Текст книги "Анютина дорога"
Автор книги: Константин Губаревич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Хотя ты есть немой, но покажи, кто из них делал диверсию или знает о ней?.. Покажешь – гарантирую жизнь...
Максим обводит глазами выстроенных у стены. Опускает голову...
– Будешь молчать?
Тот даже не глядит на Гельмута.
Гельмут поворачивается к стоящим у стены.
– Перед вами лесной бандит, он принес в город мину... Кто из вас знает, кому он передал ее, с кем знаком в городе?.. Сказайте смело, жизнь гарантирую, если даже он передал ее кому-то из вас... Будете молчать – начнем вешать... Каждого третьего... До последнего...
У стены молчание.
– Думаете?.. Подумайте. Хорошо подумайте... Даю вам десять минут на подумать...
Гельмут смотрит на часы...
Кунц переводит взгляд на окна замка и машет перчаткой – знак, предназначенный Франеку.
Звучит щемящая мелодия полонеза Огинского в исполнении органа со скрипкой...
...Из подвального лаза на задворках, на которых валялись бочки из-под горючего, один за другим выскальзывают и просачиваются среди завалов партизаны...
С ручными пулеметами... гранатами, автоматами... Подползают и скапливаются за ломаными грузовиками и бочками... Впереди всех – командир отряда. Оценив обстановку, он первый дает длинную очередь из автомата по стоявшим впереди Кунцу и офицерам.
Это сигнал к атаке.
В ту же секунду разразились огнем два ручных пулемета, автоматы...
На площади кровавая каша, паническая неразбериха.
Не давая врагу опомниться, партизаны ворвались на площадь. Гранатами доканчивают мятущуюся солдатню...
...По коридорам замка бегут Василек и Франек. Они спешат присоединиться к отряду, чтобы вместе с ним уйти в лес.
Распахнув двери во двор, Франек неожиданно падает, сраженный выстрелом солдата, спрятавшегося под помостом...
У самого помоста катаются по земле в смертельной схватке Максим и Гельмут.
Подоспевший командир помогает Максиму освободиться от объятий Гельмута. Вырвав из его руки пистолет, Максим сам рассчитывается с гестаповцем...
Внутридворовой гарнизон почти полностью уничтожен, если не считать спрятавшихся кое-где солдат. Но они уже не дают о себе знать.
Всех спасенных выводят за ворота замка, и – кто куда...
Но и самим партизанам долго нельзя тут оставаться, хотя они сейчас полные хозяева. А что если немцы успели сообщить о нападении в ближайший гарнизон?..
...И четыре машины, спешно нагруженные трофейным оружием, ящиками с патронами и гранатами, продуктами из гарнизонного продовольственного склада, промчались по улице местечка, наводя смертельную панику на полицаев...
В одной из машин двое убитых и четверо раненых. Среди них – Франек. Голова его лежит на коленях Василька. Мальчик безудержно плачет, склонившись над мертвенно-бледным органистом.
Максим успокаивает его, уговаривает, что Франек выживет, в отряде вылечат его, все будет хорошо...
...Прошло много лет после войны.
В польском городе Познань проходил международный музыкальный конкурс имени польского композитора Векявского.
В одном из конкурсных концертов выступал молодой советский скрипач Василий Стасевич.
Когда он вышел на сцену, в нем трудно было узнать Василька. Выдавали только глаза и густая шевелюра, которая еще в детстве делала мальчика заметным.
Ведущий объявил Стасевича, публика встретила его несколько сдержанно. Скрипач молод, имя пока незнакомое...
Полонез Огинского Василек, а теперь Василь Стасевич исполнял в сопровождении оркестра с особым вдохновением. Только он знал, чем полонез был дорог и памятен... Его волнение передалось публике, и она долго не отпускала со сцены исполнителя...
Из зала к рампе подошел седой человек и протянул солисту руку.
– Здравствуй, Василек!..
– Дядя Франек!– крикнул тот на весь зал, соскочив со сцены... Еще до окончания войны органист, подлечившись в партизанском отряде, ушел к польским партизанам, и о дальнейшей его судьбе Васильку ничего не было известно.
Удивленные зрители встали.
Никто из них не знал, почему эти два человека крепко обняли друг друга, не сдерживая слез.
Кадры из кинофильма «Полонез Огинского»
Девочка ищет отца
Сценарий фильма написан в соавторстве с Е. Рыссом.
