Текст книги "Обман сердца (ЛП)"

Автор книги: Кристен Граната

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 14

Трентон

– Эй, босс. Что читаешь?

Я бросаю взгляд на парня впереди себя.

– Книгу моей девочки.

МакКинли приподнимает брови.

– Слышал, она пишет порно.

– Мы смотрим порно; девушки его читают. В конце концов, какая разница?

Крумкачев оборачивается, чтобы присоединиться к разговору.

– О чем книга?

Я засовываю закладку внутрь и поворачиваю обложку к ним лицом.

– Женщина попадает в автомобильную аварию и просыпается через две недели, не зная, кто вытащил ее из-под обломков. У нее амнезия и стерты все воспоминания о жизни до аварии, включая мужа.

– Черт, это отстой, – МакКинли хлопает Стамоса по плечу. – Представь жену, которая просыпается и не помнит, кто ты такой?

Стамос хмыкает.

– Я бы заставил ее влюбиться в меня снова.

– Или я бы встретился с ней и убедил быть со мной вместо тебя.

Стамос бьет его по руке.

– Уверен, ты, блять, мечтаешь об этом, сосунок.

МакКинли возвращает внимание ко мне.

– Она хорошо пишет?

– Да, черт возьми, у нее очень хорошо получается, – гордость переполняет грудь. – Не могу оторваться.

На самом деле я никогда не был большим любителем чтения. Читал для школы, когда приходилось, но книги не смогли удержать мое внимание надолго с тех пор как я стал взрослым. Не знаю, потому ли это, что книгу написала Кэссиди, или просто настолько хорошая история.

– Писательство – ее страсть. Она столкнулась с небольшим писательским кризисом с тех пор, как ей изменил бывший, но в последнее время снова нашла вдохновение и работает над новой книгой.

– Да, держу пари, так и есть, – МакКинли подмигивает мне. – Ты показал ей новые позы в сексе, которые та будет использовать в дальнейшем для книг, не так ли?

Мы все стонем, и Стамос, спасибо большое, ударяет его кулаком в плечо.

– Эй, может хватит меня бить?

– Перестану только если ты прекратишь нести чушь.

– Хочу прочитать постельную сцену, – МакКинли тянется через проход и вытягивает руку перед моим лицом. – Дай-ка посмотреть.

Я перехожу к последней прочитанной интимной сцене и передаю книгу. Наблюдаю, как его глаза скользят по странице, а брови время от времени подпрыгивают.

– Черт, твоя девчонка просто чокнутая, босс.

– Мак, прочти вслух, – говорит Крумкачев.

МакКинли прочищает горло.

– «– Ложись на кровать и дай мне посмотреть на тебя, – я делаю как он приказывает и мужчина тут же одобрительно хмыкает. – Эта киска моя, слышишь? – я киваю, пока он просовывает указательный палец внутрь меня, в то время как большой палец лениво обводит клитор. Бедра покачиваются под его рукой в погоне за оргазмом, в котором я так отчаянно нуждаюсь. – Ты такая влажная, – шепчет он на ухо. – Но я не позволю кончить мне на пальцы, – он выскальзывает из меня и обволакивает членом возбуждение, жесткими ударами, вбиваясь в мое дрожащее тело. – Хочу, чтобы ты кончила на член, выкрикивая мое имя. Слышишь? – я киваю и хнычу, не в силах произнести ни слова из-за того, насколько возбуждена.» – глаза МакКинли находят мои, когда тот роняет книгу на колени. – Ну, теперь у меня стояк.

Стамос снова бьет его по руке.

– Отвали от меня на хрен!

– Черт возьми, нет. Я должен узнать, чем закончится эта сцена. Теперь слишком заинтригован.

В автобусе воцаряется гробовая тишина, пока МакКинли продолжает читать, никто из нас не поднимает глаз, чтобы посмотреть друг на друга. Все слушают, затаив дыхание, иногда поерзывая на своих местах.

После окончания главы МакКинли передает мне книгу и поворачивается, чтобы молча откинуться на спинку кресла.

Стамос воет от смеха.

– Срань господня, босс. Твоя девушка только что лишила Мака дара речи. В аду, должно быть, стало холодно.

– Пошел ты, – МакКинли поправляет штаны. – Это дерьмо было ахуеть каким горячим.

Стамос поворачивается ко мне.

