Текст книги "Принцесса (ЛП)"

Автор книги: Клэр Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Его глаза снова встречаются с моими, когда он направляется обратно к нам, и я готова поклясться, что на его лице почти играет улыбка.

Вот тогда-то в него и стреляют.

Я понятия не имею, кто это сделал и откуда прилетела пуля. Но я слышу хлопок. Вижу, как тело Гранта тошнотворно дергается. Затем он резко падает вперед, на землю.

Я пытаюсь закричать, но не издаю ни звука. У меня полностью сдавило горло.

Я никак не могу заставить свой разум работать в достаточной степени, чтобы оценить, что лучше всего сделать прямо сейчас. Все мои инстинкты требуют добраться до него, так что мне ничего не остается, как следовать им. Я выскакиваю из-за пикапа, игнорируя Трэвиса, который кричит:

– Оливия, нет!

Я подбегаю к тому месту, где Грант лежит на земле, которая уже залита кровью, и опускаюсь рядом с ним на колени.

Одна часть моего сознания осознает, что стрельба вокруг меня усилилась. Трэвис и остальные, должно быть, прикрывают меня и Гранта, потому что в меня не попадает никаких пуль.

Я использую всю свою силу, чтобы перевернуть Гранта на спину, и почти рыдаю, когда вижу пулевое ранение в бедро.

В бедро. Он не был ранен в грудь.

– Уйди, – хрипит он, и в его голосе одновременно слышатся боль и гнев. – Какого хрена ты творишь?

– Я не могу оставить тебя здесь. Ты можешь двигаться?

– Убирайся нахрен за грузовик! – его лицо все вспотело и мертвецки бледное. Несмотря на мое облегчение от того, где находится его рана, его внешний вид пугает меня.

– Я не оставлю тебя, так что можешь просто заткнуться. Ты в состоянии встать?

Грант стонет – скорее от раздражения на меня, нежели от боли – но больше не спорит. С явным огромным усилием воли он заставляет себя принять сидячее положение, и его взгляд перемещается мне за спину. Сейчас стрельба ослабевает. Трэвис, Мак и остальные, должно быть, прикончили кого-то из стрелков.

– Возьми это, – бормочет он, протягивая мне свою винтовку. – Я буду двигаться медленно.

Мне все равно, насколько он медлителен, главное, чтобы он двигался. С моей помощью ему удается подняться на ноги, и я начинаю стрелять куда-то в сторону неприятелей, пока Грант прислоняется к другому моему боку. Мы медленно тащимся обратно за пикапом.

– Это было нечто, девочка, – говорит Трэвис, когда мы наконец добираемся до него. Он запыхался и вспотел, но в то же время почти улыбается мне.

Грант тяжелый. Он не в лучшем состоянии. Он падает обратно на землю, как только мы оказываемся за укрытием, и тяжело дышит влажными, хриплыми вздохами.

– Это было глупо.

– Ой, заткнись, – я нахожу дырку в его ноге и зажимаю рану. Это единственное, что я умею делать.

– Думаю, мы почти уложили их, – говорит Трэвис, фыркая как будто с сухим весельем. – Я подстрелил последнего из тех, кто был здесь в поле зрения, и, похоже, возле ворот довольно тихо.

– О Боже мой, – бормочу я, давя на бедро Гранта и оглядывая лагерь. Это тот же самый лагерь, который я знала в течение шести месяцев, но сейчас он выглядит чужим. Как тлеющие угли после пожара. – Мы действительно это сделали?

– Похоже на то. Кстати, спасибо за вашу помощь там, сзади, – Трэвис окидывает взглядом и меня, и Гранта.

– Спасибо тебе. Я почти уверена, что ты тоже спас нам жизни.

Мы ждем еще минуту, пока стрельба полностью не прекращается. Затем раздаются крики, но не испуганные или сердитые. Они больше похожи на победные.

– Мы сделали это, – шепчу я Гранту.

В его глазах все еще виднеется боль, и теперь они немного затуманиваются. Это пугает меня, но уголки его губ чуть приподнимаются.

– Ты молодец.

Я издаю тихий всхлипывающий звук. Он выглядит так, словно вот-вот потеряет сознание.

Затем я слышу голос Джексона, доносящийся откуда-то поблизости.

