Текст книги "Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг."
Автор книги: Константин Звонарев
Жанры:
Cпецслужбы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Еженедельно греческие офицеры, пробираясь тайком через горы уносили рапорта своей королевы в Германию. Один раз, например, такой посланец нес целый комплект планов греческих бухт, могущих быть использованными под базы для германских подводных лодок.
В телеграмме, попавшей в руки контрразведки Антанты, в 1916 году, греческая королева писала Вильгельму:
"…Мне удалось возбудить в стране мирные настроения. Теперь осталось довести Грецию до военного выступления в пользу центральных держав. Нужно нанести удар в спину Саррайля в тот момент, когда немцы с болгарами будут атаковать его с фронта, и покончить с Салоникской экспедицией Антанты, когда твоя македонская армия будет достаточно сильна для перехода в наступление… Целую тебя. София".
Понятно, что Вильгельм по радиотелеграфу аккуратно отвечал на шифровки греческой королевы и давал ей свои советы и указания.
Для немцев работал также и греческий морской министр Стратос , которому было поручено устроить базы в греческих водах для германских подводных лодок.
В Салониках французский генерал Саррайль в декабре 1915 г. арестовал весь личный состав (60 человек) германского, австрийского и болгарского консульств. Все секретные архивы этих консульств попали в руки французов и раскрыли весьма широкую разведывательную деятельность названных консульств.
Посольства тех же стран в Афинах спаслись от такой участи лишь тем, что заблаговременно уничтожили свои секретные архивы, или тайком вывезли их в Монастырь.
Союзниками был также арестован со всеми секретными документами германский консульский агент на Крите. Эти документы дали возможность раскрыть всю германскую агентурную сеть в Греции и выяснить, что германская разведывательная служба в Греции была поставлена на военную ногу еще в начале 1914 г., т. е. за несколько месяцев до начала мировой войны.
На основании полученных данных союзники в июне 1916 года предъявили греческому правительству список германских агентов, с советником германского посольства в Афинах, бароном Шенк, во главе, и требовали их немедленной высылки за пределы Греции. Греция была вынуждена это требование исполнить.
Депутат греческого парламента , Калимасиотис также состоял агентом германской агентурной службы, снабжал германские подводные лодки всем необходимым и подавал условленные сигналы. Когда его деятельность была раскрыта союзниками, немцы дали ему возможность скрыться.
Но, несмотря на удаление всех этих лиц, германская агентурная служба продолжала получать информацию о мероприятиях союзников в Греции. Информация эта исходила из греческих официальных сфер, сочувствовавших Германии, и передавалась греческими шифрами по греческому же радиотелеграфу прямо в столицы враждебных союзникам держав.
Это обстоятельство побудило союзников запретить греческому правительству посылку шифрованных телеграмм во враждебные союзникам страны, даже в адрес своих посольств и консульств, и ввести союзнический контроль над всеми средствами связи в Греции (радиотелеграф, телеграф, почта). Контролю союзников подвергалась также переписка представителей нейтральных стран в Греции. Была установлена союзническая цензура для греческой прессы.
Однако, несмотря на все эти репрессивные мероприятия, германская агентурная служба почти до самого конца войны сумела поддерживать приток информации из Греции.
В Румынии , до вступления ее в войну на стороне союзников, германская агентурная служба также имела свой прочный аппарат, занимавшийся деятельностью всех видов. Ясно, что и здесь руководящая головка этого аппарата была прикрыта флагом дипломатической неприкосновенности германского и австрийского посольства и консульств.
Здесь как в Испании и в Греции, германская агентурная служба, наравне с большим количеством мелких агентов и осведомителей, имела прочные интимные связи с румынским королевским дворцом и черпала информацию, что называется, из первоисточников. Германия была великолепно осведомлена о затеях и интригах союзников по отношению к Румынии и заблаговременно знала о приближавшемся и неизбежном выступлении Румынии против нее. Предотвратить это выступление она не могла, но, по мере возможности, старалась оттянуть наступление этого рокового момента. Она прекрасно знала, что "румыны – это даже не нация, а профессия смычка и отмычки"[67]67
См. «Стратегический очерк войны 1914-18 гг. Румынский фронт»., сост. Ф. И. Васильев. Изд. ВВРС. Москва, 1922 г.
