Текст книги "Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг."

Автор книги: Константин Звонарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава четвертая. Маскировка, подготовка, инструктирование и оплата агентов

Мнение германского министра о маскировке агентов. – Каждый агент должен иметь подходящее занятие и завоевать общественное расположение. – Рассказ П. Кропоткина. – Обучение агентов специального назначения. – Сохранение тайны находится в обратном отношении к числу лиц ее знающих. – Система оплаты агентов. – Размеры оплаты. – Инструкция по собиранию и доставления сведений. – Собирание общеизвестных сведений и слухов. – Специальные собиратели базарных слухов. – Гибкость агентурной сети. – Расправа с агентами, вышедшими из повиновения.

Завербованным тем или иным способом агентам ставилось непременным условием, чтобы каждый из них прикрывался обязательно каким-либо благовидным занятием, позволявшим сказать, что он живет на добытые собственным трудом средства. Если кто-либо не мог самостоятельно создать себе такого положения, германская разведка помогала ему это сделать. Так, например, агент пристраивался к войсковой части, интересовавшей разведку, под видом булочника, колбасника, фотографа и пр. Как только в часть приезжал какой-либо инспектирующий начальник, производилось какое-либо новое военное упражнение, поверочная мобилизация и пр., такого рода агент сразу все свое внимание направлял на освещение этих событий. Стоя у своего лотка, он методично следил за всем. Другой агент в то же время помещался под благовидным предлогом где-либо у полотна железной дороги, усердно считая проходящие поезда; попивая пиво со стрелочниками и другими низшими агентами дороги и в дружественной беседе выяснял интересовавшие его разные технические вопросы.

Эти приемы маскировки германской агентурной службы обоснованы одним из бывш. германских министров внутренних дел – Путкаммером, в следующих словах:

"Надо требовать, как условие приема в постоянные шпионы, – обязательств для всех держать по их выбору какую-нибудь лавочку, по внешности вполне отвечающую торговым или других потребностям той местности, куда каждый из них командирован на жительство.

Всякое такое дело, будь это какая-нибудь бухгалтерская или комиссионная контора по посредничеству или продаже земли, наконец, просто мелочная лавочка, кофейная, ресторан, гостиница или страховая контора… все это должно быть солидно и комфортабельно поставлено и обставлено.

Никогда не следует упускать из виду, что наши агенты всегда должны на месте своей деятельности внушать доверие всеми внешними признаками своей буржуазной жизни.

Они должны подкупать в свою пользу общественное мнение, оказывая услуги всякого рода центрам, группам и обществам, должны завоевать себе общественное расположение, дабы быть везде хорошо принятыми, быть у всех на виду и таким образом обо всем целесообразно осведомлять по службе"[3]3
  См. Поль Лянуар. – «Немецкое шпионство во Франции». 1910 г.


[Закрыть].

П. Кропоткин[4]4
  См. П. Кропоткин. – «Записки революционера». Том И. Изд. Политкаторжан


[Закрыть]рассказывает следующий случай. Во время нахождения Кропоткина в одной французской деревне, туда явился веселый странствующий фотограф. Он завел дружбу со всеми, снимая всех даром и ему разрешили снять не только тюремный двор большого тюремного здания, но даже и камеры. Сделав все это, он отправился в город, тоже на восточной границе Франции. Здесь его арестовали и нашли на нем компрометирующие военные документы. Оказалось, что тюремное здание интересовало германский Генеральный штаб с точки зрения возможности использовать его в военное время под казармы или склады.

Деятельность агентов всегда сопряжена с громадным риском и для удачного выполнения поставленных задач от них, кроме наличия прирожденных способностей, требуется известная подготовка. Поэтому-то каждому вновь завербованному агенту руководители германской агентурной службой вначале ставили одну-две самостоятельных задачи, обычно не представлявшие больших затруднений при исполнении и, в случае обнаружения испытуемым лицом пригодности к агентурной работе, ему затем преподавались сведения в пределах, необходимых для его будущей работы и сообразно специальности, на которую его предназначили. Длительность подготовки и разнообразие преподаваемых сведений зависели от будущей специальности данного лица. Так, например, известный германский разведчик доктор Гревс рассказывает, что он "в течение пяти месяцев усердно проходил курс специального обучения. День за днем, неделя за неделей зубрил всевозможные предметы, необходимые для успешной работы в тайной агентуре. Главных предметов было четыре: топография, тригонометрия, морское строительство и черчение".

