Текст книги "Тайная жизнь Лиззи Джордан"
Автор книги: Крис Манби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Казалось совершенно немыслимым, что я не видела Брайана во плоти почти шесть лет. Он по-прежнему составлял большую часть моей жизни – ведь я так часто думала о нем. Ничто из того, что произошло со мной за последние шесть лет, не могло сравниться с теми счастливыми днями, которые мы провели вместе.
Интересно, изменился ли он. Остались ли его гладкие черные волосы такими же густыми и волнистыми, или они выпали в результате стрессов его деловой жизни? По-прежнему ли у него крепкий живот, на котором можно гладить рубашки, или он немного раздался, как у многих из нас со студенческих времен от шашлыков и кексов? По-прежнему ли уголки его глаз загибаются вверх, когда он сдерживает себя, чтобы не рассмеяться? По-прежнему ли он нюхает еду, как раньше, проверяя, съедобна ли она? Я заснула с фотографией на подушке. Когда я проснулась, вся фотография была помята.
Глава девятая
Ночь, проведенная с фотографией Брайана, конечно, не сняла необходимость что-то решать в связи с его приездом в мою балхэмскую конуру.
Поддон от гриля так и стоял на кухонном столе, укрытый мокрым полотенцем с бурыми пятнами подпалин. Из раковины выпирали тарелки, кружки, столовые приборы и детали разобранного велосипеда. Носок, которым Сима стирала пыль, уныло свисал с камина, словно в ожидании Рождества. Ни один из жильцов этой квартиры даже не пошевелился ее убрать.
Опалив на конфорке плесень по краям куска хлеба, я соорудила себе что-то вроде тоста и выпила чашку чая без молока. В холодильнике не осталось даже пустого пакета. Я знала, что Жирный Джо порой утаскивал молоко в свою комнату – на случай, если ночью грядет Армагеддон, но я не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы пойти на поиски пропавшей пинты молока. Если запах ног Джо уже через пять секунд после его появления заполнял всю гостиную, то можно себе представить, что творилось у него в спальне. Саддам Хуссейн потратил миллионы долларов на исследования в области создания смертоносного газа, а тут легкий сквозняк от двери в комнату Джо способен сразить целую армию. Даже в противогазах.
Как бы то ни было, покончив с «тостом», то есть куснув его разок и отправив его в бездонную мусорку, я задумалась, насколько реально за остаток недели подготовить дом к приезду Брайана. Похоже, Симина выдумка с пожаром, уничтожившим мой «пентхауз», была моим единственным шансом, помимо, конечно, варианта просто взять и сказать ему, чтобы не приезжал. Оглядевшись, я поняла, что множество вещей можно сразу же улучшить, просто отправив в помойку. Я слыхала о замечательных моющих пылесосах, которые дают напрокат за 50 фунтов в день. Я слыхала о замечательных уборщиках, которых берут напрокат за 50 фунтов в день, что еще лучше. Но у меня не было лишних 50 фунтов. Придется делать все самой.
Я отважно вошла на кухню и, стараясь не обрушить гору посуды, которая, естественно, никуда не рассосалась, стала рыться в шкафчике под раковиной в поисках моющих средств.
Таковых не обнаружилось, зато нашлась моя кремовая кофточка а-ля Армани. Та самая, которую Сима взяла у меня поносить, а потом сказала, что ее украли, пока она сушилась, специально выстиранная ею перед возвращением мне. Теперь вырисовывалась куда более правдоподобная история. На груди у кофточки зияла большая дыра, контуры которой точно совпадали с формой нашего утюга. Сима еще могла справиться со стиркой, но техника с ней не дружила, и прожечь огромную дыру было ей вполне по силам. Я даже вспомнила день, когда она, вероятно, спрятала кофточку в шкафчик под раковиной. Как-то вечером я вернулась домой с работы и обнаружила Симу в странной позе у раковины, причем она тут же принялась объяснять мне, что слабый запах гари – на самом деле результат приготовления баджи[13]13
Баджи – индийское блюдо из овощей.
[Закрыть]. А сам баджи в результате проглотил Жирный Джо.
