Текст книги "Путь небес (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21

«Стойкость» прорвалась через эфирный барьер. Двигатели увлекли ее к центру яростной битвы, волоча огромные шлейфы газа. Одна за другой батарейные палубы открывали орудийные порты, а расчеты слуг подтягивали орудия при помощи цепных подъемников и рельсовых толкателей. Боевые корабли Белых Шрамов тут же бросились вперед, обстреливая ее щиты с близкой дистанции, но расчеты оборонительных орудий вскоре отшвырнули их прочь плотными завесами огня.

Мортарион стоял на мостике в окружении Савана. Экипаж лихорадочно работал, чтобы настроить системы после сложного перехода и приспособиться к ураганному обстрелу. Весь флагман дрожал, мчась вперед, поглощая попадания и готовя тяжелое вооружение к первому залпу.

На дальнем фланге развернувшейся пустотной битвы из облачных скоплений появилось «Гордое сердце» со светящимся от попаданий лазерных лучей корпусом. Флагман Детей Императора прорвался из завесы на большей скорости и уже разворачивался бортом к подходящими на близкую дистанцию кораблям V Легиона.

– Лорд-командор, – обратился Мортарион к Эйдолону, наблюдая, как строй кораблей III Легиона проходит сквозь шквал лазерных ударов. – Советую скорректировать вашу скорость. Вы отрываетесь от нас.

После секундной заминки последовал ответ, пожалуй, с ноткой раздражения:

– Они быстро приближаются, милорд, – спокойно сказал Эйдолон. – У нас достаточно сил, чтобы справиться с ними.

– Делай, что должен – сказал Мортарион, наблюдая, как «Стойкость» посылает первый ослепительный лэнс-луч в пустоту, поразив с большой дистанции эсминец V Легиона и выведя его из строя. – Но не слишком увлекайся. Наше превосходство в численности, не разбрасывайся им.

Еще одна пауза перед ответом.

– Как посоветуете.

Связь прервалась. Мортарион улыбнулся себе. Это был приказ, а не совет, но Эйдолон был достаточно мудр, что не воспринимать его в таком качестве. Дети Императора были гордым Легионом, даже при всей растущей деградации, и так и должно быть.

– Поддерживать крейсерскую скорость, – приказал он Ульфару. – Если они и в самом деле хотят свернуть себе шеи в этих гонках, то не будем им мешать.

Пока он говорил, флот Гвардии Смерти уже оправился от первоначальных атак, восстановив строй и задействовав больше крупнокалиберных орудий. К «Стойкости» присоединились другие линкоры – «Неукротимая воля», «Коса жнеца», «Моритатис Окуликс» и «Поборник». Их сопровождала целая орда кораблей поддержки – фрегаты, эсминцы, авианосцы и легкие крейсеры. Некоторые получили при выходе серьезные повреждения, но большинство выстояли под обстрелом и теперь принимали оборонительные построения, действуя согласно доктрине перекрестного огня, которой Легион руководствовался более двух веков.

Уступавшая в численности и более растянутая эскадра Детей Императора понесла и продолжала нести больший урон, атакуя Белых Шрамов на своих условиях: самонадеянно полагая, что смогут выйти на дистанцию ближнего боя.

Наблюдая за этим, Калгаро недовольно фыркнул. Магистр осады был консервативным в вопросах пустотной войны и ставил тяжелое вооружение выше маневренности.

– Они спешат навстречу своей смерти.

Мортарион кивнул, соглашаясь.

– Тем не менее, их кураж отлично нам помогает. Пусть примут на себя всю ярость врага, а мы пожнем плоды.

Словно в подтверждение слов примарха, в зоне видимости «Стойкости» появился первый из многочисленных фрегатов Белых Шрамов. Он только что вышел победителем из яростной схватки с равным по размерам эскортником III Легиона и разворачивался к правому борту корабля Эйдолона.

– А теперь, продемонстрируем достоинство терпения, – обратился Мортарион к магистру артиллерии Лагаану.

