Текст книги "Битва за Клык"

Автор книги: Крис Рэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Они трудились методично, неустанно и бездушно. Между ними и железным жрецом внутри не поддерживалось никакой связи. Арфанг был один, вероятно в том месте, где дозволялось находиться лишь Небесным Воинам. Жрец не оставил указаний, как долго он будет отсутствовать и что вообще собирается делать.

Фрейя отчаянно боролась с растущей скукой. Гнетущая темнота сочеталась с заунывными голосами сервиторов.

Довольно трудно было в таких условиях сохранять бдительность.

– Будьте настороже! – предостерегла она своих людей по вокс-связи, обращаясь не только к ним, но и к самой себе.

Четверо из шести кэрлов отряда стояли рядом с ней, спиной к стене с механизмами. Дула их винтовок были наведены в темноту. Еще двое отдыхали, присев между товарищами и получеловеческими сервиторами с их нервирующими ритуалами.

А затем она снова услышала тот шум. Скука была мгновенно забыта, и девушка почувствовала, как вспотели в перчатках руки.

Другие кэрлы тоже услышали странный звук и напряглись. Отдыхавшие вскочили на ноги, схватившись в темноте за оружие.

Низкий, раскатистый звук, влажный и гортанный, дрожью прокатился по камням.

– Держать строй, – прошипела Фрейя по связи, стараясь разглядеть хоть что-то в том зернистом изображении, что давал визор.

За ее спиной сервиторы продолжали делать свою работу. Кэрлы навели свои винтовки на дальний конец зала. Девушка чувствовала их напряжение.

Внезапно из ниоткуда разразился характерный скрежещущий лай скъолдтара, частые вспышки выстрелов ослепляли. Фрейя сама рефлекторно чуть не нажала на спусковой крючок.

– Прекратить огонь! – прокричала она, вглядываясь в тени. Счетчик дистанции показывал лишь группу дружественных сигналов вокруг.

Эхо стрельбы долго не стихало. Виноватый, возможно Лир, она точно не могла сказать, потряс головой. К этому времени сердце Фрейи уже билось спокойно и размеренно. Там что-то было, что-то, что она не могла видеть, что-то звучало – и ощущалось – крайне угрожающе.

– Держать строй, – повторила она, чувствуя, как скручивало желудок.

Возьми себя в руки, женщина. Ты – дочь Русса, дитя бури.

– Мы плохо видим через визоры, – промолвила она. – Я пройду дальше и проверю.

Никто из солдат не ответил. Они остались там, где стояли, оцепив полукругом безразличных сервиторов.

Глубоко вздохнув, Фрейя начала продвигаться вперед. Она шла медленно, чувствуя собственное тяжелое, учащенное дыхание. Впереди не было видно ничего, кроме помех.

Затем звук раздался вновь, на этот раз ближе, мурлыкающий и звучный. Он исходил не из туннелей позади девушки. Он был здесь, в зале. Где-то здесь.

Фрейя прошла десяток метров, прежде чем остановилась и быстро оглянулась через плечо, проверяя, все ли в порядке с отрядом. Они все так же стояли на месте, окружив стену машин и охраняя двери.

Девушка отвернулась.

Меньше чем в метре от нее светилась пара золотистых глаз с черными зрачками. Огромные и чистые, они смотрели прямо на нее.

Фрейя застыла.

Скитъя.

Вражеский огонь был ужасающим. Он плавил лед и снег, раскалывал камни и превращал пласты гранита в облака щебня и пыли. На линию огня вывели сверхтяжелые орудия, и Клык задрожал под мощнейшим обстрелом. Его склоны окутали дым и пар, когда снег испарялся со скал и одна за другой уничтожались орудийные установки. Вся гора была окутана яростно бушевавшими языками пламени, сверкавшими так, словно сама магма из ядра планеты вырвалась в вечную мерзлоту главной вершины Асахейма.

Крепость пока держалась. Стационарные орудийные установки гремели, обрушивая смертоносную мощь, прожигая целые ряды вражеских сил, уничтожая наступавшую бронетехнику и оставляя горы обломков, мешающие продвижению захватчиков. Но так не могло продолжаться вечно. Тысяча Сынов наступали, кровью и огнем завоевывая каждый клочок земли. Только если врата обрушатся, Волки должны снова выйти на поле битвы, приветствуя захватчиков объятиями Моркаи. Но до тех пор задействовались другие силы.