Я, конечно, разозлилась, но ведь дело было давнее. Больше года назад. Если б я снова вздумала надеть эту кофточку, я бы все равно не смогла, потому что в последнее время меня сильно разнесло на шоколадной диете: «КитКат» – единственное, что помогало мне без слез провести день в заведении «Корбетт и дочь». Я сунула кофточку назад, решив обнародовать находку позже, когда нужно будет пристыдить Симу за что-нибудь ужасное. Я достала из шкафчика ржавую металлическую мочалку для чистки сковородок и бутылку с чистящим средством, большая часть которого уже разлилась по полке шкафчика липкой белой лужицей, и я подумала, что время пристыдить Симу наступает намного быстрей, чем я предполагала.
Сдвинув посуду с крыла мойки в раковину, заполненную тепловатой, но не мыльной водой (естественно, ведь средство для мытья посуды уже давно кончилось), я вылила жидкость на поцарапанное алюминиевое крыло мойки и стала тереть. Я терла и терла, но известковый налет не поддавался. Может быть, если я его сполосну и еще немного потру, мойка будет не такой страшной к приезду Брайана.
Я вытащила затычку, собираясь слить коричневую воду, стоявшую в раковине неделю. Вода не ушла. В поисках причины засорения я снова выгрузила посуду из раковины. Вскоре я достала из воды все, что нащупывалось, потому что вода была такая грязная, что не видно было рук. Я осторожно дотянулась до слива – однажды я нашла там рыбью голову, глядевшую на меня мертвыми белыми глазами.
На этот раз я вытащила мышь.
Я вопила так, что разбудила весь дом. Понимаете, не в мыши дело. Я не из тех девиц, что при одном виде хвостика, червяком уползающего под плинтус, прыгают на стул и ждут, пока их спасут. В детстве я даже держала мышей. Возможно, так вышло, потому что я вытащила ее дохлую из раковины. Бедняга, видимо, утонула, пытаясь достать что-то съестное, плававшее в воде. А может, ее прихлопнуло одной из моих грязных тарелок. Теперь мне до конца жизни мучиться угрызениями совести.
Данный инцидент напрочь отбил у меня охоту заниматься уборкой. Хотелось просто взять и надраться, как только откроются пабы. К счастью, был человек, способный мне помочь. Мы как раз собирались пообедать вместе с Бедной Мэри. Она-то была готова пропустить порцию джина с тоником в любое время. При этом она вызвалась взять все расходы на себя. По случаю дня рождения.
В колледже мы с ней были не разлей вода, но теперь я видела свою бывшую лучшую подругу редко, несмотря на то что мы жили не далее как в четырех милях друг от друга. Но эти четыре мили включали Темзу, а каждый, кто когда-либо жил в Лондоне, знает, что на общественном транспорте – даже из Южного Клэпема в Северный (это всего две остановки на метро) – меньше чем за час никуда не доедешь. А уж добраться из бедного Балхэма, расположенного так далеко на юге Лондона, что его называют «Воротами во Францию», – в очаровательный и стильный Белсайз-парк, на севере, – все равно, что съездить в Нью-Йорк. Так-то вот.
Поэтому моя дружба с Мэри, как и дружба с Брайаном, свелась к обмену краткими электронными посланиями два-три раза в неделю. Хотя у Мэри действительно не хватало времени на что-нибудь более содержательное, чем «Как дела? Прости, что долго не писала». Дело в том, что если моя жизнь с того момента, как, празднуя окончание учебы, мы в восторге швыряли ввысь академические шапочки, – шла по строго нисходящей траектории, то жизнь Мэри вышла на межзвездную орбиту. Честно говоря, если бы я не видела ее раз по пять в год за последовавшее после выпуска пятилетие и не имела бы некоторого представления о процессах, происходящих в ее жизни, – я бы не поверила тому, что новый облик Бедной Мэри, постоянно отвлекаемой от разговора со мной – более важными звонками, – базируется на том же наборе генов, что и Мэри, неделю прорыдавшая в своей спальне после исчезновения, в районе моста через реку Северн, одного участника группы «Мэниак Стрит Причерс».
