Текст книги "Взорванные лабиринты"
Автор книги: Константин Фарниев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Глава двадцать первая
ВЗРЫВ
Соримен медленно шел по улице, глубоко засунув руки в карманы пальто. Он никак не мог отвыкнуть от своей мальчишеской привычки.
Предвечерние сумерки только-только начали окрашивать городское пространство в свои унылые призрачные тона.
Уборщики улиц, которых не коснулся чрезвычайный правительственный декрет, продолжали забастовку, и поэтому неубранные улицы, окрашенные сероватым цветом наступающего вечера, казались особенно неопрятными. Подтаявший за день снег к вечеру стал подмерзать, покрывая тротуары и проезжую часть грязно-серой хрустящей коркой.
Лори вяло брел по тротуару, изредка поднимая голову и встречаясь с глазами прохожих.
Праздная публика не жаловала улицы своего города с первых дней нового года. Слишком они выдались тревожными. Впрочем, линцы и раньше предпочитали отсиживаться зимой по домам.
Лори миновал здание городского муниципалитета и свернул направо. Через несколько минут он вышел на площадь, на противоположной стороне которой белело здание городской биржи труда.
Отцы города, дабы избавить безработных от неприятных эмоций, которые обычно будят в них унылые типовые здания бирж труда, снесли в Лине старую биржу и построили новую по специально заказанному оригинальному проекту.
Фасад биржи, украшенный лепным барельефом на тему из популярной классической комедии и четырьмя молочно-белыми изящными колоннами, был похож на фасад оперного театра или мюзик-холла.
Соримен пересек площадь и остановился напротив биржи, широко расставив ноги и по-прежнему держа руки в карманах пальто. Он не мог объяснить себе, что привело его сюда.
Взгляд Лори медленно полз по фасаду здания и, наконец, уперся в огромные, почти во всю ширину биржи, двери.
Лицо Соримена дрогнуло в язвительной усмешке. Уж что-что, а двери бирж труда в Арании всегда широко распахнуты для безработных. Иди и стой там, пока не околеешь от голода и усталости.
Случаев скоропостижных смертей безработных в очередях на биржах труда на памяти Соримена было достаточно.
– Пришел очередь занимать с вечера? – услышал Лори голос за спиной и резко обернулся.
Там стояли Омей и еще двое рабочих. На лице Омея не было улыбки.
Лори тяжело вздохнул. Рабочие в Лине не скрывали своего откровенного несогласия с постановлением Центрального забастовочного комитета о прекращении забастовки. Десять процентов надбавки к зарплате ровным счетом ничего не стоили в условиях нарастающей инфляции, тем более, что частный бизнес и не думал выполнять декретное требование правительства о замораживании цен на продукты питания и предметы первой необходимости. Цены складывались такие, какими формировала их инфляция, а не правительство. Твердыми они были только в государственной торговле, которая и в Лине, и по всей стране находилась в зачаточном состоянии. Чтобы купить булку хлеба в государственном магазине, нужно было несколько часов выстоять в очереди, не говоря уже о других продуктах.
– Я вынужден подчиняться решению Центра, – глухо проговорил Лори, нарушив тягостную паузу.
– А мы не обязаны подчиняться ему! – нервно ответил один из рабочих.
Соримен внимательно посмотрел ему в лицо и подумал, что он, наверное, металлист.
– Мы отказываемся выполнять провокационное постановление Центра о перемирии, – уже спокойнее продолжил рабочий – и завтра с утра объявляем забастовку.
– Но она будет незаконна, – медленно ответил Лори. – Полиция в два счета запрячет за решетку организаторов, а предприниматели на законном основании выбросят на улицу всех, кто примет участие в забастовке.
– Всех не уволишь, – усмехнулся Омей. – Пойми, Лори, – почти выкрикнул он, – это самое настоящее предательство! Мы не пойдем на поводу политической проституции верхушки Центра!
Мимо проехал полицейский фургон. Офицер, сидевший рядом с шофером, подозрительно глянул на Лори и его собеседников.
– Уйдем отсюда, – предложил Соримен. – Не будем мозолить глаза фараонам. Поговорим в другом месте.
Лори с самого начала был против постановления Центра. Провокационное решение сразу сбило накал забастовочной борьбы. Как коммунист, он был не согласен с решением Центра, но, как функционер Центра, обязан подчиняться ему.
Директива, полученная из ЦК компартии, рекомендовала ни в коем случае не входить в конфронтацию с Центром и в то же время добиваться возобновления забастовки. Пусть инициаторами протеста будут сами рабочие, а не он, профсоюзный руководитель.
Лори решил поговорить с товарищами в нейтральной обстановке. Соримен знал, что комиссар Муттон не спускает с него глаз, он к этому привык. В кафе, по крайней мере, легко можно контролировать окружение.
Сели за дальний столик, заказали красное вино, гренки. Лори сел лицом к залу. Посетителей было мало, и это тоже устраивало Соримена.
Омей представил Лори своих товарищей. Один из них, как и предполагал Соримен, оказался металлистом, другой – рабочим пищевого комбината.
Говорили вполголоса, попивая вино и похрустывая гренками.
– Я с вами согласен, – заметил Лори, – но обязан подчиняться постановлению Центра. Решение Центрального забастовочного комитета – это решение Центра.
Металлист снова стал горячиться, но Омей остановил его.
– Погоди, Марк. Тебе же сказали, что с тобой согласны.
– Вы можете начать забастовку сами, – обратился к Марку Лори, – но в таком случае вы будете лишены материальной и юридической поддержки Центра, а забастовку просто разгонят. Комиссар Муттон спит и мечтает, как бы получить законный повод для расправы с нами. Ваша забастовка будет для него манной небесной. Надо же понимать такие вещи.
– А что делать? – спросил молчавший до сих пор пищевик. – Сидеть и ждать, когда наши дети умрут от голода.
– Теперь уже деловой разговор, – и улыбка озарила некрасивое лицо Соримена. – У нас есть официальный повод для протеста – частный бизнес не выполняет требований правительственного декрета, а это значит, что правительство не выполняет условий перемирия.
Если завтра вы представите мне протест, с которым будет согласно большинство рабочих города, я отправлю его в Центр. Пусть руководство знает, что вы готовы без его санкции возобновить забастовку. Мы соблюдаем форму, понимаете.
– Завтра будет у тебя! – хлопнул по столу худой, почти прозрачной ладонью Омей.
– И со всеми подписями, – добавил металлист.
– Идет! – поднялся Лори. – Я буду ждать.
Распрощавшись на улице с Омеем и его товарищами, Соримен остановил такси и назвал адрес профессора Гинса. За семь новогодних дней он всего дважды встречался с ним.
Разговор в кафе ободрил Соримена. Омей и его товарищи будут заниматься тем же, чем уже занимаются Дюк, Дафин, Лобби, Ривенс, Бон Гар и остальные ближайшие помощники Лори.
Соримену было известно, что такая работа проводится сейчас по всей стране. Компартия прилагает все усилия, чтобы возобновить так хорошо начавшуюся забастовку, стараясь, однако, не доводить дело до открытого разрыва с Центром. В сложившейся ситуации Центр был небходим коммунистам, тем более, что в руководстве его тоже идет острая борьба между правой и левой фракциями.
Марта искренне обрадовалась приходу Соримена.
– Проходи, проходи, Лори, дорогой, – широко улыбнулась она. – Тони второй день не в своей тарелке.
– Что-нибудь случилось? – насторожился Соримен.
– Ничего особенного, – махнула она рукой. – Просто он со вчерашнего дня не выходит из своей библиотеки.
Лори, не торопясь, снял пальто, аккуратно повесил его на вешалку и с улыбкой глянул на Марту.
– Не хочет ли он заработать еще одну Большую премию?
Соримен стал перед зеркалом и провел расческой по жидкой пряди седых волос, едва прикрывавших порядком облысевшую переднюю часть головы.
– Совсем постарел ты, Лори, – с грустью заметила Марта.
– Что делать, Марта, – вздохнул Лори. Годы идут, и они не очень щадят таких, как я.
Он взял Марту под руку и пошел с ней в сторону библиотеки.
– Ты бы пришел с женой, дочерьми. Не помню уже, когда видела их.
У Лори было две дочери – обе студентки Гинса.
– Время не то, Марта, чтобы по гостям ходить. Так чем занимается твой муж?
– Уголовным кодексом, – коротко ответила Гинс.
Соримен резко остановился.
– Шутишь?
– Нет, Лори, правду говорю, Штудирует юридическую литературу. Ноге лучше, и он опять собирается что-то предпринять.
Соримен подошел к двери библиотеки и одернул мешковато сидевший на нем пиджак.
Марта заметила. Все-таки Лори уважал ее мужа. Соримен помедлил, потом тихо постучал.
Гинс поднял голову на стук, обрадовался.
– Заходи, Лори, заходи! – воскликнул он.
Соримен осторожно опустился в кресло и огляделся.
В библиотеке он, в самом деле, не был давно.
Гинс сидел в кресле.
– Как дела? – кивнул на его раненую ногу Соримен. – Еще не ходишь?
– С костылем.
– Говорят, ты здорово сдружился со столичным инспектором, – спросил Лори.
Гинс удивленно вскинул голову.
– А ты откуда знаешь?
– Марта говорит, что в юристы переквалифицируешься, ну я и решил, что инспектор перевербовал тебя в свою юридическую веру.
– А-а-а, все шутишь. Инспектор мне нравится – он толковый парень, а юридическая литература нужна для одного дела.
– Какого, если не секрет?
Гинс помолчал. Он давно уже испытывал неловкость перед Лори за то, что держит от него в секрете обстоятельства, связанные с профессором Фэтоном. Лори имел право на его полное доверие, и Гинс рассказал бы ему, если б не боялся, что тот использует сенсационные обстоятельства в своей коммунистической политике.
– Понимаешь, Лори, у меня есть очень хороший повод крепко стукнуть, например, по генералу Куди.
– Куди?! – изумился Соримен.
– Вот именно. Послушай.
Гинс рассказал, каким образом думает он «крепко стукнуть по генералу Куди».
Лори его идея пришлась по душе. В самый разгар обсуждения деталей плана Гинса Марта позвала Лори к телефону.
Звонил Дюк. Короткий разговор с ним заставил Лори сразу покинуть Гинсов.
Шэттон уже ждал внизу. Товарищи из гарнизона передали экстренное сообщение: генерал Куди начал формирование какой-то особой дивизии, лично занимаясь зачислением в нее солдат и офицеров. Отбираются только профашистски настроенные офицеры, нижние чины и головорезы, служившие в наемных войсках за пределами Арании. Есть подозрения, что генерал готовит ударную колонну для антиправительственного выступления.
Соримен и Дюк помчались в штаб вооруженных отрядов – в домик железнодорожника.
У Яви в деле по-прежнему ничего не изменилось. Пул Вин продолжал оставаться на вилле. С наступлением темноты инспектор отправил, в помощь Котру патрульную команду, приказав начальнику патруля не особенно скрываться от хозяина виллы. Пусть он знает, что вилла обложена со всех сторон и что уйти из-под контроля полиции уже невозможно.
Местный детектив, наблюдавший за Райном, докладывал, что полковник развил кипучую деятельность, выполняя распоряжения генерала.
Райн сейчас мало интересовал инспектора. На данном этапе расследования он не мог дать ничего нового здесь, в городе. Если Пул Вин пренебрегает им, значит, он в деле фигура случайная. Но все-таки упускать его из поля зрения не следовало. Яви связывал хлопоты Райна с глухими намеками в вечерних выпусках газет на то, что отношения между Президентом и генералом Зетом обострились до предела и что это может привести к конфликту между армией и правительством.
У Яви уже рябило в глазах от газетных полос. Он отшвыривал газеты в сторону, а потом снова обращался к ним, потому что это была единственная возможность убить время.
Прочитав пространный некролог о смерти банкира Эгрона, Яви снова вспомнил дело Роттендона, в котором Эгрон сыграл роль главного тарана против инспектора. Именно Эгрон первый заговорил о том, что Яви следует привлечь к уголовной ответственности за клевету в адрес Роттендона и необъективность при расследовании дела.
Некролог вызвал в душе инспектора слабое удовлетворение, за которое ему тут же стало стыдно. Недостойно радоваться чужой смерти, тем более, что мертвые всегда правы.
Инспектор обратил внимание и на другой материал, имевший отношение к Эгрону. В короткой информационной статье сообщалось, что смерть Эгрона наступила от разрыва сердца, которому предшествовало сильнейшее нервное потрясение. Далее корреспондент сообщал, что, по словам личного камердинера банкира, Эгрона «убил экстренный выпуск «Эпохи».
Инспектор позвонил Бейту и попросил на всякий случай проверить, насколько утверждение репортера соответствует истине.
В семь часов, когда уже стало совсем темно, дежурный принес ужин. Инспектор поужинал без особого аппетита. Спокойствие Пул Вина выводило его из себя. Неужели он так опростоволосился?! Неужели Пул Вин не имеет никакого отношения к делу?! Тогда придется все начинать сначала.
Рацию инспектор держал включенной на прием.
В половине восьмого тихое шипение динамика рации разорвал гулкий грохот, и тут же раздался срывающийся голос Котра.
– Внимание! Внимание! Капитан Котр! Вилла только что взлетела на воздух! Как слышите? Прием!
Инспектор рванулся к рации, схватил микрофон.
– Вас слышу! Срочно перекройте бетонку! Никого, кроме полиции, не подпускать к вилле? Немедленно усилить контроль за трассой! Организуйте проверку всех проходящих мимо вас машин! Еду к вам. Как слышите? Прием.
– Вас слышу! Приказ понял! Прием!
– Все. Отбой, – коротко бросил Яви и, подхватив на ходу пальто и шляпу, выбежал из кабинета.
Он летел, как на крыльях. Все-таки он не ошибся, и дело не нужно начинать снова. Оно продолжается. Внизу он приказал дежурному немедленно доставить на виллу эксперта Уэбер и выставить открытый пост у квартиры профессора Фэтона. Яви до отказа нажимал на педаль газа. Наконец-то прекратилось изматывающее душу ожидание. Через четверть часа он был уже на развилке. Котр оставил на трассе лейтенанта – начальника патрульной команды, а сам умчался к вилле Пул Вина.
Там возвышалась дымящаяся груда покореженного бетона, металла, кровельного железа. Из развалин то и дело вырывались длинные языки пламени.
Через минуту после приезда инспектора на место происшествия подскочили две пожарные команды. Скоро пожарище окуталось густым облаком водяных паров.
Психологический поединок инспектора с Пул Вином был полностью проигран. Похоже, что он убил Пул Вина руками мафиози. Теперь в Лине нечего было делать. Нужно уезжать в столицу – к Бейту и Фрину. Хорошо бы выйти на хозяина «Мегеры».
Инспектор подозвал к себе Котра.
– Все, капитан. Здесь нам делать нечего. Мы с вами не из похоронной команды. Поезжайте за Дзистом и привезите его в комиссариат. Я подожду еще, пока подъедут Муттон и Уэбер.
Муттон сам привез Уэбер. Отдав им необходимые распоряжения и поручив расследование по взрыву виллы комиссару, инспектор уехал. Столь неожиданная развязка опрокинула все его предположения.
Яви уже сожалел о своем рискованном интервью. Расчет был совсем на другую реакцию: на то, что Пул Вин испугается и побежит.
Инспектор не очень спешил в комиссариат. Его смущало одно обстоятельство – если это мафиози, то как ухитрились они пробраться в обложенную со всех сторон полицией виллу. И еще не давала инспектору покоя мысль: почему Пул Вин добровольно запер себя на вилле. Ведь он наверняка знал, что полиция ходит по его следу.
Яви внутренне отмахнулся от сомнений. В любом случае Пул Вин вышел из игры и оставаться в Лиме не имело смысла. За полковником Райном проследит и Муттон.
В десять часов вечера инспектор, Котр и Дзист уже сходили по трапу самолета, прибывшего из Лина в столицу.
Глава двадцать вторая
НА ПОРОГЕ ПРОПАСТИ
Бейт и Фрин спешили. Эд выжимал из малютки «Кронти» все, на что она была способна. Скорее бы вырваться на кольцевую трассу, а там до нужного места рукой подать.
Сегодня у Эда был очень тяжелый день. Чего стоила только одна инсценировка в «Амброне». Репортер допустил в своем отчете одну маленькую неточность. Загримировавшись с помощью Дины под предполагаемого главаря похитителей, которого так хорошо запомнили Рэктоны, Бейт минут десять толкался в холле отеля, ожидая, когда Рэктон спустится вниз за газетами: инспектор банка имел привычку читать утренние газеты не в номере, а внизу.
Рэктон спустился, и Бейт дал ему возможность мельком увидеть свое лицо. Потом уже Рэктон утверждал, что подозрение у него возбудила только спина.
Как бы там ни было, операция прошла отлично. Правда, Бейта потом еще долго мутило от запаха газа, хотя заряд в газовом патроне был совсем слабым. Прекрасно сыграл. Все получилось натурально и убедительно и у коллеги Эда по отделу.
После короткого отдыха Бейт приступил к выполнению второй части задания инпектора – к выяснению деловых связей Пул Вина со столичным пищевым бизнесом. Связи были весьма обширны, о чем Бейт и доложил инспектору. Тот посоветовал отобрать наиболее крупных партнеров и навести о них предварительные справки.
Бейт работал без особого вдохновения. Этот вариант казался ему бесперспективным. Даже самых крупных партнеров набиралось больше десятка. Но после звонка инспектора по поводу Эгрона и его кончины, работа Бейта обрела четкую направленность. По крайней мере, он уже знал, что конкретно нужно ему делать. Разумеется, прежде всего он решил поговорить с личным камердинером покойного.
Он позвонил Голду – так звали камердинера – и попросил его приехать в комиссариат.
Голд сообщил довольно любопытные подробности, которые предшествовали кончине Эгрона, рассказал, с кем Эгрон встречался за час до смерти.
Эд пошел к Снайду. Тот иногда работал и по воскресеньям. Снайд выслушал его и захохотал – до того нелепыми показались ему предположения Бейта. Назначать официальное расследование скоропостижной кончины Эгрона он категорически отказался и посоветовал не тратить время попусту.
Бейт решил действовать сам. Но что можно было сделать, не имея официального права даже на опрос нужных ему лиц. Пока он занялся сбором информации о них. Уже поздно вечером в комиссариате появился Фрин. Он сразу нашел Бейта.
И вот теперь они неслись к кольцевой трассе. Фрин не нашел ни «Мегеры», ни ее хозяина, зато нашел человека, который дважды видел ее на двенадцатой трассе третьего января после одиннадцати часов дня.
Информация Фрина облегчила положение Бейта. Поиск майора совпал по направлению с поисками Бейта. Фрин имел формальное право на официальное дознание, чего был лишен Бейт.
Эд сделал крутой левый разворот и до предела нажал педаль газа. Перед отъездом он позвонил в Лин, но там ответили, что инспектор уже вылетел в столицу. Оставили для Яви у дежурного записку.
Машин на трассе было так много, что они шли почти впритык друг к другу. Бейт ухитрился все-таки обойти огромный грузовик и пристроился к хвосту потрепанной «Кронти» – самой популярной и самой дешевой модели в Арании. Бейт сам сидел за рулем «Кронти», только она была поновее.
– Просто удивительно, как она не рассыпается от такой скорости, – прошелся по передней «Кронти» Фрин. Он сегодня целый день просидел за рулем и сейчас отдыхал.
– Прет она не хуже нашей, – ответил Бейт. – Мотор, наверное, новый.
– Смотри, не проскочи развилку, – предупредил Фрин. Они перешли на «ты». – Мы уже прошли сотый километр, а нам нужен сто тридцать второй.
– Не беспокойся.
Бейт попытался обойти переднюю «Кронти», но у него ничего не вышло. Слева тремя рядами сплошным потоком шли более быстроходные машины.
Впереди показалась темная громада «Пальца». Так называлась гора, у подножья которой проходила трасса.
– Внимание, Эд, – подобрался на сидении Фрин. – Там очень крутой поворот.
Передняя «Кронти» засигналила фонарем правого поворота. Эд вопросительно посмотрел на Фрина.
– Малютка, оказывается, едет туда же.
– Давай пропустим ее, Эд, а потом двинем за ней.
Они проехали чуть дальше поворота и, прижавшись к горе, остановились. Именно сюда повернула утром третьего января «Мегера».
У дорожного полицейского, который сообщил об этом Фрину, как раз недалеко отсюда был пост. «Мегера» имела примету – две пары фар: спереди и сзади, и выше, чем у других машин, кузов.
– Что будем делать? – спросил Бейт.
– Нужно идти за «Кронти», Эд, и не терять времени зря.
Бейт поднял руку, останавливая, проезжавший мимо полицейский фургон.
– Инспектор полиции Бейт, – показал Эд сидевшему за рулем сержанту жетон. – Нам нужно срочно связаться с комиссариатом.
– Пожалуйста.
Сержант включил рацию и подал Бейту микрофон.
Лицо Эда посветлело, когда дежурный сообщил, что инспектор Яви только что прибыл в комиссариат.
Пришлось ждать несколько минут, пока он спустится вниз. Инспектор молча выслушал короткий доклад помощника, задал несколько уточняющих вопросов.
– Сложное дело, – раздумчиво заметил он. – Но вам нужно идти за «Кронти». Ты же знаешь, там, на самом верху, вилла Роттендона, и «Кронти» никуда не может свернуть, кроме как в пропасть. У Фрина есть формальное право опросить даже Роттендона. Пусть он представит тебя, как своего инспектора. На всякий случай, – добавил Яви. – Этот Роттендон редкая сволочь, но вряд ли имеет отношение к нашему делу.
Бейт искоса посмотрел на Фрина. Тот почти пританцовывал на месте от нетерпения.
– Не беспокойся, – усмехнулся Бейт. – «Кронти» никуда не уйдет.
– Поднимайтесь и действуйте по обстоятельствам, – пришел к окончательному решению инспектор. – Мы с Котром скоро присоединимся к вам. Если возникнет конфликтная ситуация, действуйте решительно. Оставьте свою «Кронти» внизу и возьмите фургон. Так будет посолиднев. Все.
– Сержант, – обратился к шоферу фургона Котр, – вы с нашей машиной остаетесь здесь Скоро сюда подъедет старший инспектор Яви.
Сержант вылез из фургона. Фрин сразу занял его место.
Фургон на хорошей скорости запетлял по извилистой бетонке. Фары решили не включать. Ориентиром была отвесная скала слева. Справа зияла чернота пропасти. Фрин старался прижать фургон как можно ближе к скале. Наконец, он вышел на последний виток. На самом верху «Пальца» темнела островерхая крыша виллы.
Фрин сбавил газ, и фургон пополз едва-едва. Показался поворот. Миновали его и вышли на прямой, как стрела, отрезок бетонки, упиравшейся в ворота виллы.
Бейт положил руку на плечо майора. Дальше лучше было добираться пешком. Он первый вышел из машины. У закрытых ворот чернела «Кронти». Возле нее никого не было. Переждали минуту – ничего не изменилось. Значит, человек, приехавший на «Кронти», на вилле.
Первым вперед пошел Бейт. От затянутого плотными тучами неба сквозило колючим холодком. По всем признакам вот-вот должен был пойти снег. Бейт подошел к воротам и заглянул в щель между створками. Вилла была погружена в темноту. Только наверху светилось одно окно.
Фрин нажал плечом на ворота – они были заперты. Бейт кивнул на привратницкую калитку. Фрин толкнул ее, и калитка неожиданно открылась.
– Пошли, – шепнул Бейт и переступил порог калитки.
С фасада вилла была похожа на китайскую пагоду. Бейт хотел уже шагнуть вперед, когда в освещенном окне возник силуэт высокого мужчины. Можно было догадаться, что он пристально всматривался в темноту двора.
Бейт был в нерешительности. Открытая калитка, отсутствие привратника, двор и дом, погруженные в темноту. Что бы все это значило?
Мужчина выключил в комнате свет, и щелчок выключателя прозвучал для него в мертвой тишине, царившей вокруг, как выстрел.
Кто-то вышел на террасу, за ним появился другой. Видны были только силуэты.
Бейт хотел окликнуть тех, на террасе, но раздумал и на всякий случай вытащил из кармана пистолет. Фрин давно уже держал свой в боевой готовности. Майору тоже все здесь показалось подозрительным.
Неизвестные спустились вниз. Кажется, это были мужчины: один высокий, другой – пониже и почти квадратный.
У обоих мужчин в руках была поклажа: у низкого – нечто похожее на чемодан, у высокого – небольшой темный квадрат. Они не пошли к воротам, а направились в глубь двора, где темнело какое-то возвышение.
Бейт шагнул вперед. Человек с чемоданом резко обернулся, и в то же мгновение в его руке вспыхнул сноп света. Упал он прямо на лицо Бейта. Над ухом свистнула пуля. Бейт плашмя упал на землю. Стреляли из бесшумного пистолета.
– Стой! – крикнул Бейт и дернул за ногу Фрина, повалив его на землю. Снова свистнула пуля. Сноп света метнулся к калитке, а потом пополз по земле.
Раздался звон разбитого стекла, и фонарь погас. Фрин решил, что так будет лучше. Неизвестные метнулись в сторону, и в это мгновение Бейт нажал на курок. Выстрел, расколов тишину, прокатился эхом по кручам горы. Снова наступила тишина. Бейт поднялся на ноги и побежал зигзагообразно к чернеющему посреди двора бугру. Фрин перекрыл путь к калитке.
В дальнем углу двора у стены что-то скрипнуло. Фрин выстрелил на звук. Раз в них стреляли, то они имеют право отвечать тем же.
Бейт выстрелил в том же направлении, что и Фрин. Там раздался вроде бы стон и глухой стук. Снова наступила тишина.
Бейт притих за крышей бункера, до боли в глазах всматриваясь в темноту.
– Фрин! – крикнул он. – Нужен свет!
Фрин, пригнувшись, побежал к воротам. Дверь в привратницкую была открыта. Майор при свете зажигалки нашел рубильник, но не стал включать сразу.
– Включаю свет! – крикнул он, предупреждая Эда.
Двор залился ослепительным белым светом. Оказывается, на крыше виллы стояло несколько прожекторов.
Бейт одним взглядом окинул пространство двора. Голый пятачок, покрытый асфальтом. Во дворе никого не было.
– Может, они ушли через калитку? – спросил больше у себя, чем у Фрина Эд.
– Нет, – ответил Фрин. – Не могли.
– Куда же они тогда делись?
Фрин внимательно обвел взглядом двор.
– Может, они вернулись на виллу?
– Как? Они не переходили на другую сторону двора. Это исключено.
Фрин выбежал за калитку. «Кронти» стояла на месте.
– Закрой как следует калитку и иди сюда, – крикнул Бейт. – И будь осторожен. Может, действительно, вернулись на виллу.
Эд пошел вдоль стены. Кажется, те двое в самом деле провалились сквозь землю. Фрин с опаской глянул вверх. На залитом светом дворе они представляли собой отличные мишени.
Эд остановился на том месте, где последний раз раздался глухой звук.
Опытный глаз инспектора заметил на стене очертание квадрата, обозначенного ровными темными полосами. Бейт сразу предположил, что это либо люк, либо дверь, и потянул за кольцо, вделанное в стену. Квадрат подался. Бейт открыл его шире и испуганно попятился. Фрин глянул в проем и тоже отпрянул.
– Бездонная пропасть, – пробормотал он.
– Они ушли на подвесной тележке, – догадался Бейт, показывая пальцем на два толстых металлических троса, по крутой наклонной уходящих вниз.
– Разве под таким углом удержишься в тележке, – выразил сомнение Фрин. И откуда она здесь?
– Может, строители оставили… Слушай! Почему они так испугались нас. Кстати, – спохватился Бейт, – склон выходит на двенадцатую трассу.
– Нет, – подумав, ответил Фрин. – Это южная сторона «Пальца», а она выходит на тридцать третье шоссе.
– Надо срочно связаться с постами на шоссе.
Бейт огромными прыжками побежал к воротам. Фрин помчался за ним.
– Ты же не знаешь позывных! – на ходу крикнул он, и Бейт остановился. Он в самом деле не знал позывных дорожной полиции.