– Я бы прочитал одну из книг Кэссиди. Моя жена всегда рассказывает о книгах, которые читает.

– Нам следует основать книжный клуб, – говорит Крумкачев. – Все равно скучно в дороге.

Мои брови поднимаются.

– Отличная идея. Ей бы это понравилось.

– Когда жена Стамоса открыла кейтеринговый бизнес, мы наняли ее для проведения всех мероприятий. И когда девушка Салли шила сумки, мы так же использовали их, – Крумкачев приподнимает подбородок. – Семья держится вместе.

Семья. Это слово оставляет неприятный привкус во рту. Я думал, старая команда была моей семьей. Считал, что мы останемся друзьями на всю оставшуюся жизнь. Посмотрите, чем это обернулось.

– Эй? – Крумкачев смотрит на меня своими темными глазами. – Теперь мы семья. Ничего из того дерьма, что творилось в старой команде, с нами не произойдет. Ты меня понял?

Я сдержанно киваю. Сомнения, должно быть, были написаны у меня на лице. Хотя он прав. То, что произошло в Сиэтле, действительно отстой, но большинство друзей так не поступают. Только потому, что Петроски предал дружбу, не значит, что эти парни предадут.

Мысли возвращаются к Кэссиди.

Возможно, то же самое можно сказать и о ней.

Я достаю телефон из кармана и набираю сообщение:

Я: Ты только что наградила всю команду стояками.

Кэссиди: Что?!

Я: Мак прочитал вслух одну из постельных сцен.

Кэссиди: Почему он читает мою книгу?

Я: Они спросили, что я читаю. Пришлось показать.

Я: Теперь они хотят прочитать все твои книги. Думаю, у тебя появилась целая новая фанбаза.

Кэссиди: Это было бы эпично. Хоккеисты читают любовные романы.

Я: Думаю, я мог бы познакомить Арию с Крумкачевым.

Кэссиди: Оооо, да. Тихий и задумчивый. Такой парень всегда будет привлекательным.

Я: Уверена, что не хочешь, чтобы я свел его с тобой?

Кэссиди: Как думаешь, я бы ему понравилась?

Я: Осторожнее, Куинн.

Кэссиди: Или что?)

Я: Или придется преподать тебе урок и напомнить, кому ты принадлежишь.

Кэссиди: Мне бы это понравилось.

Я: Не удивлюсь, если так и будет.

Я: Для протокола: ты не можешь взять никого из моих товарищей по команде.

Кэссиди: Для протокола: я не хочу никого из них.

Кэссиди: Твоя бывшая была идиоткой, раз упустила такого мужчину.

Тепло проникает в грудь и распространяется по рукам и ногам, окутывая меня уютом.

Я набираю последнее сообщение, прежде чем убрать телефон обратно в карман.

Я: Я скучаю по тебе.

После победы над «Бостоном» команда похожа на стадо загнанных быков в гостиничном номере Крумкачева.

МакКинли ноет.

– Мы победили. Несправедливо, что не можем это отпраздновать.

– Ты знаешь, на что похож город после того, как они проигрывают, – Стамос протягивает ему рюмку. – Мы не можем рисковать, нарываясь на неприятности.

Крумкачев кивает в знак согласия.

– Отпразднуем, как только вернемся. Город будет ждать нас.

Когда каждый из нас держит в руках рюмку с водкой с тоником, мы чокаемся и опрокидываем их в себя.

Я морщусь, когда жидкость обжигает горло.

– Черт, ненавижу шоты.

– Это потому, что ты старик, – говорит МакКинли.

Я свирепо смотрю на него.

– Замолчи. Не ожидал, что когда стану ветераном в команде, какой-то придурок без Кубка Стэнли за плечами назовет меня стариком.

Стамос и Крумкачев воют в знак поддержки.

– Вот черт! – МакКинли хлопает в ладоши. – Это было хорошо. Подловил. Я склоняюсь перед своим королем.

– Чувак, та игра была эпичной, – Стамос качает головой, вспоминая мою победу в чемпионате. – Я видел, как Панеттьери запустил в тебя шайбой и, готов поклясться, она попала бы в ворота, но ты остановил ее в полёте. Никогда раньше не видел такого сейва.

Крумкачев хмыкает.

– У тебя чертовски быстрая реакция.