Она даже перестала красить волосы в черный цвет. Ее мать, как оказалось, – верховная жрица пиара и владелица крупной компании, предоставляющей услуги по раскрутке товара всем на свете: от производителей безалкогольных напитков до арабских торговцев оружием (во время учебы об этом не упоминалось), уговорила Мэри перед собеседованием для приема на работу вставить себе выбитый зуб и вернуть естественный цвет волос (светло-русый), – с тех пор волосы Мэри стали еще светлее. Открыв дверь в кафе «Меццо», я не поняла, кто сидит передо мной за столом: давняя подружка или ведущая утренней программы, – настолько телегенично смотрелись блестящие волны ее золотистых волос. На ней был кремовый брючный костюм, а под ним – шоколадная шелковая блузка и дорогие кожаные украшения в тон. Он выглядела так, будто оделась в «Торнтонз»[14]14
«Торнтонз» – компания по производству шоколада и кондитерских изделий.
[Закрыть], причем во все самое лучшее. Не наряд, а просто трюфели с шампанским. Я, наоборот, выглядела не слишком аппетитно в заляпанных джинсах и свитере, который выудила из корзины для белья. Честно говоря, я даже не была уверена, что свитер – мой.
– Ну, похоже, что ни в какое симпатичное место мы сегодня обедать не пойдем, – сказала она, увидев меня. – Закажи себе кофе или что-нибудь еще, дорогая. Мне нужно только сделать несколько звонков, и потом я буду полностью и безраздельно твоя. – Она подтолкнула ко мне пятерку, чтобы я купила себе кофе, и следующие четверть часа убеждала редактора «Дейли Мейл» или другой газеты, что новый военный кризис в Ираке – совершенно не та новость, которую следует помещать на первую полосу понедельничного номера.
– Да-а-ра-гуша, – пропела она своим самым соблазнительным голосом (когда-то не сразившим аспиранта с пирсингом). – Ты только об этом и пишешь. Как можно начинать неделю с такого мрачного материала? После этого хочется только повеситься. А что, если вместо этого написать так… Что-то мне подсказывает, что новый парень Антеи Тернер[15]15
Антея Тернер – актриса ТВ.
[Закрыть] к концу недели не наденет ей на пальчик обручальное кольцо, и она тут же уйдет в монастырь кармелиток. Могу достать фотографии. Ну, и что по-твоему, это не заслуживает передней полосы?
К моему удивлению, он согласился.
Начав сперва карьеру в области моды, Мэри двинулась затем в сторону искусства (или арт-менеджмента, как она сама это называла) и быстро достигла вершин на избранном поприще. Когда выяснилось, что ее главный талант – перемывать кости знаменитостям, отец Мэри профинансировал ее собственное агентство по розыску талантов, но об этом она не любила говорить. Теперь у каждого, кто чувствовал себя индивидуальностью, была ее визитка на случай внезапного желания обнародовать этот факт публично. Она была на «ты» со всеми, начиная со звезд международной журналистики, разъезжающих по миру налегке – в одном бронежилете, – до новорожденных детей «Спайс Герлз», не выходящих в свет без памперсов от Гуччи.
– Так как там твои дела? – спросила она наконец, закончив угощать меня рассказом об одной известной манекенщице, с которой работала. Мэри устроила для своей перспективной клиентки свидание с одним парламентарием – гомосексуалистом, которому не хватало левизны в этом признаться. Они пошли в суши-бар, и манекенщица выпила воду из чашки для ополаскивания рук и т. д. Спасая ее от позора, член парламента тоже сделал глоток.
– Хорошо отпраздновала день рожденья? – вздохнула Мэри.
Я пожала плечами.
– Получила какие-нибудь интересные подарочки?
– Конечно, нет.
– Ну, тогда надеюсь, это тебе понравиться, – сказала она, придвинув ко мне пакет. Я энергично набросилась на голубой бумажный сверток. Оставалась надежда, что Мэри хоть подарит мне что-то хорошее. Так и случилось. Внутри пакета была коробка, тоже голубая, со штампом «Тиффани и К°». Лучшие слова в английском языке после фразы «Выйди за меня замуж», сказанной Джозефом Файнсом[16]16
Джозеф Файнс (р. 1970) – английский актер («Ускользающая красота», «Елизавета», «Влюбленный Шекспир» и др.).
[Закрыть].
– Да ты не радуйся так, – предупредила меня Мэри. – Это только брелок для ключей.
Все равно это был лучший подарок за весь год. И на нем были выгравированы мои инициалы. Как трогательно.