Выбор агентов на ответственные посты являлся делом весьма сложным. Прежде всего, от такого кандидата требовалось знание не менее двух иностранных языков. Это являлось общим правилом. Но в целях освещения чисто военных вопросов от агентов, кроме того, требовался целый ряд специальных познаний. Для приобретения этих специальных познаний агент проходил почти полный курс офицерской школы с той лишь разницей, что от офицера требовались знания только по своей специальности, а от агента познания универсальные, энциклопедические.

Чтобы работа агента была продуктивной, он должен был быть тонким наблюдателем, умеющим учитывать самые ничтожные данные.

Некоторые категории агентов должны были знать в совершенстве фотографию, уметь определять расстояние, прочность устоев мостов с точки зрения условий данной почвы и сразу определять, сколько взрывчатого вещества нужно для разрушения данного моста. Положение такого агента осложнялось необходимостью не возбуждать в окружающих никаких подозрений, почему он должен был производить все оценки и строить выводы по глазомеру, чертить планы без инструментов, соблюдая возможную точность до ярда в длину и фута в высоту.

Конечно, такая техническая подготовка давалась не легко. Агент должен был уметь чертить на память планы любого укрепления, расставлять людей и орудия и избегать даже маленьких ошибок и неточностей, ибо с точки зрения его начальства, неточность была хуже полного незнания.

От агента по морским вопросам требовалось, кроме того, идеальное знание подробностей морского дела. Кроме береговых укреплений и доков, которые входили в сферу компетенции военного агента, морскому агенту предлагалось изучить все классы военных судов, топографию и тригонометрию, черчение и судостроение, все типы торпед, мин, подводных лодок и орудий, чтобы он сразу мог оценить силы противника.

Морского агента последовательно знакомили с конструкцией различных судов, крейсеров, броненосцев и мелких единиц боевого флота великих держав, требуя, чтобы он мог определять тип судна, как днем, так и ночью, даже по силуэтам. Агент должен был также знать формы и отличия чинов и морские сигналы.

Окончив этот теоретический курс, агент подвергался в портах Вильгельмегафена и Киля практическим испытаниям по всем специальностям, по которым его "натаскивали".

Требовалось, чтобы каждый агент работал самостоятельно, сам вербовал себе помощников, агентов связи и пр., дабы в случае своего провала не погубить сообщников и не вводить в дело лишних людей, так как по любимому в германской разведке принципу Штибера, "сохранение тайны находится в обратном отношении к числу лиц ее знающих".

По окончании практической подготовки и испытаний с агентом обычно заключался контракт на несколько лет. Содержание таким агентам выплачивалось довольно значительное. Так, например, в 1909 году у одного германского агента, арестованного русской контрразведкой, было обнаружено 12 купонов от переводов из Германии на 1094 руб. 44 коп., полученных в период времени от 4 января по 20 марта того же года. Однако, весьма возможно, что агент сохранил не все купоны. Обычно, руководители германской разведки редко переводили агентам одинаковую сумму. В указанном выше случае мы имеем переводы на суммы: 66 руб. 89 коп.; 55 руб. 56 к.; 56 руб. 50 коп.; 125 руб. 86 коп.; 99 руб. 50 коп. и т. д. Ясно, что делалось это с целью замаскировать истинный источник получения агентом денег.

Вся обусловленная сумма платы редко выдавалась агенту на руки полностью. Обычно, при каждой выдаче известный процент удерживался и депонировался в банк на текущий счет агента. В случае измены или отказа агента работать согласно договора, он лишался этой удержанной суммы. В случае же провала или болезни агента – он и его семья получали из таким образом накопленной суммы пособия.

В инструкциях германской агентурной службы агентам давалась подробные указания как и что собирать и доставлять.

Вот несколько выдержек из инструкции, опубликованной в "Русском Инвалиде" за 1908 г. (№ 252):

" 1. Агент обязан возможно чаще находиться в военном обществе, оказывая представителям последнего изысканную вежливость и внимание. Он должен стараться попасть в хорошие рестораны и кафе, где чаще всего собираются офицеры, незаметно прислушиваться к их разговорам, уметь оценить их. Остерегаться злоупотребления спиртными напитками и избегать ухаживания за женщинами. Сверх того агенту рекомендуется никоим образом не показывать ни имеющихся при нем денег, ни, тем более, писем. При себе иметь хорошие бинокль и компас.