Это было в первый день войны. Фашистские самолеты бомбили небольшой городок Запольск, прокладывая дорогу своим наступающим частям.
Жители в панике разбегались кто куда – в поле, кустарники, лес.
Самолеты почти на бреющем полете охотились чуть ли не за каждым человеком.
Какую-то женщину настигли на лесной дороге. Она упала на обочину, убитая с воздуха пулеметной очередью.
Но нет, вроде бы зашевелилась.
Зашевелилась, правда, не она. Из-под нее выкарабкалась маленькая девочка лет пяти. Она не знает, что произошло. Не знает, что, прикрывая ее от смерти, мать отдала свою жизнь...
Но девочке кажется, что мама жива и сейчас просто лежит на земле, боясь подняться на ноги в страхе, как бы снова ее не заметил страшный самолет... Она начинает тормошить маму, чтобы та хотя бы голос подала...
А мама молчит и даже не шевелится...
Девочке стало страшно, она заплакала. Еще сильнее тормошит мать...
Но вот ребенок неожиданно умолк: увидел перед своими глазами чьи-то ноги в старых запыленных сапогах,– старик с котомкой за спиной. Он, видимо, не мог пройти мимо единственного живого существа на этой дороге, тем более что им оказалось дитя. Старик нагнулся к женщине, убедился, что она уже не встанет. Девочка с опаской посмотрела на старика, вцепившись в мать.
Слышен гул приближающегося самолета.
– Опять летят, окаянные!– Старик подхватил девочку на руки, поднял с земли сумочку матери, побежал от дороги в лес... Девочка крепко прижалась к старику, чувствуя какую-то новую, страшную опасность.
Они ускользнули от преследования. И вот в густых прибрежных зарослях пробираются то ползком, то полусогнувшись, то во весь рост, все время опасливо поглядывая на небо.
Небо пока не грозит ничем. Оно снова безмятежно спокойное и чистое, только горизонт омрачен клубами дыма горящего Запольска.
...Старик и девочка плывут в лодке среди болота, как можно ближе к тростнику, болотным зарослям.
Наконец причаливают к берегу, покрытому густым лесом.
Старик прячет лодку в прибрежных кустах, берет девочку за руку.
– Я хочу к маме!– со слезами на глазах просит та.
– Мама сама к тебе придет.
– Она не знает, куда я ушла...
– Как так не знает? Я сказал ей, куда мы ушли.
– А куда мы ушли?
– Ко мне. Спрячешься пока у меня в лесу, а то видишь, как здесь стреляют!
– Я боюсь, дедушка!..
– Со мной ты не бойся, милая... Как тебя зовут?
– Лена.
– Значит, Леночка...
...Девочка уже идет рядом со стариком, боязливо поглядывая по сторонам. Тихо-тихо шумит вековой лес, и этот шум еще больше настораживает ее, пугает.
– Ой, как лес шумит!..– прижимается девочка к руке старика.
– А ты, милая, не бойся... Тут тебя каждая елочка, каждая сосенка укроют от лихого ворога... А что шумит, так это на радостях, что мы укрылись от антихриста крылатого... Да и не шумит лес, а просто елочки шепчут одна другой: посмотри, мол, какая хорошая девочка в гости пришла к нам с дедушкой... А ты дедушкой меня зови... Елочки тоже зовут меня дедушкой, потому как я лесником тут, значит, сторожу их, досматриваю...
Так они идут все дальше и дальше в глубь лесной чащи. Но вот из-за поворота тенистой дороги навстречу выбегает мальчуган лет двенадцати.
– Дедушка!– стремглав бросается мальчуган к старику.– Где это стреляли так?
– Фашист пошел войной на нас. Прислал еропланы с бомбами... Что натворили,– не приведи бог видеть и слышать больше!..
Разговор их закончился на крылечке небольшой лесной сторожки, где жил старик со своим внуком Янкой.
Присев на крылечко, старик развязал котомку, вынул из нее соль, спички, вязанку бубликов, кулек конфет,– все то, за чем ездил в Запольск в день начала войны.
– Вот, Янка, делись теперь с ней... Только не обижай сироту...
Старик отдал Янке бублики и конфеты. Янка покрепче прижал к себе гостинцы, опасливо поглядывая на Лену.
