Текст книги "Атлантический экспресс"

Автор книги: Колин Форбс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

23. Базель, Гаага

Три года назад в Афинах Гарри Уогрейву пришла в голову идея, что Никос Леонидес, стойкий антикоммунист, может проникнуть в советскую диверсионную ячейку на Балканах, предложив себя в качестве убийцы.

– Я подозреваю, что среди сотрудников советского посольства в Афинах находится и полковник Шарпинский, – объяснил англичанин. – Надо войти к нему в доверие…

– Тут надо действовать изобретательно, – предупредил Леонидес.

– Тогда мы покажем ему трупы, – нахмурившись, сказал Уогрейв. – Трупы выдающихся греческих антикоммунистов, которых он хотел бы видеть мертвыми…

Уогрейв в то время работал на британскую секретную службу, однако это не мешало ему заниматься делами «на стороне». Когда Леонидесу удалось уговорить Шарпинского, чтобы тот дал ему возможность Показать себя, он вместе с Уогрейвом организовал три «„убийства“.

Первой „жертвой“ стал пожилой редактор одной из ведущих столичных газет, ярый антикоммунист и близкий друг Леонидеса. Понимая, что он является мишенью для советской разведки, редактор согласился с планом. Обломки его машины обнаружили у подножия скалы, и полиция пришла к выводу, что труп редактора унесло в море. На самом же деле редактора отвезли на катере на один из греческих островков, где он до сих пор жил в свое удовольствие.

В нужное время свое согласие дали и две другие „жертвы“, соратники Леонидеса по борьбе с коммунистами. Как и редактор, они были вдовцами, не имея близких родственников. Один из них, политик» «погиб», когда его самолет взорвался от подложенной бомбы. Правда, сам он спрыгнул на паршюте задолго до взрыва. Второй, крупный чин греческой секретной службы, уже собиравшийся на пенсию, «был ликвидирован», когда его машина взорвалась от поворота ключа зажигания. Останки человеческого тела, найденные в радиусе ста метров, принадлежали трупу, которого Леонидес похитил в морге.

Все три «жертвы» жили на одном из маленьких греческих островов на деньги, которые Леонидес добыл, ограбив банк. Причем при этом ограблении никто не пострадал. Шарпинский считал, что приобрел специалиста по инсценировке «несчастных случаев», которые никак не были связаны с действиями советской разведки.

Прежде чем вылететь из Монреаля в Европу для проведения операции по спасению Анжело, Гарри Уогрейв дал телеграмму Леонидесу, чтобы тот отправился в Милан и позвонил полковнику Шарпинскому по специальному номеру. Шарпинский клюнул на приманку и приказал Леонидесу сесть на «Атлантический экспресс». Ему была поставлена задача – убить Маренкова при первой же возможности.

– Думаю, он до сих пор рассчитывает на меня, – с ироничной улыбкой сказал грек, глядя на Уогрейва.

– Откуда ты знаешь, что он пробрался в «Атлантический экспресс»? – резко спросил Уогрейв.

– Потому что меня проинструктировали, чтобы на вокзале в Цюрихе я стоял у окна и, если Маренков все еще жив, держал трубку в левом уголке рта…

– Так кто же Шарпинский?

– Понятия не имею… – Леонидес развел руками. – Я внимательно наблюдал за пассажирами, но никто из них ни разу не посмотрел на меня. В этом и заключалась моя ошибка…

– Какая ошибка?

– Я полагаю, что он прошел через барьер под видом носильщика. – Леонидес рассказал о тележке, которую увидел на перроне, когда поезд отъезжал от платформы. – Ни один носильщик никогда не бросит свою тележку, – объяснил грек. – А сейчас он принял вид одного из многочисленных пассажиров, которые сели на поезд в Цюрихе. Что мне теперь делать? – внезапно спросил он. – И чем займется Анна, которая находится в соседнем купе?

Жена Леонидеса, которая погибла во время взрыва бомбы, брошенной коммунистами в центре Афин, была сестрой Анны Маркое. «Их ненависть работает на меня», – подумал Уогрейв, глядя на высокого грека.

– Ожидайте моих приказаний, – сказал англичанин. – Кстати, полагаю, это ты застрелил двух террористов, которые остановили экспресс во время лавины?

