Текст книги "Точка преломления (ЛП)"

Автор книги: Кристен Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

Такер первым ступил на мостик. Скамейка пошатнулась под его весом, но Чейз держал ее крепко. Перескочив через подоконник, Такер дико улыбнулся нам, а затем исчез, только чтобы снова появиться мгновение спустя и куском фанеры очистить оконный проем от осколков стекла.

Я держала Шона за руки, помогая ему сохранять равновесие. Половина его рубашки на спине обгорела. Сквозь слой сажи было сложно определить, насколько серьезно пострадала его кожа. Такер подхватил Шона с другой стороны и помог ему забраться в помещение.

"Только тронь его, и я убью тебя", – подумала я.

Билли отчаянно сопротивлялся, но быстро устал. Как только он затих, Чейз толкнул его с края крыши на прогнувшуюся деревянную скамью. Нам нужно было шевелиться. Короткие резкие толчки начали сотрясать здание, угрожая обрушить его.

Такер высунулся из окна, схватил Билли за предплечья и рывком втянул его внутрь.

– Твоя очередь, – сказал Чейз, кратко встречаясь со мной взглядом, перед тем как поднять меня на скамью. Он уставился через провал на Такера и выругался себе под нос.

Я глянула вниз и охнула, увидев, как окутывающий мои лодыжки белый дым начал тянуться вверх, выводя меня из равновесия. Когда я, пытаясь не упасть, переменила позу, доски подо мной застонали.

– Смотри на Такера, – сказал Чейз. Я подчинилась и, держась одной рукой за Чейза, скатилась ниже, где Такер взял меня за другую.

Он затащил меня в здание, где мои колени подогнулись, а естественная темнота оказалась неожиданностью для глаз. Билли стоял на коленях возле Шона, который сидел, прислонившись к стене. Комната была пуста, если не считать осколки стекла на полу, которые блестели черным, отражая дым снаружи.

Я обернулась, как раз когда позади меня появился Чейз.

Мы все раскраснелись и были покрыты сажей, что, без сомнений, вызовет подозрения людей на улицах.

– Почиститесь, – сказала я. Мы вывернули свою одежду наизнанку. Я вытерла лицо предплечьями, но только размазала черноту.

– Достаточно, выбираемся отсюда, – приказал Чейз. Сейчас Шон уже увереннее стоял на ногах, но не намного.

Чейз, который несколько дней назад обыскивал это здание, знал, куда идти. Следом за ним мы вышли на темную лестницу и начали спускаться. На каждом шаге мои мышцы сводило, а горло горело от жажды. Мне не терпелось промыть глаза, но времени не было.

Я следила за Билли, беспокоясь, чтобы он не попытался бежать. Мои обожженные руки схватили его за край опаленного рукава, но он стряхнул мои ладони и протолкался вперед.

Наконец мы подошли к выходу.

Ощущая, как колотится сердце, я ступила на узкую улицу с односторонним движением, сейчас пустую – все самое интересное происходило на соседней. За моей спиной бушевала толпа, атакуя солдат кулаками и проклятьями. Люди смогли прорваться через передние ряды, так как многие солдаты теперь были заняты тем, что стреляли через дым вверх – в тех, кто был на крыше. Во всем этом хаосе невозможно было понять, попали ли в кого-то наши бойцы.

Мои мысли вернулись к Риггинсу и его последним словам, приказывающим мне уходить. "Снайпер. Мне следовало понять раньше". Теперь, когда я наконец смогла отдышаться, кусочки мозаики сложились вместе, а вслед за этим пришел ужас. Он изменил свое отношение ко мне, возможно, пожертвовал ради меня жизнью, потому что – как и женщина в палаточном городке – принял меня за того, кем я на самом деле не являлась.

