Текст книги "Наваждение темного воина (ЛП)"

Автор книги: Кресли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава 15

– Ты был военачальником в Северных землях, – сказала Валькирия.

Деклан жестом приказал ей продолжать.

Но теперь она, казалось, медлила. Вероятно, выбирая лучший способ, чтоб обмануть смертного.

Или, может, это и не было игрой. Многие из древних бессмертных становились безумными. Она могла верить в то, что говорит.

Но ее глаза оставались ясными.

– Ты был вождем берсеркеров.

Он замер.

Из всех фракций, что она могла бы назвать, она выбрала…

Брандр казался ему знакомым. Как и Реджин.

Однозначно, это их махинации, план, чтобы посеять в нем сомнения. Он подавил в себе гнев, зная, что должен будет выслушивать всю эту чушь, чтоб получить от нее нужную информацию.

– Скажи мне, а почему ты считаешь, что я был именно берсеркером?

Даже притворяться, что это – правда, было невыносимо. Но у него не было альтернативы.

– Берсеркер – это смертный, обладающий огромной силой и скоростью, – сказала она. – Он поклоняется медведю и может обратить свой гнев в ярость берсеркера, что делает его таким же могущественным, как и самые сильные существа на земле. Но это временно. После он чувствует себя истощенным, – она кинула на него оценивающий взгляд.

Он не выказывал никаких эмоций, когда вдруг появилась мысль. Этот разговор мог снова привести их к… Никс.

– Берсеркеры клянутся в верности Одину и сражаются в его честь.

Хоть мифы и редко совпадали с реальностью, но Деклан изучал Валькирий.

– Одина считают отцом Валькирий.

Она кивнула.

– Да, я дочь богов. Да, это двое из троих моих родителей.

– А кто третий родитель?

– Когда дева-воительница издает последний клич, умирая без страха на поле боя, Один и Фрейя поражают ее молнией, и забирают в Валгаллу. Я была в молнии, – она посмотрела на его лицо. – Ты мне не веришь, правда?

– Бессмертные печально известны тем, что пытаются возвеличить собственное происхождение. Но я не привык сразу отбрасывать любую информацию.

– Достаточно справедливо.

– Хотя, если я поверю, что твои родители – боги, то почему они позволили мне пленить тебя?

– Один и Фрейя спят уже много веков, экономят силы. Их сила зависит от людей, которые им поклоняются. А за последние несколько веков верующих в норвежских богов поубавилось.

Если хоть что-то из этого, правда…

Эту информацию стоит запомнить.

– Так все же, кто твой третий родитель?

– Она принадлежала к людям, звавшихся Лучезарными, к древнему роду смертных, которые сияли. То, что меня родила смертная женщина, смягчит твое отношение ко мне?

Это… удивило его.

– Где она? Где Лучезарные живут?

– Ее уже давно нет в живых. Никого из них нет. Я – последняя в своем роду.

– Как они умерли?

– Ну, как я уже сказала, это был древний род, и все они были смертны. Пришло их время, – ответила она, пожимая плечами, но ее глаза засверкали, противореча ее словам.

– Берсеркеры, Валгалла и норвежские боги… Я думаю, что ты встретила Эйдана с полным рогом медовухи.

Она встала, прошлась к одному из окон, а его взгляд прикипел к ее раскачивающимся бедрам. Его пульс участился. Понимая, что она может услышать грохот его сердца, Деклан попытался его успокоить.

– Фактически, я только покинула Валгаллу, когда мы встретились. И еще не пила медовухи. Мне было только двенадцать.

– А где находится Валгалла?

Она бросила через плечо:

– Это другое измерение. Мир богов.

– А почему ты ушла? Или ты сбежала с небес?

– Ага, просто моя сестра Люсия попала в беду. Так я попала в этот странный и непонятный мир, собираясь ее спасти. На меня саму напали вампиры. Едва сбежала от них…

– Поэтому ты ненавидишь вампиров?

– Частично. Орда плохо обращалась с Валькириями. Да и вся армия Правуса. Ты же знаешь, кто это?

– Я осведомлен о том, как разделены ваши фракции.

Об их союзах. Валькирии, Ведьмы, феи и Ликаны принадлежали к альянсу, названому Вертас. Вампиры Орды, некоторые демоны и большинство монстров объединились в Правус.

