Текст книги "Последствия греха"

Автор книги: Клэр Лэнгли-Хоторн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Дэниэль Эббот первым прервал молчание, обратившись к миссис Помфри-Смит с вопросом: может ли, по ее мнению, доктор Криппен рассчитывать на помилование? Доктор Криппен несколько недель назад был признан виновным в убийстве своей жены Беллы и приговорен к смертной казни. Миссис Помфри-Смит ухватилась за возможность высказать свои взгляды – не столько по поводу конкретного случая, сколько насчет плачевного состояния дел в Англии вообще. Роберт Марлоу оживился и принялся горячо обсуждать с Томом и Дэниэлем Эбботом грозящее англичанам вырождение.

Урсула предпочла не ввязываться в разговор. Ее отец нередко заводил речь о том, что здоровье рабочего класса в Англии стремительно ухудшается, но стать на его сторону в том, что касалось избирательности размножения, она не могла. Ей казалось, что подобное высокомерие опасно и богопротивно – кто, в конце концов, имеет право принимать подобные решения?! Урсула ненадолго закрыла глаза; от шума и болтовни у нее начала болеть голова. Ей так хотелось вернуться домой на Честер-сквер, поразмыслить в тишине и покое. Она не могла избавиться от мыслей, что Уинифред сидит в тюрьме Холлоуэй, ожидая суда и, возможно, казни.

Урсула открыла глаза и заметила в зеркале на стене отражение лорда Розема. Он сидел между своей матерью и леди Эштон (дамы были заняты беседой) с бокалом виски в руке. Покрутил бокал, сделал глоток – и на долю секунды их глаза встретились.

Том слегка коснулся плеча Урсулы. Она вздрогнула.

– Вам понравился цыпленок?

Он перевел взгляд с зеркала на ее лицо.

– Что? А… Нет.

– Это потому, что вы его даже не попробовали. – Том не снимал руки с ее плеча.

– Прошу меня извинить, – Роберт Марлоу встал, – но мне нужно сказать пару слов Розему. Апелляция по египетскому делу будет слушаться завтра, а клерк Розема, мистер Харгривз, выбрал самое неподходящее время, чтобы отправиться к матери в Бармут… Урсула, полагаю, ты сумеешь развлечь наших друзей, пока меня не будет.

Девушка покраснела. Она была раздосадована тем, что отец снова намекает на ее поведение. И почему она до сих пор не освоила искусство светской беседы?

Урсула быстро пригубила шампанское и лучезарно улыбнулась:

– Миссис Помфри-Смит, вы видели последний выпуск «Ла мод»? Я обнаружила там великолепнейшую вечернюю накидку…

7

Уинифред сидела напротив Урсулы, по ту сторону деревянного стола. Она была в темно-зеленом платье с белыми стрелками, одежде арестантки; круги под глазами свидетельствовали о многих ночах, проведенных без сна в тюремной камере.

– Как ты поживаешь? – спросила Урсула.

Уинифред пожала плечами.

– С тобой хорошо обращаются?

Урсула сама чувствовала, что все это звучит крайне глупо.

Уинифред слабо улыбнулась:

– Спасибо, что пришла, Салли. Я думала, они вообще решили не пускать ко мне посетителей. В последний раз пришлось прождать четыре недели. Мне даже запрещено получать письма.

Уинифред уже дважды сидела в тюрьме за «нарушение общественного порядка» в связи со своей деятельностью в составе Женского социально-политического союза. В первый раз ее арестовали, когда после разгона демонстрации она пыталась прорваться в здание палаты общин; во второй раз – когда Уинифред во время марша протеста швырнула камнем в окно премьер-министра на Даунинг-стрит.

– Хорошо, что мне позволили прийти, – сказала Урсула. – Впрочем, отец не знает, что я здесь. Я добралась омнибусом. Хочу, чтобы ты знала: я делаю все, что в моих силах, чтобы тебя вызволить.

– Есть ли хоть что-нибудь?.. – Уинифред замолчала.

Урсула грустно покачала головой:

– Пока ничего. Инспектор Гаррисон игнорирует мои просьбы. Невероятный грубиян! Со мной обращаются как с напроказившей школьницей. Прости, Уинифред, от меня тебе мало проку…

– Ну что ты.

