Текст книги "Взорванные лабиринты"
Автор книги: Константин Фарниев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Разумеется, тайник был закрыт.
Яви поспешил в прихожую и скоро вернулся, открывая на ходу перочинный нож. Кроме двух лезвий, он имел множество приспособлений: отвертку, шило, вилку, нож, которым вскрываются консервные банки, штопор…
По части сейфовых замков инспектор имел солидный опыт и мог посоперничать в работе с отмычкой с любым медвежатником. Не очень сложный замок тайника не доставил особых хлопот. Инспектор медленно открыл дверцу и сразу увидел аппарат, знакомый ему по внешнему виду из газетных фотографий. Яви слегка притронулся к нему, как бы убеждаясь в его реальности. Под аппаратом лежала туго набитая бумагами кожаная папка с чертежами и расчетами к нему.
Яви аккуратно закрыл дверцу и завозился с замком. Изымать содержимое тайника он не собирался. Здесь оно было в большей безопасности, чем в полицейском комиссариате. Посвящать кого бы то ни было в результаты своего осмотра инспектор пока не хотел. Он привел лабораторию в прежнее состояние и пошел на кухню. Там было теплее. Прикуривая, Яви усмехнулся. Мало того, что он распивает чужой кофе, он еще лезет и в чужие тайники.
Только сейчас инспектор почувствовал, как здорово он устал и как хочется ему спать. Теперь можно и отдохнуть, тем более, что часы показывали четверть пятого. Ехать в отель уже не имело смысла. Он тут же поудобнее устроился в кресле. Вдруг вспомнил, что забыл выключить свет в лаборатории, шевельнулся было, чтобы встать, но усталость навалилась непосильной тяжестью. Яви протяжно зевнул и почти мгновенно уснул. Такое с ним случалось. Инспектор мог выдержать многосуточное нервное напряжение, но стоило на несколько минут выйти из-под его власти, как он становился легкой добычей сна.
Разбудил инспектора резкий телефонный звонок. Инспектор пружинисто вскочил и шагнул в коридор. Нервная система его имела способность так же мгновенно переходить от сна к бодрствованию, как и наоборот.
Секунду-другую он помедлил у телефона. Кто бы это мог звонить? Только Муттон знает, что он здесь. А вдруг это звонят профессору? Наконец инспектор поднял трубку и, услышав знакомый голос, облегченно вздохнул.
Звонил комиссар Муттон. Комиссар Снайд сообщил, сказал он, что Бейт поступит в распоряжение инспектора только после обеда. Он же захватит с собой и запрошенные дела. Эксперт Дина Уэбер прибыла и дожидается инспектора в его кабинете.
Через несколько минут Яви уже был в машине. Наступил новый день, а с ним пришли новые заботы.
Глава шестая
ПРОФЕССОР ГИНС И ДРУГИЕ
С тех пор, как профессор Гинс узнал об исчезновении Фэтона, его не покидало дурное расположение духа. Даже с супругой своей Мартой, которую он боготворил, за сутки обменялся лишь несколькими репликами.
В глубине души он чувствовал себя виноватым перед Фэтоном и не мог простить себе глупой, как он сейчас считал, деликатности, проявленной им в вечер заседания Ученой комиссии. Надо было посоветовать Фэтону оставить на ночь у себя Дюка или в крайнем случае предложить Шэттону организовать наблюдение за квартирой изобретателя. Непростительная оплошность'
Гинс полулежал в кресле, раненая нога покоилась на заботливо подставленном Мартой мягком стуле.
Свет серого январского утра уныло ложился на лицо профессора, еще больше подчеркивая состояние глубокой подавленности и физической усталости его. Из пятидесяти восьми прожитых лет большую часть их профессор боролся с нуждой. Нищее детство, изнуренная тяжелым физическим трудом юность, затем полуголодные студенческие годы, лишенная радостей работа преподавателя в захудалом провинциальном колледже. Если бы не любовь к Марте и не честолюбивые мечты, во имя которых он работал дома с исступлением, доводившим его порою до полного нервного истощения, Гинс никогда не добился бы того, чем он обладал сейчас: мирового имени, устойчивого благополучия, уверенности в будущем.
