Текст книги "Легенды, рассказанные у костра (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

   На щеке Проклятого красовалась огненная цифра один.

   И в тот же миг я услышал среди тишины пустых улочек, истошный вопль, и вместе с ним холодный ветер принес нам частичку боли и скорби. Таинственная жертва, оказавшись на смертном одре, видимо ощутила невероятный ужас, отчего кровь застыла в жилах.

   ***

   Наши стремительные движения казались неуловимыми в застывших городских пейзажах. Я едва поспевал за Проклятым, пытаясь не сбиться с шага и сохранить ровное дыхание. И не задавая излишних вопросов: мне было не важно, куда и зачем мы спешим. Я знал одно: когда будет возможность, Проклятый сам расскажет мне все от начала до конца.

   Пустота бесконечных улочек уже не порождали в моей голове кошмарных мыслей, а пепельный дождь не вызывал отвращения. Мы миновали небольшой каменный мостик украшенный скульптурами двух оскаленных горгулий, ряд черепичных домиков и оказались на огромной Молельной площади.

   Проклятый внезапно остановился, ловя ртом воздух. Я тоже не мог отдышаться. Площадь наполнил звонкий набат.

   Бом! Бом !Бом !Бом!

   -Успели, – прошептал Проклятый.

   Я взглянул на высокую колокольню, где на уровне нижних бойниц красовались огромные часы: внутри циферблата виднелись солнце и луна, которые разделяло звездное небо.

   Когда прозвучал пятый удар, на крохотный балкончик рядом с часами выехала мрачная фигура монаха. Он немного покрутился по кругу, будто оглядывая собравшихся, и остановил свой взгляд на противоположном балконе, где на десятом ударе появился скелет в темном балахоне. В его руках карающим оружием возвышалась коса – кошмарный образ смерти.

   – Одно из ЕГО детищ, – сурово произнес Проклятый. Однако его скупое обьяснение еще больше сбило меня с толку.

   Перед глазами плыли круги, и я с трудом ловил воздух, не в силах надышаться.

   Двенадцатый удар заставил часового священника покинуть свое место. Скрывшись за резными дверьми, он погрозил на прощание кулаком и множество грустных лиц олицетворявших жителей города изменили свои улыбки на грусть.

   Тринадцатый удар возвестил о надвигающейся смерти. Скелет гордо поднял вверх лишающую жизнь косу и махнул ей.

   – Мало, очень мало времени, – в такт удару, еле слышно шептал Проклятый.

   Он протянул мне тонкий трехгранный стилет и чуть громче добавил:

   – Чтобы ты не увидел – не бойся... Рази всех! И да хранит нас Бог...

   Я взял стилет и почувствовал, как сильно бьется мое бедное сердце. Сколько еще предстоит мне выдержать? Какие испытания выпадут на мою бедную голову?

   Последний удар разнесся по округе громким эхом, затерявшись среди узких улочек городка.

   Сначала я услышал противный резкий скрежет, будто кто-то настырно точил ножи о камень. Затем воцарилась тишина, и откуда-то изнутри самого города раздался странный человеческий шепот. Постепенно нарастая, он стал таким громким, что я смог различить отдельные голоса, а в них слова проклятий. Они злобно повторяли ужасные фразы, от которых кровь стыла в жилах. Желая лишь нашей смерти, они будто предрекали скорый пир, где в качестве главного десерта будет наша разодранная в клочья плоть.

   Первым я увидел ползучих по брусчатке горожан; обуглившиеся фигуры людей, неестественно вывернув руки и ноги, копошились, словно огромные ящерицы. Они стонали и кряхтели голодно скрепя зубами. И лишь серая пелена дождя скрывала их злобные лица.

   В нос ударил непереносимый и давящий запах горелого мяса. Ша зажал ушки лапами и испуганно прижался к земле.

   Я сильнее сжал дрожащей рукой стилет.

   Сделав шаг вперед, Проклятый обнажил меч и, расставив руки в стороны, призывно зарычал зверем.

   Посмотрев вокруг, я затрясся от ужаса – мертвецов были сотни, а может даже тысячи. Большие, маленькие, худые и толстые – мне казалось, что на нас зыбучим песком надвигается кошмарная черная масса.