Приказ пробежался по командной цепочке до душных палуб макроорудий линкора. В этих влажных тесных помещениях, где орудия размером с титан класса «Император» обслуживались расчетами численностью свыше девятисот душ, распределили координаты, туго натянулись крановые цепи, с лязгом отправились в казенники снаряды и открылись орудийные порты.

– Огонь, – отдал приказ примарх.

«Стойкость» подчинилась, и ее правый борт скрылся за стеной исторгнутого дыма. Снаряды устремились прямыми, как стрела линиями, пронзив пространство, отделяющее корабли, прежде чем врезаться в наклонный нос приближающегося фрегата.

Залп уничтожил защиту основного пустотного щита и обнажил брюхо корабля. Один за другим в цель попадали новые снаряды, пробивая плиты обшивки и проникая внутрь фрегата.

Если бы у Гвардии Смерти были обычные боеприпасы, поврежденное судно еще могло выжить, но эти были снаряжены фосфексом, взрываясь облаками пожирающей металл коррозией. Сдетонировали сотни снарядов, затопив нижние палубы фрегата клубящимся зеленым туманом, который, шипя и пенясь, прогрызал прочный адамантий. Даже облаченные в защитную броню матросы заживо поглощались, их атмосферные фильтры лопались, а окуляры разъедались. Когда коррозия добралась до отделений главных машин, ей понадобились считанные секунды, чтобы проникнуть в реакторы и спровоцировать детонации, которые разорвали фрегат изнутри и раскидали все еще пылающие обломки по космосу.

На мостике «Стойкости» не было ни одобрительных возгласов, ни агрессивного рева, только почти бесшумное бормотание довольного Калгаро. На главной линзе тактической обстановки загорелась руна первого уничтоженного в бою корабля.

Мортарион просмотрел расширенный план развернувшейся бойни. Обратил внимание на реакцию кораблей V Легиона, которые отходили с боем под прикрытие собственных линкоров. Отметил размеры большей сферы и расположение меньшей, а также расположение сил Хана между ними. Все было оценено, рассчитано, предусмотрено и организовано.

Численность была в пользу Повелителя Смерти. Выхода отсюда не было. Охотники оказались в ловушке.

– Уничтожьте их, – приказал примарх, одобрительно наблюдая за тем, как его командиры выводят свои тяжелые линкоры в кильватер «Стойкости», пуская в ход собственное давно запрещенное био-оружие. – Дайте мне координаты флагмана. Теперь он – наша цель.

«Сюзерен» резко увеличил скорость, мчась впереди боевых кораблей III Легиона. Карио видел, как они отстают, уже отвлеченные тысячей небольших схваток, из которых и состоит пустотная война. Их командиры воспламенили адскую бурю из лазерных лучей. У префекта не было подобных забот, так как его интересовала одна добыча. Каждый дрон сенсориума его корабля был сейчас нацелен на одно задание, игнорируя все прочие.

Концентрированная и жестокая бойня наполнила пустоту вокруг них массой пылающего металла, окруженного эфирными облаками. Звездолеты врезались в кружащиеся остовы, разрывая их на куски, и сами воспламенялись. Торпедные залпы проносились через целые облака взрывающегося прометия и накрывая своими обломками вертящиеся эскадрильи штурмовых кораблей и истребителей. Через это пекло проплывали неуклюжие и массивные крупные корабли с уже почерневшими от столкновений и попаданий лэнсов корпусами.

Карио происходящее воодушевляло. Он наслаждался рысканьем «Сюзерена», который с ревом двигателей мчался вперед. Воины его братства уже были готовы занять места в абордажных торпедах. Рабы-канониры ждали приказа задействовать арсенал корабля, хотя, по правде говоря, Карио мало думал об этом оружии, чья единственная задача заключалась в том, чтобы сохранять префекту жизнь, пока он не приблизиться к своей добыче.

«Я убью его саблей, – пообещал он себе. – А перед тем, как клинок покончит с ним, сорву металлическую маску и посмотрю ему в глаза. И узнаю его имя».

Над ними по спирали уходил к надиру крупный эсминец V Легиона, корпус которого усеяли точки яростного света. Его преследовала свора ракетных катеров, ведя беспощадный обстрел, от которого мерцали пустотные щиты корабля. Ниже следовали в строю клина штурмовые корабля, оставив позади гибнущий эскортник Гвардии Смерти.

