Текст книги "Обман сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Граната

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Перевод: @nonamehhe

Редактура и оформление: @aennaea

ГЛАВА 1

Кэссиди

Затем проникает в меня членом.

– Нет, звучит неправильно, – я удерживаю клавишу удаления указательным пальцем и начинаю сначала.

Он направляет кончик на мой вход и скользит внутрь.

– Вход? У неё что, портал вместо вагины?

Удалить.

Он вонзает член в меня, и мы кричим от удовольствия, отправляясь в путешествие чистого экстаза.

– Господи Иисусе, с каждой секундой становится все хуже, – я захлопываю ноутбук и смотрю на свою птичку. – Это бесполезно. Я безнадёжна.

Кэнди склоняет голову набок.

– Я действительно сейчас не в настроении, ладно? Дай мне погрязнуть в собственном унижении.

Она запрыгивает на нижнюю жердочку в клетке и клюет семена, позволяя продолжить вечеринку жалости к себе.

– Шелдон не только разбил мне сердце, но и забрал с собой писательский талант, – я тычу пальцем в воздух. – Он живет своей жизнью, занимаясь тоннами горячего изменчиского секса. Тем временем я здесь, без единого прикосновения другого мужчины, не говоря уже о том, чтобы написать о вымышленном. У какого автора романов в жизни нет романтики? – я издаю невеселый смешок и качаю головой. – У жалкого, вот у кого.

Кэнди чирикает, будто соглашаясь.

– Я должна написать лучшую книгу в своей жизни и отомстить бывшему-изменщику. Он обязан увидеть мое лицо на всех рекламных щитах в городе и смириться с тем, кого потерял. И это произойдет лишь после того, когда я смогу закончить эту чертову книгу.

Прошло полтора года с момента выхода последней книги. Это не из-за недостатка идей, нет. На ноутбуке сохранены десятки незаконченных мыслей. Но всякий раз, добираясь до сцены секса, я замираю. Кто знал, что измена приведёт к фригидности?

– Нет, знаешь что? К черту это и к черту его. Я собираюсь закончить книгу, даже если это убьет меня.

Я открываю ноутбук и пытаюсь начать снова, но голоса в коридоре привлекают внимание.

Я задыхаюсь.

– Это новый сосед!

Я взлетаю со стула и несусь к двери, вытягиваясь на цыпочках, чтобы дотянуться до глазка.

Рядом с Рупертом, управляющим дома, стоит крупный мужчина. Я прижимаюсь лицом к двери, напрягаясь, чтобы разглядеть, как он выглядит через крошечную линзу глазка.

– Он очень высокий, – шепчу я Конфетке. – Темноволосый.

Она щебечет.

– Не знаю. Я не могу сказать, симпатичный ли он.

Мужчина обращается к Руперту, и тогда я слышу его низкий голос.

– Спасибо. Дальше я сам разберусь.

– Добро пожаловать в здание, сэр. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, дайте знать. Меня зовут Руперт, – Руперт пожимает ему руку, а затем засовывает ее в карман после того, как отстраняется. – Большое спасибо, сэр. Это очень великодушно с вашей стороны.

Сосед дал ему чаевые. Многообещающе. Очко в его пользу.

После того, как Руперт уходит, мужчина вкатывает чемодан с багажом в квартиру. Плечи вздрагивают, когда захлопывается дверь. Я не буду осуждать его. Двери тяжелые, к ним нужно привыкнуть.

– Я скучаю по Шерри, – я разворачиваюсь и, нахмурившись, иду обратно к столу. – Надеюсь, у нее все в порядке.

Пожилую женщину, жившую по соседству последние пять лет, недавно перевели в дом престарелых. У неё стала сильно ухудшаться память, и я знаю: ее семья поступила правильно, но не могу не грустить.

Я откидываюсь на спинку стула и провожу кончиками пальцев по клавиатуре, желая, чтобы слова сами лились рекой.

