Текст книги "Шрамы (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

12
ЕДИНСТВЕННАЯ ИСТИНА
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
ВОСПОМИНАНИЯ ОБ УЛЛАНОРЕ

Кал пришел в себя.

– Ледак? – обратился он по воксу. Язык распух, голова гудела. – Ровель?

Он с трудом моргнул, избавившись от тумана в глазах. Сжал кулак – сработало. Это уже было кое-что.

– Кто-нибудь?

Сержант с трудом встал. Видимо, он упал. И был дезориентирован. Казалось, все вокруг происходило в замедленной съемке.

Мигнув, он переключился на корабельный канал.

– Статус, – прохрипел в вокс.

В голосе ответившего оператора связи «Воркаудара» слышалось облегчение.

– Мы были обеспокоены, повелитель. Ваш сигнал пропал. Все в порядке?

Кал не знал. Его тошнило. Вокруг было пусто и темно. У него было такое ощущение, что он забыл что-то важное.

– Отсутствуют сигналы Ледака и Ровеля, – сказал он.

– Они были с вами во время перехода. У нас больше нет данных их местонахождения.

Кал пошел. Металлические стены вокруг него были обожжены и усеяны вмятинами. Он запустил процесс сканирования и ничего не обнаружил. На матрице локатора не было даже «Воркаудара». Кожу покалывало от беспокойства.

– Вы нашли там что-нибудь? – спросил оператор.

– Что?

– Аванпост, повелитель. Вам что-нибудь нужно?

Кал остановился. Его голова пульсировала болью, от чего мысли путались и его тошнило. Он, несомненно, что-то забыл. Почему он не мог сосредоточиться?

– Здесь ничего нет. Здесь. Ничего.

Пауза.

– Мы ждем приказаний, повелитель, – сбивчиво отозвался оператор.

У Кала было такое ощущение, словно бился головой о стену, он был согласен на все, лишь бы вспомнить.

– Я возвращаюсь.

– Очень хорошо. У меня сейчас сильный сигнал для вас. Отключаю щиты. Вы можете переместиться, когда…

– Подожди.

Как только оператор произнес слова «отключаю щиты», Кал вспомнил: «Белый Шрам. Железнорукий».

– Подожди!

Слишком поздно. Его снова окружил эфир, на этот раз неистовый и пылающий багрянцем, растворив легионера в себе. За долю секунды, пока его тело неслось между реальностями, он все вспомнил.

Когда Кал снова материализовался в телепортационном зале, то был уже не один.

Руки сержанта метнулись к болтеру, но слишком медленно. Белый Шрам поднял палец, обездвижив его.

В бессильной муке Кал мог только смотреть, как колдун потянулся за изогнутым кинжалом, как клинок давит на его горло, прижавшись к сочленению шлема и горжета.

– Сколько времени ты испорчен? – спросил колдун.

Кал обнаружил, что снова может пошевелить губами. Он дерзко взглянул на легионера Белых Шрамов.

– С тех пор, как мы узнали истину, – ответил сержант.

Колдун недоуменно посмотрел на него.

– Истину? Что за истина довела вас до этого?

– Одна единственная.

– Единственная истина, – Белый Шрам покачал головой. – Какая глупость.

Затем губы Кала снова перестали работать. Он услышал ревуны телепортационных залов и тяжелый топот о металл сапог силовых доспехов. Сержант почувствовал, как сила колдуна отступает из его разума, подобно воде, вытекающей из стакана.

Он снова попытался заговорить, ударить, добраться до болтера.

Но колдун не был глупцом. Он сильно надавил кинжалом, рассекая замки брони. Кал почувствовал укус клинка, разрезающего кожу и сухожилия с шипением слабого расщепляющего разряда, после чего потемнело в глазах.

Есугэй отшвырнул тело и вышел из зала. С противоположной стороны появился Хенрикос, за которым последовали Кса’вен и трое Саламандр.

– Омерзительно, – выпалил Хенрикос.

Есугэй насмешливо взглянул на него.

– Колдовство, – пояснил легионер Железных Рук, встряхнув руки, словно пытаясь избавиться от какой-то заразы. – Источником всего этого было колдовство.

– Нет, – возразил Есугэй, направившись дальше. – Вовсе нет.