Занятый наблюдением за ямами сенсорных расчетов Харкиан вдруг одобрительно кивнул.

– Вот он. – Он взглянул на трон. – Мы нашли «Калджиан».

– Покажи.

Оптические приборы увеличили изображение сегмента сферы битвы, проигнорировав сотню других кораблей. Цель была близко, яростно сражаясь в сердце битвы и ведя за собой крылья перехватчиков. Кораблем мастерски управляли, и он только что расправился с равным по размерам противником, после чего устремился к следующему. Карио смотрел, как он лег на другой галс, сильно накренившись, а затем развил почти полную скорость.

Это было лучше, чем мастерски. Это было прекрасно.

– Захват цели по координатам, – приказал он. – Сближение.

В тот самый момент, как «Сюзерен» ответил, прыгнув подобно гончей из своры, сетка опасного сближения вспыхнула красным светом. Затрубили ревуны, вынудив Харкиана в последний момент переложить руль на зенит.

Карио развернулся к источнику – другому кораблю III Легиона, намного большему по размерам и идущему ниже на пересекающемся курсе.

– Вызови их! – закричал Карио. – Если они не уберутся, открывай огонь на поражение.

Харкиан ухмыльнулся. Он был вполне способен на это. Но неизвестный корабль едва внес небольшие коррективы. Ровно настолько, чтобы скользнуть на параллельный курс, менее чем в пятистах метрах ниже «Сюзерена».

– Что за корабль? – спросил Карио, готовый отдать приказ.

– Префектор, – раздался голос по каналу связи с незнакомцем, идентифицирующим себя, как «Восхищающий». – Вы не взглянули на отправленный мной тактический план? Нам с вами надлежит быть сдвоенным наконечником копья.

Коненос. Прихвостень Эйдолона. Что на него нашло?

– У тебя свой бой, оркестратор, – ответил Карио, сохраняя холод в своем голосе. – У нас – свой.

Коненос рассмеялся.

– Брат мой, это важнее тебя.

Связь прервалась. «Восхищающий» оставался на параллельном курсе, не вырываясь вперед и не отставая. Вместе два корабля пробивались через стаю меньших судов, сохраняя высокую скорость.

– Чего он хочет? – спросил заинтригованный Харкиан.

– Пусть следует за нами, если ему так угодно. Мы доберемся до трофея раньше него.

Далеко впереди огневое воздействие начинало сказываться на кораблях Белых Шрамов. Они сделали то, ради чего пришли – нанесли мощный удар по врагу при его выходе из варпа, но сейчас численность играла против них. Они круто разворачивались и увеличивали обороты двигателей для возврата к главным силам. Так же поступит «Калджиан», хотя сейчас он находился почти в арьергарде из-за безрассудной гонки за славой.

– Держать курс на него, – приказал Карио, наблюдая на оптических приборах, как фрегат увеличивается в размерах, и уже чувствуя, как дергаются мышцы от лихорадочного возбуждения. – Никаких отклонений. Коненос может делать, что пожелает, но этот корабль – наш.

Из эпицентра вортексного взрыва разошлась гладкая сфера абсолютной черноты, мгновенно поглотив Вейла и ближайших к нему легионеров. Есугэй, отброшенный сжавшей материю взрывной волной, направил все имеющиеся у него силы против стремительно расширяющегося варп-пузыря. Там, где мощь грозового пророка сталкивалась с горизонтом событий, обе энергии рассыпались на беснующиеся языки фосфоресцирующего пламени, а вокруг рассыпался на куски зал.

Вортексный эффект уже рассек тянущиеся по стенам трубы, из которых навстречу плазменным струям хлынул чистый прометий. Пекло растекающегося пламени с нарастающим грохотом распыляло палубное покрытие.

Есугэй нырнул в образовавшийся проем и полетел вниз через хаос разрывающих трубопровод взрывов. Перед глазами швыряемого из стороны в сторону задын арга проносился размытый калейдоскоп образов исчезающего варп-пузыря, который пожирал металлоконструкции и вызывал новые вспышки пламени при соприкосновении пылающей физической материи с сырой субстанцией эмпиреев.