[Закрыть], что Румыния возглавлялась кликой взяточников и воров. Она знала, что лозунгом этой правящей клики было: «пользуйся случаем и бери, что плохо лежит» и «действуй всегда на стороне сильного и наверняка».
Поэтому-то часть агентурной деятельности Германии, как, впрочем, и всех остальных воюющих стран, была направлена на подкуп румынских газет, министров и членов парламента. Господствующая клика Румынии, таким образом, получала деньги от обоих воюющих лагерей и, в конце концов, сочла более выгодным выступить на стороне союзников.
Повторяю, Германия к такому результату была подготовлена заблаговременно своей агентурой, бывшей в курсе всей торгашеской работы Румынии. За время этой "торговли" германская разведка собирала информацию о румынской военной мощи, о настроениях населения и армии, и ждала момента, когда пригодятся эти данные.
Была также подготовлена сеть, посредством которой должна была продолжаться агентурная работа после начала военных действий. И нужно отдать справедливость германской агентурной службе, что все было великолепно предусмотрено и выполнено. В то время, как союзники, после вступления Румынии в войну, решили, что "мавр сделал свое дело, мавр может уйти", т. е. что правящая клика Румынии объявила войну и этим самым роль ее кончена, и нечего больше тратить на нее нужные для ведения войны деньги, – германская агентурная служба продолжала субсидировать эту клику и дальше. Немцы оказались здесь более дальновидными и лучше понимающими психологию этой клики.
Из Румынии Германия вела работу и против России. Работать здесь было нетрудно, а объектов для разведывательной работы на юге России было достаточно, особенно для диверсионной (активной) разведки (черноморский флот, николаевские судостроительные верфи, Донецкий угольный бассейн и пр.).
Разведывательная работа в Румынии была координирована между германским, австрийским и болгарским разведывательными органами. Главенствующую роль играла германская агентурная служба. У союзников же такая координация отсутствовала. Каждый из них работал на свой страх и риск. Не всегда даже производился обмен добытыми сведениями, не только разведывательного, но и контрразведывательного характера.
Так, напр., граф Чернин , бывший накануне вступления Румынии в войну австрийским послом в Бухаресте, рассказывает следующий случай[68]68
См. О. Чернин. – «В дни мировой войны». Воспоминания австрийского министра иностранных дел. Госиздат, 1923 г. Москва – Петроград.
[Закрыть].
"В октябре 1914 г. разыгрался весьма печальный для меня инцидент. Я ехал в автомобиле из Бухареста в Сина, и моя вализа, полная документов политического значения, не была, по ошибке слуги, положена внутрь автомобиля, а привязана сзади. По дороге она была отрезана и украдена. Я немедленно приложил все старания вернуть ее, но это удалось мне только спустя три недели и стоило мне больших денег. Ее нашли в амбаре одного крестьянина и из нее, по-видимому, не пропало ничего, кроме папирос.
Но после занятия Бухареста нашими войсками в квартире Бритиану были найдены копии и фотографические снимки всех моих бумаг…"
По имеющимся косвенным данным, слуга Чернина « забыл» положить вализу внутрь автомобиля по распоряжению французской контрразведки, которая этим и воспользовалась, представив также копии с некоторых документов румынам. Русским же копий с документов не дали и лишь ссылались на них при переговорах о румынских делах
Ясно, что и русские держались той же тактики в отношении своих союзников.
Из Китая германская агентурная служба занималась освещением Японии и русского Дальнего Востока. Больше всего внимания немцы уделяли здесь диверсионной (активной) и агитационно-пропагандистской работе против Японии и России, но об этом будем говорить подробней ниже.
