Текст книги "Любовь. Инструкция по применению"
Автор книги: Клэр Нейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
28
Поднос с завтраком неуклюже опустился на кровать, и апельсиновый сок затопил омлет.
– Черт, – ругнулся Орландо. Если учесть, что это первое слово, которое он сегодня произнес, подобная грубость может показаться кощунством. Особенно если небо безоблачно, а прошлый вечер был просто манной небесной. Но у Орландо был пустой желудок и жестокое похмелье, поэтому мы простим его.
– М-м-м-м, тост, – нос Эми ожил и двинулся на запах. Она приподнялась, чтобы разглядеть остальное содержимое подноса.
– Доброе утро, любовь моя, – Орландо наклонился и поцеловал ее в лоб, чудом не опрокинув чайник. Эми заняла сидячее положение и, надев футболку, пристально посмотрела на бекон.
– Помнишь историю со свининой? – она вернулась мыслями в леса Дорсета, на начальную ступень их знакомства.
– А должен? – спросил Орландо, боясь показаться невнимательным и забывчивым.
– Когда мы были на съемках для журнала, и Наталия оборала меня за то, что я дала ей сэндвич со свининой? Старая дура! – бросила Эми, чувствуя, что находится за миллионы километров от своей карьеры в глаженьи.
– Смутно. Та с каменным лицом?
– Да точно, – Эми потянулась за газетами. Кто окажется на первой полосе этим утром, интересно?
– Орландо, – она застыла, уставившись на первую страницу бульварной газеты «Экспресс».
– М-м-м-м? – отозвался он, запихивая в рот очередной намазанный маслом тост.
– Орландо, это случайно не мы на нашем отдыхе? – к ней наконец вернулся дар речи. Он отложил в сторону поднос и склонился над газетой.
– Какого черта?! – фотография запечатлела их с Эми на пляже в Сиднее практически в чем мать родила. Этот снимок они сделали, поставив камеру на таймер и отскочив на нужное расстояние. Эми попыталась осмыслить написанное. «Орландо РОК ночь напролет преподает любовнице уРОК». Что? О Господи! Эми в глаза бросились два имени – Кэтрин Хэстингс и Кэйт Чэпмэн. Кто это? – сначала подумала она. Затем – щелк. Это же плоские монстры!
– Орландо, боже, это все мои проклятые сожительницы, они это сделали, – но Орландо не слушал, он пожирал глазами содержимое статьи. Эми тоже пыталась читать, но могла разобрать лишь… «Я была его рабыней в сексе… Олли прячется от глаз посторонних… эксклюзивные снимки… шесть раз за ночь». Нет, Господи, пожалуйста, только не это, подумала Эми. Орландо молчал, а потом:
– Эми, я думаю, тебе лучше объяснить мне это.
О Господи, он был в ярости. Тон разозленного директора школы. Эми не могла этого вынести. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы ее отчитывали.
– Объяснить что? – Как будто ты не знаешь, Эми.
– Это, – он спокойным, но решительным жестом указал на газету. Эми подумала, что это как раз строчка, гласившая: «Моя ночь страсти с РОКовым Ромео», но не была в этом уверена, может быть, он имел в виду всю статью в целом.
– Я действительно не понимаю, что заставляет тебя думать, что ты можешь разговаривать со мной в таком тоне, Орландо Рок. Но на случай, если тебе это неизвестно, я свободна приходить и уходить, когда пожелаю, и не буду отвечать тебе… когда ты обращаешься со мной как с нашкодившим пятилетним ребенком!
Уклонение от темы, Эми, – старейший трюк из книг по детской психологии, к которому прибегают провинившиеся. Но с Орландо это не пройдет, извини.
– Я хочу знать: давала ли ты интервью газетчикам? А если нет, то как они тогда разузнали всю эту ерунду, и как к ним в руки попали наши фотографии?
Эми сосредоточенно размышляла. Кухонный стол. Сплетни, сплетни. Расскажи нам еще. Подлые суки! Готова поспорить, что это они сперли злополучное фото! Но все равно он не имеет права так со мной разговаривать.
– Ты не имеешь права так со мной разговаривать и думать, что это сойдет тебе с рук! – она вскочила с кровати и с гордым видом принялась искать джинсы.
