Текст книги "Обман сердца (ЛП)"
Автор книги: Кристен Граната
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Я смотрю на ничего не выражающее лицо соседа и не могу понять, о чем он думает, но Селеста определенно очарована.
– Идеально! – визжит она. – Нам это точно пригодится.
– В самом деле? Потому что я собиралась удалить это после того, как..
– Нет! – она хватает меня за руку. – Не удаляй. Это поможет людям заинтересоваться вашими отношениями.
– В этом что-то есть, согласен, – бормочет Трентон себе под нос.
– Я подготовлю документы и передам их к вечеру, – Селеста встает и поворачивается к Трентону. – Возьми ее номер телефона и отправь мне на почту.
Я выгибаю бровь, глядя на неловко сидящего рядом мужчину.
– Ты готов к этому, соседушка?
– Собираешься и дальше так меня называть?
– Буду называть так, как захочу. Теперь ты мой парень, так что считай это чем-то вроде милого прозвища.
Имей взгляд возможность убить, почти уверена, глаза Трентона сразили бы меня наповал прямо здесь, на диване.
По крайней мере, Селеста считает меня забавной. Смех разносится за спиной, когда та выбегает из квартиры, оставляя меня наедине со сварливым соседом.
– Нам нужно начать сначала, – я поднимаюсь с дивана и протягиваю руку. – Поскольку мы так и не представились официально и нет, это конечно же не твоя вина, я Кэссиди Куинн.
Он смотрит на мою руку, как на надоедливую мошку, но встает и пожимает ее.
– Трентон Уорд.
– Добро пожаловать в здание. Здесь есть тренажерный зал, сауна, и люди милые. Но будь осторожен, двери тяжелые и легко создают громкий шум.
Он сжимает мою руку, и ноздри раздуваются.
– Насколько тонкие стены? Моя последняя соседка перед восходом солнца включала пауэр-баллады 80-х.
Я пожимаю плечами.
– Никогда не было ни одной жалобы, – я сжимаю его руку в ответ. – Так приятно с тобой познакомиться.
Он может вести себя так раздражающе, как ему только хочется, но я улавливаю веселье, пляшущее в глазах, когда тот говорит:
– Мне тоже безумно приятно познакомиться с тобой.
ГЛАВА 6
Трентон
– Что за смех? Думал, ты на моей стороне.
Плечи бабушки трясутся после того, как я рассказываю о безумных видео Кэссиди в TikTok.
– Я на твоей стороне. Но думаю, эта девушка тебе подходит. В ней полно мужества, а тебе нужен кто-то сообразительный.
– Сообразительный, – я ухмыляюсь. – Так вот как ты называешь ту, кто ведёт себя как королевская заноза в заднице?
Она шлепает меня по затылку.
– Следи за языком.
– Ай! Как ты можешь бить так же сильно, как в детстве? Такое ощущение, словно я вновь стал ребёнком.
– Очевидно, я бью тебя недостаточно сильно, если ты все еще употребляешь подобные слова.
Я откидываюсь на спинку стула и улыбаюсь, кажется, впервые за очень долгое время.
– Знаешь, может быть, все это – одно большое скрытое благословение. Я могу проводить больше времени с тобой теперь, когда мы живем в одном городе.
– Нет худа без добра во всем, что с тобой случается, Трент. Все зависит от угла, с которого ты выберешь посмотреть на ситуацию.
Я накрываю ее руку своей.
– Как у тебя дела?
– Чувствую себя настолько хорошо, насколько это возможно для восьмидесятитрехлетней женщины. Говорила же, не беспокойся обо мне. Тебе нужно на многом сосредоточиться, ведь предстоящий сезон не за горами.
– И я сказал тебе, что всегда буду беспокоиться, потому что ты самый важный человек в моей жизни. Превыше хоккея, превыше всего.
Она качает головой.
– Кэссиди влюбится в тебя по уши.
Я закатываю глаза.
– Никто ни в кого не влюбится.
Она улыбается так, словно не слышала ни слова из только что сказанного, но я не буду спорить.