Одаин Стурмъярт был в ярости. Исчезло его обычное бахвальство. Он был потрясен неспособностью предсказать атаку Тысячи Сынов, раздавлен тем, что не смог разглядеть обман, пока тот не раскрылся. Он больше не смеялся, в диком веселии предвкушая битву, и лишь сердито сверкал пылавшими глазами из-под психомистического капюшона. В довершение ко всему он не смог присмотреть за Клинком Вирма, как было приказано. Стурмъярт знал, что работа над Укрощением по-прежнему идет за закрытыми дверьми. Он провалился во всем, что имело столь важное значение, и доверие, оказанное ему Великим Волком, осталось неоправданным.

Пока что.

С тех пор как раскрылась его неудача, Стурмъярт работал с яростным фанатизмом, практически дойдя до пределов своего закаленного в боях тела. Были усилены обереги по всему Этту. Закровоточили руки, и он втирал в каменные фигуры собственную кровь.

Сейчас он стоял, облаченный в рунический доспех, высоко в наблюдательном зале Клыка и смотрел, как прямо перед ним отражается от пустотных щитов огонь. Ни один снаряд не мог пробить эту защиту, но существовало и другое оружие.

Стурмъярт ударил посохом по полу, и металл задрожал от удара. Душа бури закрутилась вокруг него. Жрец чувствовал, как воздушный поток становится все холоднее и яростнее. Гнев самого Стурмъярта питал надвигавшееся смятение. Он мог использовать свою ярость, обратить ее в нечто совершенно ужасающее, обладающее невообразимо чудовищной силой.

Яростные ветры ревели вокруг остроконечной вершины, завывали в кипящем плазмой воздухе и хлестали раскаленные докрасна скалы. Чистое васильковое небо заклубилось облаками. Низкий рокот разносился меж окружавших Клык пиков.

Почувствуйте же! Ощутите приход души мира. Это сила, подобной которой ни один колдун никогда не будет обладать.

Стурмъярт прищурился, стиснув посох. Его второе сердце забилось спокойно и ровно. Вызывание было делом болезненным. Но он наслаждался этой болью. Словно раскаленные цепи, она выжигала еще более сильную боль в его душе.

Все больше и больше туч зарождалось в небе, срываясь с гребней гор, их рваные края освещались резкими молниями. А в их тени пришел град, стремительной стеной обрушиваясь на многострадальную землю.

Поднимите глаза к небесам, предатели.

Он видел колдунов среди вражеских орд. Их психические сущности, подобно звездам, выделялись даже сквозь шум и неразбериху. Они были могущественными, погрязшими в отвратительных, тошнотворных энергиях. Стурмъярт чувствовал их высокомерие, их самоуверенность. Некоторые были физически испорченными, поддавшимися тем ужасным изменениям плоти, что разрушали их род. Один из них, самая яркая звезда из всех, продвинулся очень далеко по пути разрушения.

Вас много, а нас мало. Но это наш мир, и мы владеем его мощью.

Буря усиливалась. Пролетев по вершинам, ветер, грозно завывая, направился к Клыку. Небо потемнело, и теперь взрывы вокруг горы походили на яркие угли в костре. Яростно молотил крупный град, треща и стуча по камням.

Вы думаете, что пришли сражаться со смертными, такими же, как вы.

Ветер усилился и стал еще стремительнее, превращаясь в бешеный вихрь, творивший ужасающие разрушения. Приблизился снежный буран, питаемый пульсирующей энергией бури. Стихия переворачивала танки. Колонны пехоты на флангах сметало шквальным ветром с дамб вниз, в пропасть.

Думаете, мы поддадимся колдовству, как это сделали вы?

Стурмъярт почувствовал кровь во рту, она уже стекала по лоснящейся бороде. Он проигнорировал ее. Резкая боль потонула в смерче психической силы, наполнившей его тело. Он был не чем иным, как каналом, сосудом, пропустившим через себя дикую ярость стихии. Необузданный вой ветра превратился в оглушительный рев. Огни вокруг Клыка расцвели ослепительными вспышками энергии, что разрывали в лохмотья свирепые ветры.

