Текст книги "Шрамы (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

3
ПОВЕЛИТЕЛИ ТЕРРЫ
ИГРОКИ
КЛИНОК ЛЕГИОНЕРА

Обсерватория была возведена в северо-восточных пределах Императорского дворца. Ее куполообразная крыша была выложена бирюзовыми мозаичными плитками, отражающими пламя сотен свечей. На изогнутой поверхности сверкали и скользили в мягкой игре теней эзотерические символы.

Было не просто разглядеть, что же изображали эти образы: возможно, астрологические символы или же мифических зверей из забытой эпохи Терры? На самой вершине царила тень, это место было вне досягаемости огня свечей. Очень давно там был создан образ, но рассмотреть его уже было невозможно. Окутанный темнотой он бесстрастно взирал вниз.

Обсерватория уже долгое время не использовалась для наблюдения за звездами. Древние медные телескопы, планетарии и астрариумы без всякой пользы загромождали нефы, большинство из инструментов были накрыты тяжелым брезентом. Кабинеты из палисандрового дерева были заперты. Книжные шкафы покрывала пыль толщиной с палец.

Пол был выложен мрамором черно-белой шахматной расцветки, а стены блестели выцветшей позолотой. Купол поддерживали двадцать колонн, на капители каждой был вырезан каменный символ. Некоторые были хорошо освещены – волк, змей, лев, другие же – скрыты тенями.

В центре обсерватории стояли три лорда. Двое были титанами, закованными в роскошные доспехи. Третий – сутулым и тщедушным.

Долгое время ни один из них не решался нарушить молчание. Оно казалось бесконечным в этом месте. Словно первый заговоривший мог разрушить стены и обвалить купол.

Первым нарушил тишину самый высокий и физически внушительный. У него был суровое лицо, обрамленное коротко стриженными белыми волосами. Его золотой боевой доспех выглядел таким же монолитным, как и каменные изваяния вокруг, воин вполне мог сойти за одну из статуй. С его плеч свисал толстый плащ, отбрасывая тень в мерцающем полумраке.

– Есть что-нибудь? – спросил он.

У говорившего было много имен. С самого детства на ледяном мире Инвит он был Рогалом Дорном. Позже стал примархом Имперских Кулаков. В последнее время он постепенно привыкал к должности избранного преторианца Императора.

У его голоса был тембр молота, бьющего по бревну. Голос выдавал единственное желание человека: посадить людей на корабли, собрать воедино всю мощь Легиона и направиться в космос навстречу приближающемуся врагу.

Однако именно это и только это ему было категорически запрещено делать. Это было странное бремя: быть приговоренным собственным мастерством.

– Сигиллит не говорил, – ответил второй человек.

Этот был чуть менее внушителен. У его доспеха был такой же вычурный вид, как и у обсерватории – его украшали фазы лун и символы, которые когда-то могли называться оккультными. Как и Дорн, человек был облачен в золото и бронзу, поверх которых был наброшен багровый плащ. Но если Дорн казался надежным, как скальный массив, на котором стояла обсерватория, то второй выглядел более обманчивым, способным взорваться неожиданным ходом. На его искусно выкованном доспехе были старательно выгравированы древние слова силы. Символы были столь крошечными, что могли сойти за почти неслышимый шепот призраков.

Полное имя этого человека было таким длинным, что не могло уместиться на одном листе бронзы. Он обычно отзывался на сокращенный вариант: Константин Вальдор, капитан-генерал Легио Кустодес. Когда он заговорил, его голос оказался удивительно тихим. А вот глаза постоянно пребывали в движении, почти незаметно мигая и постоянно выискивая очередную угрозу, которой следовало противостоять.

– Нет, не говорил, – промолвил третий. – Я стараюсь найти слова, которые еще не были сказаны.

В Малкадоре не было ни капли величия его собеседников. Его одежда, хоть и искусно сшитая, была простой. Посох, на который он опирался, был выкован из обычного железа, за исключением навершия в виде аквилы. Голос выдавал физическую слабость, в нем слышалось бремя многих лет. Никто, за исключением самого Императора, не знал ни его возраста, ни места рождения, ни культурной принадлежности. Насколько было известно всему Империуму, Малкадор просто существовал всегда, такой же постоянный, как и сам дворец.

Малкадор и Император. Император и Малкадор. Они были как свет и тьма, солнце и луна, каждый в равной степени загадочный и непостижимый.

Если не считать, что Император скрылся в глубинах тронных залов и полностью задействовав свою несравнимую силу, о чем даже лорды Терры не осмеливались говорить открыто.

