Текст книги "Принцесса (ЛП)"

Автор книги: Клэр Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Грант никогда ничего не говорит, но я уверена, что мне это не почудилось. Такое чувство, что мы вместе… и сейчас уже ближе, чем прежде

Но выражение его глаз, его лица прямо сейчас шокирует и приводит меня в трепет. Оно глубокое, благоговейное и почти нежное. Как будто что-то в его сердце выплескивается наружу.

Я замираю. Задерживаю дыхание. Кошусь еще раз, чтобы убедиться, не почудилось ли мне это.

На этот раз Грант замечает, что я наблюдаю за ним, и выпрямляет спину. Выражение его лица меняется так быстро, что я начинаю сомневаться, не выдумала ли я все это.

– Грант?

– Да?

– Ты… Я имею в виду, права ли я, думая, что ты… – я замолкаю, пытаясь придумать, как сформулировать этот беспомощный вопрос так, чтобы он не оставил меня совершенно беззащитной.

– Ты права, думая, что я что, принцесса? – его голос чуть хрипловат.

Я делаю глубокий вдох. Интересно, хватит ли у меня смелости сделать это?

Прежде чем я нахожу ответ, меня полностью отвлекают крики снаружи. Я наклоняю голову, пытаясь прислушаться.

Грант уже на ногах.

– Это не похоже на сигнал тревоги.

– Нет. Похоже, люди чем-то взволнованы, – на мне по-прежнему ничего нет, кроме трусиков и майки, в которых я спала, поэтому я натягиваю джинсы, футболку и обувь так быстро, как только могу.

Затем мы выходим на улицу, чтобы посмотреть, что происходит.

Кто-то прибывает на ферму, и кто бы это ни был, они, должно быть, ехали всю ночь, чтобы добраться сюда так рано утром. Ворота уже открываются, когда мы с Грантом спускаемся по подъездной дорожке к группе, собравшейся в ожидании новоприбывших.

Первое, что я вижу, – это въезжающий джип. Не навороченный, не бронированный, как тот, что водит Грант, а старый потрепанный Вранглер без дверей. За рулем – белый мужчина с выражением жесткой компетентности на лице, длинноватыми светло-каштановыми волосами и в рубашке с оторванными рукавами.

Мое сердце подпрыгивает от волнения при виде него. Он выглядит так, словно знает, как драться. Само собой, именно поэтому он сейчас здесь.

Я едва успеваю осмыслить его внешность, как следом за ним появляется еще один мужчина. Это еще более неожиданно. Крупный чернокожий мужчин едет верхом на лошади. И еще четыре лошади рысью въезжают в ворота позади него.

Лошади.

Лошади.

Я не видела ни одного из них больше пяти лет.

– Какого черта, Мак? – выкрикивает Фэйт. Она выбежала вместе с остальными поприветствовать новоприбывших, и я еще никогда не видела у нее такой широкой улыбки. – Мы попросили подкрепления, а ты привел нам кучу лошадей?

Мужчина соскальзывает на землю. Лошадь, на которой он ехал, была единственной, на которой имелось седло.

– Эй, я также привел вам Трэвиса. Он должен быть на что-то годен… даже без Лейн.

Другой мужчина припарковал джип и вышел из него. Он пожимает Хэму руку и хлопает его по спине, как будто хорошо его знает и рад его видеть.

– Лейн осталась дома, – говорит он, предугадывая следующий вопрос Фэйт и отвечая на него. – Ребенок должен появиться на свет совсем скоро. Мы стараемся быть осторожными.

– Конечно, – говорит Фэйт. – Я была бы рада ее видеть, но я счастлива, что она осталась дома, где безопасно, – затем она снова поворачивается к мужчине, которого, должно быть, зовут Мак. – А теперь расскажи мне об этих лошадях.

– Я продолжал натыкаться на них, – объясняет он. – Они бегали на свободе примерно в пятидесяти милях к востоку, и каждый раз, когда я проезжал через этот район, я замечал парочку из них. Я понятия не имею, как им удавалось так долго выживать в одиночку, но они выглядели такими худыми, что я подумал, что им не помешала бы помощь, – он похлопывает по морде ту, на которой ехал верхом. – Должно быть, их оставили на заброшенной конеферме. Сразу подошли ко мне, когда я предложил им яблоки и морковь. Ни капельки не возражали против седла. Я не знал, как привлечь остальных, но все они просто последовали за этим, без колебаний.

