было лучше. Ненавижу терять друзей.
Шон не переставал ругаться, но он не мог уйти, пока на кону была информация о Ребекке. Риггинс попытался переубедить Уоллиса. В конце концов Линкольн и Хьюстон проводили нас вниз по лестнице и через заполненное дымом фойе. Мимо Джона, который, не имея понятия о случившемся наверху, напомнил нам принести блок сигарет. А потом мы оказались на улице, в неприветливом утреннем свете, на виду у любого, кто пожелает бросить нам вызов, лишенные единственного места, которое впервые за долгое время было домом.
Глава 8
Незадолго до полудня мы с Чейзом добрались до лагеря Красного Креста. У нас не было выбора. Находиться в толпе безопаснее всего. Самая большая толпа собралась на Площади, но мы не были готовы рискнуть и пойти туда еще раз.
Мы пересекли Камберленд-авеню и вышли к высоким кованым воротам парка Всемирной выставки, в котором и располагался лагерь. Над круглым белым шатром с заплатами из синего брезента возвышался огромный медный шар – Солнечная сфера, которая, по рассказам Билли, была построена в начале 1980-х для Всемирной выставки. Теперь половина пластин отсутствовала, и сооружение служило знаком, что под ним вас ожидало кратковременное утешение – Сестры спасения, потому что настоящий Красный Крест исчез во время Войны.
Чейз вел меня сквозь длинную очередь, и я послушно шла за ним, все еще потрясенная и взвинченная недавним столкновением с убийцей моей мамы. И тем, что снова позволила ему уйти.
Какую ложь он скормил Шону? Такер рассказал только то, что Ребекка недолго пробыла в изоляторе, прежде чем ее перевели в Чикаго. Но что, если он ее видел? Что бы он сделал с ней?
И как Уоллис мог быть настолько глупым? Он всегда первым делом заботился о своем доме, о своей семье... и вот позволил самому опасному человеку, которого я знаю, проникнуть внутрь.
Я велела себе не думать об этом. Он вышвырнул нас, вот и все. Привыкай. Двигайся дальше. Забудь. Мы в любом случае не собирались оставаться здесь навсегда. Нам надо найти способ встретиться с Шоном и выяснить, что за коварный план задумал Такер.
Неожиданно Чейз остановился. Он схватил меня за локоть и толкнул в толпу людей, ожидавших открытия медицинского пункта.
– Что такое? – спросила я.
– Солдаты.
Мои мысли тут же метнулись к Такеру, но нет, Такера здесь не было. Такер был в сопротивлении.
Чейз двигался прочь, не слишком грубо, чтобы не спровоцировать драку, но достаточно целеустремленно. Я не отрывала глаз от его пяток и шла наполовину вприпрыжку, чтобы не наступить на них. Когда я рискнула оглянуться через плечо, то увидела, что толпу прочесывали солдаты.
На другой стороне улицы, где мы стояли пять минут назад, еще одна патрульная команда рассредоточилась среди сбившихся в группки бродяг. Один офицер с планшеткой показывал хилому старику, прислонившемуся к полуразрушенной автобусной остановке, фотографии. Сверху на каждой крыше прохаживался солдат с автоматом.
В каком-нибудь темном переулке мы были бы в большей безопасности.
– Не стой, – сказал Чейз. – Нам нужно двигаться. Зайдем внутрь – здесь людей становится меньше.
Лагерь Красного Креста представлял собой сотню с небольшим коек, расставленных ровными рядами под протекающими брезентовыми навесами. Никаких стен, никакого личного пространства, обогрева зимой или вентиляторов летом. Лагерь был обнесен переносным сетчатым ограждением, в котором зияли дыры, достаточные для того, чтобы любой вор мог проникнуть внутрь. За регистрационным столом на входе сидела Сестра спасения, а за ней к металлическому штырю был прикреплен знак: "Не более четырех часов".
Под табличкой на большом куске фанеры были размещены пять фотографий. Портреты пятерых подозреваемых, разыскиваемых в связи с преступлениями снайпера.
– Чейз, – прошептала я. Он прищурился, глядя вперед.
