Текст книги "Атлантический экспресс"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Генрих Баум как раз закончил передавать длинную шифровку в Амстердам и прятал передатчик, когда в комнату ворвались полицейские. Схватив лежащий на столе пистолет, он повернулся к ним, но один из полицейских убил его первым же выстрелом. Баум упал на пол, сжимая в руке зашифрованное послание в Амстердам. Шифровку в Базель он уже успел уничтожить. Наклонившись, бригадир Трабер разжал пальцы дантиста и взял листок бумаги.

– Жаль, что нам не удалось его допросить, – заметил он. – Неизвестно, сколько времени понадобится нашим криптографам, чтобы разгадать код…

– Извините, сэр, – сказал полицейский, застреливший Баума, – но у него в руках был пистолет…

Вы поступили правильно. Предатель получил свое…

Зайдя в ванную комнату, Трабер принюхался.

– Пахнет горелым. Разумеется, они сжигали все шифровки.

Не обнаружив никого в номере 316, Трабер спустился в вестибюль.

– Голшак и Бюлер ушли, – сказал он портье. – Вы должны были видеть их. Мои люди обыскивают отель, но вряд ли они что-нибудь найдут.

– Я ненадолго отлучался в туалет. Может, они тогда ушли? За стойкой был мой коллега. Это было минут пятнадцать назад…

Пятнадцать минут назад Хейнц Голшак действительно вышел из отеля, объяснив временно дежурившему портье, что у него мигрень, и он хочет немного прогуляться. Во время этого короткого разговора из отеля выскользнул и Руди Бюлер. Оказавшись на улице, Голшак пошел к эскалатору, ведущему в подземный торговый центр.

Убедившись, что вокруг нет ни души, Голшак снял очки с толстыми стеклами и засунул в карман. Из другого кармана вытащил старую кепку с козырьком, которую носят шоферы, и натянул на голову. Пройдя через торговый центр, он поднялся по эскалатору на другую сторону Банховплаца и остановил такси.

– На Пеликан-плац, пожалуйста, – сказал он таксисту на безупречном немецком языке.

Выйдя на Пеликан-плац, он подождал, пока такси не скроется из вида, и быстро зашагал к одной из боковых улиц. Несмотря на плохую погоду, Голшак чувствовал себя превосходно. Он любил Цюрих с его башнями, старинными зданиями и извилистыми улочками. Нравилась ему и Вена. Вообще он с удовольствием остался бы жить в Швейцарии. У здешних женщин такие стройные фигуры и гордая походка. В Советской России такого не увидишь. Он подошел к вилле, расположенной на Линденгассе, 451.

Вытащив из кармана ключ, он открыл дверь и вошел в дом. Наверху лестницы, ведущей на второй этаж, стояла темноволосая женщина лет тридцати пяти. В руке у нее был пистолет, который она спрятала в сумочку, увидев Голшака.

– Уничтожь это, Ильзе, – приказал Голшак, протягивая ей паспорт на имя Хейнца Голшака. Она провела его в гостиную, уставленную старинной, тяжелой мебелью. Окна закрывали портьеры. Сняв пальто и кепку, по которым можно было определить, что он недавно находился на улице, он передал их женщине. Сев в кресло, снял мокрые туфли. – От этого тоже надо избавиться. Когда прибывает экспресс?

– Десять минут назад я звонила на вокзал, и мне сказали, что он прибывает в 22.33. Время отправления – 23.00.

– Надо поспешить – у нас полно дел. Я должен сесть на «Атлантический экспресс»…

– Там будет установлен полицейский кордон, господин Фоглер.

Господин Фоглер… Из Вены в Цюрих полковник Игорь Шарпинский прибыл под именем Хейнца Голшака, несчастного торговца старинными книгами, чьи обугленные останки теперь были спрятаны под снегом В Венском лесу. Теперь он временно примет обличье Эдварда Фоглера, швейцарского антиквара, которого в действительности не существовало. Этот образ был создан при помощи Ильзе Сурсет, специалиста по торговле антиквариатом.

В тихом квартале, где находилась улица Линденгассе, соседи не совали нос в чужие дела. Они знали, что он часто путешествует за границу и любит работать по ночам. На эти причуды антиквара мало кто обращал внимание.

