Текст книги "Разоблачение"
Автор книги: Кортни Милан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 7
Когда Маргарет вышла вечером из комнаты отца, ее ждал Эш Тернер. Он стоял прислонившись к стене, и тень его мускулистого крупного тела, облаченного в коричневый шерстяной костюм, сливалась с деревом панелей. С того момента, как Маргарет оставила письмо с извинениями в его кабинете, она знала, что это неминуемо. Он обязательно будет искать с ней встречи, изъявит желание поговорить. А может и позволить себе существенно больше.
Мистер Тернер не пошевелился, лишь молча кивнул ей.
– Добрый вечер, мисс Лоуэлл.
Маргарет не могла проигнорировать громкое приветствие и не заметить, как вспотели при этом ее ладони. Он был весьма любезен, хотя в его манерах не было того подчеркнутого уважения и высокомерия, к которому она привыкла. Однако рядом с ним у нее появлялось ощущение надежности и доверия.
Маргарет с трудом сглотнула ком и непроизвольно поджала пальцы ног. Но ведь сегодня утром она уже решила для себя, как поступить.
– Добрый вечер. – Маргарет запнулась, спазмы в горле мешали ей произнести последнее слово. Она попыталась еще раз: – Добрый вечер, Эш.
Он не улыбнулся, но глаза вспыхнули. Попытка бросить вызов, как он это называл. Однако сейчас это было намного большее, чем Эш мог предполагать. Забыв о долге перед семьей, она позволила себе обратиться к нему столь фамильярно.
Он заслужил это. Даже дважды.
Эш выпрямился. Свет масляной лампы выхватил из темноты черты его лица, вскинутую голову, белизну воротничка.
Теперь она отчетливо все видела. Не раздумывая, Маргарет сделала шаг вперед и пробормотала на выдохе:
– О нет. – Пальцы коснулись щеки, покрытой отросшей за день щетиной. Кожа под ней потемнела от проступившего синяка. – Неужели это сделала я?
Маргарет подняла глаза и только тогда поняла, что стоит совсем близко. Их разделяли всего несколько дюймов. Приподнявшись на цыпочки, она разглядывала его лицо и ощущала запах его тела – очень мужской, грубоватый, с ароматом мускуса и бергамота. Кончикам пальцев стало жарко от тепла его кожи. Словно околдованная, Маргарет была не в силах отступить назад. Горячий воздух вырывался из легких, обжигая губы. Все ее тело оживало рядом с ним. Соски напряглись, а в ложбинке между бедер стало влажно и жарко.
– Да, Маргарет. – Привычные звуки ее имени превращались из простого обращения в словесную ласку. – Это сделали вы.
– Простите. Я вовсе не хотела…
– Не стоит извиняться. Я считаю это самым лучшим украшением для мужчины. Вы не представляете, как волнительно прикосновение молодой очаровательной женщины.
Ее пальцы замерли на его щеке.
– Вы стараетесь держать лицо, но…
– Только не сейчас. Это правда – так завязывается мужская дружба. Мужчину можно узнать только тогда, когда поймешь, что вызывает его гнев.
Маргарет покачала головой. Рука все еще касалась щеки, она была уверена, что ей это нужно.
– Это неразумно. – Но еще более неразумно, что она до сих пор не сводит с него глаз.
– Мы же говорим о мужчинах, разве не так? Большинство из нас существа разумные и подчиняются не только животным инстинктам. Дружба – не единственное, на что мы способны.
Он был совсем рядом, но даже не пытался прикоснуться к ней. Любой другой мужчина, испытывающий к ней такой интерес, давно бы постарался обнять ее и поцеловать.
Пальцы Маргарет все еще прикасались к его лицу.
– Дружба? – произнесла она. – Значит, вы так ко мне относитесь? – Она убрала наконец руку и опустилась с мысков на пятки.
Он проводил ее взглядом и теперь смотрел с высоты этих полутора дюймов. Глаза Эша вспыхнули.
– Я просто рассуждал. Когда я думаю о вас, мне чуждо столь невыразительное чувство, как дружба. Я жажду большего.
Он был готов поцеловать ее. Маргарет чувствовала, как ее губы жадно тянутся к нему, слышала громкий зов своего сердца, требующего логического финала.
