Текст книги "Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг."

Автор книги: Константин Звонарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Это заявление весьма показательно и доказывает лишний раз тесный контакт между германским военным ведомством и немецкими фирмами за границей.

Переписка между отдельными агентами внутри страны также маскировалась коммерческими делами. Вот образец такой переписки, ставший известным русской контрразведке:

"Любезный приятель! Прошу верить, что имею большие неприятности, не зная, что ответить покупателям и как объяснить задержку в исполнении заказа. Очень и очень прошу вас съездить на фабрику и обратиться к рекомендованному вам приказчику с просьбой приготовить товар как можно скорее. О цене все равно не постою, о чем я вам писал неоднократно, однако, желательно было бы посмотреть пробы…"

Известны также случаи, когда арестованные агенты германской разведки обращались за заступничеством к германским торговым фирмам, директора которых действительно пытались этого рода услуги им оказывать.

Вот для примера следующая телеграмма:

"Иоганну X. Варшава, Маршалковская. Господин Иоганн идите сейчас к подполковнику жандармерии У. Скажите, что правда, что я брал для вашей фирмы гидравлические работы и имел намерение взять таковые в казармах. Ответ послать начальнику жандармерии в Н…"

Иоганн действительно послал в таком духе телеграмму от имени полковника жандармерии, но следственные власти потребовали телеграммы от самого полковника…

Изобличенные в России германские агенты, как Гельвегер, Цукерман, Пашке, Берцио, Энгель, Штейнерт, капитан фон-Штюнцер и другие, – выдавали себя за коммерческих агентов разных германских торговых фирм и под их флагом действовали.

Важную роль в вопросах разведки и ослабления противника играет судоходство. Известно, также, что вопросы, как внутреннего каботажа, так и дальнего плавания, в смысле конкурирования на свободных морях, находились в России на крайне невысокой степени развития. То же наблюдалось и во Франции и даже в некоторых отраслях морской торговли в Англии, хотя в последних двух странах зависимость от германского торгового флота была выражена, конечно, несравненно слабее. Постройка судов в России стоила очень дорого, в то время, как в Германии они стоили сравнительно дешево. Развивая свой торговый флот для соревнования с Англией, Германия, естественно, была заинтересована и озабочена тем, чтобы не допустить создания в России собственного океанского торгового форта. С этой цель Германии удалось установить льготные для себя в этом отношении статьи торгового договора и провести на совещании банков в 1904 году гарантированный правительством ссудный капитал для германских арматоров в смысле поощрения отечественного судостроения, скупки иностранных пароходов и заарендования некоторых иностранных верфей.

Противодействуя возникновению в России "большого торгового флота", Германия, при посредстве некоторых банков, страховых обществ и крупных германских промышленников, старалась захватить в свои руки немногие из существовавших таких предприятий. Примерами могут служить – Восточно-Азиатское пароходство Кайзерлинга и Добровольный флот. Если первое предприятие попало в руки германских финансистов, то второму угрожала, непосредственная опасность со стороны германских агентов в случае каких-либо осложнений, а тем более войны. Как известно, погрузку угля на пароходы Добровольного флота во Владивостоке производил сахалинский углепромышленник Ренкевич. Этот контрагент являлся подставным лицом германского консула Адольфа Даттана, уличенного в шпионаже в 1914 году и фиктивно передавшего Ренкевичу свои угольные копи на Сахалине. Погрузку угля на пароходы Добровольного флота производил также швейцарский подданный Штауфахер, более 15 лет служивший в ликвидированном во время войны шпионском доме "Кунст и Альберс". Кроме того, контрагентом Добровольного флота был некто Горвиц, занимавшийся во время войны поставками в германскую армию, оккупировавшую Польшу.

В союзе с такими германскими транспортными и погрузочными обществами, как Гергардт и Гей, Книп и Вернер, бр. Нобель, Кунст и Альберс, Дитрих Гейдеман, Ферстер, Гейпнер и К°, Трансман, Шмит Штретер, Люче и многими другими, действовавшими в Архангельске и Владивостоке, даже во время войны немцы захватили в свои руки всю морскую торговлю и пользовались своим исключительно выгодным положением в интересах Германии. Особенно это сказалось во время войны, о чем будет речь ниже…

Германские банки также выполняли многочисленные поручения германского правительства, как шпионского, так и политического и экономического характера. Роль их в иностранных государствах не ограничивалась только кредитными операциями среди германских промышленников и коммерсантов, а выражалась также в участии германского капитала в банках той страны, на которую в тот момент было обращено внимание германского правительства.

