Текст книги "Точка преломления (ЛП)"

Автор книги: Кристен Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

– Ага, точно! – прокричал кто-то. – Я тоже снайпер, Мэгз!

Люди засмеялись. Женщина – я предположила, что она и есть Мэгз, – ухмыльнулась.

– И почему мы должны тебе верить? – усомнилась Мэгз. Когда она заговорила, все замолчали. – Откуда нам знать, что ты не врешь?

– Проверьте в системе, – предложила я. – Вытащите оттуда мою фотографию. Я могу подтвердить все, что надо.

Мое тело казалось окаменевшим, слишком напряженным. Из толпы раздалось бормотание.

– Мм... – Мэгз окинула меня оценивающим взглядом. – Ты выглядишь как на фото. Хоть и не столь нежна.

– Дайте ей пушку. – Я вздрогнула от голоса Такера. – Проверьте, что она умеет, если не верите ей.

Мы оба знали, что, попади мне в руки винтовка, я лишь докажу, что соврала.

– Не стоит, – пробормотал Джек. Мэгз хохотнула.

– То сообщение перестали крутить, – задумчиво произнес парень, что стоял возле Мэгз. – Должно быть, получили подтверждение, что девчонка из Гринвилла и есть Миллер.

– Это не она, – возразил Такер, бросая на меня взгляд, который приказывал не ляпнуть чего-нибудь, что все испортило бы. – Я не знаю, кто она. Просто жертва кода-1. Но это хорошая новость, верно, Эмбер? Похоже, ты выпуталась из неприятностей.

От того, как он мог разыграть равнодушие, мне стало плохо.

Я замерла, не в состоянии радоваться, что мое имя чисто, потому что это означало гибель Кары. Но если Такер прав, как это возможно? Издалека мы с Карой выглядели одинаково, но, хорошенько рассмотрев ее несчастное безжизненное лицо, МН никогда не поверит, что она – это я.

Тем не менее, если эти люди слышали, что снайпер – Эмбер Миллер – убита, то у меня есть некоторое время для передышки. Время, чтобы найти Ребекку. Доставить ее в убежище. Если мы переживем сегодняшний день.

– Они лгут! – крикнул кто-то. – Они просто хотят улизнуть от драки!

– Спросите его, – сказала я, указывая на Шона. Он беспокойно глянул на Чейза. – Он был моим охранником в школе реформации. В системе должны остаться данные, подтверждающие это.

Мы ждали, и мое сердце колотилось в грудную клетку. Ждали. Мэгз медленно обошла меня по кругу.

Чикаго сдаст меня. Они застрелят меня прямо здесь.

Но никто не казался злобно настроенным. До меня постепенно дошло, что эти люди не были против меня. Как женщина на площади, которая дала мне медальон, они поддерживали меня. Приветствовали меня.

Точнее, ту, кем меня считали.

– Как ты это провернула? – спросил кто-то. – Как подобралась так близко к форменным?

Я на мгновение закрыла глаза и заставила себя выглядеть невозмутимой, как Кара.

– Разве я похожа на угрозу? – мило улыбнулась я.

– Какой пушкой ты пользовалась? М40?

– О, я не знаю, – ответила я, поправляя волосы. – Но она была большая.

Кто-то рассмеялся. Смех оказался заразным, и скоро другие тоже начали кивать и улыбаться, будто никогда не намеревались поколотить нас. Я едва могла поверить в происходящее. Неужели это действительно так просто – скрыть правду? Притвориться кем-то другим?

– Мне нравится, – сказал парень в дурацкой вязаной шапочке. – Я бы сказал, это патриотично.

Во мне бушевал адреналин. Я не знала, что будет дальше, но по крайней мере я не дала им убить нас.

Пока медный патрон передавали по кругу, я встретилась глазами с Чейзом. По его взгляду ничего нельзя было прочесть, хотя я и знала: он боялся сотворенного мною и того, что произойдет, когда моя ложь раскроется. Случится драка? Или же Чикаго пропустит этот этап и просто избавится от проблемы?

– На кого ты работаешь? – спросила Мэгз. – Предположим, что ты снайпер. Никто не снял бы стольких солдат без прикрытия.

