Текст книги "Путь небес (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Пока Арвида шел, он снова и снова декламировал мантры, едва обращая внимание на окружение, которое протекало мимо него темной процессией мимолетных теней и мечущимися пятнами света от нашлемных люменов.

Спуск помогал. Каждый шаг, который уводил его из командного зала, чуть-чуть уменьшал боль. Поначалу он слышал шаги братьев, рыскающих по палубам и выискивающих признаки жизни, но сейчас и они стихли. Коридоры вокруг стали почти безмолвными, их могильную тишину нарушали только приглушенные звуки и шумы из дальних участков станции.

Спустя некоторое время – точно сказать было сложно – к библиарию начали возвращаться ощущения. Давление в крови и тканях тела снизилось, шипящие голоса стихли.

Арвида остановился и огляделся вокруг. Должно быть, он прошел долгий путь: стены из того же черного железа выглядели иначе, почти органическими. Библиарий находился в круглом помещении с крышей в форме тюльпана. Каждая панель в стенах была украшена перекрывающими геометрическими фигурами, разделенными крест-накрест силовыми линиями.

Он услышал сильный далекий рев, доносящийся снизу и напоминающий шум прибоя.

А внизу кружил разлом. Там находилось око в бездну.

Чародей подошел к стене, чтобы успокоиться. Она оказалась влажной на ощупь, что было невозможно, ведь у Арвиды на руках были перчатки.

В центре помещения располагалась возвышенная восьмиугольная платформа в виде гнезда из извивающихся змееподобных фигур. Ее поверхность была отполирована до блеска. Когда Арвида взглянул на нее, то услышал собственное частое дыхание внутри доспеха.

– Есугэй, – прохрипел он по радиосвязи. Ответа не было. – Есугэй, – повторил чародей.

Он почувствовал головокружение. Оставаться одному было глупо. Впрочем, он и прежде был один и на протяжении долгого времени. Даже после того, как его забрали из руин Тизки, Арвида так и не стал по-настоящему одним из Шрамов. Одиночество стало недостатком. Ему не хватало компании истинных боевых братьев, магистров, общением с которыми он когда-то наслаждался, учился у них.

Во времена до пекла у него был страж Янаюс. Страж появлялся периодически, как тусклое и едва заметное присутствие, но в последний раз это случилось задолго до рокового путешествия с Каллистоном на Просперо. Он никогда не являлся чем-то чрезвычайно важным для Арвиды. В последующие годы чародей ни разу не попытался вызвать духа, но сейчас впервые понял, что скучает по неуловимому теплу его прозрачной тени.

Арвида подошел к платформе и тяжело оперся на нее, прижавшись ладонями к влажному камню. Если бы он продолжал наклоняться, то свалился бы головой вперед. Тогда, возможно, поверхность бы разбилась, а он погрузился бы в нее, слившись с костяком станции. Тогда, возможно, вечная боль утихла бы, остуженная маслянисто-темной жидкостью. А может быть, он сам стал бы стражем, щебечущей запоздалой мыслью, что изводила бы в сновидениях людей.

– Я бы сразился с Волками, – прошептал Арвида вслух. – Я бы не позволил им осквернить священные места.

Воздух между его шлемом и поверхностью платформы задрожал. У библиария возникло ощущение, будто его пальцы погрузились в камень. Чародей моргнул несколько раз и попытался оттолкнуться, но не смог.

Далеко внизу кружил разлом. Он ревел на грани слышимости. Воды пенились.

Ситуация начала меняться. Арвида чувствовал тепло каждой клеткой. Он прищурился, и видение перед ним размылось и задрожало.

Там был темный мир, терзаемый разноцветными молниями. А в нем невероятных размеров башня, устремившаяся ввысь подобно выпущенной стреле. Библиарий увидел Разумы, пляшущие в свете звезд и сыплющие фрагментами своих тайн словно шутками. Земля пузырилась и менялась, трансформируясь с каждым стремительным восходом солнца в нечто новое, нечто измученное.

Ему захотелось отпрянуть. Живот скрутило жутким страхом, снова бросая его в озноб.