2. Обратить особое внимание на местности, особенно вблизи укрепленных пунктов, а равно быть точно осведомленным о времени смены часовых, которым, во всяком случае, избегать показываться, что весьма важно. На планах и фотографиях не забывать указать даты и сверх того фотографировать интересующие предметы с разных сторон. Производить фотографирование два раза в год зимой и летом. При рекогносцировке укрепленного пункта агент должен стараться произвести съемку с близлежащей возвышенности, будь это крыша, башня или дерево, при чем в последнем случае съемщику рекомендуется запастись, подобно дровосекам и телеграфным рабочим, особого рода обувью. Для производства рекогносцировки агенту следует предварительно изучить местность, сверяя ее с картой, исправляя, если нужно, последнюю и записывая необходимые сведения на приложенный лист бумаги, на полях которого по порядку номеров и дат наклеиваются фотографии местных предметов, уже осмотренных.

3. Орудия следует фотографировать по возможности с близкого расстояния, и при том таким образом, чтобы каждый снимок вмещал бы в себе не более одного орудия с указанием его размеров и конструкции и с фотографическим снимком со слепка орудийного замка. Измерить расстояние между линией орудий и крепостной оградой. Отметить на плане и сфотографировать казематы, пороховые погреба, оборонительные казармы, интендантские склады, цейхгаузы, запасные пути, резервуары, помещения воздухоплавательных парков, телеграфные станции, направление обслуживающих данный пункт стратегических железных дорог, путей и т. д. Сверх того, агент должен стараться получить точные сведения о числе людей пехоты и артиллерии, как в самой крепости, так равно и на фронтах, отметить и перечислить число орудий (с указанием калибра), окон, отдушин, ворот и труб. Отметки датировать.

4. В случае помещения в современных изданиях, журналах или газетах каких-либо сведений о производстве на территории государства военно-инженерных работ, немедленно отмечать это в записной книжке. Не довольствуясь этим, следует уведомляться о положении указанного вопроса у разных лиц и учреждений, которые по роду их деятельности должны близко соприкасаться с подобного рода фактами, как-то: у интендантства, подрядчиков, распорядителей работ и у перевозчиков, при чем стараться узнать, кому с торгов досталось производство работ, их смету, распределение и число нанятых рабочих. Убедиться в составе и качестве материалов и в соответствии их с требованиями военных инженеров.

7. Установить самым точным образом нахождение тех мест, которые отведены под жилые помещения, и обозначить на плане направление сточных вод.

8. В видах безопасности агенту вменяется в обязанность сжигать всю корреспонденцию, с содержанием которой он достаточно ознакомился, не исключая, и настоящей инструкции, если она освоена им в надлежащей степени. Он должен направлять все усилия для достижений поставленной ему цели, стараясь восторжествовать над препятствиями, которые неизбежно могут встретиться на его пути".

В дополнение к приведенной инструкции были даны и указания частного характера, как, например: "приближаясь к форту, следует идти обыкновенно ровным шагом, переводя пройденное пространство на время и выводя среднюю скорость; для отвлечения подозрений нужно принять беззаботный вид прогуливающего, считая мысленно в то же время шаги".

При разведывании железных дорог агентам указывалось на необходимость осведомляться об инструкциях, полученных машинистами и механиками дороги.

В системе германской агентурной разведки, особенно в последнее время, значительное место занимало также собирание общеизвестных сведений и слухов наравне с важными, так как, по словам фон-дер-Гольца, агентам "приходится искать крупинки золота в кучах навоза".

Собранные слухи проверялись или другими агентами или даже лицами, специально для этого командированными. С другой стороны, исполнение агентами простых задач давало руководителю возможность удостовериться в их пригодности к той или иной работе. Кроме того, моменты международных осложнений характеризуются именно тем, что в обществе распространяется масса слухов, нередко весьма важных, почему донесения агентов в такое время часто передают факты, узнанные преимущественно из подслушанных разговоров.