– Спасибо, – сказала я, вспомнив про дешевую пену для ванны, которую я подарила Мэри на ее день рождения. – Как бы мне хотелось подарить и тебе что-нибудь красивое.
– Подаришь когда-нибудь. Подыщешь красивую квартирку и не возьмешь комиссионных.
– Никто и никогда не продает красивые квартирки через агентство «Корбетт и дочь», – напомнила я ей. – Хотя говорят, что в Итон Плейс может освободиться одна квартира, если у Харриет тетка не оправится от инфаркта, который случился с ней неделю назад.
– Итон Плейс? – усмехнулась Мэри. – Там квартиры ужасно темные, если только ты не живешь на последнем этаже.
– Я бы так жить не отказалась, – это был один из лучших адресов в Белгравии. А может, и во всем Лондоне.
– Ты-то уж точно, – сказала она несколько злобно. – Как там твои соседи по квартире?
– Один – толстый зануда, другая – просто зануда.
– Честно говоря, Лиззи, – засмеялась Мэри, – тебе лучше съехать оттуда, пока тебе не передалось их своеобразное очарование.
– У меня нет денег переехать, – напомнила я ей. – В конце месяца хозяин опять увеличивает аренду, а водонагревателя, который он обещал установить, и в помине нет. Я заглянула в контракт по найму жилья, но там сказано только, что он может вышвырнуть нас в любое время с трехминутным уведомлением. – Я увидела, как глаза Мэри скучнели по мере того, как она слушала мой рассказах о домашних ужасах.
– А на любовном фронте? – спросила она, переходя на тему, которая была ей ближе.
– Все тот же Ричард, о котором я тебе писала по электронной почте.
– Что? – она удивленно подняла брови. – Это уже ведь…
– Семь месяцев.
– Может быть, это тот самый, единственный? – заговорщицки спросила она. – Ты думаешь, это БСЛ?
– Он бухгалтер, – ответила я.
– О. Надеюсь, ты не слишком к нему привязалась, – вздохнула она.
– Нет, – я солгала лишь наполовину. – А у тебя как на любовном фронте?
– Дорогая, ты что, не видела фотографию в прошлом номере журнала «Хелло!»? На последней странице рубрики «светская жизнь» – снимок маленький, но хоть в этот раз цветной. Мы с Митчеллом на гулянке, где Ивана Трамп отмечает свое пятидесятилетие. В очередной раз, – ехидно добавила она.
– Я не знала, что ты знакома с Иваной Трамп[17]17
Ивана Трамп – бывшая жена мультимиллионера Дональда Трампа.
[Закрыть], – ответила я.
– Да не особенно. Ну, конечно, если встретимся в Сан Лоренцо – поздороваемся. Но я оказала ее агенту одну услугу, и он боялся, что ее день рожденья будет плохо освещаться в СМИ. Я просто зашла туда с Митчеллом на полчасика, и он улыбнулся для нескольких фотографий. И для карьеры неплохо, если его фото опять появится в «Хелло!». Сразу убиваем двух зайцев.
– Понятно. А как продвигается его новый альбом?
– Сидит в студии с вечера до утра. Спит весь день. Работает всю ночь. Живешь прямо как с каким-нибудь вурдалаком.
Мэри не только блестяще преуспела в карьере, но сумела – если вы еще не догадались – оторвать внушительный трофей.
Митчелла все звали по имени (так бывает, когда человек настолько знаменит, что его фамилию уже никто и не знает, – если вы знаете, о чем я говорю) – был единственным уцелевшим членом мальчиковой группы «Тинейдж Кращ», очень популярной в 1999-м. Затем на пике славы они разошлись и занялись сольными проектами. Пока что из четверки один Митчелл занимал какие-то места в чартах, хотя и в основном за счет кавер-версий. Митчелл считался в группе главным красавцем, поскольку имел лицо киногероя и тело спецназовца, правда, по слухам, был слабоват на голову (в смысле тупой, а не сумасшедший). Но и Мэри, насколько я поняла, изменилась с тех пор, как она заявляла, что ляжет в постель исключительно с тем, кто может стимулировать не только ее клитор, но и интеллект (сказано в разгар ее увлечения аспирантом с пирсингом). Так или иначе, но я была поражена, что Мэри закрутила роман с самым привлекательным из своих клиентов, – каков бы там ни был уровень его интеллекта.