– В первый вечер я солгал вам. – Его дыхание порхало у ее губ, словно крылья бабочки, сладкое и трепетное.
– О?
Голос Эша стал низким, глубоким, интонации отдавались эхом во всем ее теле. Он потянулся к ее губам.
– Я очень хочу поцеловать вас.
Сердце Маргарет остановилось. Губы разомкнулись. Внутри нарастала горячая волна, но он так и не поцеловал ее. Ей оставалось лишь вдыхать аромат его тела, сладкий и дурманящий.
– Ах. – Маргарет тихо вздохнула.
– Однако… – это слово показалось ей совсем неуместным, – я хочу, чтобы вы подарили мне этот поцелуй.
Ей было бы легче закрыть глаза и позволить ему поцеловать себя. Подчиниться минутному порыву, страстному желанию, которому нет возможности противиться. Но он требует от нее больше чем покорности. Не повиновения, а… решительности.
– Я хочу, чтобы вы сами сделали выбор, – сказал хриплым голосом Эш. – Чтобы вы выбрали меня по собственной воле. Я не оставлю вам надежду, что буду принуждать вас принять решение.
То, чего он ждал от нее, было опаснее поцелуя, рискованнее объятий и позволения ласкать руками ее тело.
– А почему именно я должна принимать решение?
– Потому что я сделал это уже больше недели назад.
Услышав его слова, Маргарет резко отстранилась. Не похоже, что он шутит. Заявление мистера Тернера прозвучало даже несколько торжественно. Но эта фраза вернула ее в реальность. Они не влюбленные, дающие друг другу пламенные клятвы. Сейчас она не леди, принимающая ухаживания лорда. Эш Тернер уверен, что она служанка, а он богатый и красивый наследник герцога.
– Не надо, – произнесла Маргарет. – Не стоит обманывать меня. Вы ведете себя так с того момента…
– С того момента, как впервые увидел вас? – Слова сами слетели с его губ. – Это был всего лишь животный инстинкт. Меня привлек ваш гордо приподнятый подбородок. То, как вы безмолвно поманили меня взглядом, предлагая идти вслед за вами по тропинке. Мне нравится, что я не могу овладеть вами, когда захочу, – вы способны послать меня ко всем чертям, если сочтете неправым.
Маргарет хотела ошибаться, хотела верить, что он предложит нечто большее, чем простое соединение тел. Но такие решения не принимаются в одну секунду, по велению взмаха ресниц стоящего напротив человека.
– Вы почти ничего обо мне не знаете. – Даже имени.
– Мне не нужно обладать множеством фактов, чтобы понять, насколько вы очаровательны, вы уникальны. Я прав. Я никогда не ошибаюсь. Не в таких вещах.
– Весьма самоуверенно, мистер Тернер. – В ее интонациях чувствовалось разочарование. – Все иногда ошибаются.
– Только не я. Не могу похвастаться образованностью и воспитанием, не знаю традиций. Но могу точно сказать одно: стоит мне заглянуть в глаза человека – и я способен понять его душу. Так я добился успеха и заработал состояние.
Маргарет с трудом сглотнула. Если бы он мог понять ее душу, то не стоял бы сейчас так близко.
– Как так?
Должно быть, он уловил предостережение в ее голосе, поскольку выпрямился и резко выдохнул.
– Все люди зависят от цифр и фактов, от прогнозов, основанных на рациональном анализе. Каждый контракт пристально изучается целой ордой адвокатов; каждое слово рассматривается с разных сторон. Люди раздумывают несколько дней, прежде чем принимают решение. Иногда несколько месяцев.
– А вы?
– Я это делал за секунды. В наше время главное скорость. Цены колеблются, они поднимаются и опускаются в зависимости от того, сколько кораблей заходит в порт.
– И как вы поступали? Подписывали контракт без детального изучения?
Эш помолчал. За то время, что его губы были плотно сжаты, лицо приобрело отсутствующее выражение. Затем он прошептал так тихо, словно делился огромной тайной:
– Если я доверял человеку, то подписывал, даже не читая. Слова на листе бумаги не остановят от предательства. Все, что они могут сделать, – повлиять на суд. Но, как я уже говорил, я никогда не ошибаюсь.