– О Боже мой, – Фэйт подошла и осторожно приблизилась к одной из других лошадей. Та обнюхивает ее протянутую руку, явно надеясь перекусить. – Они не ухоженные, но выглядят как действительно хороший скот. Ни одна из наших лошадей не выжила в течение первого года после столкновения.

– Так ты думаешь, у тебя найдется для них место? – у Мака волосы сбриты почти под ноль, и крупная, крепкая фигура. Несмотря на то, что он приехал верхом на лошади, он больше похож на солдата, чем на ковбоя, в своей серой футболке и брюках, напоминающих армейскую униформу. – Я знаю, что лошадей нельзя назвать неприхотливыми в уходе, но однажды бензина больше не останется, и тогда будет неплохо иметь под рукой лошадей.

Фэйт смотрит вверх, на посты охраны, и я понимаю почему, когда замечаю там Джексона. Он ловит ее взгляд и кивает, что явно является молчаливым ответом на ее бессловесный вопрос. Затем она отвечает:

– Да. Мы определенно можем взять их к себе. Это хорошая мысль. Спасибо.

– Не за что, – Мак ухмыляется. Я знаю его всего несколько минут, но подозреваю, что это его самое естественное выражение лица. – Это моя работа. Бродить по сельской местности и находить ношу, которую можно навязать ничего не подозревающим людям.

Кажется, он впервые замечает меня и Гранта, стоящих рядом с остальными. Он приближается к нам с протянутой рукой.

– Я Мак. Вы те люди из бункера?

Грант коротко кивает и пожимает руку мужчине.

– Грант. А это Оливия.

Я улыбаюсь Маку в ответ, когда он в свою очередь пожимает мне руку.

– Приятно познакомиться. Значит, вы с Трэвисом собираетесь нам помочь?

– Ага. Таков наш план. И завтра должен появиться еще кое-кто, – он поворачивается к Фэйт. – Я попросил Кэла и Рэйчел проехаться и забрать добровольцев из некоторых городов, в которых мы обосновались. Я думаю, мы соберем достаточно, чтобы справиться с тем, что у вас здесь случилось.

– Есть ли шанс, что Мария и ее команда подключатся? – вопрос задает Джексон, который все еще находится на посту охранника, но, очевидно, внимательно прислушивается к разговору. – Когда ты в следующий раз увидишь Анну?

– Не раньше чем через пару месяцев, – говорит Мак. – Значит, на этот раз они не смогут нам помочь. Но Кэл и Рэйчел согласятся, если у вас будет чем им заплатить.

– Да, – говорит Грант прежде, чем я успеваю сказать то же самое. – Если вы считаете, что они стоят того, чтобы быть с нами, мы дадим им то, чего они захотят. И все остальные из вас тоже. Вместе с нашей благодарностью.

– Кэл и Рэйчел хороши настолько, насколько это возможно. И нам с Трэвисом ничего не нужно. Мы занимаемся подобными вещами, потому что хотим этого. Хотя некоторые волонтеры, возможно, были бы признательны за какое-нибудь пожертвование, – несмотря на его теплое, расслабленное поведение, карие глаза Мака, кажется, ничего не упускают, когда они пробегаются сначала по Гранту, а затем по мне. – Ваша одежда в довольно хорошем состоянии. Я знаю, что многим людям этого не хватает

– У нас полно запасной одежды, – вклиниваюсь я. – И многого другого. Просто все внизу, в бункере, вместе с остальными нашими людьми.

– Тогда мы их вытащим. Завтра, когда мы увидим, с чем нам предстоит работать, мы сможем составить план.

Я улыбаюсь ему, впервые за много дней чувствуя волнение и надежду. Я поднимаю взгляд на Гранта, чувствуя инстинктивную потребность поделиться с ним своими чувствами, но он не смотрит на меня. Его брови сведены вместе, и я не знаю, почему.

Мне казалось, что всего десять минут назад мы были так близки друг к другу. Так близки, что я почти призналась в своих чувствах. Но теперь по какой-то причине все кажется иным. Как будто он снова отдаляется от меня.