Только все еще гудящая в посохе Белого Шрама энергия спасла его от первого взрыва, защитив от всей мощи единственного сработавшего заряда и сохранив ядро психического сопротивления посреди ревущего пламени. Но сейчас, когда Есугэй падал сквозь разрушающуюся палубу, части доспеха сминало и срывало, а шлем било о преграды, психическая отдача представляла большую угрозу.

Он закричал, чувствуя, как начинает пузыриться обнаженная плоть. Наконец, грозовой пророк рухнул на твердую поверхность, ударившись затылком. Посох раскололся надвое. Есугэй вдохнул раскаленный воздух и закашлял, выплевывая кровь из обожженных легких.

Он перекатился, волоча свое истерзанное тело по новой палубе, в то время как вокруг падали горящие обломки с верхних помещений, раскалывая рокрит.

Белый Шрам сплюнул кровь. Дисплей шлем рассыпался беспорядочной мозаикой ярко-красных оттенков. Есугэй полз, тяжело дыша и стараясь выбраться из накатывающих волн раскаленных обломков. Он понятия не имел, где находился, в каком направлении был верх и низ, зная только, что должен двигаться, дышать, заставлять свои сердца биться. Он чувствовал, как генетически улучшенные системы пытаются восстановиться, и понимал, насколько сильно пострадал. Вонь эфира отпечаталась на всем вокруг, угнетая его и вызывая вспышки дикой боли, пронзающей разум.

Где-то наверху продолжали греметь взрывы. Видимо, в том помещении было полно легковоспламеняющихся веществ, летучих компонентов и эзотерических устройств.

Есугэй упал, руки разъехались в стороны. На миг пляска в глазах сменилась абсолютной чернотой, а конечности полностью онемели. Он приподнялся и пополз вперед, волоча свое тело через пляшущие языки пламени и непокорно рыча, когда жар обжигал его.

Терзаемый сильной больной библиарий продолжал двигаться. Дождь обломков остался позади, как и нестерпимый жар. Тьма снова воцарилась среди распорок и подпорных колонн. Грозовой пророк повернул голову и посмотрел туда, откуда пришел.

Огонь по-прежнему ревел, а сверху лил расплавленный металл, окаймляя черный каркас разбитого днища Темного Стекла. Есугэй попытался отправить сообщение, но связь вышла из строя. Также были проблемы с дыхательной системой. Было невыносимо жарко. И жутко холодно.

Библиарий продолжал ползти, добравшись до круглой противовзрывной двери, уже расколото, раздвинул их. На это ушло четыре попытки, и каждая приводила к разрыву очередного мышечного пучка. Через отверстие хлынул свет, в этот раз многоцветный. Сверху раздался очень сильный шум, похожий на наступающую волну. Затем Есугэй преодолел порог. На миг он ничего не видел, кроме вихря мутных смешавшихся оттенков.

Постепенно сенсорная перегрузка прошла. Есугэй сумел выровнять дыхание. Ему удалось сесть, прислонившись спиной к внутреннему кольцу противовзрывной двери.

Он добрался до дна огромной шахты. Над ним было открытое пространство, уходящее все выше и выше, в сердце Темного Стекла. Железные стены мерцали многоцветием. В конечном итоге шахта исчезала за пределами видимости в облаке электрических разрядов.

Палуба перед задын арга была пронизана широким кольцом отверстий, и через них пробивались пляшущие разноцветные лучи. Есугэй сразу понял, где находился. Прямо над бездной, открытой искривляющей вселенную порче разлома. Он упал на самое дно, основание всего того, что было воздвигнуто. Под хрупким полом находился металлический стержень огромного якоря, который уходил в чистый варп, питая ту мерзость, которую Вейл попытался уничтожить.

Задын арга все еще мог добиться своей цели. На стенах появились трещины. Взрывы продолжались, частично слышимые сквозь рев эфира. Они крушили внутренности станции, погружаясь, словно рак в труп маленькой империи Ашелье.

