Текст книги "Принцесса (ЛП)"

Автор книги: Клэр Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Но я не знаю, как все это сказать, и, возможно, Грант не захочет услышать это от меня.

Поэтому я ничего не говорю. Я просто массирую его ладонь.

Наконец он слегка ерзает на кровати и убирает руку.

Это причиняет такую же боль, как и все остальное, но момент – каким бы он ни был – явно закончился.

– Итак, какие у нас планы на сегодня? – спрашиваю я, довольная и удивленная тем, что мой голос звучит почти естественно.

– Да, мы с Джексоном как раз говорили об этом. Мы думаем, что стоит подождать несколько дней, чтобы посмотреть, не уйдут ли Волчьи Стаи сами по себе. Большая часть наших припасов находится в бункере, до которого они не могут добраться, так что они довольно быстро расправятся с вещами на поверхности. Может, потом они двинутся дальше.

Мне не нравится, что Грант обсуждал это и строил планы с Джексоном. Он должен был делать это со мной. Я та, кто на самом деле вовлечена в это дело. Но я говорю лишь:

– Думаю, в этом есть смысл. Значит, мы просто останемся здесь на несколько дней, а потом пойдем посмотрим, что происходит?

– Да. Таков наш план.

– А если они не двинутся дальше?

– Тогда нам придется что-то предпринять.

– Тебе и мне?

– Не только. Дело не сводится исключительно к нашим людям. Речь идет о безопасности всего региона. Мы не можем позволить этим Волчьим Стаям получить больше власти, чем у них уже есть, и если они все объединятся, то так и будет. Бункер не является единственной их целью. Они приедут сюда, в «Новую Гавань». И есть укрепленные города, на которые они, возможно, решат напасть. Вокруг разбросаны отдельные хозяйства. Люди, которые пытаются наладить здесь жизнь, не могут просто позволить бандам объединиться в новую организацию, которая поглотит все. Так что, если они все еще стоят лагерем там и наращивают свои силы, то не только мы с тобой будем пытаться их уничтожить.

Я медленно киваю, обдумывая все это. В этом есть смысл. И обнадеживает тот факт, что мы не будем одиноки. Но также ясно, что, если это произойдет, Грант не будет полагаться на мою помощь.

Я ему даже не понадоблюсь.

Может, я никому не нужна.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Грант уже другим тоном. Он убирает назад прядь волос, упавшую на мой лоб.

– Да, – я облизываю губы и улыбаюсь ему. – Отлично. Я не возражаю остаться здесь на несколько дней. И, конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы позаботиться о наших людях и не подвергать себя опасности здесь.

Я серьезно. Я не собираюсь быть эгоисткой. Или по-детски мелочной.

Но было бы неплохо быть нужной. Чтобы на меня смотрели не как на принцессу в убежище. Несколькими минутами ранее казалось, что это может произойти, но теперь этот момент упущен.

***

Следующие дни пролетают быстро и проходят лучше, чем я могла ожидать.

Грант и я оба усердно работаем. Он участвует в охране периметра и помогает со строительными проектами, а я выпалываю сорняки в саду и учусь печь хлеб. Здесь больше людей моего возраста, чем я встречала с тех пор, как заперлась в бункере, и я начинаю заводить друзей. И мне нравится чувство общности. Совместные приемы. И сборы вечером, чтобы почитать вслух что-нибудь из книг.

Днем я провожу с Грантом не так много времени, но каждый вечер мы занимаемся сексом, как только ложимся в постель, а иногда и еще раз, если просыпаемся посреди ночи. Это всегда горячо, грубо и спешно. Плотское удовлетворение потребностей, о которых ни один из нас не может сказать вслух.

Время от времени я беспокоюсь о наших людях, запертых в бункере, но у них достаточно припасов на несколько дней, и вполне логично дать Волчьим Стаям шанс самостоятельно разделиться или уехать. В целом, я не чувствую себя несчастной, и только утром четвертого дня я осознаю, что прошло так много времени.

Я скучаю по плаванию каждое утро, хотя никогда в этом не признаюсь, потому что это кажется таким эгоистичным. Вместо этого я просыпаюсь рано, чтобы поработать в большом фермерском саду, пока солнце не становится слишком жарким.