– Не забывай, что мы объединились только для того, чтоб пережить Приращение, – она подняла голову. – Ты же знаешь, что такое Приращение, не так ли?

– Да, конечно, – это битва между всеми фракциями в Ллоре, которая происходит каждые пятьсот лет. Мы только не знаем, когда точно или где это будет происходить.

Когда она захихикала, он спросил:

– Что?

– Это не одно сражение. Это сила, которая стравливает фракции друг с другом. Приращение заставляет нас драться насмерть, чтоб контролировать наше количество.

Еще информация.

Одной из вещей, которые он ненавидел вбессмертных, было то, как неудержимо они распространяются, не боясь болезней, ран, старости. А теперь она говорит, что существует природный механизм, который заставляет их убивать друг друга?

– Тогда почему вы не сопротивляетесь этой силе?

– Потому, что она также создает союзы и примиряет. К тому же для нас война – лучшая вечеринка.

– А теперь вы еще и людей втягиваете в свои развлечения.

Услышав это, она разразилась смехом:

– Смертные в Приращении? Я думаю, вашего вида это не должно касаться.

О Боже, как же она его раздражала!

– И Вертас, и Правус недавно ясно показали, что у них есть некоторые цели в отношении человечества, и они уже нападали конкретно на «Орден». Поэтомув прошлом мы не имели выбора, кроме как защищаться от обоих союзов сразу.

Она вернулась на кушетку.

– Не хочу тебя расстраивать, но мы даже ничего о вас не слышали. Я ни разу не слышала о вашей организации, пока ты мне не рассказал. И никто из моих знакомых не слышал.

– Война между людьми и бессмертными приближается!

– Люди не собираются воевать с нами – они даже не знают, что мы существуем! Что за смехотворная идея!

– Знаешь, что вас всех объединяет?! Высокомерие! То, что так смешит твой вид, – это наше якобы незнание о вас! Да половина моей работы состоит в том, чтоб скрывать ваше существование, пока вы щеголяете им на публике, понятно?! Ты сама нагло прогуливаешься среди людей, сияя своей кожей!

Она ударила себя ладонями по щекам:

– Моя кожа сияет?!

А после рассмеялась.

– То есть я должна быть изгнана из общества только потому, что когда-то я потрогала член иностранца, зараженного радиацией? Ты просто придурковатый человечек, Чейз!

О, черт, как же он ее ненавидит! Она была сквернословной, бесстыжей убийцей, бесчувственной в лучшем случае и неимоверно порочной – в худшем. И теперь, пока она оценивающе рассматривала его своими странными глазами, ее ушки подрагивали.

И его глаза сузились в понимании.

Она говорила все эти вещи, чтоб вывести его из себя, чтоб посмотреть на его реакцию. Раньше он считал ее непостоянной и беспечной. Теперь он признал, что она постоянно выискивала бреши в его броне.

– Сам посуди, – я пришла сюда не воевать. Я рассказала тебе о том, что ты был берсеркером. Хотя ты не веришь ни единому слову.

– Мои родители были обычными смертными.

– Конечно, а рецессивные гены ты, должно быть, унаследовал от кого-то из далеких предков, – сказала она. – Ты просто не хочешь слушать того, что я тебе говорю.

– Нет, потому что это – всего лишь выгодная для тебя ложь.

– Я думала, что ты меня понял, когда я заговорила с тобой на старо норвежском.

– Значит, ты ошиблась! – он врал.

«Я схожу с ума».

Деклан нашел этот язык в базах данных «Ордена», но он не учил его!

Хотя понял её.

– Скажи, Чейз, что ты чувствовал после того, как захватил меня в Новом Орлеане? Чем все закончилось после взрыва твоих сил?

– А разве кто-то не устает после напряжения, Валькирия?

– О, я могу поспорить, что твои чувства намного острее! Ты же слышишь и видишь лучше, чем любой известный тебе человек, разве нет?

Он пожал плечами.

– Хм, а я думала, что ты будешь отрицать свои способности.

– Я отрицаю не их. Я отрицаю, что я – берсеркер.

– Как ты можешь признавать одно, и отрицать другое?!