Я опускаю взгляд на пустую рюмку, не зная, как реагировать на неожиданную похвалу от товарищей по команде.

– Выиграть кубок было моей мечтой с детства. Я просто рад, что мама все еще была рядом и видела, как это произошло.

Даже если это происходило с больничной койки.

– Рад за тебя, чувак, – Крумкачев похлопывает меня по плечу. – Не всем из нас так везет. Я потерял маму пару лет назад.

– Черт, хватит этого нездорового дерьма, – МакКинли наливает себе еще рюмку. – Какой напиток предпочитаете, босс?

– Не отказался бы от простого холодного пива.

– Я разберусь, – Стамос встает с кровати и роется в полностью заполненном мини-холодильнике, вытаскивая две бутылки. – Надеюсь, ты не против «Короны».

– Приму все, что дашь. Спасибо.

Мы говорим о сегодняшней игре, пока одно пиво не превращается в два.

Затем в кармане вибрирует телефон.

Кэссиди: Я собиралась отправить тебе еще одно видео, но потом подумала…

Кэссиди: Почему бы вместо этого не снять свое собственное?

На экран появилось видео, и я тут же уменьшаю громкость на ноль, прежде чем нажать «Воспроизвести». Ножки Кэссиди заполняют экран, когда та устанавливает камеру под определенным углом. Похоже, она в постели, настраивает подходящий ракурс. Я остаюсь в недоумении.

Пока ее рука не скользит под черные трусики, и я не понимаю, что происходит.

Черт возьми.

Я ставлю видео на паузу и закрываю экран, положив телефон на ногу. Взгляд обводит комнату, но ребята в самом разгаре жаркого спора о марках пива. Я снова поднимаю телефон и быстро набираю сообщение, пока правая нога нервно отплясывает чечетку.

Я: Ты пытаешься убить меня, женщина?

Кэссиди: Ожидаю, что ты позвонишь, но не буду ждать всю ночь.

Кэссиди: Я не могу так долго дразнить себя, кончу быстрее, чем дождусь звонка.

Я: Дай мне пять минут.

Я буквально закидываю телефон в карман и встаю вместе с пустой бутылкой из-под пива в руке.

– Я собираюсь закругляться, ребят.

МакКинли протестует, как я и предполагал.

– Уже? Но еще рано. Давай, старина.

Стамос ухмыляется, как будто знает мой секрет.

– Девушка только что написала тебе то самое сообщение, не так ли?

Я изо всех сил пытаюсь скрыть улыбку.

– Не понимаю, о чем ты.

Крумкачев качает головой, но улыбается.

– Иди повеселись.

МакКинли резко поворачивает голову.

– Подождите, что происходит? Почему вы все общаетесь шифром?

Я подмигиваю ему.

– Вот что значит быть взрослым: получаешь то, что не доступно малолеткам.

Ребята улюлюкают и вопят, когда я выскакиваю из комнаты. И почти срываюсь на бег по коридору.

Как только запираю за собой дверь, я набираю имя Кэссиди, чтобы связаться с ней по FaceTime.

Прекрасное лицо заполняет экран, и я могу разглядеть в кадре только обнаженные плечи и ключицу, волосы рассыпались веером по подушке.

– Быстро ты, – улыбается Кэсси.

– Нужно было добраться до моей девочки.

Она издает тихий стон.

– Я скучаю по тебе.

Я сбрасываю кроссовки и стягиваю брюки, оставляя их у изножья кровати.

– Боже, я тоже скучаю. Жаль, что не могу быть рядом прямо сейчас.

Она поворачивает камеру, показывая, что делает. Трусики спущены до колен, а пальчики скользят по клитору, в то время как бедра покачиваются в медленном ритме.

Я прислоняюсь к изголовью кровати и освобождаюсь от боксеров, чтобы присоединиться к Кэссиди, когда та трогает себя.

– Я представляю, что это ты, – говорит она. – Прикасаешься ко мне. Проводишь пальцами. Заставляешь чувствовать себя хорошо.

Я стону, сжимая член в кулаке.

– Я бы заставил тебя чувствовать себя так хорошо, детка. Покажи, какая ты мокрая.

Она поднимает пальчики, и те блестят в тусклом освещении спальни.

– У тебя стояк, Трент?

– Конечно, стояк, – я меняю переднюю камеру на заднюю. – Посмотри, что делаешь со мной, малыш.

