Текст книги "Путь небес (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Я попросил не делать этого, – ответил Шибан. – Это не боевой доспех. Это – машина.

Илья улыбнулась.

– Вы – люди и машины. Используете сервиторов. Летаете на звездолетах.

Шибан постучал по груди.

– Не здесь. Это другое.

– Тогда носи цвета Легиона.

– Буду. Когда снова смогу носить силовой доспех.

Илья промолчала.

– Итак, что привело вас сюда, генерал? – любезным тоном поинтересовался Шибан. – Разве у вас нет тысячи забот? Разве мы все еще не беспорядочный сброд? Наверняка есть дела, которые необходимо привести в порядок.

– Я прибыла сюда незадолго до тебя, – ответила Илья. – Мне предстоит навести порядок среди прибывших. – Она огляделась, изучая следы сражения на стенах помещения. – Судя по всему, в этом есть необходимость.

Шибан тихо рассмеялся.

– Что же мы делали до вашего прибытия к нам, сы?

– То же, что делаете сейчас. – Ее голос стал жестче. – Беспричинно уничтожаете себя. Растрачиваете потенциал, который мог бы пригодиться там, где это более всего необходимо.

Улыбка Шибана растаяла.

– Я что-то не понимаю вас.

– Отлично понимаешь.

– Я потерял братьев в последнем бою. Я бы не отправил их на битву, если бы она того не стоила.

– В прежние времена, возможно. – Она смотрела на него в упор, его уставшие глаза ни разу не дрогнули. – Теперь вы станете сражаться при любой возможности. Будете биться без всякого удовольствия по всей вселенной, пока не погаснут звезды. Если бы не приказ, ты бы нашел способ найти предателей и затравить их.

– Вы описываете воина, – тихо сказал Шибан.

– Когда-то ты был больше, чем воин.

– С тех пор, как вы знаете меня, – сказал он, снова указав на свой экзоскелет, – это стало всем.

– Мне говорят, что раньше в тебе кипела жизнь.

– Со всем уважением, сы, но я спросил о цели вашего визита.

Взгляд Ильи ни разу не дрогнул. Может быть, ее тело и ослабло, но вот дух явно нет.

– Ты знаешь, что он созовет ханов на курултай. Ты, как и прочие будешь там выступать. Я пришла попросить изменить совет, который ты дашь ему.

Шибан отвернулся и подошел к иллюминаторам. При движении поршни на правой ноге щелкнули, их надо будет переналадить.

– Если вы считаете, что у меня есть возможность повлиять на его решение, то ошибаетесь. Он уже знает, как хочет поступить.

Илья последовала за ним, едва доставая до груди его сверхчеловеческого тела.

– Тахсир, я говорю с тобой уважительно, так что окажи мне ту же любезность. У тебя есть сторонники во всей орду. Двадцать братств пойдут за тобой против собственных нойон-ханов. Еще больше прислушиваются к твоим словам.

Шибан слушал. Когда-то он считал ее хриплый из-за возраста голос почти милым. Теперь он звучал едва ли не визгливо.

– Мы больше года спорим об этом, – продолжила генерал. – Продолжать борьбу или найти дорогу домой. Ты был за продолжение кампании, все сильнее напирая на него и братьев. Они помнят, что ты сделал у Просперо, и прислушиваются к тебе. Но это не может больше продолжаться, не сейчас.

Шибан улыбнулся, хотя едва ли тепло.

– Выходит, у вас есть альтернатива? – спросил он. – Если да, то назовите ее. Если нет, то, что еще остается? – Он подошел ближе, глядя сверху вниз на ее стянутые волосы, отмечая, как дрожат при движении ее руки. – Вы ведь уже изучили нас. Мы дали клятвы. На крови наших убитых братьев.

Он почувствовал, как снова пробуждается гнев, в этот раз очень быстро.

– Вот почему нас создали, сы. Теперь я в это верю. Мы – кара свободных для тех, кто поддался порче. Мы – возмездие небес. Пока хоть один способен держать клинок, им не будет покоя. И этого достаточно, ведь это все, что остается.

