Текст книги "Легенды, рассказанные у костра (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

   Огонек, почувствовав отступление влаги, разгорелся и выпустил в стеклянную трубу сонм ярких искр.

   – Тогда долгой тебе дороги, незнакомец, – произнес старик привычную фразу и уже собирался отправиться в обратный путь, когда вновь послышался унылый голос:

   – Ты что же так и собираешься стоять и безучастно глазеть?

   – Все лучше, чем кормить червей мертвечиной, – ответил старик. Свет фонаря выдернул из темноты худое скуластое лицо, измазанное земляной жижей.

   За свою бесконечную службу, фонарщик повидал много безумцев неспособных отыскать свой путь и предназначение в Безмолвном краю, где безнадега и страх были добрыми соседями, а холод и одиночество набивались в друзья и уже никогда не отпускали из своих крепких лап. И лишь по этой причине его сердце приобрело вид сухаря, а проявление добродетели – стало пустым звуком.

   – Даже не подсобишь? – внезапно поинтересовалась голова.

   – Разве тебе нужна помощь? – удивился старик.

   – А что, не видишь?!

   – Но ведь ты сказал, что сам это сделал. Разве не так?

   Голова ругнулась и в очередной раз отчаянно вытянула шею – из земли показалась часть воронова, украшенного шипами доспеха. Глаза Хемси удивлено округлились, и он медленно отступил в сторону.

   – Что, не любишь совать свой нос в чужие дела? – зашевелив плечами, поинтересовался собеседник.

   – В первую очередь в дела воинов. У меня своя судьба, а у вас своя, особая. Не собираюсь перечить предначертанному, – уверенно ответил Хемси.

   – Полагаешь, тебе это зачтется? – не унималась голова.

   Хемси нахмурился. Огонек не видел в разговоре ничего дурного и спокойно горел, давая своему хозяину привычное тепло. Поставив фонарь на камень, старик сел на корточки и его руки стали рыть податливую почву. На скуластом лице воина появилась довольная улыбка.

   3

   Уставший от бесчисленных пожаров и наводнений лес казался мертвым, как и все вокруг: сгнившие деревья преграждали путь кривыми корягами и силились выколоть глаза острыми иглами веток.

   Старик время от времени бросал косой взгляд на торчащие из-под земли проржавевшие доспехи и почерневшие от времени человеческие кости.

   – Да, славная была битва. Прямо загляденье, – освобождая запястья от тугих веревок, Воин наслаждался ужасным зрелищем. Хемси, напротив – жмурился и отворачивался, не желая видеть в пустых глазницах черепов изуродованную судьбу.

   – Зачем тебе эта битва? – не скрывая своего отвращения, поинтересовался Хемси.

   Воин отломал одну из веток и, размахнувшись, ударил по возвышавшейся груде костей. Охранявшие свои сокровища змеи зашевелились, зашипели, но не покинули своего укрытия.

   – Ты не поймешь, фонарщик. Для тебя очевидно лишь то, что позволяет видеть свет лампы. Только ведь многое остается в тени. Я же вижу всю картину. Власть – вот главная цель, которая может быть в мире. И ничто другое не заменит ее. Понимаешь? Покорять народы, подминать под себя каждого по отдельности или целыми городами. Вот, главная суть!

   Огонек отозвался незамедлительно: нервно задрожав, он осветил покрытую мхом землю, открыв взору совсем еще маленькие кости. Здесь действительно был целый город: старики, женщины, дети, никто не избежал карающего меча завоевателя.

   Воин наблюдал за плодами своих сражений с гордостью. Каждый его шаг сопровождался резким треском ломающихся костей, и вскоре хруст веток и останков смешались в один невыносимый звук.

   Внезапно старик остановился, внимательно осматривая непроходимые буреломы.

   – Что-то не так? – удивился воин.

   – Кажется, я потерял дорогу, – спокойно заявил старик. Крохотный огонек подыграл ему и, показав короткий язычок, окончательно потух.

   Воин кивнул и осторожно приблизил к глазам фонарщика холодную сталь меча. Но на испещренном морщинами лице не возникло и капли страха.