– Проверьте здания. Убедитесь, что никто все еще не прячется. Я думаю, мы расправились со всеми.

– Принцесса, – хрипит Грант.

– Я здесь.

– На стене караульного помещения есть двусторонняя рация. Пусть кто-нибудь заберет ее, когда это будет безопасно. Так мы сможем… мы сможем сказать нашим людям, что выходить безопасно.

– Ладно. Хорошо, я так и сделаю, – я все еще отчаянно давлю на его рану. Он теряет так много крови. Она на моих руках, предплечьях, джинсах.

– Не знаю… – его голова сваливается набок. Глаза закрываются. – Не знаю, смогу ли я… сделать это сам.

***

Два часа спустя я сижу в кресле в клинике бункера и смотрю на Гранта, лежащего на кровати.

Если бы мы не смогли попасть в бункер, он, возможно, не выжил бы, потеряв так много крови. Но у нас все еще есть запасы крови и оборудование для переливания, и врач сказал мне, что с ним все будет в порядке.

Они накачали его лекарствами, пока вынимали пулю, так что теперь я просто жду, когда он проснется.

Мое тело ощущается так, будто на меня взвалили невидимый груз, но, по крайней мере, оно снова чистое. Я приняла душ в своей квартире и переоделась в чистую одежду – белая майка без рукавов и мягкие серые трикотажные домашние штаны. Я больше не заплетала свои длинные волосы в косу после душа, поэтому они свободно свисают на плечи и спину.

Это мешает, но на самом деле мне все равно. В ближайшее время я не планирую ничего делать, кроме как сидеть прямо здесь, рядом с кроватью Гранта.

Мэри заходила несколько минут назад, чтобы проведать его и дать мне свежую бутылку воды. Она пыталась заставить меня что-нибудь съесть, но меня все еще подташнивает.

Теперь мы с Грантом одни в маленькой стерильной комнате. Это большое облегчение. Мне это нравится.

В конце концов он начинает слегка ерзать в постели. Издает горловой звук. Он еще даже не открыл глаза, а уже хрипло бормочет:

– Принцесса.

– Я здесь, – я наклоняюсь вперед и кладу ладонь на его левую руку.

Грант прочищает горло и открывает слегка затуманенные глаза. Пару раз моргает. Затем выражение его лица смягчается.

– Привет.

Улыбка, которой я одариваю его, вероятно, выглядит глупо.

– Привет.

– Ты в порядке?

– Я в порядке. Не меня же подстрелили. А тебя.

Он беспокойно шевелится, морщится, когда двигает поврежденной правой ногой.

– Проклятье.

– Доктор сказал, что с тобой все будет в порядке. Он вытащил пулю и сказал, что она причинила минимальный ущерб. Из-за кровопотери твое состояние какое-то время было рискованным. Но он сказал, что теперь с тобой все будет хорошо. Ты должен беречь больную ногу.

– Посмотрим, – бормочет Грант, поглядывая на дверь, как будто уже планирует свой побег.

– Ничего не посмотрим. Ты будешь беречь ногу столько, сколько понадобится. Теперь кризис миновал. Тебя подстрелили, а это значит, что тебе нужна передышка на восстановление, хочешь ты этого или нет.

Он кривит губы, глядя на меня, но я понимаю, что на самом деле он не раздражен. В основном он выглядит измученным.

Я могу вам посочувствовать.

– Как дела у наших? – спрашивает Грант другим тоном. – Какие-нибудь проблемы в бункере?

– Нет. Они оставались здесь, внизу, в безопасности. Конечно, они рады, что выбрались. В ходе нападения было получено несколько травм, но ничего серьезного, кроме тебя. Никто не погиб.

Грант закрывает глаза, и я вижу по его лицу реакцию на эту новость, хотя он не произносит ни слова.

Через минуту я продолжаю:

– Ребята из «Новой Гавани» прямо сейчас помогают нам восстановить забор.

– Черт. Я должен быть там, наверху, помогать им.

– Они не нуждаются в твоей помощи. Они прекрасно справляются и без твоего командирства.

Его губы снова смягчаются.

– Но ты здесь, внизу. Полагаю, это означает, что ты хочешь, чтобы я немного покомандовал.

Я не могу удержаться от хихиканья.

– Я могу вынести это твое командирство лучше остальных.

