Текст книги "Порожденная Грехом (2)"

Автор книги: Кора Рейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Мне придется позвонить твоему отцу и доложить ему.

– Парень не является членом Фамильи, так что он не забота отца, а твоя.

– Парень пытался подшутить над тобой, поэтому он забота твоего отца, – прорычал Гроул.

– Ты действительно хочешь быть ответственным за смерть одного из людей из твоего приюта?

Это был удар ниже пояса, но я действительно не хотела, чтобы отец вмешивался. Он бы только снова разозлился на Мэддокса, когда мы оба решили заняться этим в лесу.

Гроул посмотрел вниз на парня, который начал хныкать, выглядя абсолютно несчастным и напуганным до смерти после упоминания моего отца.

В конце концов, Гроул коротко кивнул.

– Хорошо. Только на этот раз. – он снова схватил парня. – Если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, я сам тебя убью. Понял? Это будет акт милосердия.

Парень быстро кивнул.

Мы с Мэддоксом подошли к его байку.

– Когда ты прокатишься со мной? – спросил он, садясь на Харлей.

Гроул готовил свою машину, чтобы отвезти меня домой.

– Дай моему отцу еще несколько недель, чтобы привыкнуть к тебе, хорошо? Он сказал мне, что в ближайшие несколько недель ты будешь работать с несколькими его людьми, обыскивая склады и тайники Тартара.

– Сомневаюсь, что мы найдем что-нибудь интересное. Даже самый тупой мудак не приблизится к городу теперь, когда Эрл мертв, и ходят слухи, что я работаю с Фамильей.

– Что насчет твоего брата? Он в безопасности?

– Пока что. Но при той жизни, которую он ведет, безопасность действительно не является главным приоритетом.

– Отец ведь не станет его преследовать?

– Я не приведу его к брату, и если Грей хоть наполовину так умен, как я думаю, он постарается держаться подальше от твоего отца и его людей.

– Хорошо, – сказала я и обвила руками шею Мэддокса. – Может, ты сможешь сопровождать меня на вечеринку Мэра через несколько недель.

Его брови взлетели вверх.

– Ты уверена?

– Не в качестве моего официального спутника, – поправила я. – Но в качестве моего телохранителя? Чтобы люди привыкли к тому, что ты часть Фамильи, и не были слишком шокированы, когда узнают, что мы вместе.

– Судя по тому, что я слышу, люди и так об этом говорят.

– Знаю, но я хочу раскрыть эту часть своей жизни на своих условиях, а не склоняться перед силой домыслов.

Мэддокс кивнул с небольшой, напряженной улыбкой.

– Тогда я буду твоим телохранителем.

Я поцеловала его.

– Будь терпелив со мной. Для меня это все в новинку. Раньше я полностью контролировала себя, когда дело касалось моих публичных появлений. Теперь, после похищения, многие вещи вышли из-под контроля, и я хочу хотя бы решить, когда сделать наши отношения официальными.

Мэддокс взял мою руку и поцеловал ладонь.

– Я буду терпелив столько, сколько тебе нужно. После того, как я напортачил, я просто счастлив, что ты вообще хочешь видеть меня в своей жизни и не позволила своему старику убить меня, когда он этого хочет.

– Спасибо, Мэддокс.

Глава 13

Марселла

В течение нескольких недель между нашим сближением в лесу и вечеринкой Мэра мы с Мэддоксом встречались только в приюте, выгуливая Сантану – без каких-либо сексуальных ласк, за исключением нескольких поцелуев – и во время пары встреч с Гроулом и его командой Головорезов. Папа постепенно знакомил меня со все большим количеством своих солдат, хотя я еще не была принята в Фамилью. У меня было ощущение, что он пытается оттянуть этот момент, но я была полна решимости покончить с этим до конца года.

Мне нужно пережить свое первое публичное появление после похищения. Последние несколько недель я не встречалась с подругами и не ходила в колледж. Отец хотел, чтобы я не была на виду, и я была рада нескольким неделям тишины, приходя в себя после случившегося.