– Нет. – Она оставалась непокорной, хрупкой и упрямой. – Есть Трон. Есть обещание, данное вашим примархом самому себе, то самое, которое вернет нас к Трону.

– Ха! Думаете, ему интересен Трон?

– Он с Терры. Почему вы всегда забываете об этом?

– А мы с Чогориса. – Шибан понял, что невольно сжал металлические пальцы и заставил руку расслабиться. – Если мы не смогли защитить наш родной мир, где были выкованы, какое нам дело до мира императоров? Мы потеряли свой дом. Он находится за флотами Предателя, и никто не предлагает нарушить наши клятвы чести и вернуться в родные земли, выбить врагов из наших башен, очистить от грязи предателей небеса, которые когда-то были самыми чистыми из тех, что принадлежали человечеству.

Илья ждала, пока не иссякнут слова. Когда Шибан закончил, она снова устало взглянула на него.

– Если бы я могла вернуть твой родной мир, я бы это сделала. Если Каган даст мне приказ, я вскрою небеса и ад, чтобы привести туда флот. Но твой повелитель – не глупец. Он знает, что это невозможно, и если он отправит своих сыновей в это пекло, тогда ни один не вернется. Я видела, как он планирует ваше выживание, Тахсир. Видела, как он собирает все до единого имеющиеся в его распоряжении силы, чтобы сохранить Легион, в то время как его преследует самая могучая из когда-либо собранных армий.

Шибан покачал головой.

– Выживание – ничто. Нас создали не для старения. Нас создали для погони, чтобы преследовать наших врагов и сжигать их дворцы.

– Есугэй говорил мне то же самое.

– Тогда вам следует прислушаться.

– А еще он говорил мне очень давно, что у вас нет центра. Что, он там, где находился Каган.

Есугэй и в самом деле мог сказать нечто подобное.

На миг Шибан вернулся на стене Кум-Карты, в далекое прошлое, где горячий летний ветер обдувал их лица – его и задын арга. Там они разговаривали, перед большим изменением, когда тело Шибана было наполовину сформировавшимся мостом между человеком и сверхчеловеком.

«Я могу только представлять Терру», – сказал он.

«Не исключено, что ты ее увидишь», – ответил Есугэй.

Тогда эти слова были пустыми для него, фразой, которую повторяли по всей галактической империи человечества и которая никогда не сбудется. Тогда пастбища шелестели мерцающим сине-зеленым полотном, знамена хлопали под порывами ветра, солнце обжигало глинобитные кирпичи монастырских стен.

Тогда его руки и ноги были чистыми, гладкими, загорелыми. Тогда он непринужденно смеялся.

– Я пойду на курултай, – сказал Шибан. – Если он спросит меня, я отвечу. Вот как будет.

– Мы стремимся найти выход, – в этот раз настойчиво произнесла Илья. – Шанс невелик, но нам нужно только время. Есугэй верит в это.

Шибан сжал кулаки.

– Верить – в его натуре. Мы не можем быть все похожими на него.

– Жаль, – пробормотала Илья.

Шибан улыбнулся ей.

– Делайте то, что считаете нужным. Если вы убедите его, тогда я буду сражаться за вас так же, как сражаюсь за любую поставленную мне цель.

Илья, наконец, оторвала взгляд от его глаз, качая головой.

– Ты не видишь, как вы изменились. Вы привыкли восхвалять вашу сильную сторону – ухрах, уцах. Отступи, затем возвращайся. Но я больше не слышу этих слов.

Шибан узнал хорчинские слова, странно звучащие из уст терранки. Он очень давно не произносил их сам.

– Эти слова из другой эпохи.

– Ты все время говоришь мне об этом, но я больше не верю тебе. Ты наслаждаешься этим. Ты видишь, как война губит все, что вы создали, и часть тебя стремится к тому же. Я вижу это, когда вы отправляетесь в битву. Это более легкий путь, Шибан-хан. Я видела смертных, поддавшихся ему, но вред, который вы можете нанести, значительнее.

Она подошла к нему, положив дрожащую руку на его руку.

– Вспомни себя. Еще не все погибло. Если Терра в безопасности, Империум можно восстановить. Шторма можно обойти. Мы должны быть там.