– Хорошо. Ты девушка из маленького городка, только что унаследовавшая поместье богатого дедушки в большом городе. Поднимаешься наверх, чтобы порыться в его вещах и встречаешь красивого миллиардера, управляющего компанией. Он сбивает тебя с ног и ты влюбляешься. Теперь пришло время трахнуть его, черт возьми!

Следующие двадцать минут я смотрю на мигающий курсор. Не появляется ни единого слова. Может быть, я просто не чувствую искры между этими персонажами.

Отзывы на мою последнюю книгу отскакивают от стенок мозга, как пейнтбол.

Одна звезда: Тусклый сюжет с плоскими персонажами.

Две звезды: Это не похоже на предыдущую работу.

Одна звезда: Оцениваю на двадцать процентов.

Одна звезда: Между персонажами не было взаимопонимания.

Я не могу винить читателей. Знаю, это не самая лучшая работа. Мои отношения находились на грани разрыва, да и я сама была не в лучшем положении. Но меня убивает то, что читатели смогли понять это по написанному.

Телефон вибрирует на столе, отвлекая от навязчивых мыслей.

Я провожу большим пальцем по экрану.

– Привет, Ария.

– Привет, малышка. Чем занимаешься?

Я испускаю чересчур драматичный вздох.

– О, знаешь, просто сижу и пишу худшую книгу в истории человечества – нет, подожди. Забудь. Чтобы вывести в свет худшую книгу, мне действительно пришлось бы писать.

– Все еще не везет?

– Нет. Мой творческий потенциал высох, как старая губка.

– Скоро вдохновение вернется.

– А что, если нет? Что, если последняя книга, которую я опубликовала, будет буквально последней?

– Это не так. Просто нет вдохновения. Ты на высоте, но иногда падаешь. Это случается с лучшими из нас, творческих личностей.

Я провожу пальцами по волосам и дергаю за корни.

– Ох, как ты? Чем сегодня занималась?

– Только вышла из галереи. Хочу потренироваться перед ужином. Не встретишься со мной в спортзале?

– Черт возьми, да. Мне нужно выпустить пар, – я закрываю ноутбук и направляюсь в спальню. – Встретимся в десять.

– Звучит заманчиво. О, и, пожалуйста, больше не делай эту разминку перед тренировкой. В прошлый раз ты была похожа на дикую белку.

Я усмехаюсь, доставая спортивный топ из ящика комода.

– Это не так.

– У тебя был такой вид, словно ты выкурила косячок и запила его редбулом. Выбрось все дерьмо из головы.

– Мне не нравится твой тон.

Она смеется.

– Когда вообще нравился?

Некоторое время спустя я встречаюсь с Арией в спортзале нашего многоквартирного дома.

– Дай угадаю, ты сегодня ничего не писала?

Я стягиваю волосы в конский хвост.

– Не могу выкинуть это из головы. Каждый раз, пытаясь писать, кажется, что я смотрю на пустую большую стену и не могу понять, как пробиться через неё.

– Каждый писатель время от времени сталкивается с писательским кризисом. Возможно, ты слишком стараешься. Не сможешь заставить себя сделать то, чего не хочешь.

– Но чем больше я буду избегать этого, тем дольше не смогу закончить книгу.

– Или чем дольше ты будешь зацикливаться, тем труднее будет этого достичь. Отдохни. Займись чем-нибудь другим. Заведи хобби. Ты проводишь слишком много времени со своей птичкой-серийной-убийцей.

Брови сходятся вместе, когда я бросаю в ее сторону свирепый взгляд.

– Она убила только одну птицу. И не является серийной убийцей.

– Прекрасно. Тогда она обычная убийца, – Ария морщит нос. – Не знаю, как ты спишь с этим адским созданием после того, что она сделала.

