Текст книги "Битва за Клык"

Автор книги: Крис Рэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Рери ухмыльнулся и включил фонари. Два луча оказались бледными и дрожащими, но их было достаточно, чтобы видеть дорогу. Он спрыгнул из туннеля в помещение склада, опрокинув при приземлении ящик изношенных подшипников. Рери оглянулся, лучи фонарей скакали по беспорядочному нагромождению коробок на металлическом полу.

Анийа уже была здесь, сгорбившись перед кучей старых запчастей и ожидая его в темноте. Голова ее была опущена. Рери видел, как вспыхнули в свете фонарей рыжие волосы, и почувствовал, как сладкой волной пробежало по телу возбуждение.

– Значит, ты все-таки пришла, – жадно произнес он, подбегая к девушке.

Она не ответила, и Рери на мгновение помедлил. Может, она больна? Или передумала? Он опустился рядом с ней и осторожно протянул худую руку к рыжей челке. Он медлил, дрожали пальцы. Как-то странно она сидела.

– Анийа?

Убрав волосы, он обнажил ее бледное лицо. Вместо глаз были черные дыры, от которых тянулись кровавые дорожки.

Рери с воплем отскочил, врезавшись в стену за спиной.

Вот только это была не стена, а металлический гигант, монстр в позолоченной силовой броне и высоком, увенчанном гребнем шлеме. Чудовище наклонилось и схватило матроса за плечо, стискивая тело, пока не хлынула кровь.

Рери вопил, когда появился второй монстр. Он был в длинной струящейся мантии, украшенной тем же орнаментом, что и броня, но двигался и стоял так, словно был тяжело ранен. Его шлем напоминал голову кобры с раздутым золотым капюшоном. Чудовище в мантии неспешно шевельнуло рукой, и Рери обнаружил, что больше не может кричать. Из его рта не вылетало ни звука, хотя дикий вопль все так же звучал в его голове. Он боролся, но скорее инстинктивно, чем осознанно. Он понял, кем были фигуры перед ним: какие-то видоизмененные космодесантники. Это сказало ему все, что нужно было знать о шансах на выживание.

Тот, что в мантии, стоял теперь прямо перед ним. Лучи Рери скользнули по золотому капюшону кобры, вспыхнув в усыпавших его драгоценных камнях. Словно в забытом ночном кошмаре, монстр не произносил ни звука. Его лицевые мускулы были расслаблены, а затем лицо и вовсе приняло выражение крайней скуки.

Чудовище в мантии что-то сказало металлическому гиганту, но Рери не знал этого языка. Затем золотой шлем повернулся к матросу.

– Я рад, что ты пришел, – промолвила маска кобры, говоря на языке Фенриса, но со странным акцентом. Голос оказался на удивление мягким. Даже добрым. – Твоя подруга не пережила этого процесса. Думаю, ты окажешься покрепче.

Он поднял обе облаченные в перчатки руки. В одной оказался изукрашенный скальпель. В другой – две сферы, мерцавшие нечестивым, бледно-зеленым колдовским светом и больше походившие на чьи-то глаза.

Рери продолжал кричать. Он вопил, когда погасли фонари, когда мастер Фуэрца приступил к работе, кричал, пока лорд-колдун Тысячи Сынов не закончил. И хотя его черты оставались расслабленными и не выражали никаких чувств, скованные магией более могущественной, чем все, что когда-либо видел матрос, некая часть Рери Урфангборга отныне никогда не переставала кричать.

Кулак Хель высоко подпрыгнул, лучи умирающего света отразились от его доспеха, снег крупными кусками сыпался вниз.

– Волки среди вас! – заревел он, нарушив долгую тишину, наполненную терпеливым ожиданием.

В пяти метрах под ним колонна марширующих смертных резко обернулась, в ужасе уставившись на противника. С их стороны было очень глупо подходить так близко к уступу.

В двух метрах от Кулака Хель из снега выпрыгнул Красная Шкура, рыча с тем же хищным задором. Следом показалась и остальная Стая во главе с громадным Сигрдом Бракком, настоящим кошмаром в броне и с клинком. В сгущавшихся сумерках Волки выпрыгнули разом, словно оползень, обрушившись на ничего не подозревавших смертных.