Я напряглась. Попыталась сглотнуть, но не смогла.

– Все кому-то подчиняются, – продолжила она, проверяя меня.

Я закрыла глаза и попыталась вспомнить, что говорил мне Шон в "Веланде" и как Марко и Поло только добавили загадочности.

– Все подчиняются Три, – ответила я и мгновенно пожалела о своих словах. Насколько далеко распространялась власть Три? Сколько проблем мне принесет упоминание этого названия?

Мэгз остановилась передо мной и приподняла брови. Я молилась, чтобы она не спросила о чем-то более конкретном.

– И в самом деле, – произнесла она. – До меня доходили слухи, что готовится что-то большое. Поэтому вы здесь?

Я хотела спросить, что она слышала – неужели Три планировало что-то вроде революции? – но не могла отступать от своей легенды.

– Нашу подругу отправили на реабилитацию, – ответила я. – Нам нужно найти ее.

Все замолчали. Они смотрели на Мэгз, которая облачилась во властность так же естественно, как носила свои разбитые ботинки.

– Реабилитация... Ты говоришь про цирк?

Я взглянула на Такера, который казался столь же сбитым с толку, как и мы. Солдаты не использовали это название.

– Найдете ее – и что дальше? – добавила Мэгз. – Вызволять ее? Трата времени.

На лбу Шона вздулась вена.

– Постойте...

– Мы тратим лишь свое время, мэм, – вставил Чейз. Он подошел ко мне. – Но с вашей помощью мы потратим его меньше.

Я задержала дыхание, пока глаза Мэгз осматривали нас четырех. Ее небольшой рот с сомнением напрягся, но теперь она смотрела на нас с меньшим подозрением. Когда она заговорила, ее голос был ровным:

– У нас есть на базе крот, который может добыть последние цирковые списки. Вы отчитаетесь мне сегодня в восемнадцать ноль-ноль, – произнесла она как можно отчетливее, – и доложите о своих планах, перед там как приступать. Пусть Три и дает вам неприкосновенность, но это моя территория. Никто не нажимает на курок без моего позволения. Ясно?

– Да, мэм, – ответил Чейз.

Она обернулась к своим людям.

– Я не хочу услышать, что кто-то трогал их.

Джек кивнул.

– Есть, мэм.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Спасибо тебе, – ответила Мэгз, – за преданность делу. – Она схватила меня за воротник, и мне пришлось бороться с желанием отпрянуть. – Но, просто к сведению, я не терплю самоуправцев и самодовольных петухов, которые не умеют подчиняться приказам.

Я отвела взгляд от ее суровых глаз и почувствовала, как она улыбнулась, вдвое прохладнее, чем улыбалась Кара.

– Поняла, – сказала я.

– Хорошо. А теперь смой кровь с лица и немного поспи. – Уходя, она фыркнула. – Вы, ребят, ужасно выглядите.

* * *

Забрав из машины свои вещи, мы отправились за Джеком в обход развалин к взлетному полю. Чейз начал спотыкаться. Адреналин выветрился, и я стала волноваться, что эти незнакомые люди увидят его слабость и попытаются напасть еще раз. Я не доверяла перемирию, объявленному Мэгз; Чикаго придется подтвердить его делами.

Другие солдаты засыпали меня вопросами. Большую их часть я отклоняла, как это делала Кара, и в ответ Такер стал заполнять пробелы. Я никогда не видела, чтобы кто-то так радовался, что является сообщником серийного убийцы. Я как раз начинала волноваться по поводу того, сколько он, оказывается, знает об убийствах снайпера, когда Чейз наклонился ко мне и прошептал:

– Ты вообще представляешь, что делаешь?

Я взглянула на остальных. Кажется, никто не услышал.

– А как ты думаешь? – спросила я. – Я пробиваю нам вход.

– Тогда мы и решили устроиться на крышах возле городской площади. Столы вербовки были оттуда в прямой видимости. – Такер шел как раз позади нас, окруженный бойцами, которых Мэгз не назначила обеспечивать наблюдение. Я ущипнула себя за переносицу.

– Они купились на это, – сказала я. Чейз кивнул.

С нами поравнялся Беззубый с битой на плече.