Информационная же работа германской агентурной службы из Китая ничем особенным не отличалась. Велась она, главным образом, посредством широкой сети немецких коммерческих предприятий, вербовавших в качестве своих сотрудников туземцев, которые имели доступ в пределы Японии и России. Для работы в России пользовались также германскими военнопленными и гражданскими пленными, передававшими собранные сведения через агентов связи в китайские центры германской агентурной службы.
Из Северо-Американских Соединенных Штатов германская агентурная служба следила, главным образом, за военными заказами своих противников и всячески мешала их выполнению и доставке. Информационная работа велась против Англии и отчасти против Франции и самой Америки.
Для информационной работы в Англии и Франции пользовались служащими торговых пароходов, поддерживавших связь с этими странами. Из Америки же, под видом американских граждан и граждан других нейтральных стран, направлялись агенты, главным образом, в Англию.
Когда Америка сама вступила в войну на стороне союзников, германская разведка в этой стране пришла в сильное расстройство и, как говорит сам Николаи, – вынуждена была пользоваться почти исключительно добровольными услугами проживавших там немцев, считавших разведывательную работу своей национальной обязанностью.
Глава четвертая. Германская агентурная разведка во вражеских странах
Агентурная сеть в России, созданная еще в мирное время. – Благоприятные условия для агентурной работы. – Сотни казненных людей и ни одной крупной раскрытой агентурной организации. – Центр шпионажа – Петербург. – Роль Распутина в системе германской агентурной службы. – Распутин, чета Романовых, Сухомлиновы, Никитина, Штюрмер, Протопопов и др. и германская агентурная служба. – «Большое Северное Телеграфное Общество» (Датский Кабель) и германская разведка. – Германские сестры милосердия и мнение п-ка русского Ген. штаба Беляева о возможности шпионажа с их стороны. – Германские «тысячные номера» под высоким покровительством в России. – Работа германской агентуры в Ревеле. – Комендант Осовецкой крепости ген. Н. А. Бржозовский – германский агент мирного времени. – Отказ Бржозовского сдать Осовец немцам за 500.000 марок. – Шпионские организации в Туле и Одессе. – Планы Кронштадта – в салоне баронессы Штампель. – Роль женщин в германской агентурной службе. – Работа германской агентуры в Англии. – Система работы.
Сейчас, нам предстоит проследить работу германской агентурной службы непосредственно в странах своих противников и коснуться германской агентурной сети, заложенной в этих странах еще в мирное время.
В России, как будет видно из приведенных ниже фактов, германская агентурная служба имела крепкую, заблаговременно налаженную и подробно разработанную сеть.
Работой этой сети немцы очень дорожили. Ей давались задания, далеко выходившие за пределы обычной разведки; немцы считали эту организацию слишком ценной для того, чтобы ею рисковать для мелкого шпионажа. Русской контрразведке так и не удалось добраться до этой организации, хотя не исключена возможность, что отдельные члены этой организации и попали в ее руки. Сама организация была построена так хорошо и разумно, что провал отдельных членов опасностью всей организации в целом не угрожал.
Для поддержания с ней связи выделялись люди, завербованные уже в начале войны и поставленные в такие условия, что они даже при желании не могли проникнуть в организацию глубже и провалить ее. Они являлись лишь простыми передатчиками собранных этой организацией сведений, написанных весьма устойчивыми и неизвестными русской контрразведке тайнописями.
Организация эта делилась на две части: 1) сеть возможного театра военных действий и 2) сеть тыловая, раскинутая по всей территории России, с конспирацией в более важных пунктах и учреждениях.
Не нужно, конечно, доказывать, что в царской России почва для постройки немцами прочной и солидной сети была вполне благоприятна. Мы уже раньше указывали на громадное количество германских колонистов в приграничном районе, массу германских коммерческих и промышленных предприятий, на огромное число как всевозможных специалистов-немцев, разбросанных по разным, чисто русским, предприятиям, так и немцев, состоявших на русской государственной службе, на германофильство женской половины русского царского двора и своры, его окружавшей, и т. Д., и т. д.
