355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Крис Вудинг » Туз Черепов (ЛП) » Текст книги (страница 19)
Туз Черепов (ЛП)
  • Текст добавлен: 13 марта 2020, 12:00

Текст книги "Туз Черепов (ЛП)"


Автор книги: Крис Вудинг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)

«Давай, держи их занятыми. Нам надо всего несколько секунд».

Она увидела, как какой-то страж бежит в сторожку, стоявшую прямо у стены; там, наверно, находилось устройство, управлявшее воротами. Но он не добежал: упав на землю, он схватился за ногу, пробитую зарядом из дробовика. Мимо него пробежал второй: этому удалось войти внутрь.

Ашуа поставила ногу на пол. Другого пути не было. Только прямой выстрел по воротам. Мотор взревел еще громче, заглушая все звуки за пределами бронированной раковины «Оверленда».

Она увидела, как шестеренки внутренней стены начали поворачиваться. Шкивы закрутились. Ворота начали закрываться.

– Держитесь крепче! – крикнула она. Повернувшись, она через плечо посмотрела на Малвери. – И, черт побери, на этот раз я имею в виду именно это!

Малвери прижал Джез к скамье. Остальные изо всех сил вцепились во все, что смогли найти. Ашуа на мгновение подумала о Пелару, висевшем на крыше, но она не могла заботиться еще и о нем. Кроме того, если они на полном ходу врежутся в ворота, ей вообще больше не о чем будет заботиться.

«Давай, чертова штука!», – потребовала она от вездехода, бросая его вперед.

От брони «Оверленда» стали отлетать пули – некоторые стражники заметили ее. Одна ударила в ветровое стекло, по которому побежала паутинка тонких трещин; она вздрогнула. С каждой секундой щель между створками ворот уменьшалась, и, если они полностью закроются, будут неважно, с какой скоростью «Оверленд» ударится в них, все равно не хватит. Она чуть повернула вездеход, чтобы ударить в самый центр щели, больше не обращая внимания ни на что другое, сконцентрировавшись только на этом. Они летели туда, и каждая створка ворот звенела; толстые стальные стены походили на медленно сходящиеся челюсти.

«Сейчас!», – с тошнотворным ужасом подумала она.

И «Оверленд» с ревом пролетел через щель, ворота только выбили искры из его хвоста. Ашуа нажала на тормоза, чтобы избежать заноса и дать Сило забраться внутрь. Створки ворот с грохотом столкнулись в нескольких метрах от их хвоста.

– Вау! – проорал сзади Пинн и хлопнул себя по бедру.

Фрей мгновенно вскочил на ноги, открыл боковую дверь и позвал своего старшего помощника. Ашуа откинулась на спинку сидения, сердце в груди билось, как сумасшедшее. Малвери с облечением раздул усы.

– Вот это езда, – сказал он, тряхнув головой. – Вот это настоящая чертова езда.

По крыше защелкали пули; стражи, находившиеся на стене, пришли в себя. Застрелили ли они Пелару? А он вообще еще там? Ей было наплевать – ее они не достанут. Раздался какой-то шум, и Сило прыгнул внутрь. Фрей захлопнул за ним дверь.

– Похоже, ребята, мы злоупотребили их гостеприимством, – сказал Фрей, посмотрев через плечо. – Что скажите, если мы уберемся отсюда?

Она поставила ногу на акселератор, и «Оверленд» рванулся по дороге, обратно к «Кэтти Джей».

Глава 23

Немного дисциплины – Они вернулись – Человек, который остался – В упор – Уклоняться, уклоняться, уклоняться

Харкинс сидел на ступеньках лестницы грузового трюма «Кэтти Джей» и смотрел за тем, как Бесс ищет своего хозяина. Она всегда это делала, когда была не занята. Она смотрела во все углы, искала за ящиками и трубами. Она смело входила в темные закоулки за святилищем и возвращалась обратно с пустыми руками. Если бы она могла пройти в другие отсеки корабля, она бы искала и там. К счастью, ей мешал огромный рост.