Внизу кружился разлом.

Арвида видел флоты кораблей с сапфировыми носами и бронзовыми бортами, выходящие из варпа и дрейфующие над башней. Видел фигуры в мантиях, кружащие у основания башни. Видел Разумы, словно ангелы толпящиеся в ночном небе, притянутые к башне. Все дело было в башне. Он не мог оторвать глаз от нее. Голова еще больше наклонилась вперед.

Он не мог быть живым.

И в этот момент чародей увидел отражение – разбитое, как и образы в зале зеркал. Лица смотрели в разных направлениях, размытые из-за граней кристаллических линз, враждебные, несведущие, такие же смущенные и потерянные, как и он сам. У каждого образа был один-единственный глаз – на одних лицах окольцованный пламенем, на других – печальное человеческое око, на третьих – демоническая безумная дыра.

Он не мог быть живым.

В этом мире были его братья, бредущие по освещенному молниями ландшафту на паломничество к черным вратам.

– Нет, – прошептал Арвида вслух, еще больше опустив голову. – Они мертвы. Все до единого.

Они стояли в алых доспехах и лазурных мантиях, держа посохи с навершиями в виде змеиных голов, насекомых и птичьих клювов. Они говорили друг с другом печально и возмущенно, смотрели в небеса, выискивая источник своей внезапной трансформации.

– Я бы узнал об этом. Почувствовал.

Среди них не было их расколотого бога. Он присутствовал только в отражениях, во снах, в скопившейся пыли. Они не видели его цельным. Они работали. Учились. Теперь ими руководил один из них. Его доспех был самым узнаваемым, отмеченным знаком ворона, таким же вычурным, как в те времена, когда он был магистер темпли и величайшим среди них

– Нет, тебе не вылечить это, – Арвида понял, что с отчаянием произносит эти слова. – Не таким способом. Даже не пробуй.

Чародей потянулся, словно мог выдернуть фигуры из мира заклинаний и швырнуть обратно в пустоту. Когда он сделал это, образ раскололся, его осколки разлетелись.

За ним оказалось другое видение, гораздо более холодное и удаленное.

Он увидел галактику миллиона миров. Увидел плывущие в темноте огромные флоты, почерневшие от времени, их плазменные двигатели выбрасывали в пустоту токсичные отходы. Увидел заводы, извергающие смог в дождливо-серые небеса. Увидел скученные очереди смертных, миллиардов смертных, шествующих в зияющие пасти необъятных соборов, где пели безумные гимны трупу, прикованному к останкам машины страданий. Увидел, как в огромных кострах жгут запрещенные книги, несмотря на то, что древние машины, несущие людей к звездам, сбоили из-за нехватки знаний. Он увидел пытки, страх, отчаяние, бесконечное перемалывание и истощение, беспросветный труд, растущую мощь ксеноужаса, и за все этим клокочущее ликование голосов из самых далеких уголков человеческого разума…

Он был корвидом из касты провидцев. Это не было видением, как прочие, перемещенным только в пространстве. Это было далекое будущее, которое каждая душа вокруг него стремилось построить.

– Нет, – прошептал он и пошел прочь.

Внизу бушевал разлом.

Задыхаясь и пошатываясь, Арвида сошел с платформы, стряхнув с рук жидкость. Он наткнулся на стену, внезапно придя в себя.

Затем он снова оказался у дверей и вслепую вышел. В голове роились видения, прогоняя страх перед Изменением и все прочее.

– Не так, – промямлил Арвида, натыкаясь на другую стену, отшатываясь от нее, ковыляя вперед, словно пьяница.

Чем дольше он шел, тем легче становилось. В глазах прояснилось. Он увидел впереди тени – косые и чернильные. Тепло растворялось, сменяясь пустотным холодом брошенной станции.

Он опустился на пол, сердца колотились, ладони вспотели. Он должен найти Хана, или Есугэя, или кого-то из кэшика. Должен выбраться со станции. Все они должны. Все, что осталось – это варп, отрава, сердце всей порчи, просачивающийся по длинной шахте и марающий их души чернотой.