Так, например, весною 1909 года, во время аннексии Боснии и Герцеговины, масса немецких агентов в погоне за слухами разъезжала по русским железным дорогам, разгуливала по ресторанам и гостиницам, имея приказание "особенное внимание обратить на подслушивание разговоров офицеров и на все обстоятельства, которые могут относиться к войне".

Какое значение руководители германской разведки придавали собиранию такого рода слухов показывает, например, тот факт, что один из пойманных русской контрразведкой агентов должен был специально передавать собранные слухи условными телеграммами в Берлин.

Некоторые, очевидно, особо ценные агенты – собиратели слухов – за свои труды получали, сверх оплаты расходов по представленным счетам, по 10–15 рублей в сутки и особую плату за доставленный материал, что в общей сложности составляло свыше 500 рублей в месяц.

Германская агентурная сеть была насаждена с определенным расчетом и продуманностью.

Пограничные области соседних с Германией государств были покрыты непрерывной сетью германских агентов. В губернских городах обыкновенно проживало 3–4 местных агента. Города с меньшим населением и поселки в окружности 10–15 верстного района поручались наблюдению одного агента. Опираясь, на этот кадр агентов, германская агентурная разведка могла в нужную минуту поставить на военную ногу значительное количество своих работников.

Весною 1911 года, когда происходили некоторые изменения в дислокации русских пограничных войск, германские агенты систематически доносили о всем происходящем в штабы Кенисберга, Бреславля, Торна и Познани, при чем характерно, что мобилизация агентов для этой работы произошла еще до начала действительного передвижения русских войск. Об этом можно судить по следующему примеру.

Германский офицер из Торна, известный изобличенному русской контрразведкой германскому агенту Хвесюку под псевдонимом "Бреннер", посылая последнему 9 рублей на дорогу, писал:

"Прошу как можно скорее приехать ко мне. Я имею много работы; потребуется около 100 человек для работы. Приезжай за деньгами как можно скорее".

Ясно, что Хвесюк не был единственным агентом, который получил в этот момент такого рода вызов в Германию.

Какие меры принимала германская разведка для того, чтобы избавиться от своих же, ставших опасными, агентов, показывает следующий факт[5]5
  См. «Паутина». «Система германского шпионажа». Изд. В. Португалова, Москва, 1915 г.


[Закрыть].

Один из германских агентов посланный за границу, вместо того, чтобы исполнить данное ему задание, занялся любовными делами. Никакие предупреждения и напоминания не помогали. Тогда был выслан известный дуэлист с приказанием – вызвать агента на дуэль. В результате агент под рыцарским предлогом был убит на дуэли…

Глава пятая. Командировка офицеров в соседние страны

Поездка офицеров Генерального штаба на рекогносцировки. – Тайная поездка ген. Мольтке во Францию. – Планомерность и систематичность такого рода командировок. – Командировки офицеров Ген. штаба под благовидными предлогами. – Любители фотографии и географии. – Похождения полковника Николаи.

Германская агентурная разведка не упускала также случая использовать в разведывательных целях командировки офицеров в соседние страны.

Перед австрийской компанией 1866 г. многие переодетые германские офицеры Генерального штаба рекогносцировали Богемию. Перед войной 1870–1871 г. офицеры-разведчики наводнили восточную Францию. Одни из них рекогносцировали крепости, другие под видом рыбной ловли исследовали реки и пр.[6]6
  См. «Etudes de guerre par general Levai. Tacticue des renseignements»


[Закрыть]Сам Мольтке в 1868 году тайно посетил с разведывательными целями некоторые районы приграничной полосы. Негласное наблюдение, установленное французской контрразведкой, было в курсе характера работ Мольтке. В рапорте капитана Самуэля от 9/IV 1868 г. из Форбаха значилось: "С понедельника я следую за ген. Мольтке, который осматривает границу Франции и изучает позицию. В понедельник он был в Майнце. Во вторник прибыл в Биркенфельд и делал заметки о высоте близ руин старого замка. Переночевал в Саарбрюкене. Вчера был в Саарлуи. Сегодня, несмотря на плохую погоду, он выходил из кареты, чтобы осмотреть окружающие высоты с Водеванг и с Беруса[7]7
  См. "Lieutenan A. Froment. – «L’espionnage militaire et les ionds secrets die la querre en France et a l’etranger»


[Закрыть].