– По крайней мере наши подруги из союза готовы помочь. Представляешь, на прошлой неделе я видела Анну!

Уинифред приподняла бровь.

– У нас был неприятный разговор, – призналась Урсула. – Но она велела передать тебе, что сделает все возможное. Я просила ее узнать что-нибудь о других любовниках Лауры…

Лицо Уинифред потемнело, и Урсула немедленно пожалела о своих словах.

– Ты и в самом деле больше ничего не смогла вспомнить? – спросила она.

Арестантка покачала головой:

– Прости.

– Не было ли в тот вечер у мадам Лонуа людей, которые могут быть с этим связаны?

Уинифред устало пожала плечами:

– У Лауры было скверное настроение. Чуть ли не всех вокруг она называла своими бывшими любовниками, но инспектор Гаррисон сказал, что подозреваемых среди них нет. У мадам Лонуа обычно засиживаются до утра. Видимо, большинство гостей пробыли там до пяти-шести часов.

– И все-таки вдруг Анна что-нибудь узнает.

– Возможно. – Уинифред по-прежнему сомневалась.

Урсула взяла подругу за руку. Надзиратель постучал по стеклу, заставив ее отодвинуться.

– Фредди, мне нужно, чтобы ты хорошенько подумала. Лаура когда-нибудь рассказывала о путешествиях своего отца? Упоминала об экспедиции Рэдклифа?

– Экспедиции Рэдклифа? В первый раз слышу. Лаура вообще редко говорила об отце. Если верить ей, они были не слишком-то близки.

Урсула задумчиво прикусила губу.

– Не знаю… что-то в смерти полковника Рэдклифа меня смущает. Отчего он покончил с собой? Почувствовал вину? Счел себя каким-то образом ответственным за гибель Лауры? Здесь что-то не так. И в его отношениях с моим отцом – тоже. Я понимаю, это странно. Но меня не покидает ощущение, что за всем этим кроется нечто большее.

Уинифред потерла затылок.

– Прости, Фредди, – сказала Урсула. – Я разболталась. Тебе это не поможет. Похоже, мое время истекло. Пора домой. И все-таки я не отступлюсь. Держись, милая.

Уинифред сморгнула слезы. Урсула встала, и надзиратель вывел ее в коридор.

– В час у меня назначена встреча с лордом Роземом, – сообщила Урсула, положив перчатки на стол.

Клерк поправил очки и торопливо проглядел календарь.

– Я… я здесь ничего не вижу. Вы договаривались с мистером Харгривзом? Уверены, что вам назначено?

– Конечно, уверена, – ответила она и, стараясь казаться беззаботной, принялась снимать шляпу. Клерк что-то пробормотал и перелистнул пару страниц.

Урсула с удовлетворением наблюдала за его замешательством. Меньше часа назад она подслушала телефонный разговор отца, который (еще раз ругнувшись по поводу несвоевременного отпуска мистера Харгривза) интересовался, где можно найти лорда Розема. Благодаря возникшей неразберихе отсутствие Харгривза предоставляло Урсуле великолепную возможность сделать еще одну попытку расспросить Розема. Мистер Марлоу наконец договорился о встрече с адвокатом за ленчем в клубе, в половине первого. Урсула лихорадочно взглянула на стенные часы. Она не знала, сколько времени у нее есть до возвращения Розема, но решила не упускать свой шанс и узнать хоть что-нибудь, что могло помочь Уинифред. Все, что требовалось, так это чтобы клерк позволил ей дождаться хозяина в кабинете. Одной.

– Нашли? – требовательно спросила Урсула.

Клерк нахмурился.

– Не понимаю… Лорд Розем не предупредил меня о какой бы то ни было встрече… Я все утро сидел здесь и занимался текущими делами… Уверен, он оставил бы мне записку… – Бедняга хмыкал и мялся, а потом спросил, тщетно пытаясь скрыть подозрительность, прозвучавшую в его голосе: – Вы его клиентка?

– Лорд Розем – юрисконсульт нашей семьи, – резко произнесла Урсула. – И я уже давно дожидаюсь этой встречи. Послушайте, от меня вы так просто не отделаетесь – почему бы вам не позволить мне дождаться лорда Розема в его кабинете? Несомненно, он лишь ненадолго задержался и вскоре приедет сюда, как мы и договаривались.