Несмотря на увиденное, он продолжил движение ко входу, где около двадцати человек ожидали своей очереди на четырехчасовый отдых. Тревожный голос внутри меня кричал, что все это неправильно. Нам нельзя заходить туда и загонять себя в ловушку. Меня узнают.
– Постой в очереди, – сказал Чейз и прошел к самому пункту регистрации. Я увидела, как он бегло глянул на фанерную дощечку. Его спина выпрямилась, и этого было достаточно, чтобы я поняла: он увидел мою фотографию. Чейз наклонился и заговорил с Сестрой, сидевшей за столом. На ее лице была бумажная хирургическая маска белого цвета.
Очередь продвинулась вперед. Мой взгляд привлекла женщина, остановившаяся перед доской. Из-за зеленой рубашки с высоким воротником ее кожа казалась мертвенно-бледной, а длинная джинсовая юбка была черной в тех местах, где швы извозились в грязи. Хоть женщине было ненамного больше тридцати, ее волосы уже почти полностью поседели. По бокам от нее стояли двое молодых солдат.
– Слушайте! – крикнул один из них. Делая шаг назад, я с кем-то столкнулась. Сейчас я была частью толпы, но это продлится недолго. Я уставилась в спину Чейза, мысленно приказывая ему вернуться.
Женщина отступила в сторону, и из-за ее спины показался мальчик приблизительно пяти лет. На его щеках виднелись красные полосы, но не от недавнего ненастья, а от частого плача. Пальцами одной руки он терзал свои грязные волосы до плеч. Кисть второй руки у мальчика отсутствовала.
Женщина подошла к нему и расстегнула его рубашку. Кожа ребенка была покрыта шрамами от ожогов и рубцами, покрасневшими от воспаления. Женщина подняла его вверх, показывая всем.
– О Боже, – не сдержавшись, произнесла я. Подошел Чейз, его глаза не выдавали ни капли изумления.
– Держи. – Он подал мне хирургическую маску, такую же, какие носили Сестры. Я торопливо зацепила эластичные петли за уши и почувствовала, как мое дыхание стало согревать часть лица, прикрытую тканью. Это поможет мне остаться неузнанной еще какое-то время.
– Могло... – Голос женщины дрожал. Ее глаза бегали по толпе зрителей.
– Громче, – приказал солдат.
– Могло быть и хуже! – выкрикнула женщина. – Вы думаете, что плохо живете, но вы ничего об этом не знаете. Если у вас есть информация, касающаяся снайпера, если вы видели преступников с плакатов, сейчас же сообщите об этом военным!
Вокруг раздался грозный шепот.
Солдат расстегнул кобуру с пистолетом, висящую у него на поясе. Он взъерошил волосы мальчика, как мог бы это сделать отец, если бы не угроза, явно обозначенная его оружием. По его пустому лицу я поняла, что он без колебаний причинит вред ребенку, чтобы получить желаемое. Я попыталась отступить назад, но люди за моей спиной стояли плотной стеной.
– Думаешь, это сделали солдаты? – прошептала я Чейзу.
Его лицо по-прежнему ничего не выражало. Лишь в глазах полыхала ярость. Он не ответил.
– Итак, у кого есть для меня информация? – спросил солдат.
– Кто-то должен остановить это, – прошептал мужчина позади меня. Он был прав. Моя кровь снова вскипела.
– Я слышала, что вчера после атаки девчонку Миллер видели в палаточном городке, – призналась женщина справа от меня.
Я стала абсолютно неподвижной. Не смела даже дышать. Плечи Чейза приподнялись. Он качнул головой, будто говоря: "Не двигайся".
– Пройдите с нами. Мы должны задать вам несколько вопросов, – сказал второй солдат. Мать сейчас прижимала мальчика к груди, хоть, казалось, была слишком напугана, чтобы шевельнуться.
– Я больше ничего не знаю, – произнесла говорившая женщина. Ее голос сорвался. – Клянусь, я больше ничего не знаю.
– Пройдите с нами, – повторил солдат. – Иначе вас обвинят в сокрытии информации.
– Я рассказала все, что мне известно! – кричала женщина, пока один из солдат тащил ее прочь.