– Перед тем как меня выгнали, я пару раз видел, как ты дерешься. Всегда думал, что смогу уложить тебя, но ты жестче, чем кажешься, Дженнингс. – Он протянул руку, и, когда Чейз неохотно подал свою, Беззубый с энтузиазмом потряс ее.

– Трак, – представился он, – потому что я езжу на грузовике.

Чейз на мгновение закрыл глаза с видом полного разочарования.

– Ты перевозчик? – спросила я.

– Ты слышала обо мне! – Он пришел в восторг. – Джек, она слышала обо мне.

– Как это невообразимо круто, Трак, – ответил Джек, который шел впереди. Я бросила на него испепеляющий взгляд.

– У нас есть общий... друг, – сообщила я, хоть это казалось неправильным. Невозможно, чтобы Бет доверяла этому человеку, какой бы наивной она ни была. Хотя сейчас, когда драка окончилась, он и в самом деле выглядел удивительно безобидным.

Я почти услышала, как Чейз скрипнул зубами. План состоял в том, чтобы найти Ребекку и отправиться в убежище, но Чейз не собирался доверять наши жизни человеку, который ничего, даже удар кулаком в лицо, не принимал всерьез.

– Вообще-то это офигенно, – с благоговением произнес Трак, который находился слишком близко ко мне для моего спокойствия. – Вы с Дженнингсом действительно сбежали с базы. Класс!

Я почти рассмеялась. Он выбрал то обвинение, которое было истинным.

– Полагаю, вам немного помогло Три?.. – спросил он. Я выдавила улыбку, и ему этого хватило. У Чейза дернулась челюсть.

– Этот человечек, который разузнает о нашей подруге, – сказала я. – Он сможет разведать еще кое о ком?

Трак пожал плечами.

– Почему бы и нет.

– Его зовут Билли. Или... Уильям, – добавила я, внезапно почувствовав неуверенность. Я поняла, что даже не знаю его фамилии. – Он исчез вчера в Гринвилле с промежуточного пункта примерно в то время, когда там застрелили девчонку. – На последней фразе я замялась.

Трак провел рукой по своим стриженым волосам соломенного цвета.

– Я ничего не слышал о нападении на промежуточный пункт. Но я поспрашиваю.

Мышцы моей шеи немного расслабились. Возможно, Марко и Поло увезли Билли куда-то. Возможно, он в безопасности.

– Спасибо.

– Для Три – что угодно, – сказал он и подмигнул. Чейз кашлянул в ладонь.

– Ого, – прервал нас Шон. – Посмотрите.

Это был самолет – по крайней мере то, что от него осталось. Огромный реактивный лайнер стоял, опасно наклонившись на одно сломанное крыло, в то время как другое тянулось в небо, подобно руке умирающего человека. Хвостовой части не было вовсе, но корпус в основном сохранился в целости. Его гладкий серебристый металл был покрыт черными опалинами. Я одновременно почувствовала благоговение и что-то вроде грустной ностальгии. Так мало осталось от былых времен.

– Странно, что здесь только один, – сказал Чейз.

Я оглядела заваленное обломками поле, но он был прав. Самолет был один. Если на аэропорт напали во время Войны, определенно, свое последнее пристанище здесь должны были найти больше лайнеров.

Я не стала больше об этом думать. В этот момент мы повернулись к похожей на вход в усыпальницу дыре, зияющей в особенно большой куче обломков. Возле нее затаились три вооруженных охранника. Судя по их спокойствию, они нас ожидали.

– Добро пожаловать в Чикаго, – сказал Джек. Шон двинулся, чтобы пройти мимо него, но Джек с силой хлопнул его по солнечному сплетению. – Удумаете смыться и настучать на нас – из-под земли достанем. – Он угрожающе оскалился.

– Приму к сведению, – проворчал Шон.

Джек отодвинул в сторону большой лист металла – бортовой люк самолета – и спустился по лестнице, приделанной к стене. Мы и все остальные последовали за ним.