– Я подозреваю, что ваш оракул Никс устроила все это. Она удостоверилась, что я тебя поймал, и сообщила тебе, какими необычными способностями я обладаю. А образ смертного берсеркера лучше всего подходил мне. Так что все это мошенничество!

– Забавно… Ты не был столь глуп в своих предыдущих воплощениях…

Он же не будет ее снова душить…

– Я видела, что здесь у вас есть берсеркер. Разве он не показался тебе знакомым?

– Да, он тоже говорит это. Вы, наверняка, знаете, друг друга и заранее это спланировали. Я пересматривал его захват – он буквально дал себя взять. Как будто знал, что тебя тоже захватят…

Валькирия кивнула:

– Да, он хотел попасть сюда, чтоб быть рядом со мной. Он мой … защитник.

«Защитник?»

Значит, они были любовниками. Почему одна мысль об этом вызывала в нем желание забить берсеркера до смерти?

Руки Брандра на ее пылающей коже.

Деклан не помнил, чтоб раньше когда-либо жаждал убить с такой жестокостью. Его мысли затуманились, стали совсем дикими.

«Она моя по праву! Она предназначена для меня!»

– Чейз, у тебя даже сейчас глаза пылают. Посмотри на себя в зеркало!

Он резко развернулся, направляясь ко второму окну.

– И это подтверждает твою ложь?!

Она двигалась позади него. Примирительным голосом она сказала:

– Успокойся…

Он почувствовал, как его веки отяжелели, как расслабились мускулы.

«Что дает ей власть надо мной?»

– Что тебя так заводит?

Он ответил ей с еще большей злостью:

– Та чушь собачья, которую ты несешь.

– Это правда!

Он повернулся к ней.

– Тогда как ты объяснишь слова Никс, адресованные мне? Я был в «Валгалле» той ночью, перед тем, как пленил тебя. Когда вы уезжали, она посмотрела непосредственно мне в глаза и сказала, что я опоздал!

– О, я убью ее! – за окном сверкнула молния. – Ты прав в одном – это все спланировала Никс! Но клянусь, что в заложники планировалась только я!

– Зачем?!

– Она знала, как я тоскую по Эйдану! Она наверняка считает этот захват блестящей идеей: вынужденная наша близость и тому подобное…Она, скорее всего, кудахчет об этом сейчас со своей гадкой летучей мышью!

– Скучала по Эйдану? Валькирия, ты противоречишь сама себе. Ты только что сказала, что ты с Брандром!

Она прыснула от смеха:

– С Брандром?! Я тебя умоляю! – еще один смешок. – Нет, я сказала, что он мой защитник. Ну, он, типа, присматривает за мной…

Его охватило облегчение, и тут же появилось отвращение к самому себе из-за этого. Его ярость возрастала. Он отошел от нее назад к столу.

– Почему тогда он пожертвовал собой?

– Он был твоим лучшим другом, – сказала она, – и ты заставил его поклясться, что он заработает охаллу и будет присматривать за мной.

– Охаллу?

– Если бы ты выиграл двести сражений с меткой Одина, то он одарил бы тебя бессмертием и силой.

Правда это или нет, но звучало восхитительно.

– Что было его меткой?

– Два ворона.

Деклан едва сдержал руку, потянувшуюся к амулету на шее. На котором были выгравированы две птицы в полете.

Он мысленно вернулся в день, когда получил его. Ему было шесть, и его кошмары только начинали ему сниться. Его отец волновался о нем, и хотя их семья не могла себе этого позволить, но он взял его на ярмарку. Гадалка дала ему этот амулет, сказав, чтоб носил у сердца, на удачу…

– Чейз?

– Значит, таким образом, Брандр стал бессмертным? – быстро спросил он.

– Да, несмотря ни на что, он заработал охаллу. Теперь он также силен, как и большинство вампиров и демонов. И также быстр. Когда он в ярости, то может свалить даже Ликана.

– И он был верен своей клятве все это время?

Значит, сначала Эйдан наслаждался Реджин, как своей женщиной, а после – его лучший друг.

– В течение первых двух столетий он следовал за мной и Люсией по пятам, готовый защищать. Но мы не давали ему такой возможности. Наконец, Никс пожалела его и пообещала сообщать, если я буду в опасности. Ну, или, если ты вернешься.