К нему присоединился Кса’вен. В одной руке он держал молот, который потрескивал мягко сияющей энергией, а в другой – украшенный золотом болт-пистолет. Оружие привлекло внимание Есугэя. Сыновья Вулкана знали, как сделать свои орудия красивыми.

– Он прав, – сказал Кса’вен.

Двери в конце коридора открылись, за ними оказались двое матросов, спешащие к телепортационным залам. Увидев космодесантников, люди вытаращили глаза и попытались сбежать.

– Технология Железных Рук скрыла наше присутствие на станции, – невозмутимо сказал Есугэй, одним жестом разорвав сердца врагов. – Мое искусство бури доставило нас сюда. Счет равный.

– Не совсем, – сказал Хенрикос, не обращая внимания на смертных, которые с остекленевшими глазами повалились на пол. – Технология Железных Рук не запрещена.

Космодесантники вошли в более широкий коридор, который освещали напольные красные лампы. Воняло кровью, а стальные панели были измазаны блестящими знаками. Появились новые члены экипажа, некоторые случайно, других привлек шум. Кса’вен убил двоих выстрелами из болт-пистолета. Есугэй утихомирил еще четверых.

– Только потому, что не очень известна, – ответил провидец бури. – Что на самом деле происходит на Медузе?

Они миновали пересечение, и Хенрикос остановился, чтобы выпустить очередь из болтера в боковой коридор, залив его кровью и усыпав клочьями униформы.

– Это не одно и то же, – прорычал он, развернувшись, чтобы прикончить пару отставших от остальных солдат. К этому моменту заревели аварийные сигналы. – Я скрыл наши сигналы при помощи машин. Всего лишь механизмов. Ты используешь запрещенные силы.

– Не для меня.

По мере продвижения к мостику они стали встречать все больше смертных солдат в тяжелой броне, которые занимали оборонительные позиции на перекрестках коридоров и заливали пространство перед собой потоками огня.

Кса’вен продвигался вперед, выпущенные по нему пули в вихре искр рикошетили от доспеха.

– Братья, сейчас в самом деле не время, – сказал он, тяжелым шагом выходя на дистанцию ближнего боя.

Хенрикос присоединился к нему, принимая скользящие удары на нагрудник.

– Возможно, ты прав, – проворчал он, методично стреляя из болтера.

Есугэй шел следом, прикрываемый со всех сторон Саламандрами. В коридорах разносилось эхо болтерной стрельбы. Смертные солдаты Несущих Слово были непоколебимы и преданы своим хозяевам, но не могли устоять против облаченных в силовые доспехи врагов. Они гибли десятками, заполняя коридоры своими телами.

Ни один из них не бежал. Никто не вопил о пощаде. Люди продолжали безнадежно сражаться. Они были точно такими же, как и их хозяева.

«Они в самом деле верят в это, – подумал Есугэй, глядя на то, как Кса’вен искусными ударами повергает все больше врагов. – Теперь это дело их жизни».

Один из смертных прорвался мимо Хенрикоса и бросился на легионера Белых Шрамов. Солдат был вооружен лазганом, а на лице застыла решимость.

Есугэй на миг задержал на нем взгляд, а затем отшвырнул в сторону, едва отметив, как тело человека врезалось в стену, а оружие лязгнуло о палубу. На подобный фанатизм было тяжело смотреть.

– Корабль захватить быстро, – приказал он остальным воинам наспех собранного отряда. – Действуйте без промедления. В таком бою нет чести.

Торгун неуклонно пробирался по нижним уровням «Звездного копья». Повсюду стоял гул варп-двигателей. Корабль шел на высокой скорости – куда бы Каган ни вел Легион, такая скорость была обычной.

По пути вниз Торгуну попались несколько слуг. Они кланялись и поспешно удалялись, едва взглянув на него.

Легионер добрался до указанного места и подошел к задвижной двери.

Подождал минуту. Когда поднял палец к входной руне, по телу на миг пробежался слабый холодок, похожий на дрожь от озноба.

Торгун нажал руну с тихим щелчком.

– Сообщите о цели визита, – раздался голос Нозана.

– Не могу сказать, – ответил Торгун.

Он услышал тихое жужжание вокс-детектора, подтверждающего его личность. Дверь открылась.