Морщась от боли, Есугэй поднялся на ноги, опираясь на стену за спиной, чтобы не упасть. В центре пола круглого помещения находился железный столб, опутанный трубками с охладителем и тяжелыми кабелями, словно паутиной. По его поверхности скользили и потрескивали плазменные разряды, дотягиваясь до окружающих стен и устремляясь ввысь по гремящему стволу. Туда, где отражался варп-свет.

Есугэй, наконец, все понял.

Все это место, вся пустотная станция была одной целой машиной колоссального размера. Ее механизмы были встроены в стены, пронизав всю конструкцию Темного Стекла. Все это место было пропитано варпом. Оно направляло его, втягивая в себя чистый эфир и жадно питаясь им. В отличие от других частей станции здесь светились мощные энергокатушки, раздувшиеся от накопленной энергии гигантской мощности. Здесь работали приборы, дрожали кабели и вибрировали теплообменники.

Прихрамывая, Есугэй пошел вперед. Он дважды едва не падал, когда, пошатываясь, вышел на открытое пространство и направился к железной горе. Прошел мимо проемов, но не стал заглядывать в них, зная, что внизу будет виден чистый варп – заразный и злобный.

Железная гора была абсурдной. Она могла быть продуктом ксеносов, или кошмарным сплавом технологий ксеносов и людей, гибридом марсианского честолюбия и чужацкой техномагии. Один взгляд на нее вызывал у Есугэя приступ тошноты – что-то в ней было однозначно ненавистным.

У ее основания находился командный трон, окруженный шестью столбами из пятнистого мрамора и увенчанный огромной железной аквилой. Со всех сторон трон пронизывали толстые связки кабелей, питая его энергией так же, как артерии питали бьющееся сердце. Престол превосходил человеческие размеры. Он был создан для Легионес Астартес, или, возможно, даже кого-то большего по размерам. Поверхность трона была золотой, отполированной почти до цвета пламени, а подлокотники заканчивались головами орлов: одного зрячего, другого – слепого.

Сиденье было занято высохшим трупом. Его челюсть отвисла в безмолвном мучительном вопле, а расслаивающиеся руки вцепились в подлокотники. Одежда сгорела, обнажив обуглившуюся плоть поверх иссохших костей. Глаз не было, все три выжгло пламенем. Сапфиры на лбу расплавились, смуглая кожа осыпалась.

Есугэй захромал к трону, от мощи которого дрожал сам воздух.

Значит, это был Ашелье. Что он пытался сделать?

Ашелье никогда не составлял карту варпа. Он создавал средство обойти его.

Есугэй вспомнил громадную неподвижную ударную волну, которую преодолел флот по пути сюда – наполненные светом кристаллы в пустоте. Неужели новатор активировал эту машину? К чему это привело?

Врата в пекло. Даже сейчас, ты стоишь на пороге и все еще не видишь их.

Трон был машиной, машина была троном. Ее никогда не создавали для смертных.

Только избранный примарх обладает силой для поддержания активного канала.

И Есугэй все понял. Он знал, что необходимо сделать. Задын арга медленно потянулся дрожащими окровавленными руками, чтобы стянуть с трона иссохшие останки Ашелье.

Глава 22

Хан мчался из стыковочных отсеков на мостик. Коридоры были заполнены бегущими слугами, многие из которых несли тяжелый груз. Их вели воины орду, подгоняя, поднимая на ноги упавших и заставляя возвращаться к работе.

Не такие порядки примарх устанавливал в Легионе в прошлом, но он уже видел причины для изменений. Хотя на флагмане отсутствовали самые худшие проявления эфирного недуга, «Буря мечей» гудела едва сдерживаемым нервным возбуждением, тем безумием, которое порождалось исключительно воздействием варпа. Лица смертных были отмечены им – в затравленных взглядах явно читался самый жуткий страх людей.

– Насколько близко мы к сражению? – спросил Хан у одного из воинов Намаи по имени Казан.

– Мы уже участвуем в нем, Каган, – раздался ответ. – Тахсир отступает к флоту, а враг следует за ним.