– А в этом новом альбоме будет хоть одна вещь, сочиненная им? – спросила я, с удовольствием отметив, что почти все кафе с интересом прислушивались к нашему разговору. Имя Митчелла тогда знали все – оно не слезало со страниц всех печатных изданий – от «Тэтлера» до «Отдохни». Мэри закатила глаза при одной мысли о том, что Митчелл может что-то сочинить сам.
– Да ни за что. Жаль, что он пока не готов уйти на пенсию. Я сама по глупости дала ему потратить неделю на запись демоленты со своими песнями, просто чтоб успокоился. Думаю, Лиз, ничего подобного ты не слышала, и надеюсь, никто не услышит. Это мрак. Полное фуфло. Сердечные раны, несчастная любовь, слегка приправленная сатанизмом, и вампиры, добавленные просто так, до кучи. Весьма Оззи Осборн.
– Чего?
– Именно так я и сказала после прослушивания. Это полное говно, сказала я ему. Мой бизнес – делать деньги, а не ошибки. В общем, теперь он запишет новые композиции одного талантливого парня из «Бой-Зон», пару классических хитов Берта Баккара, несколько песен Мадонны и версию «Come on Feel the Noize» группы «Слэйд». Я обещала ему, что одна песня его сочинения станет бонус-треком, который можно будет услышать, если крутить диск еще два часа после окончания последней песни.
– Вряд ли это хорошая идея, – сказала я. – Если он так увлечен сатанизмом, как ты говоришь, то Митчелла тут же обвинят в развращении нашей неоперившейся молодежи, путем воздействия на подсознание тех, кто покупает его пластинки. Разъяренные родители пойдут на штурм звукозаписывающей компании, требуя крови и возврата денег.
Кажется, я поняла, какое из требований пугало ее больше всего.
– Не исключено, что ты права, – согласилась она. – Хотя трудно назвать неоперившимися птенцами четырнадцатилетних девок, которые бросались на него на прошлой неделе, когда он раздавал автографы в «Tower Records»[18]18
«Tower Records» – фирма, занимающаяся продажей различной музыкальной продукции с одноименным названием сети музыкальных магазинов.
[Закрыть]. Ей-богу, Лиз, ты таких и слов-то не слыхала. Если уж кто кого портит, так это они меня. Представляешь, одна из них попросила у меня прикурить косяк! Сегодняшние дети не имеют представления о том, что такое мораль. Секс, наркотики и рок-н-ролл? Да в старших классах им вся эта чушь уже неинтересна. Ты чувствуешь? – усмехнулась она. – Я уже говорю так, будто готова уйти на пенсию в долину Нэппи.
Долиной Нэппи мы когда-то прозвали кварталы возле Клепем Коммон, где красивые женщины рожали в год по ребенку, пока их мужья соблазняли нянек или посещали гей-клубы при раздевалках крикетных полей (прошлый министр Уэльса сделал их общедоступными).
– Не могу представить, что ты или Митчелл живете в Клепеме, – сказала я.
– Мне кажется, ему бы понравилось жить рядом с Коммон, – сказала Мэри и скривилась так, будто она съела что-то нехорошее.
– Ты что, замуж за него собираешься? – возбужденно спросила я.
– Будь реалисткой, Лиз. Если Митчелл теперь женится, то продажа пластинок тут же упадет, – она указала большим пальцем в сахарницу. – Огромная часть его привлекательности для орд вопящих и захлебывающихся гормоном девиц – в постоянном ощущении его доступности. Они должны иметь возможность представлять себе, что его можно заполучить. Помнишь, группе «TakeThat» не разрешалось даже иметь подружек, чтобы не расстраивать фанов? Так и было прописано в контрактах.
– Так как же он появился с тобой на страницах «Хелло!»?! Ты сама не нарушаешь ауру его доступности, просто находясь рядом с ним?
– Необходимо соблюдать баланс, – объяснила Мэри, – между образом Митчелла доступного и образом Митчелла, который боится женщин.
– А-а. Так, значит, это не настоящая любовь? – прощупывала я.