   – Не стоит играться со мной. Знаю, я не очень приятен тебе, но ты уж постарайся вывести меня из этих буреломов... В противном случае, ты сгниешь в болотах, так и не услышав поминальной речи, – сквозь зубы процедил воин.

   – Хорошо. Я выведу тебя на перепутье, только фонарь поменять надо, этот совсем плох, света мало, – не став спорить, согласился Хемси.

   4

   Старый дом распахнул свои объятия с протяжным скрипом, пуская вместе с хозяином опасного гостя. Оглядываясь по сторонам, Воин морщился и плевался сквозь зубы, попрекая старика последними словами. Более убого места он не встречал даже в бедных восточных пределах, которые он завоевал еще десяток лет назад.

   Они сели за стол, и старик любезно предложил скромную трапезу. Хлеб сразу же застрял в глотке, заставив непрошеного гостя закашляться и схватить крынку с водой. Хемси наблюдал за Воином, не произнося ни слова.

   – Что за скверная у тебя еда. Да и у воды вкус болота. Аж в горле стрянет! Ты ее что, из отравленного колодца черпаешь?

   – Да почем же мне знать, – удивился старик. – у меня для такой работы помощник есть. Корф, иди сюда.

   Едва различимая в полумраке дверь отварилась, и из-за нее осторожно показалось чумазое лицо совсем еще маленького мальчика. Он с опаской уставился на гостя, но вскоре перевел взгляд на старика, и быстро затряс головой, давая понять, что не собирается входить в зал.

   – Это что же твой внук? – хмыкнул Воин.

   Хемси поморщился и повторил недавнее движение мальчугана, а затем быстро произнес:

   – Да нет. Здесь, поблизости нашел. Скитался по болотам... Родных, наверное, искал.

   – А теперь, стало быть... Напобегушках? – догадался Воин и, набрав в грудь больше воздуха, загоготал.

   Однако старик ничуть не обиделся и, дождавшись пока гость успокоиться, ответил:

   – Зачем же... Он по своей воле помогает. Ему не сложно. Я тоже так начинал.

   – Чего начинал? – не понял Воин.

   – Следить за перепутьем. Поначалу конечно страшно было и одиноко одному, а потом ничего, привык. Только вот дом ненадежный стал, разваливается на глазах. Ну так Корф подрастет, авось сдюжит, наведет здесь порядок.

   – А сам-то, как сюда попал? – облокотившись на стол, без особого интереса, спросил Воин.

   Старик нехотя заскрипел зубами, показывая всем своим видом, что не очень рад этому разговору.

   – С братом поссорился, – наконец выдавил он из себя и замолчал.

   Воин вопросительно уставился на собеседника:

   – Неужели сослал? Видать могущественный у тебя родственничек.

   – Так и есть, – нехотя пробурчал Хемси и затих.

   – Да уж, – скрестив руки на груди, Воин бросил быстрый взгляд на почерневшие от времени и заросшие паутиной углы, – у тебя тут, небось, и крысы водятся?

   – Почему нет, я всем приют дам, хоть зверю лесному, а хоть и крысе заплутавшей, – нисколько не смутившись, ответил старик и требовательно добавил: – А ну-ка иди сюда, сынок, гостю покажись.

   Мальчуган исподлобья зыркнул на Хемси, но не решился ослушаться и медленно вышел на середину комнаты. Яркое пламя фонаря осветило его перепачканное личико – белая, словно мел кожа, застарелые кровоподтеки под глазами, зарубцевавшийся шрам на виске.

   – Это кто ж его так? – поразился Воин. – Уж не ты ли старый пенек?!

   – Корф, ну-ка принеси мне Гриф, седьмой на последней полке, – оставив и эти слова Воина без ответа, попросил старик.

   Покорно поклонившись, мальчик вышел из залы.

   – Он что же у тебя, немой? – не переставал поражаться Воин.

   В дверях вновь возник Корф. В его руке, будто сокровенный светоч, который зажигают лишь на похоронах, горела поминальная лампада. Перед глазами Воина живой картиной вспыхнули образы недавнего прошлого, когда длинной вереницей в столицу возвращались колонны убитых стражей. Огонь горел грустно, смиренно, погружая дом в полумрак навязчивых воспоминаний.