– Тогда позволь мне повторить, – обратился Дорн. – Возможно, ты забыл в каком мы положении. Магнус разрушил обереги вокруг Трона, и теперь самая могучая крепость в галактике покоится на безумии.

– Пока оно сдерживается, – возразил Малкадор. – На данный момент мир мало знает о том, что произошло.

– Оно сдерживается только потому, что Император ведет тайную войну, – ответил Дорн. – Эта передышка куплена жертвой тысячи душ. Именно поэтому мир не знает.

– Пока не знает, – холодно заметил Вальдор. – Но узнает. Возможно через несколько недель, может месяцев, но в конце концов все станет известно. Слухи уже выходят из-под контроля.

– Это неизбежно, – согласился Малкадор. – Но пока Он держится…

– Вот именно, пока Он держится, – с горечью перебил Дорн. – Вот до чего мы дошли. Ни действий, ни ответных мер – одна лишь надежда.

– Мы не можем помочь Ему, – сказал Вальдор. – И знаем это. Так что давайте вернемся к тому, что мы можем сделать.

Малкадор сухо рассмеялся.

– Я никогда не спрашивал тебя, Константин, что ты чувствовал, когда смотрел, как горит Просперо. Твоя черствая душа хоть раз вздрогнула от этого зрелища?

Вальдор и бровью не повел.

– Нет. Это было необходимо.

– Разве? – вздохнул Малкадор. – Я не отдавал такого приказа. Я хотел осуждения Магнуса, а не уничтожения. Что заставило Русса пойти на это? Ты так и не дал мне вразумительного ответа.

Дорн нетерпеливо выдохнул.

– Ты все знаешь, Малкадор. Знаешь все, что произошло там, как и мы.

Его обуревала холодная ярость.

– Нужно ли повторять это? Во всем виноват магистр войны, он отравляет все, что мы делаем, и теперь на его руках кровь еще трех Легионов.

При этих словах Малкадор вздрогнул. Шок от бойни на Исстване V еще не прошел. Каждый из них, за исключением, возможно, Вальдора, при упоминании о ней испытывал опустошающее чувство утраты.

– Они говорят мне, что Феррус несомненно погиб, – подтвердил Малкадор. – Вулкан и Коракс пропали. Восемь Легионов объявлены предателями, в эту самую минуту направляясь против нас.

Он мрачно улыбнулся.

– Мне продолжать? Эфир в смятении, нарушая работу Астрономикона и ослепляя нас. Ни слова о Жиллимане и Сангвинии. Они с нами? Или тоже предали?

– Только не Ангел, – решительно заявил Дорн. – И я не поверю, что Робаут на это способен.

– Но они потеряны для нас, по крайней мере на данный момент, – сказал Вальдор. – Поэтому мы должны обдумать то, что знаем. Русс в системе Алакксес. Когда я покинул его, Волки были сильно потрепаны тяжелой битвой с Сынами, но они снова будут охотиться.

– А Лев, – сказал Малкадор. – Что с ним?

– Он занят личной местью, – сказал Дорн. – И когда он интересовался чем-то иным, кроме как собой?

Малкадор улыбнулся.

– Твои братья – то еще осиное гнездо. Я советовал Ему сделать вас сестрами, тогда бы дела велись более цивилизованно. Он подумал, что я шутил. А это не так.

Дорн не улыбнулся. Казалось, его лицо было в постоянном, сдержанном напряжении.

– Есть еще один, – тихо напомнил Вальдор.

– Ах, да, – вспомнил Малкадор. – Так легко забыть о Хане. Интересно, почему?

– Это его дар, – пренебрежительно бросил Дорн.

– Хан был в системе Чондакс, – сказал Вальдор.

– Которая, как и многие другие, за пределами нашей досягаемости, – заметил Малкадор с холодной усмешкой.

– Что с верностью Джагатая? – спросил Вальдор.

– Я знал его недостаточно хорошо, – сказал Дорн.

– Никто не знал, – вставил Малкадор. – В этом его суть – в любой системе должна быть неопределенность.

Он улыбнулся Дорну.

– Ты, мой друг, противоположный пример. Не удивительно, что вы оба не понимали друг друга.

– Ну а к кому он был близок? – спросил Вальдор.

Малкадор задумался на минуту.

– К Гору, конечно. Они были столь схожи. Думаю, они совещались на Улланоре.