Они оказались в помещениях перед мостиком, взбираясь по винтовым лестницам. Воздух дрожал от сильного рыка работающих на полную мощность плазменных двигателей, выводящих флагман на оптимальную позицию.

Когда Хан добрался до командного мостика, его ждал Джубал.

– С возвращением, Каган, – сказал он, поклонившись и отходя от трона.

Хан не стал подходить к нему.

– Докладывай.

– Мы потрепали их, когда они прошли через барьер. Теперь занимаем оборонительную позицию, все корабли наготове.

Хан изучил тактические дисплеи, затем посмотрел через иллюминаторы. Флот Белых Шрамов принял построение «хури» – разомкнутую сферу с линкорами в центре и эскортниками вокруг них. Такой строй позволял развертывать фланги в любом направлении, мгновенно реагируя на атакующую схему врага.

Корабли Шибана уже были видны невооруженным глазом: они возвращались, чтобы избежать уничтожения. За ними, пока еще пунктирной серебристой линией на фоне пустоты, приближался авангард врага, рвущийся быстрее вступить в бой. Вражеские лэнсы спорадически вспыхивали, нащупывая дистанцию.

Джубал далеко отошел от кристаллической сферы, стараясь дать флоту как можно больше пространства для маневра. И тем не менее исходная обстановка была очевидна для всех: Белых Шрамов окружили, лишив возможности сбежать. Враг находился между ними и точками Мандевилля Каталлуса, и любая попытка прорваться за эфирный барьер под огнем станет губительной.

Хан отвернулся. Сотни матросов работали на своих постах под наблюдением воинов Джубала. Открытое пространство перед командным троном, на котором обычно собирался кэшик для защиты повелителя, теперь было занято стоявшими вперемешку воинами из многих братств. Судя по всему, они только что прибыли.

Перед ними стояла Илья. Она странно смотрела на примарха – вызывающе и немного нервно.

– Сагьяр мазан, Каган, – сказала генерал. – Для них было бы неподобающе гнить в пустоте, в то время как здесь нужны воины.

Хан обвел взглядом собравшихся легионеров в сильно различающейся экипировке. Одни носили старые доспехи Легиона, другие сняли броню с убитых ими врагов. То же касалось и вооружения: болтеры, силовое оружие, прямые клинки с метками других Легионов. Легионеры без шлемов гордо демонстрировали свое происхождение – смуглую кожу чогорийцев и более разнообразную терран, но все были отмечены светлым шрамом на левой щеке.

Сагьяр мазан тоже были насторожены. Примарх давно осудил их. Некоторых из их ханов он казнил, другие были изгнаны и погибли.

Хан подошел к ним. Воины молча ждали, ни один из них не сделал шага назад.

– Это место чести, – сказал Хан. – Вам дали шанс снова заслужить его.

Затем примарх взглянул на все свое окружение – Джубала, Намаи, Арвиду. Здесь собрались грозовые пророки и те из воинов кэшика, которые вернулись с Темного Стекла.

– Итак, мои братья, грянула буря, – сказал он. – И мы встретим ее вместе.

В глубинах «Гордого сердца» растущие звуки битвы едва сказывались на влажном безмолвии. Демонический инкубатор Вон Калды серьезно защищался, как от физических, так и метафизических угроз.

Вдоль стен зала призывания тянулись десятки герметичных сосудов, в каждом из которых находился корчащийся обитатель варпа. Они дергались и бились, словно плод в матке. К этому времени демонический дым толстым слоем покрыл бронестекло, уплотняясь и застывая перед глазами апотекария.

Вон Калда опустился на колени, чувствуя, как ручейки пота стекают со лба. Ему еще не приходилось иметь дело с таким сложным ритуалом, тот терзал его душу каждым произнесенным словом и начертанным символом. На каждого нерожденного, что дергался в цилиндрах из стекла и колдовства, убивали по сотне рабов.

Обитатели варпа шептали ломаными полузвуками, которые крепли и приближались к полноценной речи по мере приближения флагмана к варп-разлому. Демоны чувствовали его близость, и чем тоньше становилась материя реальности, тем быстрее росла их физическая сила.