Моя рука все еще лежит на его предплечье, и Грант протягивает другую руку, чтобы накрыть мою ладонь, слегка сжимая ее.

– Значит, все еще здесь?

– Кэл и Рэйчел уехали.

– Нам нужно было заплатить им.

– Дэйв позаботился об этом. Он собрал для них кучу вещей, а Рэйчел взяла один из мотоциклов Волчьей Стаи. Она сказала, что ее байк держался на последнем издыхании, поэтому она была рада получить другой.

– Это хорошая идея. Любой из добровольцев должен взять любое из дополнительных транспортных средств, которое захочет. Они нам не нужны, так что посмотри, не пригодятся ли они Маку, Трэвису или кому-нибудь еще.

– Я так и сделаю. Но Трэвис тоже уже уехал. Торопился вернуться к своей жене. Но он сказал, что, возможно, привезет ее обратно сюда, поскольку у нас такие хорошие медицинские учреждения. Они могли бы остаться здесь, пока она не родит. Это было бы намного безопаснее, чем пытаться сделать это самостоятельно дома.

– Да. Хороший план. Рад, что мы можем предложить некоторую помощь, поскольку они так много сделали для нас.

– Я тоже так подумала. Наших лекарств не хватит надолго, но, по крайней мере, у нас есть оборудование и некоторый опыт. Так что какое-то время мы можем выступать в качестве своего рода больницы для местных жителей.

Грант кивает, явно соглашаясь, но в то же время, похоже, мысленно переключается на что-то другое.

– Довольно скоро нам понадобится что-нибудь покрепче забора. Может, что-то сродни стене, которую они построили в «Новой Гавани». Мне нужно…

– Тебе нужно подождать. Это не обязательно делать сегодня. Сейчас они восстанавливают забор, и мы поработаем над всем остальным, как только сможем. Что я тебе только что говорила о твоем командирстве?

Грант откидывается на спинку кровати и хмуро смотрит на меня без всякого раздражения.

– Я должен кем-то командовать.

– Тогда можешь командовать мной.

– Хорошо, – он делает глубокий вдох, и я почти уверена, что он целенаправленно расслабляется и приводит мысли в порядок. Это дается ему нелегко, так что ему приходится приложить усилия. Затем он переводит взгляд на меня. – Иди сюда, принцесса.

– Что?

– Иди сюда.

Я встаю и подхожу к кровати.

– Зачем? Тебе просто позарез нужно было немного покомандовать?

Он усмехается и протягивает левую руку.

– Нет. Иди и ляг со мной. Ты там слишком далеко.

– Но твоя больная нога…

– Моя больная нога полностью находится на совершенно противоположной стороне моего тела. Ты можешь лечь здесь и совсем не потревожишь рану.

Я немного нервничаю, ибо правда не хочу причинять ему боль, но мне также отчаянно нужно быть рядом с ним. Поэтому я забираюсь в кровать и устраиваюсь с левой стороны от Гранта. Он обнимает меня одной рукой и притягивает еще ближе, так что я вплотную льну к нему.

– Просто на случай, если идея командовать мной вызвала у тебя определенные чувства, – говорю я, прижимаясь к нему и вдыхая его знакомый теплый запах, – я сейчас не в настроении для секса.

Его тело сотрясается от беззвучного смеха.

– Я тоже, – Грант замолкает. Когда он снова заговаривает, его тон серьезнеет. – Я знаю, что между нами все не в порядке. Мы поссорились, и ты была так зла на меня, и нужно со многим разобраться. Но можем ли мы на некоторое время поставить все это на паузу? Мне нужно обнять тебя прямо сейчас.

Мое сердце трепещет от волнения при этих словах. Я прижимаюсь к нему.

– Да. Пока что все поставлено на паузу.

– Ты пахнешь чистотой, – бормочет он, уткнувшись носом в мои волосы.

– Я приняла душ.

– Ты запачкаешься от меня и будешь вонять.

– Меня это не волнует.

Не волнует. Ни в коем случае. Я трусь о каждую его частичку, к которой прикасаюсь, мне нужно почувствовать его тепло, его силу, его жизнь.

Несколько минут мы лежим рядом в тишине. Я глажу его плоский живот, а Грант гладит мои распущенные волосы.