В отношении России в этом направлении особенное значение имели: группа "ДейтIII-Банка", состоявшая из 25 банков, обладавших по отчетам 1913 года – 1.077.000.000 марок, состоявшая из 15 банков группа "Дисконто-Гезелльшафт", располагавшая 718 миллионами марок, и небольшая (из 5 банков) группа Германского Торгово-промышленного банка, с капиталом в 270 мил. марок. Кроме этих групп в делах русских банков были заинтересованы отдельные банкирские дома, вроде бр. Гирш, Мендельсона, Варбурга, Иоганна Беренберга и др.

Группы ДейтIII-Банка и Германского Торгово-промышленного банка были дружественны с русскими банками: Петербургскими, Международным, Коммерческим Русским для внешней торговли, Азовско-Донским коммерческим и Коммерческим банком в Варшаве. Имена Мейера, Бинекена, Розенталя и Кронберга повторялись в списках учредителей почти всех русских банков. В составе правлений и советов русских банков было не мало германско-подданных. Нет никаких сомнений в том, что банки при постоянных и неизбежных сношениях со своими заграничными корреспондентами могли весьма легко исполнять различные, хорошо замаскированные поручения как чисто шпионского, так и политического характера.

В Ханаранде проживал специальный агент "ДейтIII-Банка", некто Бельцер, а также целый ряд биржевых и банковских агентов, внимательно следивших за деятельностью русских банков, якобы, в целях ограждения интересов германских держателей акций русских банков.

Как это ни странно, даже во время войны связь между русскими и германскими банками поддерживалась через посредство банков нейтральных стран.

В начале войны как-то позабыли о возможности использования страховых обществ германской разведкой в шпионских целях и контрразведка Антанты лишь впоследствии случайно обратила внимание на деятельность этих обществ. Когда начали присматриваться к ней повнимательнее, то выяснилась, в частности по отношению к России, следующая картина.

Из задержанных цензурой в конца 1915 года отправлявшихся за границу (главным образом, в Швецию) бордеро русских страховых обществ выяснилось, что между русскими и германскими страховыми обществами продолжается самая тесная и регулярная связь. Была произведена выемка бухгалтерских книг и деловой переписки в целом ряде страховых контор в Петрограде (Русское общество перестрахования, Шварц, Брандт и К°, Фейгин и Тотин и пр.). При этом оказалось, что все страховые общества Европы, без различия их национальности, группировались как бы в несколько синдикатов, во главе которых стояли главным образом германские общества и капиталы.

При такой постановке дела каждое русское страховое общество, не говоря уже о небольших конторах перестрахований, принимая известную страховку, не принимало на себя целиком ни его прибыли, ни риска, а перекладывало и то и другое на целый ряд обществ, состоявших в договорных отношениях с данным обществом. Конторы же перестрахований служили лишь комиссионерами страхового дела.

До войны во главе страховых синдикатов стояли главным образом германские фирмы, с коими русские фирмы были связаны договорами.

Во время же войны русские страховые фирмы продолжали вести свои операции на началах мирного времени, перестраховывая полученные страховки по-прежнему в Германии, но не прямыми сношениями с последней, а через посредников в нейтральных странах.

Следствие обнаружило, что перестраховочная контора Шварц, Брандт и К⁰перестраховывала за границей целый ряд русских боевых судов, миноносцев и подводных лодок, заложенных в течение войны, заводов и иных построек, работавших на оборону. По технике перестрахования, при передаче перестраховки, скажем, на заложенное боевое судно, в первом бордеро за границу сообщались все данные о классе, назначении, тоннаже, месте его постройки и пр., пр. подробности. В последующих бордеро сообщались данные о ходе постройки. Последним же бордеро, коим страховка прекращалась, естественно, указывалось о спуске судна на воду.