Нозан был в капюшоне. Темнота за спиной воина колыхалась, словно помещение освещалось свечами.

– Давно не виделись, – заметил Нозан.

– Какая жалость, – ответил Торгун, пройдя мимо него.

Присутствующих было больше, чем обычно. В кругу стояли более сорока человек в капюшонах и длинных одеждах. Освещение было слабым, почти театральным.

Торгун занял свое место. В центре круга что-то мерцало, словно воздух за реактивной струей двигателя. Легионер не мог сосредоточиться на объекте. При каждой попытке его глаза уводило в сторону. Никто из присутствующих даже не пытался смотреть, поэтому Торгун сдался.

– Братья, – раздался голос с дальней стороны круга. Торгун узнал Хибу. – Ложа увеличилась. К нам присоединились воины со всего флота. Новички, добро пожаловать. Наши ряды будут расти и дальше, особенно в связи с последними событиями.

Торгун внимательно слушал. Он по-прежнему не знал, о чем шла речь. Обычно собрания ложи были небольшими и ограничивались одним кораблем. Возможно, сегодняшняя встреча была свидетельством того, что события приближаются к развязке.

Секретность, секретность. Несомненно, необходимость в ней скоро отпадет.

– Сложно проводить собрания во время варп-перехода, – продолжил Хибу. – Хотя не так сложно, как на Чондаксе, и все мы рады, что покинули тот мир.

Раздалось несколько грубых смешков. Торгун с трудом заставил себя не заглядывать под капюшоны стоявших рядом легионеров. Почему они до сих пор прячутся?

– После того как Каган забрал нас в пустоту, появились возможности, которые мы так долго ждали. Постарайтесь смотреть на свет. Новичков прошу поверить мне, дальше станет легче.

Глаза Торгуна снова метнулись в центр круга. Воин прищурился, старательно концентрируясь.

Какое-то время все, что он видел, была слабая дрожь, вызванная движением: колебания, вибрации. Затем кое-что прояснилось: колонна с размытыми очертаниями менее метра высотой. Она была полупрозрачной, почти просвечивающейся, но определенно находилась перед ними, похожая на столб из стекла или, может быть, воды.

На нее по-прежнему было трудно смотреть. Торгун почувствовал жжение в глазах и сморгнул выступившие слезы. Он испытал легкую тошноту, сопровождаемую ощущением присутствия чудовищной мощи, бурлящей неподалеку.

– Что это, брат? – раздался голос с противоположной стороны круга. Торгун не узнал говорившего, но будь на его месте он, интонация был бы почти такой же: тревожной, подозрительной.

– Успокойтесь, – сказал Хибу. – Тошнота – это нормально, она пройдет. То, что вы видите, ничем не отличается от искусства задьин арга.

Торгун продолжал наблюдать. Как только глаза оказались прикованы к объекту, отвести их стало сложно.

Постепенно внутри стеклянной колонны появились формы. Воин мельком заметил что-то длинное и волнистое, извивающееся вокруг невидимой оси, словно языки пламени.

Затем более отчетливо появились слова на хорчине, светящиеся тусклым серебром, зависшие внутри колонны и искаженные, словно находились под водой. Торгун с трудом разобрал смысл то появляющихся, то исчезающих слов.

Ваши действия определены. Пункт назначения известен. Встреча будет возможна. До того момента действуйте по плану. Не форсируйте события. Магистр войны осведомлен и одобряет.

Торгун почувствовал, как ускорилось сердцебиение. При упоминании магистра войны пульс участился еще сильнее.

Хибу шагнул в круг, лицо воина едва было видно под капюшоном.

– Что с Альфа-Легионом? Нас не предупредили о нем.

Некоторое время колонна оставалась пустой. Затем постепенно появились новые слова.

Сложно сказать. Мы не располагаем этой информацией. Альфарий…

Последовала пауза.

… непредсказуем.

– Будут распоряжения?

Вы их получили. Ваш курс известен. Как и пункт назначения. Встреча состоится. До того момента оставайтесь стойкими. Истина откроется.

– Разве это уже не произошло? – спросила еще одна фигура с покрытой головой. Торгун не узнал голос. У него был резкое чогорийское произношение. – Ситуация наконец прояснилась. Мы тоже могли бы заявить о себе. Нам нечего стыдиться. Мне нечего стыдиться.