Профессор коротко вздохнул и чуть изменил положение раненой ноги. Лицо его сморщилось от боли.
Где-то в глубине дома глухо ударили часы. Гинс заметно напрягся, прислушиваясь. Пробило семь. Почти в тот же миг в кабинет бесшумно вошла Марта.
За долгие годы супружеской жизни Марта так и не научилась спокойно, без глубокого душевного трепета ощущать на себе взгляд мужа. И сейчас еще красивое лицо ее покрылось тонким румянцем.
– Я принесла тебе утренние газеты.
Гинс вяло протянул руку. Марта осторожно поправила плед на больной ноге мужа и присела на краешек стула.
Профессор положил газеты на стол. Сейчас они интересовали его меньше всего.
– Дюк не звонил? – спросил он.
– Нет, – коротко ответила Марта.
Она уже осторожно массировала больную ногу.
Гинс положил руку на плечо жены.
– Если позвонит столичный инспектор, дорогая, скажи, что я готов к разговору с ним. Раз он вызвал к себе Шэттона, то не минует и меня.
Марта подняла глаза. Гинс увидел в них вопрос и мягкий упрек.
– Мне нужно поговорить с ним. – В голосе профессора прозвучали успокоительные нотки. – Я очень рад, что дело профессора Фэтона поручено ему. – Гинс оживился, – Помнишь, как он лет десять назад чуть было не засадил за решетку миллионера Роттендона, когда тот отправил своего единственного компаньона к праотцам?
– Ты тогда радовался, как ребенок.
– Да, если бы Роттендон не успел убрать наемного убийцу…
– Но, – Марту больше интересовало другое, – Дюк остался не в восторге от инспектора, и тебе это известно.
– Дюк еще молод, и все полицейские для него на одно лицо.
– Для меня тоже, – заметила Марта и встала. – Тебе пора завтракать.
– Побудь еще немного, – попросил Гинс. – Мне так покойно, когда ты рядом.
Марта заглянула ему в лицо.
– Ты очень переживаешь за Фэтона.
В мягких карих глазах жены мелькнуло выражение нежной заботы.
– Не представляешь, дорогая, какую утрату может понести наука, если инспектор Яви не вернет ей Фэтона.
– И все-таки будем завтракать.
Марта тронула мужа за руку и пошла к двери. Даже в 55 лет фигура ее сохранила стройность девушки и притягательность зрелой женщины.
Гинс откинулся на спинку кресла и потянулся к газетам. Многие утренние выпуски выходили в Арании до семи часов утра.
Сегодня, как и все последние дни, они пестрели броскими интригующими заголовками, пресса по-прежнему относила похищение Фэтона за счет Пришельцев. Однако материалы, посвященные линскому феномену и Фэтону, перекочевали уже с первых страниц на вторые, третьи и даже четвертые.
Чем дальше читал Гинс, тем озабоченнее становилось его лицо. Он давно уже научился читать газеты между строк. По тону статей, недомопвкам, намекам можно было предположить, что обстановка в стране оставалась тревожной.
Гинс развернул последнюю газету – «Линский феномен». Раньше она называлась просто – «Жизнь», но второго января вышла уже под новым названием. Газета принадлежала линскому отделению профсоюза работников интеллектуальных профессий и имела четкую прогрессивную направленность.
На первой странице не было ничего интересного. Гинс перевернул страницу. В глаза сразу бросился жирный заголовок: «Крона подает сигнал СОС».
Государственный совет вынес на утверждение Законодательного собрания законопроект о девальвации кроны на 25 процентов. Центр объединенных профсоюзов предъявил правительству ультиматум: если законопроект будет утвержден, а заработная плата членов профсоюзов останется прежней, Центр объявит общенациональную забастовку членов грофсоюза, входящих в объединение.
Всеаранский Союз предпринимателей тоже предъявил правительству ультиматум: либо оно разрешит частному бизнесу объявить рабочим локаут, если они забастуют, либо предприниматели сделают это без разрешения.
Гинс оторвался от газеты и посмотрел в окно. Здесь, на пятом этаже старинного каменного дома, царила тишина. Зато за его стенами в бешеном ритме колотился пульс времени. В тесных берегах его бурлила жизнь, пронизанная яростью бескомпромиссной борьбы взаимоисключающих друг друга противоречий.
Профессор немного потянулся в кресле, приободрился. Глаза его утратили выражение усталости. Жизнь продолжается, а борьба за Фэтона и его сокровища только начинается!
Марта опять неслышно проскользнула в кабинет. Гинс резко обернулся к ней. Она запнулась. Как быстро может меняться состояние мужа. Он сразу весь становится другим.
– Тебе принести сюда?
– Нет, – ответил он. – Принеси костыли. Я позавтракаю в столовой. Лучшее лекарство от неудач – движение.
Обычно Гинс никого не принимал дома без предварительной договоренности. Сегодня он ни с кем не договаривался о встрече. Поэтому госпожа Гинс, открыв дверь, удивленно подняла брови. На площадке стоял совершенно незнакомый ей мужчина среднего роста в темно-сером теплом пальто типа «реглан». Такого же цвета шляпа, брюки, черные перчатки, туфли и светлое кашне дополняли его костюм.
Инспектор знал: люди, подобные Гинсу, очень настороженно относятся к полиции. Гинс мог спланировать свою часть разговора, а это как раз и не устраивало инспектора, хотя сам он все продумал.
Взгляд серых холодноватых глаз незнакомца был прям и требователен. Узковатое, гладко выбритое лицо его не вызывало у Марты приветливости.
Несколько секунд они стояли друг против друга. Наконец, Яви решил, что женщина достаточно основательно рассмотрела его.
– Прошу прощения, – нарушил он молчание. – Старший инспектор уголовной полиции Вурдт Яви.
Он улыбнулся, и у госпожи Гинс сразу отлегло от сердца: лицо незнакомца стало открытым и приветливым.
– Пожалуйста, проходите, – с маленькой заминкой ответила женщина, отступая в сторону.
– Мне следовало позвонить, – заговорил он, сняв шляпу, – но… я не был уверен, что смогу быть в точно назначенное время и поэтому…
Яви развел руками. Сняв пальто, он неуловимым движением вытащил из верхнего карманчика пиджака маленькую расческу и поднес ее к голове. Еще мгновение, и расческа исчезла, зато прическа инспектора была уже в полном порядке.
Госпожа Гинс не удержалась от улыбки.
– Быстрота, – поднял указательный палец Яви, – путь к спасению. – У него было такое чувство, будто он уже много раз бывал в этой прихожей и видел эту женщину. – Если бы я мешкал, то не имел бы сейчас возможности досаждать вам своим присутствием.
Теперь она совсем успокоилась. Инспектор не был похож на тех полицейских, которые время от времени появлялись в их доме. Гинс не раз имел дело с полицией по поводу некоторых публичных своих выступлений. Одно время назначалось даже официальное расследование.
– Извините меня, профессор, – заговорил Яви, переступив порог кабинета. – Я без предварительной договоренности.
– Я знал, что вы придете. Садитесь, пожалуйста.
Яви сел.
– Чем могу быть полезен? – сухо спросил Гинс.
– Пока не знаю, – сразу ответил Яви. – Я только начал дело.
– Не представляю, чем я могу быть вам полезен, – заметил Гинс.
– В главном, профессор.
Яви удобнее устроился в кресле. Очень хотелось курить.
– Можете курить, – скупо улыбнулся профессор.
Инспектор удивленно посмотрел на него.
– У вас руки заядлого курильщика, особенно правая. Вы, наверное, держите сигарету большим и указательными пальцами.
– Совершенно верно.
Инспектор закурил и поискал глазами пепельницу. Она стояла на столе у локтя профессора. Яви встал и взял ее в руки.
– Присаживайтесь ближе к столу, – предложил Гинс. – Так вам удобнее будет и курить, и говорить.
Инспектор послушно последовал совету.
– Я тоже начал курить рано и знаю: если сигарету держать так, как держите ее сейчас вы, ее легче спрятать в ладони.
– Мне это не всегда удавалось, и поэтому меня в детстве частенько поколачивали.
Гинс бросил взгляд на больную ногу, слегка подтянул вверх плед.
Яви заговорил медленно:
– Меня интересует главное – мотивы похищения. Какая польза похитителям от профессора и его аппарата? Если это акт промышленного шпионажа, то зачем они взяли и доктора Неймана. Насколько мне известно, никакими особо важными научными тайнами он не обладает.
Гинс искоса глянул на собеседника.
– Следовательно, вы не разделяете уверенности прессы и большинства ученых в том, что похитители – Пришельцы?
Инспектор отрицательно качнул головой.
– Извините, профессор, но я привык к тому, что преступления совершаются людьми, и люди преследуют корыстные цели.
– Но они были в городе и даже посещали квартиру Фэтона. Разве для вас не аргумент?
– Для газетчиков – да, для меня – нет. Даже если Фэтона похитили Пришельцы, это обстоятельство не избавляет меня от необходимости искать его, так как сам факт я тоже должен доказать.
– Логично, – ответил Гинс.
– Могут ли люди извлечь определенную практическую выгоду из аппарата и самого профессора?
– Несомненно, – сразу ответил Гинс. – Несомненно, – с ударением повторил он.
– Какую именно? – спросил инспектор.
– Прочитайте краткое сообщение Фэтона на заседании Ученой комиссии. Вы убедитесь сами, что ему удалось решить весьма широкий круг сложных проблем теории и практики прикладной электроники.
Гинс кратко познакомил инспектора с причинами, которые могли побудить агентов промышленного шпионажа организовать похищение.
– Благодарю вас, профессор. – Яви сцепил руки на коленях. – Но вас не смущает одно весьма странное обстоятельство? Если преступники пришли за аппаратом, какая им была необходимость похищать вместе с ним Фэтона и даже доктора Неймана?
Гинс пожал плечами.
Разговор начинал раздражать его. И причиной тому был не инспектор, а он сам. Что-то мешало Гинсу отказаться от идиотской версии с Пришельцами.
Инспектор задумался. Разговор обещал быть бесплодным. «Откровенность за откровенность», – сказал он про себя.
– Я всю ночь провел в квартире профессора Фэтона и до сих пор сожалею, что не занялся ее осмотром сразу же по приезде в Лин.
В дверь постучали. Вошла Марта.
– Вот и кофе! – профессор явно обрадовался паузе в разговоре.
Странные намеки. Как будто он что-то знает или подозревает. Как быть дальше? Имеет ли он право раскрыть этому человеку тайну профессора Фэтона? В конце концов, он больше всех заинтересован в деле.
Яви тоже размышлял. Иногда ему казалось, что профессор что-то скрывает, иногда наоборот, что он предельно откровенен.
– Что вы скажете, профессор, – не отрывая взгляда от чашки, заговорил Яви, – если я заявлю вам сейчас, что аппарат профессора Фэтона у меня в руках?
Гинс резко подался вперед и застонал сквозь стиснутые зубы. Он совсем забыл про больную ногу.
– Еще один такой сюрприз, инспектор, и вы сделаете меня калекой.
Лицо Гинса постепенно разглаживалось, освобождаясь от гримасы боли.
– Аппарат у вас? – полуутвердительно спросил он.
– Да, я обнаружил его в тайнике.
– Вы нашли его случайно или…
Гинс замялся, не найдя подходящего слова для продолжения своей мысли. Яви его понял.
– У меня было предположение.
– Больше ничего обнаружить не удалось?
– А там было еще что-то? – торопливее обычного спросил инспектор, остро глянув на профессора.
Гинс молча выдвинул ящик стола и протянул Яви несколько исписанных от руки листков бумаги.
Инспектор прочитал текст и спокойно возвратил его обратно.
– Значит, я не ошибся, – удовлетворенно констатировал он. – И в том, что похищение – дело рук людей, и в том, что не аппарат стал причиной исчезновения Фэтона, и в том, что вы мне поможете.
– Вы считали, что я знал больше, чем остальные?
– Интуиция, профессор, интуиция сыщика.
– Надеюсь, вы не намерены разгласить доверенную вам тайну?
Инспектор удивленно посмотрел на собеседника. В голосе профессора явно прозвучало напряжение.
– Исключено, – ответил Яви. – Я сослужу себе дурную службу, если сделаю такую глупость.
Гинс удовлетворенно кивнул.
– Тони, – раздалось с порога.
Мужчины вздрогнули. Марта вошла в кабинет бесшумно.
– Пришла медсестра. Ты забыл о том, что…
– Извините, инспектор. Сегодня у меня перевязка. Это скоро. Вы, пожалуйста, не уходите.
Инспектор встал.
– Может, я заеду к вам позже?
– Ни в коем случае! – энергично возразил Гинс. – Вы можете пройти в мою библиотеку.
Было уже четверть десятого, когда инспектор, тепло попрощавшись с супругами, поехал в комиссариат.
В то время, когда Яви вел разговор с Гинсом, у дома профессора Фэтона происходило нечто в высшей степени странное для стороннего наблюдателя.
У подъезда стоял полицейский фургон. Рядом с ним спиной к окнам – пятеро мужчин: трое в полицейской форме и двое в гражданской одежде. Один из полицейских на целую голову был выше других.
Госпожа Рэктон стояла у открытого окна на втором этаже и громко режиссировала. Подчиняясь ее командам, люди у фургона меняли свое положение.
Наконец, госпожа Рэктон крикнула: «Готово!»
За ее спиной с кинокамерой в руках стояла хрупкая девушка-эксперт Дина Уэбер. Госпожа Рэктон отступила от окна, освобождая ей место. Люди у фургона застыли, сразу став похожими на манекены.
Лейтенант, руководивший ими, хлопнул в ладоши, и они пришли в движение.
Один из гражданских – тот, что был с картонкой в руках, – оглянулся на окна, верзила облапил его за плечи и грубо подтолкнул к фургону. Двое других полицейских сделали то же самое со вторым в гражданском. Через несколько мгновений фургон сорвался с места и исчез с поля зрения верхних наблюдателей.
– Слава богу, – с нарочитой утомленностью упала на диван госпожа Рэктон. – Оказывается, не так просто быть режиссером. Пока им втолкуешь…
– Просто вам попались бездарные актеры, – смуглое кареглазое лицо Уэбер осветилось улыбкой, будто на него упал солнечный зайчик. – Мне кажется, мы допустили одну неточность, которая может свести на нет всю нашу работу.
Госпожа Рэктон театрально всплеснула руками. Полное лицо ее с двойным подбородком выразило наигранную досаду.
– Неужели мы все начнем сначала?!
– После обеда, – успокоительно ответила Дина, – если вы не возражаете.
– Что делать! – пожала плечами Рэктон. – Инспектор так мил, и вы тоже, что у меня не хватает мужества сказать вам «нет». Оставайтесь у меня – вместе и пообедаем, – неожиданно предложила она.
Дина не сочла нужным отказываться.
Инспектор, вернувшись от Гинса, сразу отправился в политический отдел, где хранились нужные ему досье. Чтобы не отрываться от работы, он попросил дежурного лейтенанта организовать ему обед на месте.
Было уже три часа, когда дежурный сообщил инспектору о приезде Бейта. Яви убрал досье в сейф, тщательно запер помещение и пошел в свой кабинет.
– Ба! – воскликнул он, увидев за столом огромной комплекции мужчину. – Бейт, приятель, ты и здесь, оказывается, занял мое место! – Яви намекал на то, что в столичном комиссариате Бейт заменил его, когда он вышел на пенсию.
– Привет, шеф. Я занял ваше место, но не заменил вас.
Бейт обхватил Яви, и тот совсем исчез в объятиях; головы на две он был ниже Бейта.
– Хорошо, что ты приехал. А я слышал, что тебя загнали в глухую провинцию.
– Было такое, потом вернули. Дел очень много.
Бейт сел на диван, инспектор – за стол.
– Чем занимаешься? – спросил он.
– Одной полулегальной бандой.
– Не обижаешься, что я подключил тебя к своему делу?
– Я рад снова поработать с вами.
– Меня интересует вот этот красавчик. Смотри. – Инспектор вытащил из кармана фотографию и протянул ее Бёйту. – Если ты его сцапаешь, считай, что повышение по службе тебе обеспечено.
Яви подождал, пока Бейт посмотрит фото.
– Я уже видел, – заметил тот. – Нам всем раздали. Это фоторобот предпологаемого главаря похитителей.
– Совершенно верно. Я сразу запускаю тебя в работу, Бейт. Прохлаждаться некогда. Уже второй день я торчу в этом городишке.
Инспектор в общих чертах ознакомил помощника с обстоятельствами дела, не касаясь доверенной ему тайны и своей находки з квартире Фэтона.
– Срочно займись этими людьми, – он положил перед Бейтом четвертушку листа с написанными от руки несколькими фамилиями. – Они могут не иметь никакого отношения к похищению, но, быть может, подскажут тебе что-то. В комиссариате машину не бери и будь осторожен с местной полицией. Не исключено, что преступники имеют здесь своего человека. Снайд ничего не передавал тебе? – внезапно перешел на другое инспектор.
– Передал несколько дел.
Бейт протянул Яви объемистую папку, опечатанную сургучом.
– Благодарю, если не очень устал, займись сразу машиной. Возьми напрокат за счет полиции. Снайд возражать не будет.
Бейт встал.
Глава седьмая
НА ГОРНОЙ ВИЛЛЕ
Фэтон встал с широкой тахты. Вот уже второй день он находился в небольшой, скромно меблированной комнате. Рядом с тахтой стояли маленький столик и кресло. Еще в комнате был небольшой книжный шкаф с баром.
Ни один звук извне не проникал сюда. Несмотря на то, что в окне виднелся уголок зимнего пейзажа, у Рока создавалось такое ощущение, будто он находится глубоко под землей. Фэтон даже отдаленно не мог предположить, куда его привезли. Что стало с доктором Нейманом, ему тоже было неизвестно. Он не имел ни газет, ни телевизора. Приходила лишь горничная – красивая женщина лет тридцати, молчаливая, как немая. И еще он знал, что сейчас четвертое января после полудня.
Вспоминая события злосчастного вчерашнего утра, профессор не мог простить себе проявленной им беспечности. Восхищенно любуясь голубым сиянием шарика, он очнулся лишь тогда, когда за его спиной раздался возглас изумления. Фэтон обернулся: за ним стоял огромный детина в форме капитана полиции. Колючие цепкие глазки его не отрывались от шарика. Профессор инстинктивно прикрыл руками столик, но верзила схватил его за плечи, оттолкнул к другому полицейскому, который сразу схватил Фэтона за руки.
Капитан внимательно прочел письмо. Доктор Нейман сидел, не шевелясь, как пригвожденный к креслу.
Фэтон увидел, как в глазах капитана полыхнула буйная радость. Верзила сунул под нос профессора ордера на арест и обыск, подписанные прокурором, и хрипло приказал одеваться. Толстое лицо его лоснилось от жира, а широкие черные брови придавали довольно свирепый вид. Профессор уже сообразил, что это не полицейские. Иначе чего ради им вламываться в квартиру с помощью отмычки.
Доктор Нейман до того растерялся, что никак не мог попасть в рукава пальто. Потом ждали с полминуты, пока верзила упаковывал письмо и шарик в картонку из-под шляпы. На вопрос, где аппарат, профессор ответил, что аппарат взяли с собой Пришельцы. Объяснение вполне удовлетворило капитана. Спросил он еще, не приехали ли соседи из провинции. Профессор ответил, что нет. Он в самом деле был в этом уверен. В прихожей капитан сунул в руки Фэтона картонку.
Улица была совершенно пустынной. У подъезда стоял полицейский фургон. Профессор наотрез отказался куда-либо ехать, пока ему не дадут возможность позвонить в полицию. Тогда верзила пригрозил ему пистолетом. Фэтон понял, что тот в любую минуту готов привести свою угрозу в исполнение. Пришлось садиться. Фэтон оглянулся на окна квартиры соседей. Может, соседи уже приехали и все видят, подумал он. Уже в машине полицейский набросил на лицо Фэтона лоскут вонючей ткани. Очнулся профессор в этой комнате. Кто мог ожидать такого идиотского финала. И всему виной его беспечность.
Вместо того, чтобы спрятать все, он, как ребенок, начал играть в игрушки. Теперь неизвестно, в чьих руках они находятся и какая судьба их ждет. За свою жизнь профессор не волновался. Проанализировав ситуацию, он пришел к выводу, что без него похищенные информатор и письмо не имеют никакой цены, если ими захотят воспользоваться легально. Письмо удостоверяло его собственность на шарик. Без письма же шарик был просто остроумной игрушкой.
Вчера вечером к профессору вкатился пухленький, розовенький от макушки до пяток господинчик лет пятидесяти. Он представился и заметил, что рад иметь в своем доме таких гостей, как профессор Фэтон и доктор Нейман.
Господинчик мог и не представляться. Фэтон сразу узнал Роттендона – одного из самых богатых промышленников Арании. Его фотографии часто мелькали на газетных страницах.
После нескольких ничего не значащих любезностей Роттендон предложил профессору продать свое право на письмо и информатор за миллион крон. Фэтон сразу понял, что перед ним, возможно, один из организаторов налета на его квартиру.
Профессор напрягся и угрожающе шагнул к Роттендону. Коротышка испуганно шарахнулся к двери. Фэтон крикнул ему вслед, что если в его комнате не поселят и доктора Неймана, то он задушит любого, кто осмелится еще войти сюда. Реттендон выслушал это уже за дверью. В тот день у Фэтона не появился больше никто. Безостановочно вышагивал он по комнате от окна до двери. Он уже сделал несколько попыток высадить ее плечом, но она не поддавалась. Просто удивительно, как легко можно превратить человека в ничто, в жевательный аппарат, в машину, производящую отбросы. Но нет – он еще поборется. Профессор заложил руки в карманы брюк и остановился у окна. За окном неподвижно стояла заснеженная елка. В комнате будто запахло морозной хвоей. Профессор зябко передернул плечами.
За спиной раздался щелчок замка. Фэтон оглянулся.
На пороге комнаты стоял элегантный мужчина лет тридцати пяти. Хорошо выбритое лицо его с жесткими черными глазами выражало чувство собственного достоинства и интерес к профессору. Человек был широк в кости, но довольно худ. Гладко зачесанные назад черныв волосы оттеняли бледность лица, подчеркивая его холодность.
– Разрешите, господин профессор?
– Можете входить, – буркнул Фэтон, – можете убираться ко всем чертям. Не я заказываю музыку в этом балагане.
– Вы с рождения такой грубиян? – по тонким губам мужчины зазмеилась улыбка.
– Послушайте, вы! – резко повернулся к нему Фэтон.
– Не понимаю.
– Зато я понимаю. И не желаю иметь в этом гнусном логове дело ни с вами, ни с вашими компаньонами, пока вы не вернете мне мою законную собственность и свободу!
– Так у нас ничего не получится.
– Ну и проваливайте! Мне от вас, по крайней мере, ничего не нужно. – Фэтон видел, как бледнело лицо человека, но остановить себя был не в состоянии. Спрессованная в нем злость, наконец-то, нашла себе выход.
– Мы не отнимали у вас ни свободы, ни собственности. – Бледные губы мужчины дрожали. – Скажите спасибо, что мы избавили вас от тех, которые в самом деле обошлись с вами безобразно.
– Вы! – резко выкрикнул Фэтон. – Спасители! – расхохотался он, сразу успокоившись. – Послушайте, милейший. Пока доктор Нейман не будет здесь со мной, вы больше не услышите от меня ни слова. И еще – я требую встречи с главой вашей компании. Думаю, Роттендон и вы, господин Чепрэ, – не самые главные покупатели. Мне нужно сказать ему очень важную вещь. Советую не тянуть – я не шучу. В голосе профессора прозвучала угроза.
Мужчина испытующе посмотрел на Фэтона и вышел.
Фэтон заказал себе обед и с удовольствием съел его. Настроение несколько поднялось. Гневная вспышка встряхнула его, освободила от чувства приниженности и беспомощности.
Пообедав, он лег на тахту и взял одну из лежавших на столике сигар. Фэтон уже знал, в чьи руки попал. Это были люди, привыкшие получать то, что им хочется. Но с ним такие штучки не пройдут. Об его тощий старый хребет они обломают свои зубы, пусть не сомневаются. Когда он уже докуривал сигару, на пороге появился доктор Нейман.