– Почему Эйдан не заработал охаллу?

– Ты работал в этом направлении, желая жениться на мне, как только получишь бессмертие, – она сидела на полу, притянув колени к груди, а ее голова была повернута к окну. – Ты попросил меня остаться с тобой на все то время, что ты будешь воевать. Конечно, ты был всего лишь забавным смертным для меня, но кое-что меня очень привлекало в тебе. И я решила дать тебе шанс, – она улыбнулась сама себе и тихонько пробормотала: – И свою девственность в придачу.

Он дернулся, потрясенный, потому что его мучил вопрос, каково это было бы – стать ее первым любовником.

Деклан знал, что она делала, знал, что она специально сказала ему это, чтоб он вообразил себе, как это могло бы быть. И он это сделал, представляя, как уложил бы ее в кровать, как медленно входил бы в ее девственную плоть. Ловил бы ее гортанные стоны своими губами…

Он становился все тверже. Еще раньше, один взгляд на ее грудь без лифчика в этой футболке сделал его член тверже камня. До встречи с ней он десять лет жил без этого. А теперь ничего не мог с собой поделать. Куда же подевался его контроль?

– Даже через тысячу лет, как только я вспоминаю о нас, мои коготки загибаются, – она повела рукой, демонстрируя их ему.

Они были закручены.

– Какое отношение к этому имеют твои когти? – спросил он, внезапно погрубевшим голосом.

Она рассмеялась.

– О, ты скоро узнаешь! – И прежде, чем он смог потребовать ответ, она продолжила: – Жизнь в твоем лагере мне нравилась. Жизнь с тобой была… – она задумчиво вздохнула: – …волнующей.

– Против кого воевал Эйдан?

– Против пиявок! Всегда против вампирской Орды! Ты со своей армией захватил стратегически важный проход и каждый день сражался против них, защищая деревни смертных, что находились в долине ниже. Ты, берсеркер из Ллора, спас тысячи человеческих жизней.

Он нетерпеливо махнул ей рукой.

– Ты создал армию, хорошо обученную и вооруженную. Твои мужчины любили тебя, готовы были следовать за тобой в ад…

Солдаты Деклана боялись его и презирали. Но пока они следовали его приказам, его это не волновало.

Отстраненным голосом она начала описывать жизнь лагеря – одежду, медовый зал с головами оскалившихся медведей на стенах – пока он почти ощутил запах дыма из костровых ям и запеченной дичи, он почти услышал непрерывный лязг мечей в учебной зоне…

Этот мир, который она описывала, был миром настоящих мужчин; и он взывал к Деклану…

Он расслабился, увлеченный ее рассказом. А она все время искала на его лице искры узнавания.

– Хоть один колокольчик зазвенел?

– Пока нет. Продолжай.

– Ты тренировал меня лично. Это из-за тебя я ношу два меча. Хотя мне всегда хотелось владеть большим мечом, но он был слишком длин для моего маленького роста, – она нахмурилась, – по крайней мере, я раньше носила те мечи.

– Они хранятся у меня здесь.

Всего лишь в футе от нее был вход в хранилище. Ее оружие было рядом.

– У тебя? – спросила она беспечно, но ее глаза замерцали. Словно те мечи были очень важны для нее. – Я все еще помню тот день, когда ты мне их подарил.

Ее лицо стало мягче, когда она добавила:

– Тот день был первым… – чувственная улыбка заиграла на ее губах.

Ее улыбка и чувственный тон взбесили его.

«Первый день?»

Он мог только вообразить, первый для чего… Ревность к этому Эйдану рвала его изнутри, заставляя Деклана жаждать наказать Валькирию за любовь к этому мужчине.

– И все же, твой Эйдан умер.

Ее улыбка угасла.

– Да…Вампир выследил его дом и убил его.

– Ты слишкомзаботишься о своих мечах, о подарке своего первого любовника. Видимо, за тысячу лет они стали очень дороги тебе?

Еще больше блеска в ее глазах.

– Значит, – сказал он, – я уничтожу их, если ты не будешь рассказывать о своем виде.

– Сделай это. Я не стану предавать.

– Бессмертные не умеют блефовать, Реджин. Ваши лживые глаза всегда вас выдают. И, судя по твоей реакции, могу поспорить, ты сделаешь многое, чтоб сберечь их. Ответь на мои вопросы, или я лично переплавлю их.