– Эми, я просто хочу знать, что происходит.
– Нет, ты практически обвиняешь меня в том, что я продалась газетам! Я не стану выслушивать все это!
– Я ни в чем тебя не обвиняю, я хочу докопаться до истины. Просто ответь на мой вопрос! Как у них оказалась вся эта информация?
– Не имею понятия! Но ты, кажется, убежден в том, что это сделала я! И заблуждаешься! Я ухожу. Счастливо оставаться.
– Эми, мне нужно быть уверенным, что я могу тебе доверять! Разве ты не понимаешь?
– Я понимаю только то, что ты параноик! И что с тобой я обречена провести остаток своих дней как Персефона в подземном царстве! Мрак и страдание! Я могла бы просто постричься в монахини и избавить нас обоих от неприятностей!
Орландо окончательно запутался. Монахини? Персефона? Он просто хотел выяснить, что происходит и как его физиономия оказалась на первых страницах всех бульварных (и одной широкополосной) газет страны!
Поспешно забравшись на заднее сиденье такси, Эми задумалась. Куда ехать? Домой? В змеиное логово? О, если она сейчас увидит Кэйт с Кэт, она ударит обеих чем-нибудь тяжелым или порежет тупым ножом! Вторая ее тихая гавань – Орландо – автоматически выпадала из списка возможных вариантов. Все, что оставалось, – это поехать к Люсинде. Эми посмотрела на часы: Люсинда с Бенджи никогда не уходили на работу раньше десяти. Успеет ли? Она решила рискнуть, направив водителя в Ноттинг Хилл. Через считанные минуты Эми взгромоздилась на порог знакомого дома со своими пакетами.
– Привет, Эми, – Бенджи и глазом не моргнул, увидев красные опухшие глаза и зашуганный взгляд беглянки. Наверное, он уже к этому успел привыкнуть! Эми надеялась, что ее побитый вид хотя бы немного обеспокоил бесстрастное мужское сердце.
– Это Эми? – раздался голос Люсинды откуда-то из недр дома. Подруга прибежала сломя голову, излучая тревогу и материнское волнение, которое сейчас было так необходимо Эми.
– Дорогая, где ты была? Мы несколько дней пытались тебя найти, ты ведь знаешь, что случилось? – Она подняла с земли пакеты и втащила Эми в дом. Та разразилась слезами.
– Я его оставила, – бессвязное рыдание.
– Где? – спросила Люсинда, сбитая с толку.
– Да нет, я его бросила! Мы жутко поссорились из-за газет, из-за моих плоских монстров. – Мысли Эми были в полном разброде, поэтому друзья просто усадили ее в огромное кресло и чуть ли не внутривенно вливали в нее ромашковый чай с виски, пока не утихли икающие рыдания и трубные шмыгания.
– Что я наделала?!
– Я не знаю, дорогая! А что ты наделала? – Люсинда присела на подлокотник кресла и поглаживала Эми по плечу.
– Вчерашняя ночь была просто замечательная! Я как раз уже думала, что я, возможно, люблю его! Но потом… потом он со мной очень резко обошелся из-за всей этой ерунды… с газетами… Практически обвинил меня в том, что я все разболтала… Поэтому я уехала, – заплетающимся языком промямлила Эми.
– Я видела статьи. Ты должна признать, милая, это на самом деле выглядит так, словно ты к этому руку приложила. Все эти снимки и подробности о вашем отдыхе, – Люсинда внезапно пожалела о сказанном. Заметив, что у Эми затряслись плечи при одном только намеке на ее вину, она пошла на попятную.
– Но мы-то знаем, что это не ты. А эти выдры паршивые!.. Ух, когда я до них доберусь, я их просто придушу! Ты не должна злиться на Орландо. Пресса так часто устраивала ему нелегкую жизнь. Он просто гипер-чувствителен к подобным вещам! – Услышав это, Эми снова заревела. Поглаживание плеча и вливание ромашкового настоя продолжались еще несколько часов.