Этим утром я работаю с веснушчатым долговязым парнем, которого все зовут Хэм. Он мне очень нравится. Его улыбка напоминает мне о Ное, и он всегда смешит меня. Сегодня он рассказывал мне о девушке, которая ему нравится, и я пыталась дать ему совет. Не то чтобы я эксперт, но, по крайней мере, у меня есть опыт быть девушкой.

– Твой парень хочет тебя, – говорит Хэм через некоторое время, прерывая мои предложения о том, как показать девушке, что она ему нравится.

Я резко выпрямляюсь и поворачиваюсь, глядя в направлении, в котором он указывает. Конечно же, Грант стоит возле задней двери главного дома. Он делает короткий призывный жест рукой.

– Он не мой парень, – говорю я без особой на то причины. Это правда. Бойфренд – совсем неподходящее слово для Гранта. Я не уверена, кем именно он мне приходится.

Хэм фыркает.

– Ладно. Называй как хочешь. Он всегда выглядит раздраженным, когда ты проводишь время со мной, и прямо сейчас он становится нетерпеливым и винит меня. Так что иди поговори со своим мужчиной, пока он не решил врезать мне чисто на всякий случай.

Я невольно смеюсь над его ироничными словами, хотя они также заставляют меня покраснеть. Я поднимаюсь на ноги, вытираю немного грязи с джинсов, а затем направляюсь туда, где ждет Грант.

Он хмурится, когда я подхожу.

– Что случилось? – спрашиваю я, внезапно забеспокоившись. Обычно он не приходит ко мне, когда мы работаем днем.

– Ничего. Только то, что мы уезжаем. Прошло уже больше трех дней, так что мы собираемся съездить в бункер и разведать, что происходит.

– О, ладно, – я опускаю взгляд на свою грязную одежду и жалею, что у меня нет чего-нибудь чистого, во что можно переодеться. – Просто дай мне быстренько умыться, и я буду готова.

– Я еду с Джексоном. Ты можешь остаться здесь, – слова звучат отрывисто, но не жестко. Больше похоже на простую передачу информации.

Но все равно для меня это как удар. Я натурально отшатываюсь назад.

– Что? О чем ты говоришь? Естественно, я поеду с тобой.

– В этом нет необходимости. Это просто разведывательная вылазка. Мы вернемся сюда, чтобы обдумать наши дальнейшие шаги.

– Но это мои люди в бункере. Не Джексона. У меня больше причин поехать, чем у него. Я не собираюсь оставаться в стороне.

– Тебя никто не отстраняет, Оливия, – Грант произносит так мое имя только тогда, когда я его раздражаю, но он пытается сохранять хладнокровие. – Нам придется ехать час. Выйдем из машины и осмотримся. И вернемся. Тебе нечего делать в этой поездке.

– Значит, ты вернешься через три часа?

– Может быть, – его лицо слегка напрягается. – Возможно, нам придется задержаться подольше, если мы не сможем сразу разобраться в происходящем. Но мы будем отсутствовать максимум одну ночь.

– Одну ночь! – я ахаю. Теперь я так расстроена, что меня почти трясет. – Я определенно поеду с тобой. Для чего, бл*дь, ты меня тренировал, если никогда не позволишь мне воспользоваться этими навыками?

– Я учил тебя, чтобы ты могла защититься, когда понадобится, – выдавливает он. – Сейчас не та ситуация. Если ты поедешь с нами, мне придется беспокоиться о тебе

– Мне не нужно, чтобы ты беспокоился обо мне. Я вполне способна сделать то, что должно быть сделано. Почему, черт возьми, ты никогда мне этого не позволяешь?

Его челюсти сжимаются. На мгновение мне кажется, что Грант действительно может выйти из себя, но этого не происходит. Вместо этого он холодно спрашивает:

– И какой толк от тебя будет в этой поездке? Мне не нужно, чтобы ты путалась у меня под ногами.

Несколько секунд я слепо смотрю на него, и мое тело пульсирует, словно от физической боли. Вот как сильно ранят эти слова. У меня сдавливает горло, а глаза горят.

Было бы неплохо что-то сказать в ответ на то, как Грант только что ранил меня, но я не могу произнести ни единого слова. Иначе разрыдаюсь.