Германские общества перестрахования главным условием сношений со страховыми обществами ставали доставление им при полисах самых точных планов, чертежей, спецификаций и описаний земельных участков, построек, оборудования фабрик, пароходов и пр.

На основании этих сведений германская разведка знала будущие плацдармы, планы городов, отдельные важные в стратегическом отношении постройки, количество запасов продовольствия, степень оборудованности фабрик и заводов своих соседей, район и характер пароходных грузов и пр. В Лейпциге профессор доктор Иоганн Карьерг читал в феврале 1915 года публичную лекцию, показывая на экране планы и чертежи Путиловского, Коломенского, Сормовского и других русских заводов, стремясь доказать, что русская промышленность не в состоянии поддержать армию в смысле достаточного снабжения ее нужными предметами военного снаряжения.

Конечно, не одна Россия являлась полем для такого рода деятельности германских страховых обществ. Так, например, один японский автор[22]22
  См. японский журнал «Записки жандармского общества распространения знаний», за 1925 год.


[Закрыть]приводит следующий факт.

Накануне войны 1914–1918 гг. представитель германского страхового общества в Японии получил директиву германских военных властей выяснить финансовую мощь одного французского страхового общества в Японии. Посредством вторичного перестрахования от огня имущества этого общества, представитель германского страхового общества директиву выполнил.

Во Франции и Англии германская разведка во время войны извлекала при помощи страховых обществ еще и другую пользу, а именно: перед выходом в море все коммерческие суда этих стран страховали принятые грузы. Бордеро в срочном порядке попадали в руки германской разведки и давали возможность германским подводным лодкам подстерегать и уничтожать эти суда.

В смете германского военного министерства среди субсидировавшихся правительством предприятий упоминались также и общества перестрахования, оказывавшие правительству "особо важные услуги".

Глава десятая. Услуги, оказывавшиеся «Коммиферейном» германской агентурной разведке и некоторые итоги германского шпионства в России

Союз приказчиков и коммивояжеров на содержании германского правительства. – Работа Союза и его членов во время войны. – Члены Союза на нейтральных пароходах. – Работа Союза в Америке. – Интенсивность германского шпионажа накануне войны 1914–1918 гг. – Ликвидация шпионской организации в составе 5.000 человек. – Диверсионная группа. – Многочисленные артерии германской информации.

Весьма важные услуги германской разведке оказывал возникший в 1884 году в Гамбурге «Коммиферейн», т. е. «Союз приказчиков и коммивояжеров». Этот союз объединял почти всех приказчиков германско-подданных, разбросанных по всему миру. Согласно устава этого союза, все его члены ежегодно должны были посылать в Гамбургский центр доклады о том, что они видели и слышали. Начиная с 1902 г. германское правительство начало оказывать указанному союзу широкую финансовую поддержку через гамбургский банк «Макс Варбург и К°».

Союз имел возможность развить необычайно энергичную деятельность во всех странах и в его отчете, печатавшемся в 1915 году в гамбургских газетах, открыто говорилось, что агенты союза находились во всех странах и во всех без исключения портовых городах всего мира.

Деятельность этого союза шла параллельно деятельности "германского флотского союза", нашедшего в нем весьма деятельного помощника. Гамбургский союз, в лице своих представителей, – Бена и Шиммельцфенга, – принимал участие в совещании, созванном при германском Генеральном штабе в 1904 году, где была выработана подробная программа докладов, какие должны были представляться членами союза. Пользуясь крупными субсидиями правительства, союз отправлял своих членов в разные страны, и большинство брошюр информационного характера, выпущенных гамбургской биржей, были написаны путешествовавшими членами этого союза.

Гамбургский коммиферейн вел также переговоры с целым рядом нейтральных фирм о включении его членов в состав служащих этих фирм во Франции, Англии и России, а со второй половины 1916 года принял на себя поручение германского правительства ввести своих членов и других лиц, которых укажут германские власти, в состав команд нейтральных пароходов для специальных целей.

Известно также, что члены коммиферейна, находившиеся в Америке, выполняли задания германской разведки по внесению беспорядка и замешательства при погрузке военного снаряжения для Антанты, что, как известно из практики Архангельского и Владивостокского портов, имело в некоторых случаях значительный успех.