– Это был мой скромный вклад в общее дело, ответил Никос Леонидес.

– Ожидайте моих приказаний, – повторил Уогрейв, – и ничем не выдавайте себя. У меня такое предчувствие, что до конца нашего путешествия придется воспользоваться не совсем законными методами. Поэтому давай представим, что мы опять в Афинах.

– Когда мы найдем Шарпинского, я бы хотел убить его, – спокойно сказал Леонидес. – Я не хочу, чтобы его обменяли на какого-нибудь грека, томящегося в русской тюрьме. Я хочу его убить. Это понятно?

Уогрейв встал. Его лицо не выражало никаких эмоций.

– Пока мы не посадим на «Боинг» в Схипхоле Маренкова, все приказы отдаю только я. Это понятно, Никос?

– К сожалению, да…

Зайдя в свое купе в спальном вагоне – купе было забронировано от Лугано на имя Уолдо Хэкманна, гражданина США, – полковник Игорь Шарпинский первым делом избавился от формы носильщика. Из своего чемодана он достал одежду, а форму засунул в пластиковый пакет, на дно которого положил два кирпича. Опустив окно, он подождал, когда поезд въехал на мост через реку и выбросил пакет. Упав с большой высоты, он пробил тонкий лед и ушел под воду. В купе Ворвался холодный ветер. Закрыв окно, Шарпинский опустил штору и включил обогреватель, чтобы к приходу проводника в купе стало тепло, с На нем был пиджак и брюки американского покроя. – Ильзе Мурсет побрила ему голову, и, прежде чем выйти из дома 451 по Линденгассе, Шарпинский засунул за щеки вату, чтобы придать им округлость. Одев очки в роговой оправе, он посмотрел на себя в зеркало. Под пиджаком – на подкладке стоял товарный знак одного из магазинов на Пятой авеню – у Шарпинского был одет толстый свитер. Закурив длинную сигару, он достал свой американский паспорт и пролистал его. Теперь он был Уолдо Хэкманн, торговец старинными картинами из Бостона.

На потрепанном чемодане красовались наклейки различных отелей – «Георг Пятый» в Париже, «Дорчестер» в Лондоне, «Риц-Карлтон» в Бостоне и «Марк Хопкинз» в Сан-Франциско. Он все еще разглядывал себя в зеркало, когда в дверь постучали. Открыв дверь, Хэкманн увидел проводника.

– Это купе забронировано на имя мистера Уолдо Хэкманна, который должен был сесть на поезд в Лугано, – объяснил проводник.

– Хэкманн это я, – ответил Шарпинский с американским акцентом. – Я прибыл вчера в Цюрих на другом поезде.

Он протянул билет и паспорт офицеру из паспортного контроля, стоящему за проводником. Тот внимательно изучил документ. Шарпинский заметил, что офицер также записал его имя и номер паспорта.

– Ваш домашний адрес, сэр?

Шарпинский продиктовал ему адрес в Бостоне. Оставшись один, советский полковник глубоко затянулся. Как он и предполагал, всех пассажиров подвергали тщательной проверке. Очевидно, скоро они свяжутся с Соединенными Штатами…

Решение проверить всех пассажиров, севших на поезд в Цюрихе, исходило от Гарри Уогрейва. В списке подозрительных пассажиров стояло имя Уолдо Хэкманна.

Из купе Питера Некерманна, где располагался узел связи, Уогрейв передал данные о Хэкманне в парижскую штаб-квартиру Интерпола, где по просьбе бригадира Трабера было организовано круглосуточное дежурство. Из Парижа информация немедленно ушла в ФБР. В американской столице было 17.15 по местному времени. Из Вашингтона тут же позвонили в бостонское отделение ФБР.

Агенты Краммер и Хиндз сразу же выехали по адресу, указанному Уолдо Хэкманном, хотя телефонная книга подтверждала правдивость его слов. Дом, стоявший в одном из тихих районов Бостона, казался пустым, но агенты ФБР получили четкие распоряжения. Отперев отмычкой входную дверь, они проникли внутрь. В корзине для бумаг Краммер обнаружил смятый листок с европейским расписанием Хэкманна.