Забрав с собой мокрую одежду и обувь, Ильзе вернулась, неся в руках домашний халат и шлепанцы. Одевшись, Шарпинский сел за стол, заваленный счетами и фактурами. Маловероятно, что в дом могла войти полиция, но если это случится, они застанут Эдварда Фоглера за работой.

– Все здесь? – спросил Шарпинский. – Хорошо. Пусть зайдут. Надо принять меры против полицейских кордонов бригадира Трабера…

Нельзя сказать, что только по чистой случайности Шарпинскому удалось уйти от швейцарской контрразведки. В тех редких случаях, когда Игорь Шарпинский нелегально работал за границей, он никогда не у оставался на одном и том же месте более пяти часов. Ожидая, когда Ильзе приведет era помощников, Шарпинский погрузился в размышления. Ему не давала покоя шифровка, которую он получил перед тем, как у покинуть отель «Швейцерхоф». «Все ключевые агенты должны покинуть Западную Европу…» Это был тяжелый удар. Значит, Москва сомневалась, что ему удастся ликвидировать генерала Маренкова. То, что шифровка была без подписи, означало, что ее послали по личному указанию Леонида Седова. Политбюро стало известно, что лавина не накрыла «Атлантический экспресс».

В 20.40, когда из сводки новостей Шарпинский узнал, что «Атлантический экспресс» продолжает двигаться в сторону Цюриха, в Москве было 22.40. Леонид Седов и два других члена Политбюро, ведущие охоту за Анжело – маршал Прашко и Анатолий Зарубин, проводили экстренное совещание. Обычно агрессивный, Прашко выглядел на редкость неуверенным, когда стало известно, что «Атлантический экспресс» не пострадал… Зарубин, советский министр торговли, возложил вину за неудавшееся покушение на маршала Прашко. Сделал он это в своей излюбленной манере.

– Ваш протеже, похоже, не раскрыл еще все свои таланты, – любезным голосом произнес он. – Пока ему только удалось раскрыть нашу диверсионную организацию в Швейцарии…

– Он же не мог сидеть сложа руки, – пытался оправдаться Прашко, дергая себя за торчащие из носа волосы.

– У него осталось немного времени. Скоро американцы посадят Маренкова на самолет, и он начнет выдавать наших агентов, на которых мы потратили столько времени и средств. Особенно меня беспокоит Западная Германия, – добавил Зарубин.

– Шарпинский что-нибудь придумает, – как мог выкручивался Прашко.

– А если нет? – спросил Леонид Седов, поглаживая челюсть. После операции она еще немного болела. Он посмотрел маршалу в глаза. – Не пора ли отдать приказ об эвакуации всех наших ключевых агентов из Западной Германии, Франции и Бельгии? Потом они смогут вернуться обратно.

– По моим сведениям, – сказал Прашко, пытаясь выиграть время, – войска на восточной границе Германии приведены в состояние повышенной боеготовности. Из-за непогоды нашим агентам будет невероятно трудно перебраться на территорию Германской Демократической Республики…

– Тогда им надо постараться сесть на корабль «Максим Горький», который идет из Балтики на юг и скоро будет возле голландского берега…

– Если вы так считаете… – быстро сказал Прашко.

– Нет! – резко ответил Седов. – Как министр обороны вы должны лично принять решение.

Прашко знал, что попал в безвыходное положение. Мало того, что его сделали виновным за провал в Швейцарии, теперь он стоял перед неразрешимой дилеммой. Если он скажет «нет», а Маренкова вывезут в Штаты, весь советский подпольный аппарат будет уничтожен. Если он скажет «да», и агентам удастся бежать, понадобятся годы, чтобы они снова проникли в западные страны. Из двух зол он выбрал меньшее.

– Я полагаю, что агентов необходимо эвакуировать…

Он заметил, как Зарубин отметил время, когда было принято это кардинальное решение. Прашко это не понравилось, но делать было нечего.

– Полагаю, что сейчас полковник Шарпинский прилагает все усилия, чтобы уничтожить предателя Сергея Маренкова, – сказал он.