Вы ошибаетесь.

Колдуны ответили, посылая собственные мерцающие молнии и полупрозрачные кинетические щиты в бой против обрушивающейся с небес опасности. Они были могучими, эти маги. Но колдуны сражались с природными стихиями, и атака на Клык захлебнулась. Штурмовые корабли срывались на землю, словно кометы, разорванные на части бесновавшимся небом. Крики умирающих и объятых ужасом солдат эхом вплетались в пульсирующие потоки бури.

Стурмъярт наслаждался их криками. Они питали его силу. Питали силу планеты. Захватчики принесли с собой малефикарум и навлекли на себя справедливую кару.

И даже истекая кровью и забившись в укрытия, колдуны усваивали урок; тот самый урок, что познавал каждый рунный жрец с тех самых пор, как Всеотец впервые принес путь вюрда в холодный мир смерти.

Стурмъярт знал это. Знал на протяжении многих столетий и теперь наслаждался, объясняя истину тем, кто осмелился бросить ему вызов.

Не мы защищаем Фенрис. Фенрис защищает нас. Планета и народ едины. Мы делим душу, душу ненависти, и теперь она пришла к вам, темная ненависть на крыльях шторма.

Хорошо усвойте этот урок, ибо скоро эта истина убьет вас.

Тень в темноте отступила, и ужасные глаза исчезли. Фрейя попятилась, вскинула винтовку и выстрелила. Пули скъолдтара при должном умении причиняли больший урон, чем автоганы Имперской Гвардии, и по залу разнесся вой нечеловеческой боли.

– Хускарл! – раздались вопли слева.

Оттуда полыхнули новые залпы, когда солдаты побежали вперед, стреляя от пояса туда, где недавно стоял… зверь, которого она видел.

– Назад! – завопила девушка, прекратив стрелять и пытаясь разобраться в сигналах на дисплее визора. На счетчике дистанции не было ничего. Вообще ничего.

Солдаты отступали вместе с Фрейей, все еще стреляя. Из-за страха выстрелы были неприцельными.

О Русс, где наша храбрость?

– Соберись! – прокричала она, врезав ближайшему солдату. – Стреляй, когда видишь цель.

Он продолжал стрелять, палец намертво вжался в спусковой крючок. Под маской Фрейя увидела его расширенные от ужаса глаза.

– Оно идет! – вопил он. – Оно возвращается!

А затем Фрейя увидела это – огромную, стремительную фигуру, внезапно выпрыгнувшую из темноты подобно ночному кошмару. Винтовки продолжали стрелять, ослепительно-белыми вспышками освещая сутулое, могучее тело. Фрейя успела поразиться зрелищу – янтарные глаза, невероятно могучие плечи, кроваво-красные челюсти, – а потом тоже открыла огонь, отступая, пока не почувствовала спиной металлические конечности сервиторов.

Из темноты появлялись все новые жуткие фигуры, крадущиеся, прихрамывающие. Все они были разными, но одинаково кошмарными, словно сны творцов плоти, разорванные и заново собранные в беспорядке дикого ужаса.

– Держать строй! – закричала Фрейя, опустошив магазин и дрожащей рукой вставляя новый. – Держите их на расстоянии!

Она увидела, как один из монстров отпрянул, когда в него ударили очереди, заставив от боли припасть к земле. Существо завопило от ярости и боли, а затем вновь прыгнуло к людям.

Кровь Русса, оно еще живо!

Затем выскочил другой зверь, прорвавшись через поток огня и не обращая внимания на попадания, словно пули были легким дождиком. Это оказалось гигантское, мощное животное с толстой, жесткой шерстью. Длинная, оскалившаяся морда излучала злобу, из клыкастой пасти свисал блестящий язык. Чудище встало на задние лапы, превратившись в пародию на человека.

Фрейя быстро повернулась, поймала цель и нажала на спусковой крючок.

Винтовку заклинило.