Затем он тихо говорит:

– Я не могу поверить, что ты вот так сразу выбежала под обстрел, – в его голосе нет ни злости, ни неодобрения, ни раздражения. Его голос звучит почти ласково.

– Ну, если ты не хотел, чтобы я это делала, тогда нечего было ловить пулю.

– Тебе следовало оставаться в укрытии.

– Тогда ты бы погиб, а я не собиралась этого допускать. Я спасла тебе жизнь, – мой разум едва может вернуться к перестрелке. Будет проще, если я просто выкину ее из головы.

– Я знаю. Ты дважды спасла мне жизнь, – он запечатлевает поцелуй на моих волосах. Я не могу этого видеть, но чувствую.

– Потому что тебе непременно надо делать все самые опасные вещи. Кто-то же должен прикрывать твою спину.

Я жду, ожидая обычных возражений о том, что мне нужно держаться подальше от опасности, о том, что его работа – защищать меня. Но этого не случается. Вместо этого Грант бормочет таким тихим голосом, что я едва его слышу:

– Спасибо.

Я поднимаю голову, чтобы видеть выражение его лица.

– Никаких лекций?

– Никаких лекций, – он испускает долгий, густой выдох. – Ты была потрясающей. Все это время ты была потрясающей. Я чувствую себя довольно глупо из-за того, что пытаюсь остановить тебя.

Я думала, что от этих слов мне станет легче. Я думала, что именно это я хотела услышать. Но по какой-то причине эти слова заставляют мое сердце болеть, а горло сжиматься. Я прячу лицо у него на груди и бормочу:

– У меня получилось не так уж хорошо.

– Нет, ты молодец.

Я колеблюсь, потому что не хочу признаваться в этом после того, как сама настояла на том, чтобы быть частью нападающей группы. Но мне нужно поделиться этим с кем-то, и Грант – именно тот человек для меня.

– Я была… Я была в ужасе. Все это время. Я будто застыла в ужасе. Мне каким-то образом удавалось пошевелиться, но я делала это в каком-то странном оцепенении – как будто на самом деле это делала не я. Я не знаю, как мне удалось хоть что-то сделать. Я промахивалась больше раз, чем попадала. Я… справилась не лучшим образом.

Грант запускает пальцы в мои волосы и гладит кожу моей головы.

– Именно так все чувствуют себя в такой ситуации. И это не имеет никакого отношения к тому, насколько хорошо ты справилась.

Теперь я начинаю дрожать. Я думала, что я в порядке. Спокойна. В приличном эмоциональном состоянии. Но теперь все, что я сдерживала, вырывается наружу.

– Я не хотела… не хотела никого убивать. Я не могу поверить, что я это сделала. Мне пришлось полностью отключиться, чтобы сделать это.

Он издает горловой звук и продолжает гладить мою голову и спину.

– Ты сделала то, что должна была сделать. Я тоже никогда не хотел никого убивать. Я тоже будто впадаю в транс.

– Правда? – я поднимаю голову, так как хочу убедиться, что он говорит мне правду.

Так и есть. Я вижу это по искренности выражения его лица. Грант откровенен со мной. Совершенно уязвим. У него очень мягкие глаза.

– Да. Перестань сомневаться в себе, принцесса. Ты была права, а я ошибался. Ты так хорошо справилась, – его дыхание становится странно прерывистым. – Я горжусь тобой.

По какой-то причине именно это становится последней каплей. Все, что я удерживала внутри, разламывается прямо надвое. Мои плечи трясутся. Я утыкаюсь лицом в его футболку. И я просто рыдаю.

Грант крепче обнимает меня левой рукой и подвигает правую, чтобы тоже обнять меня, полностью заключая в свои объятия. Я долго плачу, и он не пытается остановить меня или вразумить. Время от времени он бормочет «Все в порядке» или «Я с тобой».

Наконец я выплакалась. Меня перестает трясти, и я все еще в его объятиях. Я шмыгаю носом и говорю:

– Я в порядке.

– Я знаю.

– Извини, что я намочила твою футболку.

– Похер мне на футболку.

По какой-то причине это пробуждает мое чувство юмора. Я издаю прерывистый смешок.

– Это было смешно? – спрашивает Грант с улыбкой в голосе.