– Дедушка, ей тоже надо дать?
– А то как же?
Янка не совсем охотно отделил Лене одну конфету и один бублик.
Старик посадил девочку на колени, погладил по головке.
– Отец-то у тебя, милая, есть?
– Ага.
– А где же он?
– Не знаю.
– А я знаю!– вынырнул Янка из-за спины дедушки.
– Что ты знаешь?
– Где ее отец.
– Где?
– Вот он!– Янка торжественно протянул старику семейную фотографию: мужчина, женщина и среди них – Лена.
Хлопчик уже успел открыть сумочку Лениной мамы, откуда вытащил карточку и паспорт.
Старик взял фотографию, рассматривает.
– Так кто тут, расскажи мне?– обратился он к Лене. Лена водит пальчиком по карточке:
– Это папа, это я, это мама... Я хочу к маме!..– снова заныла девочка.– Я пойду домой...
– Куда ты пойдешь, дитё ты мое горькое...– стал увещевать старик,– от дома твоего, считай, один дым остался...
...На горизонте – дым. Небо закрыли серые купола парашютов вражеского десанта... По дороге мчатся немецкие мотоциклы, прочесывая впереди себя пулеметным огнем придорожную рожь и кусты.
Парашютные купола видит Янка, взобравшись на высокую сосну. Слышит стрельбу, взрывы.
Под сосной стоит Лена с маленьким берестяным кузовочком, полным земляники. Она очень жалеет, что не может взобраться на сосну, как Янка. А как хочется посмотреть на свой город! Ей кажется, что он вот где-то здесь, совсем недалеко.
– Янка-а!– кричит Лена, задрав голову.
– Чего тебе?
– Мама там не идет?
– Нет!
– А может, идет?
– Отстань!
Немного погодя Янка начал спускаться на землю. Но каково было его удивление, когда Лены внизу не оказалось...
Впрочем, чему же тут удивляться? Лене, скорее всего, надоело торчать под сосной, тем более что о маме он ничего не сообщил, и она побежала в сторожку...
Янка возвращается домой хмурый, угнетенный всем, что видел и слышал. На подходе к сторожке его встречает дедушка с двустволкой за плечом:
– А Лена где?
– Разве она не дома?
– Она же с тобой ушла!
Янка смотрит на деда испуганными глазами.
– Чего глаза таращишь? Девчушка-то где, спрашиваю?!
И вот уже Янка опрометью бежит обратно, оглашая лес криком. Он не на шутку испугался: куда могла по-деться несмышленая девчонка в незнакомом дремучем лесу?
Дед тоже встревожился и тоже углубляется в лес, подавая голос заблудившейся Лене.
А Лена быстро бежит по лесной тропинке, удаляясь от зовущих Янки и дедушки. Ей кажется, что вот-вот кончится этот страшный лес, она выбежит в поле, а там уже знакомая дорога, родной Запольск, и навстречу ей выйдет мама…
Настигающий крик Янки еще больше подстегивает девочку, она уже не оглядывается, напрягает последние силенки, но... разве от Янки уйдешь? Он догоняет ее, хватает за ручонку.
– Ты куда тикаешь?
– Домой!
– Так вот тебе!– шлепает ее Янка, рассерженный самовольством непослушной девчушки.– Я тебя отучу бегать домой, сопля ты рыжая!
– Мама-а!..– на весь лес зовет Лена на помощь маму.
– Глупая ты, Ленка...– примирительно говорит Янка, ведя ее за ручку.
– Ты очень умный!– огрызается Лена, слегка всхлипывая.– Ты и не хороший еще, вот!
– Скажи спасибо, что догнал тебя, а то поймали бы волки и съели.
– А мама за меня заступилась бы, вот! И я все равно убегу!
– А я тебя снова поймаю да так отшлепаю, что не сядешь...
– А я дедушке скажу, он тебе уши надерет...
– Ох, и ябеда ты, Ленка!
...Лена лежит на руках лесника, сидящего на ступеньках крылечка. Она устала, наплакалась и теперь спит, успокоенная стариковской лаской.
Янка расположился у ног дедушки. Он тоже отдыхает после утомительной погони за Леной и всех треволнений.
– Ох, и настырная девка!– вздыхает старик, слегка покачивая девочку на коленях.
– Как бы, дедушка, все же отправить ее домой... Она такая,– все равно убежит куда-нибудь, заблудится и сгинет в лесу.