Эми проснулась с красными, по-жабьи вспухшими от слез глазами и множеством застрявших в волосах клочков от измусоленных бумажных платочков. Она лежала поверх покрывала с узорами роз в нежилой комнате у Бенджи и Люсинды, и к ней медленно приходило осознание собственного одиночества. Она теперь одна. Без Орландо. А они провели самый потрясающий вечер в ее жизни! Тогда Эми чувствовала себя просто счастливой, а «просто» у Эми получалось редко, поэтому это было событием почти сверхъестественным. Но потом она послала Орландо куда подальше и уже не могла вернуться. Как он мог винить ее?! При одном воспоминании об этом кровь в ее жилах закипела. Он что, плохо ее знает? И так Эми в своей обычной манере принялась анализировать ситуацию. Причем мыслями все время возвращалась к тому факту, что Орландо ни словом ее не упрекнул. Ведь знаешь, что сама виновата, милая моя.
29
На кремовом ворсистом ковре гостиничного номера в Найтсбридж сидел Орландо Рок, прислонившись спиной к стене. Вокруг него были раскиданы газеты. Он пытался читать эти ужасы, но его взгляд постоянно возвращался к фотографии Эми в бикини. Он вспомнил, как много они смеялись и как много ели, и как он вынужден был сказать ей, что если она съест еще одну креветку, то порозовеет и начнет плавать в ване на спине. А прошлый вечер! Прошлый вечер во всем его блеске!.. Орландо снова ощутил, как мягкие кисточки ее платья касались его кожи, когда он обнимал Эми, вспомнил ее воздушную и неземную красоту, вспомнил ее бледнеющий загар на светло-коричневой миндальной коже. Эми была в миллионы раз очаровательнее, чем все женщины, которых знал Орландо. Но что он мог поделать? Она точно кому-то все о них разболтала. И поведала этому кому-то такие подробности, которые Орландо даже в кошмарном сне никому бы не стал рассказывать, даже Биллу! Логика подсказывала ему, что у женщин другие коды секретности и свои способы обмена информацией, чем у мужчин… Но выложить все их шутки, чувства?! Все, со всеми потрохами? И хотя Орландо пытался уверить себя в том, что женщины – существа с другой планеты, лучше он себя от этого не чувствовал. А как бы вы себя чувствовали, если бы все ваши умения на сексуальном поприще превратили в ряд банальных заголовков? Заголовков, в которых ваша фамилия использована в качестве словообразующего элемента – приставки, суффикса, корня, и которые вся нация будет переваривать за завтраком, на стройках и в парикмахерских? Чем больше Орландо об этом думал, тем в большее бешенство приходил.
И так они сидели на противоположных концах Лондона. Они не могли понять друг друга, но отчаянно желали забыть всю эту историю, поцеловаться и помириться без всякого последующего разбора полетов. Как бы не так! Это головная боль всех несчастных влюбленных! Их любовь сияет ярче яркого, но стоит бросить тень, и воцаряется такая тьма, что невозможно найти выход. Из-за чего, гадала Эми, вся эта суета? Ну и что, что на первых страницах газет фотография в бикини? Неплохая фотография, ни одной покрышки или пустых бутылок в кадре! Конечно, ее мать и школьная учительница по математике испытали неловкость, узнав о ее секс-марафоне с известным актером, но ведь все могло обернуться и хуже? Журналисты могли раскопать какие-нибудь сведения об одном из ее бывших дружков, например!
Эми была очень наивна в том, что касается бульварной прессы. Ей было известно о том, как распространяют газеты и журналы, она даже могла отличить адрес редакции от имени редактора, но… с техникой трясения грязным бельем она была не знакома. Пока еще.
Люсинда распахнула дверь.
– Эми, ты проснулась? Мне надо уходить на работу через минуту. Ты появишься в офисе?
Эми стоном подала признаки жизни. На самом деле она не спала уже с четырех часов утра, изводя себя страхом, что никогда снова не увидит Орландо. Черт, совсем забыла про эту проклятую работу!
– Думаю, да. Можно мне одолжить у тебя какую-нибудь одежду? – Люсинда протянула ей наряд, который приготовила заранее, черный и мешковатый. Вот так находка! То, что надо!