К сожалению, это означало, что я оказалась неоправданно напряжена перед вечеринкой. Люди всегда наблюдали за мной на мероприятиях, но сегодня я окажусь в центре внимания. Все хотели знать, как я себя чувствую, не стала ли я тенью себя прежней.

Слухи о том, как МотоКлуб изуродовал меня, все еще не прекращались. Спекуляции о моем первом появлении в обществе взрывоопасны. До сих пор моя семья не подтвердила никаких публичных выступлений, даже вечеринку Мэра сегодня вечером. Только он и его семья, а также служба безопасности поставлены в известность. Но я знала, что информация, вероятно, уже просочилась и распространяется как лесной пожар. Все на вечеринке умрут от желания увидеть мои новые пятна, особенно приглашенная пресса.

Несколько моих снимков, где я прячусь в одежду, определенно не удовлетворили их жажду хорошей истории. Им нужны скандальные, кровавые дела.

Я скользнула в гладкую фиолетовую ткань платья. Обтягивающий шелк, обнимающий мое тело и оставляющий спину обнаженной, позволял всем увидеть татуировку между лопатками. Я подумывала скрыть ее под слоем ткани, но это не заставило бы людей меньше трепать языком. Каждый, кто придёт посмотреть на мое падение, увидет, как я восстаю из проклятого пепла. Я дочь своего отца.

Я провела пальцами по серьгам, которые папа, Маттео и мама купили для меня за последние несколько недель. Мое ухо к этому времени полностью зажило, и ношение украшений больше не доставляло дискомфорта. Я выбрала привлекательное украшение из белого золота, которое заканчивалось усыпанной бриллиантами каплей и змеилось по всему уху. Я надела подходящее ожерелье и подняла волосы вверх, чтобы каффа и татуировка оказались на виду.

Раздался тихий стук, и мама просунула голову внутрь. Она тоже уже оделась для вечеринки, выглядя ангельски в перламутровом платье, а светлые волосы обрамляли ее лицо. Контраст между нами не мог быть ярким, чем в этот момент. Я с татуировкой и темными глазами, фиолетовой помадой и лаком для ногтей.

– Роковая девушка, – сказала мама с благоговейным взглядом.

– Тебе правда нравится? – спросила я, повернувшись так, чтобы мама могла увидеть спину и мою татуировку.

Конечно, она видела ее и раньше, но я никогда не выставляла ее на всеобщее обозрение.

– Корона для принцессы Нью-Йорка, – сказала мама и подошла, касаясь моей щеки. – Ты это ты, Марселла. Ты не я, и ты определенно не та, какой тебя хотят видеть люди. Будь собой, без всяких сомнений, хорошо? Мы с отцом тебя прикроем.

– Спасибо, мам, – тихо произнесла я, стараясь не поддаться эмоциям и не испортить макияж.

– Ох, и байк только что подъехал. Полагаю, это твой Мэддокс.

Мой Мэддокс. Мама до сих пор не познакомилась с ним. Отец не подпускал его ни к ней, ни к Валерио.

– Я попросила его сопровождать меня в качестве телохранителя.

– Твой отец упоминал об этом.

– Но он не одобряет.

Мама одарила меня знающей улыбкой.

– Ты знаешь своего отца. Я бы хотела встретиться с с ним.

Мои глаза расширились.

– Ты имеешь в виду сейчас?

– Да, почему бы и нет? Или ты не хочешь, чтобы я познакомилась с твоим парнем, он ведь тебе парень?

– Да. Не официально, но я хочу, чтобы он был...

– Я приглашу его, чтобы мы с ним могли узнать друг друга получше.

– Уверена, что папа одобрит? – спросила я, иронично улыбаясь.

– Я знаю, как обращаться с твоим отцом, – сказала мама, прежде чем выскользнуть из моей комнаты.

Как будто я и так не нервничала из-за своего первого появления в обществе, теперь Мэддокс впервые встретится с мамой. Я хотела, чтобы Мэддокс понравился маме, а Мэддокс ей. Я хотела, чтобы однажды моя семья приняла Мэддокса и чтобы мы все собрались за обеденным столом и праздновали семейные праздники вместе, как одна счастливая семья.

Я глубоко вздохнула, собирая все свое мужество для того, что ждет меня впереди.