«Суббота. 8 января – Цюрих; воскресенье, 9 января – Амстердам; понедельник, 10 января – Париж; вторник, 11 января – Брюссель…»

Б приказании, полученном из Вашингтона, значилось: «Срочно доложить в краткой форме», поэтому Краммер тут же позвонил в Вашингтон, откуда его ответ ушел в Париж, а затем Некерманну в «Атлантический экспресс». Никто и не заподозрил, что настоящий Уолдо Хэкманн, законсервированный коммунистический агент, следуя полученным указаниям Шарпинского из Вены, находился в одном из нью-йоркских отелей, где зарегистрировался под вымышленным именем. «Атлантический экспресс» подходил к Базелю, когда Шпрингер вычеркнул Уолдо Хэкманна из списка подозреваемых.

В трехстах пятидесяти милях севернее Базеля советское судно «Максим Горький» водоизмещением 17000 тонн, направлявшееся с Балтики в Анголу, изменило курс. «Максим Горький», которым так гордился адмирал советских ВМС Горшков, был новым шпионским кораблем, оборудованным по последнему слову техники электронными системами наблюдения. Капитан корабля Иосиф Моров получил из Ленинграда срочную шифровку, где ему предписывалось стать на якорь возле устья Рейна недалеко от Роттердама. Судно швыряло на волнах, когда он сообщил о приказе политкомиссару Валентину Рыкову, который тоже получил шифровку, предназначавшуюся только ему.

– Мне хотелось бы знать, сколько времени нам придется там стоять, – заявил он. – Я отвечаю за безопасность корабля, а барометр стремительно падает…

Рыков, невысокий, широкоплечий мужчина с темными волосами, имевший право отдавать приказы даже капитану, пожал плечами.

– Может, часов двенадцать. Затем повернем обратно и направимся в Ленинград полным ходом…

– Полным ходом? В такую погоду…

– Это ваши трудности. Вы должны принять на борт большое количество наших ключевых агентов, которые могут прибыть на моторных лодках. Возможно, их будут преследовать торпедные катера голландской береговой охраны.

– Мы будем находиться в голландских территориальных водах. Если представители береговой охраны захотят подняться на корабль…

– Мы их остановим, – заявил Рыков. – Я уже дал указание установить пулеметы…

– Вы с ума сошли, – запротестовал Моров. – Как можно открывать огонь по голландским катерам? Это вызовет международный инцидент…

– Мы будем стрелять лишь в крайнем случае. – Огромная волна ударила в капитанский мостик, и Рыков отлетел к стене. Поглаживая ушибленный локоть – советский кол1иссар был нечувствителен к боли, – Рыков повторил: – Только в крайнем случае. В любом случае, Голландия – это игрушечное государство, – пренебрежительно заметил он. – Понадобится всего лишь несколько дивизий, чтобы захватить ее.

В полночь «Атлантический экспресс» подъезжал к Базелю. В Гааге тоже была полночь, когда генерал Макс Шольтен смотрел из окна штаб-квартиры голландской контрразведки на озеро, расположенное в центре города. Дул восьмибалльный ветер, и озеро штормило. Подобный шторм был и в мыслях шефа голландской секретной службы. Его помощник, майор Сайлер, положил трубку и сообщил новости:

– Через пять минут «Атлантический экспресс» прибудет в Базель. Генерал Маренков жив…

– Это проясняет информацию, полученную из Германии и Франции, что советские агенты готовятся к бегству, и бежать они будут в нашу сторону. Немцы закрыли свою границу с Восточной Германией.

– Вы также говорили, что, по слухам, группа Гейгера собирается проникнуть в Голландию, – напомнил Сайер. – Конечно, между этими событиями никакой связи нет…

– Я вот думаю… – Шольтен смотрел на неясные очертания здания Парламента, – как нам действовать дальше?

Сайер тоже подошел к окну.

– Может, нам поставить в известность министра?

– В такое позднее время? – в притворном ужасе воскликнул Шольтен. – К тому же сегодня воскресенье. Нет, я сам с этим справлюсь… – Он замолчал, когда зазвонил телефон, предназначенный для экстренных сообщений. Сайер поднял трубку.

