Текст книги "Потерянные Звёзды"

Автор книги: Клаудия Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Да, от его отца этого можно было ожидать.

Это могло сойти за правду. Но тогда Сиена поняла, что и у Нэша не было ответов. Решение Тейна присоединиться к Восстанию оставалось раздражающей загадкой – как наконечник сломанной стрелы, застрявший в ране, который невозможно выдернуть, и потому рана не заживет никогда.

Девушка была погружена в задумчивость, пока Нэш провожал ее почти весь путь обратно к блоку Ее каюта располагалась в дальнем конце длинного коридора секции казарм, поэтому они оказались далеко от остальных, когда парень положил руку ей на плечо.

– Идешь уже в постель? – спросил он беззаботно. Но истинный смысл слов стал понятен сразу.

Сиена подозревала, что такое могло случиться, но за своими размышлениями не почувствовала, что это будет именно сегодня. Неудивительно, что Берисс ушла раньше. И Сиена ей еще устроит за то, что подруга подзадорила Нэша.

– Нэш… это плохая идея.

– Напротив, это замечательная идея. – В его глазах светилось озорство и ожидание. – Не кажется ли тебе, что мы заслуживаем немного удовольствия?

Так мягко, как только могла, Сиена ответила:

– Думаю, ты хочешь больше, чем удовольствия. И я не могу дать тебе это.

Нэш склонил голову, не соглашаясь с ней и не отходя:

– Может, я смогу убедить тебя проводить больше времени вместе? Мы могли бы поближе узнать друг друга. Без Берисс или других наших друзей? Я понимаю, переход из друзей к… ну… чему-то большему может быть сложным. Но думаю, попытаться стоит. И ради тебя я готов подождать.

Она отступила и ударилась спиной о металлическую сетку стены. Это было даже смешно – оказаться такой робкой и неуклюжей, словно школьница. Уже увереннее Сиена сказала:

– Я не могу.

Его лицо вытянулось, и она увидела, как за считаные секунды флирт сменился ужасом.

– Какой же я идиот. Мы говорили о Тейне всего час назад. Следовало бы понять, что сейчас не время. Пожалуйста, прости меня.

– Все нормально. В самом деле.

– Знаешь, я тоже скучаю по нему. – Нэш выглядел таким виноватым, что Сиена тоже ощутила укол вины. Ложь про самоубийство Тейна спасла тому жизнь, но ранила его друзей. – Я не хотел оскорбить твои чувства к нему.

– Знаю, что не хотел. – Сиене удалось улыбнуться. – Давай пожелаем друг другу спокойной ночи.

Нэш вздохнул:

– Давай.

Он сжал ее руку всего на мгновение, а затем ушел.

Когда двери ее бокса закрылись и заблокировались, Сиена присела на кровать, настолько уставшая, как если бы отпахала три смены подряд.

Она сказала себе, что отвергла Нэша, потому что у нее не было романтических чувств к нему. И это правда.

Но девушка не могла отрицать, что основная причина заключалась в том, что она все еще чувствовала по отношению к Тейну Кайреллу.

«Я сейчас должна его ненавидеть. Должна научиться ненавидеть его. Но не могу. И никогда не могла».

Небольшой коммуникатор в углу каюты моргнул: голубой свет означал, что сообщение не имперское. Значит, для Сиены пришло голо из дома. Почти нажав кнопку, она спохватилась. «Должна ли я смотреть это прямо сейчас? Должна ли я вообще смотреть его?»

Она по-прежнему скучала по Джелукану. Даже выпивая питательную смесь, девушка все равно мечтала о куске хлеба всякий раз, когда входила в кафе. Она говорила с семьей регулярно по голо и не полагалась на коммюнике раз в два месяца, как предлагал сотрудник внутренней службы.

Сиена вытащила из кармана маленький мешочек, в котором хранила кожаный браслет, связывавший ее с Уиннет. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз просила покойную сестру посмотреть ее глазами.