– Да. Почему-то смешно, – я наконец-то могу поднять голову и посмотреть ему в глаза.

– Подвинься ближе, – хрипло произносит он. – Я хочу тебя поцеловать.

Я пододвигаюсь так, чтобы наши губы оказались на одном уровне, и Грант поднимает голову, чтобы поцеловать меня. Поцелуй нежный. Мягкий. Кажется, он снова собирает мое сердце воедино.

Я почти уверена, что он бы продолжал, но я не собираюсь рисковать сексуальными моментами. Я не буду нести ответственность за то, что хоть немного задержу заживление его ноги. Поэтому я отстраняюсь и устраиваюсь поудобнее рядом с ним. Грант продолжает обнимать меня одной рукой, но держит более свободно.

И вскоре действительно засыпаю.

Я не знаю, как долго я дремлю, но я не просыпаюсь, пока не слышу голос Мака в комнате.

– Привет, – говорит он, пока я пытаюсь открыть глаза. – Просто проверяю, как у вас дела.

– Я в порядке, – это Грант. Я чувствую, как его мягкий голос слегка отдается эхом в его теле. – Но она спит. Не буди ее.

– Я не сплю, – объявляю я довольно сонно. Кажется, я все еще не могу открыть глаза.

Мак смеется.

– Да, ты выглядишь очень бодрой. Извините, что прерываю.

Наконец-то мне удалось приоткрыть глаза. Я не утруждаю себя попытками сесть.

– Я рада, что ты заглянул. Ты ведь не собираешься уезжать прямо сейчас, нет?

– Нет. Ребята из «Новой Гавани» уезжают примерно через час, но я думаю, что задержусь здесь на день или два, если вы не возражаете. У меня нет ничего срочного, а этот бассейн и кинотеатр слишком заманчивы.

– Пожалуйста, оставайся столько, сколько захочешь, – говорю я ему. – Ты можешь жить здесь, если хочешь.

– Большую часть времени я путешествую, но обязательно загляну, когда смогу, – он уже направляется обратно к двери комнаты. – А теперь я оставлю вас в покое, поскольку у вас явно что-то происходит.

Я начинаю возражать, но Грант говорит:

– Спасибо, что заглянул.

Мак поворачивается, несколько секунд смотрит на нас, лежащих вместе в постели, а потом уходит. Я слышу, как он говорит, может быть, нам, а может быть, самому себе:

– В следующий раз надо поработать над тем, чтобы меня подстрелили. Видимо, это верный способ заполучить девушку.

Глава 11

Неделю спустя я несу миску с тушеным мясом в комнату Гранта, потому что ему все еще нельзя ходить.

В целом, это была хорошая неделя. Мы восстанавливали лагерь после нападения Волчьей Стаи и приводили в порядок наш сад, так как он сильно пострадал. К счастью, мы держали всех наших цыплят в бункере, пока не построим для них нормальный курятник снаружи, так что они не были убиты или ранены во время захвата. Местность снова кажется безопасной, и настроение в нашем лагере лучше, чем когда-либо.

Я должна быть счастливой. Более уверенной. И я была бы такой, если бы меня так не отвлекали мои отношения с Грантом.

Врач сказал, что еще через неделю Грант может начать хромать, но пока он прикован к своей квартире. К моему удивлению, он не жаловался. Не пытался игнорировать указания врача. Не ворчал по поводу вынужденного бездействия.

И он не сделал ни единой попытки подкатить ко мне.

В тот день, когда Гранта подстрелили, я чувствовала близость с ним. Ближе, чем когда-либо прежде. Я убедила себя, что он чувствует то же самое и что так будет продолжаться и впредь. Но вот уже несколько дней он ведет себя по-другому. Он тихий. Всегда вежливый. Почти деликатный со мной.

Это сбивает с толку. И тревожит. Я понятия не имею, что это значит, но мне кажется, что это на самом деле не он.

Я продолжаю уговаривать себя быть терпеливой. Грант по натуре сдержанный человек, и он провел годы, обремененный ответственностью за то, чтобы вывести нас из бесконечного кризиса. Чтобы сделать это, он закрылся от чувств и уязвимости. Ожидать, что он изменится за одну ночь – даже если он этого захочет – было бы неразумно. Незрело.