***

В ту ночь я ложусь спать одна, потому что Грант вызвался провести позднюю проверку периметра и убедиться, что все охранники на месте, и за стенами не происходит ничего подозрительного.

Я уже час лежу в постели без него, и я так же устала, как всегда после захода солнца. Но я не засыпаю. Я лежу и жду его.

Обычно мы занимаемся сексом перед сном, и я хочу повторить это сегодня вечером. Не только потому, что мое тело привыкло к такому, хотя это определенно так. Но потому что я хочу чувствовать себя ближе к Гранту, как это было сегодня утром. Я почти не видела его за весь день. Там было много народу, но все же…

Я не собираюсь засыпать, пока он не придет в постель.

Звук открывающейся двери – первый сигнал о его прибытии. Затем я ощущаю дуновение воздуха. Потом чувствую, как Грант входит в комнату.

Почти стемнело, но он включает маленький фонарик, который был у него в дорожной сумке. Фонарик работает от батарейки, которая, как предполагается, должна работать вечно, и освещает комнату достаточно, чтобы я могла видеть, как Грант стоит в изножье кровати и смотрит на меня сверху вниз.

– Эй, – говорю я. – Все в порядке?

– Да. Почему ты не спишь?

– Не знаю. Не могу уснуть. Почему ты просто стоишь там вот так?

Он качает головой.

– Без причины.

– Тогда иди в постель.

Грант колеблется еще несколько мгновений. Я гадаю, не откажется ли он в самом деле. Затем он стряхивает с себя свой транс и подходит, чтобы налить в таз воды и помыться.

Он снимает свою футболку. Умывает водой лицо. Затем берет наше мыло и взбивает достаточное количество пены, чтобы вымыть руки, шею и подмышки, и ополаскивается.

Это не душ, но все же лучше, чем ничего. Грант вытирает кожу тонким полотенцем, затем снимает обувь и расстегивает пояс с кобурами для пистолета и ножа. Он снимает джинсы, затем забирается ко мне в постель.

От него все еще пахнет так, словно у него был долгий день, хотя сейчас запах не такой сильный и смешивается с ароматом мыла. В этом нет ничего неприятного. Это пахнет Грантом. Безопасно и знакомо.

На этой кровати очень мало места, так что я всегда зажата между стеной и его большим телом. На самом деле я не возражаю. В этом есть какая-то безопасность. В такой постели, как эта, любому, кто захочет добраться до меня, придется сначала пройти через Гранта.

– Что с тобой происходит? – тихо спрашиваю я, когда он ложится на спину и не притягивает меня к себе для секса, как обычно.

– Ничего.

– Что-то происходит. Я что-то не то сделала?

– Конечно, нет! – он переворачивается на бок, так что оказывается лицом ко мне. – Почему ты вообще так подумала?

– Не знаю. Просто я чувствую, что что-то не так, и я не знаю, в чем дело. Тебя что-то тревожит?

– Ты спрашиваешь, тревожит ли меня что-то? – в его голосе слышится легкое изумление.

– Да. Так тревожит?

– Естественно, тревожит, – его голос тихий, слегка грубоватый. – Наши люди заперты в этом бункере этими гребаными придурками, и я должен вытащить их оттуда.

– Мы, – шепчу я. – Мы должны вытащить их оттуда.

Грант не спорит, но и не похоже, что он согласен.

– Ты не можешь взвалить все на себя, Грант. Все эти люди здесь, чтобы помочь нам. Нам не придется делать это в одиночку.

– Я знаю это. И это еще один повод для беспокойства. Они незнакомцы – пришли сюда для того, чтобы выполнять работу, которая должна быть моей. Что, если с ними что-то случится? Что, если кого-то из них убьют? Это тоже будет на моей совести.

– Нет, неправда! – мой голос срывается. Он никогда раньше так со мной не разговаривал. Я хотела этого, но в тоже время, это чересчур. Это приводит меня в ужас. Держать на себе тяжесть всех чувств, которые он никогда раньше не выражал словами. – Каждый принимает свои собственные решения. Так что, если ты не убьешь лично их или намеренно не отвернешься, когда им понадобится помощь, в том, что с ними случится, не будет твоей вины.