Клерк тупо уставился на Урсулу.

– Итак? – заявила она.

Стук в дверь вызвал у клерка вздох облегчения. Он жестом попросил посетительницу подождать и вышел из-за стола. Дверь распахнулась, впустив приземистого полного мужчину в полосатом пиджаке.

– Где, черт подери, Харгривз? – крикнул тот. – У меня три судебных отчета для Розема, Мастерса и Барнса, и никто понятия не имеет, где их носит!

Урсула кашлянула. Пришедший уставился на нее. Девушка ответила ему высокомерным взглядом.

Клерк снова поправил очки.

– Мисс Марлоу, – устало произнес он, – подождите его милость в кабинете, а я пока займусь этим делом.

Урсула с трудом скрыла улыбку и скользнула в кабинет лорда Розема, взмахнув полами подбитого мехом пальто.

Она быстро прикрыла дверь и торопливо оглядела комнату. Книжные полки были набиты аккуратно расставленными судебными отчетами и книгами в кожаных переплетах. Утренний выпуск «Таймс», аккуратно сложенный, лежал рядом с черным зонтиком на одной из нижних полок. Но несмотря на порядок и опрятность, обычно сопутствующие лорду Розему, в кабинете ощущался несомненный оттенок декаданса, который заинтриговал ее.

Урсула поспешно пересекла комнату, положила шляпу и перчатки на кожаное кресло и нагнулась над столом. Не считая подноса для писем, чернильницы, серебряного портсигара и пепельницы, столешница была абсолютно пуста. Только темно-зеленый карандаш, забытый в центре, нарушал порядок и симметрию. Ни бумаг, ни документов, никаких заметных признаков работы над делом Уинифред (или над чьим-либо еще делом). Розем дьявольски методичен, с горечью подумала Урсула. И все-таки стоило попытаться.

Девушка опустилась на колени перед столом, отодвинула высокий, с круглой спинкой стул и медленно приоткрыла верхний ящик. Внутри оказалась коробка с конвертами и гербовой бумагой для писем, золотистая ручка, полупустая бутылка черных чернил. В следующем ящике обнаружилась целая коллекция воротничков и запонок. Урсула уловила слабый, но отчетливый аромат, навсегда связанный для нее с лордом Роземом – одуряющую смесь бергамота и табака, – и быстро задвинула ящик. В третьем ящике на бархатной подушечке лежало увеличительное стекло в латунной оправе. Урсула вздохнула: жизнь лорда Розема оказалась куда более заурядной, чем она думала.

Она исследовала внутреннюю поверхность столешницы, проведя рукой по гладкому дереву в надежде обнаружить скрытое углубление или потайной ящичек. Ничего. При беглом осмотре выяснилось, что в остальных отделениях хранятся лишь канцелярские принадлежности да пыльный адвокатский парик. Урсула, не вставая с колен, перебралась на другую сторону, открыла первый ящик по правую руку и заглянула внутрь. То, что она увидела, заставило ее отпрянуть; девушка ударилась локтем о стул и с трудом удержала вскрик. Во имя всего святого, зачем лорду Розему в кабинете пистолет?

Урсула осторожно вытащила пистолет, держа его за рукоятку. Он оказался гораздо тяжелее, чем она себе представляла. Урсула, подавив в себе ужас, аккуратно положила оружие на прежнее место, рядом с коробкой патронов. Потерев локоть, закрыла ящик. Жизнь лорда Розема уже не казалась ей столь тусклой.

Она окинула комнату взглядом. Не было времени, чтобы возиться с пистолетом. Нужно было сосредоточиться на цели своего визита. Урсула задумалась: куда лорд Розем мог положить бумаги по делу Уинифред? Разумеется, он должен располагать какой-то полезной информацией – и едва ли такой, какую можно было бы отдать в ведение мистера Харгривза. Нет-нет, что бы у него там ни было, он держит это под рукой. Урсула была в этом уверена. Вопрос состоял лишь в том – где?