   Первыми на Проклятого кинулось несколько обугленных тел. Словно саранча они пытались вгрызаться в его уязвимую плоть. Но задача оказалась не из легких. Двигаясь быстро и уверенно, он одним движением оружия оставил нападавших не удел, ловко избежав жадных укусов. Я, имея схожую с Душеприказчиком фигуру, к сожалению, не мог похвастаться подобной сноровкой.

   Чья-то крепкая рука схватила меня за лодыжку, и мне ничего не оставалось, как всадить мертвяку стилет в спину. Следующего, я ударил наотмашь – его голова мгновенно слетела с плеч. И каждая последующая смерть сопровождалась моим грозным рыком и появлением крохотного золотистого шара. Души умерших замирали, повисая в воздухе и словно послушные овечки тянулись к суме Проклятого. Ша вгрызался в шеи нападавших с такой яростью, что казалось он готов разодрать их тела в клочья.

   Рука отчаянно размахивала в разные стороны, разрезая на части черные головешки тел. Я случайно заметил как Проклятого теснят к башенной стене, и он безуспешно пытается сопротивляться мощному потоку.

   – Пробирайся к собору, – раздался в невыносимом гуле его голос.

   Я не стал спорить. Подхватив Ша я кинулся к огромным резным воротам. Перепрыгнув через заборчик, я подбежал к дверям, и к счастью дернув круглую ручку, оказался внутри. Перенеся пару скамей, я перекрыл вход, надеясь, что Проклятый сможет выбраться из окружения и святая земля не пустит этих тварей в обитель.

   Ша подбежав к витражу стал тревожно вглядываться в разноцветные стеклышки. Его хозяин все еще боролся за весящую на волоске жизнь – я чувствовал... нет, кажется, я просто знал это.

   ЧАСТЬ ПЯТАЯ: Подвалы проклятых душ

   Мы сидели у кафедры, и я осторожно разорвав свою рубаху, перевязывал руку Проклятого. Он морщился, кусая губы, но при этом не проронил ни звука. На его скуле все ярче горела цифра один, и я не мог отвести от нее взгляда. Привлекая своими пылающими лепестками, мне казалось, что от нее веет ледяным холодом. Хотя я мог ошибаться. В здешних стенах можно было легко замерзнуть и без всякого постороннего влияния.

   – Это не выход. Я просто не знаю, что делать? – затягивая покрепче лоскут повязки, произнес Проклятый.

   – Знаю, – поддержал своего хозяина Ша.

   – Отсюда ведь нет выхода? – попытался догадаться я.

   – Ни в этом дело. Единственная возможность для тебя выбраться из этого треклятого мира – это исполнить последнюю волю горожан. Иначе их грехи так и будут держать нас здесь. Время не властно над местными порядками.

   – Но я же не давал никакой клятвы или обещания, – испуганно затараторил я.

   Проклятый посмотрел на меня с какой-то странной надеждой.

   – Конечно нет. Это был я, а не ты. Но если я не исполню клятву... мне даже не хочется думать об этом.

   – Что же нам делать? Какова была их последняя воля?

   Мой собеседник на миг задумался и произнес:

   – Всего лишь прощение. Они все хотели покаяния и освобождения.

   – Но разве они не свободны? – я был не в силах уняться свое любопытство.

   – Здесь, в ЕГО мире – никто не будет свободным. – Проклятый отвернул взгляд и с грустью посмотрел на старые покрытые паутиной фигуры святых. Ничто в этом мире не могло подарить нам тепла и успокоения.

   – Ты хотел освободить их всех разом? – предположил я.

   – Если их души окажутся у меня в суме, это не гарантирует им избавления от всех грехов. ОН продолжит удерживать их. Мертвыми телами, кошмарными тварями, даже каменные изваяния хранят в себе души умерших.

   – Но почему он их не отпускает? Почему?

   – Не может. Он надзиратель, а не судья. Только вместо заключенных в его тюрьме – души. И их сроки измеряются отнюдь не годами...а столетиями.

   – Тогда поче...– но Проклятый так и не позволил мне спросить, продолжив.