Она снова стонет.

– Не могу дождаться, когда почувствую твой член внутри себя. Я хочу, чтобы ты трахнул меня, когда вернешься.

– Как именно, Кэссиди? Хочешь, чтобы я был сверху, вдавливал тебя в матрас, сжимал запястья над головой, а ноги поднял на свои плечи? Или хочешь прокатиться на мне верхом и попрыгать на члене, чтобы я мог посмотреть, как двигаются эти красивые сиськи? – я надрачиваю себе быстрыми движениями, и одна только мысль о том, как вбиваюсь в тело Кэссиди, приближает к освобождению. – Или, может быть, хочешь, чтобы я трахнул тебя сзади, отшлепал эту сексуальную задницу, наблюдая, как киска заглатывает меня целиком, я прав?

– О боже, Трент. Все. Я хочу всего этого, – пальцы Кэссиди двигаются быстрее, колени раздвигаются. – Просто хочу этого с тобой.

Одержимость пронзает меня насквозь.

– Я дам тебе все, что захочешь, Кэссиди. Ты моя, и я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо. Всегда. Скажи это.

– Да, Трент. Твоя!

Кэссиди вскрикивает, а я опускаю руку с телефоном, чтобы мы могли кончить вместе. Наблюдаю, как оргазм прокатывается по телу, желая быть рядом, чтобы почувствовать ее, попробовать на вкус, услышать, как та тяжело дышит мне в ухо. Она вздыхает, расслабляясь, переворачивается на бок и снова направляет камеру на свое лицо.

Я ухмыляюсь.

– Мне нравится, как ты выглядишь после того, как кончаешь.

Растрепанные волосы, раскрасневшиеся щеки, довольная улыбка.

Пока она не дуется.

– Жаль, тебя здесь нет для объятий после оргазма.

– Я заглажу свою вину завтра, красавица.

Почему до завтра еще так далеко?

ГЛАВА 15

Трентон

Сердце бешено колотится в груди по непонятной причине, когда я прикладываю костяшки пальцев к двери Кэссиди.

Пятичасовая поездка из Бостона казалась вечностью, зная, что ждет меня дома.

Или, правильнее сказать, кто.

Но когда Кэссиди распахивает дверь, сердце замирает.

Она едва поднимает на меня покрасневшие глаза.

– Привет, Трент.

– Что случилось? – я врываюсь в квартиру и бросаю сумки, обхватывая ее лицо руками. – Что случилось, Кэсси? Почему ты плачешь?

Она шмыгает носом.

– Кэнди умерла.

Блять.

Я заключаю ее в медвежьи объятия.

– Кэсс, мне так жаль. Как это произошло?

Ее приглушенные слова вырываются из груди.

– Этим утром… Я не слышала ее… она не щебетала… Я нашла ее… на дне клетке… – Кэссиди делает большие паузы перед каждым словом, поскольку истерика накатывает снова и снова.

Печаль пронзает сердце как острый нож.

– Как думаешь, она была больна?

– Не знаю, – она обхватывает меня руками за талию и сжимает в кулаках рубашку. – Я ничего не заметила.

Я сжимаю ее крепче.

– Все в порядке, детка. У тебя есть я. Сейчас, прямо здесь. Выплесни все наружу.

Рыдания сотрясают ее тело, звук горя разрывает грудь. Она любила эту птицу, и пусть я не поклонник Кэнди, та была живым существом, а теперь ее нет.

Я поднимаю Кэссиди на руки, баюкаю, пока несу к дивану.

– Мне так жаль, моя милая девочка.

Кэсси утыкается лицом мне в шею, слезы скатываются по лицу.

– Она мне как лучший друг. Кэнди была такой хорошей слушательницей.

– И она мирилась с твоим ужасным пением.

Кэссиди икает, когда смеется, всхлипывая.

– Ей нравилось мое пение.

Я глажу ее по затылку, перебирая мягкие волосы. Грудь болит, когда я слышу, как она плачет; вижу ее такой расстроенной.

В этот момент меня осеняет: я сделаю все, чтобы Кэссиди была в безопасности и счастлива.

Она добрая, заботливая и невинная, и я ни перед чем не остановлюсь, чтобы убедиться: с ней ничего не случится. Защищу от чего угодно и от любого, кто попытается причинить ей боль.