Когда последний человек закрыл люк, стало темно, как в пещере. Мы спускались все ниже в колодец, со ступеньки на ступеньку, передвигаясь на ощупь, и мои внутренности охватил страх. Ладони стали скользкими от пота, металлические балки стонали под нашим общим весом. Когда мои руки начали дрожать, я ощутила под ногами твердую землю. Я прислушивалась к Такеру, опасаясь его больше, чем всех этих незнакомцев вместе с их мрачными туннелями. Раздалось какое-то стрекотание, а затем уверенно загорелся фонарь с ручным приводом. Такер все еще вслепую спускался по лестнице.

– Как я погляжу, вы тут не опасаетесь теплового удара. – Голос Шона эхом пронесся под низким сводчатым потолком. Он был прав. Моя кожа покрылась пупырышками. Здесь вполне могло быть градусов на пятнадцать прохладнее, чем на поверхности.

– Что это за место? – спросила я. – Канализация или что?

Я обхватила себя руками. Темнота казалась материальной: оттуда, куда не доставал свет, будто тянулись ко мне ледяные щупальца и прикасались к коже.

– Туннели, – поправил меня Джек. Он посветил своим фонарем в длинный коридор, который уходил во тьму. Я наткнулась ногой на металлическую рельсу и, взглянув вниз, увидела две параллельные полоски стали.

– Я думал, метро взорвали, – произнес Чейз.

– Взорвали, – подтвердил Джек, – и, должно быть, кое-что встряхнули, потому что так Мэгз и нашла это место. Бюро не додумалось проверить, вдруг под метро есть что-то еще.

Над головой тянулись черные шнуры, свисая бахромой пыльных проводов из каждой трещины в бетонном потолке. Воздух был застоявшимся и сухим, будто за сотню лет здесь ни разу не повеял свежий ветерок.

– Сколько лет этому месту? – спросила я.

– Больше, чем тебе или мне, – ответил Джек.

Он и второй мужчина с винтовкой показывали путь, а Такер припоминал кровавые детали боев Чейза для любого, кто станет слушать. Я прислушивалась с нездоровым любопытством. Чейз не любил об этом говорить, и, хоть я хотела, чтобы Такер замолчал, я не могла заставить себя остановить его.

То, что я услышала, звучало жестоко. Сломанные конечности. Кровь, льющаяся из ран, разорванных кулаками и зубами. Бои, которые не были остановлены, даже если это следовало бы сделать. Мое сердце разбилось при мыслях о маленьком мальчике внутри него, который боялся домов с привидениями, который прятал в коробке под полом фотографии семьи. Я единственная знала о его существовании. Эти люди видели только бойца.

Чейз с прямой спиной шел сразу позади меня, его глаза, не останавливаясь, осматривали все вокруг. Я гадала, что происходит в его голове. Он не любил мест, откуда нельзя быстро выбраться.

– Не все эти истории – правда, – тихо сказал он мне и сглотнул.

– Как и мои, – ответила я. Его плечи опустились на дюйм.

Казалось, мы шли очень долго, прежде чем попасть на приподнятую открытую площадку. Здесь я увидела, что произошло с остальными самолетами. Багажные полки были превращены в двухъярусные нары и прибиты к стенам. Под ними на побитом плиточном полу расположились рядами, как в лагере Красного Креста, полевые кровати. Мы прошли мимо дюжины спящих людей. Среди них была по крайней мере одна девушка.

– Казармы, – произнес третий охранник, который до этого почти не открывал рот. Ржавый жестяной знак на стене над платформой сообщал: "Компания "Туннели Чикаго". Рядом с ним была металлическая дверь, на которой едва можно было разобрать надпись "Выход в котельную". Мы находились под городом. Я ощутила приступ клаустрофобии. Что над нами? Сожженные здания? База? Ребекка?

Наш туннель расширялся, по мере того как с центральной линией сливались другие пути. Небольшие фонари, прикрепленные к проводам, тянувшимся вдоль потолка, свисали достаточно низко, чтобы Трак мог их включать по мере пути. Чейзу приходилось огибать их, чтобы не врезаться головой.

Мы прошли мимо уборных – санитарных кабинок, взятых прямо с самолетов. Они были прижаты к стене туннеля, но не особенно ровно. Открытую дверь последней кабинки подпирала лопата, и, заглянув внутрь, я увидела в потемневшем алюминиевом зеркале свое искаженное отражение.