Я оглянулась на Чейза, но вместо него увидела Такера. Мой мозг стал работать с большим хладнокровием. Я вспомнила, почему ненавижу его, почему никогда не смогу доверять ему. Но каким-то образом что-то между нами изменилось. Он остался, дожидаясь Шона. Он толкнул меня через горящие ступени и, возможно, спас мою жизнь.

Из задумчивости меня вывели крики. Крыша гостиницы "Веланд" начала рушиться. Пламя захватило здание, его когти жадно взвивались в потемневшее небо.

– Уоллис! – крикнул Билли.

Чейз оттащил его на противоположную сторону улицы, откуда нам больше не был виден наш павший штаб. Оказавшись там, где нас больше не могли заметить со стороны гостиницы, мы побежали.

– Лагерь Красного Креста, – проговорил Шон, обращаюсь к Чейзу, когда мы остановились отдышаться в переулке.

– А больше ваших здесь нет? – спросил Такер в промежутках между затрудненными вдохами. – Другой базы или чего-то в этом роде?

– Гараж, – сказала я. East End Auto. Мне не понравилось, что Такер задал свой вопрос, и я не хотела вести его туда, где перевозчик встречал беженцев, но выбора у нас не было. – Там ждет Кара.

Я надеялась, что она все еще была там. Не знала, сколько прошло времени. Не меньше часа, это уж точно.

Мы передвигались по второстепенным улицам, оставаясь вдали от лагеря Красного Креста и Площади. Учитывая то, что все патрульные машины были созваны на пожар, эти дороги пустовали. От каждого вдоха мои легкие горели, но времени на отдых не было.

Наконец мы оказались у гаража, и Чейз без отлагательств простучал по хлипкому металлу пароль – сигнал SOS.

Пот заливал глаза. Прошла минута. Еще одна.

Она уехала. Мы опоздали.

Меня охватило отчаяние. Я как раз собиралась пнуть дверь, когда внутри отодвинули засов и металл поднялся до уровня бедра. Поднырнув под воротами, я нос к носу столкнулась с Карой.

Когда она оглядела нашу группу, ее лицо приняло удивленное выражение.

– Это все, кто остался? – спросила она, переводя взгляд с одного из нас на другого. Когда никто не ответил, ее лицо ожесточилось.

– Скажи мне, что у тебя есть ключи от этого грузовика. – Чейз указал на желтый автомобиль доставки Horizons. В гараже больше не пахло влагой, как во время бури. Здесь было сухо и холодно, как в склепе.

Кара достала из кармана своей юбки Сестры спасения кольцо с ключами и показала его нам. Я почти вскрикнула от облегчения.

– Когда вернется Табмен? – Голос Шона был сдержанным стоном.

– Нам нужно добраться до убежища, – объяснил Чейз. – На поиски подполья сюда стянуты все подразделения. Дороги будут свободны, по крайней мере в черте города.

– Я не знаю, когда вернется Табмен, – ответила Кара. Ее голос прозвучал слабее, чем я ожидала.

– Разве ты была не с ним? – почти прокричала я.

– Нам пришлось разделиться, – кратко ответила она. Я хотела встряхнуть ее. Она обернулась к остальным. – Но я знаю одно место. Промежуточный пункт в Гринвилле. Спрячемся там, если сумеем выбраться из города.

– И миновать дорожные посты. – Такер нетерпеливо выдохнул. Я видела, как выражение его лица сменилось с задумчивого на покорное, и задалась вопросом, в чем заключалась его внутренняя борьба.

Кара продолжила:

– Табмен делает там остановку. Встретимся с ним – и получим билет до убежища.

В моих венах все еще пульсировала кровь. Это был лучший план из всех, на которые мы могли рассчитывать.

– Найдите мне форму службы доставки, – сказал Шон. – Я сяду за руль. Кара поедет на переднем сидении и будет давать мне указания. Скажем, что направляемся в бесплатную столовую.

Я сморщилась, когда он стянул через голову остатки своей рубашки. Несколько секунд он стоял, моргая, для опоры положив руку на бампер. Кара спустилась по лестнице в яму.