* * *

Интенсивность германского шпионажа в России накануне войны характеризуют следующие данные царской контрразведки.

С сентября 1911 года (т. е. со дня перехода военной контрразведки в ведение Ген. штаба) по февраль 1913 года, всего было арестовано по обвинению в шпионаже 98 лиц, из коих: в 1911 году – 8, 1912 г. – 79, 1913 г. – 11 человек. Лица эти проходили по 75 отдельным шпионским делам.

Из них были присуждены к разным наказаниям – 11 чел., высланы за границу как порочные иностранцы – 7 чел., оправданы или вовсе не привлекались к ответственности за недостаточностью улик – 5 чел.; судьба остальных неизвестна.

За время с 1 января по 5 марта 1913 года по подозрению в военном шпионаже было арестовано 42 человека.

Необходимо также отметить ликвидацию в 1892 году в России весьма крупной австро-германской шпионской организации. Эта организация, состоявшая преимущественно из русско-подданных поляков, была раскинута по всей западной границе России, с опорными пунктами в Варшаве, Брест-Литовске, Радоме, Одессе и Киеве. Если верить жандармскому ген. Новицкому[23]23
  См. Ген. В. Д. Новицкий. – «Из воспоминаний жандарма». Изд. «Прибой», 1929 г.


[Закрыть], то эта организация насчитывала в своем составе 5.000 человек. Из них 39 чел. были преданы военному суду; остальные 4.961 чел. подверглись административным взысканиям.

Во время следствия по этому делу было установлено, что поручиком 47-го пех. Украинского полка С. И. Квятковским были получены сведения о мобплане артиллерии Одесского военного округа и г. Брест-Литовска от писарей указанных управлений и переданы руководителям шпионской организации. Во главе варшавской шпионской группы стоял присяжный поверенный Доморацкий, имевший своих агентов по Юго-Западной железной дороге.

Этим агентам были поставлены следующие задачи: порча мостов, дорог, поджоги продовольственных складов, устройство крушений воинских поездов и т. д., т. е. работа чисто диверсионного характера. Одному из агентов за взрыв Киевского ж-д. моста через р. Днепр было обещано 25.000 руб.

Понятно, что диверсионная деятельность должна была начаться лишь со дня объявления мобилизации.

Эта обширная шпионская организация в большинстве своих звеньев фигурировала под австрийским флагом, однако, в ее составе были также отдельные звенья, связанные непосредственно с германской агентурной службой.

Цифра в 5.000 чел. была, конечно, сильно преувеличена русской охранкой (военная контрразведка в то время находилась в ее ведении). Видимо, наткнувшись на шпионскую организацию, состоявшую главным образом из поляков, царское правительство решило воспользоваться этим случаем для расправы с ненавистными ей поляками.

Но как бы то ни было, количественный состав этой организации и те задачи, которые ей ставились, указывают на широкий размах австро-германской агентурной службы.

По всем этим многочисленным артериям стекалась в германскую разведку всевозможная информация о соседях. Вся она сосредотачивалась в отделе иностранных армий Генерального штаба и распределялась по соответствующим отделениям, где все поступившие сведения изучались, проверялись, сопоставлялись, делались соответствующие выводы. Оттуда же агентура получала задания – дополнительно выяснить и осветить неясные вопросы…

Часть II. Германская агентурная разведка во время войны 1914–1918 гг

Глава первая. Организационная структура агентурной службы военного времени

Подготовка агентуры на военное время. – Агентурная сеть военного времени. – Распределение ролей. – Система и план. – Периодические поверки агентурной сети. – Двойные подданные. – Чувствительные удары. – Массовые репрессии против немцев в России, Англии и Франции. – Германская разведка знала все, что нужно было командованию в начале войны. – Благодарность п-ка штаба Главковерха офицерам разведки. – Организационная структура органов разведки. Обработка и распределение добытых сведений для военных целей. – Задачи II-Б отдела при Ставке Главковерха.

Работа германской агентурной разведки не ограничивалась разобранной нами в предыдущей главе деятельностью германской агентурной сети мирного времени. Нужно было готовиться к войне, обеспечить приток необходимых сведений во время войны. Это – самая главная и ответственная задача всякой разведки. Разведка, прекращающая свою деятельность с началом военных действий – никуда не годится. Немцы это правило великолепно усвоили с давнишних времен. Они также знали, что агентурная служба военного времени должна быть создана еще в мирное время, ибо только тогда можно надеяться на ее работоспособность.