   – Вот это да, – заворожено прошептал Воин.

   Изящная ручка в виде скорбящей плакальщицы в глубоком черном балахоне, казалась такой же ледяной, как и людское горе.

   – У тебя очень интересный светоч, старик, – восхитился Воин, протянув руку. Хемси не стал его останавливать, внимательно наблюдая за этим быстрым движением. В отличие от старика, мальчик заметно дернулся, что-то затравлено замычал, но Воин этого уже не видел – лампа обожгла его морозом, заставив резко одернуть руку.

   – Что б тебя! Слепая Урза! Она что у тебя изо льда?!

   Вместо ответа старик подошел к окну и, кинул взгляд на ночное небо, а затем на гостя и не совсем разборчиво пробурчал:

   – Нам пора. Я отведу тебя к перепутью.

   Кашлянув в кулак, старик легко подхватил "скорбную" лампу и быстро направился к двери, а Корф серой мышкой проскользнул следом за ним.

   5

   Утро оказалось на удивленье стремительным – хрусталики звезд быстро исчезали с небосвода, меняя серо-синие краски на розовую вуаль рассвета.

   Старик стоял на холме, печально взирая куда-то вдаль, а в его покачивался мрачный фонарь: тусклое стекло, закоптившееся от времени, будто непроницаемый занавес, укрывало от постороннего взгляда трепетный огонек. Корф стоял рядом: его крохотное тельце, облаченное в грязную мешковину, дрожало под потоками ледяного северного ветра.

   – Здесь произошло великое сражение, – вдыхая аромат вчерашнего дня, задумчиво произнес Воин.

   – Ты вел их к победе, а привел в мир уныния и скорби, – внезапно произнес Хемси. Его фонарь вздрогнул, вытянулся в струну и стал гореть куда ярче прежнего. Ручка-плакальщица, которую осторожно обнимала старая ладонь, дернулась, и по сухой коже заструились извилистые струйки слез.

   – Ты о чем это, старик? – скулы Воина заходили ходуном. Он нахмурил брови и совсем по-другому взглянул на недавнее поле битвы. Вытоптанная земля была укрыта живым ковром из огромных черных птиц, отдаленно напоминавших ворон – только эти были с громадными змеиными глазами и выглядели куда опаснее.

   Хемси сделал пригласительный жест и вкрадчиво произнес:

   – Пойдем. Я покажу тебе начало пути.

   Они спустились вниз по склону и оказались на ровной поляне – недавнем месте протиостояния – где возвышались трупы недавних храбрецов, пожелавших во чтобы то ни стало увековечить свое имя в бессмертье.

   6

   В здешних землях никогда не было войны, и никто не помышлял нарушать установившийся мир. Люди, способные лишь возделывать земли и пользоваться дарами рек, редко прибегали к смертоубийству – Хемси хорошо помнил те времена. К сожалению, с тех самых пор, многое изменилось. Земля давно перестала давать новые всходы и радоваться осенним урожаям, а праздник Цветов превратился в пустой звук, не имеющий никаго смысла.

   Теперь реки и поля были пропитаны кровью и ужасом бесконечных войн. И вовсе не плуг разрывал землю, а боевые телеги и копыта, закованных в латы лошадей топтали цветущую долину. Нынче, яркие тона исчезли за серостью и одиночеством голых деревьев. Перекати-поле медленно мелькали среди сухой травы, а северные ветра неумолимо будоражили тех, кто еще не покинул здешние края.

   – Разве в войне есть смысл? – поинтересовался Хемси.

   Воин не ответил.

   Свет фонаря робко коснулся искореженных доспехов. Те, кто говорят, что смерть может быть красивой – нещадно врут. В ней нет ничего прекрасного. Лишь короткий миг, когда человек освобождается от земных пут и растворяется среди бескрайних просторов мироздания.

   – Они здесь часто плутают... Не могут найти дороги, – сделав огонь сильнее, продолжил старик.