Вскоре после этого бабушка засыпает в своем глубоком кресле. Я задерживаюсь на диване, не желая уходить, не попрощавшись с ней. Открываю Гугл на телефоне и набираю «Кэссиди Куинн» в строке поиска. Не знаю, что я ищу. Селеста тщательно изучила ее биографию. Самое серьёзное, что она сделала – несколько лет назад получила штраф за превышение скорости. Кэссиди Куинн – на первый взгляд обычный человек.
Довольно впечатляюще, что она автор бестселлеров. Я не знаю ни одного автора в реальной жизни – особенно тех, кому только за двадцать. Думаю, это огромное достижение.
Одна из ссылок ведет на ее аккаунт в Instagram. Большинство постов посвящены книгам, но есть пара собственных фотографий. Полагаю, моя ситуация с фальшивой девушкой могла быть хуже. Если приходится притворяться, что я с кем-то встречаюсь, то счастлив делать это с кем-то, похожим на Кэссиди. Она соблазнительна и с убийственной улыбкой.
Не действуй так сильно на нервы, я бы действительно запал.
Смешно, что вообще приходится это делать. Я просто хочу играть в хоккей. Почему должен беспокоиться об имидже? Кого волнует, с кем я встречаюсь? Почему все это вещи имеют значение? Неужели в мире нет ничего лучше сплетен?
Неважно, сколько раз Селеста мне это объясняла и будет объяснять, я никогда не пойму.
Я бросаю взгляд на бабулю. Вот что важно в жизни. Семья. Любимые люди. Заниматься тем, что нравится.
Имей люди возможность отключиться от чертового Интернета и не совать нос в чужие дела, мир стал бы лучше.
Навестив бабулю, я возвращаюсь в квартиру со спокойной душой. Нужно постирать кое-какое барахло.
Из-за переезда вся одежда помялась и стала пахнуть затхлым картоном.
По коридору разносится знакомый звук, и я сразу же узнаю фальшивое пение. Замедляю шаг, приближаясь к прачечной, и заглядываю в приоткрытую дверь ровно настолько, чтобы мельком увидеть сцену внутри. Кэссиди подносит ко рту бутылочку с моющим средством и подпевает песне Пэта Бенатара «Ночные тени». Волосы собраны в неряшливый пучок на макушке, и она танцует так, словно находится в личной прачечной.
Пожилой джентльмен смотрит на нее поверх книги, которую пытается читать, с легкой улыбкой на лице.
На противоположном конце комнаты женщина притопывает ногой в такт песне. Неужели Кэссиди не волнует, что люди могут услышать?
Неужели не волнует, что у нее ужасный голос?
Или она настолько забывчива и не осознает окружения?
Последнее меня беспокоит. Беззаботное сумасшествие гораздо менее привлекательно, чем бредовое сумасшествие.
Я проношу сумку с бельем через дверь и кидаю прямо рядом с ней. Кэссиди вскрикивает, оборачиваясь, и замечает меня.
Она нажимает на экран телефона и музыка прекращается.
– Ты меня напугал.
– Не думал, что услышишь меня за всем этим визгом.
Она упирает руку в бедро.
– Имеешь что-то против музыки 80-х?
– Нет, мне плевать. Скорее проблема в исполнении.
Ее щеки становятся ярко-красными.
– Бойфренд не должен разговаривать в таком тоне, ты же в курсе?
Я ворчу.
– Обязательно поработаю над этим.
Жужжит сушилка, и она наклоняется, чтобы сложить одежду в корзину для белья.
– Я собираюсь заказать доставку сегодня вечером. Тебе следует зайти, обсудить договоренность. Селеста прислала мне по электронной почте расписание предстоящих тренировок, и скоро ты станешь очень занятым человеком.
– Что тут обсуждать?
– Нужно убедиться, что мы оба со всем согласны.
Она поднимает пару черных брюк и складывает их пополам, пока взгляд мечется по комнате.
– Плюс, у меня есть несколько вопросов. Я ничего не знаю о хоккее, а это кажется довольно важным, поскольку должна встречаться с хоккеистом.
Все время забываю, что она не знает, кто я такой за пределами этого здания. Прошло много времени с тех пор, как я встречал кого-то подобного. Думаю, переезд через всю страну помог… Я десять лет жил в хоккейном клубе в Сиэтле и не мог дойти до машины без того, чтобы кто-нибудь не узнал меня или не попросил автограф.