Мой рот открылся от ужаса. В пределах слышимости были сотни людей. Сотни, которые могли бы расправиться с двумя солдатами, но никто не двинулся с места. Я хотела остановить военных сама, хотела крикнуть: "Я та, кого вы ищите", – но не могла. Меня убьют на месте.
– Во всем этом виноват снайпер! – Мать наконец поставила своего сына на землю недалеко от нас. Вокруг нее образовался пустой круг. Она горько плакала. – Все было хорошо, пока он не объявился здесь! – Люди согласно забормотали.
Я хотела встряхнуть ее. Убеждала себя, что она напугана, поэтому говорит все эти вещи. Раньше опасность была не меньшей. Но женщина из палаточного городка сказала мне, что не все увидят добро в действиях сопротивления, и она оказалась права.
Второй солдат поднял свою дубинку, и перед ним образовался проход обратно к медпункту. Я проследовала глазами за взглядом Чейза: мальчик тихо рыдал и пытался застегнуть рубашку своей единственной рукой, в то время как мать вела его прочь.
– Что это было? – прошептала я. Я чувствовала себя так, будто меня выставили всем напоказ. От каждого брошенного на меня взгляда по коже пробегали мурашки.
Чейз выругался с явным возмущением.
– Демонстрации. Ничто так не ставит людей на место, как угроза боли. Я видел такое в Чикаго. Это отвратительно.
Я подумала, что это немногим отличалось от плана Уоллиса, по которому меня должны были увидеть в палаточном городке. Вот только предполагалось, что мое послание пробудит в людях надежду, а не страх.
Мир сходил с ума. Я чувствовала это: огромная давящая тяжесть навалилась мне на грудь и гнула к земле. Меня связали с серийным убийцей, мое имя оклеветали на всю страну. Убийца моей мамы проник в сопротивление. Девочек вроде Сары избивали их бойфренды из МН и оставляли умирать. Матери использовали своих детей, чтобы распространять тиранические послания ФБР. Я снова потеряла Ребекку, я не знала, что происходит дома с Бет, а бедная Роза, превратившаяся в зомби, вероятно, все еще находилась в исправительном центре. Если и существовало время, чтобы дать сдачи, то оно наступило, но как?
– Имя?
Мои глаза обратились к женщине передо мной. Сестра. Узел ее голубого платка был выполнен безукоризненно. Половину лица скрывала хирургическая маска, подобная моей.
Я ощутила волну паники и выпалила:
– Лори Уиттмен.
– Лори Уиттмен. – Женщина перечитывала список на своей планшетке. – Вы были здесь хоть раз за последние два дня, мисс Уиттмен? – Она не вглядывалась в мое лицо.
– Миссис, – поправил Чейз, отходя от другой Сестры в бумажной маске и становясь возле меня. – Моя жена плохо себя чувствует, – сказал он. – Ей нужно отдохнуть.
Я кашлянула для пущего эффекта, поправляя маску, чтобы она закрывала как можно большую часть моего лица.
– Если они женаты... – начала та, что спросила мое имя. Ее остановило озадаченное выражение лица второй.
– Мы женаты, – подтвердила я, поднимая левую руку и радуясь украденному обручальному кольцу.
– Хорошо, – выдохнула первая, все еще не убежденная. – Помните, что вы получите повестку, если ФБР обнаружит обратное.
Я почувствовала, как моя спина напряглась. Я надеялась, что МН не нагрянет к нам с расспросами. К счастью, в палатке не было видно никого в синей форме.
Неубежденная Сестра провела нас через шаткую цепочную ограду направо, где мы прошли мимо контейнера с контрабандной продукцией и многочисленных коек со спящими людьми. Чуть поодаль стояли три пустые кровати; они были больше других.
От запаха человеческого пота кружилась голова. Справа кто-то сильно закашлялся. Мы выбрали койку возле другой, на которой расположилась семья из четырех человек. Все ее члены занимали место меньшее, чем двуспальная кровать. Я подумала о женщине снаружи и ее сыне и пожалела, что они не могут прийти сюда и отдохнуть, вместо того чтобы продолжать свою пропагандистскую кампанию.
Я опустилась на грязную койку, покрытую грубым полотном, стараясь избегать темного пятна, которое все еще выглядело влажным. Гостиница "Веланд" показалась сейчас роскошью.