Выругавшись, она пошарила в темноте, чтобы перезарядить винтовку. Монстр тем временем поднял одного из солдат и швырнул через весь зал. Несчастный с влажным хрустом врезался в стену и сполз вниз. С быстротой молнии другие твари прыгнули к раненому, хрипя и пуская слюни.

Фрейя низко наклонилась, вставляя обойму, и рискнула бросить быстрый взгляд на сервиторов. Они работали так, словно вокруг ничего не происходило, полируя и обслуживая механизмы, кланяясь и читая литании. Двери в зал оставались крепко запертыми.

Да будь он проклят!

Фрейя вскочила на ноги и открыла огонь. Еще одного солдата эти твари утащили во тьму, и страх девушки растворился в приступе бессильного гнева.

– Будьте вы все прокляты! – закричала она, нажимая на курок. Она проклинала и тварей Подземелья Клыка, и железного жреца, приведшего их вниз, в объятия смерти.

Умереть ни за что. Я могла бы сражаться рядом с отцом.

Перед ней возвышался и вызывающе ревел, роняя слюну, один из монстров, гигантский зверь, похожий на извращенную помесь волка и медведя гризли. Фрейю окатила вонь звериного дыхания, заставив поперхнуться даже через маску.

Она выстрелила в упор, выпустив все, что у нее было, в потоке глухо грохотавших пуль. Зверь отшатнулся, вздрагивая от каждого попадания, но не отступил. Когда скъолдтар опустел, он ринулся к девушке, разинув пасть, расширенные глаза полыхали ненавистью.

Фрейя отпрянула, скорее инстинктивно, чем из страха, потянувшись к пристегнутому к ботинку ножу.

Смотри ему в глаза.

Она заставила себя не опускать голову. Когда кошмарная тварь прыгнула, нож в руках задрожал.

Смотри ему в глаза.

Но удара так и не последовало. И только тогда Фрейя поняла, что все-таки зажмурилась. Она открыла глаза.

Тварь висела в воздухе, как будто схваченная за шею чьей-то гигантской рукой, и извивалась. Стрельба стихла, зал вновь погрузился в абсолютную темноту.

А затем в полумрак медленно просочился красный свет. Откуда-то вернулось освещение. Со всех сторон раздались визги и рычание. Твари были по-прежнему здесь – просто они не нападали.

Фрейя смотрела на зверя перед собой, оглядывая от изгиба грудной клетки до натянутых мышц шеи. Действительно, громадный металлический кулак крепко держал чудовище. Невероятно, но в зале появилось нечто более могучее, нежели эти твари. Она поняла, что двери открылись. То, что находилось в зале, то, что пришел пробудить Арфанг, наконец переступило порог.

– Ты потревожил мой сон ради этого, железный жрец?

Голос оказался глубоким вибрирующим басом. Он раздался над ее плечом и многократно отразился от каменных стен. Он был намного ниже, чем у ярла Грейлока, даже ниже, чем у Железного Шлема. В нем звучало древнее достоинство, властная самоуверенность и одновременно глубокая печаль. Даже проходя через катушки инертного механизма, этот бас оставался самым могучим, самым волнующим голосом, который когда-либо слышала Фрейя.

– Ты долго пробуждался, лорд, – ответил Арфанг. В его голосе звенела непривычная искательная интонация.

Не в силах сдержать любопытство, всегда бывшее ее бедой, Фрейя повернула голову, чтобы посмотреть на того, кто прошел в двери.

– И правда, долго, – прогудел голос Бьорна, прозванного скальдами в сагах Разящей Дланью, последнего из легиона, кто ходил по льду вместе с Руссом, могущественнейшего из Волков, живой связи со Временем Легенд.

Мертвый пробудился.

Бьорн отшвырнул волка в сторону, словно тот был щенком, и клубок меха и клыков с визгом отлетел в тень. Со скрипом сервомеханизмов и шипением пневматики огромная масса металла и оружия тяжело шагнула в зал. Фрейя почувствовала, как у нее отвисла челюсть, и быстро закрыла рот.

– Но теперь, раз уж я вернулся, я вспомнил и мое предназначение.

Священный дредноут прошагал мимо Фрейи, по-видимому даже не подозревая о ее присутствии. Чудовища отступили перед ним, покорно опустив головы. Даже Арфанг казался чуть ли не щенком рядом с этой легендарной фигурой.