Маргарет сделала еще шаг назад.
– И вам не страшно? Принимать важные решения быстро, основываясь на сомнительных доказательствах?
Мистер Тернер медленно покачал головой – это был не ответ на вопрос Маргарет, а отклонение ее предположений.
– Не думаю, что вы именно это хотели узнать. Полагаю, на самом деле вас волнует, не страшно ли, когда решение приходит столь быстро. Вы боитесь возникновения желания. Вас пугает, что, когда все будет сказано, и даже больше – сделано и у вас не останется ничего, что я мог бы хотеть, я отвернусь от вас.
Слова мистера Тернера были столь точны, что Маргарет показалось, что он действительно разглядел в ее глазах страх. Но это был не тот страшный сон, который закончится на рассвете. Когда он узнает ее настоящее имя, он действительно повернется к ней спиной. И все – что бы между ними ни было – неминуемо закончится.
Эш прикоснулся кончиком пальца к ее губам.
– Поцелуйте меня, – он понизил голос, – когда будете уверены, что безрассудство ошиблось.
Маргарет спешила в свою комнату на этаже прислуги. Стук сердца глухо отдавался во всем теле. Она закрыла за собой дверь и принялась рассматривать пожелтевшую лепнину.
В словах Тернера было мало правды. Но одну вещь она поняла и прочувствовала всем своим нутром. Такой мужчина, как Эш, с его состоянием и перспективами, получит любую женщину. Маргарет сомневалась, что он рассчитывал на легкую победу и хотел добиться ее в первую же ночь, – он затратил на ее обольщение достаточно сил, чтобы не отказываться так быстро от своих планов. А они вряд ли могут быть благородными. Наследники герцога не женятся на своих метрессах.
Маргарет не успела обдумать эту мысль до конца, когда ее поразило внезапное озарение. Герцоги женятся на метрессах. Она знает одного мужчину, поступившего именно так: ее отец.
Эта грязная история была во всех газетах, когда Эш подал иск в церковный суд. События, даже пятидесятилетней давности, не стали менее позорными. Сложно представить отца молодым настойчивым человеком, но, вероятно, он таким и был. Когда ему исполнился двадцать один год, он венчался со своей любовницей. Скромная церемония прошла в маленьком городке в Нортумберленде. Затем он без лишней шумихи представил молодую жену родителям – и они так же тихо пригрозили ему нищетой, если он не откажется от безрассудных идей.
Но родители – даже родители, герцог и герцогиня, – не смогли добиться большего. Для аннулирования брака не было законных оснований. Больше об этом страстном и неблагоразумном союзе никогда не говорили. Одному богу известно, сколько угроз сыпалось на голову несчастной девушки – ее пугали лишениями, расчленением, отравлением. Вскоре она отбыла в Америку, где вышла замуж за богатого финансиста.
В последующие десятилетия она не показывалась в Англии до той поры, пока не стала, по воле Эша, свидетельствовать в суде.
Да. Герцоги все же женятся иногда на своих метрессах. Но Эш отлично знал, что это не приносит ничего хорошего. Ни самому герцогу, ни его любовнице, ни всей семье в целом, которой остается только ожидать неминуемого краха.
Мысли о семье заставили Маргарет вспомнить о письме Ричарда. Она должна ответить в ближайшее удобное время. Предполагалось, что она будет сообщать брату все, что узнает об Эше. Предполагалось, что она будет искать факты, способные подорвать доверие к нему парламента, а не его поцелуи.
И тем не менее она во многом преуспела. Теперь осталось только написать примерно следующее: мистер Эш Тернер считает понятие класса устаревшим заблуждением. Кроме того, он всегда действует так поспешно, что подписывает контракт не читая.
Два самых ценных факта. Первое утверждение было пугающе революционным. Никто не изберет наследником лорда, исповедующего столь радикальные взгляды. И даже если он не стремился сделать никакого политического заявления… что ж, шумиха неминуемо поднимется, и виновнику придется поплатиться. Небольшая подтасовка фактов, и можно считать дело завершенным. Все, что надо сделать, – написать пару фраз.