22. Цюрих

Было 21.10 – до прибытия «Атлантического экспресса» в Цюрих оставалось меньше двух часов, – . когда Шарпинский сидел за столом, разглядывая лежащие перед ним три фотографии. Он дал инструкции своим четырем, помощникам. Руди Бюлер уже должен был ехать в Базель, где он сядет на «Атлантический Экспресс». Все вопросы решены, и теперь ожидание угнетало Шарпинского.

Выйдя из отеля «Швейцерхоф», Бюлер сразу же направился на вокзал и сел в поезд, отправляющийся в Базель. Портье наверняка даст его описание полиции, если люди Трабера добрались до его временной штаб-квартиры в номере 207, поэтому Бюлеру нельзя было оставаться в Цюрихе. Полковник Шарпинский. продолжал изучать фотографии, когда рука Ильзе коснулась его шеи.

– Что могут рассказать тебе эти фотографии?

– Надо знать противника, – ответил Шарпинский. – Изучая их лица, я, полагаю, могу предугадать, как они будут действовать в экстремальных условиях…

На первой, самой нечеткой фотографии, был запет яатлен полковник Шпрингер – снимок был сделан из окна дома на Банхофштрассе при помощи телеобъектива. На второй фотографии – более четкой – был генерал Макс Шольтен, начальник голландской контрразведки. Его сфотографировали, когда он выходил из отеля «Астория», расположенного напротив железнодорожного вокзала в Гааге. Третья фотография, на которой был изображен Гарри Уогрейв, была сделана несколько лет назад в Афинах. Шарпинский постучал пальцем по третьей фотографии.

– Из них он самый опасный…

– В тебе чувствуется напряжение… – Пальцы Ильзе продолжали массировать шею русского. – Может, поднимемся наверх? – Она расстегнула молнию на платье. Шарпинский посмотрел на часы.

– Нам не хватает времени…

– Тогда здесь, на полу…

Двое из агентов Шарпинского, которым он отдал приказания, направились к «ситроену», припаркованному в конце улицы. Клаус Егер, высокий и мускулистый немец из ГДР, сел за руль, а его компаньон, Ханс-Отто Накен, тоже из Восточной Германии, устроился на переднем сидении. Оба они имели при себе фальшивые западногерманские паспорта. Через несколько минут оба немца уже приближались к цюрихскому вокзалу.

Егер не стал парковать машину на привокзальной площади, а оставил ее сбоку от здания. Выйдя из «ситроена», агенты Шарпинского вошли через боковой вход в багажное отделение. В руке у Егера был чемодан. Несколько минут они наблюдали за швейцарскими носильщиками, ожидавшими прибытия ночных поездов.

– Тот, по-моему, подойдет, – сказал Егер, прикуривая сигарету. – Нужного роста и телосложения…

Накен подошел к невысокому, плотного сложения носильщику.

– На табло указано, что «Атлантический экспресс» отправляется из Цюриха только в 23.00. Это так?

– Да, сэр. Удивительно, что он не опаздывает. Вы слышали, что с ним произошло?

– А что случилось?

– В Готтхарде с гор сошла лавина. Она чудом не накрыла поезд.

– Господи! А я ничего не знал. Хорошо, что от Цюриха до Базеля нет никаких гор. – Он угостил носильщика сигаретой. – Наверное, трудно работать по ночам? Когда у вас заканчивается смена? – непринужденно спросил Накен.

Носильщик глубоко затянулся.

– В восемь утра. Постепенно привыкаешь к такой работе…

Поговорив с носильщиком еще несколько минут, Накен отошел в сторону, засунув левую руку в карман пальто. Заметив условный сигнал, Егер подошел к носильщику.

– Не могли бы вы забрать мои чемоданы из машины? Она стоит сбоку от здания вокзала. – Поставив свой чемодан на тележку носильщика, он пошел за ним. Они шли по плохо освещенному переходу. Вокруг не было ни души.

Подойдя к «ситроену», Егер огляделся по сторонам И открыл заднюю дверь.

– Там сумка, – объяснил он. – Осторожно, она тяжелая…

Когда носильщик нагнулся, Егер вытащил из кармана кусок стальной трубы в кожаном футляре и ударил носильщика по голове. Тот замертво упал на землю.

Накен, стоявший за углом, подошел к «ситроену» и помог Егеру затащить тело в машину.

– Тележка, – напомнил сообщнику Егер, накрывая труп брезентом.

Накен спрятал тележку за углом. Она им потом еще должна понадобиться. Сев в машину, агенты Шарпинского направились к мосту через Лиммат.

Подъехав к озеру, они остановились на берегу, поросшем кустами и деревьями. Егер заглушил мотор и выключил фары. Вдвоем они сняли с убитого одежду и ботинки. Достав бумажник носильщика, Егер посветил в него фонариком и убедился, что там есть пропуск на вокзал.

– Все в порядке, – сказал он. – Теперь надо от него избавиться…

Обмотав тело убитого тяжелыми цепями, они отволокли его к кромке озера, которое было покрыто тонким слоем льда. Глубина озера в том месте достигала Двадцати метров. Раскачав труп за руки и за ноги, они бросили его в озеро. Лед треснул, и тело носильщика сразу же ушло под воду.

Сев за руль «ситроена», Егер направился на Линденгассе. Они выполнили задание – у них была фора носильщика. А жена носильщика – если она у него была – не узнает ничего об исчезновении мужа до утра. В это время «Атлантический экспресс» будет уже далеко. Ведь смена у носильщика заканчивалась в восемь утра…

Двое других агентов, покинувших виллу на Линденгассе одновременно с Егером и Накеном, получили задание попроще. Сев в машину, они отправились на западную окраину города. Подъехав к гаражу, один из них вылез из машины, открыл ворота и, после того как машина заехала вовнутрь, сразу же закрыл их.

Остановив машину рядом с фургоном, на борту которого было написано «Мебельные перевозки – Зальцбург», водитель вылез из нее и включил в гараже свет. Из сумки он достал термос с кофе и бутерброды с ливерной колбасой. «Никакого алкоголя, – предупредил их Шарпинский. – Если мне станет известно, что вы нарушили этот запрет, вас немедленно отзовут…» Второй агент подошел к телефону и набрал номер. Ему ответил голос Ильзе Мурсет.

– Говорит Андре, – доложил агент. – Товар готов к доставке.

– Понятно. – Ильзе повесила трубку.

Подойдя к фургону, второй агент отодвинул брезент в сторону и проверил содержимое кузова. Все свободное пространство было заставлено тяжелой мебелью. К откидному борту крепилась веревка, второй конец которой был привязан внутри кабины.

– Держи, Альфред…

Второй агент бросил своему напарнику комбинезон. Через несколько минут они уже сидели в комбинезонах компании по транспортным перевозкам мебели и ели бутерброды с ливерной колбасой. Время от времени они посматривали на часы.

Доставив форму носильщика на виллу, Егер и Накен снова уселись в «ситроен». Переехав мост через Лиммат, они направились в фешенебельный квартал. Егер остановился у одного из роскошных домов. Несмотря на холод, у ворот дежурил человек, который тут же открыл их, впуская машину. Выключив мотор, Егер вышел из машины.

– Хорошенько проверь лимузин, – приказал он Накену. – особенно двигатель…

Женщина с суровыми чертами лица открыла входную дверь, и Егер вошел в дом. Заколотые в пучок волосы и длинное темное платье делали ее похожей на домработницу.

– Ваша одежда в спальне, – сообщила она.

– Уничтожьте это. – Егер протянул ей свое удостоверение. – А где паспорт? – Они разговаривали по-русски. Женщина вытащила из кармана паспорт я протянула его Егеру. Он быстро пролистал его. Это был советский дипломатический паспорт с его фотографией. Паспорт был выписан на имя капитана Бориса Волкова. Он поднялся наверх, чтобы переодеться.

Вся одежда, лежащая на кровати – включая нижнее белье и носки, – была советского производства. Спустившись вниз, он обнаружил, что Накен уже переоделся в форму советского шофера.

– Я сам хочу проверить автомобиль, – заявил Егер, и вместе с Накеном они отправились в гараж, расположенный на заднем дворе виллы.

Внутри гаража стоял сияющий полировкой «мерседес». «При такой погоде вряд ли он долго останется таким», – подумал Егер. Номерной знак указывал, что машина принадлежит советскому посольству в Берне. Егер жестом приказал Накену сесть за руль. Мотор завелся с полоборота. Егер кивнул головой и вернулся в дом, где сразу же позвонил на Линденгассе, 451. -Трубку подняла Ильзе Мурсет.

– Говорит Бернард, – доложил Егер. – Коллекция готова к доставке.

– Понятно. – Ильзе повесила трубку.

– Все приготовления закончены, – сообщила она, застегивая молнию на платье. – Я могу везти тебя на вокзал.

Сидящий в одной майке полковник Шарпинский кивнул.

– Теперь уже скоро, бригадир Трабер, – сказал он. – Очень скоро…

«Атлантический экспресс» нагонял потерянное время. Готардский перевал остался позади. В кабине локомотива вместе с Энрико находился новый помощник, которого прислал Шпрингер. Швейцарского машиниста это совсем не обрадовало.

– Я и сам мог бы справиться, – бурчал он себе под нос, наблюдая за контрольными приборами. – В Цюрих мы прибудем точно по графику. На карту подставлена моя репутация…

В купе, где находился генерал Маренков, обстановка продолжала накаляться.

– Я уверен, что Шарпинский сядет на поезд в Цюрихе, – в третий раз повторил русский.

– Попытается сесть, – поправила его Эльза. Она держала в руке портрет Шарпинского, сделанный по описанию Маренкова. – Теперь мы наконец знаем, как он выглядит.

– Это не поможет, – нетерпеливо махнул рукой русский генерал. – Я ведь говорил вам, что он мастерски изменяет внешность…

– Не надо быть таким пессимистом, – резко ответила Эльза. – Я ведь целый год занималась на студии тем, что изменяла внешность актерам. Я сразу узнаю его среди остальных пассажиров.

По плану Уогрейва и Шпрингера Эльза будет стоять возле билетного барьера, внимательно наблюдая за пассажирами, садящимися на поезд. Швейцарский полковник был доволен – Маренков сообщил ему имена всех агентов КГБ на территории Швейцарии. Правда, он ничего не знал о тех, кто работал на ГРУ…

– Где Шарпинский работал за границей под вымышленными именами? – задал вопрос Уогрейв.

– Шесть месяцев в Париже, – ответил Маренков, – шесть месяцев в Лондоне, два года в Вашингтоне. Год в Афинах. И год в Гааге.

– Значит, он говорит на греческом, французском, английском и американском?

– Я всегда полагал, что английский и американский это один и тот же язык, – язвительно заметил Халлер.

– Все мы иногда заблуждаемся, – усмехнувшись, сказал Уогрейв. – Я прав, генерал?

– Да, – ответил Маренков. – Шарпинский великолепный лингвист. Это сыграло свою роль в его быстром продвижении по служебной лестнице. В отличие от остальных русских он настоящий космополит. Он также говорит по-немецки, – добавил генерал. – Одно время Шарпинский поддерживал тесный контакт с террористическими группами в Восточном Берлине.

Потянувшись, Халлер зевнул.

– Что ж, посмотрим, что произойдет, когда мы прибудем в Цюрих… – Он посмотрел на часы. – Ждать осталось совсем недолго.

– Шарпинский проникнет в «Атлантический экспресс», – упрямо повторил Маренков. – Я его знаю.

– Надеюсь, я тоже узнаю его, – сказала Эльза, вглядываясь в портрет.

Въехав под сводчатый купол цюрихского вокзала, «Атлантический экспресс» остановился на четвертой платформе. Весь вокзал был оцеплен людьми бригадира Трабера. В теплом пальто, с надвинутой на лоб шляпой, он стоял у билетного барьера, внимательно разглядывая пассажиров. Его лицо осунулось от усталости и недосыпания.

Тридцать полицейских в форме и в штатском заняли все ключевые точки на вокзале. На привокзальной площади стояла дюжина патрульных машин. Стоявший рядом с Трабером майор Курт Доблер поддерживал с ними связь при помощи уоки-токи. Предъявив двое удостоверение, полковник Шпрингер прошел через барьер и направился к Траберу.

– Как у вас дела? – спросил его бригадир.

– Обстановка напряженная. Наш пассажир уверен, что Шарпинский постарается сесть в поезд…

– Вряд ли это получится. Теперь у нас есть его описание. С другой стороны, – продолжал Трабер, – мы еще не обнаружили главную советскую базу, которая координирует все действия.

Возле контролеров, проверявших билеты, стояли сотрудники швейцарской службы безопасности, а за ними– несколько полицейских в форме. В нескольких метрах был открыт проход для носильщиков. Каждого из них останавливали полицейские, а специально натренированные овчарки обнюхивали багаж, чтобы никто не смог провезти взрывчатку.

– Кто эта привлекательная женщина, стоящая у дальнего конца барьера? – поинтересовался Трабер.

– Одна из наших. Эльза Лэнг. Она узнает Шарпинского, если тот попытается сесть в поезд…

Эльза открыто вглядывалась в лица пассажиров, как будто ожидала своего знакомого, с кем договорилась встретиться у барьера. По своему опыту она знала, как легко можно изменить внешность человека. Она обращала внимание только на рост и телосложение. Борода, усы, одежда – все это не имело никакого значения. Рядом с ней остановился какой-то человек и, прикуривая сигарету, тихо сказал:

– Я из контрразведки. Полковник Шпрингер указал мне вас. Если вы увидите его, сразу же скажите мне. И больше не смотрите на него…

– Я сама это знаю…

– И сразу же отходите в сторону. Может, начнется стрельба…

– Спасибо за предупреждение, – сказала Эльза, вытирая губы и продолжая наблюдать за пассажирами.

Опустив окно в своем вагоне первого класса, Хорхе Сантос курил трубку. Он внимательно рассматривал пассажиров, проходивших через билетный барьер. Обычно он курил трубку, зажав ее в правом уголке рта, а теперь она была в левом. Дверь соседнего вагона открылась, и на перрон вышел Уогрейв. Сжимая в кармане «смит энд вессон», он не сводил глаз с Эльзы.

Полицейские и сотрудники контрразведки продолжали проверять билеты и паспорта пассажиров. Носильщики проходили рядом, останавливаясь, чтобы собаки могли обнюхать багаж, лежащий на их тележках. В это время вдоль восточного берега реки Лиммат двигался большой фургон с надписью «Мебельные перевозки – Зальцбург». Посмотрев на часы, шофер свернул на мост, направляясь к железнодорожному вокзалу.

– Пока ничего, – пробормотал Трабер.

Его заместитель, майор Доблер, поднес к уху уоки-токи.

– Не может быть! – воскликнул он. – Вы уверены? Свяжитесь с Берном. Пусть немедленно проверят информацию…

– Что случилось? – спросил Трабер, подходя к своему заместителю.

– Только что на стоянку у вокзала въехал «мерседес» с номерами советского посольства. Там один пассажир – вот он…

По направлению к барьеру шел высокий, крепкий мужчина с явно военной выправкой. На нем была шуба и меховая шапка. Стоявший за ним один из людей Трабера снял свою шляпу, подавая условный сигнал. Мужчина стал в очередь.

– Что он здесь делает? – сквозь зубы процедил Шпрингер.

– Не нравится мне это, – коротко ответил Трабер. – Смотри в оба…

Когда пассажир из советского дипломатического лимузина подошел к билетному барьеру, произошло небольшое замешательство. Один из офицеров безопасности приблизился к Траберу.

– Что нам делать, сэр? У него дипломатический паспорт. Военный атташе при советском посольстве в Берне. Капитан Борис Волков…

– Кто? – взорвался Шпрингер. – Борис Волков – это убийца высшего класса! Плевать я хотел на его дипломатический паспорт. Задержите его у барьера… – Он замолчал, услышав оглушительный грохот, раздавшийся у входа в вокзал. Водитель фургона из Зальцбурга въехал на тротуар и отпустил веревку, удерживающую откидной борт. Тяжелая мебель вывалилась на пассажиров, стоявших в очереди на такси, (казавшиеся под грудой мебели люди кричали и стонали. Высунувшаяся из-под шифоньера женская рука сначала шевелилась, а потом безжизненно упала на тротуар. Все находившиеся на вокзале наблюдали за этой ужасной сценой. Все, кроме полковника Шпрингера, не сводившего глаз с Клауса Егера, выдававшего себя за советского капитана.

Через второй проход катил свою тележку невысокий носильщик. Собака обнюхала багаж, и он покатил тележку к поезду, на которой стоял всего лишь один чемодан. Проходя мимо вагона первого класса, он бросил взгляд на стоявшего возле окна Хорхе Сантоса.