В давке метро, впритык с курчавыми волосами и усыпанными перхотью плечами, еще в большую мизантропию подруг поверг один из заголовков в газете «Сан». Люсинда увидела его первой, но она была без своих контактных линз, поэтому немного прищурилась в попытке разобрать жирный шрифт. «ЭМАНСИПИРОВАННАЯ ЭМИ» – очень поэтично для бульварной газетки вроде «Сан», надо признать. Эми наверняка польстила бы эта ловко оформленная задумка, если бы под ней не красовался снимок, на котором она была топлесс. Прямо сейчас все ее внимание было приковано к своей левой груди. Она бы закричала, если бы у нее во рту вовремя не оказался локоть какого-то пассажира, втиснувшегося в вагон на станции. У нее задрожали колени, и, словно по мотивам Джейн Остин, она почувствовала, что сейчас лишится чувств. Эми бы наверняка взбесилась и устроила сцену, но за недостатком пространства была лишена такой возможности. Вообразите себе ваш ужас. Груди, общение с которыми ограничено принятием с ними ванны и неуклюжего впихивания в бюстгальтер, груди, которые вы старались прикрывать даже в примерочной магазина! Вы смотрели на них другими глазами только в начале отношений с мужчинами, надеясь, что они будут соответствовать образцу. И вот, они снова забыты, эти чудеса женственности. До тех пор, пока не появляются во всей красе на первой странице газеты, которую читают в метро в полуметре от вас! Тогда вы испытываете действительно особое чувство. И ваши соски не торчат дразняще – фотограф не прикладывал к ним лед за большие деньги, вас вместо этого снимал какой-нибудь подлый бывший бойфренд-халтурщик в своей монохромной квартирке на Баттерси! Проклятие! Подлец! Сволочь! Предатель! Скотина! Эми не могла вспомнить ни слов, ни предметов, достаточно веских для того, чтобы бросить Тоби в лицо, когда она его в следующий раз увидит! Но что ей было делать? Теперь она не могла пойти на работу. О Господи! Мужчины на посту, секьюрити! Заведующие отделом и редакторы! Вне сомнения, Люсинда заметила сходство между смутной фигурой с грудями, гордо выступающими из дипломата поодаль, и девушкой, стоящей рядом с ней! Непременно нужно было добыть пару экземпляров газеты. Нужно запереться в туалете и плакать от отчаяния при виде себя, напоминающей Эммануэль из одноименного фильма, – зрелище, которым будет наслаждаться или (даже более вероятный вариант) осмеивать вся нация. Все это время Эми стояла, вцепившись в рукав пиджака Люсинды, с открытым перекошенным ртом и выражением неподдельного ужаса на лице. Люсинда не осознавала масштабов катастрофы, так как из-за своей близорукости была лишена шанса разглядеть выдающийся образ. Губы Эми беззвучно артикулировали различные ругательства. Она, словно зомби, порывалась к газете и делала непонятные лунатические жесты. Наконец девушки приехали на свою станцию, и Люсинде пришлось осторожно перевести Эми через отверстие между поездом и платформой. Они сели на сломанную пластмассовую лавочку.
– Эми, что с тобой? Расскажи мне, что там было написано! Я уже чуть было не вырвала газету из рук того мужика, но подумала, что если отойду от тебя, ты грохнешься!
– Я… это я, – заикающимся голосом произнесла Эми.
– Я знаю, милая! Но что насчет газеты? – ворковала Люсинда.
– Это была я… с фотографом, – Люсинда была женщина мудрая, потому когда заметила, каким взглядом Эми уставилась на потрескавшийся постер «Отдых на море» на стене метрополитена, она подумала, что лучше увести подругу подальше от путей. Она помнила о слабости, которую Эми питала к Толстому, и не хотела стать свидетельницей драмы в духе Анны Карениной. Спасибо, не надо!
– Дорогая, давай потихоньку доберемся до работы, а потом мы можем спокойно сесть где-нибудь и поговорить обо всем.
Эми приклеилась к своему сиденью как младенец, который уперся и не хочет идти в детский сад.
– Не могу, Люс!
– Перестань, что бы ни было, все не так уж плохо! Подумай о бедняге Орландо, через что он прошел и все еще держится!
