Текст книги "Сфабрикованный Иисус"

Автор книги: Крейг Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Евангелие от Марии

В Евангелии от Марии рассказывается о том, что Мария передает ученикам откровения, которые сообщил ей Иисус. Андрей и Петр сомневаются, что она говорит правду – ее учение расходится с тем, что слышали они сами. Мария плачет, огорченная тем, что ее подозревают в искажении слов Спасителя. Левий упрекает Петра, заступается за Марию и призывает учеников проповедовать Евангелие, «не ставя пределов и не давая законов, как повелел Спаситель». Ученики отправляются на проповедь – на том и кончается Евангелие от Марии.

На сегодняшний день найдены три фрагмента Евангелия от Марии, частично перекрывающие друг друга. У нас на руках, самое большее, половина изначального текста[16]. Приведем перевод греческих папирусных фрагментов:

«[Н]е законы устанавливаю, как законодатель»… Сказав же эти слова, он удалился. Но они скорбели, много слез проливали и говорили: «Как пойдем мы к народам, проповедуя благовестие Царства Сына Человеческого? Если они и Его не пощадили, как же нас пощадят?»

Тогда встала Мария, приветствовала их, поцеловала их всех и говорит: «Не плачьте, братья; не скорбите и не огорчайтесь, ибо благодать Его пребудет с вами и укроет вас. Лучше возблагодарим величие Его, ибо Он собрал нас вместе и сделал нас людьми».

Такими речами Мария обратила их мысли ко благу, и начали они рассуждать о речах Спасителя. Говорит Петр Марии: «Сестра, мы знаем, что Спаситель любил тебя, как ни одну другую женщину. Скажи нам, известны ли тебе слова Спасителя, которых мы не слышали?»

Мария отвечала ему, говоря: «То, что от вас ускользнуло, но я помню, я вам передам». И начала она (передавать) им слова сии. «Однажды, созерцая Господа в видении, я сказала: Господи, сегодня я видела Тебя. Он отвечал, говоря: благословенна ты…»

(4:10 – 7:2 = Р/Оху. 3525).

«…остаток века сего (я) проведу в молчании». Сказав слова сии, Мария умолкла, ибо больше ничего не говорил ей Спаситель.

Говорит Андрей: «Братья, что вам кажется относительно сказанного? Ибо я не верю, что Спаситель говорил такое – мне это кажется несогласным с Его мыслями».

Поразмыслив об этом, (говорит Петр): «Неужто Спаситель говорил с женщиной тайно, а (не) открыто, так, чтобы все мы слышали? Не хотел ли он этим показать, что она достойнее нас?»

[Тогда Мария заплакала…] «[Думаете ли вы, что я сказала вам неправду] о Спасителе?»

Говорит Левий Петру: «Петр, ты вечно гневаешься: вот и сейчас допрашиваешь эту женщину, словно своего врага. Если Спаситель считал ее достойной, с какой стати нам презирать ее? Он знал ее – и, несомненно, всегда любил. Лучше устыдимся и, облекшись в совершенное человечество, будем делать то, что заповедано нам. Идемте проповедовать Благую весть, не ставя преград и не налагая законов, как повелел Спаситель».

Сказав слова сии, Левий вышел и начал проповедовать Благую весть. [Евангелие от Марии]

(9:29 – 10:14 = Папирус Райлендса 463).

Евангелие от Марии спорит с теми, кто «ставит преграды» и «налагает законы». Из того, что учение Марии отвергают Петр и Андрей, возможно, следует, что «законодатели» обращались к авторитету прославленных апостолов, чье учение сохранялось в известных документах, имеющих широкое хождение в христианских общинах. Группа, стоящая за Евангелием от Марии, стремится защитить свое учение, а также, вероятно, доказать право женщин быть проповедницами – по–видимому, в ответ на растущую институционализацию христианства и ограничение в нем роли женщин (возможно, отраженное уже в Пастырских посланиях). Та же проблема отражена в Евангелии от Фомы, где Петр требует: «Пусть Мария покинет нас, ибо женщины недостойны (вечной) жизни» (114). Иисус упрекает Петра и отвечает, что способен превратить Марию в мужчину: она и другие женщины, преображенные таким образом, смогут войти в Царство небесное[17].