Просто взять перо и бумагу. Оставалась лишь одна проблема.
В душе Маргарет до сих пор отдавалось эхо его слов, она ощущала тепло его присутствия. Казалось, Эш и сейчас склоняется к ней, их губы почти соприкасаются. В ушах вновь звучит собственный голос: «Вы почти ничего обо мне не знаете». Сейчас, оставшись наедине с собой, она могла добавить: «Я леди Анна Маргарет Далримпл, и лгала вам с целью найти порочащие вас факты. Вы не должны доверять мне». Но в ее воображении мистер Тернер таинственно ей улыбнулся. «Мне не нужны доказательства, чтобы понять, как вы прекрасны и в высшей степени заслуживаете доверия. А я прав. Всегда прав».
Однако на этот раз он ошибался. Она предаст его, разорвет в клочья всю его сдержанную уверенность.
Однако у нее совсем нет желания так поступать. Если Эш ошибся насчет ее персоны, решив, что ей можно доверять, значит, он лишен способности быстро проникать в суть вопроса. Значит, он может ошибаться и во всех других случаях, начиная с того, что ее мнение ему небезразлично. А Маргарет так хотелось, чтобы ее мнение имело для кого-то значение.
Более того. Ей вовсе не хотелось предавать Эша. Она не желала превращать его добрые слова в оружие борьбы. Она не хотела быть одной из первых, кто ввел его в заблуждение.
Маргарет мечтала поцеловать Эша, но не смогла бы себе этого позволить, будь ее совесть запятнана предательством.
Она набрала полную грудь воздуха и решительно взяла лист бумаги. Она напишет это письмо – однако умолчит о том, что узнала. Никто не сможет понять из ее слов, что она имела в виду. Если она решит предать его, должна будет сделать это честно, а не путем искажения фактов. Посему письмо ее получилось крайне простым – скупым на факты, пресным и немного лживым, поскольку в конце Маргарет написала Ричарду, что отец его любит.
После этого она задула единственную свечу и позволила тьме заполнить комнату.
– Эш! – Голос Марка отвлек Эша от утреннего собрания. Всегда ровные интонации брата на этот раз носили оттенок горечи и гнева.
Старший брат медленно повернулся на стуле. Марк стоял в дверном проеме, сжав руки в кулаки. Он был без сюртука, пуговицы жилета расстегнуты. Растрепанные волосы превратились в светлый клубок, глаза широко распахнуты.
– Что вы наделали? – восклицал он.
Эш ждал этого момента. Ждал с самого вчерашнего вечера, когда отдал распоряжение. Однако сейчас, вместо прямого ответа, предпочел казаться озадаченным. В конце концов, роль старшего брата и заключается в том, чтобы вывести младшего из себя – хоть немного – и после все сгладить.
Марк расправил плечи и подался вперед, положив руки на стол.
– Так вы решили наказать меня за вчерашнее?
Рядом с Эшем сидели два клерка, приехавшие прошлым днем из Лондона. Они повернулись и внимательно посмотрели на Марка Тернера. Став невольными свидетелями вспышки гнева, они поспешили придать лицам непроницаемое выражение. В конце концов, теперь эти двое были посвящены в некоторую тайну.
Эш позволил себе выражение растущего недоумения.
– Что за тяжкие грехи ты совершил вчера, раз ждешь наказания? – И далее громче: – Неужели я что-то пропустил?
– Ничего, что бы могло оправдать это! – Пальцы, сжатые в кулак, приготовились к бою. – Скажите мне ради всего святого, где моя книга, Эш? Я работал над ней два года. Хотите, чтобы я пал на колени и молил вернуть ее? Хорошо, я согласен, если только…
– Оххх. – Эш постарался выразить в этом звуке облегчение, словно только сейчас понял, о чем идет речь. – Твоя книга. Коттри, можете посвятить моего брата в местонахождение его книги?
Мистер Коттри скользнул взглядом по молодому человеку и невозмутимо ответил:
– Полагаю, она у мистера Фарадея, мистер Тернер.
– У Фарадея? Почему же она у мистера Фарадея?
Эш подал Коттри знак.