Грант тяжело дышит. Смотрит мне в глаза в почти темной комнате. Но он ничего не говорит.

– Не будет. Не может быть. Ни за что на свете это не будет твоя вина. Или ты думаешь, что это и моя вина тоже?

Он хмурится.

– Нет, это не твоя вина!

– Почему нет? Я тоже часть бункера. Я ездила с тобой на ту вылазку. Я трахала тебя в джипе, когда на лагерь напали, так почему это не моя вина?

– В твои обязанности не входило обеспечивать их безопасность. Это моя работа.

– И ты все эти годы делал все возможное, и сейчас ты тоже делаешь все, что кто-либо мог бы сделать. Ты не какой-то там супергерой. Ты такой же мужчина, как и все остальные. Ты не можешь сделать абсолютно все, – я протягиваю руку, чтобы провести ладонью по его подбородку, чувствуя, как его щетина царапает мою кожу.

Грант снова не отвечает. Его дыхание все еще громкое и прерывистое.

– Никто не может сжать свою хватку настолько сильно, чтобы удержать весь мир под контролем, – мой голос хриплый от эмоций. Я чуть не плачу. – Никто на такое не способен.

Грант не отвечает ничем, кроме судорожного вдоха, но он почти прижимается лицом к моей руке.

Я понятия не имею, что еще сказать, поэтому поворачиваюсь так, чтобы обхватить его обеими руками, крепко прижимая к себе. Он обнимает меня в ответ, так что мы держимся друг за друга, и я чувствую, как его тело очень постепенно расслабляется, смягчается, и все тяжелое напряжение, которое так долго сдерживало его, медленно уходит.

Это приятнее всего, что я могу вспомнить – ощущение того, что он расслабляется, пусть даже ненадолго. Тяжесть нежности в моей груди распространяется вниз по животу, пока не возникает ощущение, что все мои дамские части тела крепко сжались.

Все во мне пытается удержать его.

Спустя долгое время Грант утыкается носом в мою шею. Потом начинает целовать меня там. Я хочу всего, что он может мне дать, когда он переворачивает меня на спину и целует так крепко и глубоко.

Я льну к нему руками, губами. Я обхватываю его ногами, сцепляя лодыжки, чтобы не потерять хватку. Он переполняет мои чувства. Его вес. Его запах. Звуки его тяжелого дыхания.

Он ощущается как мой – со всей его крепко сдерживаемой тревогой, его виной, его почти непроницаемыми стенами.

Его член затвердел между нашими телами, и очертания его, прижимающегося ко мне, подпитывают мое собственное возбуждение. Поэтому, когда Грант, наконец, прерывает поцелуй и вытаскивает свою эрекцию из нижнего белья, я готова для него. Он кажется более настойчивым, чем обычно, почти неуклюжим, пока стаскивает с меня трусики, раздвигает мои бедра и проникает в меня.

Я издаю мяукающий звук при проникновении. Снова обхватываю его ногами, сцепляю лодыжки и пытаюсь поднять их повыше на его спине.

Обычно Грант немного разговаривает со мной в постели. Меняет позиции. Заставляет меня кончить хотя бы раз, прежде чем потеряет контроль. Но сегодня вечером он, кажется, неспособен на такое. Он сразу берет меня жестко и быстро, двигая бедрами и бессвязно постанывая.

Я крепко сжимаю его ногами и внутренними мышцами. Трение глубокое и интенсивное – болезненное в такой манере, которая, кажется, взывает к моей самой сокровенной потребности. Оргазм начинает нарастать в моей сердцевине, но он медленный, и мне кажется, что это произойдет недостаточно скоро.

Мне даже все равно. Никогда еще мне не было так хорошо, как сейчас с Грантом. С ним, открывшимся полностью.

Его лицо искажается от натуги, пока он трахает меня.

– Ты можешь кончить?

– Нет. Не сейчас. Но я и не хочу. Я хочу, чтобы ты кончил.

– Я могу…

– Нет, я хочу, чтобы ты кончил, – я сжимаюсь вокруг него еще сильнее, и он с беспомощным гортанным звуком мотает головой в сторону. – Кончай. Кончай сейчас же. Отпусти себя, Грант. Пожалуйста.