   Не проронив ни звука, Корф с невероятным смирением сопровождал Хемси и Воина. Взгляд мальчугана казался безучастным, словно он и не замечал царившей вокруг смерти.

   – Да он у тебя хуже раба. Ты бы ему еще вериги надел, – кивнув в сторону Корфа, возмутился Воин.

   Старик недовольно хмыкнул:

   – В отличие от тебя, он не сам выбрал свою судьбу. Впрочем, также как и я.

   – Помоему ты лукавишь, старик. Между прочим, моя судьба сейчас именно в твоих руках. Объясни мне: зачем мы здесь? Или это самый короткий путь к тракту?

   – Чш, – Хемси прислонил палец к губам. – Не спугни судьбу. Иначе все напрасно.

   – Судьбу?! – удивился Воин. – Разве она не предначертана нам великим небом? Разве многоликий Олаф не выткал на бесконечном полотне наши годы, распределив на ней цветные нити печали и радости?

   – Вовсе нет, – уверенно ответил старик.

   Их путь прервался внезапно. Остановившись будто вкопанный, Хемси высоко поднял фонарь вверх и яркий свет волной разлился по округе, утонув в предрассветной дымке утреннего тумана.

   7

   Впереди начинался лес, а перед ним словно жирная точка на чистом листе бумаги, стоял огромный камень, черный словно смоль. Перепутье выглядело необычно еще и тем, что дороги, которые паутиной расползались в разные стороны, сильно поросли густой травой.

   Воин подошел к камню, и задумчиво уставившись на гладкую поверхность, не оборачиваясь, спросил:

   – Странное место. Эта дорога ведет в столицу?

   – Нет, – сухо ответил старик, и пламя фонаря стало светить еще ярче.

   – К восточным границам? – послышался следующий вопрос.

   – Нет, – эхом разнесся тот же ответ.

   – Жалко, – равнодушно заключил Воин.

   Хемси подошел к камню и осторожно коснулся его ладонью. Глыба откликнулась солнечной теплотой, которая сохранилась еще со вчерашнего дня.

   – Никому неведома та дорога, что выберет за тебя перепутье? – после недолгой паузы, изрек старик.

   Воин задумался и, совершив похожий ритуал, притронулся к гладкой поверхности – глыба оказалась холодной.

   – Выбор жизненного пути непрост. А избрать верный путь после смерти – еще труднее, – устало изрек старик.

   – Почему ты всегда говоришь о смерти? Мне неприятны эти загробные штучки, – возмутился Воин. – Я просто выберу дорогу и плюну тебе вслед.

   Хемси вышел на середину и, осветив правую тропу, затерявшуюся в дремучем овраге, замер. Его рука медленно поднялась ввысь, и перст указал на дальний холм.

   – Дальше ты пойдешь один. И только твои земные грехи станут твоим компасом при выборе следующего ориентира, – равнодушно произнес старик.

   Воин не обернулся. Вступив на левую тропку, он, ослушавшись совета, быстро зашагал в сторону высоких мачтовых сосен, из-за которых неохотно выступали крыши соседней деревни. Его силуэт еще долго мелькал на горизонте, пока окончательно не исчез среди лесных исполинов.

   Хемси открыл створку фонаря и задул огонек. На лице старика появилась удовлетворенная улыбка.

   – На его пути первой встретиться боль? – поинтересовался Корф.

   – Или страх, – пожав плечами, ответил Хемси и загадочно добавил, – какая разница. Любой его грех вернется ему с троицей.

   – Неужели его проступки так страшны? -удивился мальчик.

   Старик улыбнулся:

   – Страшен не сам грех, а его отрицание.

   – И он так и не поймет, что умер?

   -Возможно это расплата за ту, прошлую жизнь, – предположил Хемси.

   – И подобного никому не избежать? – не унимался Корф.

   – Почем же, – не согласился старик. – Если бы он выбрал мой путь, все стало бы иначе. Но высокомерие отправило его прямиком в Мучительные чертоги.

   Они вышли на поляну и направились в сторону дома, где на окне их встречала горящая свеча – извечный символ надежды.