По Волкам ударил лазерный огонь, когда солдаты бросились бежать прочь от тени уступа по неровной, предательской земле. Многие спотыкались, ломали голени и запястья, падая на острые камни. Солдат было больше сотни, все хорошо вооруженные и экипированные для простых смертных.

Кулак Хель тяжело приземлился, сломав спину отступавшему солдату ударом силового кулака, потрескивавшего кипящим разрушительным полем. Обернувшись, он сбил с ног еще двоих, срывая с них маски и оставляя задыхаться в разреженном воздухе. Свободной рукой он выпустил из пистолета шторм убийственного огня, прорезав в толпе солдат кровавый коридор, а затем кинулся к новым жертвам.

– Гнев Русса! – вопил он, объятый жаждой убийства и радостью, выбирая себе цели среди массы разбегавшихся прочь фигур.

К тому времени Красная Шкура с остальной Стаей тоже оказался среди смертных, рубя, кромсая и стреляя короткими прицельными очередями. Вспышки выстрелов разгоняли мрак сумерек, затмевая лазерные лучи, хотя враг и пытался изо всех сил оказать сопротивление, а не просто погибнуть, как скот.

– Идите к моим клинкам, отбросы Предателя! – закричал Красная Шкура, перемахивая через камни с ловкостью истинного Волка. – Ощутите мой…

Меткий лазерный выстрел попал ему прямо в грудь, сбив с ног и опрокинув на спину.

Кровавые Когти с хриплым хохотом пронеслись мимо, с ужасающей легкостью убивая смертных.

– Ощутите твой что, брат? – подразнил Кулак Хель, выпотрошив солдата выстрелом из болт-пистолета, а затем схватив другого силовым кулаком и раздавив.

Сломанный Зуб посмеивался, даже когда вырезал цепным мечом целую группу перепуганных, ползавших по земле солдат. Мономолекулярные лезвия рассекали броню, словно тонкую ткань.

Красная Шкура тяжело поднялся, излучая смущение и ярость. От черной отметины на нагруднике курился дымок.

– Кто, фекке, это был? – заревел он, вновь ринувшись в битву. Его грохочущий голос заглушал даже крики и всхлипывающие стоны спасавшихся бегством смертных. Он дюжинами косил солдат бешеным болтерным огнем. – Попробуйте еще раз! Попробуйте еще раз!

Кулак Хель ухмыльнулся, врезав по шлему одного из солдат и крутанувшись, чтобы пристрелить еще нескольких.

– Надеюсь, что кто-нибудь попробует, – сказал он по связи. – Убивать скоро будет некого.

Это было правдой. Бракк прорубал себе дорогу через толпу врагов, убивая их с точностью и мастерством, которые поражали даже его Кровавых Когтей. Как и всегда, волчий гвардеец оставался мрачно-молчаливым во время битвы, позволив молодым Волкам проявлять свирепость, а сам занимался беглецами. К тому времени, как он приблизился к Кулаку Хель, местность была усыпана быстро остывавшими телами. Космодесантники с отвращением вырезали последних из оставшихся врагов.

– Довольно! – рявкнул Бракк, когда волна убийств измельчала, и вставил новый магазин в болтер. – На этом все. Возвращаемся в Этт.

Красная Шкура все еще пытал злостью.

– Почему? – выпалил он, не останавливая жужжания цепного меча. – Мы можем сражаться всю ночь!

Бракк фыркнул. В отличие от вожаков других Стай, он был в стандартной силовой броне, а не облачался в громоздкий терминаторский доспех. Но при этом все равно возвышался над всеми воинами.

– Чтобы ты еще раз свалился на задницу? – прорычал он. – Я получил приказ из Этта. Мы возвращаемся.

Кулак Хель встал рядом с Красной Шкурой. Его тело наполняли эндорфины. Убийств было совершено много, но качество их было низким. Оставалось еще много работы, и такой отзыв в Логово был настоящим оскорблением.

– Мы должны остаться, – обронил он почти неосознанно.

Стая замерла в молчании. Бракк медленно повернулся и воззрился на бунтаря:

– Правда? Это твой тактический гений посоветовал тебе такое?

