Текст книги "Повесть Льва: Вокруг Мира в Спандексе (ЛП)"

Автор книги: Крис Джерико

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 15. Вода из унитаза это вода из унитаза.

Практически сразу, после моего луча либре дебюта под именем Леон ДОро, я выступил на шоу прошедшем на автостоянке при свете новогодних огней и пары фар «Чеви 82», припаркованной прямо возле ринга.

Майк предупредил меня насчёт мексиканских реслеров, которым не нравилось то, что чужаки работали на их территории. Поэтому меня совершенно не удивил удар кулаком со всей силы по лицу от Эль Рейнджера, сразу после локапа. Я мгновенно понял, к чему это было, и через секунду ответил ещё мощнее агрессора. Только ради того, чтобы между нами не осталось никаких недоразумений я ударил гада второй раз и после этого с ним было очень легко работать. Когда матч закончился, Рейнджер казался довольно дружелюбным и в разговоре даже не упоминал настоящих ударов. Так-то.

После работы в Северной Америке, стиль луча либре показался мне реслинг-тригонометрией. Много кувырков и акробатики, прямая противоположность жестким бампам, которым меня учили. Лучадоры одной рукой отталкивали друг друга от канатов и еле касались друг друга при толчках и клоузлайнах. Они настолько аккуратно работали друг с другом, что всё это зрелище выглядело, осмелюсь заявить, подставой.

Истории в матчах были тоже довольно странными. Победа засчитывалась только тогда, когда удерживали всех участников другой команды. Мы могли работать до первой победы пять минут, а потом участники одной команды в считанные секунды сдавались и удерживались. Потом разыгрывалась вторая победа, и всё происходило по такому же принципу. Ещё можно было победить, прыгнув с ринга на стоящего за ним представителя команды противника, только если он не капитан. Капитан мог проиграть только болевым или удержанием. Сложно? А я там три года работал.

Ещё одна отличительная особенность: в Канаде и США «работают» только над левой частью тела противника. Ты пытаешься вывести из строя левую ногу или левую руку. В захвате выставляешь левую ногу вперёд. Но в Мексике все ориентируются на правую сторону. В моём первом матче я этого не знал, и всё равно, что вёл машину в Англии. Я запарывал один спот за другим, пока не вкурил что к чему.

К счастью, матч на автостоянке закончился для меня успешно, и пришло время следующего боя в Плаза Монументаль, огромной арене для корриды. Ринг установили посреди внушительного куска грязной земли, мат был покрыт пылью, которая поднималась вверх с каждым бампом. На шоу пришли 10 000 орущих фанов, большинство – девушки и дети. В своих предыдущих матчах, смотря в зал, я видел лица каждого человека. Но когда собралось столько народу, всё, что я видел это живой, шевелящийся монстр, прямо за зоной освещения ринга. Впервые я почувствовал себя в высшей лиге. Это не бар и не спортзал, а настоящая арена с секциями мягких мест, блуждающими продавцами попкорна и мощной аудиосистемой. После матча там, я не мог вернуться на независимую сцену Канады.

В то время как само событие было запоминающимся, матч таким не оказался. Нас поставили с легендарным Милом Маскарасом. Перед матчем в раздевалке, он, стоя босиком и в маске рассказывал, что ему приходилось:

а) Тренировать Арнольда Шварцнеггера на Венис-Бич в 1968 году

б) Быть самым техничным реслером в Мексике, и...

в) Считаться суперзвездой во всех странах мира... даже Люксембурге

После этих фактов, я ожидал чего-то особенного, но на самом деле Мил не рулил. Он не хотел, чтобы мы с Майком хоть что-то на нём проводили, мотивируя это тем, что зрители на арене нам не поверят. В то же время он сам ничего не делал, кроме дергания обвисшей грудью и танцев, как будто в его панталонах поселилась семья муравьёв. Тем не менее, люди всё равно бешено реагировали на него. После матча он ни разу не снял маску за кулисами, даже в душе.