Харкинс спросил себя, о чем она думает. Верит ли она, что Крейк еще на борту, на верхних палубах, но не обращает на нее внимание? Думает ли она вообще? Странное непонимаемое существо, с которым довольно плохо обращаются, по его мнению. В этом они похожи, как две капли воды.

– Ты тоскуешь по Крейку, а? – спросил он, поднял один из клапанов пилотской фуражки и почесал щеку, надеясь избавиться от зуда. – Я тоже тоскую, немного. Ну, я хочу сказать, он вроде как не насмехался надо мной, как некоторые. И он, ну… он добрый парень. Это же должно что-то значить, верно?

Бесс перестала искать, поняв, что он заговорил. Она уставилась на него, хотя не было никакого признака, что она поняла его. Харкинс вздохнул. Он уже жалел, что добровольно вызвался остаться с ней. Они ушли ужасно давно, а Бесс – не самая лучшая компания. Хотя он сомневался, что им не хватает его. Он сомневался, что они даже заметили, что его с ними нет.

– Ты и я, Бесс, нас не слишком-то уважают, а? – сказал он. – Ну, я хочу сказать, что нас вообще никто не уважает, верно? Я – большое цыплячье дерьмо, а ты – ходячая груда кастрюль и сковородок, чего-то соображающая.

Бесс выдала недоуменное бульканье.

– Вот именно, – сказал Харкинс.

Бесс вернулась к поискам. Харкинс решил, что больше не в силах глядеть на нее. Ему нужно что-то сделать, чтобы вывести себя из плаксивого настроения. Хандра радости не добавит, это точно, а вид Бесс тянет его вниз.

– Давай, Бесс! – сказал он, вставая на ноги. – Хватит об этом! Мы должны сделать одно очень важное дело, знаешь ли!

Бесс с любопытством посмотрела на него, за лицом-решеткой мерцали ее глаза – далекие искорки в темноте.

– Ну, кэп сказал нам сторожить «Кэтти Джей», лады? – сказал он. – Но мы с тобой плохо справляемся с этим. То, что нужно тебе, – он ткнул ее костяшками пальцев, – немного научиться дисциплине. Вроде такой! Левой! Левой! Левой!

Он пошел через трюм парадным шагом, руки вытянуты по швам, тощие ноги отбивают такт. Поначалу он чувствовал себя немного смешно и непривычно, но вскоре его тело вспомнило, что нужно делать. В молодости он провел сотни часов на площадке для парадов, и движения буквально впечатались в его мышцы; сейчас, как оказалось, он легко восстановил ритм.

– На месте… кругом, марш! – крикнул он и замаршировал в обратную сторону.

Обычно он был достаточно осторожен и не рисковал издеваться над кем-нибудь, даже зная, что остальной экипаж где-то там. Его удерживал от таких проделок страх, что его схватят, поймают каким-то тайным способом, о котором он даже не подумал. Но сейчас он носился взад и вперед, размахивая руками и высоко задирая ноги, и чувствовал себя таким воодушевленным. Ему просто было приятно.

Бесс с интересом смотрела на него, пока он шел прямо к ней.

– Почему ты стоишь, солдат? – крикнул он. – Шагай в ногу! Немедленно! – Он повернулся и замаршировал в другом направлении. Бесс неуверенно последовала за ним.

– Не так! – сказал Харкинс. Он повернулся и стал маршировать перед ней на месте. – Размахивай руками. Ноги прямо! – Он был доволен собой.

Бес хлопнула руками и стала топать ногами, качаясь вправо и влево.

– Не слишком хорошо, солдат! Руки! Как я! – Он для выразительности махнул руками сильнее. Бесс скопировала его. – Теперь ногами.

Маршировать у Бесс получалось хуже из-за ног, коротких и толстых по сравнению с телом. Тем не менее, она делала, что могла. Она даже пыталась – безнадежно – сохранять ритм. И вот, довольно скоро, она стала раскачиваться и махать руками, комически воспроизводя военную ходьбу на месте.