Я попыталась представить, как сопротивление разбирало самолеты весом в тысячи фунтов, кусок за куском спуская металл под землю, но задача показалась невыполнимой. Однако окружающая нас обстановка доказывала обратное.

– Когда мы получим списки из реабилитационного центра? – спросил Шон.

– Когда ты прекратишь ныть, как девчонка, – ответил Джек. Очевидно, знакомство с Три не обеспечивало нам всеобщее расположение. Шон снова зашагал рядом с нами.

Мы прошли дальше, как мне показалось, около мили. Мои глаза уже приспособились к полумраку. Я стала более четко видеть детали, даже без помощи фонариков или подвесных лампочек. Стены здесь были покрыты граффити. "Единая страна – единая семья", но встречались и другие знаки. Перечеркнутая эмблема МН – флаг и крест. Ругательства. Имена погибших и даты их смерти.

И тройная метка. Здесь побывал кто-то из Три. Я надеялась, что сейчас его здесь не было, иначе я буду разоблачена.

Мы подошли к другой станции, которую наш проводник назвал лазаретом. На путях неподвижно стояли несколько вагонов с полотенцами, марлей и медикаментами. В последней кабинке горели лампы, а на большом деревянном табурете сидел чумазый мальчик моего возраста и прижимал к себе окровавленную руку. Он взвыл, когда врач смочил ее перекисью. Врач рассмеялся. Я отпрянула и проскочила мимо башенки белых ведер, догоняя Чейза.

Следующая остановка на нашем пути – "Станция прибытия", как было написано потускневшей краской на стене, – оказалась куда более просторной и полной людей. Их было по меньшей мере пятьдесят. Они сидели в обитых синей шерстью самолетных креслах, устроив тарелки с едой на откидных столиках впередистоящих мест. Я почувствовала, как к запаху холодной влажной плесени и грязи туннелей добавились соль и тепло.

Брошенные мельком взгляды сменились широко раскрытыми глазами, направленными на нас. Разговоры сменились шепотками. Трак говорил всем, кто приподнимал в моем направлении бровь, что я снайпер. Я напомнила себе, что должна сохранять спокойствие, но ложь вырвалась из-под моего контроля, и я стала ненавидеть себя за то, что вообще открыла рот.

– Сколько людей тут живет? – услышала я свой вопрос.

– Около ста, плюс-минус, – ответил Трак.

Я прочистила горло, в котором першило от холодного воздуха. В Ноксвилле нас было только тридцать, и кто знает, сколько из них осталось.

– Если идти дальше в ту сторону, доберешься до делового района, – сказал Трак. – Там будет инструктаж. Проследи за тем, чтобы выйти заранее, путь неблизкий.

Мы покинули туннель, и нашим глазам открылась целая кухня. Дальнюю стену опоясывал прилавок, как в столовой, собранный из кусков обшивки самолетов. За ним расположился монотонно гудящий генератор и три разномастных холодильника. Пять работников, в том числе полная девушка с короткими волосами, раздавали тюбики с картофельным пюре быстрого приготовления Horizons и готовили на гриле над мусорным контейнером, откуда вырывались языки пламени, котлеты – из настоящего мяса. Дым каким-то неуловимым воздушным течением уносило в туннели.

Я подумала о том, сколько сухих завтраков и консервированной кукурузы мы съели в "Веланде". Еды, украденной у МН. Было очевидно, что у этих людей есть связи в Horizons.

Прежде чем повести нас дальше, Трак оказал нам любезность и раздобыл немного еды, а также влажные лоскуты, которыми мы обтерли с себя грязь. Несмотря на возбуждение, у меня в глазах снова начало двоиться. Я подумала, что если закрою их, то засну в одно мгновение.

Чем дальше мы отходили от туннелей, тем больше повсюду валялось обломков и сильнее становился запах ржавчины и бетонной пыли. Трак объяснил, что бомбежкой во время Войны разрушило город над нами, но более глубокие туннели, а также некоторые лифтовые шахты, ведущие на поверхность, сохранились. Когда я указала на длинную трещину в потолке, он лишь приподнял фонарик и пожал плечами, будто об этом не стоило беспокоиться.