И я не собираюсь показывать это ему.

Поэтому я вообще не отвечаю. Я разворачиваюсь и ухожу от него.

***

Они с Джексоном не возвращаются в ту ночь. Я жду весь вечер после того, как заканчиваю работу по дому, и пока мы ужинаем, и потом на вечернем собрании. Я сижу, наблюдая за всем этим, и продолжаю прислушиваться к звукам их возвращения.

Этого не случается. Так что мне приходится ложиться спать одной.

Это ужасная ночь. Я ворочаюсь с боку на бок и мысленно представляю все, что я должна была сказать ему во время нашей ссоры, а затем представляю все ужасные вещи, которые могли с ним произойти. Прямо сейчас. В этот самый момент.

Грант может умереть. Я могу потерять его навсегда. Я даже не знаю, как свыкнуться с этой мыслью.

На следующее утро меня тошнит, я измучена и изо всех сил пытаюсь не развалиться на части. Я работаю в саду несколько часов, а потом брожу по окрестностям в поисках другого занятия. Я должна продолжать работать, иначе у меня случится эмоциональный срыв.

Фэйт на кухне моет посуду, поэтому я иду помочь ей.

Она бросает на меня быстрый взгляд и, очевидно, видит мое душевное состояние по выражению лица.

– С ними все будет в порядке. Они вот-вот вернутся.

– Я надеюсь на это.

– Они знают, что делают, и не будут совершать никаких глупостей. Джексон знает, что с ним станет, что-то отчудит.

Ледяное предупреждение в ее голосе заставляет меня разозлиться.

– У меня нет такой веры в Гранта. Он, скорее всего, сделает что-нибудь глупое. Ему все равно, если в результате я останусь совсем одна, – мой голос слегка дрожит на последнем слове.

Фэйт делает паузу, чтобы ополоснуть тарелку, которую держит в руках. Выражение ее лица слегка смягчается.

– Ему не все равно. Он не бросит тебя одну.

– Надеюсь, – я смотрю на тряпку, которой вытираю насухо посуду, которую она передает мне.

– Они скоро вернутся.

Мы с минуту молчим, пока работаем. Затем Фэйт говорит непринужденным тоном:

– Я действительно не знаю, как тебе удается справляться с Грантом. Раньше я думала, что Джексон жесткий, но по сравнению с Грантом он просто большой плюшевый мишка. Неужели этот мужчина никогда не расслабляется?

Когда я опять фыркаю, в моем голосе звучит настоящее, хотя и сдержанное веселье.

– Да не особо. Он всегда такой взвинченный. Почти непроницаемый. Я не знаю, как… – я замолкаю, осознавая, что говорю, и гадая, имею ли я вообще право высказывать это вслух.

Может, это не моя работа – быть рядом с Грантом в таком плане, хотя я хочу этого.

– Я не думаю, что кто-то действительно знает, как. Все просто чувствуют и делают всё, что в их силах, – Фэйт поворачивает голову, чтобы слегка улыбнуться мне. – Теперь я часто это вижу. Люди, которые в старом мире, возможно, были сильными и молчаливыми, но все равно вели себя мягко со своими близкими, теперь уже толком не знают, как это делать. Быть мягче. Открыться. Потому что мир так похож на зону боевых действий, где всегда нужно быть начеку. Джексон был таким раньше. И, честно говоря, я была такой даже сильнее, чем он. Я так боялась расслабиться – даже немного, даже с ним. Это заняло время, но мы справились с этим. Я думаю, вы с Грантом тоже сможете.

От этих слов я чувствую себя лучше. В глубине души. Но прилив смущения согревает мою кожу. Я снова смотрю на тряпку для посуды.

– Я даже не знаю… хочет ли он… Я имею в виду, мы даже не… это.

Черт, я даже сказать это не могу.

Фэйт тихо смеется. Криво усмехнувшись.

– О, пожалуйста. Вы двое определенно это.

Я не уверена, что сказала бы так после случившегося. Может, я бы, наконец, призналась в нескольких вещах – даже самой себе. Но как раз в этот момент кто-то широкими шагами входит в комнату. Он направляется прямо к Фэйт.

Она едва успевает обернуться, когда Джексон заключает ее в крепкие объятия и кружит в теплом приветствии.