Когда я вышел из арены и отправился на стоянку, я не поверил своим глазам. Сотни фанов наполнили улицу, все кричали и что-то скандировали. Девушки и парни, дети и бабушки, фермеры и школьницы, все тянулись ко мне. Люди хватали меня и выкрикивали – «Леун, Леун! Уна фото (фотографию!)! Уна бесо (поцелуйчик!)!» Девушки дёргали меня за волосы и целовали, оставляя следы дешёвой красной помады. Они хватали меня за задницу, сливы, пытались вырвать сумку. Я чувствовал себя пятым «Битлом». А чё, неплохо.

Я быстро стал настоящим селебрити в Монтеррее и был более чем актуален. Люди нуждались во мне больше, чем просто в лучадоре и Элизондо послал меня на рождественскую вечеринку какого-то завода за шикарные 600 песо (200 баксов). Это были лёгкие денежки, и всё, что я должен был сделать, как говорил мне Элизондо, это прийти, пожать несколько рук, поцеловать несколько детей и веселиться. Эта сделка была намного успешней матча перед семью человеками в Бимби, Альберта.

Я прибыл на завод, зашёл в буфет. Кто-то прилепил несколько шариков к паре столов, прямо перед сценой в конце комнаты. Я спросил, где стол раздачи автографов и мне сказали, что его не будет. Это даже легче чем я думал!

Но вдруг мне представилась одна леди, мой переводчик для речи. Мгновенно нахлынули тёмные облака. «Речи?»

«Да. Я должна перевести вашу речь, про экологию, для детей. Разве не так?»

И тогда я понял, что Элизондо отправил меня на праздник для рассказа детям о важности ЭКОЛОГИИ. Я ничего не знал о Мексике или Испании и уж тем более экологии! Выйдя на сцену, я встал перед кучкой детей в шапках Санта Клауса, которые глядели на меня уж очень заинтересовано. Понятия не имея, кто я такой, им, тем не менее, было очень интересно то, что я собираюсь сказать.

Как, впрочем, и мне.

Я поднялся на подиум и сказал «Хола», единственное испанское слово в моём словарном запасе. «Мы сегодня здесь собрались...» и дальше было только хуже, каждое моё слово переводчица доносила до аудитории. Учитывая то, что я понятия не имел, о чём говорю, можно только догадываться, что она перевела.

«Мы все понимаем, что экология сегодня очень важна в мире. Очень важно любить деревья, так как деревья наши друзья», мудро подметил я.

«Его мама любит бананы», перевела она.

Дети уставились на меня пустыми взглядами, а родители перешёптывались в конце комнаты, очевидно выясняя друг у друга «Что этот идиот несёт?».

Я продолжил: «Убедитесь в том, что вы не будете рубить деревья. Не злоупотребляйте бумагой и не ездите на неэкономичных автомобилях, когда будете достаточно взрослыми для вождения»

«Он провёл матч за хот дог и стакан апельсинового сока», продолжила переводчица.

В конце я поздравил присутствующих с наступающим новым годом и широко улыбнулся. В зале раздался хруст печенья. Рядом пролетело пёрышко. Ребёнок засунул палец в нос. Я спустился в зал и раздал автографы банде из шести детей. Когда мне давали 600 песо, я улыбнулся и поблагодарил руководство завода. Они ответили испанским эквивалентом «пофиг» и молча разошлись. Я пересчитал денежки и решил, что если хотя бы один из присутствующих детей в будущем будет путешествовать исключительно автостопом, моя речь не была напрасной.

Мой следующий матч прошёл в маленьком городке в пригороде Монтеррея, под названием Матаморос. Арена там напоминала точную копию арены из фильма «Кровавый спорт»: тёмная и грязная, в окружении куриных загородок, которые отделяли зрителей от ринга. Во время матча фаны держались за куриные загородки и дёргали их словно бешеные росомахи. Прямо как в клипе Scorpions.