Однако для Кэссиди я просто соседушка, который слишком сильно хлопает дверью и смеется над ее пением.
Когда в последний раз я был самим собой без хоккея?
Может быть, с ней смогу стать таким.
Если она готова помочь, то это самое малое, что я могу сделать.
Я заливаю в стиральную машину колпачок моющего средства и бросаю туда одежду.
– Что будешь заказывать?
– Все, что пожелаешь. Я не привередлива.
Она достает из стопки лоскуток красного кружева и откладывает его в сторону. Продолжает копаться в одежде, пока не вытаскивает подходящий к трусикам бюстгальтером.
Боже милостивый, ее тело в этом комплекте было бы… нет. Я не буду представлять свою фальшивую девушку в нижнем белье. Это неправильно.
Кэссиди прочищает горло, и я встречаюсь с ней взглядом.
– Разыграй карты правильно, и увидишь меня в этом.
Мои глаза расширяются.
– Что?!
– Я шучу. Боже, ты все время такой серьезный?
Возьми себя в руки, Уорд.
Она смеется и качает головой.
– Давай закажем свинину из Гамильтона. Их еда настолько вкусная, что я могла бы попробовать все, что есть в меню.
Я сглатываю.
– Я слышал много хорошего о здешней еде.
Ее рот приоткрывается.
– О боже, я совсем забыла, что ты не местный. Расскажу обо всех лучших местах, где можно поесть. Может быть, стоит пойти куда-нибудь, а не заказывать доставку. Хотя, возможно, еще слишком рано. Не думаю, что мы готовы выглядеть как пара на публике, пока нет. Это было бы ошибкой новичка. Определенно нужна практика. Я прочитала слишком много книг с подобным сюжетом, и герои всегда оказываются неподготовленными к первым публичным выступлениям. Знаешь, хорошо, что ты ввязался в эту историю, потому что я на самом деле много знаю о фальшивых свиданиях и…
Она продолжает бессвязно болтать Бог знает о чем, но я ловлю себя на том, что мысли возвращаются к одному единственному вопросу:
– Зачем ты это делаешь?
Она останавливается на середине предложения.
– Делаю что?
– Это, – я жестом указываю между нами и понижаю голос. – Почему ты так хочешь притворяться, что встречаешься с кем-то, кого не знаешь? Не берешь деньги, и уже хорошо известна благодаря книгам, так что все происходящее не ради популярности или славы. Ты даже не знаешь, кто я такой, так что могу с уверенностью сказать: не хочешь сделать еще одну зарубку на своем поясе хоккейной фанатки. Итак, почему, Кэссиди Куинн? Почему ты мне помогаешь?
Она заканчивает скатывать пару носков в комок и бросает их в корзинку, залезает на стиральную машинку, свесив ноги, прежде чем ответить:
– Неужели так трудно поверить, что кто-то хочет сделать тебе приятно?
– Ты про все те случаи, когда пыталась убить меня на протяжении недели?
Кэссиди хихикает, и я стараюсь не замечать, какая у нее милая улыбка.
– Еще никто никогда не умирал из-за фальшивого пения.
– Значит, признаешь, что твое пение ужасно? – выгибаю бровь. – Но я думал, мама называла тебя своей маленькой певчей птичкой.
Ее брови поднимаются.
– Ты посмотрел все мои видео?
Попался.
Я пожимаю плечами и веду себя так, словно в этом нет ничего особенного.
– Ты хороший рассказчик.
Ее глаза сужаются.
– Просто хотел услышать ту часть, где я говорю, какой ты красивый, не так ли?
– Ты не можешь винить меня. Это было единственное приятное, сказанное обо мне за всю серию из трех частей.
Она тяжело вздыхает и смотрит мне в глаза.
– Ну, я знаю, каково это, когда тебе изменяют. Быть преданным единственным человеком, который, как ты думал, любил тебя. Не иметь возможности никому доверять, потому что если это случилось однажды, то может произойти вновь, верно? Чувствовать себя идиотом, потому что этого не предвидел. И если единственный способ, с помощью которого мы можем пережить случившееся, – это отомстить и притвориться счастливыми.