Мэддокс

Я остановился перед особняком Витиелло, готовый ждать, пока Марселла выйдет со своими телохранителями. Когда я ехал по Нью-Йорку в деловом костюме, с галстуком, запонками и всем остальным, на меня сыпалось много любопытных взглядов. Я никогда в жизни не носил деловой костюм, но для Марселлы я зашел в один из этих модных бутиков итальянских дизайнеров и купил, по словам консультанта, скроенную по фигуре двойку. Для Марселлы я бы надел костюм гребаного клоуна, если бы это сделало ее счастливой.

То, что она приведёт меня на эту вечеринку, значило для меня очень много.

Дверь открылась, но вместо Марселлы со свитой в дверях стоял Лука. Меня сразу же охватило беспокойство. С Марселлой что-то случилось? Она не идёт на вечеринку? А может, она решила не брать с собой простого байкера? Даже если бы я выступал в роли ее телохранителя, люди подумали бы то, что хотели, и, возможно, подобрались бы к правде ближе, чем желала того Марселла.

Лука снова удивил меня, когда пригласил войти. Я слез с байка и поспешил к нему.

– Что случилось? – спросил я, входя в особняк.

Выражение лица Луки было настолько напряженным, что это только усилило мое беспокойство.

Затем мой взгляд остановился на Арии Витиелло, улыбающейся мне во всем своем белокуром великолепии. Неудивительно, что Марселла была слишком красива для слов.

– Теперь я знаю, откуда у Марселлы ее красота.

Глаза Луки предупреждающе сверкнули.

– Моя жена хочет с тобой познакомиться.

Было слышно, что он определенно не одобряет эту встречу.

Ария направилась ко мне, ее длинное платье позволяло ей выглядеть так, словно она скользит по полу, не касаясь его. Она протянула руку, и я не пропустил, как Лука сделал шаг ближе к нам. Что, черт возьми, он подумал? Что я нападу на мать Марселлы прямо в его особняке? Были и более приятные способы покончить жизнь самоубийством.

– Приятно познакомиться с тобой, Мэддокс. Марселла много рассказывала мне о тебе.

Я пожал ее стройную руку и подарил ей свою лучшую улыбку зятя.

– Приятно познакомиться с вами, миссис Витиелло.

Ее глаза, казалось, заглянули мне в душу. Она хотела увидеть своими глазами, кто я такой и заслуживаю ли я ее дочери. И, черт, это заставило меня занервничать ещё больше, чем убийственный взгляд Луки. Меня никогда не волновало одобрение Луки. Но я хотел понравиться матери Марселлы.

– Ты нервничаешь из-за сегодняшнего вечера? – приятно спросила Ария.

Она была определенно теплее, чем Лука – что на самом деле мало о чем говорит, – но она тоже все еще относилась ко мне настороженно.

– Не очень, мэм, – ответил я. – Все внимание будет сосредоточено на Марселле, и мое тоже. Все, что для меня важно, это сделать сегодняшний вечер успешным для Марселлы.

– Все взгляды будут прикованы к тебе и к ней. Это не останется незамеченным. Марселла выбрала себе в кавалеры бывшего байкера Тартара.

Бывший байкер Тартара. Это все еще звучало странно для моих ушей. Часть меня все еще была байкером Тартара и всегда будет.

Я покачал головой.

– Я не ее кавалер. Она попросила меня присоединиться к ней в качестве телохранителя.

Ария бросила на меня взгляд, говоривший о том, что я не могу в это поверить.

– Телохранителей Луки было бы достаточно. Она хочет, чтобы ты был рядом с ней.

– Возможно, но пока ей некомфортно называть меня своим кавалером, я ее телохранителем. Марселла устанавливает правила, и я буду следовать за ней, если потребуется, до самых врат Ада.

Улыбка Арии стала теплее, и она сжала мое предплечье.

– Где он? – позвал мальчик, спустившись по ступенькам, как лавина.

– Валерио, – прорычал Лука.

Но мальчик, казалось, не слышал его, споткнувшись, он остановился рядом с матерью. Он был высоким и долговязым, со светлыми слегка вьющимися волосами и большими серыми глазами.

– Ты байкер, похитивший Марси.