Чейз резко открыл кузов грузовика. Откидная дверь звякнула о шаткие металлические направляющие.

– Поведу я, – сказал он. – Ты едва сидишь.

– Нет, – покачал головой Билли. – Мы не можем оставить Уоллиса здесь. Не можем. Он придет, просто подождите минутку. – У него будто заело пластинку.

Чейз попытался заставить его забраться в грузовик, но Билли с силой оттолкнул его. Движение было столь предсказуемым, что даже я смогла бы избежать удара, но Чейз этого не сделал. Не знаю, возможно, он хотел, чтобы Билли ударил его.

И тогда Билли рухнул на пол, слезы стали размывать яркие дорожки в покрывающей его щеки копоти. Я присела возле него и крепко прижала его к себе.

– Давай же, Билли. Если он выбрался, то не станет дожидаться нас здесь. Мы поедем вместе, хорошо? Ты и я. Пойдем. – Говоря это Билли, я почему-то почувствовала себя сильной.

Наконец он поднял голову и без лишних слов забрался в грузовик. Его глаза оставались приклеенными ко входу в гараж, будто Уоллис мог появиться в любую секунду.

Когда я обернулась, Чейз и Такер стояли друг напротив друга и мерились взглядами – невысказанная смертельная ненависть грозила вырваться из-под контроля. Краснота лица Такера спала, кроме одного места на челюсти, куда его ударил Чейз.

Я была захвачена стремительностью нашего бегства, но в этот момент на меня обрушилась реальность. Теперь Такер был с нами. Не задумываясь, мы даже предоставили ему возможность покинуть город.

Я встала рядом с Чейзом, и когда Такер посмотрел на меня, то дрогнул, словно я каким-то образом его предала.

– Это ты устроил пожар? – услышала я собственный голос.

Он не ответил. Возможно, думал, что его оскорбленный вид будет достаточным объяснением.

– Он был со мной все утро, – прохрипел Шон.

– Надо выдвигаться! – Кара ударила по борту кузова.

Несколько секунд все молчали, и в этой тишине Такер повернулся и пошел к выходу. У него за поясом не было пистолета.

– Моррис, подожди, – окликнул его Шон и мотнул головой в сторону Чейза. – Хорош, парень. Я не знаю, что он вам сделал, но это в прошлом. Можно подумать, вы никогда не косячили.

Чейз заворчал. Такер остановился.

С тех пор как Шон узнал о моей роли в том, что случилось с Ребеккой, он ни разу не заставил меня испытать чувство вины, но сейчас я его испытала. Меня насквозь пронзило воспоминание о звуке, с которым дубинка охранника обрушилась на ее маленькую фигурку. Хотя сомневаюсь, что Шон был бы таким же великодушным, если бы столкнулся лицом к лицу с убийцей своей матери.

Секунды уходили с каждым ударом сердца. Мы теряли время.

– Обещай, что не причинишь никому вреда, пока ты с нами, – сказала я.

Я физически ощущала неправильность происходящего; словно я пыталась плыть против течения. Но Кара права: надо было уходить. И какую бы ненависть у меня это ни вызывало, но Шон тоже был прав: все мы, и я в том числе, совершали вещи, за которые нас можно осудить.

– Эмбер, – едва слышно произнес Чейз.

– Я тебе не доверяю, – продолжила я, когда Такер повернулся. – И никогда не стану доверять. Не знаю, что ты делал в гостинице или почему помог Шону и мне. Но, если ты пообещаешь не создавать проблем, я тебе поверю.

– А если все-таки создашь, я тебя убью, – тихо добавил Чейз.

Такер подошел к нам и сдержанно кивнул.

– Думаю, это справедливо, – сказал он. – Хорошо. Обещаю.

– Шон, ты поведешь, – отрезал Чейз, не спуская глаз с Такера. Шон кивнул, влезая в бежевый комбинезон на пуговицах.