Пять лет назад я нашла на террасе упавшее птичье гнездо с двумя птенцами кардиналов. Матери не было поблизости и малыши выглядели ранеными, так что я ухаживала за ними, пока те не выздоровели. Но, проведя некоторые исследования, я узнала, что мать не вернулась бы за ними, почувствовав человеческий запах. Поэтому вместо того, чтобы отпустить их обратно в дикую природу на произвол судьбы и, скорее всего, верную смерть, я купила клетку и назвала птичек Мэгги и Уолли. Все было замечательно, пока однажды вечером я не пришла домой и не нашла Уолли мертвым на дне их общей клетки.

Мэгги заклевала его до смерти и сидела на жердочке, словно ничего не произошло, пока из окровавленного клюва торчали перышки Уолли.

Я никогда не узнаю, какова была истинная причина убийства, но Мэгги, очевидно, была чем-то взбешена, и не могу винить ее за это. Женщины-кардиналы не такого яркого цвета, как потрясающие ярко-красные самцы, так что, может быть, она просто завидовала красивому брату.

А может быть, он просто нагадил в ее птичий корм.

В любом случае, я купила ей новую клетку и сменила имя на Кэнди – в честь Кэндис Монтгомери, женщины, которая забила свою подругу топором до смерти сорок один раз и вышла на свободу.

Подумала, это уместно.

– Я люблю Кэнди несмотря на произошедшее, как и подобает хорошей матери. К тому же, она отличный слушатель и – о, смотри! – я наклоняюсь и понижаю голос. – А вот и новый сосед.

Высокий темноволосый мужчина стоит к нам спиной и заполняет документы на стойке регистрации.

– Ты уже познакомилась с ним? – спрашивает Ария.

– Нет. Подглядывала в глазок, пока Руперт помогал ему. Только вот не смогла разглядеть лица.

Ее глаза сужаются в попытке оценить мужчину с другого конца зала.

– Он определенно большой.

Серые шорты облегают его бедра и крепкую задницу. Белая футболка растянулась на широкой спине.

Давай, соседушка, дружище. Обернись. Дай взглянуть, узнать, как же ты выглядишь.

Начинает казаться, что он заполняет бланки целую вечность, но затем поворачивается и подходит к кардио тренажеру.

– Черт, – бормочет Ария.

Действительно «черт».

У соседа массивная челюсть, покрытая темной щетиной. Растрепанные волосы падают на глаза и завиваются вокруг ушей. Небольшая горбинка на носу, как будто тот был сломан.

Он – ходячее воплощение суровости. Учитывая габариты и выражение лица, выглядит довольно устрашающе.

– Как думаешь, сколько ему лет? – шепчу я.

– Может быть, около тридцати пяти..?

Я киваю в знак согласия.

Сосед пропускает кардио и направляется прямиком к стойке для приседаний, удобно расположенной прямо перед тренажерами, на которых занимаемся мы.

Ария приподнимает брови.

– Время шоу, детка.

Я поджимаю губы и отвожу взгляд.

– Он стоит перед зеркалом и легко сможет увидеть, как ты пялишься.

– Эй, не делай вид, что не хочешь посмотреть, как он прямо сейчас будет трясти задницей.

Я правда была бы не против взглянуть на это.

– Отлично. Я собираюсь посмотреть лишь на одно приседание, а потом мы продолжим тренироваться.

Как только сосед расставляет тарелки по обе стороны металлической перекладины, он подныривает под нее и кладет железный прут на плечи, расставляя ноги на ширине плеч. Я задерживаю дыхание, когда тот приседает и поднимается.

Ария шипит.

– Я бы позволила ему вот так наклониться к моему лицу и засунуть яйца в рот, если бы он захотел.

Громкий смех вырывается из горла, привлекая внимание нескольких человек поблизости, включая соседа.

– Ну ладно. Вот и все. Я собираюсь закончить тренировку подальше от тебя.

Ария не сводит глаз с его задницы, как лазер.

– Я буду прямо здесь.