«Слишком давно, – виновато подумала она, крепко сжав пальцами мешочек. – Я могу не выбирать, быть ли мне джелуканкой или хорошим имперским офицером. Я могу быть и тем и другим».

Сиена улыбалась, включая голограмму, и увидела лицо отца. После нескольких слов его заранее записанной речи ее улыбка погасла.

* * *

Седые брови Роннадама взлетели так высоко, что почти достали до залысин.

– Вы хотите вернуться на родную планету на… неопределенный срок.

– Мне положены семь недель отпуска, сэр. Очень сомневаюсь, что истрачу их все.

Идеальные имперские офицеры использовали отпуска лишь в тех случаях, когда вынуждены были поправляться после серьезной болезни или травмы. До сегодняшнего дня Сиена не брала ни дня.

Роннадам вырос из-за стола и сцепил руки за спиной. Его зеленые глаза были какого-то странного молочного оттенка, словно принадлежали человеку гораздо старше.

– Ваше решение использовать время отпуска лишь на вашей совести. Но я спрашиваю не о сроке вашего отсутствия, а причинах, побудивших вас возвратиться на родную планету.

– Моя мать будет предана суду за растрату средств из местного рудника, где она работает… работала управляющим.

Невероятно. Ее мать – воровка? Невозможно. Мама не заботилась о материальном, кроме тех немногих вещей, которыми уже владела. Семья гордилась ее повышением в должности.

– В долинах Джелукана сомнения в честности являются наиболее серьезной проблемой, с какой только может столкнуться человек, сэр. Те, кто верит в честность пострадавшего, должны сплотиться вокруг него. Это священный долг.

– И правда, «священный». – В устах Роннадама слово прозвучало насмешкой. – Вы понимаете, лейтенант Ри, что обвинения против вашей матери были выдвинуты местными имперскими властями? Сомневаетесь в своем коллеге, служащем Империи?

– Конечно нет, сэр. Но мою мать могли подставить или обвинить из-за какой-то ошибки, что привело к… недоразумению.

Роннадам поджал губы, явно намереваясь высмеять Сиену, а не убедить:

– Ри, вы сами себя слышите?

– Не хочу судить, основываясь на неполной информации, сэр. Я должна сама все выяснить. – Девушка сумела посмотреть ему в глаза. – Какой бы ни была правда, я ее найду.

Роннадам кивнул:

– Да. Опыт может оказаться полезным для вас. – Он ходил перед ней, меря шагами помещение. – Возьмите отпуск, лейтенант. Посмотрите, как судят вашу мать.

Сиена попыталась представить маму перед судом, закованную в кандалы. И не смогла.

Роннадам заулыбался:

– Когда вернетесь, немедленно сообщите мне. Доложите об окончательном признании ее вины или невиновности и скажете, насколько, по вашему мнению, решение было справедливым.

Что бы ни решил судья, от Сиены ожидается, что она поддержит вердикт, даже если тот отправит ее мать на каторгу…

«Этого не произойдет. Просто не может. В конце концов судья примет правильное решение».

Так сказала себе Сиена. Она хотела в это верить.

Но впервые в жизни клятва Империи не согревала девушку. Она упорно замуровывала сомнения, отгоняла их на протяжении последних трех лет, запрещала себе думать. Теперь они проснулись с новой силой.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Тейн снизил Х-истребитель и теперь летел, почти касаясь верхушек деревьев, покрывавших поверхность Ди'Куара. В сумерках он видел, как плескались листья под другими кораблями, словно под напором бури. Если кто-нибудь наблюдает с поверхности, эскадрилью «Корона» обнаружат за несколько минут.

«Мы не пробудем здесь так долго», – напомнил себе Тейн и включил безопасный канал:

– Корона-Пять, это Корона-Четыре, просканировали? – Просканировала, – ответила Кенди. – Данные отрицательны. Я не засекла никаких искусственных источников питания.