– Да любовь это, любовь, – раздраженно ответила Мэри. – Но он остается моим клиентом, хотя он и мой любовник. Рано еще выбирать ткань для подвенечного платья. На первом месте его карьера, а потом уж мои чувства.
– Жаль.
– Но ведь речь идет и о моих деньгах тоже, – сухо заметила она. – Зарабатывает он – зарабатываю я. К тому же я, как ты знаешь, не очень верю в брак и во всю эту чушь типа «счастья в личной жизни». Во всяком случае, после всего того, что я насмотрелась.
– Как твои родители? – машинально спросила я. На самом деле я никогда не видела родителей Мэри. Один раз в конце семестра я издали видела ее мать, она сидела в «мерседес» – кабриолете около ворот колледжа, стуча наманикюренными ногтями по кожаной обивке руля, и ждала, когда Мэри принесет чемодан. Но я достаточно знала про них, чтобы понять, что если кто-то и посеял у Мэри сомнения по поводу брака, то это именно те люди, которые ее вырастили.
– У папы новый роман, – вздохнула она, подтверждая мои подозрения. – Представляешь, Лиз, он думает, что мы об этом не знаем. Вот дурак. Это же очевидно, черт возьми. Как только он западает на новую девку, так тут же садится на диету и берет абонемент в спортзал, в ответ на что мать красится в блондинку и идет в «Browns»[19]19
«Browns» – отель в центре Лондона.
[Закрыть] снимать мужика. Они ничем не лучше остальных. Не знаю, что они не плюнут на все и не разведутся. Хотя знаю. Потому что каждый из них боится, как бы другому в итоге не достались все деньги и дом на Пальма-де-Майорка. Ладно, а как твои родители?
– Как всегда. Все еще вместе. Не разводятся, потому что отец завел себе новый сарай, в котором можно прятаться, когда мама выходит на тропу войны, – пошутила я.
– Тебе повезло, что у тебя такие родители, – пробормотала Мэри, уставившись в кофе, словно ожидала, что в пене начнут формироваться слова. Мэри всегда твердила мне, какие у меня замечательные родители, но она видела мою мать только один раз, и уже после климакса (пять долгих лет, когда после каждой уроненной на ковер крошки еды все ждали грома небесного, сформировали у меня несколько иной образ матери).
– Ладно, а могу ли я надеяться на встречу с этим твоим замечательным парнем, прежде чем его звезда закатится и тебе, наконец, разрешено будет выйти за него замуж или бросить его? – спросила я, возвращаясь к более жизнерадостной теме.
– Конечно, я тебя познакомлю, – пообещала Мэри. – Но ты же знаешь, как это трудно. Я хочу сказать, что мы с тобой почти не видимся из-за моей сумасшедшей работы. А выбрать вечер так, чтобы в это уравнение вставить и Митчелла при том количестве мест, где он должен появляться, практически невозможно.
– Тогда, может, мы все увидимся на каком-нибудь его выступлении, – взволнованно предложила я. – В VIP-зале какого-нибудь шикарного клуба. Отличная мысль. Я всегда хотела быть VIP– персоной.
– Да. Посмотрим, что я могу сделать, – рассеянно ответила она без особого энтузиазма. Возможно, ей уже надоели люди, которые просили ее с ним познакомиться. Конечно, я бы и сама хотела, чтобы мой парень был знаменитостью, но я понимала, что если при этом ты сам не знаменитость, то можно почувствовать некоторую неловкость. Я имею в виду, что если вы идете на светскую вечеринку с кучей звезд, то никого на самом деле не заботит, появишься ли там лично ты. Фактически большинство не возразило бы, если б твоя половина явилась туда в одиночестве.
– Никогда не догадаешься, кто мне вчера позвонил, – сказала я, чтобы прервать молчание, воцарившееся после моей просьбе о встрече с Митчеллом.
– Билл? – попыталась угадать Мэри, не отрывая глаз от своего кофе. – Я говорила с ним в прошлую пятницу. Он сказал, что позвонит тебе. Он в следующие выходные прилетит в Хитроу – пересадка из Чили в Непал.
– Нет, он не звонил. – И меня слегка обидело, что он не звонил. С тех пор как наши пути разошлись после колледжа, я получила от него открытку только один раз, но с Мэри он, похоже, перезванивался постоянно.