– Отлично! – сказал Харкинс. Он вспотел, но большая усмешка расползлась по его лицу. – А теперь следом за мной. Шаааагом… арш!

Он повернулся на пятках и опять замаршировал через трюм. Бесс, звякая и качаясь, пошла за ним, размахивая огромными руками и пиная воздух.

– Вот так! – крикнул он. – Вот так!

Они парадным шагом прошли через трюм, и Харкинс чувствовал себя чудесно. Ему было так легко, что он почти рассмеялся вслух. Черт побери, сколько времени он не делал ничего такого же глупого? Сколько времени он не делал ничего такого же отвязного? Сияющий дурак с красным лицом, он вел гротескного неуклюжего голема по пустому грузовому трюму, и на этот раз, только на этот раз, он положил на все. Он бы хотел, чтобы это мгновение длилось вечно.

Но нет, все когда-нибудь кончается, а это кончилось ревом мотора и визгом тормозов.

Он точно знал, что это звук означает. Неприятности. Все хорошие чувства мгновенно испарились. Он резко остановился, и Бесс налетела на него сзади, толкнув вперед. Он, спотыкаясь, сделал несколько шагов, прежде чем восстановил равновесие, и опять стал тем самым старым Харкинсом, всегда смущенным и растерянным.

Он торопливо подошел к рычагу, чтобы открыть рампу. Если что-нибудь происходит снаружи, всегда лучше узнать, что именно. Ему пришло в голову, с запозданием, что это не самый безопасный и не самый разумный способ действия, но потом он все-равно нажал на рычаг и рампа начала открываться. Он смотрел, как она опускается, удивляясь самому себе. Беспристрастный наблюдатель мог бы подумать, что он только что проявил удивительную храбрость, а не обычную подлую трусость. Наверно он заболел, или что-то в этом роде.

Он спустился по рампе, Бесс последовала за ним. Снаружи было сыро, тепло и темно; свет шел только от луны и фар шестиколесного «Оверленда», который только что остановился рядом с «Кэтти Джей». Экипаж посыпался наружу. На всех них были сутаны пробужденцев, на лбах некоторых нарисован Шифр. Он бы засмеялся, но серьезность ситуации отразилась на их мрачных лицах.

Пелару выхватил потерявшую сознание Джез из рук Малвери и побежал по рампе. Такиец проскакал мимо Харкинса, даже не поглядев на него. Но пилот только отшатнулся от торговца слухами; такиец двигался как-то не так, да и выглядел как-то неправильно.

– Погоди, Пелару идет с нами? – спросил Малвери у кэпа, пока они торопливо шли к «Кэтти Джей». – Ты знаешь, что два полумана образуют вместе одного, а?

Но Фрею было не до шуток.

– Мы разберемся с этим позже. Харкинс! Давай в «Файеркроу». Мы улетаем. Малвери, Ашуа, возьмите того чертово парня и выкиньте его с корабля. У нас и так слишком много балласта. Бесс, внутрь!

Бесс не обратила внимания на его слова; она с нетерпением глядела на рампу, выискивая Крейка. Малвери и Ашуа пробежали мимо ее. Сило занял позицию перед рампой; он внимательно оглядывал окружающую обстановку, держа дробовик наготове. Издали доносился гул моторов. Даже в этот ночной час на поляне, на которой стояла «Кэтти Джей», был народ. По большей части люди из экипажей нескольких потрепанных транспортников, стоявших рядом; они курили самокрутки или спокойно пили. Драматическое появление «Кэтти Джей» возбудило их интерес и некоторые из них подошли ближе. Похоже, они были вооружены.

– Кэп! – сказал Пинн. Он схватил руку Фрея, когда тот шел к рампе.

– Что еще? – недовольно рявкнул Фрей.

Пинн какое-то мгновение стоял, думая. Несомненно, пытался собрать идиотские мысли во что-то вроде связного мычания, ехидно подумал Харкинс.