Она и в самом деле верила в это. Глядя на нее, Шибан не знал, что сказать. Он мог рассказать ей, что было для него очевидным долгое время. Что все это погибло, та благородная мечта, о которой грезили другие люди, была уничтожена, обнажив кошмар. Более того, воины орду не были причастны к этой мечте, в которой им с самого начала едва ли было место.

Воин мягко убрал руку женщины.

– Я сделаю то, что он прикажет, – сказал он.

– Но каким будет твой совет? Повлияло ли на него хоть что-то из сказанного мной.

Илья должна была понять, что слишком поздно, но ему не хотелось причинить ей больше боли, чем уже сделала правда.

– Я не даю обещаний, сы, – сказал Шибан, отвернувшись.

Вон Калда прислушался к гулу двигателей «Гордого сердца». Он прижал пальцы к столу и почувствовал, как по руке расходятся вибрации.

– Ты слышишь это? – прошептал он, наклонив голову к массе из плоти и сухожилий. – Слышишь этот звук?

Вряд ли. У привязанного к медицинскому стенду существа больше не было ни ушей, ни глаз, ни губ. Его лицо, которое некогда принадлежало смертному человеку, было покрыто окровавленной проволокой и красными отверстиями для ввода повышающих чувствительность устройств.

Вон Калда погладил закованными в железо пальцами дрожащую грудную клетку.

– Мы вернулись в варп. Вот, что он мне говорит. У лорда-командора есть добыча.

Апотекарий потянулся за скальпелем. Вокруг операционного стола в идеальной тишине работали слуги. У них были самые разные лица – безволосые, с решеткой вместо ртов, железными масками с блестящими многофасетными глазами, трансплантированными ртами зверей или же гладкие и пустые, как яичная скорлупа.

Вон Калда опустил имплантат в приемник, и к фиксаторам протянулись фидерные провода, напоминающие паучьи ножки. В момент, когда иглы были готовы скользнуть под кожу, он услышал тихий стук сапог силового доспеха.

Он поднял голову. В апотекарион вошел Коненос.

– Чем могу помочь, брат? – спросил Вон Калда, удерживая имплантат.

– После того, как закончишь. Не отвлекайся.

Вон Калда раздраженно втянул воздух. Впереди были многие часы работы. Захваченных смертных V Легиона было непросто сломать, а состав их крови немного отличался от кемошийской. Многие скончались до того, как были улучшены, поэтому еще многое предстояло изучить, чтобы дать Эйдолону новые партии матросов, в которых он нуждался.

Имплант скользнул в пустую глазницу, плотно прижавшись к кости. Пациент задергался в оковах, наверняка от боли, но у него больше не было голосовых связок, чтобы закричать. Вон Калда закончил операцию, вытерев кровь с аккуратного разреза. Затем наложил микрошвы.

Вон Калда снова выпрямился, положив инструменты на поднос.

– Следите за жизненными показателями, – сказал он ближайшему слуге. – Не позволяйте этому умереть.

Затем апотекарий взглянул на Коненоса, который начал спускаться в расположенные внизу помещения.

– Минуту, брат. Пожалуйста, будь осторожен.

Апотекарион был заставлен каталками, медицинскими столами и клешневидными операционными ложами. Сверкающие поверхности были заполнены стальными инструментами, пробирками с булькающими питательными веществами, спиралями прозрачных трубок. Посреди всего этого Коненос выглядел, как гигант, впущенный в пещеру с сокровищами, натыкающийся на хрупкие инструменты каждым своим шагом.

– Впечатляюще, – сказал с благодарностью Коненос. – Ты всему этому научился у Фабия?

Вон Калда догнал оркестратора, когда тот спускался по винтовой лестнице из белого с прожилками камня. С нижних уровней доносились отголоски булькающих мучительных хрипов. Они проникали через шахты, которые вели в темницы апотекариона.

– Частично, – сказал Вон Калда, защищаясь. – Он – не единственный ткач плоти в Легионе.

Коненос широко ухмыльнулся. Незакрытые шлемом глотка и лицо оркестратора представляли раздутую массу звуковых камер и излучателей. Из-под надбровных дуг светились розовые как у крысы глаза.