Он жив.

От этого понимания Арвиде захотелось закричать. Вся уверенность и верность пошли прахом. Можно ли было его найти? Какую цену он заплатил, что оставаться в живых? А остальные, остальные…

Они все живы.

Это было слишком. Библиарий снова поднялся и поспешил вперед. Темнота давила на него, затмевая слабый свет шлемовых люменов, пытаясь задушить легионера.

Он продолжал идти. Без остановки.

А внизу такой же равнодушный, как сама вечность, кружил варп-разлом.

Глава 19

Торгун прибыл на мостик вслед за своими братьями, отвлеченный от непросто дававшейся ему медитации. На месте царил беспорядок. Саньяса с обнаженным клинком выкрикивал приказы. Другие воины сагьяр мазан обходили нижние посты, проверяя каждого смертного.

– Что происходит? – спросил Торгун. Он плохо соображал, как будто не спал много дней.

– Ты не слышал сигналы тревоги? – Саньяса был в полном боевом доспехе, как и остальные легионеры. – Мой хан, флот в боевой готовности, и у нас есть проблема.

Торгун взглянул в верхние иллюминаторы «Со Гамайла». По пустоте скользили разомкнутым строем линкоры Белых Шрамов. Орудийные порты были открыты, а сверкающие пустотные щиты подняты.

– Почему не вызвали меня раньше?

Саньяса шагнул к линии станций сенсориума.

– Мы были заняты, мой хан.

В этот момент Торгун увидел три тела, лежащих лицом вниз среди многочисленных постов. Гул двигателя был натужным, приглушенное биение сердца корабля сбилось с ритма. Они уже потеряли свою позицию, оказавшись далеко впереди нее.

Торгун занял командный трон и подключился к бесчисленным системам данным, которые протекали по артериям судна.

– Мы над назначенной плоскостью. Снижайся.

Саньяса повернулся к командиру.

– Можешь попробовать.

– Ты что, не видишь схему ордера?

Саньяса не пошевелился.

– Увеличь масштаб.

Торгун помедлил, а затем подключил тактические гололиты, данные по системе, диагностические ретрансляторы. «Со Гамайл» находился близко к флагману, двигаясь по опасному курсу среди маневрирующих крупных кораблей. Транспортному судну следовало быть далеко в тылу.

Затем хан увидел показатели работы двигателя. Они значительно превосходили допустимые пределы. И продолжали быстро расти. Сгорало слишком много топлива, ослабляя защитную оболочку реактора.

– Если так пойдет дальше, мы потеряем герметичность, – сказал Торгун, понимая опасность. – Заглушите его.

– Не можем, – сказал Саньяса. – Цикл зашел слишком далеко.

В пустоте вырисовывался стройный, как у охотника силуэт самого могучего корабля флота – остроносой «Бури мечей». Она тяжело поворачивала, ее громадный лэнс дрожал едва сдерживаемыми энергиями.

– Уводи нас с этого курса, – сказал Торгун, выискивая другие варианты. – Спускайся ниже.

– Если бы было можно, – твердо ответил Саньяса, – уже бы сделали.

Непреклонный воин не пошевелился. Остальные легионеры – Хольян, Инчиг, Ам – стояли рядом, даже не пробуя найти решение.

«Буря мечей» приближалась.

– Они нас не подберут, – сказал Торгун, наконец, осознав, что произошло. – Не сейчас.

– Думаю, двигатели выйдут из строя через десять минут, – сказал Саньяса. – После этого мы – легкая мишень и гарантированные покойники.

Он был прав. «Со Гамайл» находился на самоубийственном курсе, за пределами дистанции прикрытия главными орудиями. Торгун видел первые вспышки отметок вражеских кораблей и догадывался, насколько быстро его судно окажется в сфере битвы. Если раньше сагьяр мазан были приговорены к довольно бесполезной роли, то сейчас шли навстречу неотвратимому самоубийству.

– Ты же видишь, выбора нет, – сказал Саньяса, очень стараясь не выглядеть чересчур настойчивым.