– Ну, тогда сдаюсь, – сказала Мэри и попыталась угадать еще раз: – Эндрю?
– Эндрю? Какой Эндрю? – спросила я. Я не знала никого по имени Эндрю. – Нет. Звонил Брайан.
Она мгновение непонимающе смотрела на меня.
– Брайан Корен? Ты должна помнить Брайана, – удивилась я. – Брайан из Америки. Был у нас на втором курсе. Симпатичный такой, улыбчивый. Единственная настоящая любовь в моей жизни.
На мгновение у Мэри отвисла челюсть, и мы перенеслись на шесть лет назад на ступеньки корпуса экспериментальной психологии, где мы сидели, скуксившись от смущения, что наши колкости услышала «Семейка Брэди».
– Неужели Брайан Корен из Нью-Йорка? – выдохнула она.
– Он самый. Он позвонил мне вчера и сказал, что приезжает.
– Ого! – Мэри поставила на стол капуччино и провела элегантной рукой по шикарным волосам. Я заметила, что она перестала грызть ногти (или пользовалась очень дорогими накладными). – Когда он приезжает? – спросила она.
– В конце недели. В пятницу днем, представляешь?
– Ничего себе, Лиз. Довольно неожиданно, да?
– Еще бы. Он сказал, что ему представилась возможность выкроить немного времени от работы.
– Могу его понять, – пробормотала она. – У меня три года не было нормального отпуска. Где он остановится? Где-нибудь в центре?
– Ну, на самом деле я предложила ему пожить у меня.
– Что? В Балхэме? Ты шутишь, Лиз? – воскликнула она, изменившись в лице.
– Если бы. Он сказал, что с удовольствием остановится в отеле, а я ответила ему, что слышать об этом не хочу. Он настаивал, говорил, что не предупредил меня заранее, но я стала возражать, что я себе этого не прощу. Сказала, что это не обсуждается. Он будет моим гостем. Он еще раз сказал, что с удовольствием остановится где-нибудь, а я еще раз возразила, и он сдался.
– Дура! – воскликнула Мэри. – Ты не можешь поселить Брайана в этом свинарнике.
– Свинарнике? О чем ты говоришь? Не так все страшно.
– Ты считаешь? Я не хотела тебе говорить об этом, Лиззи, но ты, наверно, помнишь ту ночь, когда я ввалилась к тебе после… – ты знаешь, после того случая…
Она имела в виду, когда ей отказал богач, красавец и наследник Марк Четвертый (кажется, какой-то безумный отпрыск сети супермаркетов, – я сама его никогда не видела), – а тогда она появилась у моих дверей в одной пижаме и выглядела так, как будто ей готовились делать вскрытие. Я помнила тот случай очень хорошо. Мы не ложились до четырех утра, запивая джин водкой. Это был первый и последний раз, когда Мэри была у меня в Балхэме. Остальные наши встречи проходили в намного более здоровом районе Сохо. В те дни только страшное горе могло выгнать Мэри к югу от Темзы.
– Знаешь, когда я проснулась утром на твоем диване, клянусь тебе, у меня все ноги были в мелких красных точках. В блошиных укусах, – добавила она полушепотом. Впрочем, достаточно громким, чтобы все в кафе повернулись и посмотрели на неряху, так запустившую свой дом.
– Неправда! – с негодованием воскликнула я.
– К сожалению, правда. Прямо как будто кто-то использовал меня вместо подушечки для булавок. Но я не виню тебя, Лиз. Я даже не хотела говорить тебе об этом. Я знаю, ты не виновата. Я хочу сказать, что ты даже и не особенно любишь кошек, правда? Видимо, блохи остались от кота, которого держали прежние жильцы, – блохи могут жить в ковре годами, если его сразу же не обработать. Я просто хочу сказать, что, по-моему, нельзя подвергать такому риску Брайана. Ты знаешь, что у американцев пунктик насчет гигиены.
– Знаю, – пролепетала я. С упавшим сердцем я вспомнила саркастические замечания Брайана по поводу английского водопровода. Он не мог понять, как можно принимать ванну, не вымывшись сначала в душе. Он был из тех, кто меняет нижнее белье каждый день, а постельное – не реже раза в неделю. Конечно, он не покажет открыто своего потрясения, узнав, что у него в соседях Жирный Джо, убежденный, что смена грязных трусов ослабит его боевой дух или что-нибудь еще более бредовое в этом роде.