– Нет, не единственный. Но с нашей последней беседы ты был занят.

Они медленно спускались, обходя кровеносные системы и колонны с органами. Война предъявляла большие требования к флотским апотекарионам, и каждый уголок в них был загроможден отходами операцией по улучшению тел.

– Мне, в самом деле, приятно видеть тебя здесь, брат, – сказал Вон Калда, прошмыгнув мимо ряда стеклянных пробирок, каждая из которых была размером с человека. Некоторые были пусты, другие заполнены темными фигурами, бьющимися о стенки, словно рыба на удочке. – Но ты, конечно же, знаешь, что мы заняты.

Коненос продолжал осматриваться с изумлением энтузиаста. С потолка на цепях свисали блестящие предметы, извивающиеся и дрожащие под слепящим светом медицинских люменов.

– А ты знаешь, что наш командор получил нужные ему курсовые пеленги.

Вон Калда кивнул.

– Он прислал мне сообщение.

– И что каждый корабль, который он смог вызвать, находится в варпе. Треть сил всего Легиона. Представь себе.

– А Палатинский Клинок?

Коненос метнул в апотекария усталый взгляд.

– Эйдолон все так же очарован им.

Они вошли в длинную низкую комнату. Рифленые стены в форме железных эллипсов были усеяны обращенными внутрь шипами. Поступавший из тускло-красных сетчатых панелей воздух был горячее, чем в других помещениях.

– Командор всегда очаровывается новинками. Это пройдет.

Из фильтров на полу поднимались кольца пара, извиваясь, словно внутренности. Сверху доносились странные звуки, больше не похожие на мучительные отголоски пытаемых людей, но напоминающие лай или звериный скрежет.

– Ты его лучше знаешь, – сказал Вон Калда. – Но возможно будет мудрее не предполагать слишком многого. Ситуация не та, что была при примархе.

Коненос направился к круглой двери в дальней стене, окольцованной железом и исписанной старыми формами кемошийских рун. Когда оркестратор подошел к панели замка, Вон Калда предупредил его:

– Будь осторожен, брат.

Коненос не отрывал глаз от двери.

– Почему? Что там находится?

Вон Калда подошел к внешнему замку.

– Мой мир, – откровенно ответил он.

Коненос оглядел дверь сверху до низу, вникая в загадочную конструкцию.

– Вот цель, – мечтательно сказал он. – Решение принято. Мы улучшим себя. Мы познаем все, что можно познать. Мы страдали за это решение, и другие также будут страдать за него.

Вон Калда ничего не сказал, но в узком помещении вдруг вспыхнуло предчувствие насилия, напоминая сильный запах страха. Его пальцы чуть приблизились к болт-пистолету в кобуре.

Коненос направился к двери.

– Я бы строго придерживался этой цели. И когда наступит час расплаты, у меня бы не было никаких сожалений. Ты не просто меняешь плоть, мой брат. Ты меняешь миры. Разрываешь вуаль.

Вон Калда напрягся, оценивая, насколько быстро смог бы двигаться.

– Я не делаю ничего без…

– Тише. – Коненос повернулся, приложив палец к губам апотекария.

– Мы с тобой единомышленники. В самом деле. Покажи, что ты сделал.

Вон Калда колебался. Даже сейчас, после всего, что сделал примарх для дела, все еще существовали риски, так как древние запреты тяжело умирали, и познавший предательство Легион мог с легкостью взрастить его в своих рядах.

Затем апотекарий убрал руку от пистолета и потянулся к замку.

– Ступай осторожно, – сказал он. – Следи за тем, куда смотришь.

Он ввел последовательность кодов и стальные засовы отошли. С шипением вытекающего воздуха дверь открылась.

За ней оказался густой сиреневый туман, насыщенный смешанными запахами. Приглушенный лай стих, сменивший тихим шипением. Вон Калда и Коненос вошли внутри, и на миг мрак на пороге поставил в тупик даже их улучшенное зрение.