– Ты думаешь, что я подвергну опасности сестер?

– Все ли Валькирии могут перенаправлять энергию? Начни говорить, или я отдам твое драгоценное оружие Смотрителю Фигли и позволю делать с ним все, что угодно. Или, может, я отошлю эти мечи Орде с твоими поздравлениями? Вампиры должны владеть оружием, которое сгубило так много их сородичей.

Вместо слов, она поднялась и подошла к нему, покачивая бедрами. Менее волевой человек мог бы потерять голову от этих движений.

– Чейз?.. – пробормотала она.

Он тоже встал.

– Что?..

Воздух вокруг нее наэлектризовался, покалывая его кожу, но это было восхитительное, – и такое знакомое, – чувство.

Когда она потянулась к нему, это ощущение усилилось, и он едва не задрожал.

Он тонул в ее серебряных глазах. Гипноз.

Гром сотряс стены.

– Держи руки при себе, Магистр.

Глава 16

Легендарный взрывной темперамент Реджин приближался к критической точке.

Чейз уставился на нее непонимающе.

– Держать руки при себе? В каком смысле?

– Это значит – держи их подальше от моих вещей!

Молниеносно она занесла ногу и ботинком заехала ему по яйцам.

– Ах ты, сука охреневшая! – заревел он, пытаясь не согнуться. – Ты заплатишь за это! – Он отшвырнул стол в сторону. – Ты понятия не имеешь, с кем связываешься.

– О, еще как понимаю! С берсеркером! – отступая, она дернула руку, вывихнутую вчера. И до того, как он настиг ее, перепрыгнула через свои связанные руки, как через скакалку, переводя их наперед. – Потому что ты им являешься!

Он размахнулся и нанес дикий удар.

Валькирия отпрыгнула назад, и его кулак прошел в миллиметре от нее. Пока он возвращался в стойку, она, спасаясь от следующей атаки, налетела плечом на книжную полку. С противным щелчком сустав встал на место.

Чейз снова напал. Она вертелась и уклонялась от его ударов, ловко нанося ему точные удары кулаками по почкам. Но ошейник делал ее слишком медлительной, слишком слабой. Что позволило ему захватить ее наручники одной рукой, а вторую отвести для удара.

Она гордо вскинула подбородок и Чейз заколебался…

Воспользовавшись его замешательством, она резко боднула егоголовойв кадык. Затем метнулась вниз, врезала ему ногой по щиколоткам и свалила Деклана на пол.

Он вскочил на ноги, снова становясь напротив неё.

– Ну, все, теперь на пощаду не надейся, Валькирия.

Больше не сдерживая свою силу, он размахнулся, целясь ей в голову.

Она увернулась и рассмеялась:

– О, а вот и акцент, который ты так старательно прячешь! Так ты чертов ирландец на этот раз? Да, мальчик? – она запрыгнула на его стол, вскинув ногу в направлении его головы. – Те мечи мои! Коснешься их – и я ими же отрежу тебе яйца! И буду носить их в своей сумочке, на память!

Когда она снова занесла ногу для удара, он перехватил ее лодыжку и резко дернул. И уложил ее на лопатки.

С рычанием Чейз накрыл ее своим телом, удерживая ее руки над головой и прижавшись к ее бедрам своими. Реджин почувствовала, что даже удар по его шарам не помешал ему быть твердым, как сталь.

– О, малыш…Маленький Деклан рад меня видеть? Только не такой уж он и маленький…Большинство вещей не меняется.

Она извивалась под ним, и его челюсть сжималась, а веки тяжелели. Она просто хотела подразнить его, но их горячий контакт возбуждал и ее. Соблазнительные бугрящиеся мышцы его тела, его чистый аромат, его член, упиравшийся в нее…

Она пристально смотрела в его серо-стальные глаза, которые были такими родными…

И тут он тряхнул головой.

– Хватит! Куда же ты думала бежать, если бы победила меня?

– Я пока не сбегаю.

Он приподнялся на локтях.

– Если это была не попытка побега, тогда что?

– Предупреждение, что не стоит трогать мои вещи. Или попытка разбить лед, если обратить внимание на то, что ты сейчас на мне, и мы оба пылаем и возбуждены. А теперь давай поцелуемся и встанем.