Торгун еще минуту сопротивлялся, выискивая другой способ. Он терпеть не мог, когда им манипулировали, особенно подчиненные. Хан уже принял решение и отдал приказы – сагьяр мазан не будут оспаривать распоряжение Шибана. Торгун не хотел делать то, в чем его обвинили. Не во второй раз.

Он ударил кулаком по подлокотнику трона. На кону стояли жизни более сотни воинов, каждый из которых был нужен и способен убивать во имя Хана. Они тысячу раз доказывали это. По справедливости они уже искупили вину.

«Буря мечей» почти закончила поворот, после которого ее могучие двигатели заработают на полную мощность, уводя вдаль.

Торгун снова поднялся с трона, метнув в Саньясу мрачный взгляд.

– Отдай приказ. Смертным отправляться к спасательным капсулам, воинам – к отсекам шаттлов. Выполнять незамедлительно.

Тут же заработали ревуны, словно давно ожидая команды. На мостике все пришло в движение – слуги, флотские офицеры, легионеры начали быстро, но без паники направляться к постам эвакуации.

Саньяса кивнул, подтверждая приказ. Но не пошевелился, как и остальные он ждал, когда Торгун сделает первый шаг.

Командир холодно посмотрел на них, но на вопросы времени не осталось, и еще меньше на обсуждение. В замкнутом пространстве растекалось колдовство, шипя в циркулируемом воздухе, вызывая у него одновременно озноб и чувство опасности.

– Дай сигнал флагману, – сказал Торгун, наконец, – И будем надеяться, что у них осталось больше чести, чем у тебя.

Палубы сменялись одна за другой, уводя все дальше вниз.

Первыми шли воины кэшика, их светлые доспехи мерцали во тьме. Хан на ходу оглядывался, отмечая и запоминая каждую деталь, выделяя точки, представляющие опасность и дающие преимущество.

Отфильтрованный долгое время неработающими машинами воздух вызывал неприятные ощущения. Время от времени примарх чувствовал запах сухой крови.

Воины уже прошли запятнанные кровью помещения. Тел не было, только длинные темно-коричневые полосы на металле. В нескольких местах наткнулись на оставленные карабинами отметины и пустые магазины, но само оружие отсутствовало. Несколькими уровнями ниже исчезли даже эти следы. Пустые помещения были полностью лишены признаков жизни, здесь обитали только бесконечная тьма, холод и тихий скрип громадной конструкции станции.

Хан вошел в длинный зал и обвел его взглядом. Системы шлема добавили освещения там, где не справлялись фонари. Во тьму уходили ряды отполированных колонн, сверкая от прикосновения лучей. Вдоль стен тянулись многометровые железные шкафы, забитые свитками и книгами в кожаных переплетах. В центре помещения находилась модель небесной сферы из тяжелого металла, покосившаяся на сломанной оси. Ее кольца и диски были покрыты алгебраическими письменами, а позиции планетных систем отмечались драгоценными камнями.

Под столбами стояли очень длинные столы. На некоторых лежали раскрошившиеся обрывки пергаментных карт. Хан подошел к одному из столов, чтобы выровнять карту, и та рассыпалась по местам сгибов.

– Таких комнат много, – сказал присоединившийся к примарху Намаи.

Хан посмотрел на карты. Ничего похожего на ближайшую из них ему еще не приходилось видеть. На ней многочисленные вихри и воронки подпитывали и перетекали друг в друга. Крошечными буквами на высоком готике были нанесены разнообразные наименования: Стратум Этерис, Стратум Профундис, Виам Седис, Окулярис Малефика.

– Варп-трассы, – сказал Хан. – Ойкумен видел это?

– Он говорит, что они сходны с теми, что на Эревайле. Он пошел дальше.

– Есугэй с ним?

– И его охрана.

Хан кивнул. Он выпустил пергамент и продолжил путь.

– Картографы, – сказал примарх. – Ты знаешь, как они называют моего Отца? Картомант. Он был всем и для всех.

Намаи молча шел рядом с повелителем. Как и Цинь Са, он был невозмутимым человеком.