Она смеется и обнимает его в ответ.

Мое сердце подпрыгивает. Потому что, если Джексон вернулся, это значит, что Грант, должно быть, тоже вернулся.

– Грант…?

– С ним все в порядке, – говорит Джексон, к счастью, понимая мое беспокойство, несмотря на его занятость с Фэйт. – Он все еще снаружи, возле джипа.

Первое, что сделал Джексон – это прибежал сюда, чтобы найти Фэйт. Ему явно не нравилось быть в разлуке с ней даже меньше чем двадцать четыре часа.

Гранту, очевидно, наплевать на то, что он в разлуке со мной.

Он не последовал за мной, когда я уходила после нашей вчерашней ссоры. Он не пытался что-то исправить или попрощаться.

Он просто бросил меня. А теперь ему, очевидно, все равно настолько, что он не приходит навестить меня и сообщить, что он все еще жив.

Глупо так расстраиваться из-за этого. Вряд ли это самое важное, что здесь происходит. Жизни людей в опасности, и это гораздо важнее, чем состояние моего сердца. Но мне все равно хочется плакать. И одновременно хорошенько тряхнуть его.

Я выхожу на крыльцо и вижу джип, припаркованный прямо перед домом. Еще пара человек подошли поговорить с Грантом, очевидно, заинтересованные в получении отчета о поездке.

И он непринужденно разговаривает с ними. Спокойно.

Даже не оглянувшись в поисках меня.

По крайней мере, он жив. Все еще одет в поношенные, грязные джинсы и футболку. Его каштановые волосы на солнце кажутся почти каштановыми.

Он стоит ко мне спиной. Он не знает, что я здесь. И ему все равно.

Несмотря на все, что только что рассказала мне Фэйт, несмотря на проблески надежды, которые она мне подарила, реальность с силой ударяет по мне.

Если мужчина даже не утруждается найти меня после того, как он уехал при таких обстоятельствах, тогда сколько же чувств он на самом деле может испытывать, каким бы скрытным он ни был?

Слезы застилают мне глаза, и мое горло мучительно сжимается. Я не направляюсь к Гранту. Я иду налево. Хэм где-то там, делает уборку в одной из хозяйственных построек. С таким же успехом я могу пойти и помочь ему.

По крайней мере, Хэму нравится, когда я рядом.

Я дошла до него, успела поздороваться и взять грабли, чтобы помочь ему убрать сено, но тут вдруг чувствую сильную хватку на своем левом плече. Хэм ухмыляется и пожимает плечами, когда я оборачиваюсь и вижу неулыбчивого Гранта, стоящего в нескольких дюймах от меня.

Мое сердце подпрыгивает. Оно реально подпрыгивает при виде его знакомого лица, крупного тела и глубоких голубых глаз.

– Итак, ты вернулся, – я не уверена, откуда в моем голосе берется такая незаинтересованная ирония. Это вовсе не отражает то, как все внутри меня прямо сейчас силится выпрыгнуть из кожи вон.

Его глаза слегка прищуриваются. Напряжение в выражении его лица почти свирепое. Не говоря ни слова, Грант тащит меня вперед, положив руку мне на плечо, выводя из сарая и пересекая двор.

– Какого черта? – ворчу я, хотя и не пытаюсь высвободиться из его хватки. Я охотно иду с ним, вскоре понимая, что он ведет меня в нашу комнату в жилом доме. – Ты все еще злишься из-за вчерашнего? Потому что я не сожалею об этом. Ты вел себя дерьмово по отношению ко мне, и я не заслуживаю, чтобы со мной так обращались, даже если ты пытался защитить меня в своей возмутительной манере.

Мы добрались до нашей комнаты. Грант ведет меня внутрь, а затем закрывает дверь, разворачивая нас обоих так, чтобы я оказалась спиной к стене, а он стоял прямо передо мной.

Я хмуро смотрю на него.

– И мне не нравится, когда со мной грубо обращаются. Если ты чего-то хочешь, просто попроси об этом, как нормальный человек.

Самое смешное, что я до сих пор понятия не имею, что сейчас произойдет. Я чувствую исходящую от него напряженность. Я вижу это первобытное выражение в его глазах. Мое сердцебиение инстинктивно ускоряется в ожидании того, что будет дальше.