Фрей потерял терпение.

– Нет времени! – сказал он. – Нам нужно убираться отсюда!

– Но это и есть, – смущенно пролепетал Пинн. – Я не лечу!

Фрей уставился на него. Харкинс уставился на него. Сило не спускал глаз с людей из других транспортников. Один из них крикнул, обращаясь к нему:

– Эй! У вас что-то случилось?

– Кэп, нам лучше поторопиться, – громыхнул он.

– Пинн, залезай в «Скайланс»! – крикнул Фрей. – Когда мы будем в воздухе, можешь сколько угодно переживать любой чертов кризис.

Но Пинн покачал головой, упрямый, как мул.

– Это неправильно, кэп. То, что мы делаем. – Он вытащил скомканный листок бумаги и поднял его вверх, на всеобщее обозрение. На нем были написаны несколько фраз, но все, кроме одной, зачеркнуты. – Видишь? – сказал он. – Это пророчество! Посмотри! Путешествие: это Коррен. Смерть: приятель Пелару или что-то такое. Темноволосый незнакомец: Пелару. Узнать что-то важное: ну, мы только что. Трагедия, потерять кого-то дорогого… – Он тоскливо посмотрел на Фрея и провел пальцем по последней фразе, словно зачеркивая ее.

Фрей уже был готов взорваться:

– Ты, тупозадый придурок! Во имя всего бормочущего дерьма, о чем ты говоришь?

– Всеобщая Душа реальна, кэп, – сказал Пинн, широко раскрыв поросячьи глаза. – Мы сражаемся не на той стороне.

– Что вы здесь делаете? – крикнула Ашуа, вылетая наружу вместе с Малвери. Между собой они тащили Эбли. Руки пробужденца были связаны сзади, рот затыкал кляп; он прихрамывал и недоуменно глядел по сторонам. Ашуа поддала ему коленкой в зад, и он растянулся на земле. – Бесс! Внутрь! – строго сказала она.

Бесс побрела по рампе вверх, поняв, что на этот раз хозяин не вернется. Ашуа и Малвери последовали за ней.

– Ого! Эй! Что здесь происходит? – крикнул один из приближающихся людей таким тоном, что дружелюбный вопрос показался угрозой. Эбли пытался что-то прокричать через кляп.

– Пинн, делай, что хочешь, – рявкнул Фрей, зло и пренебрежительно. – Делай, что хочешь. – Он повернулся к Харкинсу. – Харкинс, что я тебе сказал? Давай на твой чертов файтер!

Харкинс вздрогнул от силы его голоса, и побежал в безопасную кабину «Файеркроу». На поляну влетела пара «Оверлендов». Они резко затормозили, из них выскочили вооруженные люди. Как по сигналу, подозрительный экипаж транспортника открыл огонь, изнемогающая от жарты ночь внезапно ожила, наполнилась треском выстрелов и воем пуль.

Фрей и Сило выстрелили в ответ и побежали по рампе, которую уже закрывала Ашуа. Пинн какое-то время топтался на месте, очевидно не зная, что сделать: то ли следовать за ними, то следовать пророчеству. Но он слишком долго думал, и рампа уже поднялась; в конце концов, он понесся к деревьям на краю поляны.

Харкинс подбежал к «Файеркроу» и полез по лестнице, которая вела в кабину. Вся его радость растаяла: кошмарный страх опять поймал его в ловушку. На полдороге вверх кто-то схватил его его за ногу и сильно дернул; он тяжело упал на грязную землю. Захлебываясь грязью, он попытался встать, но темная фигура пнула его, отправив обратно, и поставила ногу на грудь.

– Ты никуда не пойдешь, – пролаял грубый голос. – Давай поглядим, чо ты здесь делал, а?

Он дико сопротивлялся, но человек стоял над ним, пришпилив его к земле. Он услышал рев моторов «Кэтти Джей». Еще больше людей вбежало на поляну; стражи с винтовками, освещенные огнями только что приехавших «Оверлендов», безуспешно стреляли по «Кэтти Джей».