– Мистер Фарадей делает с нее копию, – ответил тот.
Гневное выражение Марка сменилось довольным смущением. Он посмотрел на Эша, затем перевел взгляд на клерка, но лица обоих оставались доброжелательно-растерянными.
– Итак. – Кулаки Марка разжались. – Зачем он делает копию?
Эш чуть подался вперед.
– Для того чтобы я мог ее прочитать. Это же очевидно.
Он любил подтрунивать над младшим братом. Челюсть Марка отвисла от удивления. Но в следующее мгновение глаза засияли тем блеском, который Эш и мечтал увидеть.
– Но… вы! Я бы придушил вас сейчас же, если бы не хотел обнять. И все же вы самый вредный ангел.
– Однажды, Марк, ты, несомненно, обнаружишь, что я не столь жесток, чтобы посвятить себя цели разрушить твои честолюбивые замыслы. Я бы хотел помочь тебе. Даже в том, что считаю нецелесообразным. Ты хочешь, чтобы я прочитал твою работу? Значит, я ее прочитаю. Тебе стоит только попросить. – Эш еще не знал, как сможет выполнить эту просьбу, но он, несомненно, найдет способ.
Марк тяжело вздохнул.
– Но это лишь черновик, Эш. Мне нужно многое исправить, предстоит долгая работа. Вы скажете мне, если какие-то места будут казаться бессмысленными, правда? – Марк склонил голову набок. – Когда Фарадей закончит?
– Коттри?
– Когда я видел его последний раз час назад, он закончил десятую страницу. Он работает медленно, сэр. Местами сдавленно посмеивается.
– Над целомудрием?
– Получается так.
Лицо Марка вспыхнуло, он опустил голову и покраснел, как школьник, удостоенный внезапной похвалы. Он даже не осознал, что пообещал ему сейчас Эш. С таким же успехом он мог предложить брату отправиться на Юпитер. Но если бы Марк захлопал от радости в ладоши и пожелал провести каникулы на далекой планете… Что ж, Эш и в этом случае что-то бы придумал.
Глава 8
Мерцание пламени свечи в комнате отца Маргарет нимало не помогало рассеять темноту сумерек. Девушка смотрела на отца, нетерпеливо постукивая ногой. Он сел и сложил руки на груди, даже не взглянув на дочь. Словно ее и не было рядом.
– Горничные сказали, при их появлении вы строите гримасы. – Маргарет уперлась рукой в бок, стараясь выглядеть грозно. Однако это лишь придавало фигуре сутулость. Очень сложно призвать к порядку человека втрое старше себя, тем более когда ему уже нечего терять.
– Фи. – Реакция отца была сдержанной даже по сравнению с невыразительным жестом. Он устремил взгляд в потолок и принялся разглядывать позолоченную лепнину.
– Чудовищные гримасы. Вы их путаете.
– Значит, они слишком трусливы. Мне нужны слуги, а не зайцы. – Он повернулся к Маргарет с таким видом, словно в том, что хозяина поместья расстроила прислуга, была ее вина.
– К чему эти капризы по любому поводу? Вы не понимаете, что уже стали причиной множества неприятностей?
Мышцы лица герцога напряглись, подчеркивая глубокие складки, будто он готовился к яростной схватке.
– О нет, – глухо произнес он, складывая руки на высохшей груди. – Я усложняю тебе жизнь, Анна?
Маргарет нервным движением вскинула руку, словно собиралась пригладить волосы отца, но вместо этого отвернулась к столику, заполненному склянками с лекарствами. Их было штук шесть или семь, и именно в ее обязанности входило следить, чтобы отец принимал их в положенное время. Видимо, сегодня ей придется выдержать настоящий бой. Маргарет взяла первую и вырвала пробку, пожалуй, с большей ненавистью, чем бутылочка того заслуживала. От резкого движения жидкость брызнула на руку, обдавая Маргарет едкими парами, которые обжигали глаза и, казалось, проникали в мозг. Девушка закашлялась и чихнула.
– Не называйте меня Анной, сдавленно произнесла она, надеясь, что в голосе не будет печальных ноток. – Ко мне никто так не обращается. – Она налила в ложку темно-зеленую микстуру.