   – В его царстве они вечные мученики собственных ошибок...

   Я сам не заметил, как задремал. Сон, налетев, будто неуловимый морской бриз унес меня в те далекие края, где я всегда был в безопасности и не знал голода и одиночества, страха и смерти. Я оказался дома.

   ***

   Тот, кто пришел к Душеприказчику был не один. С ним оказалась странная мохнатая зверюшка – очень смышленая и способная повторять за ним некоторые слова. Он называл ее – Ша, что на языке его народа означало – верный друг. Душеприказчик рассказал о себе все без утайки. Мрачный старец долго смотрел ему в глаза, и грустно покачав головой, произнес:

   – Я поклялся своей жизнью, что никогда не буду жить ради другого человека и никогда не попрошу и не заставлю другого человека жить ради меня. В этом была моя ошибка. Но тебе выпала иная участь, так неси ее с желанием, так как иного выбора у тебя, увы, нет.

   – Зачем все это? – взмолился Душеприказчик.

   – Верь. Вера порой совершает, гораздо большие чудеса, нежели чародейство или колдовство. Наш мир многогранен и не так уж прост. Любовь не ограничивается чувствами, а смерть – могильным надгробием. Главное верить и ты сам все поймешь. Да и события в нашем мире столь не предсказуемые, что порой их последовательность сводит нас с ума, заставляя верить в чудеса...

   Они ни одну бессонную ночь просидели возле нетлеющего костра, разговаривая о том странном месте, где свела их коварная судьба.

   На рассвете последнего дня, старец ушел. Душеприказчик кинулся ему вслед, но твердая рука остановила его.

   – Ты сам поможешь себе, – наставительно произнес собеседник и исчез.

   Ночной морок рассеялся, унеся с собой память прошедшей ночи. Может быть, и не было вовсе странного одинокого скитальца с его мудрыми наставлениями, а может быть именно он и помог Душеприказчику выжить в этом, лишенным всего живого, мире. И только причудливая зверюшка, с этого дня всегда была с ним рядом и не давала отчаянью и сомнениям пленить его разум.

   ***

   Мы шли по длинным змеевидным коридорам, которые казались мне бесконечными нитями ведущими нас прямиком в ад. Извилистые переходы, обрушенные лестницы и винтовые подъёмы, спуски, мелькавшие в свете тусклого факела, сводили меня с ума. Где-то рядом жалобно попискивал Ша. Я, во тьме, нащупал зверюшку и, поймав ее, посадил себе на плечо, в знак доброго поступка она уткнулась мне пушистой мордочкой в щеку и затихла.

   – Это подвалы принадлежали еще королю Петру Справедливому, – с гордостью произнес Проклятый. Имя давно усопшего правителя эхом разлетелось по узким коридорам, утонув в кромешной темноте.

   – Он строил обходные пути из города?

   – Он был искусным чернокнижником и довольно скверным королем, – буркнул в ответ Проклятый.

   Его слова оказались ударом ниже пояса. Я действительно ничегошеньки не слышал о Петре Справедливом и даже не догадывался, чем он мог прославиться в истории здешнего города.

   Спустившись еще ниже, мы уперлись в кованную железную дверь. Проклятый осторожно достал из-под рубахи длинный двусторонний ключ и медленно вставил его в замочную скважину. В тишине раздался противный скрежет, два резких поворота и дверь, с легкостью открывшись, позволила нам продолжить путь.

   По дороге нам попались еще несколько проржавевших решеток с тяжелыми засовами, но и они с легкостью распахивались не в силах противостоять хитроумной поделке талантливого ключника.

   Длинная лестница ушла из-под ног, исчезнув в кромешной тьме. И я в очередной раз почувствовал легкий запах гнили, смешанный с ужасной затхлостью.

   – В этих подвалах погибли сотни безвинных душ, – осторожно произнес Проклятый.

   Я вздрогнул. Накативший на меня ужас, заставил мои поджилки затрястись, не дав возможности сделать еще следующий шаг.

   – Может быть, найдем другой путь? – быстро предложил я.

   Проклятый лишь отрицательно качнул головой.