– Наши морские радары, – доложил он, выслушав сообщение, – засекли советское судно «Максим Горький». Они утверждают, что корабль изменил курс и движется к устью Рейна…

Шольтен взглянул на карту Западной Европы.

– Интересно… У меня такое предчувствие, что этот корабль каким-то образом связан с «Атлантическим экспрессом». Мне надо связаться с Гарри Уогрейвом…

– Но поезд не проходит в том месте. Он идет через Рейнланд прямо в Амстердам…

– Привести в боевую готовность все торпедные катера, – приказал Шольтен.

За окном «Атлантического экспресса» мелькали пригороды Базеля, когда Гарри Уогрейв из купе Некерманна разговаривал по телефону с генералом Максом Шольтеном. Разговор длился недолго – оба собеседника понимали друг друга с полуслова. Сказав в трубку «до свидания», Уогрейв мысленно поблагодарил Бога за то, что в Голландии их безопасность будет обеспечивать Макс Шольтен, который несмотря на свой добродушный вид был ярым и непримиримым антикоммунистом.

С тех пор как «Атлантический экспресс» выехал из Цюриха, Некерманн не отходил от передатчика, посылая одну шифровку за другой. Одна из них предназначалась капитану Францу Вандеру из немецкой службы безопасности, который сейчас находился в Базеле, где немецкие пограничники проверяют все поезда, направляющиеся в Германию. Даже если советские станции перехватили эту шифровку, вряд ли они смогли догадаться об ее истинном содержании. «Инга в „Атлантическом экспрессе“. Пожалуйста, арестуйте ее, как только поезд окажется на немецкой территории». Под именем Инга скрывался Маренков, а дальше высказывалась просьба принять все меры безопасности.

Через две минуты «Атлантический экспресс» остановился у платформы базельского вокзала. Уолдо Хэкманн выключил в купе свет, поднял штору и, сидя в темноте, стал глядеть в окно. Так получилось, что когда поезд остановился, его окно оказалось как раз напротив «клетки», где пассажиры ожидали посадки после прохождения таможни.

Хэкманн сжал зубами сигару. Среди пассажиров он увидел Юрия Гусева из отдела убийств ГРУ и стоявшего вдалеке от русского Руди Бюлера, своего заместителя. Немец был в одежде французского покроя; длинный серый плащ, казалось, делал его выше ростом. В кармане плаща лежал паспорт на имя Пьера Массо, французского художника.

Юрий Гусев – невысокого роста, широкоплечий. На нем были сделанные на заказ ботинки. Держа в руках портфель, который уже проверила швейцарская таможня, он стоял недалеко от закрытых дверей, когда полковник Шпрингер зашел в «клетку». Потом швейцарский полковник никак не мог вспомнить, что привлекло его в Гусеве. Нервозность? Желание побыстрее сесть |на поезд?

– Кто это? – спросил Шпрингер у одного из офицеров безопасности.

– Голландец по фамилии Столен…

Шпрингер, который во время своего отпуска в Голландии выучил некоторые фразы, подошел к Гусеву.

– Зачем вы едете в Голландию? – спросил он у него на голландском языке. – Кто вы по профессии? Сколько времени провели в Швейцарии?

Гусев окаменел от неожиданности. Не понимая, что от него хотят, он ответил по-немецки:

– Вы ко мне обращаетесь? Сколько нас могут держать в этой клетке, как каких-то животных?

– Он такой же голландец, как и я, – пробормотал Шпрингер.

– Мы проверили и его, и портфель на наличие оружия, – сказал офицер безопасности.

Шпрингер осмотрел Гусева с головы до ног. Его внимание привлекли сделанные на заказ ботинки на толстой подошве.

– Снимите ботинки, – приказал он по-немецки.

Гусев медленно наклонился. Его правая рука потянулась к ботинку, затем неуловимым движением он свернул каблук и достал оттуда маленький автоматический пистолет «баярд» 9-го калибра. Прозвучали два выстрела, и Гусев отлетел к металлической сетке, схватившись за нее руками. Шпрингер наблюдал за ним, держа в руке дымящийся «браунинг». Из своего затемненного купе Хэкманн наблюдал эту ужасную сцену. Пальцы Гусева разжались, и он медленно сполз на бетонный пол.

Служащие железной дороги тут же открыли двери, и все пассажиры, в том числе и Руди Бюлер, поспешили к поезду. Шарпинский был в шоке. Он надеялся, что Гусеву удастся проникнуть в последний спальный вагон и застрелить Маренкова. Теперь он мог рассчитывать только на Руди Бюлера, но тот не был профессиональным убийцей. Никос Леонидес, которого он увидел в первый раз за все время, потому что знал, в каком вагоне находится грек, вышел у него из доверия – иначе он давно бы уже выполнил поставленную перед ним задачу.

Когда поезд отошел от платформы базельского вокзала, Шарпинский принял решение. Группа Гейгера должна уничтожить «Атлантический экспресс» вместе с генералом Маренковым.

24. Германия, Амстердам, Гаага

– Ты только посмотри – настоящая собачья выставка!

Стоя рядом с Маттом Лероем, Эльза восторженно смотрела на заснеженный перрон базельского вокзала. Сорок полицейских еле удерживали на поводках огромных овчарок, которым, казалось, не терпелось сесть в поезд.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Матт Лерой, когда двери трех спальных вагонов открылись, и собаки бросились к поезду. Но капитан Франц Вандер из немецкой службы безопасности, говоривший по-английски с кембриджским акцентом, рассказал о своем плане Джулиану Халлеру и Гарри Уогрейву.

Сейчас первый час ночи. «Атлантический экспресс» пересечет территорию Германии до рассвета. Это означает, что у пассажиров нет причин ходить по вагонам. В коридоре каждого вагона будут находиться по три полицейских с собаками. Никто из пассажиров не выйдет из своего купе. До самой голландской границы все будет под жесточайшим контролем.

– Думаю, в наш адрес поступит немало жалоб, – сухо заметил Халлер.

– С жалобами мы как-нибудь разберемся, – широко улыбнулся Вандер. – Мы скажем пассажирам, что собаки ищут, не спрятана ли где-нибудь бомба. – Он йосмотрел на Уогрейва. – Ты не возражаешь, Гарри?

– Нет. – Уогрейв развел руками. – Блестящий план. Может, нам даже удастся поспать…

– А пассажиры, которые захотят сходить в туалет? – спросил Халлер.

– Мы проводим их туда и обратно. С собакой, разумеется…

Широкой публике неизвестно, что большинство террористических организаций, действующих на Западе, финансируются – а часто и снабжаются оружием – советскими КГБ и ГРУ, хотя доказать это практически невозможно. Контакты в основном осуществляются через Восточный Берлин.

Такая политика приносит Советской России большие дивиденды. Советская пропаганда сравнивает хаос в западных странах с «миром» в СССР. А этот «мир» поддерживается при помощи разветвленного аппарата КГБ. Одной из таких организаций, устроившей серию террористических актов в Федеративной Республике Германии, была группа Гейгера.

Во главе ее стоял Рольф Гейгер, настоящее имя которого было Дикран Кикоян. Группа собиралась проникнуть на территорию Голландии, где Гейгер, армянин по происхождению, уже нашел место для своей штаб-квартиры в Амстердаме. Именно тогда Гейгер получил шифровку от полковника Шарпинского из Цюриха: «Подготовьте план для возможного уничтожения „Атлантического экспресса“. Ждите дальнейших указаний».

В Амстердаме была полночь. Только что Макс Шольтен узнал об изменении курса «Максима Горького», а Рольф Гейгер стоял у окна на третьем этаже старого здания в районе порта. Возле складских помещений высились подъемные краны, по каналу проплыл полицейский катер. Йост Кист, один из помощников Гейгера, разговаривавший по телефону, повесил трубку.

– Ожидается, что «Атлантический экспресс» прибудет сюда в десять утра…

– Хорошо. Пришли ко мне Эрику, а сам иди вниз к радисту.

Гейгеру, невысокому, щеголевато одетому мужчине, было пятьдесят лет. У него был длинный нос, темные усики и аккуратная прическа. Трудно было себе представить этого человека в роли руководителя террористической группы. Он любил женское общество и умел легко добиться взаимности благодаря своим изысканным манерам. Он специально отослал своего недавно завербованного помощника Йеста Киста – его ценность заключалась в знании голландского языка – перед тем, как обсудить планы с Эрикой Керн.

Когда женщина вошла в комнату, он отвернулся от окна. Эрика Керн, восточная немка, привлекательная брюнетка тридцати двух лет, была единственной, кто знал, что группа является орудием советского ГРУ. Остальные – «крестьяне», как их презрительно называл Гейгер, – полагали, что сражаются за освобождение порабощенных народов, в число которых граждане Советского Союза, разумеется, не входили.

– Все готово на случай уничтожения «Атлантического экспресса»? – спросил он.

– Да, – коротко ответила Эрика. – Для начала мы сделаем так, чтобы поезд следовал через Бельгию. Тогда ему придется ехать через мост на реке Маас. Все приготовления уже закончены.

– Проверь все еще раз… Ошибок быть не должно.

– Четверо наших людей остались в Виллихе, чтобы взорвать железнодорожное полотно севернее Дюссельдорфа. Это значит, что поезд вынужден будет следовать в Амстердам через Брюссель.

– А наша основная группа? – спросил Гейгер.

– Уже в Дордрехте – возле реки Маас. У них столько взрывчатки, что хватит и на три моста. Экспресс рухнет в воду. Как насчет униформы?

– Обычная. – Гейгер улыбнулся, приглаживая усы. – Надо оставить нашу товарную марку.

Производя террористические акты на немецкой земле – взрывы, похищения, – все члены группы Гейгера были одеты в своеобразную униформу – вязаная лыжная маска черного цвета, черная куртка и черные лыжные брюки. Это одеяние вызывало страх у жителей ФРГ. Гейгер посмотрел на часы.

– Теперь остается только ждать, когда придет шифровка.

– Ты доверяешь Йосту Кисту? – с сомнением в голосе спросила Эрика.

– Типичный «крестьянин», идеалист. По крайней мере я не посвящаю его в наши планы…

– Он меня беспокоит… А вдруг я окажусь права?

– Тогда пристрели его, – непринужденно ответил Гейгер.

«Атлантический экспресс» несмотря на снежную бурю набирал скорость, когда Эльза Лэнг, совершенно измученная, вернулась в последний спальный вагон. Она прошлась по всем вагонам, рассматривая пассажиров в надежде узнать среди них полковника Шарпинского. В соседнем спальном вагоне она столкнулась с Уолдо Хэкманном, который, дав солидные чаевые проводнику, направился в свое купе с бокалом бренди. Их глаза на мгновение встретились. Затем полковник КГБ зашел в свое купе. Эльза автоматически запомнила номер – 19. Хэкманн совсем не был похож на портрет Шарпинского, который она держала в руке. Проходя мимо одного из полицейских, она погладила собаку и вернулась в свой вагон. Пожелав спокойной ночи Матту Лерою, вошла в пустое купе.

– Приятных снов, сказал американец.

– Буду спать, как убитая…

Эльза в одежде легла на нижнюю полку и тут же заснула. Но приятных снов ей увидеть не удалось, ее мучали кошмары. Она на базельском вокзале забирает очередную кассету… Она приземляется в Бухаресте с Гарри Уогрейвом и вместо Зарубина видит генерала Маренкова… Пулеметные очереди по фургону из машины «скорой помощи» в миланском аэропорту… Обстрел вагона в Вире… Надвигающаяся лавина… Эльза проснулась. Услышав мерное постукивание колес экспресса, она облегченно вздохнула.

В 2.30 экспресс подходил к Карлсруэ, где останавливался на несколько минут. В купе номер 19 Шарпинский потягивал бренди, разговаривая с Руди Бюлером, который зашел к нему десять минут назад, воспользовавшись временным отсутствием полицейского с собакой.

– Ты должен обязательно передать эту шифровку, – сказал Шарпинский своему заместителю. – Выйдешь на станции в Карлсруэ, тебя будет ждать машина. Поедешь к нашему радисту и лично убедишься, что он передал шифровку в Амстердам.