– Я назвал тебя Анной и буду называть, как захочу. А если сочту нужным подобрать какое-нибудь отвратительное имя, например…
Маргарет изо всех сил сжала ложку и медленно повернулась к кровати.
– Маргарет. Когда-то вы называли меня Маргарет.
– Только потому, что Анной звали твою мать. А поскольку сейчас она мертва, не вижу причин не… фу!
Он сердито посмотрел на дочь, когда та поднесла ложку ко рту. Затем, ощутив вкус лекарства, недовольно наморщил нос в знак молчаливого протеста. Маргарет чуть наклонила ложку – отец с презрением оттолкнул ее губами и выплюнул микстуру. Зеленая тягучая жидкость брызнула ей в лицо и потекла по щекам.
Дрожащими руками Маргарет взяла салфетку. Она не могла заставить его силой. Не могла. Отец стар. И он ее отец. Она постаралась скрыть отвращение и посмотрела прямо в глаза герцогу. Его губы растянулись в улыбке, пожалуй, чуть шире, чем обычно. Вытянув руки, он с самодовольным видом вновь сложил их на груди.
– Почти так ты вела себя в пять лет, – спокойно сказал герцог, внутри у Маргарет все закипело.
– Знаете, что бывает с пятилетними детьми, когда они не принимают лекарства?
Отец холодно улыбнулся:
– Попробую угадать. Им очень строго говорят, что надо слушаться тех, кто тратит время, чтобы ухаживать за ними?
Маргарет вновь взяла склянку с лекарством.
– Нет. Их заставляют выпить еще ложку.
Ей потребовалось около часа, чтобы семь раз повторить процедуру и заставить наконец отца проглотить микстуру. Всего год назад она никогда не решилась бы настаивать, требуя подчиниться ее воле. Он уничтожил бы ее одним движением. Но сейчас, когда он попытался отмахнуться от нее, она даже не обратила внимания. Самым трудным было заставить отца проглотить лекарство. В последний раз Маргарет запрокинула его голову, зажала нос и терла горло, пока не почувствовала, как жидкость стекает в глотку.
– Вот так, – бодро сказала она, закупоривая бутылку. – Не сложнее, чем лечить кошку. Вы можете собой гордиться.
Герцог смерил дочь таким уничтожающим взглядом, что Маргарет невольно отступила.
– Я не хочу больше никаких лекарств, – заныл отец слабым голосом, который лишь отдаленно напоминал тот, которым он обладал в прошлом. – Ты мне больше не нужна. Ты уволена. Уволена, как и все остальные слуги.
– Вы не можете меня уволить. Я ваша дочь, а не прислуга.
– Хм. – Он хмуро взглянул на Маргарет и расправил смятую рубашку. – Тогда я отказываюсь от тебя. Я имею на это право.
– Поздравляю, – сухо сказала Маргарет. – Я очень расстроена. – Она подошла к тазу с водой, чтобы умыться. Зеленые капли, застывшие на ресницах, исчезали, растворенные чистой водой.
И в этот момент раздался осторожный стук в дверь. Маргарет вздрогнула от неожиданности и повернулась, но дверь уже отворилась – Толлин, один из лакеев, что дежурил у комнаты отца ночами, отшатнулся в сторону.
На пороге появился Эш. Он был одет к ужину, белоснежный воротник тонкой льняной рубашки подчеркивал ширину плеч. Маргарет показалось, что ее лицо вновь стало липким и покраснело. Но ведь она смыла всю зеленую микстуру. Или нет?
– Мисс Лоуэлл, – начал он весьма официально. Не Маргарет; только не в обществе отца и прислуги. – Мне надо кое-что осудить с Парфордом. Как вы полагаете, сейчас подходящее время?
Был уже почти вечер. Отец капризничал – впрочем, с каждым днем он вел себя все хуже. Словно в подтверждение своей вспыльчивости, герцог резко вскинул голову. Тревожный и весьма выразительный сигнал. Лучше уже не будет никогда.
– Разумеется, – кивнула Маргарет. – Он с удовольствием уделит вам время. Желаю удачи. Если вам удастся добиться от него приличного поведения хотя бы в течение пяти секунд, получите мою признательность и восхищение.