Бродя по кабинету, она рассеянно коснулась старинного глобуса, который стоял на подставке рядом с дверью. Еще несколько шагов – и Урсула подошла к книжному шкафу. Она осторожно дотронулась до чучела птицы, сидевшей на фальшивой ветке. Латунная табличка гласила: «Ara araruana. Золотисто-голубой макао». Урсула провела пальцами по мягкой грудке и что-то пробормотала себе под нос, прежде чем подойти к стеклянной витрине в углу. Хотя было темно, она разглядела, что шкаф содержится в безукоризненной чистоте. Ни пылинки, ни следов от пальцев на стекле. Она осторожно нагнулась, стараясь не притрагиваться к стеклу. В шкафу лежала старая рукописная книга, открытая на миниатюрном изображении Благовещения. На противоположной странице, окаймленной широким орнаментом в виде плюща, старинным готическим шрифтом была написана молитва. И вновь Урсула удивилась. Манускрипт, как и гобелен позади стола, казался неуместным в кабинете королевского адвоката. В этих предметах таился намек на эстетическую утонченность лорда Розема, которой она в нем не подозревала.

Урсула поджала губы; все ее умозаключения и размышления были лишь пустой тратой времени. Она явилась сюда, чтобы помочь Уинифред, а не раздумывать по поводу художественных предпочтений лорда Розема. Девушка отвернулась, досадуя на саму себя за то, что ее внимание так легко отвлечь. Юбка задела край шкафа, и она услышала отчетливый лязг металла о стекло. Урсула посмотрела вниз и увидела в деревянном обрамлении витрины маленький ключ, торчавший из замочной скважины. К этому ключу был прикреплен еще один, побольше; он свисал на темно-красной ленточке. Его-то она и задела.

– Интересно… – пробормотала Урсула; ее взгляд упал на гобелен. Она сняла ключ с ленточки, пересекла комнату, осторожно отодвинула гобелен и заглянула за него. Сначала не увидела ничего, кроме деревянных панелей. Урсула провела руками по гладкому дереву и нащупала углубление; она разглядела смутные очертания скважины, вделанной в сучок на одной из панелей. Урсула поддернула юбку и забралась на край стола, пытаясь повернуть ключ в замке. Ключ вошел легко; небольшое усилие – и тайник открылся. Он представлял собой неглубокую нишу, идеально подходящую для того, чтобы спрятать там жестяную коробку. Урсула вытащила ее и положила на стол.

Затаив дыхание, Урсула подняла крышку. Внутри лежала книга или тетрадь в замшевом переплете и маленькая пачка бумаг, стянутая кожаной тесемкой. Урсула открыла книгу и убедилась, что это дневник. На первой странице стоял заголовок «Экспедиция Рэдклифа. Вниз по Ориноко» (вторая часть названия была перечеркнута и заменена словами «Путешествие в ад»). Торопясь, Урсула перелистала тетрадь, пытаясь понять, помогут ли ей записи проникнуть в тайну гибели Лауры.

Дневник начинался с описания экспедиции, которое тем не менее быстро превратилось в череду торопливых набросков и уродливых карикатур. Ее внимание особенно привлекла одна из них, поскольку Урсула безошибочно узнала изображенного на ней человека. Это был ее отец, с чудовищно искаженными пропорциями, болтающийся на виселице. Урсула в ужасе смотрела на рисунок. На следующей странице оказался еще один набросок, на сей раз – группа людей, также гротескных, но тем не менее узнаваемых: ее отец и его коллеги, сидящие за длинным столом. На столе отвратительными грудами лежали убитые животные. Внизу стояла надпись: «Хозяева Рэдклифа. Пусть они ужинают в аду». Урсула задумалась: каким образом ее отец связан с экспедицией в Южную Америку? Еще удивительнее было то, что лорд Розем прятал дневник. Может быть, существовала связь между гибелью Лауры Рэдклиф и участием ее отца в той экспедиции? Урсула снова открыла первую страницу. Там стояло имя. Рональд Генри Бейтс. Оно ничего ей не говорило. Ее отец никогда не упоминал этого человека. Урсула прикусила губу и взглянула на часы – почти половина второго. Время истекало.

Она вернула дневник в коробку и принялась за бумаги. На самом верху лежали протоколы допросов Уинифред, написанные твердым почерком лорда Розема. Урсула постаралась пробежать их как можно быстрее. Ничего особо примечательного она не обнаружила, не считая пометок на полях второй страницы. Розем записал три вопроса:

«Что она скрывает?