– И к Магнусу тоже, – немного нерешительно добавил Дорн. – Они долгое время сражались вместе.

– Да, – согласился Малкадор, задумчиво кивнув. – Библиариус, за ним стояли Хан, Магнус и Сангвиний. Он был основой их связи, какой бы она ни была. Все они верили в необходимость присутствия псайкеров в Легионах.

Вальдор глубоко вздохнул.

– Значит вот как. Известные союзники Хана – Гор и Магнус. Оба предатели.

– Все мы доверяли Гору, – заметил Дорн.

– Всецело, – задумчиво произнес Малкадор. – Как я ранее говорил, Никея была корнем нынешних бед. Нам стоило лучше разъяснить положение вещей, пусть и были причины, которые мы не могли раскрыть, не на Никее.

Он скривил тонкие губы.

– Мы были слишком увлечены тем, что следовало сделать. В этом и заключается трагедия нынешней ситуации – мы не объяснили причины, побудившие принять указ.

Дорн холодно взглянул на Малкадора, как будто полностью соглашаясь. Вальдор, как обычно, оставался суровым.

– Слишком поздно сожалеть, – устало заявил Малкадор. – Мы должны вызвать их. Я буду спать лучше, если Русс и Хан будут стоять подле тебя, Рогал. Палач и Боевой Ястреб, они заставят задуматься даже Гора.

– С Чондаксом нет связи, – предупредил Вальдор. – Но я могу дать указания астропатам сосредоточить усилия на системе.

– А если он не ответит? – спросил Дорн.

Какой-то момент и Вальдор, и Малкадор молчали. Казалось, пространство вокруг них немного сжалось.

– Значит, мы должны полагать, что Джагатай тоже пал, – сказал наконец Сигиллит, в его голосе не осталось и следа мрачного юмора. – Еще одно имя в списке заблудших.

Сделав ход камнем из слоновой кости, Илья откинулась на спинку кресла. На обдумывание хода у нее ушло много времени. Так было всегда, несмотря на большое количество вариантов и камней.

Ее соперник покачал головой.

– Плохой выбор.

– В самом деле? – спросила она, ожидая демонстрации ее ошибки.

– Да, – подтвердил он, потянувшись к большой квадратной доске, чтобы переставить угольно-черный камень. Генерал изучила результат. Он оказался отрезвляющим – оппонент был близок к захвату обширного серпообразного куска территории, и она почти ничего не могла с этим поделать. Поэтому выбор был прост: сражаться с неизбежным или же отыграться на другом участке доски. Она привыкла к этому выбору.

– Я не вижу возможностей закрыться вовремя, – пожаловалась Илья.

– В этом и заключается мастерство. Но вы делаете успехи.

Илья позволила себе бросить быстрый взгляд на оппонента, чтобы удостовериться, не смеется ли он над ней.

Как обычно, сказать наверняка было трудно. Джагатай-хан развалился в низком кресле из меха и кожи, гордое лицо было непроницаемым, как камень.

Илья помнила их первую встречу над Улланором. По какой-то причине она едва не упала в обморок, даже после предупреждения Есугэя о такой возможности. Говорили, что примархи иногда вызывали такой эффект – сила их сверхэнергичных душ сильно действовала на чувства человека. Генерал также слышала, что люди никогда не эволюционируют настолько, чтобы сдерживать такую мощь внутри своих тел. Эффекты были хорошо известны: тошнота, головокружение, паника.

Теперь все это прошло. Времяпровождение в компании примарха не стало привычным – это было невозможно – но оно было терпимым. Теперь ее редко беспокоили вызванные страхом спазмы в животе. Их беседы стали чуть менее формальными. Время от времени они выпивали по бокалу вина. Играли.

– Я действительно делаю успехи? – задумчиво спросила она, подняв камень и размышляя, куда его поставить. – Думаю, вы говорите это мне, чтобы не потерять соперника.

– Цинь Са играет.

– Он когда-нибудь побеждал вас? – спросила Илья.

– Он очень хорош.

– Буду считать, что это значит «нет».

Физическое присутствие примарха могло отвлекать. Дело было не только в его габаритах, хотя обращение к человеку, почти вдвое выше нее, безусловно ошеломляло. Скорее это было бессознательное… величие.

Хан был жилист, мускулист и резок, как когти хищной птицы. Он говорил мало и в особой аристократической манере. У него было обрамленное длинными черными волосами вытянутое и гладкое лицо, смуглое, как у всех чогорийцев. По левой щеке тянулся отчетливый шрам, оставшийся от старой раны зигзаг. Илья слышала, что легионеры добавляли яд в нанесенную ножом рану, чтобы получился шрам, иначе сверхчеловеческая плоть слишком хорошо заживала.