Не медля больше, мы загрузились в кузов. Кара бросила нам фонарик, бутылку воды и аптечку и со стуком опустила дверь. Я осознала, что мы где-то потеряли рюкзак. То немногое, что у нас было, включая мои письма Чейзу, скорее всего, сгорело дотла. Исчезли все свидетельства нашего прошлого.

Внутри стояла почти полная темнота. Единственный свет проникал через вентиляцию высоко под крышей. Пока глаза привыкали к темноте, меня охватил леденящий страх. Я была в пяти футах от Такера Морриса и едва могла видеть, на случай если придется защищаться.

Он дал слово.

Он лжец.

Я услышала лязг металла – это Шон поднял ворота. Сейчас нам ничего не оставалось, только ждать и быть готовыми ко всему.

Заработал двигатель, и в следующее мгновение грузовик дернулся вперед.

Я забралась между Чейзом и Билли на один из деревянных ящиков, стоявших рядами внутри грузовика. Такер сидел прямо напротив нас. Напряжение было таким осязаемым, как дым внутри "Веланда".

Зажав фонарь между плечом и щекой, Чейз осматривал надувшиеся пузыри, тянувшиеся от большого пальца моей руки через всю ладонь. Он открыл маленькую аптечку и начал протирать ожоги антибактериальным ватным тампоном, который с таким же успехом мог быть из стальных нитей. Он не смотрел мне в глаза. Ни разу с тех пор, как кричал на меня на крыше.

Второй рукой я поднесла ко рту нашу единственную бутылку воды, сделала маленький глоток и передала ее Билли. В сопротивлении было принято делиться, надо соблюдать традиции. Насколько мы знали, мы были единственными, кто остался.

– У кого есть оружие? – спросил Чейз. Его голос все еще хрипел из-за дыма.

Билли оглядел кузов, перед тем как робко достать девятимиллиметровый пистолет, который дал ему Уоллис.

– Похоже, только у меня, а?

– Ты когда-нибудь стрелял из этой штуки, малыш? – спросил Такер.

– Мне четырнадцать, – сказал Билли. Малышом его разрешалось называть Уоллису. Не Такеру.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Да конечно, – пробубнила я. Чейз велел мне держать руку на весу и с отстраненным видом принялся перевязывать ее бинтом.

– Я просто хочу сказать, что ему следовало бы отдать пистолет кому-нибудь из нас, у кого побольше...

Тут Такер запнулся, подняв глаза к металлическому потолку.

– ...опыта, – еле слышно закончил он.

Мое горло сжалось.

– Не выключай свет, – попросила я Чейза, когда он опустил фонарик. Я хотела держать Такера в поле зрения.

Грузовик остановился, и мы затаили дыхание. Я представила Шона на водительском сидении и пожалела, что не могу видеть то, что видит он. Я надеялась, что он нормально себя чувствовал.

Всего лишь светофор. Мы продолжили ехать, цепляясь за края ящиков, чтобы не потерять равновесия от тряски. Билли решительно положил пистолет между нами. Знак доверия, который я восприняла очень серьезно.

– Кстати, а что в этих ящиках? – спросил он и наклонился, пытаясь подцепить гвозди, забитые в импровизированное сиденье. Такер его опередил; когда он своей здоровой рукой оторвал крышку ближайшего ящика, послышался громкий треск.

– Так-то лучше.

Я настороженно смотрела, как он достает стеклянную бутылку с коричневой жидкостью. Пыль от проложенной между бутылками соломы кружилась в воздухе, словно снег.

– Виски, – сказал Чейз, снимая крышку с другого ящика. Horizons производили алкоголь? Поскольку алкоголь считался контрабандой для граждан, эта партия, должно быть, предназначалась для одного из сборищ МН, о которых говорила Сара. У меня вдруг возникло желание разбить все до единой бутылки.