Кулака Хель больно уязвил сарказм. В его голове пылали ответы, предложения, что зрели в нем месяцами.

Наш волчий лорд слишком осторожен. Его кровь холодна. Он не дает нам завоевать славу и делает щенками в ордене. Лучше бы лордом стал Россек. Он бы кинул нас на врага, выпустил наши когти и позволил убивать, чего мы так хотим.

Но ни одно слово не слетело с его губ. Бракк был старым волчьим гвардейцем, крепким, словно адамантий, закаленным на наковальне бесчисленных сражений. Он был высшим хищником, бесспорным лидером Стаи. Кровавые Когти в юношеском задоре могли насмехаться над этой мощью, но никогда не смогли бы бросить ей вызов.

Так что Кулак Хель безмолвно поклонился, чувствуя, как запылали щеки.

– Теперь среди предателей есть колдуны, – объяснил Бракк, обращаясь ко всей Стае. – Так далеко от Стурмъярта мы уязвимы. Потому отступаем туда, где сможем лучше с ними сражаться. Ярл знает, что делает.

Стая послушно убрала оружие, готовясь к возвращению в Этт. Один за другим, держась ближе друг к другу, они отправились в путь, скользя по неровной земле. На Фенрис опускались сумерки.

Кулак Хель хотел последовать за остальными, но к нему подошел Бракк и взял Кровавого Когтя за руку. Отнюдь не мягко.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – сказал он по закрытому каналу. – И твой пыл делает тебе честь, Кир Эсвай. Будет еще много убийств, и будет слава.

Хватка усилилась.

– Но если ты еще раз оспоришь приказ, – прорычал он, – я разорву твою наглую глотку!

Амуз Темех оглядел помещение. Он находился в самом сердце «Херумона», защищенный от космоса прочнейшими корабельными стенами. Идеально круглый зал был девяти метров в диаметре, и его стены отполированы до зеркального блеска. Даже Темех, чувствительный к любому несовершенству, не мог найти изъяна в их поверхности. То был результат десятилетий труда неофитов, прежде чем им рассказали об операции на Фенрисе. Пол был таким же гладким и блестящим. Зал венчал богато изукрашенный потолок высотой метров двадцать. Выполненные золотом и аметистами зодиакальные фигуры и пять платоновых тел[1] расположились вокруг центральной эмблемы, Ока.

Око. Когда оно стало нашим символом? Думал ли кто-нибудь из нас, что оно означает?

Темех взглянул вверх психическим зрением, изучая рисунки. Прекрасно исполненные изображения были не просто украшениями. Их расположили в определенных точках по отношению к центру зала, в точках, обусловленных гармонией, которую они пробуждали внутри эфира, и резонансами, что создавали.

Некоторые практики и неофиты предполагали, что Имматериум и Материум не имеют прочной взаимосвязи и что происходящее в одном лишь частично отражается в другом. Эти предположения были неверны, сколь бы призрачными и нестойкими эти взаимосвязи ни казались непосвященному. Причинно-следственные связи здесь были более постоянными и точными, чем все, что существовало только в физической реальности, просто потребовалась бы целая жизнь, чтобы научиться видеть, как сочетаются друг с другом бесконечные элементы разделенных вселенных. Даже мастера-колдуны нуждались в знаках, чтобы найти смысл этих потаенных значений. Изображения и были частью таких знаков, как и имена. Именно поэтому стены зала были исписаны словами силы. Их идеальные линии нанесли механизмы, давно позабытые и запрещенные в смертном Империуме.

Сами по себе имена мало что значили. Но если расположить их в надлежащем порядке и обращаться с должным почтением, то значение их могло стать ужасающим. Все дело здесь было во взаимосвязях, соединениях и причинно-следственных связях.

В центре помещения возвышался алтарь, отлитый из бронзы и разукрашенный многочисленными эзотерическими символами. Темех стоял перед ним на протяжении последних двенадцати часов в полной неподвижности. Сжав руки и опустив голову, он безмолвно медитировал. Колдун витал в Исчислениях, приближаясь так близко к выходу из тленной оболочки, как только осмеливался, даже в наслаждении возможностями помня об опасностях.