Судя по имевшимся данным, вербовочная и организационная работа германской агентурной разведки в мирное время шла именно в двух направлениях – по линии обслуживания потребностей в информации мирного времени и по линии создания агентурной сети на случай войны.

Агентурная сеть военного времени создавалась из тщательно проверенных людей. Людям этим старались в мирное время никаких серьезных и рискованных поручений не давать. Они числились как бы в резерве с тем, чтобы начать работать по первому условному сигналу. Время от времени они инструктировались и проверялись.

Эта сеть военного времени включала в себя агентов всех специальностей. Здесь были информаторы по мобилизации и сосредоточению, по военной технике, по военным заводам, по активной (диверсионной) разведке всех видов, по дезинформации, по сеянию слухов и паники, агенты связи, содержатели конспиративных квартир, проводники, вербовщики и пр. и пр. Каждому было назначено и указано его место и точно определены его обязанности. Были агенты, на обязанности, которых лежало в мирное время наметить и подготовить объект вербовки с таким расчетом, чтобы по первому условному сигналу они могли быть вовлечены в агентурную работу.

Каждый работник агентурной сети мирного времени, начиная от официальных военных атташе и консулов и до последнего секретного сотрудника, имел точные указания, куда он должен в нужный момент переехать, как там обосноваться и что делать.

Агентам, которые должны были заботиться о беспрерывности связи между сетью и ближайшим пунктом германской разведки, периодически напоминалось об их задачах. Так, в письме на имя германского агента В. Г., пойманного весной 1909 года русской контрразведкой, какой-то анонимный майор из Бреславля писал:

"…Заручитесь уверенностью, что работа на этом пути будет функционировать беспрепятственно. В этом я вижу вашу главную и заслуженную задачу…"

Учитывая возможность перерыва дипломатических сношений с Россией (аннексия Боснии и Герцеговины), тот же майор в другом письме дает наставления, как отправлять ему сведения:

" 1. Если граница свободна, то письма направлять: а) в Бреславль, б) в Ченстохов, в) в г. Пичен, Верхняя Силезия, купцу Рудскому.

2. Если же граница будет закрыта, то нарочным до: а) Серадзя, б) Ново-Радомска, в) Петракова, а далее на повозке: в Грабов или через Верушев – в Вильгельмсбрюк или в Зависку, или в Гербы. Далее все донесения направлять в Бреславль…"

Еще задолго до войны германская разведывательная служба учла, что в случае войны с тем или иным государством, агенты германские подданные, как бы хорошо они замаскированы ни были, подвергнутся преследованиям – именно благодаря этому подданству. Была надежда, что все же можно будет работать при помощи так называемых "двойных подданных", что таковые хотя и будут взяты под подозрение, но притеснениям не подвергнутся.

Однако, несмотря на все предупредительные мероприятия, германская агентурная служба все же получила в начале войны целый ряд весьма чувствительных ударов именно по этой линии.

Во-первых, в России с самого начала войны последовали массовые аресты и высылки германских подданных и даже лиц с немецкими фамилиями, а также ликвидация, правда только частичная, германских торговых и промышленных предприятий.

Так, например, по словам М. Лемке[24]24
  См. Мих. Лемке. – «250 дней в царской ставке».


[Закрыть], с 9/22 XI 1915. г. по 8/21 1916 года с одного Юго-Западного фронта было выслано в восточные губернии 40.833 немца-колониста и еще подлежало высылке 1.300 чел.; галичан было выслано в Астраханскую губернию – 1.903 чел. и подлежало еще высылке – 2.200 человек. Мы, конечно, далеки от мысли утверждать, что все эти десятки и тысячи людей были связаны с германской разведкой. Можно только удивляться, с какой легкостью русская контрразведка производила поголовное выселение немецких колонистов, не разбираясь, кто из них прав, кто виноват. Но не подлежит никакому сомнению, что некоторая их часть состояла на службе германской агентурной разведки.