– Ох, бл*дь! – он выбивается из ритма. Опускает голову и активно двигает бедрами. Он вот-вот кончит. Я знаю это наверняка. А значит, он должен выйти, как обычно.

Но Грант этого не делает. Он входит в меня с бездыханным чувственным звуком, продолжая вбиваться в меня, пока не угасают последние отголоски его оргазма.

Несколько мгновений после этого его вес полностью опускается на меня, чего он никогда себе не позволяет. Я продолжаю крепко обнимать его. Глажу его по спине. Мне нравится, как его тело смягчилось и расслабилось настолько, что оно почти безвольно лежит на мне.

Затем Грант, наконец, выпрямляет руки и приподнимается.

– Черт возьми, – бормочет он.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Я не вышел. Во второй раз. Что, черт возьми, со мной не так? – он ложится на спину рядом со мной, поворачивая голову в мою сторону.

– Ты просто забыл. Должно быть, трудно вспомнить, когда ты поглощен тем, что делаешь. Это не так уж важно.

– Это важно, если только ты не хочешь, чтобы я сделал тебя беременной, – в словах не звучит вопросительных интонаций, но на его лице читается едва заметный вопрос.

Я качаю головой.

– Да, я бы не выбрала такой вариант. Я имею в виду, не прямо сейчас. Но даже когда ты выходишь, и даже если мы не занимаемся этим, когда я наиболее фертильна, это не совсем безопасно. То есть, я все равно могу забеременеть. И сейчас, очевидно, не идеальное время для этого, но это не стало бы концом света.

Грант замолкает на минуту. Затем тихо спрашивает:

– Да?

– По правде говоря, это, наверное, даже хорошо для человеческой расы. Поскольку почти никто больше не рожает детей.

Он усмехается. Затем протягивает руку и притягивает меня ближе к себе, под сгиб своей руки.

– Ты определенно могла бы найти лучшего кандидата в отцы, чем я.

– Что? – все мое тело напрягается при этом, пока я не заставляю себя расслабиться. – Ни за что. Ты был бы отличным отцом. Возможно, тебе просто нужно больше поработать над тем, чтобы улыбаться.

На этот раз он смеется по-настоящему и крепче обнимает меня.

– Наверное. Я бы сделал все, что в моих силах. Я бы позаботился о тебе. О вас обоих. Я бы никогда не бросил тебя в затруднительном положении.

– Я знаю, что ты бы так не поступил, – я бы предпочла, чтобы он остался рядом, потому что он любит меня, но мне бы и в голову не пришло усомниться в его преданности и ответственности по отношению к ребенку. И матери его ребенка.

За все это время, вот уже более пяти лет с того дня, как он появился в моей школе, у меня никогда не возникало ни малейшего сомнения в том, что Грант хочет и может позаботиться обо мне.

Просто я тоже хочу заботиться о нем, а он до сих пор не знает, как мне это позволить.

– В остальном с тобой все в порядке? – спрашивает Грант уже другим тоном. – Я кончил слишком рано. Ты хочешь, чтобы я о тебе позаботился?

– Нет. Я в порядке. Немного устала, если хочешь знать правду.

– Да. Мы должны попытаться составить план на завтра. Ждать осталось недолго. Постарайся немного поспать, – он все еще прижимает меня к себе, но уже не так крепко. Здесь тепло, тесно и уютно, и я прижимаюсь к нему.

Я стараюсь не засыпать, потому что хочу увидеть, как он заснет. Я хочу видеть и чувствовать, как он спит.

Это не работает. Это был долгий день, долгая неделя, долгий год в мире после глобальной катастрофы.

Я засыпаю всего через несколько минут, так что в конце концов мне не удается увидеть спящего Гранта.

Глава 9

На следующий день прибывает еще одно подкрепление.

Кэл и Рэйчел, о которых остальные говорили вчера, появляются с грузовиком, полным добровольцев, которых они собрали по пути. Кэл – именно то, что я ожидала увидеть. Его возраст может быть где угодно между тридцатью и пятьюдесятью, и от него исходят грубые, недружелюбные флюиды наемника.