Правда, в начало войны, часть этих вольных и невольных сотрудников германской агентурной службы была арестована и размещена по концентрационным лагерям и в Сибири. Этим стройность организации агентурной сети была несколько нарушена. Однако, пострадала мелочь, а не крупные силы, которые были настолько хорошо замаскированы, что их репрессивные меры не коснулись. Действительно, за время войны русская контрразведка не раскрыла ни одной крупной организации германской разведки, хотя не одна сотня людей была перевешана. Это можно объяснить только хорошей маскировкой, хорошим руководством и хорошей работой самой организации.
Судя по имеющимся материалам, часть агентов германской агентурной службы, расположенных на территории вероятного театра военных действий, должна была при занятии их пункта пребывания германскими войсками оставаться на месте; другая же часть должна была отступать вместе с русскими войсками. Это подтверждается тем обстоятельством, что некоторые лица, состоявшие в двойном подданстве и занимавшие на театре военных действий разные правительственные должности, оставались у немцев, другие же всеми силами старались эвакуироваться вместе с отступавшими русскими войсками, а когда это было совершенно невозможно, они, при помощи германских, властей, симулировали побег из расположения германских войск, получали за это русские ордена, повышение по службе и продолжали свою разведывательную службу в пользу Германии. Особенно много такого рода случаев было в Прибалтийском крае и в Польше.
Центр глубокой германской разведывательной службы находился, несомненно, в Петербурге. Оттуда шли его разветвления по всем наиболее важным стратегическим пунктам России. В Петербурге германские информаторы имелись во всех учреждениях и кругах, более или менее важных в военном, политическом и экономическом отношениях. Сейчас уже не подлежит никакому сомнению, что германская агентурная служба имела весьма хорошие связи с русским царским двором и распутинской кликой. Эти круги являлись источниками самой достоверной всеобъемлющей и исчерпывающей информации. Спорным пока что остается лишь вопрос, был ли Распутин сознательным шпионом или невольным агентом германской агентурной службы.
Весьма возможно, что Распутиным пользовались для агентурных целей незаметно для него самого. Но нам кажется, что этот вопрос, ответ на который могут дать лишь дальнейшие исследования, существенной роли не играет. Факт тот, что германская агентурная служба блестяще использовала Распутина для своих весьма разнообразных целей.
Вот что пишет М. В. Родзянко о деятельности распутинского кружка[69]69
См. «Архив русской революции», изданный И. В. Гессеном, 1922 г, том VI., М. В. Родзянко. «Государственная дума и февральская революция 1917 г.».
[Закрыть]:
"…Влияние Распутина и всего кружка, окружавшего императрицу, на Александру Федоровну, а через нее – на всю политику верховной власти и правительства возросло до небывалых пределов. "
"Я не обинуясь утверждаю, что кружок этот несомненно находился под воздействием нашего врага и служил интересам Германии… "
"…Связь и аналогия стремлений настолько логически очевидны, что сомнений во взаимодействии германского штаба и распутинского кружка для меня, по крайней мере, нет: это не подлежит никакому сомнению".
Верховной же следственной комиссии временного правительства Родзянко заявил более категорически, что, по его мнению, "Распутин действовал сознательно для Берлина" и что к нему приезжали даже какие-то частные лица с заявлением о том, "что они знают, что через шведское посольство Распутину передаются большие деньги из-за границы. Эго я определенно помню… Я знаю факт, знаю, что Распутина окружали люди, которые, несомненно, имели связь с заграницей. Потом это подтвердилось…"[70]70
См. «Падение царского режима». По материалам чрезвычайной следственной комиссии временного правительства, т. 1. Госиздат, 1925 г.
[Закрыть].
Что Германия пользовалась услугами шведских посольств в странах своих противников – это, как будто, факт установленный – и может явиться косвенным подтверждением заявления Родзянко.