Снова долгая пауза. Затем стеклянная колонна снова засветилась.

Понимаю. Вы правы и можете гордиться собой. Но магистр войны делает это не без оснований. Предательство повсюду. Ни один Легион не избежал его, даже его собственный. От этого зависит судьба Империума. Как и судьба вашего Легиона.

Что порождало эти слова? Колонна была похожа на шпиль когитатора, выдавая банальные фразы, хотя некоторые из них, несомненно, были ответами на вопросы. Торгун смотрел на строки, кружащиеся и пляшущие внутри колонны, и чем больше он читал, тем меньше жгло глаза.

Верьте – ваш Хан столь же благороден, сколь и могущественен. Он поймет причину происходящего. Ему покажут истины Никеи и Давина. Мы полностью уверены. Благодаря всем вам. Оставайтесь верными.

Стеклянная колонна начала расплываться. Воздух вокруг нее уплотнился, поглощая хрупкий серебристый текст. Торгун прищурился, пытаясь разглядеть то, что осталось.

За просвещение. Свободу от тирании. Братство. Последние слова были почти неразборчивыми. За Империум человека.

Затем слова медленно растаяли. Торгун глубоко вздохнул, вдруг осознав, насколько сильно он был сосредоточен. Кожу покалывало, по спине бежала струйка пота.

Некоторое время все молчали. Затем освещение усилилось. Торгун моргнул, и символы колонны отобразились на его сетчатках в негативе.

– Что это было? – спросил один из присутствующих.

– Такова их природа, брат. Загадочная, несчастная, но необходимая.

За примером Хибу последовали другие, обнажив головы. Тот, что говорил с сильным чогорийским акцентом, не стал этого делать.

– Если бы мы воспользовались менее защищенными способами связи, нас бы разоблачили, – пояснил Хибу. – Говорящие со звездами опираются на одни загадки. Почему этот способ должен быть другим?

– Тогда что это такое? – спросил один из братьев. Торгун знал его – Со Хутан из братства Звезды охотника.

– Сосуд, – ответил Хибу. – Способ общения с теми, к кому мы присоединимся.

– Магистра войны уже называют предателем.

– И ты знаешь, Хутан, что это невозможно.

Хибу повернулся к остальным.

– Гор единственный, кто всегда относился к Кагану с должным уважением. Если нам необходимо выбирать между тираном и освободителем, как поступит истинный сын Чогориса?

Среди собравшихся пробежался тихий одобрительный шепот.

– Боевой Ястреб поймет, – продолжил Хибу. – Так же как и мы, он увидит истину, когда придет время, а мы обязаны принести ее.

Нозан воодушевленно кивнул.

– Когда придет время.

– Для чего? – спросил Торгун. Его растущее чувство тревоги не уменьшилось. Он обвел взглядом сорок пар глаз. – Для шепотов вокруг погодной магии? – Затем сердито посмотрел на Хибу. – Мы только и делаем, что говорим.

Хибу улыбнулся.

– Пока. Легион еще не готов к большему, брат.

Он повернулся к остальным.

– Я знаю, вас это раздражает, но поверьте мне, слова более важны, чем вы думаете. Продолжайте говорить с теми, кого можно убедить. Говорите тихо, осторожно, чтобы наши ряды росли. Некоторых нельзя убедить, нас предупредили об этом. Если другие ханы прикажут своим братствам остановить нас, я хочу, чтобы нашими союзниками были сотни их воинов. Согласие победит. Мы должны стремиться именно к этому. Легион будет направлен по своему пути, и Каган поймет, что мы выбрали благородную стезю.

Хибу предостерегающе взглянул на Торгуна.

– В конечном итоге он должен выбрать. Все, что мы делаем – это помогаем ему.

– Я совершил Восхождение не для того, чтобы говорить, – сказал Торгун, недовольный лицемерием Хибу. – Я присоединился, чтобы сражаться.

– Ты в самом деле думаешь, что тебе это не предстоит?

Мгновение они смотрели друг на друга. В конце концов Торгун опустил глаза. Он даже не знал, почему спорит. Что-то в ритуале беспокоило и раздражало его. Кожу все еще покалывало, словно от статического заряда.