Рэйчел, однако, молода, невысокого роста, темноволосая и абсолютно красивая. Я предполагаю, что она его дочь, поскольку он относится к ней с пренебрежительной уверенностью, и она часто выглядит раздраженной из-за него. Она не такая теплая и дружелюбная, как Мак, и не такая уверенная в себе, как Фэйт, но все равно она мне немножко нравится. Она интересная. Глубокая. Как будто многое происходит под ее поверхностью.

В этом она напоминает мне Гранта.

Ближе к вечеру Джексон распределяет добровольцев из «Новой Гавани», которые присоединятся к нам в освобождении бункера, и мы все собираемся в одном из подсобных помещений, чтобы сформулировать план.

Почти сразу становится ясно, что Грант и Джексон уже разработали детали плана, и эта встреча в первую очередь предназначена для его рассмотрения и распределения ролей.

В этом есть смысл. Нас двадцать один человек. Это слишком много людей для продуктивного мозгового штурма, не говоря уже о реальном принятии решений. Но все же… Если Грант все это время знал, чем мы будем заниматься, то было бы неплохо, если бы он сказал мне.

Я не раз спрашивала его, как мы собираемся справиться с таким трудным заданием, и он всегда отмахивался, говоря, что надо подождать, пока все соберутся здесь, и уже тогда принимать решение.

Осознание того, что он знал все это время и просто не говорил мне, причиняет боль. Может, это и мелочно, но что есть, то есть. Я стояла рядом с ним, когда мы только собрались, но он вышел вперед вместе с Джексоном, а я постепенно отодвигаюсь назад.

Рэйчел стоит одна, молча наблюдает и, вероятно, думает о самых разных вещах, скрывающихся за ее пассивной наружностью. Я должна сделать то же самое. Я тут не главная. Я не имею ни малейшего представления о том, как сформулировать стратегию. Это не то, в чем я хороша, и это нормально. Здесь много других людей, у которых это хорошо получается. Я счастлива просто делать ту работу, которую они мне говорят делать.

Даже решив так, я все равно не в восторге, что Грант так явно держит меня в стороне от всего.

– Похоже, это может сработать, – шепчет мне Рэйчел после того, как были изложены детали плана. – Это умно.

Я тоже так думаю, хотя и не способна эффективно оценить стратегию. Рэйчел выглядит так, будто ей всего семнадцать лет, и, похоже, она все равно знает обо всем этом больше, чем я.

– Да, – только и говорю я.

– Значит, он твой мужчина? – Рэйчел кивает в сторону Гранта, который как ни в чем не бывало отвечает на чей-то вопрос об оружии.

Мои щеки слегка краснеют. Хотелось бы мне, чтобы этот совершенно естественный вопрос не вызывал во мне такое неизменное смущение.

– Я… э-э, я… Это немного… сложно.

Бл*дь. Могла ли я показаться еще более инфантильной и никчемной?

Рэйчел издает сухой смешок, который заставляет меня немедленно повысить свою оценку ее возраста. Она кажется такой саркастичной. Почти суровой. Как будто у нее было гораздо больше опыта общения с миром, чем у меня.

– Возможно, тебе стоит разобраться с этим как можно быстрее. Потому что этот мужчина слетит с катушек, если кто-нибудь спросит, кем ты ему приходишься.

Я моргаю, пытаясь понять, что именно она имеет в виду. Что бы это ни было, это заставляет меня краснеть еще сильнее.

Я действительно не знаю, почему я так смущаюсь Буквально вчера вечером мы с Грантом говорили о моей беременности, о том, как он может стать отцом. Само собой, это означает, что все понимают, что мы вместе.

Но даже после такого обсуждения не возникло ощущения, что все улажено. Это лишь дало мне еще больше поводов для беспокойства.

Пока я размышляла о несущественных проблемах в отношениях, разговоры вокруг продолжаются, поэтому я заставляю себя обратить внимание. В конце концов, люди здесь добровольно соглашаются на определенные роли, и я хочу знать, какую работу мне предстоит выполнить.

Мне требуется минута, чтобы наверстать упущенное. Когда я это делаю, Мак говорит:

– Мне нужны двое со мной. Гейл, ты в деле?

Гейл из «Новой Гавани». Она приятная, компетентная и не очень разговорчивая. В качестве ответа она поднимает большой палец вверх.

Мак, прислонившись к тюку сена, наблюдает за группой. Его пристальный взгляд останавливается на мне и задерживается.