Вон Калда поднялся, застыв на минуту, чтобы избавиться от головокружения. Он бросил серп на пол, и тот с влажным звуком упал в растекшуюся по камню лужу внутренностей.

– Почти на месте, – сказал Манушья-Ракшсаси, как обычно первым из призванных апотекарием. – Я чувствую врата.

– Еще… рано, – произнес, тяжело дыша Калда, зная, что самым важным был верный расчет времени. Они нуждались в смертных душах и телах для материализации, а ритуалы еще не были завершены. – Наблюдай.

Апотекарий нетвердой походкой подошел к устроенному в стенах помещения огромному алтарю, который был сплавом биоформ и техномантии из эры Объединения, и положил ладонь на принимающую пластину. Колонны вспыхнули кроваво-красной иллюминацией.

Между ними на пятиметровой высоте в густом смоге комнаты творения возникли гололитические образы. Закружили вокруг своей оси полупрозрачные контуры кораблей, то расплываясь, то обретая четкость.

– Корабли, – объявил Вон Калда. – Объекты вашей материализации.

Можно было разглядеть три группы кораблей – основное скопление линкоров Белых Шрамов, меньшую рейдерскую группу, которую в данный момент преследовало «Гордое сердце», и большую массу отметок судов Гвардии Смерти и Детей Императора. Вон Калда отрегулировал масштаб гололита, приблизив тыл отступающего авангарда V Легиона. Четко выделились три корабля – «Калджиан», «Восхищающий» и «Сюзерен».

Манушья-Ракшсаси жадно изучал литокаст. Его миндалевидные глаза прищурились, всматриваясь через клубы дыма внутри его клетки.

– Добыча.

– Ты желал имя. Я выбрал эту душу для тебя.

– И он уже могуч.

«Сюзерен», за которым по пятам следовал более крупный «Восхищающий», приблизился к своей добыче. Вон Калда отметил, как близко держался Коненос, едва сохраняя достаточно пространства между своим кораблем и крейсером Карио, чтобы пустотные щиты не соприкоснулись. Суть происходящего была очевидна: префектор приблизился на дистанцию запуска абордажных торпед и уже обстреливал бегущий фрегат Белых Шрамов. Гололит показывал попадания, содрогаясь каждый раз, когда снаряды попадали в защитную оболочку «Калджиана».

– Это станет его апофеозом, – сказал, улыбаясь, Вон Калда. – Он все еще не видит всего потенциала Легиона, но я уверен, ты как следует его обучишь.

«Сюзерен» еще больше приблизился, держась вплотную к корме замедляющегося «Калджиана». Погоня почти завершилась.

– Они догнали дикарей, – прошептал Вон Калда, чувствуя, как его захватывает предвкушение. Недоразвитые существа забились в герметичных емкостях, готовясь к чарам, которые перенесут их в подлинный мир материи. Апотекарий триумфально повернулся к демону. – Теперь следи за резней.

– Ты слишком рано списал ваших врагов.

Вон Калда снова взглянул на гололит, и понял, что демон прав. Фрегат Белых Шрамов замедлился не из-за повреждений, а только, чтобы выпустить собственные абордажные торпеды. Экипаж «Калджиана» потратил всю до последней крупицу энергии, чтобы пробить носовые щиты «Сюзерена», а затем отправил своих воинов в пустоту для атаки преследователей.

Похоже, Манушью-Ракшсаси весьма позабавило это.

– Отлично. И храбро.

Вон Калда бросился к пентаграмме, где он проводил ритуалы, сбивая по пути гололиты.

– Это усложняет ситуацию.

Варп-свет начал кружиться и метаться по стенам, всколыхнув лужи крови, от чего те закипели. Эмбрионы зашипели, почувствовав изменение в воздухе. Вон Калда распечатал последнюю из рун силы, и полоски крови на стеклянных цилиндрах зашипели, испаряясь и разбивая оковы, которые разделяли миры.

– Я дам вам имена, – сказал он.

– У нас есть имена.