   – Иного пути нет. Именно через здешние подвалы я попал в Собор святого Стефана, где и принял на себя грехи горожан. Все повторяется вновь, как и много лет назад.

   Проклятый осторожно дотронулся до холодной кладки – почерневшие от времени камни все еще хранили память тех далеких, роковых дней.

   – Мне не по себе от этого места, может поторопим... – фраза оборвалась, и я почувствовал сильный толчок в спину.

   ***

   Буквально протиснувшись через узкий проход, мы оказались в огромной каменной зале, украшенной массивными изящными люстрами.

   Проклятый с интересом уставился на обветшалые, покрытые пылью и паутиной картины. На одной из них был изображен высокий статный мужчина, в темном, расшитым золотом камзоле. Его взгляд властно взирал на нас поверх, будто для него мы были всего лишь глупой, грязной челядью.

   Внезапно, из дальней части залы, послышался протяжный женский стон и умоляющий голос запричитал спасительные молитвы. Она просила отпустить ее и больше не причинять боли. Голос был настолько слабым и изможденным, что мороз пробежал по коже, отразив те невиданные муки, выпавшие на долю этой несчастной.

   Мы медленно двинулись вперед, осторожно прислушиваясь к внезапной тишине. Пауза была не долгой.

   Стон повторился и вслед за ним раздался желчный мужской гогот.

   Подойдя к двери, Проклятый осторожно приоткрыл ее. На огромном деревянном кресте была распята худощавая рыжеволосая девушка. По ее обнаженному телу струились извилистые ручейки крови. Мученица тихонечко постанывала. Рядом с ней облокотившись на высокий резной стул, усыпанный тонкими острыми иглами, стоял сошедший с портрета благородный господин, все в том же дорогом камзоле.

   – У тебя нет выбора, ведьма! – продолжая смеяться, злобно процедил сквозь зубы аристократ.

   – Ваше величество, пощадите! Прошу, я не ведаю ворожбы и не знаю заговоров, – обессилено простонала девушка.

   – Врешь! – король зло сплюнул себе под ноги и, размахнувшись, ударил ее кнутом.

   Кожа лопнула и на теле девушки появилась еще одна кровавая рана.

   Девушка взвыла и измученно опустила голову.

   Король вновь занес руку для удара. И в этот миг Проклятый оказался рядом. Перехватив кнут, он наотмашь ударил короля. Мучитель, сжавшись, будто побитый щенок забился в угол. Его безумный взгляд забегал по сторонам, ища толи поддержки, толи понимания.

   – Пошел прочь! Тварь! – злобно прошипел Проклятый.

   -Кто? Что?! – запричитал король, и внезапно разразился страшным криком. – Стража! Стража!

   Дальняя дверь заскрипела, и в подвал ворвались двое статных воинов, вооруженных длинными обоюдоострыми алебардами. Не слишком удачное оружие для столь крохотных помещений. Лица воинов были скрыты железными масками шлемов, но и сейчас я без труда смог разглядеть их истлевшую кожу. Не в силах хорошенько размахнуться, первый из нападавших получил от Проклятого факелом, а следом, острый меч вспорол его живот. Второй, в ту же секунду лишился головы.

   Король отпрянул назад, испуганно поджав ноги. Голова убитого воина подкатилась к его промежности и застыла, на лице мертвеца сиял злобный оскал.

   – Что, такая смерть тебе не по нраву? – без особых эмоций поинтересовался Проклятый.

   Король закрыл лицо руками – его сотрясали протяжные всхлипы.

   Я перевел взгляд на девушку и словно опомнившись, поспешил к ней на помощь, но, дотронувшись до нежной кожи, понял, что опоздал.

   – Оставь ее, она уже давно мертва! – произнес Проклятый.

   Зал наполнил странный и непривычный запах лаванды. Факелы резко вспыхнув, стали тусклыми. Крохотный желтый клубок легко паря над моей головой исчез в кожаной суме Проклятого.

   Я вновь посмотрел на девушку, и полумрак открыл моему взору совсем иную картину: старые, сгнившие кости, чудом держались на потемневшем от времени кресте, из которого кое-где торчали ржавые острия гвоздей. На черепе рыжеволосой девушки остались лишь темные пряди, а у пояса виднелись куски истлевшего савана.