Я качаю головой и направляюсь к гантелям.

И лишь дважды смотрю на горячего соседа в отражении.

Заканчивая упражнения на бицепсы и трицепсы, я прощаюсь с Арией, когда та направляется в сауну.

Зайдя в лифт, нажимаю кнопку шестого этажа и промакиваю лоб полотенцем, когда двери начинают закрывать.

И в тот же момент гигантская рука просовываться, тем самым распахивая их.

Сосед заходит внутрь.

Я улыбаюсь ему, прижимаясь спиной к прохладной металлической стене, чтобы дать парню пространство, хотя тот не улыбается в ответ, даже не смотрит на меня.

Он бросает взгляд на подсвеченную шестерку на панели, прежде чем, не говоря ни слова, прислониться к противоположной стене, уставившись прямо перед собой в никуда.

Все в здании вежливо здороваются друг с другом, пользуясь лифтом. Таков лифтовый этикет. Общепринятые нормы приличия.

Я подавляю стон. Пожалуйста, не будь придурком. Шерри была такой милой. Она дарила лучшие объятия и еще лучшие советы. Каждый вечер вторника и четверга мы проводили вместе, играя в Рамми^[1]. Я готовила, а она пекла. Шерри была лучшей соседкой, о какой только может мечтать девушка.

Печаль ложится на грудь тяжелым одеялом.

Я скучаю по тебе, Шер.

После громкого звона дверь открывается. Сосед не двигается с места, позволяя выйти в коридор первой.

Итак, он не здоровается, но проявляет толику вежливости.

Интересно.

Я чувствую его присутствие позади. Он мог бы легко пройти мимо, чтобы добраться до своей двери, но не торопится и идет медленным шагом.

Я подхожу к своей двери и делаю вид, что роюсь в сумочке, доставая ключ-карту и давая ему достаточно времени, чтобы добраться до двери слева.

Я бросаю на него взгляд и веду себя так, словно не осознавала, что все это время он был рядом.

– О, привет. Ты мой новый сосед!

Его темные глаза на мгновение встречаются с моими.

– Похоже на то.

Прежде чем я успеваю протянуть руку и представиться, он распахивает дверь и заходит в квартиру.

Ладно, этот удар был нанесен намеренно.

ГЛАВА 2

Трентон

Я переворачиваюсь на живот и накрываю голову подушкой в попытке заглушить пронзительный шум, доносящийся сквозь стену.

Может быть, я задохнусь и больше никогда не придется слушать фальшивое пение соседки.

Раньше мне нравилась песня Africa. Теперь я буду съеживаться каждый раз, слыша ее по радио. Девушка по соседству только что испортила мне утро.

Поскольку сейчас я никак не могу снова заснуть, то сбрасываю одеяло и иду в ванную, чтобы отлить и почистить зубы.

Надоедливая соседка – это просто вишенка на торте, коим является моя новая жизнь.

В прошлом году невеста изменила мне. Я мог бы справиться с этим – честно говоря, даже двигаться дальше. Отличная хоккейная карьера и команда, частью которой мне нравилось быть. Но нет, ей нужно было испортить все окончательно и изменить с моим товарищем по команде. Это вызвало такой раскол в команде, что генеральный менеджер обменял меня после окончания сезона. С таким же успехом мог бы выпустить на пастбище, потому что именно так я себя чувствую.

Я тридцатишестилетний парень в новой команде, что не сулит ничего хорошего. Скоро они заставят уйти в отставку. Для меня это начало конца.

И что тогда? Что будет без хоккея?

Я так энергично чищу зубы, что удивляюсь, как не сплевываю кровь, прополаскивая рот. Сегодня я проснулся злым, и дело не только в том, что сон был прерван визгливой серенадой. Я зол из-за того, что выгляжу дураком. Из-за потери товарищей по команде. Из-за того, как все это произошло. Выгнали из моей команды. Заставили уехать из моего города.