От этих мероприятий низовой чернорабочий аппарат агентуры безусловно подвергся чувствительному удару.

В России немцы, занимавшие высокое общественное положение в верхах русского общества, в первое время уцелели от преследований русской контрразведки и продолжали свою работу, отчасти даже под высоким покровительством русского двора и некоторых членов правительства[25]25
  А. Брусилов (Мои воспоминания. Изд. ГИЗ. 1929 г.) рассказывает о весьма интересном букете немцев, случайно или неслучайно существовавшем в Варшаве на высших военных и гражданских должностях. Он пишет: "Мой ближайший начальник, командующий войсками Варшавского военного округа, генерал-адъютант Скалой был и генералом-губернатором Привисленского края. Он был добрый и относительно честный человек, скорее царедворец, чем военный, немец до мозга костей. Соответственными были и все его симпатии. Он считал, что Россия должна быть в неразрывной дружбе с Германией, при чем был убежден, что она должна командовать Россией. Сообразно с этим он был в большой дружбе с немцами и в особенности с генеральным консулом в Варшаве бароном Брюком, от которого, как я слышал от многих, никаких секретов у него не было. Барон Брюк был большой патриот своего отечества и очень тонкий и умный дипломат.
  Я считал эту дружбу неудобной в отношении России, тем более что Скалон, не скрывая говорил, что Германия должна повелевать Россией, мы же должны ее слушаться… Я знал, что война наша с Германией – не за горами и находил создавшуюся в Варшаве обстановку угрожающей, о чем и счел необходимым частным письмом сообщить военному министру Сухомлинову. Мое письмо, посланное по почте, попало в руки генерала Утгофа (начальника Варшавского жандармского управления)… Утгоф, тоже немец, прочтя мое письмо, сообщил его для сведения Скалону.
  Сухомлинов мне ответил, что он совершенно разделяет моё мнение относительно Скалона и будет просить о моём назначении командиром XII корпуса.
  Не могу не отметить странного впечатления, которое производила на меня тогда варшавская высшая администрация. Везде стояли во главе немцы: генерал-губернатор Скалон, женатый на баронессе Корф, губернатор – её родственник, барон Корф, помощник генерал-губернатора Эссен, начальник жандармского управления Утгоф, управляющий конторой государственного банка Тиздель, оберполицмейстер Мейер, президент города Миллер, прокурор палаты Гессе, управляющий контрольной палатой фон-Минцлов, вице-губернатор Грессер, прокурор суда Лейвин, штаб-офицеры при губернаторе Эгельстром и Фехтнер, начальник Привисленской ж. дороги Гескет и т. д. Букет на подбор…»
  Характерно, что Брусилова на посту помощника командующего войсками Варшавского военного округа заменил опять-таки немец барон фон-Траубенберг.


[Закрыть].

В Англии в первые недели войны было арестовано и заключено в концентрационные лагеря до 14.000 германских и австрийских подданных, в том числе около 10.000 матросов, механиков, конторщиков и прочих служащих в английских торговых пароходствах[26]26
  См. А.С. Резанов. – «Немецкое шпионство». 3-е изд. Петроград, 1915 г.


[Закрыть].

Во Франции дело состояло еще хуже. Французская контрразведка еще в мирное время нащупала некоторые звенья сети германской агентуры, но притворилась ничего не знающей. Она внимательно следила за работой германских агентов, но не трогала их. Как только наступил момент мобилизации, и германская агентурная сеть должна была стать на военную ногу и начать исполнение заданий ударного характера, французская контрразведка взялась за ее ликвидацию. По имеющимся сведениям, в первые месяцы войны французами было арестовано до 15.000 человек, заподозренных в шпионаже в пользу Германии[27]27
  См. «Паутина». «Система германского шпионажа». Перев. М. Кугульского и Б. Лейковского. Изд. В. Порпугалова, Москва, 1915 г.


[Закрыть].

Германская агентура от этих массовых арестов пострадала весьма чувствительно, особенно в первое время войны. Лишь гибкость, жизненность и массовый характер организации германской агентуры дали ей возможность быстро оправиться от нанесенных ударов и выполнить возложенную на нее задачу.