   Я в ужасе отпрянул назад.

   Поверженные воины также как и мученица превратились лишь в кучку сгнивших костей накрытых кучей ржавых доспехов.

   Внезапно подвал наполнил оглушающий вопль. Обернувшись, я увидел короля и ужаснулся. Он все еще оставался жив. Только сейчас его лицо выглядело не лучше обглоданной собачей кости. Камзол истерт и сер, словно пролежал в здешней сырости ни одну сотню лет.

   – Кончай ныть, тварь! – произнес Проклятый.

   Он резко схватил короля за шкирку и поставил на ноги.

   – Что здесь происходит? Где я? Что со мной?!

   Его величество был не просто обескуражен – он был раздавлен. Только у меня не было ни капли жалости к этому жуткому тирану. Наверное, я стал – черствее и тверже. Да и чему же тут удивляться? Этот мир изменил бы любого, и как мне казалось, далеко не в лучшую сторону.

   – Нам необходимо попасть к костелу святого Стефана, – твердо произнес Проклятый.

   – Кто вы? – голос короля прозвучал совсем тихо.

   – Неважно, – буркнул в ответ Проклятый, – поднимайте свои гниющие мощи, ваше величество.

   Король удивленно уставился на Душеприказчика, но так ничего и не ответил. Я расценил его молчание, как согласие.

   Следующий зал оказался забит всевозможными орудиями пытки. Здесь были и напичканные острыми иглами гробы, и деревянные дыбы. Только выхода из этого ада не было. Нас окружали лишь толстые каменные стены.

   – Решил схитрить, ваше величество? – Проклятый ударил короля по спине, заставив того уползти и спрятаться за железным гробом.

   – Я не вру, я выведу, – запричитал напуганный донельзя голос.

   Король подполз к дальней стене и, дотронувшись до одного из камней, вдавил его внутрь. Но, на удивление, ничего не произошло. На полусгнившем лице короля застыл настоящий ужас. Он в отчаянье стал обеими руками давить на камень, а затем на соседние булыжники.

   – Он забыл куда идти? – я не мог скрыть своего удивления.

   – Нет, просто пару столетий назад, здесь было все по-другому. Кладка осела, механизм проржавел.

   Наконец, среди непрекращающихся всхлипываний, раздался протяжный металлический скрежет. Король продолжал отчаяно вдавливать камени, а соседняя стена уже отъехала в сторону, открыв нашему взору потайной ход.

   – Хо, – едва слышно пропищал Ша.

   – Да, ты прав, Ша. Это вход, – согласился Проклятый.

   Мы долго шли по узкому темному коридору, и среди непроглядной тьмы огонь вырывал очертания покоящихся здесь мертвецов. На фоне серой стены, виднелись ровные ряды облаченных в темные сутаны скелетов. Среди отвратительных черепов сновали огромные крысы.

   – Служители святого Стефана, – едва слышно произнес Проклятый.

   – Это монахи? – удивился я.

   – Воины. Они защищали наши земли во времена нашествия диких северян.

   Проклятый дотронулся до одной из костей, и тусклый огонь вырвал из тьмы резкую боль на его лице.

   Следующий зал оказался темным и пустым. Остановившись возле больших дверей, украшенных образами святых, король понурил взор.

   – Я дальше не пойду, – произнес Его величество.

   – Пойдешь, – Проклятый был не приклонен.

   Ключ щелкнул в замке. Король затрясся как осиновый лист и, вцепившись в руку Проклятого, потянул его назад.

   – Чего тебе бояться? Ты давно мертв.

   Испуг на лице короля в один миг сменился ужасом.

   Дверь протяжно заскрипела и отварилась. Из сумрака повеяло ледяным холодом. Я прижал к груди подаренный мне Проклятым стилет. Ша сидевший у меня на плече, внезапно сжался, и попытался спрятаться ко мне под ворот.

   Из непроглядного мрака потянулись длинными культями тонкие нити тумана. Костлявые пальцы с изогнутыми когтями сжимались и разжимались, будто ища себе легкую жертву.