   8

   Хемси открыл скрипучий шкаф и, поставив «скорбный» фонарь на место, внимательно осмотрел ровные ряды разнообразнейших светочей. Следующий визит заблудшей души был неизбежен, но какой из фонарей пригодиться ему для встречи в следующий раз, старик не знал.

   Свет или тьма?

   Для него они были едины. И каждому он уделял частичку своего внимания, и каждого он сопровождал до Перепутья, предлагая выбрать единственно верную дорогу. Путь, ведущий душу к радости и спокойствию следующего витка существования. Но, ни разу, не один из ночных гостей не прислушался к совету Хемси. Лишь Корф, не осмелился выбрать свою дорогу а, повернувшись спиной к черному камню, остался с фонарщиком.

   Потом Хемси часто спрашивал мальчика: зачем он так поступил? Почему не стал искать Солнечные врата? На что Корф пожимал плечами и застенчиво улыбаясь, отвечал, что давно мечтал о настоящей семье.

   Старик хмурился и замирал. Его душу наполняла жгучая боль. Он не видел в мальчике ни одного греха, и не желал ему своей судьбы.

   И все-таки старик был счастлив. Счастлив тому, что еще многого не понимал в жизни, – и люди оставались для него самой большой загадкой на свете. Их мысли, поступки, желания, не возможно было предугадать.

   Корф подошел к старику и крепко обнял его.

   – Деда Люцифер, а у тебя всегда было такое страшное имя?

   Хемси усмехнулся:

   – Оно потому и страшное, что вас им вечно пугают. А я ведь обычный Носитель света, и только...

   Лицо старика сразу же стало задумчивым и отрешенным.

   Мальчик немного отстранился и, нахмурившись, деловито поинтересовался:

   – Деда, а мы еще пойдем к Перепутью искать дорожку?

   – Конечно, – согласился Хемси.

   Он знал, что время вышло, и его яркий лучик-Корф завтра исчезнет навсегда, отправившись к Солнечным вратам.

      Милостивый единорог: Благословение

      Далекий от мирской суеты, на высоком холме, недалеко побережья Южного моря стоял монастырь святого Эльда. Бескрайние зеленые поля, уходящие за горизонт, окружали тайную обитель. С севера – стеной возвышались могучие леса, а юг был отдан под господство морю.

      В этих краях было удивительной красоты небо. Даже зимой, когда земля покрывалась белым одеялом, и злые волны с яростью взмывали ввысь, небо оставалось ясным. Может быть поэтому, основатели монастыря выбрали это место. Поговаривали, что в былые времена здесь собирались в далекий путь первые крестовые походы. И знаменитые рыцарские ордена просили благословения у святого Эльда – покровителя воинов-крестоносцев. Хотя может быть это всего лишь легенда.

      И даже спустя две сотни лет, в монастырь продолжали приезжать закованные в броню рыцари – в поисках утешения и доброго совета.

      Кажется, я отвлекся. Покорнейше прошу простить старика. И так продолжим...

      Посреди монастыря стояла старая церковь. Ее уходящие в небо стройные и постепенно утончающиеся к верхушке башни, возвышались справа и слева над главным входом. Стрельчатая арка ворот была украшена тяжелыми, коваными крестами. Витражные стекла описывали житие святых: их тяжбы и мучения. А прямо над входом в круглом окне, был изображен сам Эльд. Поджарый, в черных доспехах с мечом и щитом, он строго взирал на каждого, кто собирался переступить порог церкви. Серый камень и потемневшие от времени краски придавали божьему дому строгость и суровость. Рядом располагалось несколько каменных построек: трапезная, кельи, ризница. Обитель постепенно разрасталась и, в конце концов, превратилась в монастырь. Теперь, это был самый отдаленный и закрытый от посторонней челяди божий дом во всем Стратбурском королевстве.

      Мрачные монашеские фигуры в черных сутанах, словно призраки, прогуливались по узким дорожкам монастыря, общаясь исключительно жестами. Те, что ниже саном – спешили по делам, а те, что постарше – вальяжно шествовали по мостовым, постукивая по земле посохами и молясь за всех мирян.