Печаль пронзает сердце. Ее ответ такой реальный, такой откровенный. Это заставляет хотеть быть честным с ней в ответ.
Я потираю затылок, прежде чем положить руку на стиральную машину.
– Я делаю это, поскольку хочу показать миру: независимо от того, что происходит в личной жизни, я по-прежнему чертовски хороший хоккеист. С кем встречаюсь, в какой команде состою, и возраст не имеют значения. Важно – это то, что я оставляю на льду.
Кэссиди уверенно кивает.
– Тогда давай покажем им именно это.
Тепло разливается по телу, скапливаясь в груди. Приятно, когда кто-то на моей стороне. В старой команде все пошло наперекосяк и каждый отвернулся от меня. Конечно, никто не был согласен с произошедшим. Не стоило уводить невесту у лучшего друга. Но, в конечном счете, пришлось уйти и никто не боролся за то, чтобы я остался. Никто не заступился, кроме меня самого. Я никогда раньше не чувствовал себя таким одиноким.
И все же эта незнакомка здесь ради меня, стремится стать фальшивой девушкой. Готова окунуться в водоворот профессионального хоккея и папарацци.
– Это будет нелегко, жить под прицелом целого мира, – я делаю паузу, не желая пугать ее, но нуждаясь в том, чтобы предупредить соседку. – Твоя жизнь вот-вот станет по-настоящему публичной.
Она широко улыбается.
– Мне нечего скрывать, соседушка. Продолжай.
И я ей верю. Глупо говорить, что я доверяю кому-то, кого даже не знаю, но она, похоже, не из тех, кто стыдится чего-либо, способного выплеснуться в Интернет. Может, я и не знаю Кэссиди, но уверен: она именно такая, какой себя показывает.
– Что принести на ужин?
Она поднимает корзину для белья и делает несколько шагов назад.
– Если хочешь, чтобы я кокетничала, принеси вина. Если хочешь, чтобы сняла футболку и станцевала на столе, тогда текилу. Но если хочешь, чтобы я была счастлива, тогда принеси мятное мороженое с шоколадной крошкой – зеленое, с большими кусочками шоколада внутри.
Мои брови поднимаются едва ли не до линии роста волос.
– Это проверка, не так ли?
– Выбирай с умом, соседушка, – она подмигивает. – Увидимся в шесть.
ГЛАВА 7
Кэссиди
Сердце стучит в груди, когда ровно в шесть Трентон появляется на моем пороге с огромной упаковкой мятного мороженого с шоколадной крошкой.
Принесенное им на ужин, говорит обо всем, что стоит знать.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, и засовываю мороженое в морозилку.
– Интересный выбор.
– Подумал, счастливая девушка будет флиртовать и снимет футболку, поэтому мороженое было лучшим способом, чтобы получить все три варианта.
Я смеюсь.
– На самом деле гениально. Ни один мужчина никогда раньше не давал мне такого ответа.
– Они все выбрали вино, не так ли?
– Большинство. Один был достаточно смел, чтобы принести текилу, а другой выбрал мятное мороженое – но с белой шоколадной крошкой.
Трентон морщит нос.
– Отвратительно.
– Еда должна быть с минуты на минуту. Надеюсь, ты не против, что я взяла на себя смелость заказать самые разные блюда. Уверена, тебе понравится.
– Меня все устраивает, – он засовывает руки в карманы и оглядывает квартиру, как будто впервые ее видит.
Я пользуюсь этой возможностью, чтобы разглядеть его поближе. Кончики волос выглядят влажными, как будто тот высушил их полотенцем, недавно выйдя из душа. Легкая щетина выступает на подбородке, очерчивая губы. Смуглые черты лица только подчеркивают темно-карие глаза, делая их еще более гипнотическими, чем есть на самом деле.
Это первый раз, когда я вижу его в джинсах, и как бы мне ни нравились серые спортивные штаны, джинсовая ткань тоже чертовски хорошо смотрится. Рукава футболки обтягивают бицепсы. У него огромные руки: массивные плечи, круглые бицепсы, выпуклые трицепсы и несколько выступающих вен, сбегающих по мускулистым предплечьям.
Черт возьми. Я что-то пропустила или все хоккеисты выглядят так?