Это мне изменили, так почему приходится расплачиваться за их неосмотрительность?

Самое худшее во всем этом? Новость облетела всю страну, и все же я продолжал держать рот закрытым и ушел без боя.

Но фаза шока и фаза отрицания прошли. Сейчас я в фазе гнева.

Тренажерный зал – одно из немногих мест, где я могу дать гневу волю, поэтому переодеваюсь в спортивную одежду и беру сумку.

Я так поглощен мыслями, что не замечаю, как поющая бандитка по соседству выходит из своей квартиры в то же самое время. Она врезается в меня и я ловлю ее прежде, чем та упадет на землю, хватаю за плечи, чтобы удержать на ногах.

Она приглаживает волосы и, моргая, смотрит на меня.

– Боже! Где-то пожар?!

– Прости. Я тебя не видел.

– Конечно ты не видел.

Мой подбородок вздергивается.

– Что это должно означать?

Она бормочет что-то себе под нос, прежде чем развернуться и направиться по коридору. Судя по облегающему телу спандексу, она направляется туда же, куда и я.

Отлично.

Мы ждем лифт, и когда тот открывается, она заходит внутрь и нажимает кнопку уровня спортзала.

– Тебе куда? – спрашивает она.

Я указываю на подсвеченную букву «С» на панели.

Она кивает и прислоняется бедром к стене.

Девушка то горячая штучка. Это трудно не заметить. Пышная во всех нужных местах, с длинными каштановыми волосами.

Каюсь, вчера я наблюдал, как покачивалась передо мной ее задница, когда соседка подходила к двери своей квартиры.

Прежде чем осудить, я считаю, это было справедливо, поскольку она и ее подруга пялились на мою задницу во время тренировки, как будто я был на сцене в шоу Magic Mike^[2].

Я должен был привыкнуть к таким взглядам после десяти лет пребывания в центре внимания, но все изменилось, как только стало известно о том, что невеста изменяет мне с лучшим другом.

Ситуация была схожа на то, если бы всем одиноким женщинам по всему миру разослали предупреждение на телефон: «Внимание! Хоккеист с разбитым сердцем нуждается в исцелении!»

Девушки из группы поддержки стали набрасываться на меня еще сильнее и усерднее, чем раньше.

Итак, когда соседка улыбнулась тогда, в лифте, я считал секунды до того момента, когда та спросит, тот ли я человек, за которого меня принимала.

Так всегда происходит.

«Вы кажетесь знакомым» или «Вы Трент Уорд?» Некоторые девушки достаточно смелы, чтобы дать свои номера телефонов и рассказать, как могут помочь забыть бывшую – вот почему я стараюсь игнорировать всех, кого могу.

Однако сегодня она не улыбается. Может быть, это потому, что я чуть ли не снес её, словно бульдозером или, может быть, просто дерьмовое настроение, и я тут ни при чем.

Но когда дверь лифта открывается, она ускоряется так, словно пытается убежать от меня. Достаточно быстро.

Направляется налево, а я – к стойке для приседаний. Ставлю бутылку с водой и поднимаю штангу, чтобы выполнить разминочный комплекс упражнений на бицепсы, прежде чем добавлять какой-либо вес. В середине сета рядом появляется соседка, держа в каждой руке по двадцати пяти фунтовой^[3] тарелке, и свирепо смотрит на меня в отражении зеркала.

– Извини. Я собиралась воспользоваться стойкой для приседаний.

Она это серьезно?

Я выгибаю бровь, продолжая сет.

– Не видел, чтобы здесь кто-нибудь стоял, когда пришел.

– Я пошла за тарелками, – она поднимает их, как будто я не вижу.

– Что ж, она твоя, когда закончу.

Ее щеки в гневе краснеют.

– Это правило спортзала 101: Не используй отдельно стоящую стойку для приседаний ни для чего другого, кроме приседаний. Можешь выполнять упражнения на бицепс буквально в любом другом месте.