Германский Генеральный штаб организовывал эти секретные командировки офицеров вполне планомерно и систематично. В начале каждого года соответствующими отделами Генерального штаба составлялись проекты необходимых командировок, проводившиеся в жизнь по утверждении их начальником Генерального штаба..

Эти секретные командировки офицеров дополнялись заграничными командировками офицеров Генерального штаба под различными благовидными предлогами, например, для изучения языка, на маневры, лечиться, к родным, в качестве туриста, в отпуск и т. д. Можно сказать, что Германия к такого рода командировкам относилась весьма внимательно и серьезно, и без цели ни одному своему офицеру заграничной командировки не давала. Подбор офицеров для заграничных командировок проводился весьма тщательно, и сами командировки совершались по определенному плану и системе.

Вот несколько примеров.

В 1909 г. русская контрразведка установила, что командированный в Россию и Китай лейтенант 2-го Саксонского полка Эрих Баринг под предлогом охоты в Туркестане и Сибири занимался изучением русских границ с Персией и Монголией.

В апреле 1910 г. в Тифлис приехал отставной генерал-лейтенант германской службы фон-Гофмейстер, с рекомендательным письмом германского имперского канцлера на имя главнокомандующего войсками Кавказского военного округа и просил разрешения "осмотреть около Карса поля сражений русско-турецкой кампании и сфотографировать их". С Гофмейстером был слуга и переводчик. Слуга оказался полковником германской службы, а переводчик – турецким офицером. Настоящей целью их приезда была разведка Карской крепости. Одновременно с Гофмейстером из Турции в Каре прибыли три "любителя фотографии и географии": двое – Карл Линк и Освальд Хазен – австрийские офицеры, а третий – Гутберг – германский офицер.

В феврале 1912 г. в Вержболове был арестован немецкий пограничный комиссар Дресслер, прибывший на русскую территорию под предлогом служебных дел. На самом же деле он прибыл для переговоров о мобилизационном плане, выкраденном писарем из штаба Ковенской крепости и уже сфотографированном немцами в Эйдкунене. При посредниках этого дела, случайно арестованных в ночлежном доме во Владиславове, был обнаружен подлинник этого мобилизационного плана и письмо за подписью Дресслера.

Николаи, бывший начальник Разведывательного Управления Штаба германского верховного командования в войну 1914-18 гг., пишет, что перед своим назначением в разведку он объездил некоторые страны, в частности Россию и Францию, с целью "ознакомиться на месте с театром своей будущей деятельности"[8]8
  См. Николаи. – «Тайные силы».


[Закрыть].

Глава шестая. Агентурная деятельность официальных военных агентов

Легализация института военных агентов. – Агентурная работа германских военных агентов. – Провалы германских военных агентов во Франции и России. – Подбор военных агентов. – Германские взгляды на обязанности военных агентов. – Изучение характеров лиц высшего комсостава соседей. – Гофман о Ренненкампфе и Самсонове. – Мнение немцев о русской армии. – «Русские медленно запрягают, но еще медленнее едут».

До 1864 г. институт военных агентов при миссиях существовал неофициально. Институтом этим пользовались почти все страны, т. к. послы в то время состояли в большинстве случаев из лиц не военных и вследствие этого не могли доставлять нужных военному ведомству данных об армиях соседей. Все страны это, конечно, знали, и все пользовались услугами неофициальных военных агентов.

Наконец, в 1864 г. офицеры, состоявшие при дипломатических миссиях, были легализованы и получили название военных и морских уполномоченных. Они числились в составе дипломатического корпуса и пользовались всеми преимуществами, присвоенными последними за границей. Все страны в официальных инструкциях строго настрого запрещали военным агентам заниматься сбором сведений агентурным путем. Все данные, которые от них требовались, должны были добываться совершенно легальным, официальным путем. Однако, почти все государства снабжали своих военных еще и секретными инструкциями, согласно которых они не должны были пренебрегать никакими средствами, лишь бы достать нужные сведения.

И в этой области Германия шла во главе всех остальных государств. Вот несколько примеров.