– А кто знает, где ее дом?
– Я знаю...– Янка подхватился, побежал в сторожку и через минуту вернулся с сумкой Лениной мамы. Вынул из сумки паспорт.
– Вот, дедушка, в этой книжечке написан какой-то адрес, я нашел...– Мальчик перелистал паспорт и остановился на прописке.– Смотри: «Зеленая ул., дом 6...»
– Зеленая, говоришь?
– Да.
– Такая улица в Запольске будто есть.
– Так, может, батька ее остался там, ищет ее, а мы держим у себя это счастье... Сходи, дедушка, поспрошай...
– И я пойду с тобой, дедушка...– не раскрывая глаз, прошептала Лена.
– Ты почему не спишь?
– А чего вы шепчетесь?– все так же, не раскрывая глаз, ответила Лена, повернулась лицом к дедушке и снова уснула.
– А батька ее, считай так, воюет скорее всего...– вслух подумал старик, осторожно глянув на закрытые глаза девчушки.
...На дороге горит подорванная на партизанской мине машина, в кювете валяются убитые взрывом немецкие офицеры...
...Запольская комендатура. Комендант гарнизона, капитан Гюнтер, мечется по кабинету перед застывшим от страха начальником полиции Булаем.
– Вы же начальник полиции, господин Булай, вы должны нюхом чуять, чьих рук это преступление!.. Вы жили здесь и должны знать, кто из здешних людей способен на подобное злодеяние!
– Коммунисты, конечно.
– Но где они?!
– Ищем, но пока не так просто найти их, господин комендант...
...На придорожной березе висит полицай с дощечкой на ногах. На дощечке надпись: «Фашистской собаке – собачья смерть. Батька Панас».
...Лесник медленно идет по Запольску, вглядываясь в таблички с названиями улиц. Наконец – надпись: «Зеленая, 2». Старик продолжает путь. Минует номер 4. Поравнялся с уютным, красивым особнячком, утонувшим в зелени палисадника, обозначенным номером 6. Вынул из кармана листок, на котором Янка старательно вывел: «Зеленая ул., 6», сверился.
Поднялся на крыльцо и осторожно постучал в двери. Постучал второй, третий раз...
Медленно открывается одна половинка дверей. В ней – человек в трусах. Он продолжает обтирать полотенцем грудь, плечи.
– Тебе чего?
Старик снял шапку, поздоровался.
– Вы, гражданин, случаем не Микуличем будете?
– Нет.
– А может, сродственником ему доводитесь?
– Нет.
– Может, сам Микулич тут?
– Тоже нет. А в чем дело?
– Да дело, видишь ли, такое, что дочка его у меня сейчас обретается...
– Откуда знаешь, что она его дочка?
– Документы при ней с карточкой были.
Старик вынимает из кармана завернутые в тряпочку паспорт и фотографию. Человек разглядывает то и другое.
– Зайди,– предложил, широко раскрыв двери. Лесник вошел в хорошо обставленную комнату.
– Присядь, я сейчас,– приказал человек и скрылся в соседней комнате.
Лесник присел на краешек мягкого кресла, осмотрелся, удивляясь окружающей роскоши, так ему показалось.
Через некоторое время из соседней комнаты вышел хозяин в форме полицая. Это был тот самый начальник полиции Булай.
– Идем...– все так же коротко приказал Булай.
Не подозревая ничего худого, старик последовал за ним.
...Двухэтажное каменное здание. Над главным входом вывеска с русским и немецким текстами: «Комендатура г. Запольска».
За столом в приемной сидит помощник коменданта обер-унтер Раух. От нечего делать Раух самозабвенно строит на столе карточный домик.
В приемную входят Булай с лесником.
– Господин комендант у себя?– осведомляется Булай. Раух утвердительно кивает головой, не отрываясь от занятия.
– Посиди здесь,– предлагает старику Булай. Сам осторожно стучит в дверь.
Комендант Гюнтер вопросительно уставился на вошедшего Булая.
– Нашлась дочка секретаря Запольского райкома партии Микулича, что прикажете делать, господин комендант?
– Ты бы лучше самого Микулича нашел...
– Сам Микулич, видимо, на фронте, господин комендант.
– Так на кой черт нам его дочка? Взрослая?