Николаи , бывший во время войны 1914-18 гг. начальником отдела III-Б штаба германского верховного командования, пишет[28]28
  См. В. Николаи. – «Германская разведка и контрразведка в мировой войне». Перев. и предисл. В. Ромма Изд. Разведупр. Штаба Командующего всеми вооруженными силами Украины и Крыма, 1921 г.


[Закрыть]:

"…Эпоха нарастающих кризисов была хорошей школой для молодой германской разведки. Австро-сербский кризис 1914 г. нашел в ней небольшую, но спаянную организацию, работавшую быстро и надежно. События, втайне совершавшиеся в России, были своевременно сообщены и подтверждены последующими событиями. Начальник Генерального штаба действующей армии выразил разведывательным офицерам в первом обращении к ним после начала войны – благодарность за успехи, достигнутые в период кризиса и мобилизации, тем более, что война вспыхнула внезапно"…

"…Ближайшей задачей было установление и выяснение неприятельского развертывания. И она также была выполнена. Перед началом операций было правильно определено как русское, так и французское развертывание. Этим, однако, были почти исчерпаны малые средства германской разведки. О событиях на левом фланге французской армии, повлиявших на исход Марнского сражения, она ничего не могла сообщить, ввиду их быстрого течения и дальности расстояния…"

Ген . Гофман говорит об этом более конкретно[29]29
  См. Ген. Гофман. – «Война упущенных возможностей». Госиздат; 1925 г.


[Закрыть]:

"…Насколько я теперь помню, только один раз, в 1902 г. удалось нам купить весь план русского развертывания сил у одного полковника русского Ген. штаба. С этого времени – мы знали, – русский мобилизационный план был изменен, но как, – это долго было для нас неясным. В 1910 году, если не ошибаюсь, начальнику разведки штаба 1 – го армейского корпуса в Кенигсберге, капитану Николаи, удалось добыть приказ о пограничном охранении, полученный одной из частей русской 26 дивизии в Ковно. Из приказа видно было, что русские из находящихся в их распоряжении войск в первую очередь развертывали против нас две армии: так называемую виленскую армию и варшавскую…"

По словам же Ганса Куль[30]30
  См. Ганс Куль. – «Германский Генеральный штаб. Его роль в подготовке и ведении мировой войны». Изд. ВВРС, 1922 г.


[Закрыть]вооруженные силы Франции, «на основании собранных сведений, могли быть рассчитаны довольно точно».

Больше того, Гофман рассказывает[31]31
  См. Ген. М. Гофман. – «Записки и дневники 1914–1918 гг.». Изд. «Красная Газета». 1920 г.


[Закрыть], что занятие Льежа было заранее подготовлено и изучено.

Останавливаясь на битве у Танненберга, Гофман мимоходом отмечает, что победа была достигнута с небольшими силами, что у немцев был союзник, о котором Гофман в своем "Дневнике" обещает рассказать только после кампании и что немцы были прекрасно осведомлены обо всех намерениях противника.

Возможно, что Гофман имеет здесь в виду подслушивание русских радиопереговоров, а возможно и что-либо другое.

Как видим из приведенных данных, осведомленность немцев в начале войны о намерениях русских и их союзников не оставляла желать ничего лучшего.

Бывали, конечно, у германской агентурной службы и кое-какие разочарования, когда планы не сходились с действительностью или в них не была достаточно учтена воля противника.

Так, начальник германского Генерального штаба Мольтке препроводил 5/VIII 1914 г. канцлеру меморандум, в котором, между прочим, писал[32]32
  См. Б. Шапошников. – «Мозг армии». Кн. 3. ГИЗ, 1929 г.


[Закрыть], что «восстание в Польше подготовлено; оно падает на уготованную почву, так как уже сейчас наши войска встречаются в Польше почти как друзья. Так, например, в Влоцлавске они были встречены хлебом и солью». И дальше:

"…Восстание в Индии и Египте, а также на Кавказе, имеет, как я уже указал на это в своем письме от 2-го с. м. за № 1. Р, величайшую важность. Путем договора с Турцией министерство иностранных дел в состоянии будет осуществить эту идею и возбудить фанатизм ислама".