– Хм. – Эш внимательно посмотрел ей в глаза. – И смогу заслужить достойную похвалу?
Маргарет оставила вопрос без ответа, лишь сделала приглашающий жест рукой. Он поспешно прошел мимо нее и оглядел комнату. Здесь мало что изменилось. Столик по-прежнему заполнен пузырьками с лекарствами. У кровати, как и раньше, стояла тумбочка. Готовясь к вечеру, герцог положил на нее фамильный знак Парфордов – золотое кольцо, увенчанное сапфиром. Синий камень был вставлен в печатку – точную копию герба рода. Будучи ребенком, Маргарет довелось однажды поиграть с перстнем. Тогда он казался ей массивным и тяжелым.
Эш взял его и повертел в руках. В его пальцах оно выглядело маленьким, почти крошечным. Он попытался надеть кольцо – оно застряло на суставе.
– Ха! – вскрикнул отец. – Несколько месяцев назад отправил его к ювелиру, из-за болезни пальцы стали меньше. – Он протянул высохшую руку и растопырил худые, словно веточки, пальцы. – Вы не сможете его носить. По крайней мере, пока я не умер.
Лицо Эша скривилось в болезненной гримасе, но он молча отложил перстень.
– Как ни странно, – сказал он, – я пришел поговорить с вами именно об этом.
– О моей смерти? Как приятно, что вы беспокоитесь об этом. На последнем издыхании мне бы хотелось лежать в постели рядом с двумя обнаженными женщинами.
Маргарет никогда не испытывала такую признательность к Эшу, как сейчас, когда он поднял руку в предупредительном жесте.
– Я хотел бы проверить все книги учета, чтобы убедиться, что поместье не разорено, прежде чем я приму титул.
– И что же? – спросил старый герцог. – Мне-то какое до этого дело?
– Дело в том, что, по моему мнению, общий размер наследства составляет чуть больше нескольких тысяч фунтов.
Так мало? У Маргарет закружилась голова. Ричарда и Эдмунда ждет участь не просто простолюдинов, но и нищих. Что же касается ее…
Эш тем временем продолжал, даже не осознавая, что описывает ее жалкое существование в будущем:
– Большая часть вашего состояния была получена во втором браке, а поскольку он признан недействительным, все деньги возвращаются в семью вашей жены. Что еще вы сделали, чтобы обеспечить своих детей?
Отец откинулся на подушки.
– А вот и реванш, Тернер. Вы умоляли меня помочь вашей семье, и я отказался. Теперь вы удовлетворитесь тем, что мои дети обречены на нищету. Довольны?
Эш смотрел на герцога долгим взглядом. Он менялся на глазах, превращаясь из милого, легкого в общении человека, каким совсем недавно казался Маргарет, в сурового и холодного, с острым как клинок взглядом.
– Да, – произнес Эш. – Доволен. Буду рад видеть ваших жалких отпрысков с протянутой рукой. Наслаждаясь тем, что я единственный, кто стоит между ними и бедностью. Каждую минуту своей жизни они будут помнить, что живы пока лишь из милости. Да, Парфорд, я доволен, что мне представился шанс доказать вам, что я сильнее. И все, что вам надо сделать, чтобы спасти детей от бедственного положения, – попросить об этом меня.
Маргарет почувствовала жгучую боль в груди. С какой легкостью она забыла, что Эш ненавидит ее семью. Ее отца. Если бы он узнал, кто она такая, не пожелал бы больше с ней разговаривать. Или заставил бы просить его о милости. Таким же ледяным тоном.
Однако на отца, казалось, слова мистера Тернера не произвели никакого впечатления.
– Попросить о чем?
– Попросить не губить их будущее. Я не призываю к раболепию. Не требую унижений. Для того чтобы обеспечить их финансовую независимость, вам надо произнести лишь одно предложение, употребив слово «пожалуйста».
Герцог поднял глаза. Он смотрел не на Эша, а в глубь комнаты, где в тени сумрака стояла Маргарет. Она не представляла, что хотел увидеть отец. Руки внезапно похолодели. Она явственно почувствовала, как краски сошли с лица. Маргарет понимала, что Эш, безусловно, человек слова – если он сказал, что будет заботиться о братьях, то сдержит обещание.