Он провел нас через тесное пространство, заставленное небольшими вагонетками с чем-то вроде угля, через дверь, на которой значилось "Техническое помещение". В комнате были двое молодых людей, один с голубыми волосами, уложенными шипами, другой – с фарфорового цвета кожей и миндалевидными глазами. Их настороженность сменилась нетерпеливостью, когда Трак сообщил им, что они находятся в присутствии знаменитостей, и меня снова засыпали вопросами.

Я перекинула их любопытство на Такера, а сама осмотрелась. Комната выглядела так, будто кто-то основательно порылся в контейнере с контрабандой. У стен стояли стопки одежды, как форменной, как и гражданской, а также белья и коробок с краской для волос и машинками для стрижки. На трех массивных столах можно было найти все на свете, от бижутерии до батареек и предметов религиозного культа, включая распятия и подсвечники для семи свечей. Позади всего этого с потолка на проводах печально свисал знак аварийного выхода.

– Там все еще есть выход? – спросил Чейз. Мы все проследили за его взглядом до противоположного конца помещения, откуда в темноту уходил коридор.

– Ага, – ответил парень с миндалевидными глазами. – По нему к нам спускают припасы. Наверху дежурит охрана, чтобы сюда не попал кто-нибудь нежелательный.

Чейз кивнул и глубоко вздохнул. Это успокоило его лишь на минуту.

– У нас все еще есть пять часов до комендантского часа, – прошептал мне Шон, пока остальные рылись в инвентаре в поисках украденной формы и одеял. – Если будем ждать собрания, то застрянем здесь до утра.

Я чувствовала его нетерпеливость. Мой пульс отсчитывал мгновения, которые давили на меня, но нам нельзя было рисковать. Мы не сможем добраться до Ребекки быстрее, если нарушим правила и вылетим из сопротивления. Мне следовало помнить об этом.

– Мы вытащим ее, слышишь? – сказала я, пытаясь набраться терпения. – Но сначала нам нужен план. Нужно придумать, как туда попасть.

– Устала от внимания?

Меня удивила его циничность.

– Ты не единственный, кто хочет вызволить ее, – ответила я и помахала рукой, заметив, что один из юношей пялится на меня.

Шон вздохнул.

– Я знаю. Прости. Просто мы так близки к цели.

– Скоро мы получим списки, – произнес Такер, вмешиваясь в разговор. – И затем я проведу нас внутрь. Верьте мне.

– Верить тебе. Отличная идея, – пробормотала я.

* * *

К тому времени как мы по очереди "приняли душ" – не пригодной для питья водой из пакетов с клапанами – и вернулись в казармы, мной овладело изнеможение. Чейз выбрал две пустые койки в задней части помещения, откуда ему была видна остальная платформа. Свет нашего фонарика выхватил из темноты равномерную струйку воды, стекавшую с потолка и исчезавшую в куче грязи у стены.

Мне не нравилось то, что мы разделились с Шоном и Такером, но Шон не сможет спать, пока не узнает о Ребекке побольше, а я не сомкну глаз, если Такер будет поблизости.

– Выключите свет, – простонал кто-то. Я погасила фонарик, в первый раз радуясь безличности, которую обеспечивала темнота.

О чем я думала, когда объявила себя снайпером? Да, я купила нам вход в сопротивление, но это лишь вопрос времени, когда Чикаго раскроет мою ложь. Лучше позаботиться о том, чтобы к этой минуте оказаться подальше отсюда.

Так себя чувствовала Кара? Вечно избегая правды – какой бы она ни была. Я представила ее симпатичное лицо, холодные сверкающие глаза, изогнутые в кокетливой улыбке губы. От мысли о ней мне стало плохо, и еще хуже от радости, что я жива. Нет, я не радовалась ее смерти, но чувствовала облегчение от того, что все еще здесь. Но ведь это – то же самое, что радоваться?

Я опустилась на край своей импровизированной постели, и она заскрипела. Соседняя койка, казалось, находилась за много миль от меня, а я – слишком далеко от него, и в этом месте, окруженная людьми, которых я не знала, которые считали меня кем-то другим, я не хотела быть одна.