И. В. Гессен , со слов царского министра внутренних дел А. Н. Хвостова, (февраль 1916 г.), идет еще дальше в обвинении Распутина . Он пишет[71]71
См. то же издание, т. XII, заметка И. В. Гессена «Беседа с А. Н. Хвостовым в феврале 1916 г.».
[Закрыть]:
"…Я прежде не вмешивался в его (Распутина) поведение, но потом убедился, что он принадлежит к международной организации шпионажа, что его окружают лица, которые состоят у нас на учете и которые неизменно являются к нему, как только он вернется из Царского, и подробно у него все выспрашивают…"
Не верить этим утверждениям Родзянко и Хвостова мы оснований не имеем. Болтливость Распутина общеизвестна. Все бывшие царские сатрапы, которым приходилось встречаться с Распутиным , передают, что он любил рассказывать все свои разговоры, имевшие место во дворце.
Больше того. В своих показаниях верховной следственной комиссии временного правительства Хвостов заявил, между прочим, следующее[72]72
См. «Падение царского режима». По материалам чрезвычайной следственной комиссии временного правительства, т. 1. Госиздат, 1925 г.
[Закрыть]:
"…Распутин ездил в Царское и ему давал поручения Рубинштейн узнать о том, будет ли наступление или нет… При чем Рубинштейн объяснил близким, что это ему нужно для того – покупать ли в Минской губернии леса или нет…
"…Мне сообщили, что Распутин поехал с таким поручением. А когда приехал, то действительно он рассказывал, что он говорил в Царском Селе… Распутин рассказывал так… Надо сказать, что трезвый он ничего не рассказывал, но ему нужно было бутылку портвейна или мадеры, и тогда он рассказывал. Лица эти знали, как с ним поступать, привозили его в ресторан, вливали в него бутыль мадеры и он рассказывал, что он делал в Царском Селе.
"…Приезжаю я, – говорил Распутин, – в Царское. Вхожу. «Папаша» (Николай II) сидит грустный. Я его глажу по голове и говорю: чего грустишь? Он говорит: все мерзавцы кругом. Сапог нет, ружей нет, – наступать надо, а наступать нельзя… Когда же будешь наступать, спрашивает Распутин, – «Ружья будут только через два месяца: раньше не могу…».
Из опубликованной переписки Николая II с его женой[73]73
См. «Переписка Николая и Александры Романовых 1916–1917 г.», том V. Изд. Госиздат, 1927 г.
[Закрыть]известно, что Николай писал ей о всех предстоящих операциях, перемещениях, о своих поездках и т. д. Александра Федоровна все эти сведения сообщала Распутину, и последний по телеграфу выражал Николаю свое «благословение» или осуждение. Однако, это показывает, насколько ценные сведения могла извлечь от Распутина германская агентурная служба.
Нам кажется, что германскую разведывательную службу не удовлетворяла одна только информационная роль Распутина . Через него она старалась иметь влияние и на русские стратегические шаги. Мы иначе не можем объяснить той настойчивости, с какой Распутин старался не допустить, а потом сорвать и приостановить «Брусиловское» успешное наступление на Юго-Западном фронте в 1916 году.
От этой нахальной настойчивости даже Николай приходил в ужас и умолял свою жену не рассказывать Распутину подробностей и намерений русской армии, а передавать ему только: "Папа приказал принять разумные меры".
Как известно, Брусилову было приказано приостановить начавшееся так успешно наступление, и этим австро-германцы на время были спасены.