Уже в 1867 г. стало известным, что прусский военный агент в Париже Гольц занимался тем, что через посредство немецких банкиров пересылал в Берлин тюки французских карт и доподлинно знал через подкупленных французских чиновников все, что творилось во французском военном мире. "Чего он не мог узнать в салонах", – говорит один французский писатель, – "где часто из хвастовства с несчастным легкомыслием разбалтывали самые сокровенные вещи, то доходило до него через тех личностей, которые проникали и проникают в наши дома, имея всегда ухо настороже, которые проникают в прессу, вмешиваются в наши споры и агитируют против дипломатии".

В 1871 году германский военный агент в Париже, подполковник Вильон был уличен в руководстве германской шпионской организацией. Его перевели на ту же должность в Россию. Назначенный на его место в Париж майор Гюне продолжал дело своего предшественника. В 1887 году он был уличен в сношениях с чиновником французского военного министерства. Начальник французской контрразведки произвел негласный обыск в квартире Гюне и установил, что он, прикрываясь своей дипломатической неприкосновенностью, получал много весьма ценных сведений, от довольно высокопоставленных особ. Документы были сфотографированы, но французское правительство не посмело, однако, настоять на отзыве Гюне, а ограничилось тем, что возбудило вопрос об упразднении института военных агентов, что конечно, ни к чему не привело.

В 1896 году выяснилось, что во Франции в то время действовал не один германский военный агент Шварцкоппен, а целый своего рода "трест" военных агентов – Шварцкоппен, итальянский военный агент майор Паницарди и австрийский военный агент. Паницарди нередко являлся посредником между Шварцкоппеном и различными тайными агентами, а военный агент Австрии ездил в Швейцарию по шпионским делам Шварцкоппена.

Трио действовало бы, быть может, еще долгое время, если бы не неосторожность Шварцкоппена. Он слишком, видимо, верил в свою застрахованность от какой-либо измены и безгранично доверял всем, в том числе даже и низшим служащим посольства. Нашлась, однако, особа – горничная дочери посла Мюнстера, доставлявшая во французский Генеральный штаб бумажные отбросы из сорной корзины Шварцкоппена.

Даже в то время, когда Шварцкоппен производил дознание, чтобы установить, как французы узнали об его деятельности, в руки французского Генерального штаба попал список лиц, служивших германскими тайными агентами.

В июне 1930 г. во французской газете "Л-Эвр" были опубликованы "Записки полковника Шварцкоппена". В этих "Записках" Шварцкоппен доказывает, что капитан французской службы Дрейфус был осужден за грехи французского офицера Генштаба Эстергази. Этот офицер 20 июля 1894 г. явился в германское посольство в Париже и предложил свои услуги по доставке секретных французских документов Шварцкоппену. Последний, якобы, вначале отклонил предложение Эстергази, но по приказанию из Берлина вынужден был в конце концов принять его предложение. Эстергази доставил Шварцкоппену несколько мобилизованных документов разных французских войсковых частей. Наконец, в сентябре 1894 г. он принес Шварцкоппену список секретных документов француского Генштаба, которые он может достать. Шварцкоппена в посольстве не оказалось. Эстергази оставил пакет у привратницы. Последняя же, вместо вручения Шварцкоппену, доставила пакет во французскую контрразведку, так что Шварцкоппен увидел впервые этот список лишь два года спустя воспроизведенным на страницах "Матэн".

Специалисты французского Ген. штаба пришли к заключению, что список этот мог составить офицер Генштаба и артиллерист. Начали поиски этого офицера и остановились на Дрейфусе. Он был офицером Ген. штаба, артиллеристом, родом из Эльзаса, говорил по-немецки, кто-то видел его в сомнительных местах, знали его как любителя играть в карты и т. д. Наконец начальник IV отдела Ген. штаба, полковник Фабр "установил", что список написан рукой Дрейфуса.

Во время следствия, французская контрразведка перехватила пакет, посланный Шварцкоппеном итальянскому военному атташе Паницарди при следующей записке:

"Посылаю вам 12 планов Ниццы, которые мне передал для вас этот мерзавец Д.".

Эта записка в деле Дрейфуса сыграла, чуть ли не роль главного доказательства его виновности. Контрразведка считала его за "мерзавца Д.".

В своих "Записках" Шварцкоппен раскрывает этого Д. Это – некий Дюбуа, агент германской и итальянской разведок, начавший водить последние за нос и этим заслуживший у Шварцкоппена эпитет "мерзавец".