– Нет. Ребенок еще. Вот...– Булай вынул из бокового кармана паспорт и фотографию, положил перед комендантом на стол.
Комендант рассеянно глянул на карточку. Взгляд его вдруг обострился. Он взял карточку в руку, поднес ближе к глазам:
– Что такое?
– В чем дело, господин комендант?– нагнулся к нему Булай.
– Это ее родители?
– Да. Мать погибла.
– А это – сам Микулич?
– Так точно.
Гюнтер торопливо полез в стол, вынул папку. Из папки извлек фото. На фото Микулич выступает перед толпой крестьян.
– Знаете, кто такой? Батька Панас. Нашей разведке удалось снять его на одном митинге в деревушке. Мне только что доставили это фото. Как, по-вашему, сходство есть?
Булай внимательно сличил две фотографии.
– Ну, конечно же, Микулич!– чуть не крикнул полицай.
Комендант и Булай некоторое время смотрят друг на друга, как золотоискатели, неожиданно нашедшие самый крупный самородок.
– Где девочка?– прервал затянувшуюся паузу комендант.
– У лесника.
– А лесник?
– Здесь. Сам пришел и заявил.
– Позови его сюда.
Булай вышел. Через минуту возвращается с лесником.
Комендант поднялся ему навстречу, приветливо улыбнулся и протянул руку:
– Здравствуйте, господин лесник! Вы оказали большую помощь немецким властям и получите половину награды за поимку Микулича...
– А разве я ловил его?
– Да. Почти поймали.
– Стар я уже, не понимаю чегой-то...
– Дочь-то Микулича у вас?
– У меня.
– А теперь она будет у нас. Мы заставим Микулича прийти за ней. А не придет – пусть пеняет на себя.
– Что же вы с ней сделаете?– полюбопытствовал лесник.
– Ответит за преступления своего отца.
– Да кому там отвечать? Она же горькое дите еще…
– Война сурова, господин лесник...
...Выстрел. Сверху падает коршун к ногам Янки. Это он метким выстрелом из двустволки убил хищника. Поднял его с земли, широко расправил крылья.
– Смотри, Лена, какой большой!..
Лена высунула голову из куста.
– Иди сюда, не бойся.
– А стрелять больше не будешь?
– Не буду.
Лена опасливо приблизилась к Янке.
– А знаешь, чего он тут высматривал?
– Чего?
– Вот...– Янка нырнул в кусты, увлекая за собой Лену. На прогалинке Лениному взору предстала захватывающая картина: в самодельных клетках она увидела лисенка, зайчика, белочку, вороненка.
– Это мой зверинец. Только смотри, дедушке о нем ни слова! Он не позволяет мне ловить зверьков и птиц. Они, говорит, должны жить на воле. Вот я и спрятал их на этом островке...
Янка обходит с Леной клетки. Открывает дверцу, бросает в клетку убитого коршуна. Лисенок жадно набрасывается на птицу. Зайчику мальчик бросает морковку, вороненку – хлеб.
– Я и тебе не показал бы, да дедушка, уходя в город, приказал мне веселить тебя, чтобы не плакала.
– А зачем дедушка в город ушел?
– Батьку твоего искать,
– И маму тоже?
– Ну и… мамку, конечно.
– А он скоро вернется?
– К вечеру.
Над лесом послышался гул самолета.
Лена прижалась к Янке:
– Ой, опять гудит!.. Я боюсь...
– Я тебя спрячу...– Янка, пригнувшись, подбежал к небольшому шалашу среди кустов.
– Полезай туда... Это моя будка...
– А ты?
– Я не боюсь...
Лена нырнула в будку и забилась в самый уголок. Гул самолета ближе. Янку неожиданно покидает смелость. Он тоже стремглав бросается в будку и только в небольшую дырочку всматривается в небо.
Кажется, совсем над головой прошел с оглушающим ревом самолет. Янка закрыл со страху глаза, уткнулся головой в сухую траву. Когда гул удалился, поднял голову, виновато посмотрел на Лену. Та, к счастью, не видела его малодушия.
– Вылазь, улетел уже...– Янка выбрался из шалаша. Что такое? Планируя в воздухе, на деревья и на землю с неба опускались какие-то листки бумаги.
Мальчик поднял, посмотрел и... не поверил глазам... На листке напечатано изображение Лены.
– Лена, иди сюда!