– Это грубое приветствие, – отругала его Ария.

– Но он прав. Я должен признаться в своих грехах, – сказал я. – А ты младший брат Марселлы.

– Когда я могу покататься на твоем байке?

– Когда захочешь, – ответил я, но поправил себя, когда на меня обрушился ругательный взгляд Арии. – Конечно, после того, как получишь разрешение матери.

Послышались тяжелые шаги, и на лестничной площадке появился Амо в темном костюме-тройке. Он застонал, увидев меня, прежде чем спуститься по лестнице.

– Теперь я должен видеть его и в своем собственном доме?

– Пока я жив, этот дом мой, – сказал Лука.

– Если ты будешь продолжать приглашать врагов, это ненадолго.

– Амо! – крикнула Ария.

Широкие глаза Валерио устремились на отца, чье лицо было каменным.

– Пусть это станет моей заботой, – сказал он.

– Что тебя беспокоит? – спросила Марселла.

Моя голова закружилась так быстро, что я удивился, как у меня не сломалась шея.

Марселла стояла на верхней площадке лестницы, явление из моих самых смелых снов.

Мое дыхание замерло в груди. Она была одета в шелковое платье фиолетового оттенка, которое облегало ее изгибы. Одна мысль о том, как мягкий материал касался ее гладкой кожи во всех местах, к которым я жаждал прикоснуться, заставила меня заревновать к этому предмету одежды. Шелковистый материал мягкими складками собирался перед ее грудью, создавая соблазнительную ложбинку между грудей.

Украшенная бриллиантами каффа прикрывала отсутствующую мочку уха. Она выглядела на миллион долларов. Она выглядела так, словно всех денег в мире было недостаточно и никогда не будет достаточно. Я искал для нее каффу в подарок на Рождество, но потом решил подарить его сегодня.

Ничто и никто не заставлял меня желать стать лучшим человеком больше, чем встреча с этой потусторонней девушкой. Каждый грешник стал бы святым, лишь бы получить от нее отпущение грехов.

Марселла Витиелло девушка, знающая себе цену, и, черт, она стоит гораздо больше, чем я мог себе позволить. Мне нечего предложить ей, кроме моей любви, моей преданности и моей чертовой жизни. Я никогда не задумывался о признании в любви девушке, но я признался Марселле, и прямо сейчас мне хотелось кричать об этом с крыш. Возможно, это безнадежное увлечение или безумная одержимость. Скорее всего, и то, и другое. Дерьмо, но если это не любовь, то я не знал, что еще может быть.

Когда я наконец-то моргнул после того, что мне показалось вечностью, я понял, что весь клан Витиелло наблюдает за мной. Меня нелегко смутить, но даже я почувствовал себя пойманным, особенно когда Лука и Ария обменялись многозначительным взглядом, который я не смог прочитать, а Амо покачал головой с отвращением. Только Валерио выглядел таким же невежественным, каким я часто ощущал себя в эти дни.

Марселла встретила взгляд своей матери, и между ними произошло что-то, понятное только женщинам, потому что Ария коснулась руки Луки, и после нескольких слов, сказанных шепотом, они все исчезли в гостиной, оставив нас с Марселлой наедине.

Марселла начала спускаться по лестнице, ее глаза остановились на моих.

Я тряхнул головой, словно пытался очнуться от сна, и ее улыбка расширилась, будто она точно знала, что делает со мной.

Я подошел к ней, когда она достигла последней ступеньки, нетерпеливо желая оказаться рядом с ней.

– Они не поймут, что их поразило, когда увидят тебя, – сказал я ей, целуя, не заботясь о том, что губы испачканы помадой. – От тебя дух захватывает, Белоснежка. Иногда я все еще жду того момента, когда проснусь от этого сна, и ты окажешься плодом моего воображения.

– Я очень реальна, сейчас как никогда.

– Ты по-прежнему совершенна во всех смыслах, которые имеют значение. Метки не изменили тебя.

– Ох, но они изменили.

– Они только сделали тебя сильнее.

– Думаю, сегодня мы увидим, верно?