Я взяла его за руку и потянула, заставляя сесть рядом со мной. Когда моя щека прислонилась к его плечу, его подбородок опустился на мою макушку. От нас все еще слегка пахло дымом.

– Не уходи, – прошептала я.

Он медленно выдохнул и шевельнулся. Я услышала шелест ткани, когда он снимал обувь, и почувствовала на своем колене его теплое дыхание, когда он снимал мою. Я всмотрелась в слепящую темноту помещения. Мне никого не было видно. Что означало, что нас тоже не могли увидеть.

Он лег. Я вспомнила, как он держался за бок после драки, и осторожно подняла его рубашку. Кончики моих пальцев скользнули по подъемам и впадинам его пресса и поджарым трепещущим мускулам, охватывающим его грудную клетку. Там были синяки, я могла представить их даже в темноте. Фиолетовые цветы, окантованные желтым. Я с трудом сглотнула.

– Болит? – прошептала я.

Он помедлил.

– Это – нет.

Его кожа была такой гладкой, что я не могла убрать с нее рук. Я мельком подумала: что он сделает, если я поцелую это место, прямо под грудиной? Мысли о Каре остановили меня. О Каре, которая больше ни к кому так не прикоснется.

– Ложись ко мне, – сказал он. Металлическая сетка койки застонала, когда он притянул меня к себе. Мое тело изогнулось так же, как и его, спина прижалась к его груди, колени легли поверх его. Моя голова нашла подушку на его плече, и я вздрогнула, когда другая его рука поднялась по моему бедру, забралась под рубашку, и его пальцы легли на мой голый живот и обхватили меня за талию. Он крепко прижимал меня к себе, пока тепло его тела не слилось с моим. Пока я не перестала осознавать, где заканчивался он и начиналась я.

В спокойствии следующих минут я подумала о Джеке, Траке и Мэгз и о том, с какой силой поверхность земли давила на бойцов под ней. Как делала их жестокими и суровыми. Насколько это казалось мне более близким, чем невинность Бет, даже спустя столь мало времени.

Пусть я ожесточилась, но все еще случались подобные мгновения. Промежутки мягкости во времени. Моменты, когда значение имело все.

Именно тогда я осознала, что хоть я изменилась, но не была сломлена.

* * *

Меня разбудили шаги и бледный свет фонарика. Мои ноги переплелись с ногами Чейза, напоминая о его росте – мои ступни в носках доставали лишь до его голеней. Одна тяжелая рука прижимала меня к его твердой груди, а теплое дыхание щекотало мое ухо.

"Дом", – говорил он мне когда-то. Для него я – дом. А он – для меня. Если бы мой разум не начал бурлить ожиданием того, что принесут следующие часы, я могла бы оставаться в его объятья вечность.

Очевидно, он ужасно нуждался в сне. Обычно его будил малейший шум, но сейчас он едва шевельнулся, когда я поднималась. Я осторожно надела ботинки и стала пробираться на приглушенный свет главного туннеля, стараясь не врезаться в кого-нибудь из спящих или в полку с вещами.

Мне нужно было найти Шона: я надеялась, что, пока я спала, он раздобыл новую информацию о Ребекке. Теперь, когда я стала бодрее, я ощутила это. Она была близко, и мы зря тратили время, дожидаясь собрания, вместо того чтобы попытаться ее освободить.

Я снова услышала шаги, и в туннеле, в тридцати футах от меня, со стороны лазарета загорелся свет. Я прищурилась и в слабом сиянии разглядела золотоволосую голову, удалявшуюся от меня.

Это мог быть кто-то, кого я еще не встречала, но я не сомневалась, что это Такер. Доказательством мне послужил тугой узел в животе.

С колотящимся сердцем я побежала за ним. Я знала: мне следовало дождаться Чейза. Но также я понимала, что, чем бы Такер не занимался, он делал это в тайне. Я не хотела упустить возможность разоблачить его. Если он вызовет здесь, на территории чикагцев, проблемы, нас всех накроют.

Когда я миновала изгиб туннеля, свет исчез. Я продолжала продвигаться вперед между двумя голубоватыми рельсами, но резко замедлилась, когда путь передо мной оказался пустынным. Звук моих шагов отдавался насмешливым эхом, отчего по позвоночнику побежали мурашки. Я была окружена тенями и коридорами, которые уходили во тьму. Такер мог прятаться где угодно.