Над алтарем обретало форму нечто. Даже не открывая своих фиалковых глаз, Темех видел, как оно разрастается. Мерцание тут, вспышка там. Время от времени словно в горячем мареве подрагивал воздух.

Задача была трудной, несмотря на долгую подготовку, тщательные исследования и принесенные жертвы. Как только достигались определенные состояния, как только отступала определенная степень физического притяжения, вернуть успех было крайне сложно. Вселенная за долгие тысячелетия научилась сопротивляться появлению чистой психической сущности. У Материума была собственная душа – хотя об этом тоже не было широко известно, – общая способность сопротивляться вторжениям с другой стороны пелены. Если бы ее не было, демонические силы давно бы уже хозяйничали в смертной галактике.

Дабы исполнить желание господина, нужно было нейтрализовать эту силу, осторожно и мягко обойти ее. Ариман однажды назвал эту процедуру «колыбельной для вселенной». Очень точный термин.

При воспоминании о старом друге Темех почувствовал, как успокаивается биение сердца. Пульс упал до одного еле слышного удара в час. Воспоминание помогло ему. Способ работал.

На одно краткое мгновение над алтарем вдруг вспыхнул красный глаз со зрачком, глубоким, словно сама космическая пустота. А затем пропал, став лишь эхом среди полуузнанных форм, плававших над бронзой и золотом.

Мой лорд, они ищут тебя на Гангаве, подумал Темех, позволив части своего разума оценить иронию происходящего. Словно вы все еще ограничены физической геометрией. Они не знают, сколь могущественным – и сколь слабым – вы себя сделали.

Теплый воздух вдруг задрожал, словно передавая некое раздражение, некое отражение чувств громадного, властного существа, которое можно оскорбить, задев уязвленную гордыню.

Темех обуздал поток мыслей. Необходима была сосредоточенность. Потребуется еще много дней. Все здесь будет сопротивляться ему, каждый закон физики станет изгибаться и бороться. Материум чувствовал чудовищный замысел, который Темех вознамерился осуществить, и поэтому буйствовал со все возраставшей яростью.

Успокойся, велел Темех, безмолвно распространяя по залу неуловимые силы. В этом месте мой голос – закон. Моя воля главенствует. Я здесь, чтобы выполнить волю моего господина. Я здесь, чтобы усыпить тебя.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Над Асахеймом вставало солнце, бросая слабые золотые лучи на горы, нежным сиянием касаясь нетронутого снежного покрова. Свет заскользил по склонам Клыка, расслоившись об острые уступы Фриемияки.

Рассвет явил всю картину разрушений. Осадный лагерь Тысячи Сынов был построен, создав стальное кольцо вокруг пика. Дождь плазмы с орбиты не прекращался ни на секунду, молотя по пустотным щитам крепости и каскадом стекая в разреженном воздухе. Все входы и выходы из Клыка были блокированы громадными ордами пехоты и механизированных частей. Тяжелая артиллерия окопалась на скалах, обратившись в сторону Клыка, и каждый снаряд устремлялся к одиноким очертаниям бастиона Волков. Ряды людей все так же передвигались, занимая позиции под прикрытием колонн танков и низко летящих эскадрилий штурмовиков. Уже были развернуты тяжелые орудия, и непрерывный поток снарядов взрезал морозный воздух, взрывая далекие камни и лед на цитадели Русса.

С наблюдательной платформы высоко над Вратами Восхода Грейлок, Стурмъярт и Клинок Вирма следили за развертыванием сил врага. Снизу доносились звуки сверления и стук, подкрепленные вспышками сварочных аппаратов и лазерных горелок. Гигантские батареи, размещенные над Вратами и рядом с ними, были усилены дополнительными противопехотными устройствами, извлеченными из арсеналов. Сами Врата, достаточно широкие, чтобы пропустить сотню человек, шедших плечом к плечу, были освящены рунными жрецами и покрыты новыми знаками защиты. Громадная постройка из адамантия, гранита и керамита ощетинилась присоединенными к ней башнями болтеров, ракетными установками и плазменными пушками. Собранная здесь огневая мощь была огромнейшей, такой арсенал больше подходил группе линейных крейсеров, чем земной цитадели. За вратами расположились защитники, облаченные в силовую броню или сидевшие в отсеках «Лендрейдеров», ожидая момента, когда нужно будет выйти из укрытия. По всей постройке растянулись щиты, слабо блестевшие, когда косые солнечные лучи пробивались сквозь густые облака горевшего машинного масла.