«Они схватили меня, – подумал он, в душе вскипел панический страх. – Они схватили меня, они собираются убить меня, они собираются заставить меня заплатить за все, что сделали другие, а меня там даже не было!»

Он мог думать только об одном – как бы убежать. Не имеет значения, какие будут последствия и чего это будет стоить. Страх остаться здесь и расхлебывать эту кашу был хуже любого другого.

– Перестань дергаться! – сказал человек, державший его. Харкинс даже не видел его лицо: просто враг, противоположная сила, без характера и индивидуальности. Человек убрал ногу с груди Харкинса и наклонился над ним, собираясь связать его. Харкинс изогнулся на бок, выхватил из-за пояса револьвер и сунул его пробужденцу под ребра.

Мужчина застыл от ужаса, его глаза широко раскрылись. Харкинс же как боялся, так и продолжал бояться. У него оставалось лишь мгновение для действия, и только для одного.

Он нажал на спусковой крючок.

Вот теперь он увидел лицо человека. Складчатое, обветренное лицо, подсвеченное снизу выстрелом. Через долю долю секунды оно исчезло, но осталось в памяти, пылая там, как остаточное изображение солнца.

Мужик рухнул на Харкинса, как лавина из мертвого мяса. Харкинс отпихнул его в сторону и выбрался из-под него. Поблизости слышались крики, но он не мог разобрать слов. Мир сомкнулся вокруг него, все сузилось: он видел его словно через туннель.

Он вернулся к лестнице, дороге в безопасность. Кабина «Файеркроу» всегда была его святилищем, тем местом, где он был хозяином, где никто не издевался над ним и не заставлял чувствовать себя ребенком. Он вскарабкался в нее, открыл стеклянный фонарь, залез внутрь и захлопнул его за собой.

Он смутно осознал, что неподалеку взлетает «Кэтти Джей». «Скайланс», молчаливый и забытый, остался стоять за ней. Руки автоматически заработали, нажимая на ключи, поворачивая рычаги, пристегивая его к сидению. Когда цистерны наполнились, через кабину пронесся едкий запах аэрума. Мотор, включившись, чихнул и загудел. От корпуса отскакивали пули, но с таким глухим звуком, что не казались опасными.

Лицо человека. Он все еще видел его. Взгляд его глаз, когда жизнь гасла в нем, как огонек свечи.

Пуля ударила в лобовое стекло, заставив его подпрыгнуть; по стеклу побежала длинная трещина. Это вывело его из шока. Поглядев по сторонам, он заметил роившихся вокруг людей, некоторые из которых, стреляя на ходу, бежали к «Файеркроу». Они ничего не могли сделать «Кэтти Джей», но могли повредить «Файеркроу», если бы попали в правильное место.

Едва оторвавшись от земли, он включил ходовые моторы; он должен двигаться, иначе его собьют. «Файеркроу» двигался слегка лениво, он был еще слишком тяжелым для непринужденного набора скорости, но двигался, и одно это сбило прицел у всех, стрелявших по нему. Харкинс сгорбился над рулем, закладывая виражи и медленно поднимаясь, пока заполнялись аэрумные цистерны и корабль терял вес. Теперь пули били в дно, и некоторые даже пробивали его. Но «Файеркроу» быстро набирал высоту, а ходовые двигатели прогревались и развивали все бо́льшую тягу. Харкинс заложил длинную восходящую дугу вокруг «Кэтти Джей», которая вертикально поднималась. Он увидел, как заработали ее двигатели, толкая ее над деревьями, и последовал за ней.

Стрельба прекратилась, но Харкинс не почувствовал облегчение. Он вообще не чувствовал ничего.