Девочка подбежала к нему.
– Смотри, это же ты!
– Ой!.. А где ты нашел меня?
– А я и не искал. Сама с неба упала.
– А чего тут написано?
А написано на листке следующее:
«БАТЬКА ПАНАС!
Твоя дочь Лена находится в Запольской комендатуре. Если добровольно явишься в распоряжение немецких властей – тебе и твоей дочери будет дарована жизнь. В случае неявки дочь будет казнена за преступления отца по законам военного времени.
Комендант Запольска капитан Гюнтер».
– Как твоего батьку, звали?– подозрительно спросил Янка, держа в руках листовку.
– Папа Гриша...
– Значит, тебя перепутали с кем-то.
– А зачем меня перепутали?– удивилась Лена.
– А я знаю – зачем?.. Идем лучше домой, может, дедушка вернулся уже... Второй день почему-то нет его.
...По полевой дороге едет легковая машина. Рядом с шофером сидит Булай. За ними – лесник и двое немецких солдат.
Лесник первым прерывает молчание.
– А сколько можно купить коров на десять тысяч этих самых марок?– спрашивает Булая.
– Коров так... пятьдесят, пожалуй,– соображает Булай.
– А коней?
– Да и коней... Только зачем тебе покупать?
– Да как же без скота хозяйство заводить?– недоумевает лесник.
– Скота у тебя достаточно будет в своем имении.
– А не заберут его на ихнее войско?
– Имущество в таких имениях будет неприкосновенным.
– Вот это дай-то бог...
Заходит солнце. Машина поворачивает к лесу. Останавливается у развилки дорог.
– По какой?– оборачивается Булай к леснику.
– Да вот по этой, только...
– Что – только?– настораживается полицай.
– Вечереет,– задумчиво отвечает лесник,– в такое время по лесу тащиться – рискованно вроде бы...
– Думаешь, партизаны?
– Да думать-то особливо не приходится. Очень уж пошаливают. Днем ничего, а по ночам тут, бадай, не проскочить...
В лесу ухает филин. Булай привскакивает.
– Это вроде бы сова,– успокаивает его старик,– но они тоже подделываются нынче под сов и под сорок, под кого хочешь...
– Далеко тут еще?
– Верст так десять, считай.
– С кем она осталась в сторожке?
– Да с внучонком моим, Янкой.
– Никуда не уйдут?– не отстает от лесника Булай.
– Куда ж им уйтить-то? Малые еще, несмышленые...
Булай жует губу, раздумывая над чем-то.
– В деревню!– приказывает шоферу.
Шофер разворачивает машину на дорогу к деревне, расположенной на окраине леса.
...Деревенская хата. Лесник примостился на печи рядом с хозяйским мальчиком, который внимательно наблюдал за всем, что происходило. Он не знал, почему полицай с солдатами остановились в его хате, куда и зачем едут. Хотел было спросить у лесника, лежавшего с ним рядом, но тот приложил палец к губам,– дал знак – ни слова...
И когда лесник убедился, что Булай уснул, он прильнул к уху мальчика и зашептал что-то.
...Янка до рассвета просидел на крыльце сторожки с ружьем на коленях, спустив собаку с привязи. Лену уложил в постель еще с вечера, а сам не разрешил себе спать ни минуты. Его тревожило тяжелое предчувствие: вот уже вторые сутки нет дедушки – что с ним?.. Неужели и его убили с немецкого самолета?.. Или ранили, и он лежит теперь где-нибудь в поле или в лесу?.. Пойти искать, а Лена? Одна тут не останется, с собой брать, а вдруг увидит убитую на лесной дороге маму?..
До самого утра мучился Янка тревожным раздумьем, пока собака не залаяла на кого-то.
Между соснами мелькнула фигурка...
К крыльцу подбежал запыхавшийся мальчик, посланный лесником.
– Петрусь?– удивился Янка.
Петрусь поманил пальцем Янку и долго шептал ему что-то, потом побежал обратно, опасаясь долго оставаться здесь. Он уже знал, что вот-вот сюда должны приехать немцы.