– Я тоже.

Эскадрилью «Корона» отправили проверить Ди'Куар на предмет присутствия новой имперской базы. Глубоко окопавшиеся шпионы на Корусанте сообщили об огромном количестве материалов, поступавших для Имперского Звездного Флота; никто не знал, для чего они нужны, но ходили слухи о строительстве нового большого корабля…

Но если Империя начала сооружение новых звездных разрушителей или иных видов супероружия, это происходило явно не на Ди'Куаре. Повстанцы просканировали оба полушария, обыскали планетарные и солнечные орбиты, но ничего не нашли.

Тейн понял, что предпочел бы что-то обнаружить. По крайней мере, они бы узнали, что планирует Империя, и могли бы предпринимать осмысленные действия: саботаж заводов, внедрение дроидов-шпионов в ключевых местах и так далее. Пока же приходилось терпеть неизвестность.

– Корона-Два, у вас тоже отрицательно?

– Подтверждаю. Никаких следов имперцев, – ответил Йендор. – Только если Империя вдруг не начала разрабатывать мелких лесных существ.

– Сомневаюсь. – Тейн задумался ненадолго. – Стоит внести эту планету в список возможных баз в будущем. Империя ею, похоже, не интересуется, транспорта в этой части космоса немного, воды в достатке.

– Кроме того, она лучше Хота, – отметил Йендор.

– Даже брюхо сарлакка лучше Хота. – Тейн начал вбивать навигационные коды, которые должны были вернуть их на «Свободу».

Лидер «Короны» с ним согласилась:

– Давайте выбираться отсюда.

После того как они вернулись на корабль, остальные члены эскадрильи «Корона» занялись техническим обслуживанием Х-истребителей в душном ремонтном блоке «Свободы», с обычными шутками и дразнилками.

– Ну давай, – сказал Йендор лидеру эскадрильи и самому старшему пилоту в группе, величественной женщине, которую все называли не иначе как Графиня. – Ты же не скажешь, что во дворце веселее, чем здесь.

– Тебе стоит проводить больше времени во дворцах, – парировала дама.

– Знаешь, видно, и правда стоит, – согласился Йендор. – Ты ведь дашь мне пару уроков, правда?

– Честно говоря, – беззлобно фыркнула Графиня, – мог бы поучиться у Смайкса. Он никогда не притворяется, что мы проводим время лучше, чем на самом деле.

– Да мы никогда не проводим время хорошо, – отозвался Смайкс из-под своего X-истребителя. Чтобы пот не попадал в глаза, он обвязал лоб платком, как делали все люди, жившие на корабле мон-каламари. – Мы на войне. Что в этом веселого?

– Какой ты привередливый, – дружелюбно ответил Йендор. – Когда-нибудь я услышу, как ты смеешься. Надеюсь, протокольный дроид окажется поблизости, чтобы тебя записать.

– Не наседай на Смайкса, – встряла Кенди, перебросив через плечо темно-зеленую косу. – Он просто ворчун.

– Не ворчун, а реалист, – настаивал Смайкс.

На самом деле он всегда ворчал, но был при этом отличным пилотом.

Тейн покачал головой, глядя на соратников. Трудно было бы найти более разношерстную команду. Не будь этой эскадрильи или этой войны, они ни при каких обстоятельствах даже не встретились бы, не говоря уже о том, чтобы проводить время вместе. Но по крайней мере сейчас они что-то делали.

В отличие от некоторых.

Много позже, когда все остальные уже закончили, Кенди сказала:

– Должна признаться, разведка оказалась чуть менее захватывающей и драматичной, чем я себе представляла.

– Думаю, самой драматичной будет та, в которой ты погибнешь, – отозвался Тейн, не поднимая головы от открытой панели в крыле. – Нам приходится с этим работать, и я сделаю все, что нужно, но я не самоубийца.