Грейлок приблизил изображение вражеских орд, оценивая их число, расстояние и вероятную мощь.

Мы должны заставить их дорого заплатить за проход через врата!

Он чувствовал себя спокойным и собранным. Рейды на зоны высадки дали его воинам трофеи и отсрочили нападение главных сил войск. Конечно, были потери, но они не шли ни в какое сравнение с погибшими у врага.

– Как они смогли собрать такую армию? – спросил явно впечатленный Стурмъярт. – Саги говорят, что мы разбили их наголову.

– Больше будет трофеев, – сухо отозвался Клинок Вирма. – Радуйся этому.

– Они планировали нападение много столетий, рунный жрец, – ответил Грейлок. – Железный Шлем должен был это предвидеть. Мы все должны были.

Ноздри Стурмъярта раздувались под шлемом. Последние три дня он трудился с невероятной энергией, чтобы напичкать Клык оберегами от колдовства, и все еще переживал из-за своей неспособности читать руны.

Поняв это, Грейлок повернулся к нему:

– Брат, я не порицаю тебя. Их способность искажать вюрд – это их позор.

– Они не искажают вюрд, – упрямо не согласился Стурмъярт.

Клинок Вирма резко засмеялся:

– Знаешь что, брат? Мне на самом деле плевать, откуда берется их колдовство. Они горят в пламени Хель так же, как смертные. И только это имеет значение.

Стурмъярт окинул волчьего жреца долгим взглядом, словно проверяя, насмехался тот или хвалил.

– Они будут гореть, – пробормотал он, обращая украшенный рунами шлем в сторону далекого врага. – О да, они будут гореть.

За их спинами раздалось громыхание кулака о нагрудник, и на наблюдательной платформе появился Хамнр Скриейя. Как и у всех волчьих гвардейцев, на его броне виднелись следы недавних боев: силовой кулак обуглился от многочисленных включений энергетического поля, шкуры на терминаторском доспехе превратились в обрывки спутанного меха.

– Скриейя, – промолвил Грейлок. – Возвращение закончено?

– Да, ярл.

– Каков итог крови?

– Мы потрепали их, ярл. Потери минимальны, но… существенны. Одна Стая потеряна.

Грейлок вопросительно поднял брови. Приказ о возвращении был дан раньше, чем появление колдунов превратило поле боя в смертельную ловушку для его истребительных команд.

– Целая Стая? Чья?

Скриейя помедлил с ответом.

– Тромма Россека, ярл.

У Грейлока было такое чувство, словно Скриейя пнул его в живот.

Россек. Из всей моей элиты именно Россек.

– Он поправится, но его Стая погибла.

Грейлок подавил вызванные новостью противоречивые чувства. Даже в броне состояние его феромонов было очевидно остальным Волкам.

Истинный сын Русса, упорный воин, неодолимый Волк. Брат мой, вот почему ты никогда не мог стать ярлом.

– Он должен быть наказан, – холодно промолвил Клинок Вирма. – Его Стая могла бы сражаться рядом с нами.

– Не сейчас, – прорычал Грейлок. – Нам понадобится его клинок.

На мгновение показалось, что Клинок Вирма хочет возразить, но затем жрец склонил голову:

– Как скажешь, ярл.

Воцарилась ледяная тишина. Вдали продолжали маршировать вражеские войска. С каждой секундой долины, ведущие к воротам, заполнялись авангардом Предателя. Они нападут раньше, чем солнце достигнет зенита.

Грейлок оглядел будущее поле сражений. Шлем скрывал его бледное лицо, на котором застыло мрачное выражение безграничной горечи.

– Я только хочу, чтобы началась битва, – прорычал он, и волосы на теле встали дыбом от предвкушения драки. – Кровь Русса, пусть они придут ко мне сейчас, и я покажу им, что такое агония.