      Обитель святого Эльда окружали высокие белые стены с бойницами. Правда, монахам еще никогда в жизни не приходилось обороняться, но времена нынче были неспокойные, и в каждом монастыре имелось добротное оружие, которое в руках заступников могло легко превратиться в настоящую небесную кару.

      Возле высокой звонницы находилось кладбище. Здесь хоронили самых достойных служителей ордена. Могил был не много: монахи обычно умирали очень старыми, да и достойных среди них, по мнению Синода – было не много. Большинству было уготовано место за стенами – на обычном деревенском погосте. Епископы же покоились в самой церкви.

      Огромных, черных надгробий с изображением умерших и святым ореолом власти было всего четыре. И только одна из усыпальниц была пуста. История ее появления оказалась самам тайнственным приданием монастыря.

   Но думаю, не стоит раскрывать сразу все секреты.

      И так, монастырь святого Эльда был удивительным и загадочным местом здешних земель. Сотни тайн, человеческих судеб и легенд хранили его стены. И вот одну из них, вам и предстоит сегодня услышать...

    1

   По запыленной дороге в сторону монастыря ехали двое. Спустившись с холма, они оказались возле самых стен. Один из всадников ловко спрыгнул с коня и, подбежав к воротам, постучался в дверь.

      – Нищим и бродягам не подаем! – раздалось из-за стены.

      Стук повторился. За воротами кто-то громко закряхтел, послышались шаркающие шаги. На воротах открылось смотровое окошко, и на путников уставился упитанный, краснолицый монах.

     – Индульгенциями не торгуем, – добавил он.

      Второй всадник строго посмотрел на монаха.

     – Открывай, тупица, сэр Вильям Гросский пожаловал к вам с визитом! – торжественно произнес стучавший.

      Монах поспешил отварить ворота.

      Высоко вскинув подбородок, сэр Вильям въехал внутрь. Только теперь монах заметил прикрепленный к крупу лошади доспехи и оружие. Герб сэра Вильяма представлял собой: белый крест на синем фоне и небольшую фигуру единорога в верхнем правом углу с надписью на неизвестном монаху языке: " Ter unikosen forgent"

      Сэра Вильяма и герольда уже встречал его святейшество аббат Корде. Облаченный в нарядный плащ и альбу, украшенную богатым шитьем, драгоценными камнями, жемчугом. Аббат приветливо улыбался гостям. Всадник спрыгнул с коня и, поклонившись, попросил благословения. Аббат медленно перекрестил сэра Вильяма.

      Монах с замиранием сердца смотрел на эту картину. Но как только аббат кинул в его сторону недовольный взгляд, привратник тут же отвернулся и направился закрывать ворота.

     – Что привело тебя в наши края, сын мой? – аббат просто святился от счастья.

      Вильям улыбнулся в ответ:

     – Я, сэр Вильям Гросский, сын Алекса Гросского, сына Дербига Гросского, племянника барона Гроанского и принца Дельского. Мой прославленный отец служил командиром вольных у нашего достопочтенного короля Генриха III.

     – Великолепно, – восхитился Корде.

      Оба, неторопливо направились в сторону церкви.

     – Я приехал, чтобы освятить свои доспехи, – продолжил Вильям.

      Аббат удивленно повел бровями.

      – Не удивляйтесь, – тут же отреагировал рыцарь. – Мой прадед возглавлял один из крестовых походов в Багду, и из семейных книг я узнал, что он получил благословение именно в вашей обители.

      – Да, – задумчиво произнес аббат. – Раньше были другие нравы. Рыцари толпились возле наших ворот, и за одну только возможность вступить на святую землю, готовы были молиться годами, а освятить доспехи – было дозволено лишь единицам.

      – Именно так мой прадед и описывал в семейных хрониках те времена, – поддержал Вильям воспоминания аббата.

     – И крестьяне отдавали в казну церкви гораздо больше, нежели теперь, – болезненно заметил Корде.

     – Ну, мне кажется, столь могущественный монастырь не очень-то и бедствует, даже по нынешним меркам – лукаво произнес сэр Вильям. – До меня дошли слухи, что более тридцати деревень ежегодно платят вам подати. И с каждым разом, размер налога увеличивается...