Больше того, в своих показаниях, данных следственной комиссии временного правительства, бывший директор департамента полиции Белецкий говорит, между прочим, следующее:
"Поездки эти (Николая II на фронт. – К. 3.) были обставлены так, что о них было известно в Германии; там знали маршруты царских поездов. Так, например, в ноябре, когда государь ехал с наследником на фронт, агентура. Западного фронта сообщила, что на участке за Бахмачем должна быть брошена бомба с германского аэроплана. Поезд шел со станции Сарны. Немецкий аэроплан шел навстречу. У них в распоряжении имелись, сведения о маршрутах царских поездов даже по часам, что я впоследствии проверил. Произошла случайность: у наследника случилось кровоизлияние из носу, и поезд, повернув назад, срочно отправился в Царское. Но в тот самый час, на этом пролете, с высоко стоящего немецкого аэроплана была действительно брошена бомба во вспомогательный поезд, который идет впереди царского…".
Итак, мы имеем указания, что в Германии были известны маршруты царских поездов.
Из писем А. Ф. Романовой к своему мужу мы также знаем, что эти маршруты она передавала Распутину…
В декабре 1924 года бывший русский жандармский генерал Комиссаров поместил в одной из американских газет сообщение, в котором утверждает, что германцы знали также маршрут английского фельдмаршала Китченера, что дало им возможность взорвать английский крейсер, на котором Китченер ехал в Россию. При чем, по словам Комиссарова, маршрут этот немцам передал некий Шведов (псевдоним), специально ездивший для этой цели из Петрограда в Стокгольм к германскому посланнику фон-Люциусу. По возвращении в Петроград Шведов, якобы, был арестован, судим и повешен. В предательстве Китченера Комиссаров обвиняет, прежде всего, Распутина, А. Ф. Романову и Вырубову. (См. "Красную Газету", № 288, 17 декабря 1924 года).
Косвенным подтверждением слов Комиссарова может служить заявление Распутина после известий о гибели Китченера:
"Для нас хорошо, что Китченер погиб, так как позже он бы наделал России вреда, и это не жалко, что с ним погибли документы" (См. письмо. А. Ф. Романовой Николаю от 8 июня 1916 г.).
Помимо Распутина и его кружка при русском царском дворе имелась еще целая плеяда разных придворных дам и прочих прихлебателей, относившихся к Германии далеко не безразлично. Некоторые из них свои германофильские патриотические побуждения и порывы умели скрывать от окружающих, некоторые же проявляли их открыто; бывали случаи, когда даже Николай II бывал вынужден прибегнуть к крутым мерам по отношению к ним, напр., высылка придворной дамы Васильчиковой.
Относительно этой Васильчиковой Родзянко рассказывает следующее[74]74
См. М. В. Родзянко. – «I Государственная дума и февральская революция», напечатана в «Архиве русской революции», том VI, 1922 г.
[Закрыть].
"…Ко всеобщему изумлению М. А. Васильчикова в декабре появилась в Петрограде. Ее встречал специальный посланный в Торнео на границе и в "Астории" для нее были приготовлены комнаты. Это рассказывал Сазонов, прибавивший, что, по его мнению, распоряжение было из Царского. Все знакомые Васильчиковой отворачивались от нее, не желали ее принимать, зато в Царское она ездила, была принята, что тщательно скрывалось. Когда вопрос о сепаратном мире в связи с ходившими слухами был поднят в бюджетной комиссии, министр внутренних дел Хвостов заявил, что действительно кем-то эти слухи распространяются, что подобный вопрос не поднимался в правительственных кругах и что если бы это случилось – он ни на минуту не остался бы у власти.
После этого я счел нужным огласить в заседании письмо Васильчиковой и сообщил, что она находится в Петрограде. Хвостов, сильно смущенный, должен был сознаться, что она действительно жила в Петрограде, но уже выслана. После заседания частным образом Хвостов рассказал, что на следующий день после своего появления Васильчикова ездила в Царское Село (к кому он не упомянул) и что он лично делал у нее в "Астории" обыск и в числе отобранных бумаг нашел письмо к ней Франца-Иосифа и сведения, говорившие, что она была в Потсдаме у Вильгельма, получила наставления от Бетмана-Гольвега, как действовать в Петрограде, а перед тем гостила целый месяц у принца Гессенского и привезла от него письма обеим сестрам – императрице и в. к. Елизавете Федоровне…"
Кроме этих лиц, непосредственно окружавших двор, царский Петроград был переполнен всевозможными кружками и салонами, имевшими тесные и интимные связи с двором и влиятельными сферами. Эти кружки и салоны были хорошо осведомлены о самых секретных вещах и мероприятиях. Они обсуждали все получавшиеся ими данные, делились между собой сведениями и впечатлениями. В составе кружков и салонов находилось много лиц весьма сомнительной репутации в смысле причастности их к германской агентурной службе. Царская контрразведка была бессильна бороться с ними, ибо малейшая в этом направлении попытка встречала резкое противодействие со стороны правящих сфер.