– Что ж, это все, – обратился Хибу к остальным. – Мы соберемся, как только сможем, и прежде, чем достигнем пункта назначения. До того момента оставайся на связи и будь наготове.

Он поклонился, и собравшаяся ложа поклонилась в ответ. Один за другим, переговариваясь друг с другом, легионеры покинули круг. Откуда-то появились блюда с едой – куски жареного мяса и соленья ча-тазен. Собрание ложи стало более привычным, и помещение наполнилось шумом оживленной беседы.

Торгун увидел, что к нему идет Нозан, и отошел, надеясь избежать разговора с ним или Хибу. Когда хан братства Луны направился к кувшину, содержимое которого пахло алкоголем, дорогу ему преградил один из присутствующих. Это был тот самый чогориец, который не снимал капюшона.

– Тебе не следует прятаться здесь, брат, – сказал Торгун. – Если ты, конечно, этого не хочешь.

– Ты Торгун.

Торгун поднял брови.

– А ты прямолинеен.

Чогориец откинул капюшон. Когда Торгун увидел, кто это был, у него от шока непроизвольно дернулось лицо.

– Мне сказали, что ты знаешь Шибана из братства Бури, – произнес нойон-хан Хасик. Его смуглое, покрытое шрамами лицо походило на задубелую кожу.

Торгун кивнул, скрыв удивление.

– Мы вместе сражались на Чондаксе.

– Он дал мне это, – Хасик передал ему медальон ложи.

Торгун поднял его на свет. Диск был очень похож на тот, что вручили ему много лет назад.

– Он один из нас?

– Нет. Шибан нашел медальон на Фемусе.

Торгун встретился с жестким взглядом Хасика.

– Простите меня…

– Ты хочешь знать, какое это имеет отношение к тебе? – предположил Хасик, положив руку на плечо Торгуна и подводя его к кувшинам с вином. – Мне нравится Шибан, он один из лучших в моем орду. Но сейчас ситуация развивается быстро, а он уже поднял определенный шум, и мне хотелось бы прекратить его.

Торгун неуверенно посмотрел на него.

– Что произошло на Фемусе?

– Насколько я знаю, это не наших рук дело. Возможно, Змеи? Но есть кое-что важное.

Хасик наклонился поближе, и Торгун увидел, насколько глубокий шрам у нойон-хана.

– Я не хочу, чтобы ему навредили. Наверное, с ним можно поговорить. Как советует Хибу. Когда выбор будет сделан, я хочу, чтобы он оказался на правильной стороне.

Торгун задумался над этим.

– Я не знаю, – сказал он. – Мы во всем не сходились во взглядах. Он чогориец, а я…

– Ты легионер Белых Шрамов. Воин Джагатая. Это все, что имеет значение.

Хасик не сводил с него проницательного взгляда, всем своим видом внушая благоговение. Он был одним из немногих, кто стоял у истоков, не одно столетие сражался вместе с Каганом.

– Сделай это для меня, Торгун. Я устрою встречу. Поговори с ним. Думаю, он выслушает. Тех, кто сражается вместе, связывают узы.

– А если его не удастся уговорить?

– Его это заинтересует. Со мной так и вышло.

Хасик налил из кувшина вина и протянул стакан Торгуну. Затем налил и себе.

– Давным-давно Каган сказал мне, что единственный враг, которого мы должны страшиться – это упадок. Каждый раз, когда он перерезал горло очередному императору на Чогорисе, я видел, как он шепотом напоминает себе об этом. Никогда не отдыхать. Никогда не становиться жирным. Никогда не засиживаться на троне, потому что он станет твоим гробом. Я принял истину его слов и еще больше привязался к нему, потому что видел, как горячо он верил в это.

Нойон-хан сделал глоток, затем улыбнулся Торгуну.

– Мы делаем это ради наших душ, – сказал он без тени сомнения. – Когда время настанет, ты поможешь ему понять.

– Вы знаете, о чем они говорят на протяжении всего крестового похода? – спросил Сангвиний.

За спиной Ангела, который оправдывал свое прозвище, раскинулось серое небо Улланора, из-за которого красный доспех примарха сверкал еще сильнее. Безупречное лицо Сангвиния светилось искренним весельем.

Гор был введен в должность недавно, и парадные плацы были заполнены праздными воинами. Понадобится не одна неделя, чтобы организовать транспортные суда для их перевозки на висевший на орбите флот.