Воины добрались до конца зала. Он заканчивался колоннадой тонких и невероятно высоких колонн. За ней находился балкон, нависающий над глубокой шахтой. Ее ширина превышала двадцать метров, а дно терялось в тенях. Вниз по ближайшей стене зигзагами спускалась лестница. С противоположной стороны железную стену покрывала масса переплетающихся труб и кабелей.

Хан остановился на балконе. Когда он заглянул за край, у него защемило сердце от узнавания.

– Я видел это раньше, – сказал он.

Внизу по лестнице спускалось отделение Белых Шрамов, сопровождаемое мягким светом люменов. В пустоте разносилось эхо шагов, постепенно затухающих по мере спуска легионеров.

– Свет, – приказал Хан.

Намаи снял с пояса осветительную ракету и бросил вниз. Заряд несколько секунд пролетел, кувыркаясь, и взорвался, залив светом стены пропасти. Он падал медленно, унося с собой ореол недолговечного блеска.

Трубы тянулись вниз на сотни метров. В металлические стены были встроены механизмы огромных машин – поршни, маховики, клепаные шестеренки. Громадные цепи тихо звякали друг о друга, прикованные к рычагам, погребенным среди переплетений толстых кабелей. Даже для тех, кто привык к виду имперских звездолетов и шпилей ульев, сложность структуры впечатляла.

Хан следил за падением заряда, запоминая очертания освещенных устройств, пока не исчез свет. Вдруг для него все стало ясно.

– Я помню это.

В далеком прошлом, когда его впервые доставили на Терру, он прогуливался бесконечными коридорами Дворца, изучая город-мир от его высочайших шпилей до самых глубоких подземелий. Джагатай бродил, где хотел, и никто не осмеливался задержать его в доме Отца. За то время примарх встречал Императора крайне редко, так как Его отвлекали обязанности Великого крестового похода, а при возвращении во Дворец Он привычно занимался тысячами дел империи.

Это был зимний день, белые склоны гор ослепительно сияли. Хан зашел далеко, ступая коридорами в основаниях Дворца. Здесь по-прежнему работали землеройные машины, прогрызая путь через корни гор, выдалбливая то, что однажды станет самый большим и защищенным из тайных залов Дворца. Люди Сигиллита были повсюду, вперемешку с отрядами Легио Кустодес в алых одеяниях и золотых доспехах.

Ускользнуть от них не стоило много усилий – Джагатай занимался этим всю свою жизнь. Он продолжал идти, углубляясь все дальше и дальше. Все реже встречалось освещение, все чаще – необработанная скальная порода и выключенные камнедробилки.

Примарх наткнулся на шахту, точно такую же, как и та, перед которой сейчас стоял. И, как и здесь, по всей ее длине тянулись кабели. В стены уходили огромные силовые катушки, питая машины неизвестного назначения и мощности.

У самого ее основания, где царила тьма, Хан нашел последний незаконченный зал, превышающий своей колоссальностью все, что он встречал до этого. Все кабели вели сюда, заканчиваясь над пустыми подмостками. Сооружение охватывали леса, пропадая в пылевой завесе, которую пронизывали транспортировочные клешни и цепные подъемники.

Джагатай не замечал присутствия своего Отца, пока не стало слишком поздно. С Ним всегда было так: Он мог в один миг быть здесь, а затем исчезнуть, словно свет на воде.

– Что это за место? – спросил Хан.

– Конец крестового похода, – ответил Император.

Это было все, что узнал примарх. И вот, невероятно далеко от того места, на далеких просторах холодного космоса, все вернулось – шахта, машины, силовые кабели – в точности до каждой детали.

Хан собрался отдать приказ на спуск, когда вокс-бусина шлема с треском включилась.

– Каган, – пришло сообщение от Джубала. – Они здесь.

Так быстро.

Джагатай разочарованно сжал перила балкона.

– Понятно, – ответил он. – Я возвращаюсь.

Он отключил связь и повернулся к Намаи.

– Есугэй не закончил?

– Нет.

– Верни его и остальных. Здесь для нас ничего нет.