Но я все еще думаю, что это будет ссора.

Поэтому я ошеломлена, когда Грант обхватывает мое лицо обеими руками и крепко целует. Я просто стою там с минуту, мои руки зажаты между нашими телами, пока его губы грубо двигаются на моих, его язык полностью проникает в мой рот. Он прижимается ко мне с поцелуем, пока моя спина не оказывается вдавленной в стену.

Это причиняет боль моим лопаткам. И пробуждает все остальное внутри меня.

Когда мой разум, наконец, осмысливает происходящее, мое тело и сердце уже реагируют. Я обвивает Гранта обеими руками за шею и пытаюсь притянуть ближе, открывая рот шире для него и издавая низкий, горловой стон.

Он очень спешит. Как будто отчаянно нуждается. Одна его рука обхватывает мой затылок, другая скользит вниз, чтобы потрогать меня всю. Все заканчивается тем, что он сжимает мою задницу поверх джинсов. Он надавливает, вплотную прижимая нас друг к другу, пока я не чувствую выпуклость его эрекции в штанах.

Возбуждение пульсирует между моих бедер. Я поднимаю одну ногу, бесстыдно пытаясь обхватить его. Сейчас он потирается об меня, и я отчаянно хочу почувствовать это еще сильнее.

Грант все еще целует меня. Кажется, он не может остановиться. Он опускает другую руку, чтобы приподнять меня на несколько дюймов, удерживая между своим сильным телом и стеной, пока я обвиваю его обеими ногами за талию. В таком положении я чувствую давление его эрекции прямо на мою киску. Я льну к нему, даже не заботясь о том, насколько позорно нетерпеливо я себя веду.

Мы оба все еще одеты, но все равно такое чувство, будто мы занимаемся сексом. Я ахаю, не разрывая поцелуя, когда Грант снова и снова двигает бедрами. Возможно, я смогла бы кончить только от этого.

Но он отрывается от меня, перенося на кровать. Он снимает с меня джинсы, трусики и футболку, прежде чем забраться на меня сверху. Я вожусь с его штанами, пытаясь высвободить его член, а он снова целует меня.

Я теряюсь в этом поцелуе. Я перестаю бороться с его молнией. Такое чувство, что я таю и в то же время вот-вот взорвусь, и я не знаю, как мой разум может вместить все эти чувства одновременно.

У меня перехватывает дыхание, и я так возбуждена, что не могу усидеть на месте, когда Грант, наконец, отрывает свой рот от моего. Он встает на колени и расстегивает штаны, глядя на меня сверху вниз с той же напряженной свирепостью.

– Сними лифчик, принцесса, – хрипло произносит он. – Я хочу видеть тебя всю.

Я протягиваю руку, чтобы расстегнуть лифчик и отбросить его на край кровати. Мои груди подпрыгивают от этого движения, и Грант издает низкий горловой звук. Почти рычание.

Никак нельзя выразить, что я испытываю от этого звука. От того, что вид меня обнаженной вызывает у него такую реакцию. Это не просто физическое. Это удовольствие проникает в самую суть меня. Я лежу обнаженная на кровати, судорожно дышу, широко раскинув ноги. Я хнычу, когда он достает свой член из штанов и нижнего белья.

– Ты скучала по мне? – спрашивает Грант грубым шепотом. Он встает на колени и протягивает руку, чтобы схватить меня за бедра, приподнимая нижнюю часть моего тела так, чтобы мой пах оказался на одном уровне с его.

Несмотря на мое активное возбуждение, небольшая часть меня до сих пор хочет поссориться.

Грант давит головкой члена на мою влажную киску, заставляя меня скулить.

– Ты скучала по мне?

– Я уже ответила, – я так отчаянно жажду ощутить его внутри, что выгибаю спину и пытаюсь двигать бедрами. Однако он полностью контролирует положение моего тела, так что я могу лишь хвататься за простыни. – И ты вел себя как мудак.

Грант входит на пару сантиметров, а потом отстраняется, не дав мне толком ощутить его. Его руки слегка дрожат, но это от эмоционального напряжения, а не потому, что он не может справиться с моим весом.

Я не маленькая женщина, но он всегда заставляет меня чувствовать себя миниатюрной. Он такой большой. И сильный. И вообще.