Четверо примархов укрылись от выхлопов двигателей под шелковыми навесами на террасе, которая возвышалась над главной процессией. Здесь можно было постараться забыть о миллиардах солдат, пытающихся одновременно покинуть планету. Сидевший со своими братьями Хан лениво размышлял над тем, кому поручили неблагодарное задание по организации этого процесса.

– Расскажи, – попросил Мортарион, хотя Хан видел, что его это не очень интересовало. Повелитель Смерти во время торжеств держался в стороне, довольствуясь исключительно своей компанией. По этой причине Хан немного симпатизировал ему.

Сангвиний откинулся на спинку трона, небрежно покачивая золотой бокал.

– Они делают ставки на то, кто из нас победит в бою один на один. Есть коэффициенты. Я видел их.

Мортарион фыркнул. Фулгрим – четвертый из собравшихся – засмеялся.

– И так все ясно, разве нет? У нашего брата Гора самый низкий.

Фулгрим и Ангел в чем-то мере были похожи. У обоих были будто скульптурные лица, одинаково вычурные доспехи. Но если Сангвиний выглядел так, словно родился с позолоченными наплечниками, то Фулгрим, по мнению Хана, немного переигрывал. В конечном счете примарх Белых Шрамов пришел к выводу, что Сангвиний был бы счастлив избавиться от своих украшений, Фулгрим же производил впечатление, что скорее умрет, чем пойдет на это.

– Кажется, наш отец говорил о том, что нельзя отучить обычного человека от азартных игр, – сказал Сангвиний.

Мортарион покачал бледной головой, и тянущиеся от древней дыхательной маски трубки звякнули друг о друга.

– Глупо.

Фулгрим весело взглянул на него.

– О? Это почему же?

– Потому что нас создали для разных сражений, – прорычал Повелитель Смерти. Казалось, его отфильтрованный голос всегда оставался мрачным. – Приезжай на Барбарус, павлин, и увидишь, сколько протянут твои перышки в смоге.

Серебристая бровь Фулгрима поднялась.

– Возможно, я так и сделаю, брат.

– Я бы не советовал, – вмешался Сангвиний. – Я видел те химические облака. Подозреваю, что он продержится в них дольше, чем ты, Фулгрим.

– Для некоторых это проще, чем для остальных, – пробормотал Мортарион.

Фулгрим хитро взглянул на Сангвиния. Наступила неловкая тишина.

– Ты не должен жалеть об этом, – сказал Хан. Остальные примархи повернулись, словно удивленные, что у него есть голос. – О невзгодах.

Мортарион кисло взглянул на брата. Бледная кожа примарха XIV Легиона почти соответствовала пасмурным небесам Улланора.

– Я не жалею, – ответил он. – Но могу сожалеть, что только некоторые из нас снискали благосклонность отца.

Сангвиний невозмутимо отпил вина из бокала.

– Брат, тебе следовало порадоваться за Гора.

– С чего бы это? – язвительно спросил Мортарион. – Потому что его нашли первым? И он дольше всех командовал своим Легионом? Будь на Хтонии ты или я, сейчас мы могли быть на его месте.

Фулгрим фыркнул.

– Говори за себя. Должность магистра войны – это не только награда.

Сангвиний засмеялся.

– Ни слова о твоей палатинской аквиле, брат. Это только усилит его ревность.

– Я не ревную – ни к Гору, ни к тебе, – буркнул Мортарион, не обратив внимания на веселье в голосе Сангвиния. – Ты не понимаешь проблему.

Фулгрим наклонился вперед, сжав длинные руки.

– Какую?

– Пока Он возглавлял нас, – пояснил Мортарион, – мы сражались ради одного Его взгляда или жеста. Это было приемлемо, потому что никто из нас Ему не соперник. Ничто в галактике с Ним не сравнится. Теперь мы будем сражаться за расположение Гора, но не он создал все это. Он всего лишь один из нас. Это приведет к проблемам.

Фулгрим бросил снисходительный взгляд на Сангвиния.

– Он ревнует.

Хан покачал головой. Фулгрим мог быть раздражающе глупым.

– Нет, он верно говорит. Этого не должно было случиться.