Хан повернулся и направился обратно по пути, которым пришел. Времени для догадок не осталось: «Грозовые птицы» были далеко, а Джубал не стал бы извещать его, не будь угроза близкой.

Он остановился и оглянулся через плечо.

Конец крестового похода.

Темное Стекло создал не дом Ашелье. Это была работа Императора.

Хан направился дальше. Ответы на вопросы можно получить, но не сейчас и не ему. Битва снова звала, как делала постоянно на протяжении всей его многовековой жизни.

Быстроходные крылья Белых Шрамов мчались через пустоту. Перед строем фрегатов рассыпались фаланги истребителей «Огненный хищник» и «Грозовой орел», а также перехватчиков «Ксифон». Была развернута треть сил всего флота V Легиона. Каждый корабль летел на максимальной скорости.

«Калджиан» возглавлял строй крупных боевых кораблей. За его прометиевым следом развернулись двадцать фрегатов, тридцать эсминцев, сотни штурмовых кораблей и тяжелых бомбардировщиков. Все двигались в идеально синхронизированном строю.

Быстрее.

Шибан стоял на краю командной платформы, наблюдая за тем, как его братья летят к внутреннему краю эфирных облаков, которые они преодолели, чтобы отыскать Темное Стекло.

«Никто так не мчится по пустоте, как мы», – подумал он.

– Сигналы! – доложил Тамаз.

Впереди клубилась лазурная стена турбулентности – огромная внутренняя сфера синеватых обломков, цельная, несканируемая, расходящаяся от эпицентра с неторопливостью ледника.

Шибан прищурился. Искаженные визуальные сигналы множились, они были неразборчивы, но имели материальную природу, и счет шел на сотни. Все внимание присутствующих на мостике было направлено вперед, в ожидании появления первой цели из бурлящей материи. Они знали, откуда появится враг – по прямой линии от точки Мандевилля, но только приблизительно, и все еще не имели представления о его численности.

– Держать полный ход, – приказал Шибан. – Огонь только по моей команде.

Первый удар будет решающим. С ослепленными сенсорами и вызванными переходом повреждениями их преследователи будут уязвимы.

И вот барьер преодолел первый корабль, толкая перед собой синеватую волну плазмы.

– Поворот на зенит! – проревел Шибан. – Навести все лэнсы на эту точку!

Корабли устремились вверх. За резко развернувшимися крыльями истребителей последовали эскадрильи более тяжелых штурмовых кораблей, и далее корабли с лэнсами.

Шибан выждал еще несколько секунд, наблюдая, как лазурные облачные скоплениями усеиваются появляющимися вражескими кораблями. Нужно было верно рассчитать момент, чтобы получить максимальный эффект.

– Огонь, – приказал он.

Каждый атакующий корабль открыл огонь, как только носы первых вражеских судов пронзили эфирный шторм. Торпеды, лазерные лучи, снаряды тяжелых болтеров пронзили узкое пространство и обрушились на появляющиеся врагов. По вогнутой поверхности сферы растеклась огненная пелена, вспыхнув на краю турбулентности и отбрасывая ореол яростного пламени.

– Еще.

Быстрее всех развернулись штурмовые корабли, поливая окутанные пламенем корабли из орудий. Снова ударили лэнсы, разрезая пустоту раскаленной мощью. Один за другим залпы попадали в цель, пронзая пустотные щиты и поражая адамантий за ними.

Перед лицом такой концентрированной ярости не выдерживала даже броня Легиона. Вражеские суда выскакивали из облаков, окутанные эгидой эфирной пены и пылающей плазмы. Корабли сыпали искрами и сгорали, словно хлопушки, истекая прометием из тысяч разрывов, их хребты пылали цепочками взрывов. Это были эскортники III Легиона, почти такие же быстрые, как и охотящиеся на них корабли Белых Шрамов. Брошенные в ураган, они несли жуткий урон.

– Покарайте их, – холодно приказал Шибан, ухватившись покрепче, когда «Калджиан» снова выстрелил из главного лэнса, послав луч прямо в вентральную часть кувыркающегося эсминца Детей Императора. – Еще.