Но германская агентурная служба не довольствовалась только сведениями из этих кругов, кружков и салонов. Она старалась опутать сетью своих агентов интересовавшие ее министерства и учреждения.
Та паутина, какой был опутан военный министр Сухомлинов , всем известна. Все эти Альтшуллеры, Андронниковы, Мясоедовы и пр., и пр., от которых у Сухомлинова секретов не было, не покладая рук работали в пользу Германии[75]75
См. Апушкин. – «Генерал от поражения Сухомлинов». Изд. «Былое», 1925 г.
[Закрыть]. Сам Сухомлинов никогда не отличался пониманием необходимости хранить русские военные секреты. Так, например, еще до начала войны 1914-18 гг. Сухомлинов сам дал германскому военному агенту изобретенную русскими шашку дымовой завесы. Немцы это изобретение и применили в Восточной Пруссии в самом начале войны[76]76
См. статью С. В. Завадского «На великом изломе». «Архив русской революции». Изд. Г. В. Гессена, т. II, Берлин, 1923.
[Закрыть].
О том, как разные секреты русского военного ведомства еще до войны просачивались через Сухомлинова за границу, весьма красноречиво свидетельствует заявление ген. Иванова чрезвычайной следственной комиссии временного правительства[77]77
См. «Падение царского режима». По материалам чрезвычайной комиссии временного правительства, том V. Госиздат, 1926 г. стр.327–328.
[Закрыть]. По его словам, разведка штаба Киевского военного округа имела на полпути между Петербургом и Веной доступ к материалам австрийской разведки в России. Из этих материалов ген. Иванов узнавал о многих секретных распоряжениях русского военного министра (Сухомлинова) раньше, чем эти, распоряжения обычным путем доходили до штаба округа.
И это не было удивительным, если иметь в виду состав друзей и лиц, окружавших Сухомлинова.
Так, одним из близких друзей Сухомлинова являлся – некий Альтшуллер.
Альтшуллер – австрийский подданный, в конце 80-х годов прошлого столетия приехал в Киев и занялся мелкими подрядами и комиссионерством. Нажив большое состояние, он повел широкий образ жизни и втерся в киевское общество. Хорошей репутацией он, однако, в Киеве не пользовался. Частые отлучки в Вену и Берлин, близость с австро-венгерским консулом и орден Франца Иосифа, полученный Альтшуллером неизвестно за какие заслуги, дали основание контрразведке взять его под наблюдение, как вероятного шпиона. Разоблачению его, как такого, мешала, однако, его дружба с Сухомлиновым . Со всех сторон Сухомлинову , указывали, что Альтшуллер подозревается в шпионаже. Но Сухомлинов остался глух ко всем этим предупреждениям.
Альтшуллер ездил вместе с Сухомлиновым за границу. В присутствии Альтшуллера просили не стесняться в разговорах, хотя бы речь касалась и военных тем . Альтшуллеру был открыт полный доступ в кабинет Сухомлинова, – и в Киеве, и в Петрограде, и он мог свободно рыться в бумагах военного министра.