Янка с трудом разбудил Лену, быстро помог ей одеться... Не теряя ни одной секунды, он схватил со стола кусок хлеба, в шкафчике нашел сало, луковицы... Все это торопливо связал в узелок и, схватив девочку за руку, выскочил во двор. Собака навострилась было увязаться за ними, но Янка привязал ее у будки, отошел, поманил за собой, чтобы видела, в какую сторону он пошел... Собака рвалась с привязи, а Янка с Леной уже скрылись в лесной чаще, убегая скорее и как можно дальше от сторожки...
Лена не понимает, почему такая спешка, куда и зачем они бегут... Хотела было спросить у Янки, но он шикнул на нее, мол, некогда разговоры заводить...
...В сторожке и во дворе идет нетерпеливый обыск. Булай и немцы переворачивают все вверх дном в поисках Лены и Янки. Булай подбегает к стоявшему посреди двора леснику.
– Где же они?!
– Да бог их знает... Может, испугались, что едут незнакомые люди, и убежали в лес.
– А ну, кликни!– приказывает Булай.
Лесник приставил ладони трубкой ко рту:
– Ян-ка-а-а!
– ...ан-ка-а!– разнеслось по лесу эхо.
Тишина. Лесник крикнул еще два-три раза, отвечало только эхо.
Булай в нерешительности потоптался по двору.
– Ладно,– махнул рукой. Сел с солдатами в машину, подозвал лесника.– Если ребята испугались машины,– мы сейчас уедем в деревню, где ночевали, и будем ждать. А ты, как девчушка вернется, бери ее за руку и скажи, что поведешь к батьке... На месте и расчет получишь...
– Это уж само собой,– согласился лесник.– Такое дело благодарствия требует...
Водитель сделал разворот, и машина медленно начала удаляться, переваливаясь через корни и ухабы лесной неуютной дороги.
Лесник долго еще стоял, глядя вслед, пока совсем не замолк гул мотора. После, как и Янка, собрал в узелок кое-чего поесть, снял со стены ружье, прихватил патроны и вышел во двор. Постоял, прислушался... Подошел, наконец, к собаке, освободил ее от привязи.
– Ищи Янку...– не то приказал, не то попросил ее.
Собака быстро взяла след детей. Лесник еле поспевал за ней, но собака время от времени останавливалась, оглядываясь,– не отстал ли хозяин.
Так они шли по следу километра три, пока собака не залаяла радостно, догнав ребят.
Янка был рад вдвойне. Главное – дедушка жив и невредим. Даже сумел уйти от полицаев. И собака умница. Быстро нашла по следу. Лена тоже была довольна, что все вместе собрались.
И все вместе пошли дальше. Дед наказал Янке через Петруся идти на Волчий остров, и сейчас они держали путь туда.
Лена устала. Лесник взял ее на руки, крепко прижал. Он не мог себе простить, что так глупо выдал ее немцам. Готов нести сейчас Лену хоть на край света, чтобы только уберечь...
Бежавшая позади собака вдруг остановилась, оглянувшись назад... Побежала обратно, заливаясь лаем... Короткая автоматная очередь прервала лай...
В глубине леса лесник заметил крадущихся за деревьями Булая и солдата... Старик только сейчас понял, что Булай перехитрил его: где-то соскочил с солдатом с машины и незаметно шел за ним.
– Бегите!– приказал лесник Янке и Лене.
– А ты?
– Я придержу их... Живо!..
Янка схватил Лену за руку, и дети что было силы помчались в глубь леса.
Лес полого спускался в небольшую долину, и лесник залег за пригорком.
...Между деревьев мелькали тени Янки и Лены. Откуда-то уже издалека до их слуха донесся выстрел. Янка остановился, прислушался.
– Дедушка выстрелил...
В ответ прострочил автомат.
– А это в дедушку...
Снова грохнул густой выстрел.
– Опять дедушка…
Строчка автомата.
– Снова в дедушку...
Новая автоматная очередь.
– Еще раз по дедушке... Почему же дедушка не стреляет?
Лес молчал. Янка напряженно прислушивался. Тишина.
– Неужели убили дедушку?– уже со слезами на глазах спросил мальчик прижавшуюся к нему Лену.
Девочка ничего не понимает. В ее широко открытых глазах только большой, недетский ужас.
...По дороге к лесу, виднеющемуся на горизонте, мчатся мотоциклы. Едут грузовые машины с солдатами, овчарками.
В шоферской кабине, ведущего грузовика сидит Булай.
Ничего не подозревая, Янка устраивается на Волчьем острове в наскоро поставленном шалаше. Хорошо бы разложить огонек, да нет спичек, и все же опасно.