Чейз перехватил горлышко бутылки, как дубинку. У нас под ногами лежало готовое оружие! Все же лучше, чем ничего.

– Уоллис однажды принес несколько бутылок, – сказал Билли, неожиданно засмеявшись. – Мы напились до потери сознания. Это было нечто.

Я вернулась к стоявшему рядом с ним ящику, подумав о том, как сильно он напоминал сейчас обычного мальчишку-старшеклассника. Из той жизни, которая казалась такой далекой, что я едва могла различить подробности. Как давно я видела Бет или Райана? Всего пару месяцев назад, но складывалось впечатление, что прошли годы.

– Как ты вообще его встретил? – спросил Такер.

Я поморщилась: его вопрос сыпал соль на свежую рану, и меня возмутило, что он вообще заговорил с Билли, но это не значило, что мне самой не было любопытно. Билли принялся отрывать этикетку с бутылки.

– Это произошло, когда он еще был солдатом, – ответил он. – Моя мама, она... выдала меня за деньги как беглеца.

Он неловко дернул плечом и начал сосредоточенно отрывать щепки от крышки ящика.

Такер фыркнул:

– Что же, теперь мы знаем, на чем ты специализируешься.

Билли делано засмеялся и сказал:

– Сперва она повела меня съесть чизбургер.

Как будто это каким-то образом оправдывало ее поступок.

Я не могла припомнить, когда последний раз ела чизбургер. Талоны на еду не принимали в ресторанах.

– Мы ели, когда появился тот солдат. Толстый дядька. Тогда я понял, что она задумала, и бросился бежать – прямо в руки к его напарнику, который ждал сразу за углом. Для старика он оказался слишком быстрым. Сделал мне подсечку своей дубинкой, и все бургеры помялись. Я так разозлился, что послал его.

– Должно быть, бургер того стоил, – заметил Чейз.

– Что он сказал? – поторопила я.

– Он... он велел мне подчиняться правилам.

Мы сидели в молчании. "Играть по правилам или не играть вообще" было главным принципом Уоллиса. Закрыв глаза, я снова увидела, как рушится крыша "Веланда".

– А я ответил, что невозможно подчиняться правилам, если тебе нечего есть. И тогда он спросил, сколько мне лет, и я сказал, что шестнадцать, хотя на самом деле мне было одиннадцать. Он спросил, где мой отец, и я сказал, что он умер во время Войны. В этот момент нас догнал его напарник, но не успел он и слова сказать, как я услышал хлопок. И толстяк упал, мертвый. Прямо там, передо мной.

Казалось, будто через вентиляцию из кузова вытянуло весь воздух. Я велела себе не думать о перевозчике с Руди-лэйн, убитом у нас на глазах. Я велела себе не думать о маме. Чейз замер без движения, и, к моему удивлению, Такер тоже.

– Уоллис убил своего напарника? – уточнил Такер. – Жёстко.

– Тот сам напросился, – произнес Билли. – Так сказал Уоллис.

Я увидела, что Такер пристально смотрит на Чейза, который отвечает таким же напряженным взглядом. Я шевельнулась.

– Уоллис, и Риггинс, и... остальные, наверное, уже на пути в убежище. Уоллис всегда говорил, что таков план, – голос Билли сорвался.

Ощущение подавленности усилилось. Я потерла грудь ладонью, но комок внутри не исчез.

Линкольн погиб. Перед моим мысленным взором ясно возник его образ. Высокий и гибкий. С черными веснушками. Я задалась вопросом, как Хьюстон воспринял его смерть; я никогда не видела их по отдельности. А потом подумала, был ли он сам еще жив.

Уоллис. Риггинс. Братья. Все, кто рисковал своей жизнью, а потом возвращался домой поиграть в покер. Все они сгорели дотла. Сгорели в крематории размером с гостиницу.

– От отчаяния люди могут совершать глупости, – тихо сказала я Билли. Он сгорбился, ковыряя ящик между коленями.