   Король попятился, но туманная длань ухватила его за плечо, потянув к себе. Зал наполнился ужасным воем. Дымка стала гуще, и резкий рывок утянул короля в темноту.

   Я ощутил дикий ужас, когда истошный вопль повторился и утонул в пустоте.

   ***

   В кромешной темноте я с трудом различил скрюченное человеческое тело. Мы подошли чуть ближе и Проклятый осветил факелом дальнюю стену. Там почти под самым потолком висели сотни, а может быть тысячи изуродованных тел. Я зажал рот руками, чтобы не разразиться безумным криком.

   В абсолютной тишине, я внезапно услышал монотонный звук. Кап, кап, кап...

   Проклятый резко повернулся, но я и без факела узрел, как мертвецы обрастают кожей, а капли крови, струящиеся вниз, прилипают обратно к недвижимым телам.

   Яркий луч ударил в глаза и тысячи свечей осветили огромный зал. Холодные стены наполнились стоном и воплем, и я почувствовал нарастающий жар от горящих печей.

   Впервые, в этом холодном мире мне удалось почувствовать привычное тепло.

   Душераздирающий крик вызвал во мне приступы нового страха. А когда я повернул голову, то увидел, как два здоровенных палача опускали связанного веревками несчастного на острый угол железной пирамиды.

   С другой стороны на кованных стульях сидели несколько мужчин, руки которых были связаны за спиной, а их шеи стягивал стальной обруч. Пыточный механизм с помощью рычага соединялся с четырехзубой вилкой, – и даже легкое движение приводило адское изобретение в действие. Медленно продавливая окровавленный подбородок, оно приносило еретикам невыносимые страдания.

   Я сумел прочесть вырезанную на их стульях короткую надпись: " Отрекаюсь".

   На лице Проклятого возникло отвращение. Прямо перед нами жилистому еретику, несколько монахов вставляли в рот железный инструмент, внешне напоминавший грушу. До той поры, пока его изможденное пытками тело, не в силах сопротивляться, ослабло – раздался роковой щелчок. Еретик в отчаянье затряс руками и ногами. Железная груша раскрылась внутри тела свои смертоносные лепестки: и рот, и горло мученика разорвало в клочья, окропив монахов темно-красными брызгами.

   В моей голове поселился противный жужжащий шум; мир поплыл перед глазами и я почувствовал, что ноги стали ватными.

   – Вешать этих ведьм! – раздался знакомый до боли голос.

   – Идите за новыми еретиками! А эти тела скиньте в яму, – поддержал его другой голос. И в этот раз настала очередь удивляться Проклятому. Остекленевшими глазами он смотрел на пожилого мужчину, стоявшего рядом с королем. Мужчина был облачен в монашескую сутану, с мертвенно-бледным лицом и крючковатым носом. Желчно улыбнувшись, он выставил напоказ отвратительные острые, словно клыки зубы.

   – Боже...Это он! – внезапно произнес Проклятый. – Значит, он был здесь еще много столетий назад.

   ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: Ключ от всех дверей.

   Бывают города, что по стечению судьбы становятся заложниками своих собственных жителей. Люди привязываются к домам, улицам, площадям и даже башенным стенам, и зачастую каждое сказанное сгоряча слово, не исчезает без следа. Оно еще долгие годы витает по мрачным закоулкам, притягивая несчастья и беды. Необычных жителей начинают называть еретиками и чернокнижниками, а произнесенные им фразы – заклятиями. Города же в которых они живут, обречены носить статус «дурных». И с наступлением ночи, богопослушные люди уже не выходят на улицы, плотнее закрывая ставни и чаще повторяя имена всевозможных святых.

   Но бывают и такие города, в которые зло приходит само, помимо чьей-то воли. И никто не знает, откуда и зачем оно пришло. Сначала все вокруг кажется обычным, и пришлый человек не вызывает у горожан опасности и страха. День проходит за днем, и незаметно каждый из них погружается в трясину человеческих пороков.