Арфангу понадобилось больше времени, чем ожидалось, чтобы призвать на помощь. Фрейя даже стала надеяться, что он нашел кого-то другого для охраны своих драгоценных сервиторов, и честно сосредоточилась на обязанностях хускарла. Их у нее было много, включая стрелковую подготовку отряда, в котором многие не соответствовали желаемым стандартам.

Но железный жрец не забыл и вернулся к Фрейе, когда армия Тысячи Сынов начала стягивать кольцо вокруг Этта, устанавливая орудия на окружавших Клык горных вершинах.

– Время пришло, – прогудел он.

Девушка со своим отрядом оставила Вальгард, не задавая вопросов, готовая ко всему, что скажет Арфанг. Довольно быстро все стало ясно. Они спускались. Глубоко вниз.

Все смертные, как и Фрейя, при всей отваге и силе уроженцев Фенриса, не могли без посторонней помощи прыгать в вертикальные шахты, соединявшие уровни Клыка. Но даже если бы она могла это сделать, сервиторы не могли точно – на прыжки были способны только Небесные Воины. Так что путешествие через сотни уровней от Вальгарда на вершине Клыка до низших залов Логова заняло много времени. Разномастная компания проехалась более чем на дюжине громыхавших турболифтов, спустилась по бесчисленным грубо высеченным в скале залам, освещенным тлеющими углями старых костров. С каждым уровнем украшений становилось все меньше, светосферы располагались все дальше друг от друга, а голоса становились все приглушеннее.

Они быстро прошли через Клыктан, где теперь трудились трэллы. Фрейя знала, что отец был занят его обороной. Но когда они с Арфангом пробирались через толпу, она не смогла его найти. Отряды смертных устанавливали оружейные башни в дальнем конце уровня, по полу змеились мощные кабели толщиной с человека. Одно это остудило ее кровь. Клыктан был священным местом, и если ярл ожидал пришествия войны даже сюда, значит, штурм будет страшнее, чем все, что обрушивалось на Фенрис прежде.

Интересно, ощущают ли Небесные Воины хоть чуточку волнения. Нет, решила Фрейя, для этого нужно быть людьми.

Но конечно же, они не были людьми. Космодесантники и смертные были скорее разными видами, чем разными классами.

Видами. Звучит так, словно я описываю животный мир.

После Клыктана они пошли дальше, спускаясь все ниже и ниже в недра Этта. Логово, просторный, пронизанный туннелями уровень, где Фрейя родилась и провела детство, совсем не походило на то шумное, гудевшее место, которое она помнила. Трэллы с напряженным ожиданием на лицах сновали с оружием в руках, работая под руководством опытных кэрлов. В стратегических точках сети туннелей возводились баррикады, а на перекрестках устанавливались оружейные платформы. Оберегающие руны, Глаза Отвращения, охранявшие каждый крупный перекресток, были заново освящены рунными жрецами и их вюрд-трэллами в кожаных масках. Горами, чуть ли не до самого потолка, под бдительным присмотром хускарлов складировались боеприпасы.

Довольно часто мимо отряда быстро проходил кто-нибудь из Небесных Воинов. И на доспехах всегда алела свежая кровь. Они ни разу не поздоровались с Фрейей, но неизменно уважительно кивали Арфангу, прежде чем раствориться в тенях. Фрейя чувствовала, что они напряжены больше обычного. Космодесантники сражались уже не первый день и были максимально готовы к предстоящей битве. Их янтарные глаза сверкали, а сами они стали еще сдержаннее в словах, чем обычно.

У подножия Логова, лежавшего глубоко в недрах горы, расположилась Печать Борека, крупнейший из бесчисленных залов Клыка. Громаднее Клыктана, эта необъятная пещера была мрачным, окутанным тенями местом. Как Клыктан защищал подходы от Логова к Ярлхейму, так Печать Борека хранила проход к нижним уровням, Хранилищу Молота и полуизученному Подземелью Клыка. Колоссальная, размером с корпус линкора, она была почти лишена шкур, костей и резьбы, что украшали большинство помещений Этта. Голые каменные стены как бы служили напоминанием об изначальной дикой природе Волков. Несколько костров горело в широких круглых ямах, но их огонь был слабым, и они мало разгоняли царивший здесь холод.