Девушка молчала несколько минут, а Тейн был погружен в работу так, что почти забыл о Кенди. Но затем она произнесла, понизив голос:

– Знаешь, именно так доложила Сиена.

Тейн застыл, глядя на провода и микросхемы, дававшие жизнь его кораблю. Ключ завис над муфтой.

– О чем доложила Сиена? – спросил он, не глядя на Кенди.

– Она сообщила, что ты, скорей всего, покончил с собой на Джелукане. Я узнала об этом через других наших одноклассников и сразу же послала Сиене голо, потому что не смогла в это поверить. А она не очень хотела разговаривать. Тогда я думала, что все потому, что ей больно. Потом, узнав, что ты здесь, примкнул к Восстанию, я подумала: ого, а Тейн довольно хорошо замел следы. Но чем больше я думаю об этом… Ты мог бы обмануть кого угодно в Галактике, но не Сиену. Вы двое знаете друг друга слишком хорошо. Она прикрыла тебя, так ведь?

– Да. – Тейн словно вернулся на Джелукан, закрыв за Сиеной дверь. Он верил, что она не выдаст его никогда. – Она прикрыла меня.

Кенди свистнула:

– Сиена Ри нарушила присягу?

– Иногда наша верность принадлежит не чему-то одному. – Он говорил по памяти, но уверенно. – В случае конфликта приходится выбирать, чему сохранять верность. Я думаю… думаю, она выбрала меня.

Сиена прикрыла его. Она придумала такую сложную ложь – она, никогда не солгавшая, – и все ради него. Зная ее так, как знал он, памятуя, откуда она родом, парень понял, чего ей стоил такой поступок. Жесткий комок гнева, пульсировавший в груди последние три года, наконец размяк.

Но стало еще хуже, потому что гнев был его единственной защитой от потери любимой.

Стук сапог, ударивших об пол ангара, заставил Тейна оторвать взгляд от X-истребителя. Кенди выпрыгнула из кабины своей машины и встала под его кораблем, уперев руки в боки:

– Тогда почему она не здесь?

– Сиена?

– Она всегда говорила, что клятвы вечны, что обещание есть обещание, что надо быть верным личной чести, – говорила Кенди, и в голосе ее слышался гнев. – Я бы никогда не подумала, что она способна лгать. И тут я узнаю, что она нарушила слово, чтобы спасти тебя, но до сих пор служит в Имперском Звездном Флоте. Как она так может? Если смогла поступиться честью ради тебя, почему не сделала это ради всей Галактики?

– Сиена всегда сохраняла верность Империи. – Тейн ненавидел эту правду, но знал, что так оно и есть. – Один-единственный раз она выбрала верность мне. Это не значит, что она забыла присягу Империи.

– Не вижу разницы.

– Все потому, что ты не с Джелукана.

«И ты не знаешь Сиену так, как я». Муфта может подождать. Тейн закрыл панель, сложил инструменты и соскользнул вниз, к Кенди.

– Слушай, мы с тобой тоже были в Имперском Флоте, помнишь? Хорошие люди могут оказаться на службе у зла.

Кенди покачала головой и сложила руки на груди. В воздухе пахло сваркой и машинным маслом; темно-зеленые волосы девушки блестели в резком освещении ангара.

– Хорошие люди могут вначале служить Империи. Но если продолжают – перестают быть хорошими. Ты делаешь то, что, как думал, никогда не сделаешь, – следуешь приказу, который заставляет тебя чувствовать себя плохо, – и твердишь себе, что это единственный раз. Исключение. Так не будет всегда.

Тейн вспомнил, как пытался заставить себя отвернуться от зрелища жалкого рабства бодач'и.

– Да. Я знаю.