В некоторых современных сочинениях, в том числе в популярном романе Дэна Брауна «Код да Винчи», высказывается мнение, что Иисус и Мария были любовниками или, возможно, мужем и женой. Защитники этой точки зрения обращаются к Евангелию от Марии, а именно к словам: «Сестра, мы знаем, что Спаситель любил тебя, как ни одну другую женщину». В подтверждение этого приводят также отрывок из Евангелия от Филиппа: «И спутница [Спасителя] – Мария Магдалина. [Но ее Христос любил] больше, чем [всех] учеников, и [часто] целовал ее в…» (NHC 2.3.63.32–36). В некоторых переводах делается реконструкция текста: «часто целовал ее в губы» – но это чистый домысел. Автор текста мог с тем же успехом вообразить, что Иисус часто целовал Марию в лоб или в щеку. Мы не знаем, что говорилось в изначальном тексте; и в любом случае ни в Евангелии от Марии, ни в Евангелии от Филиппа не говорится, что Иисус и Мария были любовниками. В текстах этого просто нет. Мы не имеем никаких доказательств того, что кто–то в древности действительно так думал.

Быть может, Евангелие от Марии неоценимо для изучения ситуации в древней церкви, роли в ней женщин, споров о законничестве в той или иной форме и о пределах апостольского авторитета. Однако, как ни понимать это писание, – очевидно, что оно отражает обстановку не ранее середины II века. Мы не найдем в нем ничего такого, что можно было бы с уверенностью возвести к I веку или, тем более, к жизни и служению исторического Иисуса и исторической Марии Магдалины[18].

Тайное Евангелие от Марка

В 1960 году в Нью–Йорке, на ежегодном заседании Общества библейской литературы, Мортон Смит объявил, что во время своего годичного научного отпуска в 1958 году, который он проводил в монастыре Map–Саба в иудейской пустыне, обнаружил там первую часть послания Климента Александрийского (ок. 150–215), написанную от руки на греческом языке, почерком, характерным для XVIII века, на последних страницах печатного сборника посланий Игнатия Мученика, относящегося к XVII веку. В 1973 году Смит выпустил два издания своей находки, научное и популярное. С самого начала ученые подозревали Смита в подделке. Однако многие исследователи – в том числе некоторые члены Семинара по Иисусу – защищали Смита и отстаивали подлинность Климентова послания.

Больше всего споров вызвали две включенные в текст цитаты из «тайной», или «мистической», версии Евангелия от Марка – цитаты, которых в каноническом Евангелии от Марка нет. В первой из них Иисус воскрешает мертвеца, а затем учит обнаженного юношу тайнам царства Божьего. Трудно не обратить внимание на гомоэротическую направленность этого рассказа. Эта мистическая версия «Марка» получила название «Тайное евангелие от Марка».

Несмотря на то что саму рукопись никогда не изучал никто, кроме Смита, и бумага и чернила не подвергались обычным в таких случаях исследованиям, многие ученые сочли послание Климента подлинным и приняли его как доказательство того, что во II веке имела хождение некая тайная версия Евангелия от Марка. Некоторые полагают даже, что «Тайный Марк» может помочь нам лучше понять, как соотносятся друг с другом Евангелия от Матфея, Марка и Луки (т.е. разрешить проблему синоптиков); и, разумеется, есть ученые, утверждающие, что «Тайный Марк» старше известного нам «Марка» и является для него источником. И сейчас на эту тему выходят научные исследования, в частности две недавние монографии[19].

Однако, как ни прискорбно, вся эта работа бессмысленна: «Климентово послание» и содержащиеся в нем цитаты из «Тайного Марка» – современная подделка, по всей видимости принадлежащая перу самого Мортона Смита. Некоторые ученые подозревали это на протяжении многих лет, но опубликованные недавно качественные цветные фотографии документа дали специалистам по определению подделок возможность проанализировать почерк текста и сравнить его с образцами почерка покойного профессора Смита[20]. Вывод оказался неоспоримым: текст написан Смитом. Приведем некоторые доказательства, собранные и проанализированные Стивеном Карлсоном:

1. При увеличении рукописного текста мы видим красноречивые следы того, что эксперты–почерковеды называют «тремором фальсификатора». Это означает, что рукописный текст, в сущности, не написан, а нарисован, поскольку автор подделки стремился изобразить стиль письма, не похожий на его собственный. Эти красноречивые знаки присутствуют повсюду в «Климентовом послании».