– Ты скучала по мне? – снова выдавливает Грант.

Может, в другой день я и смогла бы продержаться дольше, чем он, но сегодня я действительно не хочу этого делать. Я хочу лишь его, и я почти, почти заполучила его.

– Да, – выдыхаю я, настолько нуждаясь в этом, что поднимаю руки и мну свои груди. – Да, я скучала по тебе.

Он проталкивает свой член внутрь меня, и это медленно, полно и туго.

Я стону от проникновения и тру свои соски по кругу. Все так приятно. И в то же время томительно. Я мотаю головой из стороны в сторону. Выбившиеся пряди волос падают мне на лицо.

– Я так сильно скучала по тебе.

Когда Грант погружается в меня, мы застываем в полной неподвижности. Его руки сжимаются у меня на ягодицах. Его глаза скользят вверх и вниз по моему обнаженному телу, от моего разгоряченного лица к тому месту, где мы соединяемся.

Это изысканная пытка. Чувствовать его так глубоко внутри себя, но не иметь возможности пошевелиться. Я могла бы извиваться. Попробовать двигать бедрами. Добиться своего. Но вместо этого я расслабляюсь и чувствую это. Чувствую Гранта. Его медленную, глубокую, бессловесную силу.

Когда он наконец начинает двигаться, то делает это жестко и быстро, и это именно то, что мне нужно. Он трахает меня так хорошо, что мое тело и кровать сотрясаются от силы его толчков, и я издаю громкие, срывающиеся звуки беспомощного удовольствия, которые становятся все пронзительнее

Я сжимаю его предплечья, проваливаясь в оргазм, и мои ногти впиваются в его кожу, пока мое тело сжимается и расслабляется в серии диких спазмов. Грант тоже теряет ритм. Он рычит, как животное, продолжая вбиваться в меня. Он близко. Я это вижу. Мне нравится наблюдать, как он теряет контроль. Только в такой ситуации я вижу, как он расслабляется.

Грант вскидывает голову. Его пальцы сильно сжимаются. Я ожидаю, что он выйдет из меня, как обычно.

Но он этого не делает.

Он кончает резкими толчками, проливаясь в меня несколькими струями. Он издает долгий, протяжный звук нескрываемого удовлетворения, а затем его хватка на мне, наконец, ослабевает.

Мы оба шумно дышим, все еще вздрагивая от случайных отголосков. Грант осторожно опускает меня обратно на кровать, отчего его член выскальзывает из меня.

– Черт, – бормочет он. – Я собирался выйти.

– Наверное, ничего страшного, – говорю я хрипло, опустошенная и немного сбитая с толку всем, что только что произошло. – Неподходящее время цикла, чтобы забеременеть.

Мой живот ощущается как-то странно. Мои руки влажные и дрожат. Мои щеки пылают, но все остальное начинает холодеть.

– Ты в порядке? – спрашивает Грант, повалившись на кровать рядом со мной так, словно его тело внезапно лишилось всех костей.

– Да. Я… думаю, да, – в смотрю на его лицо. Мне отчаянно нужно знать, что он сейчас чувствует, но его всегда так трудно понять.

Его тело обмякшее. Уставшее, как и мое. Он протягивает руку и притягивает меня к себе, заключая в крепкие объятия.

Я вздыхаю и устраиваюсь рядом. Мне становится лучше, когда Грант обнимает меня. Такое чувство, что я нужна ему.

Так же сильно, как он нужен мне.

Грант даже не рассказал мне, как прошла поездка. Что они с Джексоном узнали о лагере у нашего бункера. Он просто пришел, затащил меня в нашу комнату и трахнул, даже не в силах дождаться вечера. Он на мгновение настолько потерял контроль над собой, что забыл выйти.

Он спросил, скучаю ли я по нему. Как будто это важно для него.

Теперь он утыкается носом в мою шею. В мои растрепанные волосы. Он глубоко вдыхает, как будто втягивает мой запах. Одна из его рук скользит вниз, чтобы снова обхватить мою попку. На этот раз нежно. Собственнически. Что-то напряженное и нуждающееся смягчается внутри меня, потому что я уверена, что не выдумываю это.