Связь с Бейтсом?

Что делать с Урсулой?»

Урсула попыталась не терять самообладания, но в ней закипел гнев. «Сейчас у меня нет времени на эмоции, – сказала она себе. – Нужно узнать как можно больше и как можно быстрее».

Следующим в пачке лежало отпечатанное на машинке письмо заместителя министра иностранных дел лорду Розему. Речь шла о том, что расследование продолжается, хотя по-прежнему нет «никаких указаний на то, что человек, которого вы разыскиваете, находится в Британии. Наши агенты выследили его в Венесуэле, но пока никакими сведениями мы не располагаем». Урсула сложила письмо и принялась за следующий документ, который привел ее в еще большее недоумение. Перед ней лежали четыре листка, представлявшие собой перечень доходов Роберта Марлоу. Самым удивительным было то, что почерк принадлежал лорду Розему. Урсула просмотрела список и не обнаружила ничего, что могло быть связано с делом Уинифред. Некоторые цифры финансовых поступлений лорд Розем обвел кружочками, рядом с другими оставил пометки, но для Урсулы все это не имело смысла. Она почти дочитала до конца, когда ее внимание привлекла надпись наверху страницы. Строчка была выведена красными чернилами и подчеркнута. «Сколько Марлоу готов заплатить?» Урсула уже собиралась приняться за остальные бумаги, когда услышала голоса за дверью.

Девушка подавила готовый вырваться вскрик, торопливо сунула документы и дневник в коробку, убрала ее в тайник и задернула гобелен. Она едва успела повесить ключ на место, когда лорд Розем открыл дверь.

– Я любовалась вашим манускриптом, – спокойно произнесла Урсула, хотя сердце у нее так и колотилось.

Девушка заметила, что Розем бросил взгляд на свой стол, и перед ее мысленным взором немедленно возник его образ с пистолетом в руке. «Возможно, я сдвинула карандаш», – подумала она.

– Эта книга хранилась в нашей семье многие поколения, – невозмутимо отозвался лорд Розем, проходя мимо Урсулы и кладя шляпу на стол. Но Урсулу трудно было обмануть. Она заметила, как адвокат поднял руку, приглаживая волосы, и поняла, что по крайней мере на мгновение лорду Розему стало так же не по себе, как и ей. – Этот часослов датируется 1475 годом, – продолжал он. – Подарок графа Баварского.

– Очень интересно, – с ледяной учтивостью сказала Урсула. Она быстро пришла в себя.

Розем снял серое пальто, вышел в прихожую и повесил его на вешалку. Вернувшись и затворив дверь, он вытащил карманные часы и отстегнул цепочку, потом убрал их в верхний ящик стола, внимательно наблюдая за Урсулой. Та затаила дыхание. Лорд Розем сел, достал из серебряного портсигара сигарету, закурил и откинулся на спинку кресла.

– Итак, мисс Марлоу, – начал он, – зачем вы здесь? – Не успела она ответить, как Розем продолжил: – Несомненно, вы знали, что у меня встреча с вашим отцом. Мне остается лишь гадать, зачем вы обманули бедного Чаттерли, сказав, что вам назначено.

– Уверена, вы знаете, зачем я здесь, – спокойно отозвалась Урсула, беря шляпу и перчатки.

– Разве я похож на человека, который оставляет важные дела в кабинете без присмотра? Как вам кажется?

– Во всяком случае, я сделала попытку, – с невозмутимой улыбкой парировала Урсула.

Лорд Розем пристально посмотрел на нее.

– Вы довольны? – спросил он.

– Ни в коей мере! Но, честное слово, лорд Розем, я и в самом деле хотела бы извиниться за свой неожиданный визит. Когда я в последний раз навещала мисс Стэнфорд-Джонс, то заметила, что у нее отобрали все книги. Я принесла свой экземпляр «Женщины и социализм»; пожалуйста, передайте ей. – Урсула вытащила книгу из сумочки и протянула лорду Розему. – Поскольку мистер Харгривз в отпуске, мне не хотелось бы оставлять это незнакомому клерку.