2. Сравнение стиля греческого письма в рукописном тексте и греческого письма самого Мортона Смита (в его бумагах и заметках на полях книг из его библиотеки) показывает, что «Климентово послание» написал (точнее, «нарисовал») именно Мортон Смит. Например, у Смита была необычная манера написания греческих букв «тау», «тета» и «ламбда». Те же необычные формы букв временами попадаются в документе, в остальном тщательно воспроизводящем написание греческих рукописей XVIII века.

3. Некоторые темы, характерные для этого документа, присутствуют в работах Смита, опубликованных до предполагаемой находки 1958 года.

4. Светлое пятно, ясно различимое в левом нижнем углу последней страницы печатного текста книги, и такое же пятно в левом нижнем углу второй страницы рукописного текста доказывают, что страницы, на которые нанесен рукописный текст, всегда были частью печатного издания посланий Игнатия. Причина появления этих пятен, как и других многочисленных пятен и участков выцветшей бумаги, ясно видимых на фотографиях, – плесень. Появление плесени на страницах книги свидетельствует, что эта книга – не из библиотеки МарСаба, расположенной в сухом и жарком климате, где плесени и грибка на бумаге не бывает. Плесень в печатном издании посланий Игнатия заставляет предположить, что книга, в которой якобы было обнаружено послание Климента, в основном находилась в Европе. Можно предположить, что она была приобретена там или, возможно, в Северной Америке, а затем на чистые последние страницы было нанесено «Климентово послание». После этого книга была отвезена в Map–Саба и «обнаружилась» в монастырской библиотеке.

5. Один из документов Map–Саба, внесенных Смитом в каталог, написан той же рукой, что и предполагаемое «Климентово послание». Этот документ Смит датировал XX веком (а не XVIII, как в случае «Климентова послания»). Более того: этот документ, который Смит отнес к XX веку, подписан «М. Мадиотес». Перед нами псевдогреческая фамилия, корень которой означает «сфера» или «шар», а в применении к человеку – «лысый». Карлсон делает вполне вероятное предположение, что здесь Смит, обладавший обширной лысиной, зашифровал собственное авторство (т.е. «М[ортон] Лысый»).

6. Вся эта история – обнаружение в монастыре Мар–Саба давно потерянного документа, представляющего потенциальный вызов христианству, – предсказана в детективном романе Джеймса Хантера «Тайна Мар–Саба» (New York: Evangelical Publishers, 1940). Один из героев романа, помогающий разоблачить подделку и найти фальсификаторов, – инспектор Скотланд–Ярда лорд Моритон. Сходство между обстоятельствами «находки» Мортона Смита и романом Хантера поражает воображение. Стоит добавить: в своем предисловии к первому изданию «Климентова послания» Смит пишет, что получил приглашение посетить Мар–Саба в 1941 году (год спустя после выхода в свет романа Хантера).

7. Карлсон дает убедительное объяснение мотивам, побудившим Смита затеять эту игру. Не будем вдаваться в подробности – заметим лишь, что гипотеза Карлсона действительно все объясняет.

8. Суть всего этого в том, что «Послание Климента» из Мар–Саба, обнаруженное Смитом, – скорее всего, подделка работы самого Смита. Следовательно, исследователи евангелий и исторического Иисуса не должны принимать документ Смита всерьез. Тем не менее некоторые ученые отваживаются делать предположения о происхождении, датировке и значимости новозаветных евангелий, основываясь на этом подложном сочинении[21].

Заключение

Многие портреты и реконструкции исторического Иисуса искажены и недостоверны, поскольку при их создании ученые пользуются поздними документами, историческая ценность которых сомнительна. Что за странная методика: пытаясь «заглянуть за новозаветный канон» и найти истину, похороненную под позднейшими богословскими умозаключениями, библеисты обращаются за этой «истиной» к документам, которые как минимум на 60–100 лет моложе новозаветных Евангелий!

Три из пяти неканонических евангелий, рассмотренных нами в главах третьей и четвертой, созданы во второй половине II века. Это – Евангелие от Фомы, Папирус Эджертона и Евангелие от Марии. Четвертое писание – Ахмимский евангельский фрагмент – также невозможно отнести ко времени ранее середины II века, и то, если это действительно Евангелие от Петра, упоминаемое в начале III века епископом Серапионом. Однако существуют серьезные сомнения, что этот документ тождествен Евангелию от Петра. Вполне возможно, что Ахмимский евангельский фрагмент представляет собой отрывок из неизвестного и еще более позднего сочинения. В любом случае нет никаких оснований выводить Ахмимский фрагмент из гипотетического повествования о Страстях и воскресении, относящегося к середине I века, на которое якобы опирались авторы новозаветных евангелий. Эта теория полностью лишена критической основы.