– Она не была глупой, – ответил он. – Ты ничего о ней не знаешь.

Билли никогда раньше не говорил со мной так.

– Я не имела в виду...

– Она всегда получала то, что хотела. Всегда.

Я сглотнула, внутренне кипя от возмущения. Ясно, что это был не первый раз, когда мама Билли "выдала его". Уоллис был для Билли больше, чем семьей. Уоллис спас ему жизнь. Или, возможно, они спасли друг друга.

– Мне просто жалко, что моя кошка умерла, понимаешь? – примирительно сказал он.

Грузовик повернул, и нам пришлось удерживать равновесие, пока он не выправился. Скорость увеличилась. Шорох шин по дороге не давал сосредоточиться ни на чем, кроме опасности снаружи.

– Выезжаем на шоссе, – сказал Чейз.

Когда Билли уронил голову, я положила руку ему на плечи. Осторожно, как это делал Уоллис. Билли не издавал ни звука. Думаю, я была единственной, кто знал, что он плачет.

* * *

Проходили минуты, и с каждой из них мои мышцы все больше напрягались. Сказывалось изнуряющее нервное возбуждение и бессилие.

В бледном свете фонарика я видела нечеткие силуэты своих спутников. Билли спал, свернувшись на полу калачиком. Чейз сидел, склонившись над своими коленями. Такер, не в состоянии сохранять неподвижность, каждую минуту изменял позу. Кто более опасен? Убийца внутри клетки или снаружи?

Через полчаса у меня затекла шея. Я покрутила головой. У нас закончилась вода, и в горло будто песка насыпали.

Час. Никто не хотел сглазить, но все начали подумывать, что мы, возможно, уже в безопасности.

Когда я стала дышать более глубоко, то с болезненной остротой почувствовала запах пота, крови и густого дыма, который заполнял кузов. Вентиляция воздуха почти не шла, и от духоты меня начало мутить. Я прислонилась к прохладной металлической стене, позволяя неровностям дороги встряхивать мои кости.

В моем мозгу начал складываться план. Мы встретимся с Табменом на промежуточном пункте, но отправимся вовсе не в убежище. Ребекка все еще находилась где-то в Чикаго, и я не смогу вздохнуть спокойно до тех пор, пока мы не найдем ее. Я не знала, как Чейз воспримет эту новость, но ему не удастся переубедить меня. Он лучше, чем кто бы то ни было еще, знал важность данного слова. Ведь он обещал моей маме найти меня.

Я глядела на Такера, гадая, что у него на уме. Он всех обманул. Он вовсе не был тем рекрутом мечты, о котором говорили Уоллис и Шон. Я не могла представить, чтобы он сражался против своей драгоценной организации, быть частью которой он так гордился. Нет, он думал только о себе, о том, как получить повышение, как застрелить любого, кто попадется у него на пути, и сообщать ему местоположение убежища казалось ужасной ошибкой.

Но все равно я снова и снова видела его на третьем этаже гостиницы "Веланд", где он, окруженный дымом, отчаянно пытался спасти бесчувственного Шона. Как бы я ни пыталась, я не могла понять причину, почему он не сбежал из здания и рисковал своей собственной жизнью, чтобы заставить нас поверить в свою добродетель. Вероятным объяснением было лишь то, что он был совершенно безумен – чего я не исключала – или что он изменился.

В кузове, казалось, стало еще более тесно.

Такер шевельнулся, и в слабом свете я увидела блеск металла. Я выпрямилась и подняла фонарик, чтобы посветить в его направлении. В руке у нашего спутника был небольшой красный перочинный ножик. Такер уже почти полностью спилил им свой гипс.

Мой желудок скрутило. Освобожденный от гипса, он получит возможность использовать обе руки и станет еще более опасным.

– Может, лучше не снимать его? – ровно спросила я. – Проконсультируйся у врача или еще что.