Мощность огня усилилась, окрасив беззвездный космос в золотисто-белые цвета. Охотники Белых Шрамов кружили и носились среди бойни, атакуя широкой дугой, подобно хищникам с древних степей.

Строй вражеского авангарда рассыпался. Командиры кораблей отчаянно пытались выйти из-под сосредоточенного огня. Одни устремлялись вниз, другие пытались уйти вверх. Только немного активировали двигатели обратной тяги, чтобы замедлить выход из окружающих эфирных облаков. Шрамы не отпускали никого, истребляя и терзая с той свободой, которой были лишены несколько лет.

«Калджиан» резко развернулся, обратив борт пылающей мешанине кораблей.

– Всем орудиям, – приказал Шибан, снова ощущая возбуждение. – Беглый огонь.

Макроорудия фрегаты загремели, швыряя свои снаряды через пустоту плотными волнами. Два эскортных корабля Детей Императора оказались на пути этого урагана, их щиты испарились, а корпуса и топливные цистерны оказались пробиты. Несколько секунд спустя корабли взорвались, разлетевшись огромными вспышками неистовой плазмы и кружащимися обломками.

Но затем появились настоящие монстры, преодолев барьер и отбрасывая сильнобронированными носами густые клубы пламени. Вражеские линкоры устремились вперед, словно поднимающиеся из глубин киты. Их тяжелые орудия уже вели огонь. Корабли несли как пурпурно-золотую окраску, так и грязно-белую, представляя объединенную ударную группировку Детей Императора и Гвардии Смерти.

– Подготовить вторую волну, – приказал Шибан, наблюдая за приближением гигантов. У него все еще было тактическое преимущество, и им нужно было пользоваться как можно дольше. – Выбрать цели и зарядить орудия.

Численность вражеских сил уже устрашала. Один за другим в битву вступали линкоры, гораздо лучше защищенные и вооруженные, чем корабли авангарда. Они пробивались через разбитые остовы своих братьев, уже ведя огонь из основных лэнсов, а в скором времени смогут задействовать свои губительные бортовые залпы.

– Вперед, – приказал Шибан, давая заранее подготовленный сигнал Тамазу. – Всем кораблями, задействовать вторую волну.

Экипаж «Калджиана» активировал последнюю ступень наддува для перегруженных двигателей. Фрегат устремился под тень пылающих вражеских остовов, нацелившись на тупоносый крейсер XIV Легиона. Скорость «Калджиана» позволила ему ускользнуть от ярости носовых лэнсов и пройти под сектором обстрела батарей макропушек.

Каждый корабль Белых Шрамов проделал то же самое, положившись на превосходство в скорости и позиции, чтобы сократить дистанцию, избежав убийственного огня лэнсов. Каждый командир перевел энергию с дальнобойных систем на орудия ближнего действия. Так же поступили штурмовые корабли, обрушившись на башни-мостики крупных кораблей и поливая их сосредоточенным огнем болтеров. Они летели предельно быстро и близко, обстреливая шпили кораблей Детей Императора и наблюдательные башни судов Гвардии Смерти, разрушая их и сжигая. Следом примчались истребительные крылья, в упор выпуская заряды в пасти открытых ангаров, уничтожая вражеские штурмовые корабли, прежде чем те покинут свои носители.

«Калджиан» добрался до своей цели, устремившись вдоль днища огромного линейного крейсера Гвардии Смерти и осыпая его нацеленными залпами верхних орудий. Как только фрегат поравнялся с носом намного большего противника, Шибан приказал включить тормозные двигатели, резко, до боли в костях сбросив скорость.

– Фланговый огонь, – приказал он, наблюдая за тем, как более тяжелый корабль пытается развернуться. Они подошли очень близко, и Тахсир видел каждую плиту каждого палубного уровня, каждую коммуникационную антенну и каждый орудийный порт. – Переложить руль.

Тактическая команда подчинилась, резко развернув фрегат, чтобы ввести в действие бортовые орудия.

Шибан миг любовался зрелищем – цель была всего в нескольких сотнях метров, уже пылая и двигаясь слишком медленно, чтобы как-то отреагировать.