– Я здесь, чтобы убивать. Покажи мне врага.

ЧАСТЬ III

ЗАТЯГИВАЮЩАЯСЯ ПЕТЛЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Афаэль посмотрел вверх. Яростная буря изо всех сил билась о кинетический щит. Прозрачный барьер дрожал, прогибаясь, словно ткань, под непрерывными ударами. Мощь Песьих жрецов впечатляла, но в конце концов, это же их мир, и кто знает, какие жестокие силы царят здесь, готовые откликнуться на малопонятные ритуалы дикарей. Разбушевавшаяся стихия могла повредить его армии лишь тем, что чуть замедлила наступление.

Новая волна пылающего града обрушилась на щит, сотрясая защитное колдовство. Афаэль посмотрел на локатор на дисплее шлема. Его колдуны равномерно расположились в войсках, поддерживая заклинания. Хетт, самый могущественный из Рапторов, был поблизости, спокойно и размеренно колдуя и поддерживая купола, прикрывавшие командующих войсками.

Афаэль находился в самом центре своего легиона, окруженный свитой в терминаторских доспехах. По обе стороны возвышались «Лендрейдеры», забитые рубрикатами, продвигавшиеся вперед чуть быстрее идущего человека. За ними расположились бронетранспортеры «Химера», вздрагивавшие от попаданий, когда ракеты Псов пробивали наиболее слабые участки барьера и взрывались между машинами. Впереди катились передвижные артиллерийские установки. Боевые единицы помощнее остановились позади, сфокусировавшись на пике и подняв стволы на надлежащий угол. Они вздрагивали от каждого залпа, испуская клубы черного дыма в уже потемневшее небо.

Прямо перед колдуном все небо закрывала громада Клыка. После целого дня мощного обстрела вершина плотно укуталась в покрывало из пламени, и время от времени бесновавшиеся ветры выдирали из него кудрявые завитки плазмы. Защитные системы Клыка держались дольше, чем рассчитывал Афаэль, сотни огневых позиций вокруг врат сеяли смерть среди наступавших колонн. Но теперь, когда часть батарей была уничтожена, огонь защитников заметно ослабел.

Остальные тоже будут разбиты, одна за другой. Причиняемый ими ущерб был просчитан Корвидом много месяцев назад и учтен при формировании войска. Танки сгорят, смертные умрут, но продвижение не остановится. Через несколько часов тараны окажутся рядом с целью, и врата, эти безвкусные нагромождения камня и льда, будут сокрушены.

И тогда начнется настоящая работа.

+ Как успехи, брат? + спросил Афаэль, зная, что вопрос вызовет раздражение у Темеха, находящегося в сотнях километров от него на борту «Херумона».

Последовала долгая пауза, прежде чем пришел ответ.

+ Ты только что все испортил. Я не могу оставаться на связи с тобой в этом состоянии. +

+ Прости меня. Но тебе стоит знать, что атака на врата близка к завершению. +

+ И что с того? Это ничего не значит, пока существуют их заклинания. +

Афаэля задел тон Темеха. Корвид пребывал в полной безопасности, окруженный удобствами просторных кают «Херумона». Здесь, на ледяном насте, было куда менее комфортно.

+ Они падут очень скоро. Мне нужно знать, что твоя работа движется с той же скоростью, что и моя. +

+ Я сообщу, когда буду готов. Но до тех пор не беспокой меня. +

Связь между колдунами оборвалась. Прерывание оказалось почти болезненным. У Афаэля даже глаза заслезились.

Почему он так враждебен?

Колдун почувствовал гнев и разочарование в надменном тоне Корвида. От этого у Афаэля вновь усилилось жжение кожи на шее.

Он напрягся, остановившись на пути к воротам. Его свита в терминаторских доспехах безмолвно замерла рядом.

Зараза распространяется.

Он знает.

Раздражение сменилось холодным беспокойством. Со времен аримановой Рубрики угроза мутации превратилась в табу. В легионе, пожертвовавшем всем, чтобы избежать когтей Изменяющего Пути, любой признак того, что магия была не полностью успешной, считался чем-то вроде ереси.