– Вы что, не видите, что у меня дипломатический паспорт? – кричал Егер по-немецки. – Мое посольство заявит протест!

Он все еще протестовал, когда один из офицеров контрразведки протянул паспорт Шпрингеру.

– Похоже, настоящий, – сказал офицер.

– Да пусть он хоть золотой будет! – зло сказал полковник. – Пе пускайте его в экспресс. Идите и скажите ему, что паспорт вам кажется фальшивым и вы должны связаться с Берном. – Он посмотрел на Трабера. – А это займет очень много времени.

– Слишком много всего произошло одновременно, – заметил Трабер, глядя, как его заместитель, Майор Доблер, направляется к мебельному фургону. – Такое впечатление, что это отвлекающий маневр.

– Чтобы Волков смог сесть в поезд, – сказал Шпрингер. Внезапно он нахмурился. – Что-то здесь не так. Если бы это на самом деле был Волков, он проник бы в поезд под чужим именем. Не нравится мне все это…

На вокзале царила суматоха. Полицейские машины окружили мебельный фургон. Люди, придавленные мебелью, продолжали кричать. Завывая сиреной, рядом в фургоном остановилась машина «скорой помощи». Люди Шарпинского, организовавшие эту аварию, полагали, что смогут безнаказанно скрыться, воспользовавшись обшей суматохой. Бросившись к эскалаторам, ведущим в подземный торговый центр, они выбежали на другой стороне Ванхофплац, сжимая в руках пистолеты.

Увидев полицейских, они стали стрелять по толпе, чтобы вызвать панику. Два полицейских тщательно прицелились и произвели по два выстрела. Водитель фургона упал замертво. Его сообщник прожил на пять секунд дольше.

Продолжая играть роль советского капитана, Клаус Егер подошел к Шпрингеру и вырвал у него из рук свой паспорт.

– Москва вам этого не простит! – пригрозил он. – Это вызовет дипломатические осложнения…

Шпрингер смотрел, как Егер быстрым шагом направился к «мерседесу», за рулем которого в форме советского шофера сидел Накен. Когда майор Курт Доблер вернулся, чтобы доложить об аварии мебельного фургона, Шпрингер забрал у него уоки-токи и быстро заговорил в микрофон:

– Всем машинам без опознавательных знаков следовать за советским лимузином, используя челноковую систему. То же самое относится к радиодетекторным фургонам! Не теряйте время!

Передав уоки-токи Доблеру, он посмотрел на Трабе ра.

– Мне пора возвращаться в поезд…

Когда Накен направил свой лимузин в сторону Цюрихберга, операция, которую приказал начать Шпрингер, развивалась– по всем правилам. Водитель одного продуктового фургона, едущий впереди советского лимузина, следил за ним в зеркало заднего вида и, когда тот повернул на дорогу, ведущую в сторону Цюрихберга, сообщил об этом всем остальным машинам.

Заехав во двор фешенебельной виллы – возле ворот их, как всегда, ждал человек, – оба террориста были уверены, что за ними никто не следил. Зайдя в дом, Накен – одновременно он был и радистом – стал передавать шифровку профессору Мохнеру, который затем передал ее в Москву. В ней сообщалось, что полковник Игорь Шарпинский сел в «Атлантический экспресс».

Через десять секунд два радиодетекторных фургона остановились возле трайлера, принадлежащего известному метеорологу. Профессор Мохнер как раз закончил передавать шифровку в Москву, когда в дверь постучали. Он открыл ее и увидел наставленные на себя пистолеты.

– Я знал, что рано или поздно это произойдет, – сказал он.

Ровно в 23.00 «Атлантический экспресс» выехал с цюрихского вокзала, направляясь в Базель. Только что севшие пассажиры устраивались в своих купе, слушая рассказы о лавине, которая чуть не накрыла собой поезд. Когда экспресс тронулся, Хорхе Сантос все еще стоял у окна. Внезапно он заметил стоящую на платформе тележку носильщика. Нахмурившись, он вернулся в свое купе и увидел, что у него гость.

– Здравствуй, Никос, – сказал Гарри Уогрейв. – Думаю, пора объединить наши силы.

– Согласен, – ответил Никое Леонидес. – Полковник Игорь Шарпинский только что сел в поезд…