– Она права, – поддержал меня Чейз. – Чтобы ударить меня ножом в спину, тебе хватит и одной руки.

Такер покачал головой. Кажется, я слышала, как он тихо смеялся.

– Как мило с вашей стороны, что вы так беспокоитесь. – Он даже не поднял глаз.

– О да, я беспокоюсь, – выговорила я сквозь зубы.

Колеса продолжали катиться по шоссе.

– Не стоит, – сказал Такер. – Мне больше некуда идти. – Он бросил в мою сторону вялый, но цепкий взгляд. На мгновение я увидела в его глазах отражение моей собственной ненависти. Он винил меня за то, что я разрушила его карьеру и жизнь. А затем это выражение исчезло. Гипс с треском поддался, и Такер застонал от облегчения, почесывая сначала одну руку, потом другую.

– Ты же, как я слышал, направляешься в Чикаго, – добавил он.

– Возможно, – ответила я, скрестив руки на груди.

Я чувствовала, как глаза Чейза сверлят во мне дыры, но не смела оторвать взгляда от Такера, прислонившегося к ребристому металлическому борту, будто это было столь же удобным местом для отдыха, как мягкий диван.

– Твой приятель Шон сказал мне. Тебе повезло с такими друзьями. Особенно учитывая назначенную за твою голову награду.

Перед моими глазами снова промелькнул образ Риггинса и принес с собой укол вины. Он защитил меня не потому, что мы были друзьями, а потому, что посчитал меня снайпером.

Пока Чейз не положил левую руку мне на колено, я не осознавала, что передвинулась на самый край своего сидения. Когда он почувствовал, как дрожит моя нога, то расправил пальцы и заставил меня замереть.

– Ей повезло больше, чем тебе может повезти за всю твою жизнь, – сказал Чейз.

Такер быстро улыбнулся, показывая зубы.

– Да хватит уже, – отозвался он. – Мог бы дать мне передышку. После всего общего, что было в нашей жизни.

Взгляд Такера остановился на мне, и мои глаза расширились. Воспоминание о том, как я поцеловала его в изоляторе Ноксвилла, обменивая душевную целостность на информацию, чем-то липким и кислым разлилось у меня во рту. "Боже, жаль, Дженнингс этого не видел, – сказал он тогда. – Нам бы даже не пришлось убивать его. Он бы и так откинул копыта".

Рука Чейза с такой силой сжала мое колено, что я едва смогла сдержать гримасу.

– У вас не было ничего общего, – сказала я дрожащим от ярости голосом.

А затем повернулась к Чейзу и поцеловала его.

Его губы не были мягкими, как обычно, или даже горячими и требовательными, как в ту ночь, когда мы прижимались друг к другу. Его рот приоткрылся от неожиданности, и он едва отреагировал, даже не прикоснулся ко мне.

Я обхватила его лицо ладонями и поцеловала его еще раз, крепко зажмурившись и прижимаясь к нему изо всех сил. Я не могла вынести его смятения или мрачного осознания, с которым напряглась его челюсть. Я лишь хотела дать Такеру понять, что Чейз был моим и что никто, даже убийца моей мамы, не сможет разлучить нас.

Его ладони легли поверх моих. Он медленно отстранился. Брошенный искоса взгляд сообщил мне, что Такер на нас даже не смотрел. Он снова копался в ящиках с виски.

Я почувствовала неприятный, нездоровый жар, и расстояние между мной и Чейзом внезапно показалось слишком малым. Прежде чем он мог что-то сказать, я опустила взгляд. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

Такер целовал меня, чтобы ранить Чейза, и теперь я сделала то же самое с ним самим. Я хотела, чтобы у нас не было ничего общего, но сама же себе противоречила своими действиям.

– Эм... – Но не успел Чейз закончить, как грузовик изменил скорость. Я напряглась на своем ящике.

– Уже приехали? – Разбуженный толчком Билли поднялся на колени. Его кашель прозвучал, как шорох сухих листьев, – у нас уже давно кончилась вода.