Последний документ – цитаты из Тайного евангелия от Марка, вкрапленные в давно потерянное послание Климента Александрийского, – современная подделка, также не способная предложить никаких достоверных сведений о происхождении христианства и возникновении евангельской традиции. Однако и это писание наряду с другими текстами используется в изучении исторического Иисуса!

Честно говоря, манера обращения с этими неканоническими евангелиями, свойственная некоторым ученым, поражает и приводит в недоумение. К каноническим евангелиям многие из них подходят сверхкритично – а неканонические, странным образом, готовы принимать без всякой критики! Если оставить в стороне распространенное человеческое стремление спорить с авторитетами – трудно объяснить, почему эти ученые столь доверяют документам, в которых отражается обстановка, абсолютно чуждая Палестине до 70–го г. н.э., и в то же время прослеживаются традиции и тенденции, принадлежащие гораздо более поздним временам и совершенно иным местам.

Некоторые их этих ученых предлагают даже пересмотреть новозаветный канон, чтобы уделить в нем место Евангелию от Фомы и подобным сочинениям. Профессор Филипп Дженкинс, историк, наблюдающий за изучением исторического Иисуса «со стороны», замечает по этому поводу:

Слыша предложения пересмотреть канон Нового Завета, мы вновь и вновь поражаемся тому, сколь слабы основания для этого и позиции большинства «кандидатов»… Что бы ни говорили современные защитники апокрифов – но чем больше мы читаем «альтернативные евангелия», тем более убеждаемся в мудрости древних создателей новозаветного канона[22].

Так оно и есть. Когда студенты спрашивают меня, почему некоторые евангелия не входят в новозаветный канон и не следует ли их туда включить, – я просто советую им эти евангелия прочесть. Как правило, после этого все вопросы отпадают.

В этой и предыдущей главах мы рассмотрели те неканонические евангелия, в которых ученые чаще всего видят важные источники для понимания исторического Иисуса – источники, способные дополнить и, быть может, даже скорректировать евангелия Нового Завета. Мы выяснили, что эти неканонические евангелия не предлагают нам никакой ранней и достоверной традиции, независимой от той, что содержится в новозаветных Евангелиях. Неканонические евангелия – позднего происхождения и, как правило, отражают контекст, крайне далекий от Палестины I в. н. э.

О склонности современных библеистов обращаться к чуждым контекстам мы подробно поговорим в следующей главе.

5
Чуждые контексты

Был ли Иисус киником?

Ученые XX века изображали Иисуса поочередно: фарисеем, ессеем, пророком, великим учителем нравственности, философом, харизматическим святым или магом. Подобно религиозным полотнам Возрождения, на которых Иисус и его ученики облачены в венецианские или парижские костюмы XVI столетия, такие портреты больше сообщают нам о вкусах и предрассудках самих ученых, чем об Иисусе из Назарета или о Иерусалиме I в. н. э. Но, пожалуй, дальше всего отстоит от истины утверждение, что Иисус был средиземноморским киником.

Иисус рос, а затем – вел свое служение в Галилее в первые три десятилетия I в. н.э. Окружение его было сугубо иудейским. Его родная деревня, Назарет, хотя и была невелика (около 200–400 жителей), имела свою синагогу. Языческих храмов или школ в Назарете не было. Скорее всего, все жители Назарета исповедовали иудейскую религию.

Недавние раскопки в Назарете и его окрестностях показали, что во времена Иисуса эта деревня, по–видимому, вовсе не была (как многим представляется) глухим, сонным местечком. Здесь найдены остатки виноградников и виноградных давилен, террасных полей, прессов для выжимания масла, даже каменных строений. Былое мнение, что жителям Назарета приходилось искать себе работу в близлежащих городах и селах, теперь опровергнуто. Экономика Назарета давала его обитателям достаточно возможностей работать и зарабатывать на жизнь.