Сангвиний задумчиво посмотрел на Хана.

– Я думал, что из всех нас ты будешь рад за Гора.

Хан пожал плечами.

– Он – лучший из нас, я не завидую, и говорил ему об этом. Но этого не должно было случиться.

– Так это должен был быть ты? – едко спросил Фулгрим. Мортарион снова фыркнул, но Сангвиний промолчал.

– Я бы не принял должность, – ответил Хан.

– Конечно же, принял бы, – возразил Фулгрим.

Хан покачал головой.

– Мне не нужен еще один титул. Достаточно того, что дает мой народ.

Сангвиний улыбнулся.

– Мой брат, думаю, из всех нас ты самый загадочный. Я знаю, чего хочет Рогал, то же могу сказать о Робауте, но даже спустя столько лет понятия не имею, чего хочешь ты.

– Он хочет быть один, – ответил Фулгрим. – Отправиться к звездам и охотиться на ксеносов на этих восхитительных гравициклах. Они чертовски быстры. Я слышал от доверенного лица на Марсе, Джагатай, что ты творишь странные вещи со своими кораблями.

Хан метнул в него взгляд из-под тяжелых век.

– Я слышал, ты делаешь странные вещи со своими воинами.

Узкое лицо Фулгрима тут же вспыхнуло от гнева, а Сангвиний рассмеялся.

– Мне интересно, кто из вас победил бы в дуэли, – задумчиво произнес Ангел. – Я хотел бы посмотреть на это. Вы оба божественно владеете клинками.

– Назови место, брат, – сказал Фулгрим Хану. – Я даже отправлюсь на Чогорис, если ты построишь дворец, чтобы пыль не запачкала мой доспех.

Хан почувствовал колкость. Она сильно задела его, но выражение лица осталось неизменным. Ни один из них никогда не догадывался, насколько сильно его раздражали их близкие братские отношения.

– Ты проиграешь, – произнес Хан.

Фулгрим усмехнулся, но как-то неуверенно.

– Да ну?

– Ты проиграешь, потому что ты, по своему обыкновению, отнесешься к дуэли, как к игре, а я нет. Ты проиграешь, потому что ты ничего не знаешь обо мне, а я знаю о тебе все, ведь ты во всеуслышание бахвалишься с башен своих линейных крейсеров. Мое мастерство остается неизвестным. У тебя есть кое-какая репутация фехтовальщика, брат, но я не хвастаюсь, когда говорю, что ты подавишься ею.

Щеки Фулгрима вспыхнули. На миг казалось, что он схватится за клинок. Как обычно невозмутимая улыбка Сангвиния разрядила обстановку.

– Теперь я жалею, что затеял все это, – вздохнул он. – Ради общего спокойствия, не стоит ли нам забыть об этой глупости? Мы не враги и никогда ими не будем, и это настоящее благо.

– Кто бы мог подумать, – обратился Мортарион к Хану с проницательным блеском в слезящихся глазах, – у тебя и в самом деле есть гордость.

– Как и у тебя.

– Тогда какой была бы ставка на нас, брат? – спросил Мортарион. – Что бы ты заплатил, если бы мы сразились?

Хан вздохнул.

– Нет. Я начинаю уставать от…

– Ответь, – стоял на своем Мортарион. – Или тебя интересуют исключительно ставки на фехтовальщиков?

Хан пристально посмотрел на него и в этот миг понял, что из всех семнадцати братьев Мортарион был единственным, кто, как и он, во время Великого крестового похода оставался в стороне от главных событий. Даже Альфарий играл более важную роль. Для Джагатая Повелитель Смерти был таким же загадочным, как и сам варп.

Интригующим.

– Не знаю, – ответил он довольно искренне. – Было бы интересно выяснить.

Тогда Мортарион засмеялся, хотя видимая часть лица при этом скривилась. Казалось, его лицо могло излучать только суровость.

– Действительно, было бы, – сказал он. – Но нам не из-за чего драться, так что расслабься.

– Не из-за чего? – серьезно спросил Сангвиний. – А как же библиариус?

Кривая улыбка потухла.

– Это другое.

Ангел сделал еще глоток вина.

– Как же так?

– Значит, вы не слышали новостей. Наш отец взял дело в свои руки. Мне известно, что вы серьезно относитесь к своему детищу, но вам необходимо знать: ему нельзя позволить и далее существовать.