– Понимаю, – ответил тот, не спуская с нее глаз. – Я передам книгу мисс Стэнфорд-Джонс, когда увижусь с ней.

– Спасибо. – Урсула кивнула и принялась натягивать перчатки. – Мне действительно пора.

– Разумеется. – Лорд Розем встал и подошел к двери. – Удачного дня, мисс Марлоу, – сказал он, не скрывая сарказма. – Уверен, мисс Стэнфорд-Джонс будет тронута вашей заботой.

Урсула прошла мимо него, спустилась по лестнице и выбежала во двор; в голове кружился целый сонм вопросов, на которые она пока не знала ответа.

8

– А что, черт подери, я должен сказать, девочка, прочитав в «Дейли мейл» такую мерзость… такую дрянь?!

Урсула молчала. Мистер Марлоу в ярости грохнул кулаком по столу. Он вызвал дочь в свой кабинет на верфи Батлер, неподалеку от портовых складов, чтобы отчитать за беседу с мистером Хэкетом.

– Я ничего ему не рассказывала! – возразила Урсула.

– Но ты разговаривала с ним!

– Да, не отрицаю…

– Разумеется, милая, – ты, черт возьми, и не можешь отрицать. Тебя видел человек Гаррисона. Урсула, как можно быть такой дурой?!

– Что написано в статье? – тихо спросила Урсула.

Отец бросил газету через стол. Она взяла ее и начала читать.

Заголовок гласил: «Проклятие экспедиции Рэдклифа».

«Прошло двадцать лет, но загадки, связанные с экспедицией Рэдклифа, только множатся. Недавно погибли Лаура и Уильям Рэдклиф. Полковник Рэдклиф, возглавивший злополучную экспедицию в Венесуэлу в 1888 году, был обнаружен в своем поместье в Годэлминге с пулевым ранением в голову – видимо, произошло самоубийство. Старшая дочь полковника, Лаура, за несколько дней до случившегося стала жертвой убийцы, вооруженного ножом. Хотя мисс Уинифред Стэнфорд-Джонс, известная как активный участник движения за избирательные права для женщин, предстанет перед судом по обвинению в убийстве Лауры Рэдклиф, недавно нам стали известны подробности, которые позволяют сделать следующее заявление: королевская полиция поспешила, не приняв в расчет того, что смерть мисс Рэдклиф может быть связана с давней экспедицией ее отца.

Экспедиция Рэдклифа (предпринятая на деньги одного из самых преуспевающих дельцов Северной Англии – Роберта Марлоу, который наряду со своими партнерами Джерардом Андерсоном и Дэниэлем Эбботом вложил немалую сумму в ее снаряжение) оборвалась в апреле 1888 года в результате мятежа местных индейцев, унесшего жизнь ботаника Рональда Генри Бейтса».

Урсула оторвалась от статьи и собиралась было возразить, но отец велел ей читать дальше.

Она повиновалась и вдруг осознала, отчего он пришел в такую ярость.

«В то время как официальной целью экспедиции было пополнить образцами тропической флоры и фауны коллекцию Британского музея естественной истории, нам, учитывая заинтересованность в этом деле столь богатых и влиятельных лиц, остается лишь гадать, не преследовали ли ее участники и организаторы каких-либо корыстных целей. Мрак, окружающий экспедицию Рэдклифа, со временем лишь сгущается; стоит вспомнить, с каким упорством вышеупомянутые господа продолжают хранить тайну. Если экспедиция никак не связана с гибелью Лауры Рэдклиф, то по какой причине мистер Роберт Марлоу оплачивает услуги адвоката для мисс Стэнфорд-Джонс?»

Урсула закончила читать и положила газету обратно на стол.

– Он сказал, что работает в «Стар», – тихо произнесла она.

Роберт Марлоу тяжело опустился в кресло, и Урсула ощутила раскаяние. Она, разумеется, не подозревала, что фраза, оброненная в разговоре с мистером Хэкетом, приведет к таким умозаключениям.

– Я хочу, чтобы ты пообещала немедленно прекратить свое расследование.

– Но, папа, я всего лишь пытаюсь помочь Фредди…

– К черту Фредди! Я запрещаю тебе и дальше в это соваться. Ты меня слышала? Не суй свой нос, куда не просят! Подумай о собственном будущем. Вместо того чтобы играть в детектива, лучше бы подыскала себе мужа!