Когда туман рассеялся, появилось круглое помещение, на стены которого красно-коричневым цветом были нанесены руны. Перед легионерами открылась обшитая бронзой яма за толстым бронестеклом, таким же, как емкости для тел в апотекарионе. Дно ямы было заполнено грудой трупов метровой высоты. Из кусков мяса торчали сломанные кости.

Над трупами присело нечто плохо различимое – ложное отражение, неправильно направленный столб лунного света. Только когда оно пошевелилось, мелькнули рваные образы: терновый венец, белесые глаза, рот с полными губами и извивающимся языком длиной в руку человека. Временами его плоть напоминала женщину, а иногда мужчину. Когда двое легионеров подошли к стеклу, нечто размытым пятном бросилось на преграду.

– Ах, какая красота, – сказал Коненос, благодарно кивнув. – Где ты его достал?

Вон Калда помедлил с ответом. Он временами сомневался в мудрости своей работы.

– Оно не готово. Ни один из них.

Коненос хитро улыбнулся.

– Мне говорят, что есть те, кто еще не посвятили себя просвещению. Они цепляются за старые порядки. Не видят выгоды от улучшения. – Он подошел к защитному стеклу, и в тенях щелкнуло что-то похожее на клешню краба. – Но это наше будущее, они – наши союзники. Вот почему ты это делаешь, правда?

Вон Калда почувствовал тошноту. Так было всегда в присутствии существ, которых он пленял, их недолговечное присутствие удерживалось постоянным жертвоприношением живых.

– Карио пользуется благосклонностью.

Коненос метнулся к апотекарию и обхватил его лицо обеими руками. Лицо оркестратора приблизилось, и Вон Калда почувствовал сладковатое дыхание.

– И вот тебе твой ответ. Палатинский Клинок так же проклят, как и мы. Он слышит те же шепоты, что и мы. Это существо может даже ускорить процесс, и я буду этому рад.

Коненос снова посмотрел на извивающиеся тени, и его розовые глаза засияли.

– Забудь про создание новых слуг. Теперь это твоя работа.

Существо за стеклом бросилось на него, атаковав свирепым ударом едва ли физически существующих хлыстов. Его остановили то ли толстое бронестекло, то ли выведенные на темном металле таинственные знаки.

– Это приказ Разделенной Души?

– Ты раньше не ждал их. – Коненос облизал потрескавшиеся губы. – Со временем он устанет от своего мечника, но время для нас не бесконечно, так что постарайся, чтобы они ответили на твой призыв. И когда мы в следующий раз отправимся в бой, я хочу, чтобы они были с нами.

Оркестратор отпустил Вон Калду и вернулся к бронестеклу. Тварь внутри отреагировала и среди теней замерцала пара фиолетовых глаз – больше человеческих, миндалевидных и жестоких. Коненос заворожено следил за ней.

– Они заразны, – прошептал Коненос. – Пришло время ускорить инфекцию.

Глава 13

Перед тем, как привели Вейла, Есугэй отвел Арвиду в сторону.

– Тебе больно, брат? – спросил грозовой пророк с явной тревогой на татуированном лице.

Арвиде стоило улыбнуться. Ему было всегда больно. Изменение плоти бурлило под кожей, хотя самоконтроль помогал, как и глубокий космос. Время от времени шипение в ушах стихало, а ужасный жар в крови спадал, но ненадолго. Применение своих талантов все возвращало, и именно ради этого Арвиду держали в V Легионе. Каждый раз, когда они спрашивали его, боль усиливалась.

Если это и подтолкнуло его Легион переступить черту, если это привело Волков на Просперо, тогда, возможно, он начал понимать. Магнус всегда был снисходительным отцом, а Арвиде не по силам было выдержать такие страдания.

Убить за это преступление всех до единого Сынов, было суровым приговором, но ведь сама вселенная была суровой, а Тысяча Сынов с самого своего основания заигрывали со смертью.

– Не больше обычного, – ответил он.

– Мы не должны делать это.

– Ты бы не попросил, если бы это не было важно. Кто он?

Есугэй ответил взглядом, который говорил «хотел бы я знать».

– Мы не преуспели на Эревайле. Найденный нами человек – единственная связь с тем, кого мы ищем. Он знал цель, но не знает где она сейчас. Однако, они годами работали вместе. Может, что-то выйдет.