Лицо этого человека…

Вспышка застала его врасплох. «Файеркроу» сбило в сторону, взрывная волна бросила его в крутой вираж, моторы завизжали. Кабина затряслась так, словно собиралась оторваться. Едва он успел среагировать на первый взрыв, как последовал второй, осветив небо перед ним и заставив задрожать лобовое стекло. Трещина увеличилась вдвое, став похожей на раздвоенную молнию.

Противокорабельные орудия.

Кровь стучала в висках. Он добавил газу и рванулся вперед, через бушующий воздух. Моторы завыли, на грани остановки, потом опять вспыхнули, толчком. На него обрушился залп разрывов, потрясший его до глубины души. Вспышки выхватили из темноты «Кэтти Джей», летящую без огней, поднимающуюся вверх, в безопасность.

«Уклоняться. Уклоняться. Уклоняться».

Он бросил «Файеркроу» вправо, одновременно поднимаясь. Маневры уклонения сами приходили к нему. Его всегда было трудно сбить, в небе он становился скользким и увертливым. Зенитки били по кораблю. «Файеркроу» дрожал и дергался. Харкинс выполнял бочки и закладывал виражи, перегрузка вдавливала его в сидение.

Тем не менее, вспышки не прекращались, то близкие, то далекие, ночь разрывали огромные фейерверки. Харкинс летел между вспышками, обычно виноватое лицо напряжено, взгляд острый и целеустремленный. Он не мог видеть прилетающие снаряды и не смог бы избежать их, если бы они летели прямо в цель. Он мог только уклоняться и верить, что они в него не попадут. Его тело знало, что делать.

«Уклоняться. Уклоняться. Уклоняться».

Но ему подсказывал не безумный ужас. И не истерический страх. Это было нечто холодное, острое, эффективное. Смерть, которая все время витала вокруг него. Он не мог управлять ею. Он не мог избавиться от нее. Он мог только договориться с ней.

И потом, внезапно, он вырвался. Вспышки ушли вдаль, стали реже, превратились в случайные огненные цветки. Он летел слишком высоко, его было трудно увидеть, огоньки его двигателей казались синими булавками на фоне звезд. Противокорабельные орудия его не доставали.

И «Кэтти Джей» была здесь. Он мог видеть ее силуэт недалеко, под ним, по левому борту. Она тоже вырвалась.

Он слегка опустился, чтобы видеть огоньки ходовых моторов «Кэтти Джей». Они были маяками, за которым он последовал. Они продолжали подниматься, пока не оказались достаточно высоко над землей, после чего Фрей повернул на северо-восток и направился к центру Вардии, уходя из Дельты Барабака.

Харкинс был спокоен, очень спокоен, пока летел в темноте, в колыбели своей кабины, среди теплого рева двигателей «Файеркроу». Что-то изменилось в нем, в разгар залпов зениток. Он это чувствовал. Возможно, изменения происходили уже давно. Возможно, это началось, когда он попытался протаранить дредноут манов в небесах над Сакканом; возможно, когда он победил Гидли Слина в бессмысленной и почти самоубийственной гонке в Тростниках, и только потому, что он проклял бы себя, если бы проиграл. Или, возможно, это началось даже еще раньше.

Когда-то он был солдатом, до того, как война сломала его. Он летал с самым большим флотом в мире и сражался в таких жестоких битвах, что даже в книгах по истории о них не было ни строчки. И смерть стояла у его плеча каждый раз, когда он летел в бой. Но однажды Харкинс повернулся и увидел ее, мельком увидел то, что ждало его, и расстроенные нервы не выдержали.

С того времени он еще несколько раз проходил мимо смерти. Всегда случайно, никогда добровольно, но на «Кэтти Джей» было трудно совсем избегать ее.

Но сегодня произошло нечто особенное. Сегодня он посмотрел в глаза человека, когда тот умирал. Человека, которого он убил, застрелил в упор. Сегодня он опять посмотрел в лицо смерти. Прямо в лицо. Он понял это, когда нажал на спусковой крючок.

И это ему не понравилось. Совсем не понравилось.

Харкинс напряженно глядел вдаль и думал об этом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю