Текст книги "«За землю, за волю!» Воспоминания соратника генерала Власова"

Автор книги: Константин Кромиади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Константин Кромиади
«За землю, за волю!»
Воспоминания соратника генерала Власова

Посвящается памяти погибших участников освободительного движения народов России

Предисловие к российскому изданию

В ваших руках воспоминания одного из сотрудников штаба генерал-лейтенанта A.A. Власова полковника Константина Григорьевича Кромиади. За свою долгую жизнь автор последовательно был офицером Русской императорской армии, Русской армии генерала П.Н. Врангеля, Русской народной национальной армии, Русской освободительной армии (РОА) и, наконец, офицером Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (KOНP). При его непосредственном участии проходили организационное становление и оформление эфемерной Русской освободительной армии, а затем и ВС KOНP. Большой интерес представляет и тот факт, что автор был одним из немногих белоэмигрантов, входивших в ближайшее окружение генерал-лейтенанта Власова.

Книга рисует Русское освободительное движение (РОД) в белых тонах, зачастую автор старается оправдать те или иные поступки своих знакомых и сослуживцев, что-то приукрашает, о чем-то умалчивает. Наиболее ярко антисоветская позиция автора раскрывается во введении. Наряду с этим одним из главных недостатков книги является желание автора связать создание РОА с участниками антигитлеровского заговора июля 1944 г.

Теперь немного о самом авторе[1]1
  Более подробно о К.Г. Кромиади см.: Александров K.M. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта A.A. Власова 1944–1945. М.: «Посев», 2009. С. 523–531. – Здесь и далее примечания редактора.


[Закрыть]. К.Г. Кромиади родился 21 января 1893 г. (по другим данным, 21 января 1886 г.) в селе Дивик Карской области. По окончании военного училища – обер-офицер, участник Первой мировой войны в рядах Кавказской армии, служил в Персии. Летом 1917 г. – поручик. С июля 1917 г. – в партизанском отряде полковника Л.Ф. Бичерахова, участник боев с персами и турками. Продолжил службу в отряде Бичерахова и в 1918 г., участвовал в боях с турками и азербайджанцами за Баку. Произведен Бичераховым в ротмистры. Летом 1919 г. после расформирования частей генерала Бичерахова вступил в Вооруженные силы Юга России. В октябре 1919 г. – подполковник. В 1920 г. – в Русской армии генерала П.Н. Врангеля, полковник. В эмиграции проживал в Греции, а с 1922 г. – в Германии, работал таксистом в Берлине. Активно участвовал в жизни Русского общевоинского союза и Русской православной церкви за рубежом.

В августе 1941 г. поступил на службу в комиссию по работе с лагерями военнопленных Имперского министерства оккупированных восточных территорий. Отстранен от работы за критику немецких органов. С марта по сентябрь 1942 г. участвовал в организации Русской народной национальной армии в поселке Осинторф. 29 августа 1942 г. из-за интриг немецкого командования оставил РННА.

Весной 1943 г. вошел в инициативную группу по созданию Гвардейской бригады РОА в Псковской области. В конце августа 1943 г. отбыл в Берлин. Со 2 сентября 1943 г. – в штабе генерала Власова, с конца сентября – комендант штаба. С сентября 1944 г. – начальник личной канцелярии генерала Власова. Осенью 1944 г. активно участвовал в организации КОНР. В конце марта 1945 г. перебрался с канцелярией в Карлсбад. В апреле 1945 г. был назначен начальником эшелона гражданских служб, 16 апреля в ходе авианалета союзной авиации был ранен. Конец войны встретил в городке Фюссен (Бавария).

С лета 1945 г. активно препятствовал репатриации бывших советских граждан в СССР. Один из инициаторов консолидации бывших участников власовского движения. Проживал в Германии, работал начальником отдела кадров радиостанции «Свобода». К.Г. Кромиади скончался 25 апреля 1990 г. в Мюнхене.

Предисловие автора

В этот сборник вошли ряд моих статей и очерков, разновременно обнародованных в выходящих в Нью-Йорке «Новом Журнале» и в газете «Новое Русское Слово». Основная же моя тема – «В Штабе генерал-лейтенанта A.A. Власова» печатается впервые. Позволил же я себе упомянутые статьи и очерки подвести под одну общую шайку, исходя из того, что темой каждой из этих статей и очерков является какая-то определенная часть русского вопроса в Германии и на оккупированной ею территории. А последовательное их изложение создает приблизительное общее представление о событиях того времени.

Я благодарю СБОНР и издательство «Глобус» за оказанную мне материальную, техническую и моральную поддержку для издания этой книга.

Особую благодарность высказываю Ирине Евгеньевне Сабуровой, всегда охотно помогающей власовцам в их работе и принявшей активное участие в подготовке моего материала к печати.

Спасибо друзьям из Союза Борьбы за Освобождение Народов России[2]2
  Так у автора.


[Закрыть], благодаря которым эта книга увидела свет.

К. Кромиади

Введение
Начало германско-советской войны 1941–1945 гг.

Последняя мировая война, возникшая между Германией и Советским Союзом, как известно, с первого же дня приняла катастрофический характер для Советского Союза.

Внезапное нападение немцев на Советский Союз – на своего союзника, без объявления войны – застало красноармейцев врасплох и полностью парализовало их обороноспособность[3]3
  Германия и СССР в августе 1939 г. заключили Договор о ненападении, который позже стал известен как пакт Молотова – Риббентропа. Трактовать настоящий договор как союзнический неверно.


[Закрыть]. Как рассказывали потом участники этой операции со стороны немцев, они сами до начала наступления (22 июня в 5 час. 30 мин. утра) ничего не знали о предстоящем им наступлении; официально их войска перебрасывались на восток на отдых. Когда же получили приказ перейти границу, в казармах застали красноармейцев врасплох; они толпились в коридорах и проходах между нарами в одном белье и на требование поднять руки вверх в недоумении твердили: «Мы же союзники, мы ведь друзья!» Дальнейшая картина этого акта дополняется в еженедельных обзорах кинопостановок того времени, где вместе с успехом своих войск на фронте показывали и бесконечные колонны советских военнопленных, босых, в одном белье, с поднятыми вверх руками, идущих в немецкий тыл. Картины эти были поистине удручающие. Мимо такого удручающего зрелища нельзя пройти молча.

Спрашивается: как все это могло случиться, о чем думало советское командование? Как могла пройти незаметно для органов советской разведки перегруппировка германских войск? Тем более что для нанесения своего первого удара немцы перебросили на советскую границу такой большой контингент живой и технической силы, с которой им удалось одним мощным ударом разбить не только советские пограничные части, но и войска, расположенные в значительной глубине прифронтовой полосы. Мало того, ее хватило и для развития дальнейших операций по всему восточному фронту, чтобы не дать врагу оправиться от нанесенного ему удара, чтобы использовать силу своего удара до конца.

Ошеломленные и перепуганные красноармейцы окончательно растерялись – одни сдавались в плен, другие, кто как мог, бежали на восток. Само собою разумеется, что в красных частях были нарушены дисциплина, субординация и главное – система управления войсками. И это положение все больше и больше усугублялось, ибо отступавшие не успевали оторваться от наступавшего врага и привести свои войска в порядок для принятия боя. Пехоте трудно было уйти от вражеской авиации, танков и моторизованной артиллерии… Окрыленные же своими головокружительными успехами немцы развили бешеные темпы наступления. Их авиация беспрерывно бомбила советские тылы – она громила авиапункты, артиллерийские парки, пути сообщения, живую силу. А танковые дивизии и корпуса глубокими обходами врезались в советскую территорию и отрезали тыл от фронта, образовывали котлы и принуждали разрозненные отступавшие советские части капитулировать. Трофеи немецких армий тогда насчитывались сотнями тысяч пленных и полным уничтожением технической силы врага. Правда, на этом страшном пути отступления среди красных командиров находились люди волевые и решительные, коим удавалось на ходу сколотить кулак и дать бой наседающему врагу, но на фоне массового отступления такие попытки носили местный характер и кончались самопожертвованием.

В связи с таким небывалым поражением в течение первых месяцев войны Россия очутилась в положении беззащитном, и немецкая армия, не встречая серьезного сопротивления, занимала русские города один за другим. Короче говоря, через три месяца такого интенсивного наступления, немцы вышли на линию фронта – Архангельск, Ленинград, Москва, Харьков; в германских лагерях военнопленных томились около четырех миллионов советских солдат и офицеров, уничтожено и захвачено было все техническое вооружение разбитых армий и на оккупированной территории остались от 50–60 миллионов населения на милость победителя.

Ирония судьбы – в течение двух десятков лет командование Красной Армии кичилось тем, что оно воевать будет на территории врага; в связи с этим свою стратегию и тактику разрабатывало применительно к ведению боевых операций на неприятельской территории, а враг застал и командование и политруков мирно спящими в постелях. Нельзя понять, как все это могло случиться. Ведь каждая армия в зависимости от обстановки, обязана принять соответствующие профилактические меры, гарантирующие не только ее безопасность, но и выполнение ее боевой задачи. А тут целых два года, как Западная Европа продолжает гореть в огне войны, над всеми ее странами реют нацистские флаги, а на советской стороне до этой роковой ночи войска, расположенные у границы и в приграничной полосе, не были приведены в боевой порядок, ибо, по показаниям тогдашних пленных офицеров, их артиллерийские части были расчленены и расквартированы далеко друг от друга, в авиационных и танковых частях не хватало горючего.

Тут напрашиваются три вопроса, требующие пояснения.

Если Гитлер без объявления войны напал на целый ряд стран Западной Европы и заполонил их, почему советские вожди решили, что этого с ними не может случиться и не приняли мер предосторожности?

Как могли органы разведки Красной Армии выпустить из своего поля зрения факт такой большой группировки германских войск у своей границы, тем более что к тому времени Германия была вооружена до зубов и вся ее молодежь находилась под ружьем?

Чем объяснить такую небывалую доверчивость Сталина и его окружения по отношению к Гитлеру, который тогда уже растоптал все существовавшие в Европе политические международные акты, как и общепринятые нравственные и моральные требования, и захватывал одну страну за другой. Мало того, как могли советские вожди, характерной особенностью которых является никогда и никому не доверять, на этот раз довериться вчерашнему своему врагу и не приняли в отношении его никаких мер предосторожности?

Мне думается, что пояснения к этим трем основным вопросам нужно искать в тогдашней сложной политической и экономической обстановке, сложившейся в Западной Европе и в Советском Союзе.

Начнем с того, что в тогдашней Европе господствовали две силы, опиравшиеся на строгую диктатуру, – это коммунистическая и национал-социалистическая. Обе эти диктатуры конкурировали между собою, остальные страны жили своими внутренними делами. Коммунистическая партия, придерживаясь заветов Ленина, одержима была идеей мирового коммунизма и к тому времени успела опутать весь земной шар своими филиалами, через которые и сеяла смуту. Национал-социалистическая, разгромив у себя коммунистов и укрепив за собою власть, задалась целью осуществить имперские цели Третьего рейха (великогерманские). Таким образом, столкновение этих двух диктатур намечалось естественным ходом событий. Однако оба диктатора к схватке не были готовы, оба нуждались в отсрочке. Отсюда возникла необходимость прибегнуть к дипломатической игре, держа нож за пазухой.

Вот почему ставится вопрос о неподготовленности Сталина встретить врага. Надо полагать, что, получив согласие Гитлера на дележ Польши и захват балтийских стран и Бессарабии, Сталин размяк и лишился бдительности, он искренно пошел навстречу своему новому другу.

Не менее непонятен и второй вопрос – как не доглядели армейские органы разведки такой крупной перегруппировки германских войск у своей границы? Тем более что к тому времени германская армия уже была действующей и вся ее молодежь уже была под ружьем. Мне кажется, что такое непростительное упущение можно объяснить только тем, что в то время, после основательного кровопускания, учиненного Сталиным в рядах Армии в 1937 году (расстреляно было 33 тысячи человек командного состава), Армия была терроризована и скована страхом, комсостав был подавлен, никто не считал себя в безопасности и каждый командир содрогался от неожиданного стука в дверь. Само собою разумеется, что командиры не дерзали усомниться в истинности дружелюбия немцев к Советскому Союзу, раз это им было продиктовано сверху. Мало того, при таком положении дел каждый командир страшился проявить свою инициативу в вопросах высшей политики, каковыми тогда считались взаимоотношения между Германией и Советским Союзом. А Сталин, диктовавший всем и вся, боялся информировать своих подчиненных в пределах необходимых. Таким образом, красноармейский состав действовал впотьмах, точно выполняя приказы сверху. Он ничего не мог менять, если даже предчувствовал гитлеровские агрессивные намерения в отношении России. Учитывая характерную особенность Сталина и всей его системы правления – никому и ни в чем не доверять, надо полагать, что он и Гитлеру тоже не доверял, как и тот ему, но оба они вынуждены были заигрывать один с другим, чтобы выиграть время. И гитлеровцы, чтобы избегнуть вероломного нападения на них Сталина, еще в 1937 году спровоцировали процесс Тухачевского при помощи Бенеша и обезглавили и обескровили Красную Армию. Оказалось, что Сталин сам боялся свою Красную Армию не меньше Гитлера и, воспользовавшись немецкой провокацией, расстрелял 33 тысячи человек командного состава, в том числе и всю его верхушку. Могу себе представить, как тогда Гитлер жалел, что он еще не был в состоянии использовать этот сталинский промах. Он не только тогда сам еще не был готов к войне, но еще и несговорчивые западные демократии связывали его по рукам и по ногам; он боялся ведения войны на два фронта. Однако, избавившись при помощи Сталина от опасности с Востока, Гитлер решил перед тем, как напасть на Советский Союз, обеспечить свой тыл с Запада. В связи с этим 1 сентября 1939 года он напал на Польшу, а 3 сентября Англия и Франция объявили ему войну, чего он и добивался. (Тут нужно заметить, что если сараевское убийство в четырнадцатом году формально послужило поводом к возникновению Первой мировой войны, то образование Данцигского коридора послужило формально поводом к возникновению Второй мировой войны.) Так завязалась Вторая мировая война. Но чтобы яснее очертить обстановку того времени, нам нужно еще раз вернуться к предвоенным временам, когда Англия и Франция, чувствуя угрозу со стороны Гитлера, направили в Москву свою военную делегацию с предложением Сталину заключить тройственный союз. Переговоры продолжались 12–21 августа 1939 г. и ни к чему положительному не привели. Но интереснее всего то, что Сталину хотелось создать для Гитлера удобную обстановку, при которой тот рискнул бы напасть на западные демократии. В связи с чем от предложений англо-французской делегации он отказался, а через два дня, 23 августа он подписал пакт о ненападении с немцами и заключил с ними торговый договор. При этом, по словам одного очень авторитетного лица, занимавшего тогда высокий пост в одном из министерств Гитлера, во время ведения неудачных переговоров англо-французских делегатов с советчиками Риббентроп тоже был в Москве, в Кремле и посажен был в соседнюю комнату и по микрофону слушал ход переговоров. (Видимо, Сталин старался убедить Гитлера в своей искренности и преданности.) Так ли было или нет, не знаю. Однако рассказ этот для тогдашних взаимоотношений Гитлера и Сталина являлся характерным и правдоподобным. Ведь поделили же потом между собою Польшу, Сталин с благословения Гитлера занял Балтийские страны и Бессарабию. А за все это до 22 июля 1941 года он услужливо и бесперебойно снабжал Гитлера сырьем, помогая ему громить страны Западной Европы. Но Гитлер добрался до берегов Атлантического океана, и Сталину следовало насторожиться и ждать направленность дальнейшей экспансии фюрера, тем более что немцы большие контингенты своих войск стали перебрасывать с запада на восток на отдых. Но вместо бдительности Сталин и его окружение продолжали пребывать в блаженной дреме. Даже после нападения немецких войск на красноармейцев, 22 июня 1941 года, когда первые вести о поражении дошли до него, он усмотрел в происшедшем интригу местных генералов и предупредил Молотова быть осторожным в своих выступлениях. И только дальнейшие вести с фронта убедили его в том, что началась настоящая война, в которой его армии понесли тяжелое поражение с неслыханно большими потерями. Таким образом, если даже отказаться от варианта, что между Гитлером и Сталиным возникло какое-то взаимопонимание и остаться при мнении, что оба вождя вели дипломатическую игру, стараясь обмануть и использовать один другого, то надо признать, что Гитлер обыграл Сталина, как только можно было это сделать. Грозный диктатор сам не заметил, как он очутился в положении обманутого, обыгранного, попавшего в мышеловку. Судя по его дальнейшему поведению, нужно полагать, что только после этого неожиданного нападения немцев на его войска (без объявления войны) Сталин понял всю сложную игру, которую Гитлер с ним сыграл. Он понял, что теперь земля в прямом смысле этого слова горит под ногами, и с ним случился нервный шок. Те, кто тогда имел возможность слышать его обращение к народу, свидетельствуют, что зубы его отбивали дробь о стакан, из которого он время от времени глотал воду. Можно сказать – в этот момент с плеч кровавого демона свалилась мантия и он заговорил человеческим языком. Он взывал к «братьям и сестрам», он взывал к теням героев старой, дореволюционной России (Александра Невского, Суворова, Кутузова, которых он не смог расстрелять только потому, что они ушли из жизни много раньше, чем он появился на свет); вспомнил и о своих еще недостреляных генералах и маршалах, сидящих в застенках НКВД с перебитыми ребрами и выбитыми зубами. Их надо было в срочном порядке освободить, привести их в должный человеческий вид и вернуть в строй. Короче говоря, страх перед наступавшим врагом заставил Сталина с молниеносной быстротой отвернуться от своего коммунистического идола и повернуться лицом к исторической национальной России, к той самой России, которую коммунистическая власть, и прежде всего он сам, систематически безжалостно терзали, растаптывали в грязи ее святыни и, истребив в тюрьмах и концлагерях десятки миллионов человек, превратили страну в очищенный плацдарм для построения коммунизма, а перепуганное и до предела терроризованное население – в безмолвный строительный материл для своих безумных политических экспериментов.

В этот момент Сталин должен был бояться народной мести больше, чем германского наступления. У него перед глазами пронеслись учиненные им страшные злодеяния над безвинными людьми, перед ним восстали многомиллионные его жертвы, и он не только понимал, но и знал и чувствовал, что народ его ненавидит, насколько человек способен ненавидеть. Он понимал, что вынужденный молчать народ вместе с ним остро ненавидит и коммунистическую партию со всеми ее атрибутами – эту чуму XX века, ибо между ним и партией – с одной стороны, и народом – с другой стоят страшные картины воцарения коммунизма в стране; десятки миллионов расстрелянных и замученных в тюрьмах и концлагерях ЧК, НКВД, поголовное истребление крестьянства и многие другие зверства, учиненные над невинными людьми. И он страшился, что в этот тяжелый и решительный момент над ним могут разразиться народный гнев и возмездие. Сталин очутился в положении волка на псарне. И он бросил казенную партийную фразеологию и заговорил языком, понятным и близким народу.

Отсюда и возникла необходимость манипулировать именами героев дореволюционной России. Кстати, это двурушничество тогда привело коммунистов к парадоксу – с одной стороны – восхвалять и славить Суворова, а с другой – Пугачева, которого Суворов разбил и заполонил как мятежника.

Короче говоря, со дня вторжения немцев в пределы Советского Союза советская пропаганда взяла на вооружение патриотические и национальные лозунги, которые до того рассматривались как архаизм и контрреволюция и жестоко преследовались (сколько народу было арестовано и расстреляно за буржуазный национализм?). Однако, когда этот первый шок прошел, партийная верхушка, чтобы в какой-то мере вернуть утерянные ею позиции, придумала лозунг в борьбе против немцев: «За Родину – за Сталина!» Умно, ничего не скажешь! Объединила необъединимое. Само собою разумеется, что за Родину сражаться будет каждый, а за спиной Родины устроился Сталин с уверенностью, что она и его вытянет, и вытащила.

Так или иначе, а заигрывание Сталина с Гитлером привело к разгрому советской армии и ввергло страну в бездну страшных жертв и страданий. И понадобилось много времени, пока народ не всколыхнулся и не поднялся на борьбу против жестокого агрессора, какими показали себя нацисты на оккупированной ими территории.

Однако если нападение Гитлера на Сталина застало последнего врасплох, то конец июня 1941 года нельзя назвать удачным моментом для немцев начать войну с Советским Союзом, с такой гигантской страной и с большими ресурсами, ибо в то время их войска были рассеяны по всем странам Западной Европы. Мало того, на Западе Гитлер не достиг своей цели, ибо он не смог заставить Англию и Францию капитулировать. Потерпев поражение, они в спешном порядке продолжали мобилизовать все свои силы и возможности продолжать борьбу против агрессора Гитлера. Таким образом, немцы на Западе завязли, и их военные успехи там принесли им больше вреда, чем пользы, ибо, если раньше, намереваясь напасть на Советский Союз, Гитлер опасался нападения с Запада, удара в спину, то теперь он должен был считаться с той лютой злобой и ненавистью, которые он вызвал у всех оккупированных им стран, даже и тех, что при любых условиях предпочли бы остаться нейтральными, чтобы избегнуть участия в большой войне. Таким образом, каковы бы ни были возможности оккупированных народов, их военный потенциал был мобилизован и действовал по всем направлениям против оккупантов.