Боксёрский ринг, совершенно не пружинил и никак не предназначался для падений. Мой противник, американец по имени Фабулосо Блонди предупредил, что мы практически ничего не сможем сделать во время матча. Я думал он просто лентяй и во время матча шепнул ему, что сейчас швырну его хип тоссом. Он оттолкнулся от канатов со словами «Хрен тебе» и швырнул меня. Я словно упал на цемент и чуть не наделал в штаны от боли. Серьёзно. Мы кроме как обмена захватами ничего не делали до конца матча. Оно не стоило тех денег – ломать наши задницы в этом помойном городке. Нас ещё и промоутер обманул, к тому же.

После матча, весь в пыли я решил помыться. Но сразу же передумал, когда увидел, что в роли душа был садовый шланг, торчащий из бачка унитаза. Один чувак отсосал немного воды из шланга и выплеснул её на себя. Мне было противно, хоть это и не канализационная вода, в моих краях вода из унитаза это вода из унитаза.

Главной звездой страны, в то время, был ещё один канадец – Вампиро Канадис. Повсюду висели картинки реслера-вампира в гриме Элиса Купера с длинными красно-синими переплетёнными волосами. На пике популярности, он был мексиканским Халком Хоганом или Стивом Остином. Он попал в Мексику в правильный момент, когда луча либре обрело новую популярность, получив больше времени на ТВ. Вамп оседлал этот реслинг бум. В продаже были куклы Вампиро, футболки Вампиро, комиксы Вампиро, шоколад Вампиро, мыло Вампиро, да всё, что угодно.

Когда объявили, что он приедет в Монтеррей для матча за титул в тяжёлом весе против Блек Меджика, город сходил с ума в ожидании.

Монументаль продался очень быстро, но в день шоу Вампиро вышел из Аэропорта на костылях. Он что-то повредил и не мог работать. Элизондо нужна была замена, и в игру вступил я. По иронии судьбы Элизондо как-то хотел назвать меня Вампиро Американо, пытаясь заработать на популярности Вампа. Через несколько лет он таки дал это имя реслеру из Далласа Джону Лейфилду, которого вы знаете как чемпиона WWE Джей Би Эла.

Блек Меджик, американц из Флориды, которого звали Норман Смайли. Он очень обрадовался возможности работать с другим чужаком и внимательно рассматривал все мои идеи. Я вёл его большую часть матча, хоть он был и опытней меня. Но всё закончилось, когда он нечестно удержал меня, схватив за трусы для третьей победы. Не смотря на то, что я продул, Меджик помог сделать мне свой первый отличный матч в Мексике. Зрители стали «локо», когда я взял первую победу, и начали верить, что у юного претендента есть шансы взять титул. Чемпион вывел меня на новый уровень, позволяя работать с ним на равных, и я ему за это очень благодарен. Он мог не дать мне показать ничего, но Меджик старался со всех сил, для того, чтобы я выглядел суперзвездой.

После матча в раздевалке, Элизондо поздравил меня и вручил конверт с 1000 баксов. Согласно мексиканской традиции за титульный матч платили в два раза больше, и я никак не ожидал такой сумы за один матч. Вторым меня поздравил Вампиро, но он не казался искренним. Чуть позже в Кватро Милпас, он отвёл меня в сторонку и дал совет насчёт того, как выжить в Мексике. Он сказал, что все мексиканские реслеры завидовали друг другу, и никому нельзя было доверять

«Но ты можешь доверять мне. Я действительно хочу помочь тебе добиться успеха». Потом Вамп сказал, что для этого нужно использовать более разнообразные костюмы.

«Я знаю страну, и знаю, чего хотят люди. Используй набедренную повязку, и ты будешь огромной звездой.» Не учитывая тот факт, что если я одену набедренную повязку зрители увидят, что я не такая уж и огромная звезда, совет не имел смысла. Если набедренная повязка – залог успеха в Мексике, почему он сам в ней не выступал? Набедренная повязка убила бы всю мою убедительность и аудитория решила бы, что я идиот. Наверное, этого он и хотел. Я сделал отличный матч и срывал шикарную реакцию в Плазе. Какой бы суперзвездой Вамп не был, он всё равно завидовал успеху нового кумира.