Затем Грант шепчет мне в волосы:

– Я тоже скучал по тебе.

Глава 8

Волчьи Стаи все еще держат лагерь над бункером, используя здания, которые мы построили, и все ресурсы, которые мы оставили на поверхности. Там, должно быть, собралось по меньшей мере четыре или пять различных жестоких банд, объединивших свои силы в одну. Они пытаются проникнуть в сам бункер, поскольку, очевидно, знают, что он в себе содержит, но пока им это не удается.

Вот что Грант сказал мне после своей вылазки на разведку с Джексоном.

Работая сообща, Стаи слишком опасны для региона, чтобы позволить им остаться, даже если бы мы были готовы оставить наших людей запертыми в бункере. Подобная группа будет продолжать собирать отставших, хулиганов и всех остальных, кто предпочел бы с помощью насилия получить желаемое. Поэтому в день возвращения Гранта и Джексона Фэйт и Джексон рассылают кучу сообщений, пытаясь собрать силы, чтобы вытеснить Волчьи Стаи и отвоевать бункер обратно.

Мы ждем три дня, но никто не приходит.

Фэйт не выглядит обеспокоенной. Она объясняет, что для распространения новостей без телефонов и интернета требуется время, но с каждым днем я становлюсь все более и более встревоженной.

Здесь, в «Новой Гавани», довольно много компетентных бойцов, но Фэйт и Джексон не отправят их всех одновременно. Если это не сработает, охранять ферму будет некому. Самое большее, чем они готовы рискнуть – это восемью или девятью людьми.

Такого количества, плюс я и Грант, далеко недостаточно, чтобы отвоевать наш лагерь обратно.

Что, если больше никто не придет? Что, если все затаятся, пытаясь защитить себя? Это естественный порыв. Я бы не стала никого винить за это. Катастрофа часто так влияет на людей.

Но это не то, что мы способны сделать в одиночку.

На четвертое утро я просыпаюсь одна в нашей постели. Должно быть, еще не рассвело, но Грант почти не спит, так что он, должно быть, уже встал.

Я сажусь и свешиваю ноги с кровати. Мое сердце уже бешено колотится от той постоянной тревоги, с которой я сейчас живу.

Это нехорошо для меня. Мне нужно поплавать – подвигаться, очистить разум, контролировать дыхание. Но у меня больше нет своего бассейна.

И, возможно, у меня никогда больше его не будет.

По какой-то причине осознание этого пронзает мою грудь. Это так больно, что я сгибаюсь, подобрав колени и закрывая лицо руками. Я сотрясаюсь в сдавленных рыданиях без слез.

– Бл*дь, – хриплый голос доносится с порога. – Что случилось, принцесса? В чем дело? – Грант входит и садится рядом со мной, приподнимая мой торс, чтобы видеть мое лицо.

Мои ладони все еще прикрывают его. Я сдерживаю эмоции до тех пор, пока мои плечи не успокаиваются. Только тогда я опускаю руки.

– Ничего. Ничего не произошло.

– Не лги мне. Ты плакала. Ты все еще пытаешься не заплакать прямо сейчас. Скажи мне, что, черт возьми, происходит! – он не кричит. Он почти никогда не кричит. Но его голос охрип от того, что, как я теперь понимаю, является искренними чувствами. Выражение его лица свирепое и требовательное.

– Я плачу не из-за чего-то важного. Это… это глупо. Глупо и эгоистично.

Некоторая напряженность исчезает с его лица.

– Мне все равно, если это глупо. Я все равно хочу знать, в чем дело.

Я колеблюсь, потому что знаю, как мелочно это звучит, но мне кажется, что прямо сейчас Грант заботится обо мне, и мне это так нужно. Поэтому я выдавливаю из себя:

– Я просто… Я просто скучаю по бассейну, – одна нелепая слезинка вытекает наружу.

Грант очень осторожно смахивает ее большим пальцем. Затем выдыхает:

– Черт.

– Я же говорила, что это глупо. Я знаю, что глупо расстраиваться из-за этого. Ну то есть, на кону реально жизнь и смерть, а у меня небольшой срыв из-за… из-за этого. Но это единственная вещь во всей моей жизни, которая всегда была рядом. Это… это давало мне почву под ногами. Даже когда мир разваливался на части, я все равно могла плавать каждое утро. Это всегда определяло меня. А теперь… – я так стараюсь не заплакать, что у меня перехватывает дыхание. – А что, если у меня больше никогда не будет бассейна?