И потому, несмотря на их головокружительные успехи – захват всех западных стран и выход к атлантическим берегам и берегам Северного и Средиземного морей, западный фронт все еще продолжал оставаться действующим и поглощать соответствующую живую и техническую силу оккупантов. И если ко всему сказанному прибавить и многочисленные гарнизонные и тыловые службы в оккупированных странах, мы увидим, что к моменту нападения Гитлера на Советский Союз очень большой контингент его войск был скован крепко на Западе. И если, несмотря на свое незавидное положение, Гитлер все-таки решил напасть на Советский Союз, то, надо полагать, исходил он из того, что тот к войне не подготовлен, ибо Красная Армия не успела оправиться от того тяжелого удара, какой нанес ей Сталин в 1937 году (он ее обезглавил и обескровил). Армия к войне не подготовлена, его западная граница не укреплена. (Старая граница снесена, и вооружение ее снято, а новая граница еще не укреплена. Видимо, не успели перевезти вооружение со старой границы на новую.) Следовательно, пока не поздно, надо напасть на дремлющего врага и несколькими мощными ударами сломать хребет Красной Армии, захватить промышленные центры Европейской части России и принудить врага к капитуляции. (В 1942 году, после разгрома армии Тимошенко, Гитлер по радио сообщил: «Мы сломали хребет Красной Армии, и теперь осталось ликвидировать ее остатки».) Недаром говорят, что кого Господь желает наказать, отнимает у того разум. Лучший пример для оправдания этой поговорки трудно подобрать.

Сравнительно легкие победы Гитлера на Западе вскружили ему голову, а непомерные агрессивные цели отняли у него разум. Он возомнил себя гением, он не переносил инакомыслия, его нельзя было в чем-нибудь переубедить ни историческими примерами, ни стратегическими соображениями. Он жил и мыслил в другой плоскости. А между тем, не сумев дипломатическим путем добиться взаимопонимания и сближения со странами Запада, он силой оружия превратил все покоренные страны Запада во врагов Германии. Казалось бы, принимая во внимание этот последний факт, прежде чем напасть на Советский Союз, он постарается изучить своего врага досконально и взвесить свои собственные возможности, но он всем пренебрег, считаясь со своими собственными соображениями. Он как-то сказал: «В наше время техника в значительной мере сократила время и пространство и потому исторические примеры не являются убедительными». Очевидно, он забыл поговорку «Палка о двух концах».

А между тем, по свидетельству многих выходцев из Советского Союза, там народ ждал прихода немцев, ждал их с нетерпением и надеждой на освобождение от страшной тирании коммунистов, ждал их как доброжелателей, пришедших с протянутой рукой помощи. Ведь шли же русские войска на войну против турок, чтобы освободить Балканские страны от турецкой неволи. Да Гитлер сам оказал немалую помощь Франко в Испании в борьбе против коммунистов во время гражданской войны. Однако гитлеровцы вторглись в пределы Советского Союза с первого же дня, как вражеская завоевательная сила. С самого же начала войны гитлеровцы, не переставая, глумились над честью, интересами и суверенными настроениями населения. Тем, кто в начале прихода немцев встречал их с цветами и хлебом с солью, много горя и страданий пришлось перенести от пришельцев. Им ничего другого не оставалось, как по примеру своих отцов и дедов взяться за оружие и стеной стать на защиту своей страны. А раз дело до того дошло, то любая молниеносная война должна была окончиться для агрессора крахом. Что и случилось. Однако я думаю, что вообще против такой страны, как Россия, если даже она очутилась в положении Советского Союза, с ее громадными просторами и неблагоприятными климатическими условиями для молниеносной войны, с ее огромной живой и технической силой и разными другими возможностями, любая молниеносная война обречена на поражение.