Урсула покраснела, пытаясь совладать с собой; она почувствовала себя униженной. Девушка никогда еще не видела своего отца в таком состоянии. Они всегда были близки друг к другу. По ее лицу потекли слезы.

Отец потянулся было к ней, но остался на месте.

– Нет, девочка, – произнес он. – Сказано – сделано. Слезы тут не помогут. Обещай мне больше не лезть в это дело. У мисс Стэнфорд-Джонс лучшие адвокаты. Уж я-то знаю – сам их нанял, черт возьми. С тебя довольно.

Урсула кивнула, хотя про себя решила не сдаваться.

– Вот и хорошо. – Мистер Марлоу успокоился. – Том отвезет тебя домой, и, пожалуйста, не задерживай его. Мы с ним еще должны подготовить все бумаги для сделки с Мак-Клинтоком.

– Ладно, – сдержанно ответила Урсула.

В дверь постучали; Том просунул голову в щель.

– Вы меня звали, сэр? Простите, что задержался – проверял груз, который пришел из Каира.

– Отвези Урсулу домой. И учти, ты должен вернуться до четырех. Придется еще несколько часов повозиться, прежде чем все закончим.

– Конечно, – бодро откликнулся тот.

Урсула поежилась. Она не сомневалась: Камберленд знает, о чем у них с отцом шла речь.

Том открыл дверь и вывел ее в тусклый коридор, соединявший кабинет со складом. В воздухе стоял слабый запах специй, хотя на складе хранились только ткани.

Том и Урсула вышли на Коппер-роу, миновав двух мужчин, выгружавших ящики из фургона.

– Вам нравится моя новая машина? – спросил Том, указывая на аккуратный двухместный автомобиль, стоящий позади фургона. – Это «хамбер». Купил на прошлой неделе.

– Очень мило, – холодно отозвалась Урсула.

Он помог ей взобраться на красное кожаное сиденье. Автомобиль был открытый, и Урсула обернула голову шарфом, прежде чем надеть шляпу. Том вытащил из-под сиденья шоферские очки и напялил их.

– Вы в них такой смешной, – заметила Урсула, доставая из кармана пальто перчатки.

Камберленд промолчал. Он включил зажигание, ухмыльнулся, поднял большой палец вверх в знак одобрения и вывел машину на Тули-стрит.

Только после того как автомобиль миновал Ламбет и оказался неподалеку от моста Нью-Воксхолл, Том заговорил. Урсула неотрывно смотрела на дорогу. У нее не было настроения болтать.

– Сделка с Мак-Клинтоком, сами понимаете, очень важна, – вещал Том, перекрикивая шум мотора, когда они свернули на дорогу, ведущую к Букингемскому дворцу. Машины стояли, пропуская отходящий от тротуара автобус. – Такая ответственность – большая честь. Я думаю, это доказывает, что мы с вашим отцом неплохо работаем вместе. Новая должность открывает для меня большие возможности. Как я уже сказал мистеру Марлоу, у меня достаточно денег, чтобы вы ни в чем не нуждались.

– Что? – переспросила Урсула. Она почти не слушала спутника.

Том свернул на Честер-сквер.

– Что вы имеете в виду – чтобы я ни в чем не нуждалась? – спросила Урсула, когда Том снял свои очки.

– Я имею в виду брачный союз. – Том тряхнул головой и взъерошил волосы.

– Со мной? Вы хотите на мне жениться? – Урсула не верила собственным ушам.

– Этого хочет ваш отец.

– Не думаю! – воскликнула она.

– Не далее как сегодня утром он сообщил мне, что обеспокоен вашей судьбой, – произнес Том, приглаживая прическу. – Мистер Марлоу намекнул, что благосклонно отнесется к моему предложению.

– Неужели? – ледяным тоном откликнулась девушка.

– Да. – Том взял ее за руку. – Подумайте об этом, Урсула. У меня есть деньги. Я мог бы помочь вашему отцу в управлении компанией. Подумайте, какое это будет для него облегчение – знать, что его первый помощник будет также и его зятем. Что ваше наследство будет в целости и сохранности. Вам больше ни о чем не придется беспокоиться. Урсула, мы идеально подходим друг другу!