Однако, мы знаем, что дело шло не совсем так гладко: в Польше намеченного Мольтке восстания не было и "фанатизм ислама" возбудить также не удалось…

Как только сформировалась Ставка верховного главнокомандующего, в состав ее влился почти весь Генеральный штаб мирного времени, в том числе и III-Б отдел Генерального штаба. В Берлине же остался заместитель начальника III-Б отдела с небольшим штатом сотрудников. Штат этот должен был поддерживать связь с другими ведомствами, получать от них сведения, добытые их агентурой за рубежом, передавать их в III-Б отдел Ставки главковерха, оказывать последнему всякого рода поддержку и помощь в ведении агентурной разведки, руководить контрразведкой в самой Германии, а также отчасти военным бюро прессы и военной цензурой, обрабатывать агентурными способами тыловые лагеря военнопленных и т. д., и т. д. Вся же агентурная сеть, созданная еще в мирное время, перешла под непосредственное руководство III-Б отдела Ставки главковерха. В процессе хода событий появились новые вспомогательные органы разведки местного значения. К штабам групп, фронтов, армий и штабам союзных армий были прикомандированы специальные офицеры от III-Б отдела штаба главковерха. Их задачей было вести агентурную разведку через линию фронта в масштабе соответствующего войскового соединения. В большинстве случаев эти офицеры-разведчики руководили работой всех видов разведывательной службы каждого данного штаба. Все добытые данные о противнике они докладывали по принадлежности начальнику штаба фронта, армии и т. д. и доносили непосредственно начальнику III-Б отдела штаба главковерха. Изучением и обработкой сведений о противнике, добытых разведкой всех видов, занимался отдел иностранных неприятельских армий. По рассортировке и предварительном рассмотрении поступивших сведений этот отдел распределял их по следующим учреждениям:

– сведения; относившиеся к флоту – в разведывательный отдел морского штаба;

– сведения технического характера – в соответствующие учреждения;

– сведения политического характера – политическому отделу штаба главковерха для отзыва и передачи в министерство иностранных дел;

– сведения экономического характера – учрежденному в Берлине при тыловом Генеральном штабе обрабатывающему органу, связанному с заинтересованными экономическими учреждениями и обменивавшемуся с ними сведениями.

Характерно, что III-Б отдел и отдел иностранных – неприятельских – армий подчинялись на одинаковых правах генерал-квартирмейстеру штаба главковерха. По словам Николаи, такие автономные взаимоотношения органа, добывавшего сведения (III-Б отдел), и органа, обрабатывавшего их (отдел иностранных армий), были вызваны стремлением избегнуть влияния добывавшего органа на их оценку и выводы по ним.

"Лишь в некоторых исключительных случаях" – пишет Николаи, – "начальник III-Б отдела сообщал отдельные донесения непосредственно начальнику оперативного отдела или начальнику Генерального штаба. В общем, отдел III-Б проявлял то или иное отношение к донесениям лишь постольку, поскольку его суждение о достоверности их могло быть ценным при их использовании".

К сожалению, Николаи ничего не говорит о том, насколько такой порядок и такая организация оказались практичными и пригодными в процессе работы.

По словам того же Николаи, в составе III-Б отдела находилось специальное, абсолютно замкнутое, отделение, возглавлявшееся особым офицером. Этот офицер поддерживал связь с теми органами и резидентурами, которые вели самую агентурную разведку.

На третьем году войны выяснилось, что существовавшая организация разведки не вполне отвечает требованиям момента, что она становится неспособной давать ответы на все, поставленные ей, вопросы и что поэтому разведку нужно сделать еще более массовой, т. е. втянуть в нее слои населения, еще более широкие, чем до войны. С этой целью в 1916 году была создана разведывательная служба внутри самой Германии. В главных центрах страны офицеры этой службы связывались с теми кругами или лицами, которые также были заинтересованы в том, чтобы быть осведомленными о положении во вражеских странах, или с теми, относительно которых можно было предполагать, что у них имеется достоверная информация по этим вопросам. Этот источник, по словам Николаи, открыл разведке возможность совместной работы с хорошими знатоками неприятельских стран, и результаты этой работы встречали все растущее признание у заинтересованных государственных учреждений. Этим источникам ставились главным образом задачи политического и экономического характера.