Валькирия задыхалась, ее грудь упиралась вего. Ее губы были приоткрыты, полные и соблазнительные.

– Поцеловать тебя?

Он ждал, что внутри поднимется волна отвращения, но вместо этого задался вопросом: как она отреагирует? Будет ли стонать под его губами?

– Это поможет тебе вспомнить меня. Поцелуй меня… Давай, ты же сам знаешь, что хочешь этого… Ты хочешь меня до боли…

– Никогда! – словно с кровью отрывая себя от неё, Деклан попытался отодвинуться подальше.

Чтобы сломить ее, подчинить себе, усмирить, он должен быть сильнее…

– Никогда? Ты ошибаешься, и лжешь сам себе.

– Ты маленькая сучка, – он зажал её между своими ногами, желая причинить ей боль.

Молния ударила снаружи. Ее серебристые глаза округлились.

– Снова лжешь.

«Искусительница»,кричал его разум. Она была так соблазнительна для него…

Валькирия крутанула бедрами под ним, потираясь вдоль всей длины его члена. Он шумно вздохнул, раскачиваясь напротив нее в ответ. Христос, он чувствовал себя так хорошо.

– Ты позволила бы мне трахнуть тебя прямо здесь, не так ли? Взять тебя на полу, как обычную шлюху.

– Ещё пара таких движений, Чейз, и я буду иметь право потребовать у тебя этого.

Ее футболка задралась, показывая округлости ее груди. Ее соски были еще прикрыты, но они напряглись, натягивая ткань. Он нуждался в том, чтобы увидеть их. Непроизвольно двинув бедрами, он заставил её груди качнуться, обнажая еще больше сияющей кожи. Почти до сосков.

Его член пульсировал. Когда он раскачивался между ее бедер, давление заставило его стиснуть зубы от удовольствия и боли. Еще пару толчков, и он мог бы кончить прямо на ней, и был момент, когда он хотел этого. Это было так давно, когда он смотрел вниз, на женщину, в похожей ситуации. Он напрягся, пытаясь вспомнить, последний раз…

Ночь его пыток.

В ту же секунду ярость заглушила его вожделение. Он резко отодвинулся от нее.

– Больше не трогай меня, мерзость. Никогда не прикасайся ко мне.

Он провел ладонью по лицу, затем вернулся к своему столу, чтобы вызвать Винсента.

– Уберите её отсюда.

Она поднялась, очевидно, совершенно не задетая его словами.

– Да, наверное, ты прав. Я должна идти. – Она изобразила зевок. – Ты должен вернуться к работе, а я должна вернуться в камеру. У меня еще вся ночь впереди. Может, удастся разжиться у кого-то куском мыла. Думаю, в дальнейшем у нас с тобой будет больше времени, чтобы не пришлось так торопиться, как в этот раз.

Он бросил на неё испепеляющий взгляд.

– Ничто не в силах удержать нас от того, чтобы переспать. Мы тянемся друг к другу, словно два магнита.

«Словно два магнита»– это было точно сказано, ведь магниты не выбирают, к чему будут притянуты.

– Валькирия, ты никогда не будешь заниматься сексом снова. Тебя скоро казнят, а до казни вряд ли тебе представится случай.

– Верный способ, Пэдди, всю охоту мне отбить, – она осторожно приблизилась, пристально глядя на него, – Чейз, я надеюсь, что ты не позволишь этой размолвке испортить твое мнение обо мне. Как правило, время со мной проводят с удовольствием. Фактически, если ты будешь придерживаться условий нашего соглашения, то, возможно, я расскажу тебе грязные подробности о том, как ты с яростью берсеркера добивался моей девственности. Как ты разорвал мое платье и бросил меня на ложе из мехов, чтобы сделать со мной такие вещи, которых я, несомненно, даже и вообразить не могла.

– Ты расскажешь мне сказку, а я тебя помилую? Ты думаешь, мне непонятно, чего ты добиваешься? Я читал "Тысячу и одну ночь".