      Аббат смущенно улыбнулся:

     – Разве это деньги?! Сорок золотых флоринов в год, за искупления грехов... Капля, по сравнению с тем, что мы могли бы получить, если бы нам позволил король.

     – Разве крестьяне так уж грешат? – удивился сэр Вильям.

     – Простите, сын мой, – аббат внезапно остановился и посмотрел на светловолосого рыцаря. – Откуда вы родом?

     – С восточного побережья Вербтена, – уклончиво ответил Вильям.

     – Ну, тогда все понятно. Это слишком далеко от наших мест. И вы, сын мой, ничегошеньки не знаешь о том, что творится в здешних краях.

     – А что? – поинтересовался Вильям. – Разве в Берменделе грешат больше, чем Вербтене?

      Однако аббат, не заметив в голосе рыцаря иронии, и принялся объяснять:

     – Дело в том, что здешние края наводнены злом, – произнес он и, заметив, что его рассказ заинтересовал Вильяма, поспешно продолжил. – Наши леса, кишмя кишат разными тварями: оборотнями, колдунами, гоблинами, а в деревнях полно рыжих женщин...

      – Простите, что перебиваю, святой отец. А причем тут этот прекрасный цвет волос?

      – Как же! – возмутился аббат. – Это же первый признак ведьминой сущности.

      Сэр Вильям понимающе кивнул и тут же добавил:

     – И вы считаете, что во всем виноваты крестьяне?

     – А кто же еще? – удивился аббат. – Именно они разносчики этой заразы.

     – Что значит заразы?

     – Заразы, значит зла. Грешно не знать такого, мой милый сэр рыцарь.

      В этот момент собеседники подошли к дверям церкви. Сэр Вильям внимательно огляделся. Рядом с длинной аллеей, по которой они с аббатом шли от самых ворот до построек, стояла высокая, (футов восемь) каменная фигура – монах склонивший голову и державший в руке свечу.

      Вильям приблизился, чтобы разглядеть лицо скульптуры скрытое глубоким капюшоном, но смог увидеть лишь небольшую бородку и тонкую линию губ.

     – Кто это, отче? – сгорая от любопытства, поинтересовался Вильям.

     – Это...да конечно, – Корде задумчиво покачал головой. – Это, сын мой, основатель нашей церкви. Святой Патрик Кертеана.

     – Но разве Эльд не был...? – возразил, было, сэр Вильям.

     – Нет-нет, безусловно, – понял вопрос аббат и быстро продолжил. – Дело в том, что наша церковь множество раз горела. И последний раз ее восстановил именно святой Патрик – монах из Кертеана. Пройдя пешком все королевство, он пришел в наши места босым, и сам, без чьей-либо помощи стал заново отстраивать – сначала церковь, а потом и обитель. Поэтому, у нас в церкви и две башни, – аббат указал пальцем ввысь. Левая – святого Эльда, правая – святого Патрика, второго основателя нашего монастыря.

      Вильям воззрился на острые шпили:

      – Это великолепно, но ... погодите-ка ...Святой Патрик. Да точно! Святой Патрик!!! – взмахом руки, он подозвал герольда, и тот, достав из сумы огромную, усыпанную лалами книгу, отдал ее хозяину.

      Сэр Вильям стал быстро листать фолиант, шепча поднос:

     – Ну где же это ...где? А вот, нашел!!! – радостно произнес он. И водя пальцем по страннице, стал читать.

     – Святой Патрик, символ справедливости и милосердия – покровитель всех обиженных и угнетенных. Тысячи бедняков взывают к его помощи, и он не отказывает никому совершая невероятные чудеса.

      На мгновение, он оторвался от текста и обратился к аббату, который, закрыв глаза и улыбаясь, с удовольствием слушал рыцаря.

     – Скажите, святой отец, вы знаете, что жители ваших деревень, молятся святому Патрику, а не Эльду?

      Аббат не открывая глаз, соглашаясь, кивнул:

     – Конечно, он же покровитель бедняков, а кому же им еще молиться как не своему покровителю?! – не открывая глаз, ответил Корде и умиротворенно вздохнул.