– Сегодня тебе придётся нелегко, я знаю. Люди будут следить за каждым твоим шагом, и твое решение взять меня с собой только усложнит тебе жизнь.

Я видел заголовки таблоидов за последние несколько дней. Все они рассуждали о первом появлении Марселлы и ее психическом состоянии, некоторые даже предполагали, что она склонна к суициду или страдает социальной фобией из-за травмы.

Она мрачно улыбнулась.

– Они хотят увидеть, как я трушу. Они хотят, чтобы мне было стыдно из-за видео, стыдно за мое ухо и татуировку. Они слишком долго ждали этого момента.

Она была дочерью своего отца, со стальным хребтом и бесконечной гордостью. Она была королевой, которой не нужна корона для правления, но тем более уместно, что она короновала себя, уничтожив последний оставшийся след моего дяди.

– И им придется ждать еще целую жизнь, – прорычал я.

Марселла кивнула. Она пыталась скрыть тревогу в глазах. Светские мероприятия были ее территорией, местом, где она чувствовала себя как дома, территорией, на которой она правила годами. Теперь ей нужно вновь проявить себя, и, возможно, впервые в жизни она боялась, что не справится.

Я прочистил горло и достал каффу, которую купил для Марселлы. Я даже не подумал о том, чтобы красиво завернуть, вместо этого мне пришлось протянуть украшение на ладони.

– Я знаю, что это, вероятно, не стоит и половины того, что на тебе сейчас, но когда я увидел это, я должен был купить для тебя, потому что, как феникс, ты восстанешь из пепла и сожжешь всех ненавистников.

Глаза Марселлы расширились, когда она рассматривала каффу с фениксом. Она сняла бриллиантовое украшение со своего уха и надела мой подарок. Хвост феникса закрутился над местом, где должна была находиться мочка, а остальная часть существа змеилась вдоль уха, и поднимало голову к верху. Хвост и крылья были украшены красными драгоценными камнями, а все остальное существо имело по всему телу и голове камни из нефрита, топаза и оникса. Это стоило мне почти всех денег, которые я нашел, но увидеть благоговейный взгляд на лице Марселлы, когда она любовалась собой в зеркале над камином в фойе, стоило гораздо больше, чем все деньги мира.

Она сглотнула, встретившись с моим взглядом в зеркале.

– Спасибо.

Я кивнул, одолеваемый непрошеными эмоциями.

– Пойдем, и сожжем несколько ненавистников.

Глава 14

Мэддокс

– Ты поедешь со мной? – спросила она.

Обычно я брал байк и ехал впереди, чтобы убедиться, что дороги безопасны. Я никогда не садился в машину с ней.

– Конечно, – ответил я, сжимая ее руку. – Я на твоей стороне. И если тебе понадобится, чтобы я надрал жирную задницу какой-нибудь модной дамочки, я сделаю и это.

На ее лице мелькнула ухмылка, на мгновение прогнав беспокойство.

– Я бы хотела, чтобы ты мог. Я бы хотела, чтобы все так и было, но это бой, который нельзя выиграть насилием.

– Я уверен, что ты ошибаешься. Нет такого боя, который нельзя выиграть насилием.

Она закатила глаза.

– Вот почему ты должен ладить с Амо, Маттео и отцом. Вы все слишком любите насилие.

Она была права, но, к сожалению, мы потратили годы на то, чтобы быть жестокими друг к другу. Это немного усложнило процесс сближения. Сейчас мы с Лукой Витиелло нехотя ладили. Всякий раз, когда мы с ним сталкивались на собраниях Головорезов, он относился ко мне так, будто не ненавидел меня так сильно, как раньше, что было шагом в правильном направлении.

Мои собственные чувства к этому человеку все еще далеки от нежных, но я больше не ощущал себя убийцей рядом с ним, так что это хорошо. Он еще не доверял мне, как и я ему, но мы работали вместе и терпели друг друга из-за Марселлы. Понимала ли она вообще, сколько власти она держала в своих идеально наманикюренных пальчиках?

– Нам пора, – сказала она. – Не хочу пропустить торжественный въезд. Фурии подумают, что я проскользнула только потому, что боюсь.