– Увеличить скорость! – рявкнул Афаэль по каналу связи.

«Лендрейдеры», подстегнув двигатели, ускорились. Все больше артиллерийских установок выходили на линию огня и зарывались в твердый, как сталь, камень.

Но почему сейчас? Почему, когда час моей победы так близок, происходит это все… возвращается изменение тела?

Он посмотрел вверх, на врата, окидывая взглядом объятые огнем камни. На них были вырезаны знаки, обереги, созданные для защиты от мутировавшей силы колдовства. Вот их-то он и должен уничтожить, чтобы проложить путь для прихода куда большей мощи.

За что я обречен на это?

Афаэль созерцал могущественные руны, вырезанные на взлетавших в небо скалах, и его настроение портилось все больше. Мистические знаки напоминали о том, что он и без того знал, – судьбы избежать нельзя. Если для него и существует спасение, то лежит оно не в крепости Псов Императора.

Да будет так. Я приму это и обращу свою порчу в силу.

Он вновь пошел вперед, едва замечая тенями следовавших за ним воинов в терминаторской броне. Он чувствовал, как ускоряется в теле мутация, кипит под кожей, словно рой пойманных в ловушку насекомых. Но какое-то время доспех сможет скрывать ее признаки.

От новых взрывов плазмы зарябили кинетические щиты. Бронетранспортер вскрыло хлестким залпом огня, раскаленные куски брони разметало штормовым ветром. Каждую секунду погибали люди, сотни солдат, вечное топливо для пламени, что полыхало уже многие столетия. Их судьбы всегда мало значили для колдуна и еще меньше сейчас, когда его собственные перспективы стали столь безрадостными.

– Лорд, тараны выходят на позицию рядом с обеими целями, – донесся по связи голос Стража Шпиля. – Ждут ваших приказаний.

Афаэль почувствовал, как помимо воли изогнулись губы. Инфекция добралась и до лица.

– Вели им стрелять, как будут готовы, – ответил он, изо всех сил стараясь говорить своим обычным голосом. По зудящей коже градом катился пот. – Капитан, быстро доставь нас туда. Промедление дурно на меня влияет, я жажду пролить кровь.

Чернокрылый пробирался по коридору с двумя дюжинами до зубов вооруженных кэрлов. Сам он был в панцирном доспехе, с болт-пистолетом в руке. Его люди шли настороженно, готовые стрелять по первому знаку. За масками виднелись расширенные глаза. Теперь, когда нудные ремонтные работы сменились охотой, его скуку и усталость как рукой сняло.

Нейман осмотрел труп матроса в совещательной каюте и сказал остальным то, что они уже и так знали. Человек был шпионом, способным сливаться с фоном и бесшумно передавать информацию через искусственные глазные яблоки тому, кто его контролировал. С той минуты Чернокрылый обыскивал корабль, неутомимо проверяя палубу за палубой. В ходе поисков были обнаружены другие шпионы, все – с такими же имплантированными глазными яблоками. Теперь они были мертвы, а их тела полыхали в топках машинариума.

Чернокрылый внимательно оглядывался по сторонам. Они были на нижних палубах корабля, в отсеках с плохим освещением, куда не спускалась команда. Идеальное место, чтобы спрятаться.

Волчий скаут прекрасно понимал степень собственной уязвимости. Кто бы ни контролировал тех несчастных марионеток, он был мастером в колдовстве. У Чернокрылого не было оружия, чтобы сражаться с такой силой, а его команда еще менее могла себя защитить. Даже если космодесантник умудрится найти логово врага, была вероятность, что он столкнется с тем, кого не сумеет одолеть.

Такая перспектива его не пугала, но определенно досаждала. По меньшей мере, он надеялся прожить достаточно долго, чтобы его маневр на Фенрисе вошел во все саги. И мысль, что все проделанное может оказаться напрасным, раздражала скаута до невозможности.

И конечно же, не менее важным оставался вопрос выживания Клыка.

– Вот Хель, где мы вообще? – спросил он по воксу, с отвращением оглядывая простиравшийся впереди грязный темный туннель.