– Я в этом сомневаюсь, – ответила Урсула, отнимая руку. Она начала выбираться из машины; Том выскочил, чтобы ей помочь, и подхватил Урсулу за талию в ту самую секунду, когда она потеряла равновесие.

Урсула сердито оттолкнула его.

– Том! – предостерегающе воскликнула она.

На мгновение у того блеснули глаза, а потом он вновь улыбнулся.

– Ну же, милая, – сказал он. – Знаете, все это ради вашего же блага. Черт возьми, я даже не запретил бы вам играть в суфражистку. Далеко не каждый супруг готов пойти на такое.

Урсула попыталась подавить гнев.

– Том, – твердо сказала она, пристально глядя ему в глаза, – я вас не люблю.

Камберленд разгладил свои песочные усы. Урсула заметила, что игривое выражение сходит с его лица, а взгляд становится холодным и решительным.

– Это поправимо.

Возникла определенная неловкость. Как будто в Томе натянулась тугая струна, которая угрожала вот-вот лопнуть. Ощутив его враждебность, Урсула отступила на шаг.

– Пообещайте, что подумаете, – сказал он с неискренней улыбкой.

– Я ничего не стану обещать вам, Том, – ответила Урсула и отвернулась.

Она взбежала по ступенькам, открыла дверь и торопливо затворила ее за собой. Оказавшись в прихожей, девушка сняла шарф и прислонилась к двери. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь успокоиться. «Ей-богу, не знаю, плакать или смеяться», – подумала она. Заметив спускавшуюся по лестнице миссис Стюарт, Урсула решила, что ни того ни другого она делать не будет, и удалилась в гостиную, чтобы подумать обо всем в тишине.

Урсула свернулась на диване с записной книжкой и карандашом в руках. Несмотря на возражения отца и данное обещание, она не собиралась прекращать расследование. Она задумалась о той ночи, когда умерла Лаура, и попыталась осмыслить те скудные сведения, которыми располагала. Если Лаура погибла между часом ночи и четырьмя утра, то наркотик, которым одурманили ее подругу, должен был быть невероятно сильным. Уинифред пробыла без сознания по меньшей мере три часа. А как же открытое окно? Разумеется, через него убийца и проник внутрь, но, чтобы вскарабкаться по стене и влезть в окно, требовалась недюжинная ловкость. Однажды Урсула заходила в дом через черный ход, когда у Уинифред состоялось нелегальное собрание Женского социально-политического союза, и обратила внимание на то, что задняя стена была абсолютно гладкой, не считая черной водосточной трубы, спускавшейся с крыши до земли. К дому примыкал садик, вдоль него вела подъездная дорожка, которой пользовались извозчики. Ранним утром она наверняка была безлюдна.

Урсула задумчиво покусала кончик карандаша. Впрочем, ей не удавалось сосредоточиться. В ушах у нее по-прежнему звучали гневные слова отца, требовавшего прекратить расследование гибели Лауры. Она не могла по своей воле выйти из игры – невозможно стоять в стороне сложа руки, в то время как ее подругу обвиняют в убийстве, которого та не совершала. Урсулу волновал гнев отца, она переживала из-за того, что снова его расстроила. Нелепое предложение Тома также ее озаботило. Девушка со вздохом отложила записную книжку. Она была слишком встревожена, чтобы размышлять.

В коридоре зазвонил телефон, и Урсула услышала, как Биггз ответил со своей неизменной торжественностью (он обычно держал трубку так, как будто это был образец бесценного фарфора, который может расколоться, если с ним обращаться без должного уважения). Затем дворецкий положил трубку на столик и направился по коридору к двери гостиной.

Биггз постучал и приоткрыл дверь.

– С вами хочет поговорить мистер Нэвилл Хэкет, мисс, – сказал он.

Урсула вскочила и поспешила к телефону, стоящему на столике у подножия лестницы.

– Да, мистер Хэкет? – спросила она, схватив трубку.

– Урсула? Я подумал, вам было бы интересно узнать, что я ухитрился раздобыть копию отчета коронера. Они не смогли установить, что за наркотик ввели Лауре. Коронер определил его как «неизвестную субстанцию».