– Но она очень длинная, – сказал Бюлер, глядя на закодированное сообщение, которое передал ему полковник КГБ. – Если немцы будут использовать радиодетекторные фургоны…

– На этом этапе наши жизни не имеют значения, – грубо ответил ему Шарпинский. – В том числе и моя, – откровенно добавил он.

Бюлер посмотрел на своего шефа. Ему никогда не нравился полковник Игорь Шарпинский, но сейчас он восхищался его самопожертвованием. Спрятав свернутый листок с шифровкой в пустую сигару, Бюлер вышел из купе, когда экспресс подъезжал к Карлсруэ. Вернувшийся в коридор полицейский не увидел ничего странного в том, что пассажир готовится выйти на станции.

В этот ранний час немного пассажиров вышло из поезда, когда Руди Бюлер, пройдя сто метров от станции, плюхнулся на заднее сидение «БМВ», который тут же тронулся с места. Через минуту за «БМВ» последовал радиодетекторный фургон, замаскированный под рефрижератор, – его водитель чуть замешкался, заводя мотор. Капитан Франц Вандер приказал следить за всеми пассажирами, сошедшими с «Атлантического экспресса».

Доехав до одного из жилых домов, Бюлер поспешно поднялся на пятый этаж, где его уже ждал радист возле передатчика. Бюлер был прав, высказывая свои опасения насчет слишком длинной шифровки. Два радиодетекторных фургона засекли передатчик. Бюлер успел уничтожить листок с закодированным сообщением, пока в квартиру не ворвались немецкие полицейские. Бюлер находился в ванной, когда услышал треск ломающейся двери. Не раздумывая, он вылез в окно, схватился за пожарную лестницу и пять раз выстрелил из своего «вальтера». Затем стал проворно спускаться по ступенькам. Но он не учел, что они обледенели. Нога соскользнула, и Бюлер сорвался вниз. Раздался истошный крик, оборвавшийся вместе со стуком упавшего тела.

В три часа утра Рольф Гейгер прочитал полученную из Карлсруэ шифровку. Посмотрев на Эрику Керн, он кивнул головой.

– Проводим операцию? – спросила Эрика.

– Разумеется, – мягко ответил Гейгер. Он стряхнул пылинку с рукава. – Сообщи об этом в Виллих. Пусть немедленно приступают к действиям…

Виллих – небольшая деревушка, расположенная на полпути от Дюссельдорфа до голландской границы. Через десять минут четыре человека сели в машину и по автобану направились в сторону Дюссельдорфа. Свернув с автобана на грунтовую дорогу, они через несколько минут остановились у ворот фермы. Переодевшись в форму санитаров, вывели из сарая машину «скорой помощи», которую украли месяц назад для операции, так и не осуществленной. Включив сирену, машина направилась на север от Дюссельдорфа, где железная дорога проходит по высокой насыпи.

Им понадобилось всего пять минут, чтобы заложить взрывчатку в заранее намеченных точках и установить взрыватели. Отъехав на безопасное расстояние, они остановились и стали ждать. Раздался оглушительный взрыв. Целый участок дороги с рельсами и шпалами взлетел на воздух.

Не включая сирены, машина «скорой помощи» понеслась к голландской границе. Водитель полицейской машины, которая встретилась им по пути, сказал своему напарнику:

– Видать, прихватило какого-нибудь беднягу…

В 4.20, когда «Атлантический экспресс» выехал из Майнца и направился в Кельн, капитан Франц Вандер собрал всех в купе Маренкова. У Джулиана Халлера были красные от усталости глаза, но Уогрейву и Эльзе удалось все же немного поспать.

– Я хочу сообщить, – сказал Вандер, – что из Кельна экспресс поедет в Амстердам через Аахен и Брюссель.

– Почему? – резко спросил Уогрейв.

– Взорван участок железной дороги севернее Дюссельдорфа. Мы полагаем, что это дело рук группы Гейгера, – на своем безукоризненном английском объяснил Вандер.

– Не нравится мне все это, – сказал Уогрейв. – Очень не нравится…

– Взрыв никак не связан с тем, что в «Атлантическом экспрессе» находится генерал Маренков, – ответил Вандер. – Они могли взорвать дорогу, когда там проходил поезд. Конечно, пострадали бы не все вагоны…

– Именно, – сказал англичанин. – У них бы не было уверенности в том, что Маренков мертв. – Он встал. – Думаю, мне стоит поговорить с генералом Шольтеном по радиотелефону.