Эми думала об Орландо, но не бедняге Орландо. Проклятом Орландо, хоть бы я с ним вообще была не знакома… Но ей также хотелось, чтобы он сейчас был здесь. Она не могла определиться, любит она его или ненавидит. Может, и то и другое?
– Люс, это была я… с голой грудью, – Эми была полностью выбита из колеи. На снимке была ее собственная персона топлесс и тень мужской фигуры. Тот факт, что она, считай, занималась сексом на страницах печатного издания, не совсем укладывался в ее голове.
– Но как, дорогая? Это еще один снимок с отдыха?
– Нет, это фотограф!
Люсинде это мало о чем говорило, поэтому она подняла аморфную массу на ноги и в военном стиле провела ее через всю платформу к экскалатору. Выйдя из метро, она скупила экземпляры всех бульварных газет и оставила сдачу со своей пятерки везучему продавцу. После того, как Эми за руки и за ноги протащили по Ганновер-Стрит и она после долгих уговоров преодолела препятствие в виде вращающихся дверей, девушки нашли тихий уголок в офисе. Люсинда принесла две пластиковых чашечки дегтеобразного кофе из автомата и попыталась взять в толк, что же произошло.
– Вот кофе, теперь давай разберемся, – сказала Люсинда, разворачивая «Сан».
– Нет! – Эми попыталась прикрыть обложку руками, но вскоре сдалась.
– Я полагаю, все скоро это увидят, – Люсинда просмотрела газету, с трудом скрывая свое изумление и иронизируя.
– Дорогая, как же им в руки это попало? Это была идея Тоби?
Эми вяло пожала плечами.
– Это совсем не смешно, Люс. Смотри, здесь говорится, что можно купить видео за 11.99 евро на их горячей линии. Как они могут?!
– Могут, дорогая, но не беспокойся, это все однодневка. И кстати, если бы у меня была такая грудь, я бы не волновалась, даже если бы ее показали в десятичасовых новостях.
– Но дело не только в этом! Тоби там тоже есть! Боже, как отвратительно. Как мерзко! Я чувствую себя такой униженной. Кошмар! Не хочу никого видеть. Что мне делать?!
– Ну, Тоби на самом деле смотрится, как часть матраса. Всего лишь тень. А ты еще несколько дней будешь чувствовать себя полным дерьмом, твои родители ненадолго отрекутся от тебя, а твой автоответчик будет перегружен предложениями от «Плейбой». А затем накал страстей постепенно сойдет на нет, и тебе останется только удивляться, из-за чего была вся эта суматоха.
Эми это, естественно, не убедило. ЭМАНСИПИРОВАННАЯ ЭМИ, и статья была вовсе не о ее правах на ношение брюк, скорее наоборот, и была напичкана эпитетами, вроде «ненасытная и соблазнительная», «свободных взглядов» и даже – сохрани небо! – «нимфоманка». Нет!
Эми не могла спокойно сидеть на месте, но пойти тоже никуда не могла. Когда она читала газеты, ее тошнило, но если она их не читала, она воображала себе фразки в десять раз ужаснее, чем было на самом деле. Ей было неловко даже перед Люсиндой, но она боялась остаться одна.
О Господи, что я буду делать? На мгновение ее охватило сочувствие к Орландо. Теперь я знаю, каково ему! Но Эми быстро о нем забыла. В данный момент она была больше озабочена собой и собственной судьбой.
– О, посмотрите, кто тут. Я и не думала, что ты засветишься как королева порно, Эми, – Наталия влетела в комнату; серебристый стеганый пиджак подчеркивал ее лыжный загар, а ее уложенные белые волосы придавали ей морозную свежесть.
– Брось, Нате, Эми сейчас нелегко, избавь ее от этого, – сказала Люсинда, твердая, но справедливая.
– Дорогая, если бы я позировала обнаженной перед видеокамерой, наивно было бы полагать, что это окончится иначе.
– Отстань и оставь нас одних! – отрезала Люсинда. От вежливости не осталось и следа. Наталия взяла пару туфель, которые только что побывали на съемке, и, сморщив нос и кинув на ходу «дешевка», удалилась.