Фрин связался с одним из постов тридцать третьего шоссе, коротко обрисовал ситуацию и попросил уделить особое внимание участку шоссе, прилегавшему к «Пальцу».
– Почти безнадежно, – закончив разговор по телефону, сделал заключение он. – Не верится, что скатились на тележке.
– Думаешь, прыгнули на парашютах? – усмехнулся Бейт.
– Нет, но под таким углом.
В калитку постучали.
– Это, наверное, инспектор, – предположил Бейт и угадал.
С инспектором приехали Котр, лейтенант и двое полицейских. Яви молча выслушал доклад Бейта, тоже заглянул в проем двери, посветив туда фонариком.
– И здесь нам утерли нос, – проговорил он. – Везде нас бьют. Вы еще не заходили на виллу?
– Нет, – одновременно ответили Бейт и Фрин.
– Лейтенант, – подозвал к себе Яви лейтенанта. – Осмотрите двор. Что за бункер? – спросил он у Бейта, показывая на бетонный бугор. – Может, они в бункере?
– Нет, я же прятался за ним. Они исчезли здесь, – ткнул Бейт пальцем в проем двери.
– Они шли вдоль стены, – добавил Фрин. – Мы стреляли в них на звук.
– Кто они? Ничего не можете сказать?
– Ничего.
Подошел лейтенант.
– Двор осмотрен, господин инспектор. Ничего заслуживающего внимания. Дверь бункера закрыта.
– Лейтенант, срочно мчитесь в комиссариат, и вы, капитан, тоже, – обернулся к Котру инспектор. – Лейтенант пусть берет подрывников, экспертов и спешит сюда, а вы – проводника с собакой и мчитесь к подножью горы, к месту, где приземляется вагонетка. Я сейчас вспомнил где: от шоссе идет ответвление к мосту. Берите фургон и – быстро!
Лейтенант и Котр ушли. Скоро за воротами раздался звук автомобильного мотора.
– Что будем делать? – спросил Яви. – Ордера на обыск виллы у нас нет. Заглянем туда без ведома хозяина, и Роттендон потянет нас в суд.
– Но в нас стреляли на территории виллы! – воскликнул Фрин.
– Давайте заглянем, – ответил Яви. – Только будьте осторожны, не оставляйте слишком много следов.
Наверх шли, едва касаясь ступеней, у самых перил. Бейт нашел выключатель и зажег в коридоре свет. По бокам виднелись три двери. Инспектор осторожно толкнул первую от лестницы. В большой комнате, похожей на гостиную, никого не было. Пол ее покрывал ковер. В дальнем углу виднелась дверь, видимо, смежной комнаты. Инспектор прошел к ней вдоль стены. Ничего примечательного.
Вторая дверь по коридору имела весьма плачевный вид. На полу коридора были щепки. Ее явно высаживали силой. В комнате царил полный беспорядок. Ковер, лежавший на полу, был собран в большие складки, дверца сейфа раскрыта настежь, ящики стола лежали друг на друге. С кресла свисали какие-то веревки, рядом валялся большой охотничий нож. Это был, очевидно, кабинет хозяина. И тут, кажется, происходили драматические события. Кого-то даже привязали к креслу. Свет в комнатах инспектор не зажигал, коридорного было недостаточно, и поэтому осматривал комнаты, подсвечивая фонарем. Осмотр кабинета занял минуты две. Потом пошли дальше.
– Ого! – воскликнул инспектор, когда заглянул в столовую. – Здесь можно и поужинать.
Стол был накрыт к обеду. Только в конце его скатерть была собрана в гармошку, фужер с вином и бутылка стояли на краю, нарушая общую композицию. Тут же на полу валялась измятая салфетка.
Коридор, по которому они шли, упирался в другой.
Бейт нашел выключатель. Другой коридор расходился в обе стороны не прямолинейно, а по окружности. Инспектор и Фрин пошли направо, Бейт – налево. Минут через пятнадцать они встретились. Коридор опоясывал всю верхнюю часть виллы. В него выходило много комнат, но все они были пусты. Только две из них привлекли внимание инспектора. Здесь не пахло застоем, как обычно пахнут нежилые помещения.