      – И еще, отче, известна ли вам одна подробность, жизни святого Патрика?

     – Какая именно, сын мой? – поняв, что рыцарь от него не отстанет, аббат все же открыл глаза.

      В это момент сэр Вильям перелестнул страницу книги и протянул ее аббату.

      Корде нехотя пробежался по ровным строкам.

   Дабы не утомлять читателя долгими повествованиями о жизни святого, упомяну лишь пару последних фраз. На мой взгляд, они были самые важные в тексте:

      Восстановленная Патриком церковь, стала самой могущественной на всем побережье Тервона. В нее приходили сотни страждущих, дабы отдать свою дань памяти святому. Они были благодарны ему. Но в завещании Патрик предостерег последователей, что в монастыре поселилось зло. И зло это, стало сильнее всех темных сил ада.

      Аббат без особого интереса перевел взгляд на следующий лист, но он оказалась пустым. Сэр Вильям тем временем, не обращая внимания на Корде, изучал витражи церкви.

      – Ну что, прочитали? Согласитесь, интересно? – рыцарь забрал у аббата книгу и передал ее герольду.

     – А где же окончание истории? – туманным голосом произнес Корде.

      – Оу, – словно что-то запамятовав, Вильям стукнул себя по лбу. – Ну конечно! Дело в том, отче, что мой верный герольд. – Черноволосый мужчина средних лет державший в руке фолиант, услужливо поклонился. – Занимается переводами старинных фамильных книг. И часть этого текста схранилпсь лишь в оригинале старо-лойского ...

      – Что ж, – аббат тяжело вздохнул. – Очень жаль. Ну, не буду вас отвлекать. А на счет этих строк скажу лишь: эта полная чушь! Никакого зла в монастыре нет, и никогда не было. Поверьте, святое место не может быть осквернено слугами сатаны. Им просто сюда не попасть. Переступить святую черту невозможно. – Аббат сдержанно улыбнулся и продолжил: – А теперь на счет освящения. Церемония должна состояться ночью. Так что настраивайтесь, сын мой. Молитесь, да благословит вас святой Эльд.

      Рыцарь покорно кивнул.

   – Располагайтесь в нашем гостевом доме. Правда, он наверняка покажется вам скромнее вашего фамильного замка, но думаю, вас вполне устроит.

   – Безусловно.

    – Гуляйте, отдыхайте. К вечеру все будет готово для начала церемонии. Только один щепетильный вопрос...

    – Ах, да...Сколько я должен за ваши хлопоты? – поняв, о чем идет речь, спохватился Вильям.

    – Сущие пустяки, всего пятьдесят флоринов, – смущенно произнес аббат.

    – Будь я крестьянином, на эти деньги я мог бы грешить целый год! – весело заметил Вильям, и дал знак слуге передать вознограждение.

     – И еще, сын мой, – на прощание добавил аббат. – Многие братья-монахи хранят обет молчания, думаю, не стоит искушать их разговорами или пытаться излишне беспокоить...

     – Ни в коем случае, – согласился Вильям.

     – Брат Корпулас проводит вас.

      Корде еще раз перекрестил рыцаря и отправился в церковь. Вильям и его герольд последовали вслед за монахом.

      2

      – Ну что скажешь, Лоренс? – обратился к слуге сэр Вильям, наблюдая из окна за снующими по двору монахами.

      Герольд, аккуратно уложив на стол латы, не задумываясь, ответил:

     – Я не сомневаюсь, что сегодня будет знатная ночка, господин. Вот только аббат Корден...

    – А что с ним?

    – Он наверняка будет следить за нами.

    – Об этом можешь не беспокоиться, к тому же вину сначала надобно доказать, – загадочно улыбнувшись, ответил сэр Вильям. – Пойдем-ка мы лучше прогуляемся...

      Герольд беспрекословно повиновался.

   3

      Спустившись вниз, они вышли во двор и направились к южным стенам монастыря. Вильям шел не спеша, вальяжно вышагивая по каменным дорожкам. Лоренс семенил чуть позади, внимательно оглядывая внутреннее убранство монастыря. Монахи, косясь на рыцаря и его слугу, тихо проходили мимо.