Вечереет. Зорко вглядываясь в сумрак, беглецы едят прихваченный в дорогу харч.
Лена первый раз в жизни собирается ночевать таким образом. Она обводит пугливым взглядом потемневший лес. Янка тоже на всякий случай осматривается настороженно...
А осторожность не мешала. Недалеко промелькнула лиса. К водопою подошли дикие кабаны... Почуяв недоброе, звери метнулись в лесную чащу.
Они узнали волка, который вышел к берегу.
Волк жадно нюхал следы кабанов, втягивал воздух, видимо, чувствовал близость человека.
Янка замер, следя из-за веток куста за волком. Неужели он найдет их? Неужели попробует перебраться по кочкам на островок? Эх, нет ружья или, на худой конец, хотя бы спичек!..
Лене он ничего не говорил, она свернулась клубочком в теплом мху. Ведь столько пережила за сегодняшний день!
И Янке хотелось спать, но он опасался сомкнуть глаза. Это не дома. Тут надо ухо востро держать.
...Как хорошо ранним утром в лесу! Вместе с первыми лучами солнца ожило зеленое царство! Чаща запела сотнями птичьих голосов, и каждый из них – своеобразен!
Этот не привычный для слуха концерт разбудил девочку после глубокого сна.
Она открыла глаза, встала и... ничего не поняла, где она и почему здесь? С ней же был Янка…
– Янка...– тихо позвала Лена.
Тишина. Только из густой травы подняла голову метровая змея. Она долго смотрела на Лену, Лена – на нее. Змея продолжала свой путь мимо Лениного пристанища. Лена почувствовала, что тут небезопасно кричать. Притаилась, боясь подать голос.
Но вот хрустнула сухая ветка, девочка оглянулась и увидела Янку с ружьем через плечо.
Вид у него был мрачный, глаза заплаканные.
– Ага, оставил меня одну, а сам ушел?.. Где ты был?
– У дедушки...– буркнул мальчик, глядя в сторону.
– А почему дедушка с тобой не пришел? Он же обещал?
– Дедушка больше не придет.
– Почему?
– Нет нашего дедушки...
Янка опустился на мох, лег лицом вниз и ничего больше не сказал. Он не в силах был поведать, как нашел убитого дедушку. Ружье его скатилось с высокого пригорка и лежало в кустах...
Лека так и не поняла; почему нет дедушки. Сколько она ни тормошила за рукав, чтобы Янка объяснил ей, где дедушка, так ничего и не добилась.
...До слуха детей долетело эхо далекого собачьего лая. Сначала это был одиночный лай, немного погодя к нему присоединился второй, третий... Вот он уже слышен почти со всех сторон.
Янка насторожился. Лена вопросительно смотрит на хлопчика, но тот не выдает своей тревоги, только внимательно фиксирует в памяти, с каких сторон надвигается опасность.
А надвигалась она фронтальной цепью полицаев и солдат, вступивших в лес с большой сворой овчарок.
Солдаты с овчарками на ремнях углублялись в лесную чащу все дальше и дальше. Хриплый лай псов разбудил тишину. Собаки рвались вперед, туго натянув поводки.
Ближе и ближе остров. Знают ли дети об опасности? Успеют ли уйти до того, как настигнет их озверевшая овчарка?
Вот и болото с островком. Собака безошибочно ведет своего хозяина по кочкам, торчащим над водой, достигает островного берега и бросается в кусты...
В кустах – пустой шалаш. Никого нет. Обшарив островок, собака находит наконец следы детей, ведущие с острова.
Она выводит своего хозяина по этим следам на противоположный берег и тащит в глубь леса. Следы уже сегодняшние, свежие, овчарка берет их особенно рьяно. Солдат чуть поспевает за ней, тяжело дыша и весь обливаясь потом.
...Янка бежит все быстрее, но разве Лена управится за ним? Она начинает отставать, выбивается из последних силенок.
А лай все ближе.
– Ну что мне с тобой делать?– чуть не плача спрашивает Янка, с ужасом оглядываясь назад.
Лена даже не плачет, она только тяжело дышит, доверчиво обхватив руку Янки. В нем и только в нем она видит сейчас свое спасение.
Овчарка и солдат пробегают перелесок, через который совсем недавно прошли дети.