Эми прикусила губу и попыталась не расплакаться. Люсинда решила, что пора действовать.
Она сняла трубку.
– Кому ты звонишь?
– Пытаюсь связаться с Орландо. Тебе ни в коем случае нельзя проходить через это в одиночестве, дорогая.
– Люс, мне будет тас неловко! Кроме того, он ужасно вел себя по отношению ко мне, обвинил меня во всех смертных грехах! Я бы не стала просить его о помощи, даже если бы ты мне за это заплатила!
Эми была непокорна. Она также была глубоко обеспокоена тем, как Орландо отреагирует на ее недавнюю экскурсию в мир порнографии. Если он даже простит ее за то, что она все разболтала своим сожительницам (хотя она и не признается в этом), как объяснить ему, почему она красуется на страницах газет топлесс?
Черт побери, я же взрослая женщина! Хочу экспериментировать в сексе и буду! Это не его дело. Эми стала еще более дерзкой, если не сказать потеряла рассудок.
– Да, я бы хотела поговорить с Орландо Роком. Я знаю, что он в своих апартаментах… Эми, какой номер комнаты? – Люсинда была в превосходной форме.
– Не помню, – упрямо.
– Эми, в каком номере Орландо? – угроза.
– Пятьдесят девять, – угрюмо.
– Да, он в номере пятьдесят девять. Я – его подруга. Что вы хотите сказать, с его агентом? Я – его подруга, пожалуйста, соедините меня! – рычала в трубку Люсинда. Но ей лишь удалось получить в справочной номер его агента.
– Да, я пытаюсь связаться с Орландо Роком. Его девушке нужно с ним поговорить. – Полное презрение на другом конце провода.
– Послушайте, он вам не за то платит, чтобы вы были моральным судьей! Поэтому просто скажите ему, чтобы он позвонил Эми по возможности скорее! Если вы этого не сделаете, вы дорого заплатите! Что вы хотите сказать, вы не знаете, где он? Просто передайте ему, хорошо? – Люсинда повесила трубку.
Эми была унижена и оскорблена до глубины души. В собственном представлении она, может, и Мисс Девушка Знаменитости, но в глазах всего мира она – Мисс Разврат, Мисс Грязный Сексуальный Скандал.
Я покажу этому фотографу, где раки зимуют!!!
Бессознательно подражая Орландо, Эми в глубоких раздумьях сидела на полу посреди разбросанных газет, в которых писали про нее. Орландо, тем не менее, набрался смелости покинуть номер и сидел в ресторане гостиницы, попивая черный кофе. Там он и встретил знакомую гордую грудь, наполовину прикрытую чьей-то миской овсянки. ЭМАНСИПИРОВАННАЯ ЭМИ?! Он тоже не мог в это поверить. Как она позволила заснять себя на камеру во время секса с каким-то карабкающимся по социальной лестнице фотографом? Ему стало жаль ее. Но несмотря на то, что Орландо был очень порядочным и добродушным, он все же с некоторым ехидством понадеялся, что Эми получила хороший урок на будущее. Орландо знал, что это могло случиться с каждым. Он знал это даже слишком хорошо, ведь его не один раз ловили в неподобающем виде и в тупиковых ситуациях.
Но тем не менее, его сейчас не слишком тянуло к философским размышлениям. В глазах Эми был блеск, который Орландо частенько замечал за своей бывшей женой. Эми, возможно, и не полностью несет ответственность за вчерашнюю историю в газетах, но эта история ее явно не очень опечалила! А его волнение она окрестила паранойей! Может быть, теперь Эми проявит больше сочувствия к его мукам? Несмотря на все, Орландо безумно хотел обнять ее и желал, чтобы она перешагнула через свою гордость и позвонила ему. Но на каком-то уровне подсознания он чувствовал, что нужно дать Эми время. Ее организм должен самостоятельно избавиться от попавших в него ядовитых веществ! Поэтому Орландо паковал чемоданы, чтобы в тот же день улететь в Новую Зеландию, и делал это с таким благоразумием и терпением, которым позавидуют даже буддистские монахи.
Позже в тот же день Эми незаметно покинула здание «Вог» в эскимосской куртке от Исаака Мизраи, надев на голову отороченный мехом капюшон, а на глаза – очки. Она лично настояла на подобной экипировке, так как была уверена в том, что волосатые курьеры, спешащие по тротуарам Ганноверской площади, – на самом деле замаскированные папарацци. Люсинда тщетно пыталась отговорить ее.
– Эми, эти парни даже не думали маскироваться, когда шныряли под балконом принцессы Дианы у Кенсингтонского дворца, пытаясь заснять ее в одних бигудях и нитке жемчуга! Что, черт побери, заставляет тебя считать, что они пойдут на такие жертвы просто ради того, чтобы запечатлеть, как ты уходишь с работы в дождливый понедельник?
– Потому что – клянусь тебе – вон тот, с ярлыком курьерской службы на спине, лысый с хвостиком, определенно ошивался тогда у дома Орландо! И у гостиницы! Я бы везде узнала эти глаза-бусинки, мне они даже в кошмарном сне снились!
– Милая, тебе не кажется, что ты просто слегка мелодраматична? – протянула Люсинда. У Орландо, может быть, терпение, как у святого, но Люсинда чувствовала, как ее нимб сползает с головы.
– Люсинда, говорю тебе! Давай найдем что-нибудь, что закроет лицо и, конечно же, тело, а потом вызовем такси и попросим секьюрити сообщить, когда оно приедет.
– Послушай, я уверена, что ты будешь в полной безопасности и на метро, ты же не топлесс будешь, правда? – Люсинда тут же пожалела, что сделала это ехидное замечание. Просто после пяти часов в одной комнате с Эми и ее раненой, но тем не менее очень быстро поправляющейся душой, она чувствовала себя заезженной лошадью.
– Люсинда, мне нужна поддержка друзей! А ты язвишь!
– Прости, милая. Слушай, вот чудесный плащ, который закроет лицо, и очки. Никто на тебя даже не посмотрит.
Но естественно все смотрели: в своем стильном и экстравагантном прикиде – очках от солнца и эскимосской куртке – и это в апреле! – Эми являла собой любопытное зрелище даже для тех, кто привык созерцать странных личностей, курсирующих в непосредственной близости от здания журнала «Вог». Но если кто-то и бросал взгляд в ее сторону, то видел симпатично одетую Люсинду с ее сияющими кудрями, собранными в хвост безукоризненной формы и спадающими на плечи, а с рядом с ней – «нечто», у которого явно были не все дома. Да, этой определенно не суждено выиграть в местном конкурсе красоты! Поэтому Эми, пусть и таким прискорбным образом, удалось достичь желанной анонимности.
Оказавшись у Люсинды, они уселись перед экраном телевизора и посмотрели шестичасовые, девятичасовые и десятичасовые новости. А вдруг в разделе «и наконец…» всплывет краткое сообщение о последней возлюбленной Орландо Рока? Вдруг пару строк подсунул в общую сводку какой-нибудь дежурный менеджер, испытывающий склонность к грязным подробностям и упругой груди второго размера? Ни-че-го. Люсинда не слишком страдала из-за того факта, что в обязанности няньки входил еще и просмотр новостей, так как была влюблена в ведущего Питера Сиссонса. С тех самых пор, как увидела его в момент национального кризиса, когда он хмурил брови, задавая страшно заумные вопросы правительственным министрам, Люсинда находила его возмутительно сексуальным. Но это уже другая история, и ее она лучше оставит при себе. Что Люсинду сейчас действительно волновало – так это Эми, с нескрываемым удовольствием пустившаяся в плавание по волнам медиа-проституции.
– Как думаешь, может, мне стоит найти агента, Люс?
– А зачем тебе агент? – Слово «дорогая» странным образом отсутствовало.
– Ну, сохранять конфиденциальность, и также, ну… если люди захотят со мной побеседовать, мне кажется, более профессиональный подход – это договориться обо всем через агента, на самом деле. Знаешь, деньги – вещь весьма вульгарная.
– Я так не считаю, – вмешался Бенджи, ворвавшийся в комнату за сигаретами, которые почему-то оказались под диваном.
– О, дорогой, можно мне одну? – взмолилась Люсинда.
– Ты, кажется, бросила.