Он прочищает горло, и я поднимаю глаза.
– Прости. Я становлюсь загипнотизированной, видя красивые руки.
Он наклоняет голову, прищуривая глаза.
– Что ты… э-э, что?
– Ну, знаешь, руки, – я протягиваю руку и сжимаю его бицепс. – У тебя они действительно красивые.
– О, – он опускает глаза в пол, словно смущаясь. – Спасибо, наверное?
Я пожимаю плечами и достаю из ящика пару вилок.
Трентон смотрит на птичью клетку в другом конце комнаты.
– Эта дикарка собирается снова наброситься на меня?
Я сдерживаю смех.
– Она заперта. Не волнуйся.
Он бросает на нее тяжелый взгляд, как будто не доверяя. Думаю, в ближайшее время не стоит рассказывать о том, что она сделала с бедным братом.
Я достаю из шкафчика две тарелки.
– Итак, каково это – быть вратарем? По сути, это единственная позиция, о которой я хоть что-то знаю. Ты ведь блокируешь и все, верно?
– С точки зрения непрофессионала, конечно. Я блокирую гол, – он забирает у меня тарелки и ставит их на стол. – Команда выигрывает и проигрывает в основном из-за вратаря. Все зависит от того, пропущу ли я удар.
– Похоже, это большое давление.
Он кивает.
– Так и есть.
Я прислоняюсь бедром к стойке и наблюдаю за ним.
– Думаю, из всех видов спорта хоккей – самый крутой. Ты скользишь по льду на тонких маленьких лезвиях, заставляя шайбу лететь клюшкой туда, куда хочешь. У меня определенно недостаточно хорошая координация, чтобы сделать это.
– Ты когда-нибудь каталась на коньках?
Я качаю головой.
– Даже на роликах никогда не стояла, не говоря уже о том, чтобы попробовать нечто подобное на льду. Это выглядит чертовски тяжело.
– Поначалу так и есть. Но к этому привыкаешь. Я занимаюсь хоккеем с детства. Коньки стали как вторая обувь.
– Здорово, что тебе нравится это.
Он прислоняется к стойке, повторяя за мной.
– Ну а тебе нравится писать?
– О да! Я всегда любила это с тех пор как была ребенком. Родители часто ссорились, поэтому я пряталась в спальне с наушниками и блокнотом. Описывала свою жизнь, но так, чтобы все происходило так, как мне хотелось бы видеть.
– Чем они заканчивались?
– Обычно тем, что родителей сбивает автобус или они падают со скалы.
Он бормочет.
– Серьезно?
– Не осуждай меня. Это был способ справляться с трудностями.
Трент морщится.
– Я так понимаю, они были не самыми лучшими родителями?
– Для них я – просто надоедливая помеха. Они определенно не планировали меня – о чем напоминали при каждом удобном случае. Честно говоря, даже удивлена, что не выбросили меня в мусорный бак когда была такая возможность.
Сосед моргает, качая головой.
– Это…
– Ужасно? Ага, – я издаю невеселый смешок. – Все в порядке. Я ходила к психотерапевту и справилась с этим. И отказываюсь быть одним из тех людей с проблемными родителями, которые портят жизнь всем остальным из-за злобы и обиды.
Между нами повисает тишина, и я тереблю подол рубашки. Дело не в том, что я не могу говорить о родителях, просто эта тема вызывает дискомфорт из-за жалости, которые люди испытывают ко мне.
Бедная маленькая девочка не была любима мамой.
Стук в дверь дает возможность отвлечься, поэтому я быстро ухожу от разговора.
На лице расплывается улыбка, когда я распахиваю дверь.
– Ру!
Руперт улыбается в ответ.
– Как поживает сегодня мой любимый автор?
Я беру у него коричневый пакет с едой на вынос.
– Сегодня написала часть главы.
– Эй, вот это прогресс.
– Теперь, если смогу продолжать в том же духе, у меня получится целая книга.
Он поднимает руку и сжимает мое плечо.
– Слова польются рекой в мгновение ока.
– Надеюсь на это, – я лезу в сумку и достаю маленький контейнер. – Вот, твое любимое.
Его глаза расширяются.
– Нет, я не могу взять вашу еду.