Грант обнимает меня одной рукой и притягивает к себе. Я утыкаюсь в него, ища утешения. Нахожу его. Проходит целая минута, прежде чем он, наконец, бормочет:

– Тогда я найду тебе хорошее озеро, и ты сможешь в нем поплавать.

Эти слова настолько удивляют меня, что я слегка отстраняюсь, ровно настолько, чтобы, моргнув, посмотреть ему в лицо.

– Озеро тебе подойдет, не так ли?

Я издаю самый абсурдный звук. Нечто среднее между хихиканьем и рыданием, и я снова прижимаюсь к нему.

– Да. Да, озеро подошло бы просто идеально.

– Тогда ладно. Так что с нами все будет в порядке, даже если что-нибудь случится с твоим бассейном. Но я говорю тебе прямо сейчас, мы вернем бункер, даже если мне придется сделать это в одиночку.

– Тебе не придется делать это в одиночку, – я выпрямляюсь, чувствуя себя уже намного лучше. – Тебе никогда не придется делать это в одиночку, потому что я буду с тобой.

Его взгляд чуть смягчается.

– Да?

– Конечно, да. А ты как думал? Неужели ты хоть на секунду вообразил, что я брошу тебя? – я слышу эти слова. Слышу, как они звучат. И внезапно прихожу в ужас от того, что открыла слишком много своего сердца мужчине, который никогда не делал того же со мной. Поэтому я спешу добавить: – Это и мои люди тоже. В бункере. Я не собираюсь их бросать.

Разъяснение делает то, чего я добивалась. Оно защищает меня. Но это также меняет чувства между нами. Грант лениво поглаживал меня по спине, но теперь убирает руку.

– Я знаю, что ты так не поступишь.

– Ты действительно думаешь, что кто-нибудь придет нам на помощь?

– Я не знаю. Я должен предположить, что они так и сделают, поскольку Фэйт и Джексон кажутся такими уверенными.

– Как ты думаешь, сколько людей нам понадобится?

– Ну, чем больше, тем лучше, но я не представляю, как мы справимся с этим, не имея хотя бы двадцати человек. Даже если мы разработаем самую продуманную стратегию, их просто слишком много. Так что меньше двадцати было бы довольно рискованной ставкой.

– Да, – я вздыхаю. Двадцать – это много. Нам понадобится по меньшей мере на десять человек больше, чем у нас есть сейчас. – Я знаю лишь то, что если так много людей придут помочь, нам придется быть намного щедрее с тем, что у нас будет потом. Нам и так повезло намного больше, чем большинству людей. Мы не можем позволить им помочь нам, а потом эгоистично зажать все ресурсы себе.

Грант кивает.

– Я знаю. Я уже думал об этом. Многие из нас все равно хотели бы двигаться в этом направлении, но нам придется значительно ускориться. Мы можем, по крайней мере, открыть бункер для людей, которые нуждаются в убежище. И поделимся нашими припасами.

Обыденный характер его слов приносит мне облегчение. Я ловлю себя на том, что тянусь к его руке – просто чтобы подержать ее – но вовремя останавливаю себя.

– Может быть, мы сможем стать похожими на «Новую Гавань». Заботиться о себе, а также оказывать помощь другим людям, которые нуждаются в этом.

– Да. Такова и будет наша цель.

С минуту мы сидим в тишине. Когда я бросаю быстрый взгляд в его сторону, то замечаю, что Грант пристально смотрит на меня, думая, что я не вижу.

В его глазах есть что-то такое, что застает меня врасплох.

С того самого дня, как они с Джексоном вернулись из поездки, и Грант признался, что скучал по мне, между нами все немного изменилось. Он никогда не будет мягким, ранимым или эмоциональным, но иногда бывают моменты, когда кажется, что он ослабляет бдительность. Совсем чуть-чуть. Когда он обнимает меня после секса. Когда я только просыпаюсь утром. Вчера, когда у меня возникли проблемы с выдергиванием упрямого сорняка в саду, и он подошел, чтобы помочь мне с этим.