Шагая по огромной пещере в компании прихрамывающих и ковыляющих сервиторов, Фрейя не могла оторвать глаз от необъятных колонн, поддерживающих высокие своды. Каждая была толщиной с «Рино», в пятнах от красных отблесков костров.

Девушка никогда не спускалась так глубоко. И никто из тех, кого она знала. Этот зал лежал ниже уровня Врат, последнего уровня, где несли службу патрули кэрлов, и дальше не ходил никто, кроме рунных жрецов.

– Ты испугана, хускарл? – спросил Арфанг, гулко стуча посохом по каменному полу.

«Испугана» на Фенрисе означало легкое оскорбление.

– Осторожна, лорд, – ответила Фрейя так резко, как только осмелилась.

Арфанг скрипуче усмехнулся:

– Так и нужно. Я не хотел, чтобы щенки спускались сюда со мной. Ничего бы не получилось.

Фрейя осторожно взглянула на железного жреца. В темноте его броня была черной, словно обугленный металл, испещренной красными полосами от костров.

– Простите меня, лорд, – осмелилась девушка. – Это необычно. Кэрлы не спускаются в Хранилище Молота.

– Не спускаются, – скрипуче согласился Арфанг.

Они шли все дальше. Железный жрец, казалось, не считал нужным продолжать объяснение.

– Итак, если я могу спросить…

– Ты хочешь знать, почему я вызвал тебя и какую пользу может смертный принести мне здесь.

– Не могу представить, что вам может понадобиться моя помощь.

Арфанг остановился и повернулся к девушке. За ними с лязгом и клацаньем остановилась вереница сервиторов.

– Думаешь, в кузнях безопасно?

– Лорд, мы в Этте.

– Мы на Фенрисе, хускарл. Мы не уничтожили опасность в этом мире, хоть и могли бы. Мы держим ее рядом, учимся жить вместе с ней, используем, чтобы стать сильнее. Подземелье Клыка кишит опасностями. Некоторые неизвестны даже Великому Волку.

– Но мы же не собираемся…

– Это время опасности, и есть пути из темных мест в Хранилище Молота. И если бы я мог выбирать, я отправился бы сюда со Стаей Охотников. Но все они нужны наверху, чтобы отражать врагов. Так что пришлось идти смертным.

Он наклонился вперед, и глаза его сияли подобно древним мудрым звездам.

– Пробуждение мертвых – трудная задача, – прогудел он низким, раскатистым голосом. – Она займет меня на многие часы. Пока я буду занят, трэллов нужно охранять. Ты справишься с этим, хускарл? Или убоишься глубинной тьмы?

Фрейя одарила жреца сердитым взглядом, уязвленная обвинением в слабости. Она почувствовала вспышку возмущения, всегда присутствовавшее желание схлестнуться с высокомерием бронированных полубогов. Космодесантники не испытывали страха только потому, что он был уничтожен в них Хеликс, но крайне быстро научились презирать смертные чувства, саму суть человечества, которое призваны были охранять.

– Я ничего не боюсь, лорд, – ответила она, стараясь скрыть раздражение.

Шлем железного жреца скрывал выражение его лица, но легкое движение головы подсказало Фрейе, что где-то за потертой броней он улыбается.

– Посмотрим, хускарл, – промолвил он, зашагав дальше. – Посмотрим.

Морек шел по Клыктану, петляя между прибывающими колоннами раненых и вернувшихся с поверхности. Большинство приземлилось на «Грозовых ястребах» в Вальгарде, но некоторые приходили и через наземные врата. Громадный зал был заполнен шумом и суматохой кэрлов, спешивших установить оружейные платформы.

Внезапно появились Небесные Воины. Высокие и мрачные, с отблеском победы в янтарных глазах, они надменно и гордо шествовали среди толпы смертных, подобно полубогам. Некоторые были ранены и пылали зловещей, темной решимостью расплатиться по счетам. Морек знал их достаточно хорошо, чтобы держаться подальше. Когда в Волках просыпался зверь, они с трудом разбирали, кто им враг, а кто нет.