– Можешь притвориться, что я приседаю. Иди займись чем-нибудь другим, пока ждешь свою очередь.

Она стискивает зубы и стремительно уходит.

Кем, черт возьми, она себя возомнила, раз решила, что может приказывать мне? Неужели это те самые самодовольные богачи, живущие в этом здании?

Я бы солгал, сказав, что не затягивал выступление чуть дольше, чем это было необходимо, просто чтобы досадить ей.

Закончив, я замечаю ее у тросов. Ремешок обернут вокруг лодыжки, когда та отводит ногу в сторону. Теперь я мог держаться от нее подальше, забыть и заниматься тренировкой. Действительно должен был это сделать.

Но что-то в ее сегодняшнем поведении заставляет направиться прямо туда. Как будто у меня зуд, который необходимо почесать.

– Знаешь, для этого есть специальный тренажер, – говорю я.

Она оглядывается через плечо, прищуриваясь. Затем поднимает подбородок и продолжает раскачивать ногой в сторону.

– Я не нуждаюсь в твоих советах.

Я складываю руки на груди.

– Но ты заняла его, когда люди могли бы тренировать верхнюю часть тела.

– Точно так же, как ты использовал гантели для бицепсов на стойке для приседаний.

– Значит, происходящее нормально только тогда, когда это делаешь ты? Довольно лицемерно.

Она закатывает глаза.

– Это не одно и то же.

Я собираюсь высказаться в ответ, но та размахивает ногой через чур широко, оказываясь ступней слишком близко к моим яйцам, что я едва ли успеваю отскочить в сторону.

Она одаривает меня фальшивой милой улыбкой.

– Он будет твоим, когда я закончу. Теперь жди своей очереди, как хороший мальчик.

Может ли кто-нибудь подсказать, почему член дергается, когда она это говорит?

Разочарованный рык вырывается из горла, но я ничего не отвечаю и ухожу. Если она ждёт какую-то реакцию, то не получит ее.

Даже когда та следует за мной до лифта в конце тренировки и встает рядом, мы сохраняем стойкое молчание.

Стоим по разные стороны друг от друга, пока не открывается дверь, а затем молча идем по коридору.

Но когда подходим к дверям наших квартир, она говорит:

– Поскольку ты не знаком с правилами спортзала, позволь дать еще один дружеский совет о том, как стать хорошим соседом: если держишься за дверную ручку, закрывая дверь, она не будет хлопать так громко.

Я поворачиваю голову, чтобы встретиться с ее пристальным взглядом.

– Что?

– Ты хлопаешь дверью каждый раз, когда входишь и выходишь. Это немного раздражает.

Теперь она издевается надо мной, да? Наверняка издевается. Я здесь всего два дня. Сколько раз мог хлопнуть дверью?

Я открываю дверь ногой.

– Кстати, о резких звуках, я действительно кое-что слышал этим утром. В здании есть проблемы с кошками?

Ее глаза сужаются.

– Проблемы с кошками?

– Сегодня утром я проснулся от звука, который, как предполагаю, был воем умирающей кошки. Но полагаю, кошка не знала бы всех слов песни Тото, так что, возможно, я ошибаюсь, не так ли?

Ее щеки приобретают глубокий румянец, когда та упирает руки в бока.

– Никогда не было жалоб на мое пение до того, как ты переехал сюда.

– Возможно потому, что предыдущий сосед был слабослышащий.

Она усмехается.

– Ну, она, конечно, не хлопала дверью так сильно, что вся моя квартира задребезжала.

Смешно. Как может незнакомый человек оказывать на меня такое воздействие? Обычно я не веду себя так с людьми, особенно с теми, кого не знаю. Пиар-агент надрала бы мне задницу, имей возможность видеть и слышать происходящее прямо сейчас. Я должен опустить голову и держаться подальше от глаз общественности, не привлекать к себе лишнего внимания.