Я подошёл к Майку, которого холодно встретили Коннан и Машина Любви – два других сверх популярных иностранца, работающих на компанию-конкурента. У Конана были длинные сплетённые волосы, а Машина Любви (которого звали Арт Барр) держал стаканчик жевательного табака и плямкал без остановки. Они бегло со мной поздоровались и ушли, игнорируя нас.

Неужели кроме Майка и Меджика, все иностранцы в этой стране были гадами?

По крайней мере, местные принимали нас тепло, особенно девушки. Мы с Майком находились в компании разных девушек каждый вечер. Однажды мы забрели в Секор Фрог, в вечер проведения Чемпионата Монтеррея по Арм Реслингу, на котором местных знаменитостей сажали в первые ряды. После изнурительного турнира определили победителя. Он повернулся к нам и сказал что-то агрессивное в нашу сторону.

Одна из девушек сообщила, что он хочет померяться силой на руках. Всё началось как в каждой войне в истории человечества, девушка выставила сиськи и включался мачо. Я вышел, и бар начал скандировать моё имя.

В окружении гула «Леун! Леун!», я сел напротив чемпиона, и мы сжали руки. Этот парень не знал о секретном трюке Скотта Нортона... в отличие от меня. Я завалил грубияна примерно за 30 секунд и стал новым Чемпионом Монтеррея по Арм Реслингу. Аудитория облила меня пивом, как будто я только что выиграл Кубок Стэнли. Я отдал этот маленький трофей с надписью КАМПЕОН одной из девушек на следующее утро.

Несмотря на доступность женского пола 24 часа в сутки, я всё ещё был девственником. Похоже, я принял совет Пола Стэнли про девушек слишком буквально. Поймите меня правильно, у меня были шалости, но, будучи истинным христианином, я не доводил дело до конца. Встретив Ракуель, искушение было слишком большим. Она была моделью местной пивной компании, и постеры с её изображением можно было встретить по всей Мексике. У неё было классическое латинское тело, как у Дженнифер Лопез с длинными тёмными волосами и потрясным лицом.

Я встретил её на вечеринке после матча, и взаимную тягу можно было резать ножом. Это один из тех раз, когда понимаешь, что это оно, с первого взгляда. Но в результате получилась одна из самых стрёмных ситуаций в моей жизни. Я пригласил её в номер, где спал Майк на другой кровати. Возможно это алкоголь, возможно, это тот факт, что свет был включён, возможно, потому, что Майк делал вид, что спит на соседней кровати, но моё первое сексуальное представление заняло двадцать секунд. Честно говоря, это было ХУДШЕЕ сексуальное представление всех времён и народов, и настоящий позор, ведь, как я сказал, Ракуель была офигенной. Вот вам пару слов мудрости от Дяди Джея: если девушка, с которой у вас был секс в первый раз, смеётся и хлопает вас по плечу, это плохой признак. Извини Ракуель, это был мой лучший выстрел...

Глава 16: Козлиный автобус.

Сразу же после моего короткого (во всех смыслах) представления, мы с Майком поехали обратно в Калгари на рождественские каникулы. Когда я нагрянул к Палко, мне позвонил игрушечных дел мастер, которого я встретил в Монтеррее. Его фирма делала игрушечные копии лучадоров и он сказал, что Пако Алонсо, мексиканский Винс МакМэн заинтересован в том, чтобы меня нанять. Мексико-сити – лакомый кусочек, я надеялся получить там работу с того момента как приехал в Монтеррей.

Я вылетел в Мексико-сити чтобы встретиться с Пако в его офисе, расположенном в Арене Мехико, старейшей реслинг-арене в мире. Он предложил отличные условия и сказал, что я могу работать на него сколько захочу.