Но все же…

Я не жду предложения руки и сердца или искреннего признания в чувствах, но он мог бы хотя бы иногда прикасаться ко мне. Как он делал раньше.

Это не поднимает мне настроение.

На самом деле, это делает меня весьма сварливой.

Поэтому вместо моей обычной жизнерадостности, когда я вхожу в его комнату – вместо того чтобы болтать о том, что происходит с остальными нашими сотрудниками, и убедиться, что у него есть все необходимое – сегодня я такая же тихая, как и он.

Я не хочу срываться на него без уважительной причины – просто потому, что я не получаю того секса, которого хочу – так что, наверное, сейчас мне лучше держать рот на замке.

Грант лежит на своей кровати, так как это единственное место в его квартире, где он может держать ногу вытянутой прямо. Я подкладываю подушки под его спину, чтобы он мог сесть, а затем ставлю поднос с едой ему на колени. Его глаза не отрываются от меня, пока я усаживаю его, а затем прохожусь по комнате, наводя порядок и меняя проецируемый пейзаж в его окне на симпатичный маленький домик на берегу озера.

Через некоторое время я начинаю смущаться, поэтому перестаю ерзать и проверяю его миску.

– Тебе это не нравится?

– Нормально.

– Ну, тогда ешь. У нас сейчас слишком много кабачков и тыкв, так что какое-то время мы будем добавлять их во все блюда.

– Мне они нравятся, – он съедает еще ложку своего рагу, состоящего в основном из овощей, и продолжает наблюдать за мной, пока я придвигаю стул поближе к кровати и сажусь.

Может, если я сяду, то не буду чувствовать себя такой неловкой и раздражительной.

Это не работает. Я жду, но Грант не съедает больше ни ложки. Он слишком занят, притворяясь, что не смотрит на меня.

– Если тебе не нравится, ты не обязан это есть, – ворчу я. – Но это как-то глупо – выбрасывать еду подобным образом.

Его глаза сужаются. На несколько секунд мне кажется, что он вот-вот разозлится, но он этого не делает. Он просто продолжает жадно и быстро поедать свое рагу.

Как бы нелепо это ни звучало, это умудряется раздражать меня еще сильнее. Слегка фыркнув, я встаю, беру его теперь уже пустую миску и несу к раковине, чтобы вымыть.

Я вытираю посуду и размышляю про себя о том, почему я сделала такую глупость, как завязала отношения с мужчиной столь замкнутым, как Грант, и тут он хрипло спрашивает:

– Что происходит, Оливия?

Я резко оборачиваюсь и чуть не огрызаюсь на него только потому, что он назвал меня по имени. Я останавливаю себя как раз вовремя.

Он ждет ответа несколько секунд, но так его и не получает.

– Ради всего святого, скажи мне, что происходит прямо сейчас, – нетерпеливое требование звучит почти как рычание.

– Ничего не происходит. Я просто не в очень хорошем настроении.

– Почему? – теперь выражение его лица изменилось. Грант быстро бросает взгляд в сторону двери, а затем выпрямляется на кровати. – Что-то случилось? Кто-то причинил тебе боль?

– Нет! – я серьезно сейчас сорвусь. Из моего глаза стекает слезинка, приводящая в бешенство, и мне приходится быстро смахнуть ее. Но мне не грустно. Я просто сыта по горло. – Знаешь, иногда мне позволено быть в плохом настроении.

– Конечно, позволено, но ты никогда этого не делаешь. Не без причины. Я застрял здесь, в этой гребаной постели, на целую вечность и не могу сам видеть, что происходит. Так что, если ты прямо сейчас не скажешь мне, что тебя расстроило, я…

– Ты сделаешь что? – перебиваю я, и в моем взгляде читается вызов, который я до конца не понимаю. – Что именно ты сделаешь? Прикоснешься ко мне? Потому что ты уже неделю не делал ничего подобного.

Я чувствую себя дурой после того, как эти слова вырвались наружу. Все мое лицо вспыхивает.

И становится еще хуже, когда Грант явно ошеломлен этой вспышкой гнева. Его глаза распахиваются шире. Губы слегка приоткрываются.

– Извини, – бормочу я, отворачиваясь от него. – Забудь об этом, – я потираю лицо и осматриваю комнату в поисках чего-нибудь, что я могла бы сделать и отвлечься.