Зайдя в купе, где находился узел связи, Уогрейв попросил Питера Некерманна оставить его одного. Разговор с Максом Шольтоном длился двадцать минут. После этого Уогрейв направился к Никосу Леонидесу. Закрыв дверь, он принялся объяснять ему свой план. Последними словами были: «…итак, жди моей команды». В соседнем купе точно такой же разговор у него состоялся с Анной Маркое. Из ее купе Уогрейв вышел с кривой усмешкой на лице. В конце концов ему придется использовать своих греческих агентов.

За десять минут до разговора с Гарри Уогрейвом в кабинете генерала Макса Шольтона зазвонил телефон. Майор Сайер снял трубку и обратился в своему шефу:

– Вас спрашивает какой-то Панюс…

– Я сам с ним поговорю, – быстро ответил генерал. Сказав в трубку несколько раз «да» и «нет», генерал положил ее на рычаг и подошел к карте, висевшей на стене.

– Из-за взрыва участка дороги севернее Дюссельдорфа «Атлантическому экспрессу» придется следовать через Аахен и Брюссель, – заметил он.

– Но мы ведь уже узнали об этом пятнадцать минут назад, – сказал Сайер.

Взяв карандаш, генерал Шольтен обвел им дельту Рейна.

– Где-то здесь все и произойдет, – сказал он. – Привести в боевую готовность команду Венло, – приказал Шольтен.

Этот приказ удивил Сайера. В команду Венло входили самые лучшие снайперы. Это суперсекретное подразделение курировал сам Шольтен.

– Где они разместятся?

– На секретной базе в Дордрехте…

Шольтен посылал своих людей в тот город, где собирались члены группы Гейгера. Но это было не простым совпадением. Шольтен объяснил свое решение.

– Мы знаем, что теперь «Атлантический экспресс» будет следовать через Брюссель, Сайер. Как бы ты уничтожил весь поезд, чтобы быть уверенным в смерти единственного нужного тебе пассажира?

– Взорвал бы рельсы, как они это сделали под Дюссельдорфом…

– Но пострадали бы только несколько вагонов. Маренков мог спастись. Подумай еще.

– Что-то ничего не приходит в голову, – признался Сайер.

– Я бы взорвал какой-нибудь мост, когда по нему пройдет экспресс. Скажем, мост через реку Маас.

– Господи, – выдохнул Сайер. Зазвонил телефон, и Сайер поднял трубку. – Гарри Уогрейв звонит вам из «Атлантического экспресса»…

– Оставь меня одного. – После двадцатиминутного разговора Шольтен вызвал Сайера по селектору. Сайер ожидающе посмотрел на своего шефа, желая сообщить только что поступившую информацию.

– Поступили сообщения, что замечены несколько мощных моторных лодок, направляющихся к «Максиму Горькому». Две из них перевернулись в штормовом море. Никто не спасся.

– Советские агенты бегут из страны. Что ж, собакам – собачья смерть, – заметил Шольтен. – А теперь, как ты смотришь на то, чтобы мы провернули одну тайную операцию? – Он внимательно посмотрел на своего заместителя.

– Я всегда мечтал стать заговорщиком, – с улыбкой ответил Сайер.

– Тогда тебе надо украсть в двух разных магазинах спортивных принадлежностей четыре комплекта униформы группы Гейгера – лыжные маски, черные куртки и черные лыжные брюки. Используй отмычку – не дай Бог, тебя поймает полиция. Украдешь все это в двух магазинах – вряд ли там заметят пропажу раньше, чем через месяц.

– Размеры любые?

– Я как раз хотел об этом сказать. Два комплекта для высоких мужчин и два – для средних. Мы нанесем Советам сильный удар. Да, и еще. Свяжись с Де Босом, командиром подразделения торпедных катеров, и скажи ему, пусть особенно не старается перехватывать моторные лодки. В такую погоду это довольно рискованное занятие. А потом я сам с ним поговорю. Как-никак мы с ним друзья…