Фулгрим заинтересованно посмотрел на него.

– Что ты имеешь в виду – «взял в свои руки»?

– Наступит расплата. – Повелитель Смерти метнул кривой взгляд в Хана, словно наслаждаясь некой тайной, которая очень скоро станет общеизвестной. – Когда это случится, я буду там. Надеюсь, и ты тоже. Некоторые поединки слишком важны, чтобы оставлять их на своих представителей.

– Ваши мысли не здесь, повелитель.

Хан пришел в себя. Он понятия не имел, почему вспомнил эту беседу. Улланор все чаще проникал в его мысли. Это становилось проблемой.

Примарх, извиняясь, кивнул Илье, которая сидела напротив. Свечи едва горели, а на наполовину заполненной доске го шла безрезультатная игра без явного перевеса той или иной стороны.

– Не здесь, – признался он.

Илья протянула руку к бокалу.

– Мы можем сыграть в другое время. Хотя я делаю успехи, не считаете?

Хан рассеянно повращал плечами. Они были напряжены, и чтобы расслабиться им было нужно движение.

– Вы учитесь.

Илья вернулась на свое место.

– Цинь Са сказал мне, куда мы направляемся.

– Неужели?

– Он также спросил, действовали ли Белые Шрамы стандартно.

– В каком смысле?

– Он имел в виду взаимодействие Легиона. Развертыванием полным составом.

Хан почесал затылок.

– Это из-за Чондакса. Я бы предпочел позволить ханам действовать самостоятельно.

– Вы могли бы так поступить.

– Уже нет, – он потянулся за своим напитком и сделал большой глоток. Скисшее молоко адуу. Непопулярный выбор, даже в его собственном Легионе.

Илья серьезно посмотрела на него.

– Повелитель, вы помните нашу первую встречу?

Хан кивнул.

– Гор тоже присутствовал на ней, – сказала она. – Я не знаю, ждали вы его или нет. Если да, то было жестоко с вашей стороны не предупредить меня.

Это был последний разговор братьев перед тем, как опустилась пелена.

– Я помню, какими вы оба были, поэтому немного понимаю ваше решение.

Хан поднял брови.

– В самом деле?

– Возможно, и нет. Но для меня вы и в самом деле были братьями. Поэтому могу понять, как сильно вы не хотите верить… Ну, в то, что…

Слова закончились. Хан некоторое время наблюдал за ее попытками найти их.

– Тут речь не об эмоциях, сы, – сказал он. – Если Гор совершил преступление, я буду охотиться на него, то же касается Русса и Альфария.

– У нас есть приказы с Терры, – заметила Илья, подходя к сути разговора. – Если ситуация неясна, то мы, несомненно, должны следовать распоряжениям Тронного мира.

Хан выпил еще молока.

– У вас есть семья?

– В живых никого. Был брат.

– Представьте, что вы узнали о ссоре вашего отца и брата. Предположим, вы не может проверить, кто из них прав. Представьте, что у вас были… сложные отношения с вашим отцом. Вы должны сделать выбор. Будет ли верно для вас выбрать ту или иную сторону, если ничего другого не известно? Разве не у обоих есть право рассчитывать на вашу верность?

Серые глаза Ильи не моргнули.

– В чем заключаются проблемы с отцом?

Хан помедлил.

– У вас разные точки зрения.

– В важных вопросах?

– О судьбе человечества.

– В самом деле важно.

– Именно.

Илья пожала плечами.

– Я верна Терре, давала клятвы Департаменто. Для вас вопрос заключается во внутрисемейной вражде. Для меня – в том, от кого исходят приказы.

– Приказы неважны, – возразил Хан. – А вот клятвы – да. Увидим, кто будет соблюдать свои.

– Зачем? Что вы надеетесь найти на Просперо?

– Я надеюсь найти своего брата.

– А если слухи правдивы?

– Тогда по крайней мере я буду знать, кому верить.

Илья замешкалась.

– Но что вы думаете?

Хан минуту молчал. Исход игры на стоявшей перед ним доске по-прежнему был неясен – он мог повернуться в любую пользу. Но некоторые стратегии исчерпали себя, включая ту, которую он использовал в самом начале.