– Привет, старина! – вскочил Фэтон. – Рад видеть тебя в полном здравии!
Друзья обнялись, похлопали друг друга по плечам.
– Видишь, старый пень, а ты еще спорил со мной, доказывал, что в наши дни никаких из ряда вон выходящих событий не происходит.
– Что поделаешь, с самого начала все было необычным. Для других приключения кончились, а для нас, похоже, только начинаются.
– Черта с два! – прогремел Фэтон. – Для нас они тоже скоро кончатся. Полиция наверняка вышла уже на их след. Далеко ты был?
– Рядом. Меня вел какой-то тип с пистолетом минуты две по коридору.
– От тебя-то они чего хотят?
– Чтобы я уговорил тебя согласиться на их условия.
– Конечно, они привыкли думать, что за деньги все покупается и продается, и. наверное, думали, что я с ума сойду от счастья, когда они предложат мне свой паршивый миллион. У них мозги набекрень. Но ничего, старина, у меня есть хорошая дубинка, которой я непременно трахну по голове самого главного негодяя. Подлецы! – с силой бросил Фэтон.
Горничная прикатила еще одну кушетку.
– Наверное, ее молчание тоже оплачивается золотом. Иначе чего бы она так старательно помалкивала, – заметил Фэтон.
Горничная едва приметно усмехнулась.
– Ты обедал?
– Только что.
– Давай обдумаем обстановку. Я не намерен сидеть и ждать, пока эти негодяи соизволят распорядиться нами по своему усмотрению. Не думаю, что у нас нет никакого выхода.
Если бы Фэтон знал, что кроме Неймана его слушает еще кто-то, он говорил бы шепотом. Впрочем, скоро Нейман догадался сделать ему знак: тише, мол.
Трое мужчин сидели перед большим телевизионным экраном и неторопливо потягивали кофе. С тех пор, как Фэтон и Нейман перешли на шепот, их голоса стали почти не слышны. За столом сидели розовый господинчик, элегантный мужчина, так грубо принятый и выпровоженный Фэтоном, и тучный мужчина лет пятидесяти пяти с удивительно черной головой и широкими бровями на бледном лице. На экране телевизора были оба приятеля, они сидели на диване и о чем-то шептались.
– Что-то старик расхрабрился не в меру, – сипло проговорил черноволосый – господин Эгрон.
Он был одним из крупнейших финансистов Арании. Весил он, на первый взгляд, килограммов сто пятьдесят и возвышался над столом почти бесформенной массой.
– Я бы с удовольствием его повесил, – грубо бросил элегантный господин – единовластный хозяин крупнейшего автомобильного концерна «Чепрэ и Чепрэ». – Меня еще никто так не оскорблял.
– Что поделаешь, дорогой, нужно терпеть – игра стоит свеч, – заметил Эгрон.
Розовый коротышка хмыкнул.
– Боюсь, мы ввязались в безнадежное дело.
– Вы так думаете? – повернулся к нему всем телом Эгрон.
– Слишком все взаимосвязано. Шарик ничего не стоит без письма, а мы ничего не стоим рядом с письмом и шариком без профессора.
– Нечего с ним миндальничать! – почти выкрикнул Чепрэ. – Живет как в раю и еще грозится.
– Кстати, что это за угроза, о которой он заговорил?
– Чепуха! – махнул рукой Эгрон.
– Я бы не сказал, – задумчиво промолвил хозяин виллы. – Он хоть и кажется фанфароном, но что-то в нем есть очень настойчивое.
– Предлагаю прекратить с ним всякие заигрывания. Бросить его в каменный мешок на хлеб и воду. Интеллигенты всегда проявляют спесь, когда с ними заигрывают. – Чепрэ встал, заложил руку за борт фрака. В черных глазах его застыло выражение холодной жестокости. – Я, как полноправный пайщик, требую немедленного вывоза информатора и письма за границу. Боюсь, инспектор Яви, эта неподкупная полицейская ищейка, доберется до нас.
– Одного не понимаю, – прохрипел Эгрон, – почему мы до сих пор не убрали свидетелей. Они могут провалить все дело, если попадутся полиции.