Он не хотел называть меня Леон дОро, потому что у него уже был реслер по имени Оро. Поэтому когда он спросил, есть ли у меня идеи насчет другого имени, я предложил старое доброе Львиное Сердце. Ему понравилось, а испанский перевод имени (Corazon de Leone) понравился еще больше. Почему у англо-говорящего парня должно быть испанское имя вроде Corazon de Leone, в то время как испано-говорящие парни вроде Сильвер Кинга носили английское прозвище, я не знаю, но мне ли об этом судить?

Пако сказал, что он собирается поставить меня на шоу вместе с ветераном Гектором Герреро, чтобы он заодно помог мне научиться выживать в Мексике. Гектор был членом знаменитой реслинг-семьи, основателем которой был Гори Герреро, один из величайших лучадоров в истории. Еще я много слышал о младшем брате Гектора по имени Эдди, который сделал себе мировое имя. Эдди как и Крис Бенуа, был одним из парней, чью карьеру я хотел бы повторить. Я с нетерпением ждал того момента, когда смогу познакомиться с ним и встретиться на ринге.

Пако поселил меня в «Плаза Мадрид», отличном отеле в центре города и посчитал обязательным представить меня остальным парням, жившим здесь. Включая моего старого тобакожующего дружка Арта Барра.

Арт был гораздо дружелюбнее, чем при нашей первой встрече. Еще из-за него меня чуть не уволили в первый же день, когда он взял меня на поиски кожаной куртки, что стоило мне 90-минутного опоздания на мой дебют в Empressa Mexicana de Lucha Libre. Я наконец-то прибыл на Арену Колизео и вошел в новый мир раздевалки EMLL.

Колизео принадлежал семье Алонсо десятилетиями, и это было заметно. Грязные сырые раздевалки располагались на втором этаже. Некоторые лучадоры сидели голыми, курили и глушили виски прямо из бутылки. Двое других прогоняли матч, пока один из них голышом сидел на унитазе.

У унитазов не было седушек (надо было усаживаться прямиком на него), а у кабинок – дверей. Вместо того чтобы смывать туалетную бумагу в унитаз, тут была особая фишка – складывать её в кучу. Пока я ходил и искал место, где бы переодеться, у остальных парней на лице читался вопрос «это еще что за хрен с горы?». Скоро я сообразил, почему Пако попросил Гектора взять меня под свое крыло. Это помогло заработать уважение в раздевалке. Гектор настоял на моем личном знакомстве с ростером. Я пожал руку каждому человеку в раздевалке, отказ от этого приравнивался к страшному греху. Это традиция, которой должна соблюдаться всеми раздевалками на любом уровне в любой стране.

Пока мы обсуждали матч с нашими противниками, Гектор напяливал на себя свой костюм для игры в Lasertron, из-за чего стал похож на красно-синюю пикату. Но его наряд не шел ни в какой сравнение с прикидом Тигра Тони. Он щеголял в цельном оранжевом обтягивающем костюме с черными тигровыми полосками и выглядел полнейшим придурком. Его звали Фелино и, к его чести, он согласился со всеми моими предложениями, которые Гектор переводил на испанский. Хотя чего уж там, он был великолееееепен.

Мы выступали перед мэйнивентом, а нашей музыкальной темой почему-то была песня «Everybody Dance Now» C&C Music Factory. В Колизео было около 5000 мест, которые напоминали перевернутый свадебный торт. Фэны располагались по секциям, согласно своим предпочтениям, держа в руках самодельные плакаты с надписями Secciуn de Rudos (секция рудос) и Secciуn de Tеcnicos (секция техникос). Зрители устраивали переклички друг с другом, скандируя «Arriba los rudos!» и «Arriba los tеcnicos!»

Большую часть времени я работал с Фелино, который быстро врубился в мой стиль и очень старался. Он был членом семьи Казас, известной своими лучадорами и мне кажется, что Пако попросил Фелино сделать так, чтобы я выглядел круто. Фелино так и сделал.