В связи с вышеизложенным вспоминаются слова покойного генерала Власова: «После войны Сталин обязан Гитлеру и Розенбергу поставить памятник в Москве, на Красной площади. Это они помогли ему выиграть войну».

В заключение этой главы хотелось бы сказать несколько слов о лозунгах Гитлера времен войны. Так, например, во время наступления на страны Западной Европы, он говорил, что построит новую, справедливую Европу на 500 лет вперед, а когда начал войну против Советского Союза, говорил, что он ведет Крестовый поход европейской цивилизации против коммунистического варварства. Однако этим громким заявлениям Гитлера никто значения не придавал, да и выглядели они фиговым листком, не говоря об их абсурдности.

Такова была общая картина событий, на фоне которых разыгралась трагедия русской освободительной борьбы во время минувшей мировой войны.

* * *

В странах победителей и побежденных вышло много мемуаров, посвященных событиям Второй мировой войны и обнародовавших моменты тайной закулисной деятельности правителей воевавших стран. Однако я предпочел остаться в рамках моих личных воспоминаний, дабы обрисовать картину тогдашних событий, как она выглядела со стороны, как она представлялась рядовому обывателю, ибо именно в этой обстановке возникло и развивалось все мною ниже изложенное. При этом я не касаюсь анализа сражений – побед и поражений. Я в пределах мне доступных занялся предвоенными взаимоотношениями Гитлера со Сталиным, приведшими к тяжелому поражению Красной Армии в ночь с 21 на 22 июня и его последствиям.

Однако, чтобы читатель имел возможность в какой-то мере обсудить затронутые мною вопросы, позволю себе привести некоторые наиболее важные данные мемуаристов, имеющие прямое отношение к затронутым мною вопросам.

Так, например, нам говорят мемуаристы, что:

а) военная разведка Красной Армии тогда стояла очень высоко, и она своевременно оповестила Сталина о скоплении германских войск на советской границе,

б) что торговый атташе США в Германии госп. Вуд в Берлине еще в январе 1941 года раздобыл гитлеровский план войны «Барбаросса» и переслал его в Вашингтон. А на основании этого документа американское правительство в марте 1941 года сообщило Сталину о предстоящем нападении Гитлера на него,

в) что член германской миссии, одновременно советский шпион в Токио Зорге, своевременно информировал Сталина о готовящемся Гитлером нападении на него,

г) что перед началом войны немецкий фельдфебель-перебежчик сообщил, что Гитлер предпримет нападение на Советский Союз в ночь на 21 июня. И еще, что информированный Сталин усилил свои войска на германской границе, что он дал приказ пехоте незаметно для немцев выйти на позиции и занять огневые точки, а артиллерии и авиации – замаскироваться на местах своего расположения.

Пусть все это будет так. Но тогда чем объяснить факт катастрофы, имевшей место в ночь с 21 на 22 июня? Чем объяснить то, что красноармейцы были застигнуты немцами врасплох и целыми колоннами в одном нижнем белье и босыми шли в плен, а артиллерия и авиация, не будучи готовыми к бою, были разбиты на местах? (У авиации не оказалось горючего, а артиллерия была рассредоточена на местах расквартирования – по заявлениям тогдашних пленных офицеров.)

И почему ко времени нападения Гитлера на Советский Союз на старой границе укрепления были снесены (после раздела Польши между Гитлером и Сталиным), а на новой еще не возведены? Очевидно, не успели технику со старых укреплений перебросить на новую границу.

И в заключение – война началась ночью с субботы на воскресенье, а товарные поезда, груженные сырьем по поставкам для Германии, целый воскресный день продолжали идти навстречу наступавшим германским войскам и попадали им в руки. О чем думали соответствующие органы советской власти и как такой факт связать с предварительными профилактическими распоряжениями Сталина?

И если принять к сведению ту колоссальную работу, которую предприняли немцы для того, чтобы подготовить свой сокрушительный удар по врагу одновременно по всему фронту, то предварительные оборонительные мероприятия Сталина покажутся смехотворными. Фактически граница Советского Союза в должной мере не была оснащена ни живой, ни технической силой, и части, стоявшие на границе и в прифронтовой полосе, не были приведены в боевой порядок. И вся вина за это лежит на диктаторе, помимо которого, никто не смел лезть вперед и проявить свою инициативу.