От слов грозового пророка у Арвиды упало сердце. Да, сделать можно было, но за серьезную плату. Из всех его умений предсказание возможного будущего из смутно запечатленного прошлого было самым сложным, требующее самого глубокого погружения в порочные водовороты Великого Океана.

– Ты сам говорил с ним? – спросил Арвида.

Есугэй грустно кивнул.

– Сделал все, что мог. Насколько я вижу, он говорит правду. Он – гордец, как и все ему подобные.

Такой была их репутация, но Арвида нечасто общался с навигаторами. Во флоте Тысячи Сынов корабли на короткие расстояния вели свои чародеи, что приводило к трениям между санкционированными представителями Нобилите и командирами кораблей. Ни в одном другом Легионе не было столь смешанных и частично совпадающих талантов, и это было источником столь сильного антагонизма.

– За это придется заплатить, – предупредил Арвида. – Ты доверяешь инстинктам Раваллион? Пока что она не многих убедила.

Есугэй развел руками.

– А что еще нам остается? Выбор небольшой. Если бы не нынешняя ситуация, я бы не стал гоняться за этим именем из прошлого смертной женщины, но сейчас смерть рыщет вокруг нас, как волки вокруг костра.

Он посмотрел на Арвиду и его золотые глаза – все такие же странные – сверкнули в мягком свете.

– Мы все перепробовали. И да, я доверяю ей. С самой первой нашей встречи.

Арвида кивнул, внутренне настраиваясь. Есугэю нравилось верить в лучшее тех, кого он опекал, но он не был глупцом.

– Очень хорошо, но я не обещаю успех.

Довольный Есугэй хлопнул его по руке.

– А когда мы можем его обещать? Пошли, он ждет.

Они прошли из вестибюля, который находился на уровне мостика «Бури мечей», по коридорам до комнаты допросов. По пути мимо них пробегали слуги, торопливо кланяясь, после чего бежали дальше исполнять данные им поручения. Весь флагман гудел энергией. Ханы из долго разделенных братств вернулись и теперь шли по палубам, рассказывая новости о долгих поражениях и коротких победах, выискивая товарищей, выясняя мнения, прощупывая почву в преддверии великого сбора перед примархом. В другое время кое-кто мог уставиться на обладателя алого доспеха в их рядах, но не сейчас – все мысли были о выборе, которых необходимо было сделать.

– Говорят, ты сберег тело Са, – сказал Есугэй.

– То, что от него осталось.

– Об этом не забудут, – Есугэй бросил на него благодарный взгляд. – И Каган не забудет. Если ты передумаешь и решишь принять цвета Легиона, тебя с радостью примут.

Арвида внутренне вздрогнул. Он давно принял решение и не откажется от него. Так или иначе, части его тела сплавились с внутренней поверхностью доспеха, понемногу вдавливаясь в механизмы. Он больше не мог избавиться от объятий керамитовых пластин, как и от собственного скелета.

– Может быть однажды. – Все, что он ответил. – Не сегодня.

Они добрались до камеры допросов. По обе стороны тяжелых железных дверей стояли на страже легионеры. Большинство камер были пусты. Пленение стало более сложным и менее полезным делом. Кроме того было непросто сдержать победивших ханов от убийства всех попавшихся им врагов в расплату за прежние злодеяния.

Вейла поместили в более светлую, сухую и удобную камеру. Он получил чистую воду, регулярную пищу, немного уединения, но никто не притворялся, что он не под стражей. Когда двое библиариев – шаман и чародей – вошли в тесное помещение, человек поднялся и витиевато поклонился.

– Поглядите, еще один пришел испытать удачу, – отметил Вейл, оглядев Арвиду с ног до головы. – Но вы – редкая штучка. Я слышал, всех ваших сородичей уничтожили.

– Не всех, – ответил Арвида. – Как видишь.

Арвида с Есугэем сели на металлическую скамью напротив смертного. Вейл остался стоять, хотя его глаза были приблизительно на одном уровне с их глазами. Он был возбужден, как кот, слишком долго сидевший в контейнере.