По опыту могу знать, что эта сумасшедшая девушка могла бы записывать меня или наш разговор на диктофон, и завтра с утра я снова буду во всех новостях.

Вместо того, чтобы продолжать это дальше, я заканчиваю тем, что захожу в квартиру.

И, возможно, ненамеренно хлопаю дверью. Или намеренно?

– У тебя есть какие-то вопросы?

Мой взгляд блуждает по раздевалке.

– Здесь есть холодные ванны?

Тренер кивает.

– Мы только что отремонтировали помещение, и предоставляем горячие и холодные ванны.

– Как раз вовремя, босс, – мужчина с медными кудрями выходит из душевой с полотенцем, низко обернутым вокруг талии. – Тренер слышал, какая замечательная арена в Сиэтле, поэтому позаботился о том, чтобы провернуть такое же и здесь.

– Неправда, – тренер тяжело вздыхает. – Трентон Уорд, это Стивен МакКинли.

Я протягиваю руку, но тот притягивает меня к себе, обнимая. Полотенце соскальзывает, и он не предпринимает абсолютно никаких усилий, чтобы хотя бы попытаться дотянуться до него и прикрыться.

Тренер фыркает, поднимает полотенце с пола и бросает в него.

МакКинли оборачивает полотенце вокруг шеи.

– Рад видеть тебя в команде, чувак.

– Господи, Мак. Не отпугивай нашего нового вратаря своим гигантским чудовищным шлангом между ног.

Еще один мужчина выходит из душа с полотенцем, туго обмотанным вокруг талии. Уже радует.

МакКинли ухмыляется.

– Эй, я просто хотела показать, что ковер подходит к шторам^[4]. Люди задаются вопросами.

– Буквально никто этого не делает, – он пожимает мне руку, как нормальный человек. – Джейсон Стамос. Приятно познакомиться.

Я изучал игроков перед приездом в Джерси-Сити. Стивен «Мак» МакКинли – левый крайний нападающий, а Джейсон «Стамс» Стамос – защитник. У команды впечатляющий стартовый состав и этот сезон выглядит многообещающим для них.

Думаю, сейчас и для меня тоже.

МакКинли прикрывает рот ладонями.

– Эй, Крам Кейк. Перестань дрочить в душе и иди сюда, чтобы познакомиться с нашим новым вратарем.

Стамос хихикает.

– Не зли его, Мак. Он сегодня в дерьмовом настроении.

– Когда у него не бывает дерьмового настроения?

Тренер трет переносицу.

– Что ж, оставлю тебя знакомиться с парнями. Если возникнут какие-либо вопросы, не стесняйся обращаться.

– Спасибо, тренер.

Он сжимает мою руку.

– Рад видеть тебя в команде.

Я киваю.

– Счастлив быть здесь.

После того, как тренер выходит из раздевалки, высокий бородатый мужчина выходит из душа и свирепо смотрит на МакКинли.

Александр Крумкачев. Капитан команды и центровой. Один из лучших игроков на данный момент в НХЛ.

– Добро пожаловать в команду, – он пожимает мне руку. – Сожалею о том, что с тобой случилось.

Отлично, решил сразу обратить на это внимание всех присутствующих в комнате.

Я небрежно пожимаю плечами, как будто то, что меня предали, а затем продали другому клубу, не искалечило.

– Что есть, то есть.

Крумкачев качает головой.

– Здесь тебе не нужно беспокоиться о подобном дерьме. Ты теперь один из нас, часть семьи.

Я думал, последняя команда была моей семьей.

Посмотрите, чем это обернулось.

– Все, чего я хочу, – это играть в хоккей, – говорю я.

– И ты, черт возьми, будешь играть, – МакКинли хлопает в ладоши. – Это чертовски отличный сезон, ребята. Я уже чувствую запах победы.

Я сам лично позабочусь об этом.

Нужно доказать всем, чего я стою и терять больше нечего.