   Со временем все вокруг начинает меняться, медленно и безвозвратно, и никто не в силах противиться неизбежному. Горожане, сами того не замечая, становятся грубее и коварнее. И каждый бездумный поступок или злоязычная фраза лишь погружает их на самое дно греховного болота, делая их заложниками того, кто пришел в их город из другого мира. ОН словно ловкий кукольник начинает управлять людьми как беспомощными марионетками. Его боготворят и восхваляют, возводя в ранг святого, прислушиваясь к каждому слову чужестранца. И мир катится в тартарары, и не многим суждено изменить предначертаное. Ведь их поступки и помыслы уже принадлежать ЕМУ.

   ***

   Очередная дверь не сопротивлялась ключу, – и мы оказались в длинном каменном коридоре, часть которого была затоплена сточными водами, отчего дышать здесь было практически невозможно. Острый, словно бритва запах, разрывал меня изнутри своим мерзким зловонием, вызывая невыносимый приступ удушья и рвоты.

   – Где мы? – стараясь не дышать, с трудом произнес я.

   Даже Ша тихонько попискивал, не в силах вынести здешнюю вонь.

   – Над нами Базарная площадь, покои профессора Лоцлафа, – произнес Проклятый настолько легко, будто и не было вокруг этой невыносимой удушающей затхлости.

   – Да как здесь вообще кто-то может жить?

   Я невольно закашлял и, закрыв рот руками, вновь затаил дыхание.

   – Лоцлаф также, как Воцлав, является духом города. Они хранят не одну тайну этих древних стен.

   – Он тоже водяной? – коротко вздохнув, я все же смог задать вопрос.

   – Может быть да, а может и нет, – Проклятый инстинктивно пожал плечами. – Он всего лишь легенда. Хотя Воцлав тоже существовал только в бесконечных небылицах, но как ты успел заметить – россказни оказались правдивы.

   Проклятый остановился у стены и, коснувшись темно-коричневого камня, произнес:

   – Я помню это место. Когда мы узнали, насколько ужасная участь уготована нашему городу, нам пришлось скрываться от городской стражи, которая на тот момент уже подчинялась чужаку. Именно через подземелья Криспы мы и проникли в Собор. Тогда я первый и единственный раз увидел Лоцлафа. Невысокого роста, с большим горбом и огромными темными, словно смоль глазами. Он промелькнул возле меня призрачной тенью...

   – Он что-то навроде гнома или гоблина? – уточнил я.

   Проклятый отрицательно покачал головой, добавив:

   – Вовсе нет. Нам говорили, что он раньше был профессором Университета Криспи, и очень любил науку. И любовь эта была такой безумной, что он несколько десятилетий не выходил из подвалов старинной библиотеки, где хранились самые древние фолианты. Говорят его глаза, привыкшие к полумраку, стали видеть только во тьме. И он узнал столько тайн, что не смог вернуться обратно к людям, став ворчливым духом города, охраняющим недры крупнейшего Собора.

   Рука Проклятого осторожно коснулась странного знака на одном камне. Шершавая поверхность была покрыта густым серым мхом.

   – То есть, все-таки получается, история правдива, – подытожил я.

   – Более чем, – раздался из полумрака чей-то низкий, хриплый голос. – Потуши факел, Проклятый. Я не очень жалую свет.

   Словно внезапно ослепнув, я услышал быстрые шаги и твердый голос Душеприказчика:

   – Не отставай.

   Когда глаза привыкли к мраку я смог различить впереди нас полную маленькую фигуру незнакомца, в которой легко угадывался профессор Лоцлаф, про которого мне рассказывал Проклятый.

   Мы долго плутали по смердящим коридором, пока не оказались в крохотной комнате. Посреди нее стоял массивный деревянный стол, – и благодаря наполовину догоревшей свече, чье пламя трепетно боролось с темнотой – я смог разглядеть огромный фолиант в старом кожаном переплете.

   – Присаживайтесь, – слегка прихрамывая, Лоцлаф обошел стол и исчез в дальнем, скрытым тьмой углу. Мы устроились на огромных резных стульях.

   – Не думал, что вновь увижу тебя в стенах города, – равнодушно произнес профессор.

   – Твой брат Воцлав тоже был удивлен, – сдержанно ответил Проклятый.

   – Не удивительно. Значит ты – последний?