– Итак, о чем мы будем говорить? – спросил человек, переводя взгляд с одного легионера на другого. – Снова о Хейсен Вортикес? О воплях Пучины? О рассказах старых навигаторов, которые поселились на Терре и теперь убаюкивают себя в слепых залах Патерновы?

Арвида следил за движениями человека. Некоторые были для показухи, демонстрируя гнев благородного человека, ошибочно удерживаемого под стражей против его воли. Другие были проявлением настоящей нервозности, как будто Вейл не верил в честность своих тюремщиков.

– Немногому ты мог бы научить меня об Океане, – заметил Арвида.

– Неужели? – Вейл презрительно взглянул на него. – Вы – колдуны и заклинатели – были словно дети, подставляющие ладошки волнам. Вы вошли всего лишь по колено, и этого было достаточно, чтобы приговорить вас. Пытались плавать там, куда не проникал солнечный свет. Пытались выжить там, где охотились левиафаны.

Есугэй молчал, но Арвида чувствовал его присутствие подле себя – наблюдающее, оценивающее.

Арвида наклонился вперед, и Вейл отпрянул.

– Дай мне руку, – попросил Арвида.

Агент Нобилите сунул костляевые руки в глубокие карманы, капризничая, словно дитя.

– Не пытайся заставить меня, колдун. Я…

+Дай руку+ приказал Арвида.

Вейл подчинился, прежде чем осознал это, протянув обе руки ладонями вверх. Арвида взял правую, разведя ее пальцы. Кожа все еще была грубой, сероватого оттенка из-за долгих лет, проведенных среди книг и звездных карт.

По крайней мере, Вейл был достаточно проницателен, чтобы не бороться с библиарием. Он уставился на Арвиду взглядом незамутненной ненависти.

– Я – из Навис Нобилите, занимаю высокое положение в Магистратских Домах. Мои права священны согласно древнему договору и обычаю.

Арвида почувствовал панику в этих словах. При всем своем хвастовстве Вейл был всего лишь еще одной перепуганной душой, брошенной на произвол судьбы посреди войны.

– Не бойся, – сказал Арвида, стремясь достаточно успокоить его, чтобы заглянуть в будущее. – Это не причинит тебе вреда.

Библиарий осторожно открыл свой разум эфиру. Тот отреагировал слишком быстро, растекаясь, словно пенящийся поток, и Арвида снова подавил его. Очертания Вейла стали полупрозрачными, как и вся камера вокруг него. Только Есугэй оставался незыблемым, собственная душа шамана была наполовину соединена с материей преисподней.

Рука Вейла начала дрожать, но он не двинулся с места. Арвида потянулся чуть дальше, и его разум начал заполняться призрачными образами.

Он увидел отражение темных залов, заполненных от пола до потолка штабелями книг. Затем огромный купол с армиллярными сферами и планетариями, потом мужчин и женщин в темных бархатных мантиях в шепчущих галереях. Увидел младенцев, мягко покачивающихся в железных колыбелях, их лбы были обвязаны полосками ткани, а юные глаза неотрывно смотрели на висевшие над ними карты, невероятно сложные, с серебристыми узорами на черном фоне.

Затем видения перекинулись в другие, далекие миры – океанические планеты с орбитальными кольцами из адамантия, кружащие космические телескопы с среброносыми боевыми кораблями, суда с рулями, парусами и подвешенными снизу пульсирующими сферами. Среди этих образов мелькали смешанные урывки событий смертных – зал торжеств под люменами в форме лебедей, заполненный элегантными фигурами в дамасте и горностаевых мехах, кружащие вокруг друг друга, словно платонические сферы. Велись беседы о договорах, верности, союзах. Среди придворных и магистров сновали шпионы с юркими взглядами, неся депеши о заключении союза или разрыве.

+Это твои люди+отправил мысль Арвида.+А теперь перенеси меня на Эревайл.+

Понадобился миг, чтобы видения настроились. Вейл не сопротивлялся, но он также не знал, как выполнить приказ. В конце концов, камера наполнилась пейзажами выжженной планеты, обрубки шпилей испускали дым в небеса, покрасневшие от залпов тысячи орбитальных лэнсов. Арвида смотрел на разрушаемые города и думал, как знакомо выглядит картина.