– Я заказала это для тебя, глупыш. Возьми.
Он тяжело вздыхает, забирая контейнер из моих рук.
– Спасибо, мисс Кэссиди. Вы слишком добры ко мне.
– К тебе? Никогда.
Он милостиво кивает, прежде чем направиться обратно по коридору.
Трентон смотрит на меня с недоумением.
– И часто ты это делаешь?
– Делаю что?
– Заказываешь еду для сотрудников?
Я ставлю пакет и выгружаю содержимое на стол.
– Только для Ру.
Он открывает крышки на каждом контейнере.
– И почему же?
– Ну, я находилась не в лучшем состоянии, когда только переехала сюда. Руперт был таким добрым и внимательным и часто проверял меня. В наши дни не так уж много сострадательных людей. Он стал мне хорошим другом.
– Ты переехала сюда после разрыва?
– Ага, – я дергаю дверцу холодильника. – Вода, пиво или вино?
– Вода подойдет.
Я достаю две бутылки и передаю мужчине одну, прежде чем опуститься на стул.
Указываю жестом на каждый контейнер, раскладывая блюда.
– У этого сэндвича вкус барбекю с дымком; у этого – с ананасами; и если любишь сладкое и острое одновременно, то этот сэндвич отличный выбор. Но я готова поспорить на двадцать баксов, что барбекю понравится больше.
– Почему это?
– Знаешь поговорку, когда люди говорят, что собаки похожи на своих владельцев? Ну, я думаю, людям нравятся ароматы и вкусы, соответствующие их характеру.
Он выгибает бровь.
– И моя личность говорит о том, что я любитель дымного барбекю?
Дымящийся мужчина, поджаренный на углях и горьковатый снаружи, но восхитительно нежный внутри? Да, я ставлю на барбекю.
Я прячу ухмылку.
– Просто догадка.
Его глаза прищуриваются, глядя на меня.
– Дай угадаю: ты выберешь сладкий и острый?
Голова откидывается назад, и я издаю смешок.
– Меня так легко читать.
Следующие двадцать минут мы оба по уши в соусе, почти хрюкая, как пещерные люди, и едва произнося два слова друг другу. Слишком вкусно. Это тот самый момент, который мы оба не хотели испортить разговором.
Покончив с остатками, он откидывается на спинку стула и засовывает пальцы в рот один за другим, слизывая с них излишки соуса.
Я пристально смотрю, сосредоточившись на том, как его язык обводит кончики каждого пальца, а также на довольном урчании.
О черт, черт, черт, трусики промокли.
Нужно подышать свежим воздухом.
Я указываю на пустые контейнеры, разбросанные по столу.
– Оставь. Пошли, посидим на улице, пока солнце не село.
Я беру с собой мороженое и достаю из ящика две ложки.
Мы расслабляемся на паре шезлонгов, установленных на балконе, позволяя звукам города внизу заполнять тишину.
К моему удивлению, он заговаривает первым:
– Итак, стоит ли беспокоиться? Ты собираешься прикончить меня в книге?
Я одариваю его коварной улыбкой.
– Все зависит от того, как ты будешь относиться ко мне в реальной жизни.
Его губы дергаются.
– Принято к сведению.
– Знаешь, нам повезло, – я протягиваю ему ложку, а своей отламываю кусочек мятной стружки. – Так много людей работают, нуждаясь в деньгах. Они не любят работу. У них нет страсти к своей деятельности. Но у нас появилось хобби, и мы зарабатываем этим на жизнь.
– У нас определенно все хорошо, – он поворачивается ко мне. – Я погуглил тебя. Ты написала много книг.
Я усмехаюсь.
– Да, думаю, так и есть.
– О чем говорил Руперт? У тебя был творческий кризис?
– Ага, с момента расставания, – я закатываю глаза. – Когда я поймала Шелдона на измене… накрыло чувство, словно он высосал все мое романтическое настроение или что-то в этом роде. Это невозможно выводит из себя, поскольку, видимо, что он все имеет надо мной влияние.
Трентон глубоко выдыхает.
– Такое случается. Я вел себя дерьмово, узнав, что лучший друг трахается с моей невестой.
Моя верхняя губа изгибается.