– А как насчет тебя, Оливия? Ты тоже идешь на это задание, не так ли?

– Да, – немедленно отвечаю я, довольная тем, что он выбрал меня как хорошую кандидатуру в свою команду.

В то же самое время Грант хрипло объявляет:

– Нет.

Я дергаюсь и делаю шаг вперед.

– Я с вами. Ты ожидаешь, что я останусь здесь и ничего не буду делать?

Грант спокойно смотрит мне в глаза, очевидно, его не беспокоит тот факт, что все остальные слышат этот разговор.

– Нам нужно двадцать человек, чтобы это сработало. Ты двадцать первая.

– Причем тут это вообще? Я тоже участвую, и я вполне компетентна.

Мак выглядит смущенным. Он явно из тех, кому не нравятся конфликты между людьми, которые должны быть на одной стороне. Я всегда была точно такой же, поэтому инстинктивно узнаю выражение его лица.

Джексон, с другой стороны, похоже, совсем не возражает против этого.

– Чем больше людей, тем лучше, но только если они хорошие бойцы. Если ты не можешь постоять за себя, лучше останься тут.

– Я способна постоять за себя, – я не могу поверить, что мне приходится оправдывать себя в этом вопросе. Я не могу поверить, что Грант допустил такое. – Он тренировал меня в течение многих лет. Я не какой-нибудь беспомощный ребенок.

К моему облегчению, Джексон, похоже, не ставит под сомнение это утверждение.

– В таком случае, нет причин не добавлять…

– Она не поедет, – выдавливает Грант.

Я так зла, что меня практически трясет.

– Не тебе принимать это решение. Я сильная, и я знаю, как…

Я обрываю свою тираду, потому что чья-то рука внезапно хватает меня сзади. Это совершенно застает врасплох в месте, которое я считала безопасным, и я так напугана нападением, что реагирую инстинктивно.

В этой ситуации я действую именно так, как научил меня Грант. Я делаю шаг назад на того, кто стоит позади меня, и использую опору и всю свою силу верхней части тела, чтобы перекинуть мужчину прямо через свою голову, так что он с глухим стуком приземляется на сено и мягкую грязь передо мной.

По собравшейся толпе пробегает волна реакции, и я в изумлении смотрю вниз.

Это Кэл. Кэл. Большой, мускулистый, недружелюбный и пугающий. И я просто швырнула его, даже не задумываясь.

Я столько раз практиковала это движение с Грантом, но до сих пор не могу поверить, что действительно сделала это.

– Она идет, – объявляет Кэл с земли, протягивая руку Рэйчел, чтобы та помогла ему подняться на ноги. – Больше никаких споров.

– Это было превосходно, – говорит Мак, улыбаясь мне и явно испытывая облегчение от того, что конфликт исчерпан. – Значит, ты со мной и Гейл?

– Да. Звучит отлично, – на самом деле я не совсем уверена, какой должна быть роль Мака, поскольку я упустила некоторые детали, но я рада сделать все, что угодно, если это означает быть с ним.

Я всегда предполагала, что буду с Грантом, но сейчас я даже смотреть на него не хочу.

Он холодно сверлит меня взглядом. Я это чувствую. Но я не встречаюсь с ним глазами, и он больше ничего не говорит.

Он недоволен, но и я тоже.

И прямо сейчас мне наплевать на то, что он думает.

Мы остаемся еще на час, прорабатывая последние детали. Мы отправимся первым делом с утра.

Я почти ожидаю, что Грант догонит меня позже и попытается убедить остаться. Я готова к спору, но он исчезает.

Вместо этого я иду в ногу с Маком, пока мы возвращаемся к главному зданию.

– Не волнуйся об этом, – говорит он, явно читая мои мысли.

– А я и не волнуюсь.

– Нет, волнуешься. Но он смирится с этим.

– Я даже не знаю, в чем его проблема. Ну типа, какого черта? Он думал, я просто отсижусь в стороне? Это мои люди в бункере.

– Конечно. Но ты – его человек, и он боится, что ты пострадаешь, – Мак качает головой. – Это нечестно по отношению к тебе, и это глупо. Но парни совершают много глупостей, когда дело касается людей, которых они любят.