– Хотя я не верю в твою историю про блох, – продолжала я, – я знаю, Брайану нельзя жить у меня в Балхэме. Особенно после того как… – и тут я вывалила ей всю свою жалкую историю с враньем по электронной почте, от тренировок на соседнем велотренажере с Джинджер Спайс[20]20
Джинджер Спайс – Джери Холливел, бывшая участница группы «Спайс Герлз».
[Закрыть] до вечеринок в компании Арабеллы Гилберт.
– О боже! – выдохнула Мэри, когда я кончила говорить. У нее на лице было что-то, похожее на шок, но мне показалось, что она изо всех сил старается не расхохотаться. – Боже мой! Ты сказала, что живешь в квартире с видом на Гайд-парк? Ну, если залезть к тебе на крышу и взять мощный бинокль, то, думаю, можно разглядеть Тутинг Коммон. Но Гайд-парк? Это нелепо, Лиз.
– Наверно, ты права.
– Это самая нелепая вещь из того, что я слышала за последние две недели. А что это на тебя нашло?
– Мне хотелось показать ему, что у меня все в порядке, – вздохнула я, глядя в кофе.
Мэри неодобрительно поджала губы.
– Ох, Лиззи. Никогда, ни за что на свете не нужно врать, – укоризненно сказала она, все еще давясь от смеха, – если, конечно, ты не уверена, что ложь не раскроется.
– Да я и была уверена, – отрезала я. – Ты что, воображаешь, каждый врун думает, что его ложь раскроется?
– Не злись. Я просто пыталась дать тебе дружеский совет.
– Этот дружеский совет я получила еще от матери, но все равно спасибо, Мэри, – тихо сказала я. – Вообще-то я думала, что ты сможешь реально помочь мне.
Она улыбнулась.
– Я сделаю все, что смогу, дорогая. Обязательно. И ты это знаешь.
– Например, нельзя ли Брайану на время его пребывания здесь остановиться у тебя?
Ее лицо постепенно озарилось улыбкой.
– Пожалуйста. Прошу тебя. Я заплачу тебе, сколько скажешь, – взмолилась я, широкая улыбка на ее лице, скорее всего, означала, что она решила этот вопрос положительно.
– Ты ничего не должна мне платить, Лиз, – великодушно ответила она, похлопывая меня по руке. – Ты моя лучшая подруга. Я с удовольствием помогу тебе. Конечно, используй мою квартиру как хочешь. Я буду рада принять вас обоих. Когда я была в твоем положении, – сказала она, будто была старше меня лет на пятьдесят, а не на пару месяцев, – мне ужасно хотелось жить одной и не видеть горы чужой грязной посуды, но теперь, когда у меня есть роскошная квартира и посудомойка, которая все делает за меня, я иногда чувствую себя довольно одиноко. Ты должна позвонить Брайану и сказать ему, что я очень хочу, чтобы он был моим гостем. Если хочешь, я могу даже организовать вам вечеринку. Можем снять один из моих клубов: «Сохо-Хаус» или «Грушо»? Только скажи, кого пригласить. Здорово было бы, если бы Билл приехал, правда? По-моему, он прилетает в понедельник. Может, они пересекутся…
Я стиснула зубы:
– На самом деле я думала, что тебя в это время не будет дома.
– Что? – она непонимающе посмотрела на меня.
– Пожалуйста, Мэри. Всего четыре дня. Из них два – выходные. Ты ведь можешь пожить у Митчелла, правда? В его роскошной холостяцкой берлоге, где фотографировали для «Хелло!» – добавила я с умоляющей улыбкой.
– Ради бога, Лиз, эта даже не его квартира, – резко сказала Мэри. – Кроме того, я никогда не живу у Митчелла.
– Почему?
– Потому что… потому что не живу, и все. Мы стараемся сохранять собственное пространство. Частную жизнь. Я не хочу, чтобы он был у меня под каблуком, а он не хочет, чтобы я все время болталась рядом с ним.
– Да, но иногда же ты остаешься у него на пару ночей. По выходным.