Примарх следил за своей внешностью. Его плащ был подбит белым мехом, который чогорийцы называли эрмиет. Джагатай носил кафтан темно-бордового цвета на шелковой подкладке. Золотые украшения украшали пальцы, обвивали шею и стягивали хвост блестящих волос.

Даже без доспеха он выглядел опасным. Складки одежды не могли скрыть натренированное тело воина. Каждое его движение – тянулся ли он, чтобы налить вина чиньюа, или же ставил свои камни на выбранные места – словно совершалось с доведенной до совершенства точностью мечника.

Халджи говорил ей об этом много раз.

– Ничего лишнего, – сказал он, взмахнув талваром перед ней в подтверждение своих слов. – Каждое движение настолько эффективно, насколько позволяют мускулы. Никакой напыщенности и изящества. Только суть.

Хан казался вполне способным довести до совершенства такой подход.

– Вы позволите мне дать вам совет? – спросил он.

Брови Ильи поднялись.

– Всенепременно.

Он откинулся на спинку огромного кресла. Свет вокруг них плясал от легкого движения пламени свечей. На заднем фоне раздавались тихие звуки просперинской серебристой арфы. Хан очень любил музыку – говорили, что в этом он был похож на Магнуса.

– Вы играете в регицид? – спросил он.

Илья кивнула.

– Не такая сложная игра, как го, – заметил Хан. – Регицид дает вам одного врага, один путь – убей Императора и победишь. В го нет Императора. Или лучше сказать: в ней много Императоров.

Илья слушала. Она считала, что Белые Шрамы слишком сильно старались объяснить превосходство своих культурных предпочтений. Они так привыкли быть непонятыми и игнорируемыми, что это глубоко засело в их душах.

– Мои воины тренируются на этой игре, – продолжил Хан. – Они учатся видеть угрозы со всех сторон, учатся противостоять многим врагам.

– Я понимаю, – сказала Илья. – Проклятье. Я стараюсь все запомнить.

– Вы хорошо справляетесь.

– Но должны были быть случаи… Случаи, когда у вас действительно был один враг.

– Острому уму легче приспособиться к простоте.

И снова эта резкая защитная реакция.

«Это потому что ты знаешь: в тебе видят варвара».

Илья вздохнула и сделала ход. Вероятно, остановить потери было уже невозможно. Она полагала, что довольно скоро ее контрходы будут отражены.

– Итак, какова следующая цель?

Хан изучил доску.

– После Чондакса? Я не знаю.

– Приказов от магистра войны нет?

Примарх не ответил. Он не говорил о Горе со времени заключительных этапов войны на Белом Мире, хотя прежде часто вспоминал о нем. То же касалось Цинь Са. Илья знала, что за все время кампании в системе Чондакс Легион не получили никаких надежных новостей от магистра войны – иначе бы она увидела рапорты – но кое-что, возможно смутное видение говорящего со звездами, могло пробиться.

Все как будто начинались с подозрительных слухов, тревожных намеков, которые передавались по пустоте, как сплетни между пехотинцами.

– Так у вас есть планы? – спросила Илья, гадая, получит ли она точный ответ.

Хан внимательно смотрел на камни, не поднимая глаз.

– Я чувствую необходимость снова поговорить с Есугэем. Если мы в скором времени не установим связь, тогда нам придется вернуться домой.

Илья улыбнулась.

– В самом деле? Вы приведете весь Легион на Чогорис только ради него?

Хан не улыбнулся. Он редко это делал, что было странно: с лиц остальных воинов Легиона улыбка почти не сходила.

– Конечно.

Он поставил камень, предсказуемо начиная окружать следующую из ее уменьшающихся групп.

– Я больше столетия полагаюсь на Есугэя.

Илья сделала глоток перед следующим ходом. Вино было посредственным – чогорийцы не очень ценили виноделие.

– Тогда почему он не отправился с нами на Чондакс?

– Он был нужен на Никее.

– Никее?

– Совет, – Хан наградил ее проницательным взглядом. – Я бы тоже был там, если мог, но Есугэй – мой представитель. Он говорит от моего имени. Видите, как сильно я ему доверяю?

– Вижу. А что он там делает?

– Оспаривает право задьин арга на существование. Надеюсь, он преуспел.

– А если нет?

Хан пожал плечами.