– Это сводит с ума. То есть, зачем беспокоиться о помолвке, если ты не полностью предан человеку? А твой лучший друг – что это за друг такой?
– Они идеальная пара, – он смотрит куда-то вдаль, поверх моего плеча. – Линдси всегда хотела, чтобы я был более общительным. Более броским. Мечтала, чтобы ее фотографировали во всех модных местах с сумками от Gucci. Петроски – тот, с кем она должна была начать отношения с самого начала, потому что его поведение в корне отличается от моего.
– Имя Линдси звучит как «меркантильная сука».
Он фыркает.
– Скажи что-то, чего я не знаю.
– Могу я спросить…? К чему предложение, если она тебе не подходила?
– Честно говоря, она давила на меня женитьбой. СМИ продолжали комментировать, сколько мне лет, говоря, что пришло время остепениться и все в таком духе.
– Сколько тебе лет?
– Тридцать шесть.
Я закатываю глаза.
– Ты не такой уж старый. В наши дни многие женятся и заводят детей и в пятьдесят.
Он кивает.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать семь, – я качаю головой. – Не понимаю концепцию обмана. Почему бы просто не сказать, что ты несчастлив? Это так просто.
Наконец он начинает пробу мороженого.
– Как ты узнала о бывшем?
– Застала их в его квартире.
Глаза Трентона расширяются.
– Ты видела, как он занимался сексом с другой?
– Конечно, видела, – у меня вырывается невеселый смешок. – Он вел себя странно в течение нескольких недель. Весь такой отстранённый, много разговаривал по телефону. Я все время спрашивала, что случилось, а он списывал это на усталость от работы. Шелдон испытывал сильный стресс в фирме, поэтому я решила сделать что-нибудь, чтобы удивить его. Заявилась к нему домой в пальто на голое тело и туфлях на каблуках, с контейнерами еды, над которыми трудилась весь день. И, блять, они были такими шумными, что даже не услышали, как я вошла.
Он съеживается и отворачивается.
– Это чертовски ужасно.
– Теперь каждый раз, когда я пытаюсь написать сексуальную сцену, все, что могу представить – это их двоих. Я слышу звуки, которые они издавали. Вижу выражения их лиц. Как будто это навсегда запечатлелось в мозгу.
– Могу я задать личный вопрос?
– Конечно.
– С тех пор у тебя кто-нибудь был?
Я качаю головой, в то время как щеки краснеют от смущения.
– Жалко, да?
– Вовсе нет, – Трент пожимает плечами. – У меня тоже никого не было.
Я бросаю на него сомнительный взгляд.
– Необязательно лгать, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше.
– Зачем мне лгать об этом?
– Ты великолепная хоккейная звезда. Уверена, девушки бросаются на тебя, куда бы ты ни пошел.
– Это не значит, что я знакомлюсь с ними.
Я искоса смотрю на него, ища признак лжи. Все, что нахожу, – это честная пара карих глаз.
– Думаю, как только ты найдешь кого-нибудь, появится и новый материал для книг о сексе.
Я смеюсь.
– Они не только о сексе.
Он выгибает бровь.
– Насколько откровенны сцены?
– Может быть следует прочитать одну из них и выяснить это самому?
– Ладно.
Мои брови взлетают до линии роста волос.
– Ты сейчас серьёзно?
– Конечно. Скажи, какую из них рекомендуешь и я ее прочитаю. Будет чем заняться на выездных матчах.
Мысль о том, что Трентон читает мою книгу, наполняет волнением. Я уже знаю, какую из них собираюсь ему дать.
Я отправляю в рот полную ложку мороженого.
– А знаешь что? Мы не должно притворяться счастливыми лишь потому, что состоим в фиктивных отношениях. Я имею в виду, давай повеселимся, – я делаю паузу. – Ты же знаешь, как это делать, не правда ли?
Он ухмыляется.
– Да, зазнайка, – затем он поднимает глаза, чтобы встретиться с моими. – Кстати, спасибо. Знаю, что никогда этого не говорил. Спасибо, что делаешь все это для меня.
– Я прикрою твою спину, соседушка, – я чокаюсь своей ложкой с его. – Повезло, что ты меня встретил.