Альтшуллер присутствовал при опытах сношений по радиотелеграфу, производившихся Сухомлиновым . Когда последний из Киева переехал в Петроград , Альтшуллер последовал за ним и открыл фиктивную контору «Южно-русского машиностроительного завода». Фиктивную потому, что денежных операций в ней не производилось, кассовые книги не велись, посетителей по делам завода не бывало. Зато контору посещали какие-то сомнительные личности, имелась в ней почтовая бумага «высокого качества» с австрийским государственным гербом, а в деловом кабинете Альтшуллера на письменном столе стоял портрет русского военного министра Сухомлинова с дружественной надписью…
В 1913 году Альтшуллер неожиданно стал ликвидировать свои дела в России и в марте 1914 г. уехал за границу, оставив в Петербурге двоих своих сыновей, о не высылке которых Сухомлинов усиленно хлопотал при начале войны.
Другим "другом" Сухомлинова был жандармский полковник Мясоедов . Существует мнение, поддерживаемое даже бывш. начальником германского разведывательного управления Николаи, что Мясоедов к германскому шпионажу причастен не был. Если даже поверить этому, то остается загадочным получение Мясоедовым германских орденов, приглашение его Вильгельмом на охоту, обеды, выражение «радости снова его видеть», поднятие бокала за здоровье Мясоедова и т. д. Ни за что таких «высоких милостей» и внимания простому пограничному жандармскому офицеру Вильгельм не оказывал бы.
Мясоедов был своим человеком в квартире Сухомлинова и в салоне его жены. Несмотря на все предупреждения , Сухомлинов устраивал Мясоедова , а когда последнего уже во время войны по приговору военно-полевого суда повесили за шпионаж, Сухомлинов записал в своем дневнике: «Бог наказал этого негодяя за шантаж и всякие гадости, которые он пытался мне строить за то, что я его не поддержал».
Определенную роль австрийского шпиона при Сухомлинове играл втершийся в доверие последнего некий Гашкевич. Через Гашкевича Альтшуллер познакомился с артиллерийским капитаном Ивановым, который, по отзывам начальства, «всегда проявлял стремление участвовать в комиссиях и совещаниях секретного характера». По рекомендации Альтшуллера Иванову покровительствовал Сухомлинов.
Впоследствии, уже во время войны, Иванов и Гашкевич были осуждены и казнены за государственную измену…
Тот же Гашкевич через Альтшуллера познакомил Сухомлинова с подозрительной личностью – Василием Думбадзе , называвшим себя племянником известного ялтинского градоначальника.
Думбадзе выдал себя за ярого поклонника Сухомлинова и выразил желание написать биографию военного министра.
Сухомлинов был этим очень польщен и не задумываясь передал Думбадзе через Гашкевича перечень своих мероприятий по военному ведомству, с 1909 года по март 1914 г. По заключению главного управления Генерального штаба, этот перечень содержал данные секретного характера, которые могли служить к выявлению отправных положений русского вероятного плана войны.
Больше того. Уже во время войны Думбадзе предложил Сухомлинову послать его в Германию, где он, прикинувшись врагом России, стремящимся освободить Кавказ от ига русских, выведает у германского правительства созданный последним план организации смуты на Кавказе и на других окраинах России. Несмотря на предупреждения контрразведки и начальника Генерального штаба , Сухомлинов получил разрешение Николая II и послал Думбадзе в Германию. Побывал ли Думбадзе в Германии – неизвестно. Меньше, чем через месяц он вернулся обратно (как раз в день отставки Сухомлинова), привез с собой значительную сумму денег и очень жиденький отчет о своей поездке. Отчет этот, рассмотренный в особой комиссии офицеров Генерального штаба, был признан неправдоподобным, а автор его объявлен – германским шпионом…
Сколько было еще германских агентов, окружавших Сухомлинова и имевших доступ в салон его жены, – об этом знает точно лишь германская агентурная служба.
Русская же контрразведка знала, что в его доме сходятся, помимо Мясоедова , нити 17 шпионских организаций[78]78
См. П.К. Курлов. – «Конец русского царизма». Госиздат, 1923 г.
[Закрыть].