Поездка до многоквартирного дома, где Мэр устраивал торжество, заняла всего пятнадцать минут. Мы с Марселлой не разговаривали, но она сжимала мою руку, а я пытался преодолеть ощущение дискомфорта от поездки в лимузине. Я никогда не был хорошим вторым водителем. Предпочитал контролировать ситуацию.

Когда мы припарковались в подземном гараже, Марселла осталась сидеть.

Я наклонился к ней и встретился с ее сосредоточенным взглядом. В глубине ее голубых глаз я увидел страх, с которым она боролась как воин.

– Если ты захочешь уйти, подай мне знак, и я увезу тебя. Хорошо?

Она улыбнулась и резко кивнула. Я вышел и открыл для нее дверь, помог ей выйти, затем отпустил ее руку, хотя это последнее, что я хотел сделать. Я жаждал показать всему миру, что Марселла моя, но не раньше, чем она будет готова. Ее семья уже шла впереди. Их присутствие, надеюсь, уменьшит влияние появления Марселлы.

В лифте, который доставил нас на террасу крыши, где проходила вечеринка, Марселла сжала мою руку в смертельной хватке. Я ослабил захват, когда мы оказались на последнем этаже. Официально мы не были парой, и я не собирался предавать это огласке. Это решение Марселлы.

После секундного колебания она отпустила меня и выпрямилась еще больше. Двери открылись, и я вышел, осматривая периметр. В пентхаусе было многолюдно. Я узнал несколько лиц, политиков, местных светских львиц, миллиардеров и членов Фамильи. Все взгляды сфокусировались на мне, черной овце среди этих фальшивых белых овечек. Я кивнул Марселле, изображая идеального телохранителя.

По лицам многих женщин, собравшихся в зале, было видно, что они надеялись сегодня стать свидетелями свержения Марселлы Витиелло. Предвкушение и злорадство в их выражениях говорили об их ужасных характерах больше, чем они, возможно, осознавали. Быть может, они надеялись найти сломленную, пристыженную и покорную Марселлу после произошедшего. Но когда Марселла вошла в зал с высоко поднятой головой, похожая на чертово привидение в своем платье и соответствующих Лабутенах, она смирила их всех. Марселла пришла не трусить или прятаться, она пришла, блядь, править. Эти холодные голубые глаза, которые вначале заморозили мою кровь, а затем воспламенили ее, теперь холодно смотрели на всех зрителей, готовые злорадствовать.

Я мрачно улыбнулся, глядя, как лица некоторых женщин опускаются, превращаясь в шок. Марселла скользила по залу, кивая в знак приветствия Мэру и всем, у кого хватало смелости встретиться с ней взглядом. Ее каффа с фениксом была выставлена напоказ, как и татуировка.

Я шел в нескольких шагах позади, внимательно наблюдая за окружающими. Я почувствовал тошнотворное удовлетворение, когда некоторые люди испуганно отступали. Я для них как дикий зверь, необузданный, не подчиняющийся их правилам. Они боялись Луку Витиелло, потому что знали, на что он способен. Они боялись меня, потому что не имели понятия, на что я способен. Страх перед неизвестностью был прекрасен, если его правильно использовать.

Марселла взяла бокал шампанского с подноса, который ей предложил один из официантов, но я покачал головой, не любитель этого шипучего напитка. Я действительно хотел пива. Как только Марселла остановилась, к ней подошла пара лет пятидесяти. Марселла заметно напряглась, но я сомневался, что кто-то, кроме меня, заметил это. Она сохраняла приятное выражение лица и кивнула им в знак приветствия.

– Марселла, я так рада видеть тебя здоровой душой и телом после ужасов последних нескольких месяцев, – сказала женщина, и это прозвучало неискренне.

Марселла, должно быть, тоже это услышала, но продолжила профессионально беседовать.

– Джованни очень беспокоился о тебе, – сказал мужчина, и мое внимание усилилось.

Значит, это родители бывшего Марселлы. Я быстро осмотрел зал, стараясь не обращать внимания на любопытные и враждебные взгляды гостей. Наконец, я заметил мужчину, которого до сих пор видел только на фотографиях. Он стоял рядом с буфетом, разговаривая с другим мужчиной, но его взгляд был устремлен на меня. Он сузил глаза, поймав мой взгляд.