– Под задними топливными баками, лорд, – пришел ответ Рэкборна, хускарла. Голос его звучал натянуто. Не испуганно, но с явным напряжением. Чернокрылый как-то совсем забыл, что смертным каждый цикл нужно спать хотя бы пару часов. Если в ближайшее время они ничего не обнаружат, придется дать людям немного отдохнуть.

Такие слабые. Столь утомительно слабые.

Он взглянул на дисплей шлема. Скауты редко надевали шлем в битву, но Чернокрылый никогда не понимал этой привычки. Риск лишиться головы от прицельного лазерного луча казался больше вопросом тупости, чем бравады. В его маске был тактический дисплей, показывавший жизненные показатели в радиусе тридцати метров, а также докладывавший о нахождении его солдат. Не так хорошо, как шлем типа VII «Аквила», но все равно очень неплохо.

Все руны на визоре, светившиеся в настоящее время, были все более назойливыми запросами от Неймана. Навигатор все прошедшие шесть часов призывал Волка вернуться на мостик, чтобы скорректировать вектор полета, прежде чем он отправится отдыхать в свою каюту.

Чернокрылый ухмыльнулся. Столь скучным вопросом его не отвлечь от поисков. Даже если бы не приходилось искать лазутчика, скаута веселила перспектива пораздражать трехглазого мутанта необходимостью ждать.

– Нашли что-нибудь? – обратился скаут по воксу к своему отряду в тщетной надежде, что экипировка солдат уловит сигнал, который не поймал он сам.

– Ничего.

Чернокрылый позволил фотореактивным линзам делать за себя всю зрительную работу. Как и все его сородичи, он обладал потрясающей чувствительностью к передвижениям даже в почти кромешной мгле. Его ноздри могли уловить запах объекта в густом облаке дыма от машинного масла и грязи корабля. Его тактильные ощущения позволяли почувствовать движение на полу в сотне метров от себя, а слух доносил, как кашлял кэрл на командном мостике.

И все равно ничего.

– Идем! – прорычал он, устремляясь вперед.

Туннель впереди сужался из-за погнутой переборки, увешанной проводами. Вдали неровно вспыхивали огни, на секунды освещая очертания перемешанных металлических баррикад.

Чернокрылый шел вдоль деформированной переборки. Шум шагов солдат за спиной был сокрыт для смертных, но все равно сообщал об их присутствии тому, кто знал, как слушать. Отряд прошел вперед еще около двадцати метров, прежде чем упереться в Т-образный перекресток. Коридор, сворачивавший влево, был в плохом состоянии. Пучки проводов свисали с потолка, словно связки дикой травы, жужжа и плюясь искрами. В полу зияли трещины. От удара снаряда пол вспучился. Даже кэрлу нужно было бы сильно нагнуться, а уж космодесантнику пришлось бы ползти по-пластунски. Единственное сохранившееся освещение шло от пола. Кажется, оно работало в четверть мощности.

– Ну что, направо или налево? – задумчиво промурлыкал Чернокрылый, обводя пистолетом тени. И тут он ощутил легкую щекотку в ладонях. Неотчетливое предвкушение не отпускало, и он сузил глаза.

В нескольких метрах дальше по левому коридору виднелся открытый обслуживающий люк.

Было время, когда сверхъестественные чувства, дарованные Канис Хеликс, давали сто очков вперед любому шедевру технологий. Чернокрылый взглянул на дыру и почувствовал, как сами по себе напряглись мышцы.

– По моей команде, – промолвил он по связи, готовясь наступать. – Держитесь…

Это последнее, что он успел сказать, прежде чем переборка взорвалась. Из облака металлических осколков появилась громадная фигура в доспехе и сапфировом боевом шлеме, непрерывно стрелявшая из болт-пистолета.

Чернокрылый бросился на пол. В воздухе жужжали болты, взрывались среди его солдат. Коридор внезапно заполнился криками и свистом рикошетящих от брони болт-пистолета.

Волк перекатился на спину, пытаясь прицелиться и избегая града снарядов. И именно тогда он увидел в тенях вторую фигуру, с гребнем в виде капюшона кобры. Хромая, она шипела и бормотала, словно бурлившая вода.