   Даже в полумраке я заметил, как Лоцлав уставился на щеку Проклятого. Цифра один засверкала ярче пламя свечи.

   – Как тебе удалось вернуться?

   – Интересуешься, чтобы донести новость Хозяину? – рука Проклятого незаметно для Лоцлава коснулась лезвия меча.

   – Ни мне, ни Воцлаву он не Хозяин. Это ваши беззащитные душонки должны содрогаться, заслышав его неровную поступь. Нам с братом он не указ. Пока стоят крепостные стены, ни один служитель тьмы не тронет духов города.

   – Кто убивает Душеприказчиков?

   – Даааа, – протянул профессор. – Я ждал этого вопроса. Тебе страшно, учитель. Очень страшно... Хотя умереть, будучи мертвым, это наверное ужасно глупо. Или ты все еще боишься за свою никчемную душонку?

   – Меня давно не интересует собственная жизнь, – не раздумывая, ответил Проклятый.

   – О, какие громкие слова, – усмехнулся Лоцлав. – Только скажи, с какой стати мне помогать тебе?

   Проклятый молчал.

   Я нащупал суму и, открыв ее, достал бумагу и карандаш.

   – У меня есть плата за вашу помощь...

   Сам не понимаю, как моя рука так ловко заскользила по чистому листу.

   Профессор внимательно следил за моими едва уловимыми движениями, не произнося ни слова. И только когда рисунок был закончен, полную тишину нарушил смех: профессор был не в состоянии сдержать своих эмоций.

   – Ты хотел купить меня своей бестолковой мазней, – продолжая смеяться, выдавил из себя Лоцлав.

   Я взглянул на лист бумаги и ужаснулся, вместо четких линий и изящных изгибов, перед моим взором предстал лишь серый круг, будто я не рисовал, а всего-навсего расписывал карандаш.

   – Вот, держи, – немного помедлив, Проклятый протянул Воцлаву аккуратно сложенный вдвое лист.

   Смех прекратился также внезапно, как и начался.

   Дрожащая рука потянулась к бумаге, и я впервые смог рассмотреть лицо профессора. Он походил на крота, словно человеческое лицо за долгие годы, проведенные среди темноты и сырости, приобрело черты животного; невероятно большие черные глаза, одутловатое лицо с длинным носом и острыми усами.

   – Откуда у тебя это? – я заметил в голосе профессора дрожь.

   – В мире, где все мертво, только что-то живое имеет вес, не так ли? – слегка прищурившись, скорее не спросил, а уточнил Проклятый.

   – Тебя ищет прислужник Хозяина, – взглянув на рисунок, ответил Лоцлав. – Убить его невозможно. Порождение тьмы бессмертно, тем более в его мире. Но у тебя есть одно преимущество. Он не знает, что тебе удалось проникнуть в город. Торопись, если хочешь исполнить свое предназначение.

   ***

   Искусство творения не редко называли волшебством. Умело складывать слова или изображать мир с помощью кисти и красок, либо выражать весь калейдоскоп чувств при помощи музыки – всегда заставляло простой люд восхищаться, восклицая от радости и умиления. Приятные чувства переполняют нас, а жизнь еще долгое время источает радужные краски. Но в мире мертвых нет места положительным эмоциям, а все что связано с искусством, скрыто паутиной и беспощадным саваном времени. Даже музыкальный инструмент остается здесь немым, словно страшась произнести живой звук. И никакое золото мира неспособно купить воздушную мелодию или набросок прекрасных стихов. Среди смерти и бесплодия, где нет ничего созидающего, только отголоски былой жизни имеют настоящий вес золотого металла.

   Я вспоминал свои причудливые рисунки, пытаясь сопоставить все воедино. И мог дать руку на отсечение, что они действительно были написаны мной, – но как бы я себя не убеждал, все равно оставалось призрачное сомнение, словно автор этих зарисовок прожил не одну сотню лет и его прозорливый взгляд мог уловить даже самые крохотные черты и образы натурщика. Я, к сожалению, не мог похвастаться усердием и внимательностью, а мои рисунки никогда не отличались определенной яркостью неуловимых образов.