Я поднял брови. Он думал, что его взгляд меня запугает?

– Я захвачу тарелку с едой. Может, мне принести что-нибудь для тебя?

Марселла покачала головой.

– Я поем чуть позже.

Я кивнул и пересек зал в направлении буфета и Джованни. Он замер, поняв, что я направляюсь в его сторону. Его спутник тоже выглядел готовым наставить на меня пистолет. Конечно, теперь мы привлекли внимание Луки, а вскоре, вероятно, и всех остальных. Все ждали сцены, которая попадет в заголовки газет. Я определенно не стал бы ее причиной.

Я взял тарелку и наполнил ее крошечными кусочками еды, которые были украшены так, что стало почти грустно их поглощать. Я улыбнулся Джованни.

– Ты выбрал правильное место.

Я поднял за него тост кусочком креветки.

Ему потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями.

– А ты нет, – ответил он, выпрямляясь и выглядя более уверенным теперь, когда внимание половины зала было приковано к нам.

Он думал, что это защитит его? Я и раньше надирал людям задницы в более неловких ситуациях.

– Ох, у меня склонность к неправильному выбору, – ответил я, мой голос стал жестче, чем раньше. – Но я принял одно идеальное решение.

Я пристально посмотрел на Марселлу, которая смотрела в мою сторону. Я видел ее замешательство и беспокойство из-за моего разговора с ее бывшим.

– Марселла скоро поймет, что ты неверный вариант, Уайт. Ей нужен мужчина с хорошими манерами, тот, кто не опозорит ее на публике.

– Больше всего ей нужен мужчина, который не побоится показать ей, как он ее ценит, даже если это означает разозлить Луку Витиелло.

Намек на смущение пересек лицо Джованни.

– Если люди узнают, что она с тобой, она будет уничтожена.

– Ты ничего не знаешь о Марселле, если думаешь, что что-то или кто-то может погубить эту девушку. – я съел еще одну креветку, прежде чем поставил тарелку. – И еще, не приближайся к Марселле, если знаешь, что для тебя хорошо. Она больше не твоя.

Она моя. Мои глаза сказали то, что я еще не мог произнести вслух.

Я кивнул ему и Луке через весь зал, прежде чем вновь подойти к Марселле, которая выглядела так, будто ее нужно спасать от родителей Джованни.

– Пожалуйста, извините нас. Нам нужно кое-что обсудить, – сказала она и, прежде чем кто-либо успел возразить, пригласила меня пройти в бар.

Мы расположились у барной стойки, и Марселла заказала для себя Космополитен, очевидно, нуждаясь в чем-то более крепком, чем игристое вино. Я взял для себя виски, что вызвало у нее быструю ухмылку, которую она быстро скрыла, чтобы никто не понял, что она не так безэмоциональна, как ей нравится притворяться.

– Что? – спросил я, сделав глоток из стакана.

– Ни один из моих других телохранителей никогда не стал бы пить на работе.

– Я не совсем твой телохранитель, – тихо сказал я.

Встреча с Джованни заставила меня еще больше возмутиться этой шарадой. Я хотел заявить о Марселле как о своей на глазах у всех.

– Тогда кто ты?

Она подошла ближе, в ее глазах появился почти вызывающий блеск. Я почувствовал, как взгляды половины людей в зале устремились на нас, даже тех немногих, кто раньше не обращал на нас никакого внимания.

– Твой благородный слуга, Белоснежка, – сказал я с язвительной улыбкой и сделал еще один глоток.

Сейчас я смотрел только на девушку передо мной и на то, как она смотрела на меня, словно считала меня своим в той же степени, в какой я считал ее своей.

Она покачала головой, делая еще один шаг ближе.

– Больше.

– Я больше, или ты хочешь большего? – спросил я.

– И то, и другое, – тихо произнесла она, остановившись прямо передо мной. Теперь к нам было приковано внимание почти всего зала. – Поцелуй меня, – сказала она, застав меня врасплох.

Не то чтобы я не не думал об этом.

– Ты уверена? Некоторые из этих старушек выглядят так, словно это большее действие, чем за последние годы. Они будут говорить о тебе всякое дерьмо.