– Тогда зови меня Шахерезадой, детка! Она тоже очень игривая сучка! Которая все еще торчит мне двадцать кусков золота и фунт сезама… – Валькирия наклонилась еще на дюйм, пока он не почувствовал жар, исходящий от нее, наэлектризованный воздух, что теперь окутывал и его. – Ты же знаешь, что я могу давать полезную информацию. Мы могли бы продолжить позже. И я пообещаю быть приличной ради тебя. Или быть твоей личной шлюхой. Выбор за джентльменом.

Деклану вспомнилось предупреждение Уэбба.

У меня нет выбора – я должен пытать её, но… это единственный способ увидеть её снова.

– Я думал, что разговаривать с чужаками для вашего вида запретно.

– Ты – один из нас.

– Можешь ли ты понять, насколько это меня оскорбляет?

– Правда глаза режет, малыш?

Винсент прибыл, но даже и глазом не повел, заметив тот факт, что наручники Валькирии теперь были впереди. Или тот, что пленница только что послала воздушный поцелуй Чейзу.

– Убери ее отсюда!

Без слов охранник выпроводил ее. Это не был бы Винсент, если бы не выполнял в точности все приказы. Этот мужчина был должен Деклану.

Несколько месяцев назад Деклан поймал его на очередном контакте с суккубом. Орден не обеспечивал пропитанием таких как она, поэтому женщина почти иссохла от сексуального голода, и под этим наваждением пыталась соблазнить его, чтоб освободиться. Она собиралась изнасиловать его и сбежать.

Вместо того чтобы стереть память Винсенту, Чейз скрыл его промах. Чем заработал его верность. Тогда Деклан поразился, что охранник решился рискнуть карьерой ради женщины, а тем более – ради бессмертной.

А теперь я сам елозил по Валькирии, отчаянно нуждаясь в том, чтобыувидеть ее грудь.

Когда за Винсентом и пленницей закрылась дверь, Деклан вышел в ванную, чтоб посмотреть в зеркало.

Боже, его глаза сияли?

«Нет, это все ее влияние! Она – мерзость, все, связанное с ней – грязно и неправильно!»

Но он все еще был тверд для нее. Он ждал, что напряжение обрушиться на него со всей мощью, и он будет наслаждаться этим страданием, как заработанным наказанием…

Он ждал…

Только мысли о том, чтоб взять ее, было достаточно, чтоб вызвать знакомую волну вожделения. Он собирался стянуть ее джинсы до колен, и засадить свой член в ее горячую плоть.

Он ждал…

«Ничего?»

Он был возбужден, он хотел трахнуться, но знакомой боли не было.

Фактически… ему даже стало легче.

Он подавил безумный смех. Нравится ему или нет, но его напряжение уходило.

«Правильное место, правильное время, правильная… женщина?»

Но она даже не была человеком! Нет, она была убийцей и кровным врагом, которая не сможет сдержать крика при виде его обнаженного тела.

Еще он заключил ее в тюрьму и собирался казнить ее, в конце концов.

Но его член, казалось, это мало волновало. Он опустил хмурый взгляд вниз.

Если бы он сейчас продолжил поглаживать себя, то она бы победила. Он не может этого допустить. Она была одной из них. Из тех, что вызывают в нем отвращение.

Они соблазняют смертных мужчин, уводя их от цели.

От его цели!

Чтоб напомнить себе об этом, он сорвал свитер, обнажая свою истерзанную грудь.

Те монстры срывали ленты его плоти не наугад, а по кругам и линиям. Получившиеся раны были слишком узкими для пересадки кожи, поэтому врачу пришлось просто сшить их края. Со временем ткани шрамов стали натянутыми.

Но даже этот вызывающий отвращение вид не мог ослабить его возбуждение. Он знал только одну вещь, которая могла подействовать.

Чейз заспешил к кровати, к кейсу, где был приготовлен шприц.

Когда он начал колоться препаратом десять лет назад, то предпринял усилие, чтоб заставить это выглядеть уколом инсулина. Он осторожно вводил иглу, спокойно нажимая на шприц.

Обычно это не было похоже на то, что он делал на улицах Белфаста.

Теперь же он ширнулся, как героинщик, отчаянно нуждающийся в дозе.

Его веки отяжелели от удовольствия. Его разум стал достаточно пуст, чтобы игнорировать мучительную боль в яйцах, и скоро он уснул, быстро проваливаясь в новый сон…