– Побережье в четырехстах милях отсюда, – объяснил Чейз. – У нас есть еще по меньшей мере несколько часов. – Он выключил фонарик, и кузов погрузился во тьму.

– Мы останавливаемся, – сказала я. Я чувствовала, как автомобиль начал тормозить. Между моими лопатками прокатилась холодная дорожка пота.

– Кто-то едет за нами. – Голос Билли сочился страхом.

– Может, нам просто дают передышку, – предположил Такер без особой надежды.

– Эмбер, отойдите с Билли от двери, – пробормотал Чейз.

Мое место было рядом с ним, но, если я не спрячусь, не станет прятаться и Билли. Я взяла мальчика за руку и помогла ему подняться. Когда грузовик еще больше замедлился, я пригнулась за рядом коробок. Мою кожу покалывало; этого ощущения я не испытывала со времени заключения на базе, но узнала его. Это было отрешенное осознание того, что скоро я могу погибнуть.

Перед тем как Билли опустился на колени рядом со мной, я услышала, как Чейз ему что-то сказал. Их голоса смешались с гулом мотора, и я не смогла разобрать, о чем они говорили, но скоро Билли кивнул и передал Чейзу свой пистолет.

– Не бойся, – робко сказал Билли, сливаясь с тенями рядом со мной. – Я буду тебя защищать.

Я уставилась в спину Чейза, меня охватила болезненная тревога.

Грузовик остановился.

Такер и Чейз расположились возле выхода плечом к плечу. Казалось, они беззвучно переговаривались, и этот разговор мог скоро перейти в бойню.

"Пожалуйста, пусть мы переживем это", – подумала я.

Чейз зарядил девятимиллиметровый. Такер поднял к плечу бутылку.

– От девяти до двенадцати, – сказал Чейз.

– Принято. От двенадцати до трех, – мрачно ответил Такер. – Совсем как в старые добрые времена.

– О чем они говорят? – прошептала я. В моих ушах бушевал адреналин.

Билли подвинулся ближе ко мне, и бутылка, которую он держал в руках, царапнула по полу.

– Чейз возьмет на себя тех, кто будет слева, Такер – тех, кто справа, – сказал он. – Уоллис мне объяснял. Это как цифры на часах.

Итак, они снова были напарниками. Я закрыла глаза и прислушалась, молясь, чтобы Такер сдержал свое слово.

От стука по борту грузовика я едва не закричала. Билли сжал мою руку и потянул меня в низ, но мои мышцы охватила дрожь. Мы не могли бежать. Это была ловушка.

Чейз. Все не может закончиться так. Нам нужно больше времени.

Мужские голоса снаружи. Я напрягала слух, но звуки были приглушенными, будто мы находились под водой.

Кто-то постучал по раздвижной металлической двери задней части кузова, где Чейз целился из пистолета в того, кто поджидал снаружи. Такер стал в пол-оборота, спиной к напарнику.

– Я открываю, – послышался снаружи голос Шона. – Если один из вас застрелит меня, я расстроюсь.

Я всхлипнула от облегчения, но прикрыла рот рукой. Мы еще не в безопасности.

Засов заскрипел, и дверь отворилась. Когда Шон приподнял ворота, луч яркого света упал на пол кузова. Шон отступил назад.

– Разве так встречают, – сказал он, кашлем маскируя надрыв в голосе.

Ни Чейз, ни Такер не опустили оружия. За спиной Шона стояли двое солдат в форме: афроамериканец с выпученными глазами и белый с крючковатым носом и преждевременной лысиной. Обоим было под тридцать, и оба находились в хорошей форме. Никто из них не потянулся к оружию на поясе.

– Гляди. – Билли указал на аккуратно нарисованный знак на стене того, что, судя по всему, являлось чем-то вроде типографии. Единая семья.

Сопротивление.