Слева послышалось копошение, и я сжала длинную металлическую рукоятку фонарика, будто это было оружие. Звук исходил со стороны импровизированных душевых кабинок, выстроившихся вдоль выложенного плиткой коридора. Пока я на цыпочках кралась к ним, я различила голос Шона, раздававшийся из медицинского вагона в двадцати футах от меня, и приказала себе расслабиться. Если я окажусь в беде, он меня услышит.

Я отвела в сторону занавеску из мусорного мешка, но на влажном кафеле пола никто не стоял. Кап-кап-кап – вытекала из двери размеренная струйка. Приспособленные под душ пакеты для капельниц с насадками для разбрызгивания безвольно свисали со своих крюков. Я так долго вглядывалась в тени, что начала видеть силуэты и слышать звуки, которых не существовало: скрип, стоны, шепот.

– К этому привыкаешь.

Я обернулась, взмахнув фонариком, и увидела отпрянувшего к стене Трака, на простом лице которого было написано удивление.

– К чему? – Я наклонилась, опершись ладонями о колени и пытаясь отдышаться.

– К темноте, – ответил он и рассмеялся. – Со временем к темноте привыкаешь. – Он наклонился ко мне и прошептал: – Увидел, как ты рыскаешь здесь. Пробирает до костей, а?

Его светлые волосы блестели в свете фонарика. Это его я видела, не Такера. Я встряхнула головой, чтобы прояснить сознание.

– Ага, вроде того, – ответила я.

Вместе мы прошли до лазарета, где увидели Шона, сидевшего в вагоне на деревянной табуретке и разговаривавшего с Джеком и врачом, которого я уже видела. Это был низкий, грязный мужчина с лысиной на макушке.

Ни следа Такера.

Я настороженно вошла, вспомнив, кем мне показался Джек, когда я прижимала к его горлу бейсбольную биту.

– Как я понимаю, мы сейчас все друзья-товарищи, верно? – спросила я.

– Никакого чувства юмора, – ответил Джек. Он бросил мне через вагон снисходительную улыбку, и я заметила на его шее широкую красную полосу. – Мы, парни, простили и забыли, не то что цыпочки.

– Найди мне биту, и я напомню, если что, – сказала я.

– Ух! – Трак поднял ладонь, и я неохотно дала ему пять. Здесь, в свете подвесных фонарей, было хорошо видно, что после драки у него заплыл глаз. Он сидел возле картонной коробки, на которой было написано "морфий". Врач рассмеялся, когда Трак шутя столкнул недовольного Джека с его места.

– Заткнитесь! – крикнул Шон, ударив рукой по стене. Я напряглась. – Сообщение неверно. Ваш человек облажался.

– Списки, – осознала я, выдохнув. – Ее здесь нет. – Мы попали не в тот город. Я ненавидела себя за то, что вообще поверила, будто Такер Моррис мог сказать правду.

– Он никогда не ошибается... – начал врач.

– Он ошибся, – перебил Шон. Под его глазами залегли тени недоверия.

– Если ты не хотел знать, то зачем пришел сюда? – спросил Джек.

– Что происходит? – поинтересовалась я. – Ребекка в исправительном центре или нет?

– Хорошая новость в том, что она здесь, – ответил Трак. – Плохая – это не исправительный центр.

– Что?

– Это центр физической реабилитации, – произнес врач, – прикрепленный к госпиталю. Мы не суемся туда – не потому, что там полно солдат или еще почему-то, – уточнил он. – Там лишь минимальный штат форменных, и центром по большей части заправляют Сестры и доктора. Но это... неудачливое место.

– Что это значит? – Я почувствовала, как по моему позвоночнику скользнула холодная рука паники.

– Это цирк, – сказал Трак. Мэгз уже произносила это определение, но в голосе Трака слышалось куда больше отвращения. – Фабрика калек. Они там повсюду. Ты в самом деле никогда не слышала про цирк? – Я покачала головой. – Ладно, гляди. Это место, где больных подлечивают, чтобы их можно было демонстрировать людям и... как это называется? Что-то предупреждать...