Я больше никогда не хочу видеть, как она плачет.

– Я не могу, – Кэссиди отстраняется и бросает взгляд на клетку в углу комнаты. – Она все еще там. Я не смогла этого сделать.

– Все в порядке, детка. Я позабочусь об этом. Хочешь похоронить ее или кремировать?

– Думаю, похоронить, – она вытирает нос тыльной стороной ладони. – Может быть, у дерева, возле которого я нашла гнездо, когда спасала ее и брата.

Я наклоняю голову.

– У Кэнди был брат?

Детка кивает.

– Она заклевала его до смерти.

Я ничего не могу поделать со своей реакцией, когда шокировано раскрываю глаза.

– Она что?

– Я спасла их обоих в один день и хотела сохранить вместе, потому что, ну, они были семьей, понимаешь? Но, очевидно, им не стоило жить взаперти в одной клетке. Однажды я пришла домой и обнаружила ее брата, повсюду были кровь и перья. Она заклевала его до смерти.

Иисус Христос. Что ж, теперь имя имеет смысл.

– Не знаю, что страшнее – Кэнди, заклёвывающая брата до смерти, или то, что ты находишь забавным назвать ее в честь убийцы.

– Трент, – хнычет она.

– Мне жаль, прости, – я обнимаю ее за плечи, чтобы успокоить. – Но, черт возьми…

Она тихо смеется и кладет голову мне на плечо.

– Прости за все эти слезы. Знаю, это не то, чего ты ожидал, приходя ко мне. Можем заняться сексом позже.

Тело замирает, и я слегка отталкиваю ее, чтобы посмотреть в глаза.

– Мы не будем заниматься сексом сегодня. Это даже не близко к тому, о чем я сейчас думаю. Ты расстроена.

– Знаю, но мы договорились, что сделаем это, когда ты вернешься, и я не хочу тебя разочаровывать, – девушка пожимает плечами. – Это часть нашей сделки, разве нет?

Я смотрю на нее с недоверием.

– Кэссиди, ничто из того, что ты сделаешь, не разочарует меня, если только не скажешь, что больше никогда не хочешь со мной разговаривать. Я здесь не потому, что хочу трахнуть тебя.

– Разве?

– Да, детка, – горло сжимается, когда я сглатываю. – Я здесь, потому что… потому что хотел увидеть тебя. Потому что нуждаюсь в том, чтобы быть рядом. Потому что скучал по тебе, пока меня не было, и все, о чем мог думать, когда не играл в хоккей, – ты.

Взгляд скользит между ее глазами.

– Мы занимаемся сексом только в том случае, если ты в настроении. И будь это не так, не значит, что я не хочу проводить с тобой время.

Одинокая слезинка скатывается по изгибу ее скулы, но я знаю, что это не из-за птички.

– Ты больше, чем просто сделка, Кэссиди Куинн. Ты – идеальный вариант, помнишь?

Она наклоняется вперед и прижимается своими мягкими губами к моим.

– Я действительно скучала по тебе.

Я, блять, тоже.

– У меня одной такое ощущение, что это плохо кончится?

– Нет, ты себя накручиваешь. Все получится. Я верю в тебя, – я поправляю шлем на голове Кэссиди и закрепляю его у нее под подбородком. – Вот так.

– Я выгляжу нелепо.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку.

– Ты выглядишь обезопасенной.

Она действительно выглядит нелепо, но это самый очаровательный человек, которого я когда-либо встречал. Налокотники и наколенники обхватывают ее суставы, а голову защищает ярко-розовый шлем.

Я поднимаю коньки, которые купил ей сегодня днем.

– Давай внесем последние штрихи.

Она стонет, опускаясь на лавку.

– Ты уверен, что это законно? Я не могу попасть в тюрьму. Меня бы там съели заживо.

Я опускаюсь на колени и беру ее лодыжку в руку, надевая коньки на ногу.

– Абсолютно законно. Я бы не позволил, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

С девяностых годов на Манхэттене проводится Wednesday Night Skate – мероприятие, на котором фигуристы с любым уровнем опыта могут собраться вместе и прокатиться на коньках по десятимильному маршруту через самые популярные места города. Раньше я участвовал в этом, когда навещал бабушку каждое лето, пока колледж и хоккей не взяли верх. Когда Кэссиди сказала, что никогда раньше не каталась на коньках, я понял, что должен привести ее сюда.