Я начинаю возражать против слова «любят», но потом решаю промолчать. Слишком сложно объяснить мои запутанные отношения с Грантом, к тому же я все равно не так хорошо знаю Мака. Вместо этого я намеренно меняю тему, небрежно говоря:

– Похоже, ты знаешь, о чем говоришь.

– Я всегда знаю, о чем говорю, – обычно он хорошо умеет смотреть в глаза, но сейчас этого не происходит. – Ты довольно быстро увидишь эту мою черту.

Его легкая неуверенность вызывает у меня любопытство.

– У тебя кто-нибудь есть?

Он отвечает не сразу, и я начинаю думать, что он вообще промолчит. Затем он, наконец, встречается со мной взглядом.

– Конечно, у меня есть женщина. Она просто еще не осознала этого.

***

Сегодня вечером я снова ложусь спать одна.

На этот раз не потому, что Грант проводит вечернюю проверку периметра. Я понятия не имею, где он сейчас. Мы избегаем друг друга с самого полудня.

Если бы я могла сказать что-то, что, по моему мнению, изменило бы ситуацию, я бы набралась смелости пойти, найти его и заставить поговорить со мной. Но этот мужчина тверд, как гранит. Непоколебимый, как только он примет решение.

И давным-давно он решил, что я хрупкая, сделанная из хрусталя – и поэтому не гожусь ни для чего, что требует мужества и силы. Он позаботится обо мне. Защитит меня и убедится, что я получу все, что мне нужно. Он даже трахает меня теперь, когда преодолел то, что так долго сдерживало его.

Но он никогда не будет доверять мне как равной. Не в такой манере, которая реально имеет значение.

Теперь я это понимаю. А это значит, что все надежды, усилия, чувства и желания, которые я вложила в эти отношения, были напрасны. Брошены в черную дыру.

Из-за этого я весь вечер пребывала в болезненно-пустом оцепенении и сворачиваюсь калачиком в постели лицом к стене. В полном одиночестве.

Какое-то время я гадаю, не будет ли Грант отсутствовать всю ночь, но он приходит всего через полчаса. Он молча входит и начинает мыться. Хотя я чувствую на себе его взгляд, я не поворачиваюсь и даже не шевелюсь.

Такое чувство, что что-то должно произойти. Я так напряжена в ожидании этого, что начинаю дрожать.

Через несколько минут я перестаю слышать шорох его движений. Должно быть, он умылся и разделся перед сном. Теперь я не уверена. Такое чувство, что он просто стоит там и смотрит на меня сверху вниз.

– Ты все еще злишься на меня? – спрашивает наконец Грант, и в его голосе много резкости.

Этот вопрос так сильно удивляет меня, что я переворачиваюсь на спину, чтобы видеть его. Я была права. Он нависает над кроватью, не сводя с меня глаз.

– Да, я все еще злюсь! Неужели ты думал, что это что-то незначительное, и я просто забуду?

Я даю ему шанс ответить на это, но он ничего не говорит. Не двигается.

Поэтому я продолжаю.

– Ты унизил меня, опозорил и обращался со мной как с ребенком… и ты сделал это на глазах у всех. В каком месте ты думал, что меня такое устроит?

– Нет, я не думал, что тебя такое устроит, – он впервые отводит взгляд.

По какой-то причине этот маленький, беспомощный жест вселяет в меня надежду. Я сажусь на постели.

– Тогда зачем ты это сделал? Зачем ты так поступил со мной, Грант? – несмотря на все мои усилия, мой голос слегка срывается, когда я произношу его имя.

– Я бы так не поступил, если бы был готов заранее, – говорит он, садясь на кровать, чтобы быть ближе ко мне. На нем нет ничего, кроме нижнего белья. – Я бы сначала поговорил с тобой об этом. Но я подумал, что ты понадобишься нам до набора нужной численности группы, и потому у нас не будет выбора. Потом, когда людей стало достаточно, я подумал, что смогу как-нибудь с этим справиться. Я знал, что ты захочешь пойти, и думал, что смогу стиснуть зубы и вынести это. Но я не могу. Я стоял там, представляя, как это произойдет, и я не мог этого сделать. Я просто… не могу. Я не могу этого допустить. Вот почему я сделал это на глазах у всех.