– Значит, если я произнесу несколько слов, – продолжал отец, – то вы будете заботиться о моих бастардах?
Эш кивнул.
Если взгляд мистера Тернера напоминал свинец, то взгляд отца походил на осколок стекла, прозрачный, но способный ранить.
– Нет, – медленно ответил герцог. – Не думаю, что я так поступлю. Мои дети слабоумные болваны. Я бы уволил их, если бы мог. – Отец продолжал смотреть на Маргарет. – Только посмотрите на нее.
Она не сразу поняла смысл сказанного. Но через несколько мгновений, когда Маргарет осознала, что произошло – он предал ее, предал ни за что, просто из вредности, – она почувствовала, что не в силах терпеть это и дальше. Если бы Эш повернулся и посмотрел на нее в тот момент, то все бы понял.
Маргарет не могла стоять и молчать. Повернувшись, она выбежала из комнаты.
Услышав шаги, Эш повернулся, но увидел лишь, как в дверном проеме мелькнула серая юбка Маргарет. Он не понимал, почему она уходит. И не смог разобрать, почему ее бегство вызвало в душе весьма ощутимую боль.
Она заставляла его чувствовать себя неловко уже далеко не в первый раз. Эш все отчетливее понимал, что он не понимает Маргарет. Возникало ощущение, что он приехал в оперу и вошел в зал в середине второго акта. Действие на сцене ставит в тупик, сюжет представляется запутанным клубком, разобраться в котором не помогает и прочтение либретто, словно написанного на эстонском языке. Эш лишь ощущал, что происходящее его ранит – ранит очень глубоко.
Когда Маргарет рядом, внезапно возникало ощущение, что он надает. Словно, оступившись, он, как ни старается, не может вернуть все в прежнее положение. Однако Эш никак не мог понять почему.
Прислушиваясь к внутреннему голосу, он приходил к тому, что не всегда действует в правильном направлении. Сначала он хотел уложить ее в постель, однако сейчас понимал, что нуждается в большем. Например, избавить ее от теней и морщинок под глазами. Разжать кулаки и освободиться от постоянного напряжения. Прижать ее к себе со всей нежностью, и только потом…
Эш тряхнул головой. Не прошло и минуты с тех пор, как хлопнула дверь, но Парфорд уже смотрел на него. Наблюдал за Эшем, не сводившим взгляд с того места, где совсем недавно стояла Маргарет.
Герцог понимающе улыбнулся, словно знал то, о чем Эш лишь начинал догадываться: он действительно падает.
– Пожалуй, – сказал Парфорд, – все это весьма забавно. Столько усилий для того, чтобы доказать свое превосходство надо мной. Что это вам дало?
Эш бросил на него презрительный взгляд:
– После того, что сделали вы, мне вряд ли удастся сильнее замарать честь рода.
Парфорд махнул рукой:
– Нет, нет. Продолжайте. – Эш не сразу понял, что булькающие хрипы, вырывающиеся из груди старика, были смехом. – Удачи, Тернер. За все хорошее, чего вы сможете добиться.
Эш задержал на нем взгляд, погруженный внутрь себя. Через несколько мгновений он знал, что сейчас стало самым важным. Не выбить нечто похожее на извинения из этого жалкого подобия человека, а найти Маргарет. Она ушла, поскольку ей было больно, и в большей степени вина за это лежит на отвратительном старике.
Эш спешно вышел из комнаты. Еще были слышны в галерее шаги Маргарет. Она свернула за угол, к лестнице.
– Маргарет! – крикнул Эш так громко, насколько было прилично, что оказалось совсем тихо.
Она остановилась и оглянулась. Потрясенная чем-то настолько, что не желала взглянуть ему в глаза. И все же Маргарет остановилась и принялась разглядывать одну из картин, висевших на стенах галереи. Эш подошел ближе, не вполне понимая, как начать разговор.
– Что происходит? – Маргарет наконец решилась прервать молчание. – Между вами и Парфордом? Все выглядит так, словно за все эти годы ссора произошла вовсе не однажды.