– Ривенмастер! – раздался внезапно гортанный, громкий голос.

Морек обернулся, и у него упало сердце.

Прямо к нему, хромая, шел волчий гвардеец. Громадная фигура в терминаторском доспехе выросла из освещенной огнями темноты. Броня была в трещинах, и сам воин выглядел не лучше. Он снял шлем, обнажив обрамленное медно-рыжей гривой сплошь покрытое татуировками лицо. На висках поблескивали штифты, а в глазах плескалась дикая, страшная скорбь.

Рядом с ним на суспензорной платформе парило совершенно неподвижное тело другого Серого Охотника. Броня была рассечена на части, по ее пластинам текли длинные кровавые полосы. Вдоль каркаса платформы светились яркими огоньками руны. Морек не был апотекарием, но мог легко распознать Руну Смерти, как и любой другой житель Фенриса.

– К вашим услугам, лорд, – отозвался он, поклонившись.

– Доставь этого воина к лорду Хральдиру, – прорычал волчий гвардеец. – Немедленно.

Морек помедлил, но лишь мгновение. Ему уже было приказано наблюдать за организацией обороны Клыктана. В зале было множество трэллов, которые могли бы сопроводить раненого Небесного Воина к волчьим жрецам.

Ривенмастер мог бы воспротивиться. Но это не имело смысла. Возвышавшийся перед ним волчий гвардеец был ранен и явно изо всех сил сдерживал пламя мрачной ярости.

– Будет сделано, лорд, – ответил он, стараясь не думать о множестве дел, которые не будут выполнены из-за его отсутствия.

Волчий гвардеец с ворчанием подтолкнул к нему платформу, слегка вздрогнувшую от прикосновения. Теперь Морек видел обширные повреждения на истерзанном теле, глубокие порезы от клинка и свернувшуюся кровь. Похоже, Охотник пребывал в состоянии, которое его собратья называли Красным Сном, – глубоком восстановительном процессе, запущенном слишком близкими объятиями Моркаи.

– Поторопись, смертный! – проревел волчий гвардеец, отворачиваясь в ту сторону, откуда пришел. Но затем остановился. – Как тебя зовут?

Морек встретился с Волком взглядом. Долгий опыт научил его, что всегда нужно смотреть им прямо в глаза.

– Морек Карекборн, лорд.

– Охраняй его изо всех сил, Морек Карекборн. Когда все закончится, я найду тебя. Его зовут Аунир Фрар, Серый Охотник из моей Стаи. Его вюрд и твой теперь едины. Запомни это.

Ривенмастер не отводил взгляда, хотя это было трудно. Янтарные радужки волчьего гвардейца казались странно расфокусированными, словно полученные раны что-то повредили внутри его. Но что не подлежало сомнению, так это угроза в его словах.

– Я понимаю, лорд, – отозвался Морек, уже продумывая маршрут подъема до палат творцов плоти, места, за простое приближение к которому час назад он бы поплатился жизнью. – Его вюрд – мой вюрд. Моя жизнь за его жизнь.

На восьмой день после прибытия Тысячи Сынов на орбиту Фенриса началось наступление на Врата Клыка.

Хотя оба наземных входа, Врата Кровавого Огня и Врата Восхода, располагались высоко на склонах, к ним можно было подобраться с соседних гор. Гигантские естественные каменные дамбы, каждая несколько километров шириной и сглаженная нескончаемо дувшими ветрами, тянулись от них до врат цитадели. В полузабытом прошлом тысячелетии Всеотец и Леман Русс шествовали по этим камням, планируя строительство Этта и видя, что истерзанную землю Асахейма можно изменить и возвести величайшую крепость за пределами Терры.

Наблюдая за тем, как грозные силы под командованием Тысячи Сынов катятся вперед, Грейлок безмолвно вознес хвалу Руссу за его предусмотрительность. Залитые светом полуденного солнца орды захватчиков превосходили все, что ярл видел под знаменами Предателя. Великое Очищение разгромило их легионы, и войска Магнуса сильно поредели в аду на Просперо. Но в следующие столетия они явно не теряли времени даром.