В этот раз ему ответил не один голос, но целый хор. Глаза воплощаемых из эфира существ мерцали преломленным иносветом. По стеклу емкостей царапали шипастые и окровавленные хлысты, а среди рассеивающегося дыма стучали раздвоенные копыта.

В помещении раздался треск, отразившийся от низкого потолка и всколыхнувший кровавые лужи. Зарождающиеся демоны одновременно бросились вперед, их длинные извилистые тела двигались по синусоиде подобно рыбам в аквариумах.

– Еще рано! – выпалил Вон Калда, покинув защиту пентаграммы и пытаясь отозвать демонов. У тех не было ни узоров душ, ни истинных имен жертв, только гололиты, подтверждение их одурманенных, ослепленных материей чувств.

Но было слишком поздно. Манушья-Ракшсаси первым разбил оковы, защитная капсула взорвалась слепящим светом, от чего бронестекло выгнулось и треснуло. За ним с воплями наслаждения последовали остальные, обретая полную материальность благодаря причиненным во имя них агониям.

Вон Калда бросился к родовым колоннам и прижался к защитному экрану. Они были пусты, только кольца грязного дыма медленно опускались к полу. Апотекарий беспомощно оглянулся на гололиты, которые все еще проигрывали разыгравшуюся в пустоте драму, и попытался выяснить, что увидели демоны и куда они исчезли.

Затем его глаза наткнулись на боевой корабль, который вплывал в центр блуждающего ока литокаста.

– О, – слабо прошептал Вон Калда, сползая по стеклу. – О, нет.

«Восхищающий» следовал в кильватере «Сюзерена», ведя поддерживающий огонь по накренившемуся «Калджиану». Пустота была наполнена вспышками лазерных лучей и взрывающихся снарядов, усеявших переплетающиеся траектории охотника и добычи.

Коненос наблюдал с мостика за опустошительной атакой корабля Карио, который всаживал залп за залпом в корму «Калджиана».

– Он по-настоящему зол, – заметил оркестратор хриплым из-за вокс-усилителей голосом.

– Держаться поблизости? – осторожно спросил Эрато. Оставаться на такой малой дистанции от сражающихся звездолетов не было совсем уж самоубийством, но и не давало особого преимущества.

– О, да, – ответил Коненос, взявшись за силовой меч. Клинок уже сердито гудел, дрожа в хватке хозяина. – Когда Вон Калда даст команду, хочу быть как можно ближе. У нас никогда не было такого мощного оружия, и оно будет подчиняться нашим командам.

«Восхищающий» дал полный залп, всего на секунду замедлив свой ход, но почти уничтожив кормовые щиты «Калджиана». На террасах под троном Коненоса ждала с едва сдерживаемым нетерпением сотня какофонов Эйдолона, доспехи были надеты, психозвуковые органные орудия гудели в предбоевой готовности. Как только щиты фрегата будут сбиты, а корпус пробит, они быстро окажутся внутри, разыскивая фанатиков Карио, чтобы увидеть, как ими овладеет изменение.

– Они выпустили абордажные торпеды, – сказал как будто удивленный Эрато.

– Хорошо, – ответил Коненос, едва обратив внимание на слова знаменосца и предвкушая грядущую бойню в узких коридорах.

– Нет, не «Сюзерен», – пояснил Эрато. – А его добыча.

Коненос схватил тактическую линзу и подтянул ее. «Калджиан» и в самом деле выпустил свою свору торпед, которые пронеслись через поток лазерных лучей и врезались в нос «Сюзерена».

Оркестратор собрался уже сказать о смелости такой затеи, но вдруг понял, что рот его не слушается. Попытался снова заговорить, выдавить из себя слова, но ничего не произошло. С растущим чувством бессилия он повернулся к какофонам. Все они тоже молчали, хватаясь за вокс-решетки и стуча по механизмам.

Эрато уставился на них, не уверенный, был ли его ответ вежливым.

– Милорд?

Происходило что-то очень странное. Органы вокс-вопля в горле Коненоса сжались, издав шумовой взрыв, разнесший все линзы в радиусе десяти метров от него. Смертные слуги, даже те, что были полностью лишены чувств, упали на пол, а из их зашитых ушей потекла кровь.