Кульминация матча – я провожу на Фелино свантон дайв с верхнего каната. Толпа взорвалась и, как мне показалось, они были удивлены тем фактом, что блондинистый мальчик-красавчик гринго может так бороться.

На следующий день моя большая фотка в момент полета появилась в одной из крупнейших газет Мексико-сити. Фаны по всей стране читали мнение репортеров о моем успешном дебюте. Когда лучадорские журналы, наполненные моими фотографиями появились на прилавках магазинов на той же неделе, я официально превратился в национальную звезду.

Мое расписание немедленно забилось. В воскресенье я работал в Гвадалахаре, в понедельник – в Наукальпане, в среду – в Акапулько, в четверг – в Квернаваке, и в пятницу – в Мексико-сити. По всей стране проходило так много шоу, что я отрабатывал десять матчей в неделю, включая четыре матча в субботу.

Мне было 22 года, а получал я три или четыре зарплаты за одну неделю работы. Но за эти деньги я пахал, будь здоров. Я перемещался на автобусе. Некоторые маршруты предлагали первоклассный сервис, большинство из них этого не делало. Так что мне приходилось совершать 4-6-часовые поездки на эпических школьных автобусах.

Тот факт, что все места заняты, не мешал водителю брать пассажиров. Мы ехали по шоссе в абсолютной темноте, и водила без проблем подбирал с дороги всяких грязных Томов, Диков и Хавьеров. Люди могли ехать с собаками, кошками, козлами, курами, а однажды был попугай, который всю дорогу не переставал орать на испанском. Места и проходы автобуса были забиты болтающими людьми и лающим, мяукающим и кудахтающим зверьем, пока я сидел и задавался простым вопросом – какого черта я тут делаю.

«Vaya con Dios...КАРРРК...»

Даже усиленно изучая испанский с помощью испаноязычных ТВ-шоу (Sebado Gigante жарит) и общения с девушками, я до сих пор не мог произнести ИРВАЙН так, чтобы люди поняли. Поэтому имя на моем автобусном билете варьировалось от Криса Ирбо и Криса Ирбайна до Криса Рирайна. Так продолжалось, пока я не сдался и начал называть себя Хосе Санчес. Это помогло избежать множества проблем и для меня и для кондукторов.

Тем временем я обучался искусству луча либре и человеком, от которого я узнал больше всего, был Негро Казас. Негро был известен как мексиканский Рик Флэр и как один из лучших реслеров в истории Мексики. Он был из той же знаменитой семьи, что и Фелино, и одним из умнейших борцов, с которыми мне доводилось работать. Он был идеальным примером реслера, который пользуется огромной популярностью у фанатов, прежде всего потому, что всегда точно знал, чего хотят зрители. Все фанаты уважали его, потому что знали – он один из лучших независимо от того, какую роль играл. Когда он был рудо (а он был лучшим рудо в стране), мне казалось, что его освистывали только потому, что должны были так делать, а не, потому что его на самом деле ненавидели. Он был настоящим мастером по работе с публикой и всегда держал ее под своим контролем. Простым жестом или выражением лица он мог заставить их аплодировать или негодовать.

Негро учил меня тому, когда надо сделать определенно движение, а когда нет. Он научил меня правильно распределять время, как планировать матч в зависимости от реакции зала, и как выкручиваться, если что-то пойдет не так. «Никто не узнает об ошибке, пока ты сам о ней не сообщишь» сказал он, на своем ломаном английском.

Не стоит расстраиваться, если матч прошел не так, как этого хотелось. «Не волнуйся, если матч был неудачным. Завтра будет еще один. Ты будешь париться о матче, который в прошлом или постараешься сделать лучше в будущем? Завтра этот матч уже не будет ничего значить». В общем, его мысль в том, что прошлое не изменить, можно только научиться на собственных ошибках и в будущем постараться сделать лучше. Я до сих пор живу (и на ринге и вне его) следуя этой философии.