Чего я действительно хочу, так это провалиться прямо под землю.

– Иди сюда, принцесса, – хрипло бормочет Грант со спокойной властностью, от которой у меня по спине пробегают мурашки. – Немедленно.

Я замираю. Не двигаюсь с места сразу же. Я в ужасе от того, что могу увидеть на его лице.

– Прямо сейчас, бл*дь.

Когда я оборачиваюсь, он уже пошевелился. Он сидит на краю кровати и собирается встать.

– Нет, ты повредишь ногу! – я подбегаю, чтобы помочь ему вернуться в более безопасное положение.

Грант протягивает руку, чтобы остановить меня, а затем притягивает ближе к себе, положив свои большие руки мне на бедра, пока я не оказываюсь между его ног.

– С моей ногой все в порядке. Но с тобой не все в порядке, и это для меня гораздо важнее, – выражение его лица серьезное. Странно напряженное. – Ты правда думаешь, что я не хочу прикасаться к тебе?

Я все еще горю от смущения, но теперь причина этого меняется. Мое сердце колотится от чего-то другого, помимо раздражения, когда Грант притягивает меня еще ближе, так что наши тела разделяет всего несколько дюймов. Он держит свою больную ногу вытянутой, так что, наверное, что в таком положении она у него не слишком болит.

– Ну, я не знаю, – признаюсь я. – Я думала… Я имею в виду, я надеялась… Но ты даже не пытался.

Просто блестяще. Выразилась со свойственным мне красноречием.

Что-то сейчас пробегает по нему дрожью, вибрирует в воздухе между нами. Пронизывающее до костей чувство, которое он не облек в слова.

Боясь, что я запорола всю ситуацию, я продолжаю в спешке.

– И я знаю, что ты мало что можешь сделать с этой ногой. Ну то есть, ты не можешь по-настоящему трахнуть меня или… но ты мог бы, по крайней мере… вести себя так, как будто хочешь… будто ты хочешь… – я сглатываю.

– Ты действительно не знаешь, как сильно я тебя хочу?

Теперь я начинаю чувствовать себя еще глупее, как будто у меня не было веских причин чувствовать себя неуверенно. И эта инстинктивная реакция сводит меня с ума.

– Я знаю только то, что ты мне говоришь, а ты мне почти ничего не рассказываешь! Я ничего не выдумываю. Всю неделю ты вел себя так, словно ты совершенно другой человек. Как будто тебя никогда ничего не беспокоит. Как будто ты не властный, не требовательный, не чрезмерно заботливый и не чувствуешь себя ответственным за всех в мире. Как будто ты никогда даже не мечтал о сексе со мной.

– Конечно, я хочу заняться с тобой сексом. Но, во-первых, я не собираюсь шутить с травмой, которая может повлиять на мою способность ходить до конца моей жизни.

– Я знаю это! Я не хочу, чтобы ты рисковал или делал что-то такое, что может усугубить ситуацию. Но ты ведешь себя так, словно… как будто это легко. Эта неделя была для меня тяжелой. Ну то есть, наверное, я просто… Я просто привыкла трахать тебя. И мне не нравится обходиться без этого. И, как ты думаешь, что я чувствую, раз это так тяжело для меня, но не для тебя?

Грант смотрит на меня несколько секунд, как будто ему нужно время, чтобы переварить то, что я сказала. Затем он тихо фыркает, и это почти напоминает смех.

– О, принцесса, ты, кажется, не понимаешь, что у меня были годы – годы и годы – практики сдерживать себя. Притворяться, будто не хочу того, чего хочу.

– Ч-что?

Он не флиртует, не пытается соблазнить меня и не дразнит из-за моего плохого настроения. Он выглядит смертельно серьезным, так что я должна верить, что он говорит искренне.

– Я потратил годы, желая тебя, но зная, что никогда не смогу обладать тобой. Неделя – ничто по сравнению с этим. Несмотря на это, я был несчастен. Я ворочаюсь полночи, умирая от желания быть с тобой рядом, прикасаться к тебе любым доступным мне способом. Но дело не только в моей ноге. Мы поставили наши отношения на паузу. Возникли реальные проблемы, которые так и не были решены. Я не собирался ничего предполагать, пока ты не будешь готова поговорить со мной. Поэтому я сказал себе подождать и позволить тебе прийти ко мне. Я снова вернулся в подвешенное, сдержанное состояние, чтобы не оказывать на тебя никакого давления. Я пытался… быть хорошим, – он сглатывает и на мгновение отводит взгляд. – Мне жаль, если я сделал это неправильно. Я думал, ты знаешь, как сильно я всегда хотел тебя. Я имею в виду, как ты могла этого не знать?