Затем они вернулись назад, ко времени до прибытия III Легиона, к переполоху и хаосу главного комплекса-улья, переполненного людьми, грязью и роскошью. Арвида увидел чиновников, толпившихся на стеклянных полах, их лица частично скрывала блестящая аугметика. Это были писцы, ученые, схолиасты, одетые в тяжелые меха и богатые шелка магистериума Ашелье. Всего у нескольких на лбах были толстые повязки, обшитые золотом и драгоценностями. Это были окули, способные смотреть в Океан, благословенные мутанты, чье происхождение уходило в ужасные времена раздора до прибытия Императора и чьи нити влияния протянулись в каждый уголок известного космоса.

Один из них вышел на первый план – юноша с глазами старика. У него тоже была повязка на лбу с пятнами хны и сапфировой инкрустацией. Он был строен и смугл. Парень то расплывался, то снова становился ясно видимым, постоянно смеялся, говорил. В руке у него был длинный черный посох с набалдашником из белого камня.

+Дальше+Арвида больше не обращался к Вейлу.

Образы сменились, перемещаясь из воспоминаний Вейла, следуя за теплом души этого нового человека. Разум Арвиды мчался по темным коридорам, проплывая через запертые двери. Он снова видел вырезанные на мраморе огромные карты, гравированные извилистыми узорами и отмеченные названиями множества миров. Он видел планы, устройства и слышал голоса, спорящие на повышенных тонах. Появлялись и исчезали лица – раздутые, черноглазые, любопытные и злобные.

Он смутно ощутил какое-то смятение в мире чувств, но к тому времени зашел слишком глубоко, чтобы волноваться. Смуглый человек повернулся и улыбнулся, демонстрируя безукоризненные зубы. На стене висела очередная карта, облицованная золотом. Арвида увидел на ней очень тонкий узор на обсидиановой подложке, вырезанный рукой этого человека. Кроме того, здесь были слуги в черных одеяниях и скрывающих лица масках. Легионер почувствовал мускусный, пьянящий запах ладана.

Мужчина жестикулировал, но проследить за его движениями было сложно. След постепенно терялся. Скоро он исчезнет. Арвида сосредоточился на стене, на карте из золота. Он увидел планеты, вырезанные на стилизованной пустоте, подписанные рунами, возраст которых проникал в видение словно дым.

+Темное Стекло+ отправил чародей, узнав шрифт. Были и другие, вереница миров вдоль варп-канала. Снова появились золотые линии, он различал схему сквозь слои Океана, возвращаясь к молодому желтому солнцу. Что-то в этом узоре было знакомым, и от этого библиарию стало не по себе.

Затем человек повернулся и посмотрел прямо на Арвиду. Незнакомец по-прежнему улыбался, но лицо стало холодным.

+Тебе здесь не место+

Арвида отшатнулся и видения провалились в серые облака. Это было невозможно: он наблюдал события прошлого, проносящиеся как отражения отражений, закупоренные во времени, как насекомые в янтаре…

Он пошатнулся, почувствовав, как опора под ногами – настоящая опора – наклонилась. Послышались крики боли – приглушенные и далекие.

– Отпусти меня!

Он не мог открыть глаза, их словно сплавили. В висках гремела боль изменения плоти, а в груди закипала кровь.

+Брат+раздался мысленный голос Есугэя, пробившись сквозь смятение и подавляя душевное волнение. Арвида вцепился в него, как тонущий человек за обломок судна. +Ты делаешь ему больно.+

Кто-то кричал. Арвида рвался назад, отбиваясь от обложивших его образов. В самом конце, когда чародей почувствовал, что они исчезают, он увидел тень, пристально смотрящую на него из глубин – огромную фигуру с алой гривой и одним глазом, вслепую бредущую среди распадающихся стен эфирной магии.

Затем Арвида вернулся, он задыхался, в глазах рябило, а к голове прилила кровь. Смертный стоял на коленях и кричал от боли. Арвида понял, что по-прежнему держит его руку, которая оказалась раздробленной. Между бронированных пальцев легионера била ключом кровь.