Как только коньки зашнурованы, я встаю и протягиваю к ней руки. Она хлопает своими ладонями по моим, и ее ноги подкашиваются, когда та поднимается.

– Я держу тебя. Ты молодец. Теперь смотри на меня.

Кэссиди переводит напряжённый взгляд на меня.

– А вот и моя красавица, – я улыбаюсь и сжимаю ее руки. – Мы собираемся сделать все красиво и медленно.

Она выгибает бровь.

– Мне кажется, или ты действительно придаешь этому сексуальный контекст?

– Извращенка, для тебя все звучит как сексуальный контекст.

– Ничего не могу с собой поделать. Взгляни на себя, – ее пристальный взгляд оценивающе блуждает по мне. – Даже на коньках и в шлеме я дала бы тебе.

Из меня вырывается смешок.

– Перестань пытаться отвлечь меня. Я научу тебя кататься на коньках, нравится тебе это или нет.

Я хватаю Кэссиди за руки и качусь задом наперед, таща ее вдоль боковой стены. Ее ноги пару раз раздвигаются, когда та пытается сохранить равновесие, но через несколько минут тело расслабляется.

– Это не так уж и сложно, – говорит она.

– Видишь? Теперь я хочу, чтобы ты чередовала ноги и отталкивалась, продвигаясь вперед. Как будто рисуешь ногами елочку.

– Не отпускай меня!

– Не буду. Держись за меня и попробуй катиться сама.

Тело напрягается, когда она соображает, как двигать ногами плавными шагами.

– Хорошо, теперь отпусти одну из моих рук.

Она морщится.

– Подожди, я не готова!

– Ты сможешь, Кэссиди.

Она со стоном опускает правую руку, и я поворачиваюсь в сторону, чтобы казалось, будто мы держимся за руки, катаясь на коньках.

Ее глаза загораются.

– Я делаю это! Я качусь сама!

– Да, красавица. Двигай свободной рукой во время катания и позволь телу войти в ритм. Из стороны в сторону.

Мы скользим, пока Кэссиди не чувствует себя достаточно комфортно, чтобы делать все самостоятельно.

Она визжит.

– Это происходит! Я катаюсь на коньках, боже мой!

Я смеюсь над тем, как она взволнована возможностью сделать то, что должно было случиться еще в детстве. Грустно думать о маленькой отважной Кэссиди с родителями, не заботящимися о ней, не проводившими времени и не любившими ее.

После того, как я научил поворачиваться и останавливаться, наступает время отправляться на Юнион-сквер. Катание состоится в полночь, но все собираются примерно за пятнадцать минут до начала.

– Вау, здесь много людей, – глаза Кэссиди осматривают местность. – Никогда раньше не видела ничего подобного.

Я сжимаю ее руку.

– А я никогда ни с кем раньше этого не делал.

Она смотрит на меня из-под длинных темных ресниц.

– Нет?

Я поправляю ее шлем.

– Только с тобой.

Она обхватывает руками мою шею.

– Спасибо, что подбодрил сегодня. Мне действительно нужно было выбраться из дома.

– Конечно, – засовываю руки в задние карманы. – Мне не нравится видеть тебя грустной.

Ее щеки приобретают приятный розовый оттенок.

– Приятно быть здесь без всех этих папарацци. Как будто мы настоящая, нормальная пара.

Настоящая. Как будто это не так. Как будто то, что мы делаем здесь сегодня, является частью пиар-трюка. Я мысленно закатываю глаза.

Это все из-за Кэссиди? Причина, по которой она сегодня со мной, потому что думает, что это – часть нашего соглашения? Чувствует ли себя обязанной проводить со мной время?

– Трентон Уорд!

Я резко поднимаю голову в направлении мужчины, зовущего меня по имени, а затем по лицу расплывается улыбка.

– Привет, Мэнни.

Он резко останавливается перед нами и хлопает меня по спине.

– Давно не виделись. Как, черт возьми, у тебя дела?

– Все отлично. А у тебя?

– Великолепно. Ты же меня знаешь, – он смотрит на Кэссиди и протягивает руку. – Я Эмануэль. Можешь называть меня Мэнни. Все остальные так делают.

Она пожимает ему руку.

– Приятно познакомиться с тобой, Мэнни. Я Кэссиди.