– Помоги нуждающимся! – взмолилась Люсинда, незаметно кивнув в направлении Эми, которая была всецело погружена в прошлый выпуск журнала «Хелло!». Зрелище, которое способно заставить взрослую женщину расплакаться, подумала Люсинда.
– Сколько, по-твоему, заплатили Ферджи за интервью этому журналу?
– Целое состояние, – отозвался Бенджи, поспешно скрываясь за надежными стенами кухни.
– Правда? – у Эми засияли глаза. – Если такой, как она, столько заплатили – такой пошлой и старомодной, которая на самом деле ничего не добилась, кроме того, что вышла замуж и является счастливой обладательницей золотисто-каштановых волос… тогда я уверена, что цены нет кому-нибудь, знаешь, покруче, помоложе, посвежее.
– Кому например? – спросила Люсинда раздраженно, набирая полные легкие спасительного сигаретного дыма.
– Да нет… просто мысли вслух.
Люсинда просто не могла это вытерпеть. Люди справляются с шоком по-разному, думала она, они вытворяют всевозможные глупости и безумства, они говорят кучу нелепостей или матерятся. Они не ограничиваются тем, что падают в обморок и белеют, как стена! Возможно, мне стоит проявить больше понимания.
– Но я полагаю, если бы меня попросили… было бы глупо отказаться. Просто немного попозировать в шикарной одежде? Я слышала, что все проходит даже не у тебя дома, а в номере какого-нибудь роскошного отеля, который заполняют твоим барахлом. Мне хотя бы не придется терпеть плоских монстров, сидящих за кухонным столом и тщетно пытающихся создать дружескую и теплую атмосферу домашнего уюта.
Господи помилуй. К черту понимание! Этой поможет только пинок под зад с разбегу!
– Эми, тебе не кажется, что тебе следует позвонить родителям? Я хочу сказать, что они наверняка увидели всю эту фигню и отчаянно попытаются связаться с тобой. Чтобы удостовериться, что ты не слишком расстроена.
«Расстроена? Не думаю! В конце концов, слезы могут испортить фото для журнала, не так ли?» – подумала Люсинда.
– Может, я им завтра позвоню, сейчас они, наверно, уже спят.
– Да, хорошо, а мне уже давно пора в кровать. Ничего, если я тебя одну оставлю? Ты ведь не слишком расстроена, все в порядке? – язвительным тоном поинтересовалась Люсинда.
– О, ничего, конечно. Кроме того, мне тоже нужно поспать, а то на кого я буду похожа? И я все еще очень переживаю из-за Орландо.
Черта с два! Она едва ли думала об Орландо с тех пор, как в ее поле зрения появилась перспектива собственной известности. В ее глазах – как у мультяшек значки доллара – множились вспышки фотокамер и обложки «Хелло!». Ни произнеся больше ни единого слова, Люсинда ретировалась в кровать, чувствуя себя троллем, юркнувшим под мост. Но что поделать? Не такое уж и большое удовольствие наблюдать за тем, как на твоих глазах подруга превращается в картину Дориана Грея.
* * *
На следующее утро дверь в ванную была заперта уже с шести тридцати, словно испытывая терпение Бенджи с Люсиндой.
– Эми, мне нужно пописать! – постучалась Люсинда.
– Момент, я только маску соскоблю и все, о'кей?
Люсинда вернулась в спальню, пыхтя и ругаясь.
– Просто не могу поверить! Если бы она хоть изобразила немного раскаяния, немного пострадала из-за Орландо, это еще куда ни шло! Но она начисто о нем забыла! В голове не укладывается, как эта корова на себе помешалась!
Только Эми было известно, что, когда она размышляла о радостях славы, обедах в красивых ресторанах, прогибающейся под тяжестью приглашений каминной доске и страницах газет, посвященных ее последней прическе, ей не хватало одного: Орландо Рока. Эми все еще не могла признаться себе в том, что любит его. Но ей не удавалось забыть ту нежность, с которой она смотрела на его голову на подушке рядом, ту гордость, которую она испытывала, когда входила с ним в гостиницу, ту радость, которой были полны их свидания. Даже забегаловка приобрела в ее глазах романтический ореол…