Разумеется, не был Назарет и оторван от остальной Галилеи. Это – очередной популярный миф. Назарет располагался всего в нескольких километрах от крупного города Сепфориса и поблизости от большой дороги, соединяющей Кесарию Морскую (на побережье Средиземного моря, к юго–западу от Назарета) с Тиберией (на море Галилейском, к северо–востоку). Сепфорис, Кесария Морская и Тиберия – три крупнейших города в Галилее; Иисус рос вблизи одного из них и при дороге, соединяющей два других.

Однако в некоторых книгах, увидевших свет в последние годы, иудейское окружение Иисуса вовсе не учитывается. Большинство авторов, разумеется, не отрицают, что Иисус был евреем – однако стремятся поставить его учение и деятельность в очень странный контекст. Некоторые пытаются объяснить их через такие понятия и обстоятельства, каких просто не существовало в Галилее времен Иисуса. Нельзя сказать, что эта тенденция родилась недавно: она имеет очень древние корни. Язычники, иудеи и гностики первых двух–трех веков нашей эры давали самые разнообразные объяснения тому, кем был Иисус и что он собой представлял.

Интерпретации Иисуса в древности

Нехристиане поначалу смотрели на христианское движение с подозрением и неприязнью. Христиан считали нарушителями закона, поскольку они, с одной стороны, не повиновались закону Моисееву, а с другой – не поклонялись кесарю и богам римлян. Их даже обвиняли в каннибализме – так искаженно трактовались таинство Причастия и Вечеря Господня. Время от времени христиане претерпевали жестокие гонения, как, например, в царствование Нерона, психически неуравновешенного мегаломана, правившего Римом с 54 по 68 гг. н.э.

Римляне видели в Иисусе лишь очередного возмутителя спокойствия. Великий историк Тацит, трудившийся в начале II века, характеризует Иисуса (которого называет «Христус») как основателя «погибельного суеверия», зла, возникшего в Иудее и постепенно распространившегося в самом Риме, «куда все самое ужасное и постыдное стекается и находит себе приют». Его современник Светоний отзывается об Иисусе (которого называет «Хрестус») не столь резко: он считает его зачинщиком мятежа, возможно как–то связанного с решением императора Клавдия (середина I в.) изгнать из Рима евреев. Плиний Младший, губернатор Вифинии в начале II века, в письме к императору Траяну отмечал, что христиане «воспевают анти–фонно гимны Христу, как богу». Дальше он пишет, что они «связали себя клятвой не совершать никаких преступлений, воздерживаться от воровства, грабежа, прелюбодеяния, вероломства и растраты вверенных им средств». Из описания Плиния явствует, что допрошенные им христиане были рабами.

Похожих взглядов придерживались и греческие авторы. Цельс признает еврейское происхождение Христа, однако пишет, что он был в Египте и обучался там магии – по–видимому, успешно. «Опираясь на эти свои силы, [Иисус] присвоил себе звание Бога». Лукиан Самосатский говорит, что христиане поклоняются Иисусу, «человеку, распятому в Палестине», как богу. Сириец Мара бар Серапион в письме к сыну отзывается об Иисусе более лестно: он считает его «мудрым царем» евреев, сравнимым с такими философами, как Пифагор и Сократ.

Мнения иудейских раввинов той же эпохи более единообразны и всецело негативны. Они считают Иисуса лжепророком и магом, который сбивал Израиль с пути истинного, за что и был повешен накануне Пасхи. Более того: его воскресение как–то связано с колдовством. Поэтому исцелять больных именем Иисуса не дозволяется – независимо от того, действует ли исцеление. Стоит упомянуть, однако, что Иосиф Флавий – не раввин, но еврейский историк и апологет иудаизма, живший в I веке, – называет Иисуса «делателем удивительных дел, учителем тех, кто принимает истину с радостью». Об Иосифе мы подробнее поговорим в главе восьмой.

Гностики (т.е. «знающие»), воспринявшие некоторые черты христианского учения, видели в Иисусе не Мессию, а, прежде всего, носителя нового знания. Они также воспринимали его по–разному. Согласно гностикам Иисус порой являлся своим ученикам в образе ребенка, а порой – в образе старца. Сами ученики не вполне понимали, кто он такой: то они сравнивали его с ангелом, то с мудрым философом. Учение Иисуса считалось таинственным, мистическим. Оно обладало такой силой, что даже его собственным ученикам не хватало сил стоять перед Иисусом и смотреть ему в глаза[1].