– О, я знаю, кто ты, – Мэнни подмигивает. – О вас двоих последние несколько недель только и говорили в трех штатах.

Я качаю головой.

– Все еще читаешь таблоиды?

– Ничего не могу с собой поделать, муж их обожает. Я притворяюсь, что ненавижу их, но втайне мне нравится слушать все эти сплетни о знаменитостях.

Кэссиди смеется.

– Он тоже здесь?

– Скорее умер бы, чем позволил надеть на него коньки. Я здесь с дочерью, – он оглядывает толпу. – Она где-то недалеко.

Я обнимаю Кэссиди за плечи.

– Кэсси здесь впервые.

– И на коньках тоже, – добавляет она.

– Что могу сказать, ты в очень хороших руках, – отвечает ей мужчина, усмехаясь.

– Ты не мог бы сфотографировать нас, Мэнни? – Кэссиди расстегивает молнию на сумке и протягивает ему телефон, прежде чем обхватить меня руками за талию.

Я наклоняюсь и прижимаюсь щекой к ее, заключая Кэссиди в объятия. Мэнни делает несколько снимков, а затем я прижимаюсь губами к ее щеке, сминая лицо, пока та смеется.

– Они вышли великолепными, – Мэнни протягивает Кэссиди телефон и быстро обнимает ее. – Было чудесно познакомиться с вами. Приятного вечера.

Затем он кладет руку мне на плечо и мрачно предупреждает:

– Наслаждайтесь друг другом, пока есть возможность.

Я киваю.

– Мы так и делаем.

Брови Кэссиди приподнимаются после того, как Мэнни уходит.

– Что это было?

– Он потерял парня около десяти лет назад. Сбил пьяный водитель. Теперь он полностью сосредоточен на том, чтобы ценить момент, в котором находишься, и дорожить людьми, которые есть в твоей жизни.

Ее губы складываются в хмурую гримасу.

– Это печально.

– Так и есть, – я наблюдаю за ним, пока тот катится дальше в толпу. – Но он нашел любовь и счастлив. У него есть семья.

– Ты хочешь когда-нибудь завести семью, Трентон Уорд?

– Да, – я бросаю взгляд на Кэссиди. – А как насчет тебя?

– Думаю, я хотела бы быть мамой.

Могу себе это представить. Кэссиди в облегающем платье, из-под которого виден живот, выглядела бы чертовски сексуально.

Затем разум создает образ Кэссиди на хоккейном матче, держащей на руках нашего сына или дочь, одетых в мини-джерси. Она черно-желтая, с маленьким щеглом спереди и моим именем сзади.

Что, черт возьми, со мной не так?

Почему я представляю, как Кэссиди вынашивает ребенка?

И почему у меня встает при мысли о том, чтобы излить в нее сперму?

Кэссиди кладет руку мне на предплечье.

– Ты в порядке?

Нет, я не в порядке.

Ни на йоту, блять.

– Катание на коньках было самым крутым, что я когда-либо делала!

Я останавливаюсь возле двери Кэссиди и прислоняюсь к стене.

– Рад, что тебе понравилось.

– Было очень весело! Хочу однажды сделать это снова.

– В таком случае, так мы и поступим.

Она бросает взгляд на дверь и замирает.

– Кэнди не будет, когда я войду внутрь.

Я провожу большим пальцем по ее щеке.

– Нет, не будет.

Она хмурится, и я так сильно это ненавижу.

Кэссиди роется в сумочке в поисках карточки-ключа, но я накрываю ее руку своей, чтобы остановить.

– Останься у меня на ночь.

Она замирает.

– Ты не обязан. Я большая девочка. Все будет в порядке.

Я заключаю ее в объятия и шепчу в губы, притягивая к себе:

– Это не значит, что большим девочкам не нужны объятия их парней.

– Я не знаю правил для фальшивых бойфрендов. В контракте предусмотрены объятия?

Знаю, она дразнит меня, но сердце замирает от напоминания.

– Напечатаны мелким шрифтом, – я покрываю поцелуями все ее лицо. – Давай. Останься.

Она вздыхает.

– Ладно. Но если захрапишь, я ударю тебя кулаком в горло.

– Такая жестокая.

– Но тебе это нравится?

– Определенно.

В этой девушке нет ничего, что бы мне не нравилось.