– Мне плевать, что они говорят. Ты мой мужчина, и мы скрывали это слишком долго. Мне надоело подчиняться их прихотям, быть рабыней их правил, прятаться. Если моя семья может принять нас, то лучше бы они это сделали.

– Белоснежка, если мы сделаем это, я никогда не отпущу тебя. Я стану твоим до самой смерти. Ты можешь забрать мое сердце, мою душу, мою жизнь и все остальное, что ты хочешь от меня.

– Я возьму все, – надменно сказала она, прежде чем ее лицо смягчилось, а сочные губы растянулись в улыбке.

Я отставил стакан, обхватил одной рукой тонкую талию Марселлы и поцеловал ее, и это был не целомудренный поцелуй. Я заявил свои права на принцессу Нью-Йорка перед всеми их осуждающими взглядами, надеясь, что они задохнутся от шока.

Поцелуй длился всего пару ударов сердца, мимолетное мгновение во времени, но с последствиями на всю оставшуюся жизнь.

Марселла сделала выбор, который вызвал осуждение многих.

Она показала всему миру, что я был мужчиной на ее стороне, что бы ни говорили другие.

И выражения их лиц не оставляли сомнений в том, что они думают. Я ниже их, и уж точно ниже принцессы Нью-Йорка. Я одарил их холодной улыбкой. Пока Марселла хочет, чтобы я находился рядом с ней, я буду рядом. Черт. Я бы, наверное, остался, даже если бы она больше не захотела меня видеть. Эта девушка обхватила меня своими идеально ухоженными пальчиками, и она, конечно, знала это.

Марселла

Я никогда не делала ничего наобум, особенно на публике. Я планировала каждый шаг, каждое слово, каждую улыбку.

Сегодня, впервые в жизни, я действовала импульсивно, просто потому, что хотела этого, и поцеловала Мэддокса.

Я услышала унисонное дыхание и шокированный ропот, который последовал за этим, а когда отстранилась от Мэддокса, то увидела шок на многих лицах.

– Я устанавливаю правила, – прошептала я.

– Королева всегда это делает, – сказал Мэддокс, и обожание в его глазах придало мне сил, которые понадобятся мне сегодня и во многие последующие дни.

Набравшись смелости, я рискнула взглянуть на свою семью. Лицо отца стало каменным, но взгляд его глаз был убийственным. Мама легонько коснулась его руки. Я поняла этот жест. Она пыталась сдержать его. Амо ушел, вероятно, ему был неприятен наш поцелуй.

Это люди, чье мнение имело значение. Мне нужно, чтобы они стояли на моей стороне, чтобы отважиться в бурных водах нашего мира. Мама поймала мой взгляд и слегка кивнула.

Я могла бы расплакаться и обнять ее от благодарности, но сохраняла маску публичности и вела себя так, будто ничего необычного не произошло.

– Ты в порядке? – пробормотал Мэддокс.

– Лучше, чем в порядке, – твердо ответила я. – Мне нужно поговорить с родителями.

Но как раз в этот момент мама и папа вышли на террасу.

– Может, тебе стоит дать своему старику еще несколько минут для успокоения.

– Да, – согласилась я. – Мне все равно нужно освежиться в туалете.

– Хочешь, чтобы я тебя сопроводил?

– Я знаю это место, не переживай. – я дразняще улыбнулась ему. – Не позволяй старушкам отпугнуть тебя.

Он усмехнулся, но все еще был напряжен, как и я. Я прошлась по залу, стараясь двигаться медленно, чтобы не казалось, что я сбегаю с места событий. Вместо этого я даже заставила себя немного поболтать со старшей дочерью одного из богатейших людей Нью-Йорка. Она была тусовщицей и ходила в ту же школу, что и я. Мы не были подругами, но и не были врагами. Разговор с ней был удовлетворительно несерьезным, и она лишь поздравила меня с такой удачной покупкой.

После этого я отлучилась в туалет, радуясь нескольким минутам для себя. Когда я вышла из ванной, перед ней ждали две девушки. Обе из нашего круга, дочери Капитанов и одноклассницы Амо.