– Огонь.

Грянули бортовые залпы «Калджиана», выбросив одновременно весь заряженный боезапас. Макроорудия отбросило на лафетах назад, а стволы раскалились добела, когда снаряды устремились в пустоту.

Они ударили опустошительной волной, разрывающей обшивку. Попадания подпитывали друг друга, залив борт линейного крейсера потоком жидкого пламени. Его пустотные щиты засверкали, а затем сдались, обнажив плиты обшивки, испаряемые последующими волнами снарядов.

Линейный крейсер с пылающим брюхом отвернул от гораздо меньшего по размерам фрегата. «Калджиан» развернулся на сто восемьдесят градусов, введя в дело артиллерию другого борта.

– Огонь! – приказал усмехающийся Шибан.

Второй залп не уступал в мощности первому. Расчеты орудий стремились сравниться с достижением братьев с другого борта. Пустоту снова разорвала буря одновременных залпов. Бронебойные и зажигательные снаряды пробили оболочку пылающего крейсера, проникая глубоко в его корпус и поражая жизненно важные цели – двигатели, топливные баки, варп-реактор.

– А теперь прочь отсюда! – проревел Шибан, заметив первые колоссальные энергетические всплески. – Выводи нас и найди новую цель.

«Калджиан» продолжал стрелять, даже когда оставил позади пылающего врага и направился вперед – в надвигающуюся волну кораблей. Как только фрегат покинул опасную зону, вражеский крейсер взорвался, разорванный на куски ужасающими силами, выпущенными на волю внутри него. Корабль развалился на три части, испуская шлейфы горящей плазмы в измученную бездну и разлетаясь градом металлических обломков. Истребители Белых Шрамов неудержимо пронеслись сквозь них, стреляя на ходу, прежде чем развернуться в поисках новой добычи.

Шибан направил «Калджиан» выше, двигаясь над расширяющейся сферой битвы. С каждой прошедшей секундой на пустотной сцене появлялся новый корабль. Вскоре их численность станет чрезмерной, и силам Тахсира придет отступить к позиции Джубала, объединившись с ним в преддверии надвигающейся бури. Последние прибывшие враги были слишком огромны и хорошо бронированы, чтобы им могла навредить имевшаяся в распоряжении Шибана огневая мощь. И как только противник справится с недействующими сенсорами и вызванными переходом повреждениями, то сможет нанести страшный ответный удар.

Но это еще не произошло. Еще несколько драгоценных минут предатели будут дезориентированы, ныряя в безумный кошмар огня, обрушенного быстрым и свирепым врагом, и ничем не смогут ответить.

Шибан почти рассмеялся вслух, как когда-то делал в каждой битве.

– Каган! – заревел он, и воины на мостике ответили ему тем же.

Затем «Калджиан» нырнул и устремился вперед. Новая цель была выбрана и зафиксирована, орудия перезаряжены, а двигатели набрали полную мощность. Каждый белоносый корабль делал то же самое, устремляясь безоглядно в пасть опасности, изливаю свою ярость, превосходя врагов в скорости, огневой мощности и быстроте мышления, и неся долго лелеянное возмездие Чогориса тем, кто осмелился их преследовать.

В каждой тени пылало пламя злобы, поднимаясь от почерневшего железа подобно мареву. Чем ниже они спускались, тем сильнее оно становилось. Обстановка постепенно менялась от утилитарной простоты верхней космической станции в нечто новое – почти органическое изобилие завитков и спиралей, сделанных из того же самого твердого металла и сверкающих во мраке словно лезвия обсидиановых клинков.

– Это место создали не для картографирования звезд, – сказал Есугэй Вейлу.

Ойкумен кивнул.

– Не совсем, – сказал он, неловко семеня по узкому коридору. – Для чего-то еще.

Перед ними шли четверо легионеров с обнаженными мечами, которые отбрасывали голубовато-синие блики на штампованные металлические стены. Еще двое замыкали колонну, а уже за ними тянулся сплошной мрак.

Есугэй проверил связь. Ничего. Ни приказов, ни переклички.