– Для меня это не имеет значения, но я бы предпочел, чтобы мои более прилежные братья не были вынуждены делать сложный выбор.

Илья засмеялась. Она поняла, что находит дружелюбное безразличие Белых Шрамов к имперским указам скорее располагающим к себе, нежели раздражающим. Они не были мятежными в строгом понимании, просто самими собой – ни больше, ни меньше. Единственными в своем роде. Беспечными. И никогда не откажутся от провидцев бури.

– Невыгодное для вас решение могло быть принято месяцы назад, – заметила генерал. – Мы бы и понятия не имели о нем.

– Множество событий могли произойти, о которых мы понятия не имеем, – ответил Хан. – В этом заключается преимущество этого места.

Но затем на какой-то миг выражение лица примарха дрогнуло, словно он знал или догадывался о чем-то большем, чем сказал.

– Вы ничего не хотите мне рассказать? – осторожно спросила Илья.

– Нет, – ответил Хан, опустив свой камень и начав новую атаку на ее окруженные позиции. – Теперь сосредоточьтесь. Вы почти проиграли.

– Итак, скажи мне, что ты думаешь, – поинтересовался Шибан.

Перед ним на стальном столе лежал мертвый легионер, лампы апотекариона «Калджиана» освещали неприятные подробности его тела. Доспех был срезан, а черная плоть внутри походила на подгоревшее мясо.

Рядом с Сангджаем, который задумчиво потирал подбородок, стоял Джучи.

– Прогеноиды пропали, – сказал с сожалением эмчи. – Из-за температуры.

– Как он умер?

– Ты сам видишь, – ответил Сангджай, потянувшись к шее воина и раздвинув отслаивающуюся плоть руками в перчатках. – Один колющий удар клинком в позвоночник. Воина держали в этот момент.

Шибан оперся руками на стол.

– Видел когда-нибудь, чтобы орки наносили такие раны?

– Не знаю. Они наносят раны определенным способом?

– Ты видел, как сражаются зеленокожие, – сказал Джучи. – Они обезображивают свои жертвы.

– Может быть, у них не было возможности, – предположил Сангджай.

– У них было достаточно времени, – ответил Шибан. – Дело не в этом.

Сангджай снова посмотрел на труп. Он долго и тщательно изучал его, наклонившись и внимательно рассматривая рану. Шибан услышал слабый шум левого аугметического глаза апотекария, регулирующего фокусировку.

В конце концов Сангджай выпрямился.

– Это мог быть хейн. Я видел, как они довольно неплохо орудовали клинками. Но соглашусь, это маловероятно.

– Тогда кто?

Сангджай невозмутимо взглянул на него.

– Тебе нужны мои предположения?

– Говори, – нетерпеливо прошипел Джучи.

– Этот разрез сделан длинным клинком. Легионерским. Они знали, куда вонзить его, и сделали это быстро. Посчитали, что лава уничтожит тела.

Шибан кивнул. Его слегка подташнивало.

– Что-нибудь еще?

Сангджай покачал головой.

– Клинок легионера, – пробормотал потрясенный Джучи. – Они сражались друг с другом?

– Кто знает? – вымолвил Шибан.

– На Фемусе не было никого, кроме зеленокожих, – продолжил Джучи, все более распаляясь. – Зеленокожих и нас. Они что, с ума посходили?

– Ну все, хватит.

– Сколько погибли вот так?

– Хватит, – резко выпалил Шибан.

Он оттолкнулся от стола. Голова была переполнена мыслями. На захват Фемуса ушло много времени, намного больше, чем должно было. Флотские командиры ссылались на неблагоприятный рельеф, но Шибан перед своим переводом видел боевые доклады, содержащие жалобы на более высокие, чем ожидалось, потери, плохую связь, регулярные неудачи.

«Они сражались друг с другом?»

Сложно поверить. Между братствами всегда были трения – он ощутил их на собственной шкуре – но не до такой степени. Никогда.

– На это нельзя закрыть глаза, – сказал он наконец. – Я возвращаюсь назад.

– Зачистка окончена, – нерешительно напомнил Сангджай. – Мы получили приказ вернуться, Каган скоро уведет флот.

– Связь целыми месяцами была плохой, – заметил Шибан с безрадостной улыбкой. – Если мы ответим не сразу, он поймет.

– Ты не найдешь ответ, – сказал Сангджай. – Не на Фемусе.

Шибан направился к выходу.

– Откуда-то надо начинать, – ответил он.

Тайны Фемуса разоблачены