Я с трудом сглатываю, и мое унижение превращается во что-то другое. Такое же горячее, но далеко не такое болезненное.

– О.

Грант слегка улыбается мне.

– Я все время хочу секса с тобой. Каждую минуту каждого дня. Тебе никогда не придется беспокоиться или сомневаться по этому поводу.

– Хорошо, – я чувствую себя лучше. Настолько лучше, что я хочу растаять совершенно в ином смысле. – Но когда в следующий раз захочешь секса, может, просто скажи что-нибудь. Я чувствую себя странно, всегда делая первые шаги, ибо у тебя тоже есть рот, и он не для красоты, знаешь ли.

Его взгляд вспыхивает.

– Я могу придумать и другое полезное применение своему рту.

Моя кровь начинает пульсировать в венах. Просто смешно, как быстро он может меня завести. Для меня это никогда не имело никакого смысла.

– Не увлекайся, думая о том, что ты можешь сделать своим ртом. Ты не можешь принять подходящую позу для секса. Даже лежа на спине, ты, вероятно, слишком увлечешься этим и в конечном итоге потревожишь рану. Я не собираюсь рисковать.

Грант выглядит немного раздраженным, что на самом деле дарит облегчение, поскольку он уже больше недели не бросал на меня такого нетерпеливого взгляда.

– Я серьезно, – говорю я, и мой голос слегка срывается, когда я продолжаю. – В тебя стреляли. Ты едва не погиб. Мне достаточно знать, что ты все еще хочешь меня. Я не собираюсь делать ничего, что могло бы помешать твоему выздоровлению.

Его губы смягчаются. Грант протягивает руку, чтобы взять мою ладонь. Держит ее в обеих своих.

– Достаточно справедливо. Но руки у меня тоже не для красоты. Ты сомневаешься в моей способности позаботиться о тебе одними руками?

Я снова сглатываю. Теперь у меня все тело пульсирует.

– Ну, может быть. Если ты думаешь, что сможешь сделать это, не причинив себе вреда. Но тебе придется вернуться на кровать, чтобы вытянуть ногу. Я серьезно насчет осторожности. Мне будет совсем не весело, если ты пострадаешь, так что, что бы ты ни задумал сделать, в процессе тебе придется лежать неподвижно.

– Хорошо. Я вернусь в постель и буду лежать неподвижно. А ты снимай свою одежду.

Я дергаюсь от возбуждения.

– Что?

– Снимай свою одежду.

Я так возбуждена, что какое-то мгновение не могу пошевелиться. Вместо этого я наблюдаю, как Грант забирается на кровать к изголовью, поворачивается всем телом и осторожно вытягивает больную ногу. Когда он выразительно прочищает горло, я, наконец, хватаюсь за низ своей майки с V-образным вырезом и стягиваю ее через голову.

Зная, что он наблюдает, я снимаю обувь, расстегиваю лифчик, а затем стягиваю джинсы. Раздеваясь подобным образом, я чувствую себя уязвимой, но не в плохом смысле. Это до смешного возбуждающе – чувствовать себя такой беззащитной, пока Грант все еще одет и лежит в постели, откинувшись на подушки.

– Все снимай, – бормочет он, когда я остаюсь в одних трусиках. Он все еще не устраивает шоу с доминированием. Он не преувеличивает командные нотки в своем голосе в попытках звучать сексуальнее. Он просто как ни в чем не бывало говорит мне, что делать.

Вот что делает его таким горячим.

Я снимаю трусики и встаю рядом с кроватью совершенно голая.

– Как именно мы собираемся подойти к проблеме? Мне стоит… мне стоит лечь с тобой на кровать?

– Пока нет.

– Хорошо, – я жду, мои щеки и киска пылают, как огонь, а в остальном я слегка продрогла от прохладного воздуха. Это дезориентирующее сочетание. Я дышу частыми неглубокими вдохами.