– О, вот это нехорошо, – прорычал скаут, проклиная собственную тупость и отползая назад. – Совсем нехорошо.

Грохот взрывов прокатился по земле, сотрясая само основание гор. Содрогнулись каменные вены, зарывавшиеся на километры под землю. Тараны, огромные машины разрушения, принялись за работу.

Каждая машина сама по себе была шедевром техноколдовства, смешением запрещенных технологий и запретных устройств из дюжины потерянных миров. Странные механизмы поворачивались на поверхности бочек, словно ртуть, мерцая призрачным, едва заметным колдовским светом. Высокий, пронзительный вой исходил из громадных жерл, напоминавших пасти чудовищ, неземной звук, который эхом разносился по округе, словно стоны и всхлипы громадных безымянных толп. Стволы пушек были опоясаны эзотерическими бронзовыми символами. Каждый из них имел какое-то значение, давно забытое в затемненной смертной галактике.

У них были имена, у этих монстров. Когда они на протяжении столетий собирались в демонических кузнях глубоко в Оке Ужаса, на этом особенно настаивали воины Тысячи Сынов. Так что они назывались «Пакхет», «Таламемнон», «Маахекс» и «Гнозис», в которого попал мощный залп батареи осажденных. Последний был весь в дыму, источая столбы угольно-черной сажи.

Они стреляли. Они без устали стреляли по вратам. Кошмарные взрывы сотрясали все вокруг. Монстры искажали данные ауспиков, перегружали слуховые каналы, разлагали сам воздух на атомы, когда необъятные неоново-желтые лучи энергии устремлялись к целям. Взрывы были подобны приливным волнам – огромные, сотрясавшие все и вся стены дрожащего пламени, струившегося по израненным склонам Клыка.

Раз за разом тараны обрушивали на гору свою ужасающую мощь, блокируя непрерывный ливень плазмы с орбиты.

Эти пушки не отличались изяществом. Им требовалось большое количество солдат для поддержки и защиты, целые цистерны прометия, и обслуживались они сотнями смертных, превратившихся в гротескное смешение человеческой плоти, проводов и оружия.

Единственной их задачей было сокрушение порталов Клыка, уничтожение защиты крепости Русса и превращение ее в пустошь вроде той, какой стал Просперо. Тысячи погибли, создавая этих монстров, и их души томились в сваренных каркасах, связывая внутри демонические силы. Легион истратил массу средств на эти машины, прекрасно зная, что применят их лишь единожды.

Они были утверждением хаоса, эти устройства.

Мы разрушим себя, истощим себя, погубим собственное будущее, но разрушим врата, что охраняют вашу цитадель.

Так что они выстрелили вновь, исторгая разрушительные лучи, похожие на взрывы сверхновой, обрушивая на врата копившуюся больше тысячелетия ненависть.

И массивные арки, вырезанные из холодного камня древними машинами, не менее могущественными, чем вражеские монстры, от взрывов покраснели и задрожали. Пустотные щиты усиливались отчаянными кэрлами, подпитывались из неисчерпаемых колодцев под Клыком, пока невидимые барьеры не сдались. Треснул и обрушился камень, сметенный потоками огня и энергии.

Над аркой Врат Восхода была вырезана руна Гморл, символизировавшая Неповиновение.

И когда ее наконец разбило взрывом, как будто сами камни тяжело вздохнули. В воздухе раздался щелчок, и волна энергии вырвалась из цитадели. Глыбы гранита и адамантия обрушились, нарушая симметрию контрфорсов. Под вратами появились трещины, зазмеившиеся по земле струйками черной лавы.

Оставшиеся пустотные щиты вздрогнули, и те, что были на уровне земли, отключились. Поток огня немедленно хлынул в бреши. Тараны дали еще залп, и Врата Восхода были разрушены.

Когда рассеялись огненные шары, мощные врата косо свисали на петлях размером с «Громового ястреба», а вокруг все так же расцветали взрывы.

С мгновение никто не двигался. Словно ужаснувшись содеянному, орда Тысячи Сынов вдруг отступила, уставившись на гигантскую рану в теле горы. Ветер яростно завывал, гуляя на поле боя, но теперь злость в нем сменилась тоскливым плачем.