Германский посол доказывал французскому министру иностранных дел и даже президенту республики, что Дрейфус никогда агентом германской разведки не был. Однако, его словам никто не поверил.

В совещательной комнате, во время обсуждения приговора, членам военного суда контрразведкой была вручена дешифрованная телеграмма, якобы посланная итальянским военным атташе в Рим о том, что капитан Дрейфус арестован, и что нужно принять необходимые меры… Фактический же текст этой телеграммы был следующий:

"Если капитан Дрейфус не поддерживал с вами (Ген. штабом Италии) сношений, было бы хорошо дать официальное опровержение, чтобы избегнуть комментарий прессы".

Шварцкоппен и его начальство могли не допустить осуждения Дрейфуса, если бы они раскрыли Эстергази. Но на это они не пошли, а ограничивались лишь тем, что продолжали даже тогда, когда Дрейфус находился на Чертовом Острове, без всяких доказательствах утверждать, что он невиновен. Но этого, как мы знаем, для французских подложных дел мастеров было недостаточно…

В 1890 г. в России был изобличен в шпионаже германский морской агент Прессен, "работавший" в сообществе с английским морским агентом Гербертом. Они успели купить за 1.500 рублей у русского капитана 2-го ранга Шмидта план минных заграждений и фортификаций Кронштадта.

Иоганн Шпис[9]9
  См. Иоганн Шпис. – «Шесть лет под водой». Изд. Брокгауз-Ефрон, 1929 г.


[Закрыть]рассказывает, что перед «Кильской неделей» в 1914 г. германскому морскому атташе в Голландии удалось достать копию документа, разоблачавшего шпионские намерения английского флота и заставившего немцев относиться весьма подозрительно к посещению английским флотом германских вод. Характерно, что с содержанием этого документа были ознакомлены офицеры германского флота.

Из этого сообщения можно сделать вывод, что германские морские атташе не отказывались и от сбора сведений контрразведывательного характера.

Тот же Шпис рассказывает, что сведения о секретных русских военно-морских базах и фарватерах шхер Финского залива немцам удалось получить через финских лоцманов еще до войны 1914–1918 гг. и нанести на свои секретные военно-морские карты.

Этот факт показывает, что германский морской атташе не сидел в Петербурге зря…

Такого рода примеров, вопреки официальным заверениям немцев, можно привести множество. Однако, и приведенные факты дают нам право утверждать, что агентурная деятельность германских военных и морских агентов была включена в общую разведывательную систему.

Следует также отметить, что деятельность германских военных агентов по сбору сведений не исчерпывалась их агентурной, тайной деятельностью. Официальные легальные возможности давали им также много ценного и нужного материала для всестороннего изучения армий соседей.

Перед войной 1914-18 гг. Германия имела военных агентов в 14 государствах (в Швейцарии, Бельгии, Румынии, Америке, Австрии, Турции, Англии, Испании, Франции, Китае, России, Италии, Швеции, Японии). Все военные агенты были офицерами Генерального штаба. Подбором их руководил начальник Генерального штаба. Официальной задачей военных агентов было – войти в тесное соприкосновение с высшими военными начальниками в странах, где они находились. Они должны были лично знакомиться с выдающимися представителями страны, с целью узнать их взгляды на животрепещущие военные вопросы. Они должны были возможно чаще присутствовать на учениях войсковых частей и, вникая в их смысл, составлять себе действительную картину обучения и выносливости данной армии. Они должны были также зорко следить за военной литературой и регулярно доносить обо всем, достойном внимания.

Как мы видим, задачи военных агентов были довольно многообразными и сложными, и выполнение их во многом зависело от личного развития, опытности и любви к делу военных агентов. Они своей официальной деятельностью должны были дополнять то, чего Генеральный штаб не мог узнать агентурным путем. Посредством изучения и сопоставления газетного, журнального и вообще литературного материала, со своими личными наблюдениями они должны были устанавливать, совпадает ли обучение войск с уставами и наставлениями. Последнее может показаться на первый взгляд странным и излишним, но немцы знали, что приказы на бумаге часто весьма существенно не согласуются с практическим обучением и состоянием войск в действительности. Тактика и обучение войск находятся в постоянном развитии и постепенно меняются. Уставы же меняются только в известные периоды. Военные агенты и должны были учитывать эту разницу.