– Но ты не уходишь, – продолжила Кенди. Ее взгляд затуманился. Казалось, она говорила больше сама с собой, чем с ним. – Ты идешь еще на один компромисс, а потом еще на один. И к тому времени, как поймешь, что такое Империя на самом деле, ты зайдешь слишком далеко, чтобы можно было что-то исправить. Мне удалось. Но если бы другие не чувствовали то же самое – если бы мне пришлось уходить одной, а не с группой, – быть может, я бы осталась. И мне не нравится человек, которым я стала бы.

Тейн понял, что Кенди пыталась предупредить его, что той Сиены, которая спасла его, может больше не существовать.

Возможно, так оно и было. К этому времени Сиене наверняка довелось принять участие не в одном карательном погроме Империи, наводя ужас на непокорные миры. Она могла быть в одном из звездных разрушителей в битве за Хот, хладнокровно направляя лазеры на повстанческие корабли, которым так и не удалось спастись. Империя, возможно, уже превратила ее честь в жесткость, снобизм и беспощадность.

Но знание и понимание не облегчали принятия.

Тейн сказал лишь одно:

– Думаю, мы никогда не узнаем. Едва ли кто-то из нас когда-нибудь с ней встретится.

На мгновение, прежде чем отвернуться и уйти из ангара, он увидел жалость в лице Кенди.

Весь день Тейн продолжал работать, но был настолько погружен в себя, что Йендор наконец спросил его, кто умер, и даже Смайкс попросил улыбнуться. Когда закончилось совещание, посвященное Ди'Куару, Тейн с извинениями пропустил общий ужин и обычные после смены карточные игры, направившись в один из немногочисленных пустых компьютерных блоков «Свободы», чтобы побыть в одиночестве.

Одиночество было редкой роскошью для мятежного пилота, так же как для курсанта Академии. Тейн редко оставался наедине со своими мыслями. В детстве, желая побыть один, он всегда мог улизнуть в Крепость. Иногда там была Сиена, но ее присутствие никогда не мешало. Еще до того, как им исполнилось десять лет, они уже знали, когда следует помолчать в присутствии друг друга, как оставаться близкими друзьями, не вторгаясь в личное пространство. Много ли людей понимали друг друга так же хорошо?

«Сейчас мы бы совсем друг друга не поняли. Она уже много лет имперский офицер. Все хорошее, что в ней было, давно отравлено. Если бы мы встретились вновь, она бы не прикрыла меня; прими это. Нужно жить дальше».

Тейн потянулся, вытер пот со лба и включил новости с Джелукана. Вид родного мира внушил ему… чувства, противоположные «тоске по дому». Планета изменялась из месяца в месяц, всегда в худшую сторону; невозможно было читать отчеты, не понимая, что прочный, консервативный мир, в котором он вырос, больше не существует. Девушка, которую он знал и в которую влюбился, пропала так же, как старый Джелукан.

Так что он просматривал мрачные образы, и запустение странным образом облегчало боль, саднящую в душе…

…пока не увидел сообщение о предстоящем суде над Верин Ри.

Тейн вскочил так резко, что голо замелькало статическими помехами, не успев оценить оптимальное расстояние для проецирования зрителю. «Это невозможно, – сказал он себе. – Мне привиделось это, потому что мы с Кенди только что говорили о Сиене и я думал о ней». Но тут лицо матери Сиены вновь обрело четкость. Под изображением висел подзаголовок «Обвиняемая».

Хищение? Невозможно. Человек из долин мог в приступе ярости ударить или убить противника. Преступления на почве страсти тоже имели место, как и везде. Возможно, эти люди становились жертвами и других преступных импульсов, к примеру желания украсть у лавочника. Но преступление столь тяжкое, как хищение, шло вразрез со всем, во что они верили.

Конечно, лицемеры встречались и среди жителей долин, но в семье Сиены их не было. Тейну хватало знакомства с Сиеной, чтобы быть в этом уверенным.

Тейн сжал губы в тонкую линию. Если от той Сиены, которую он знал, осталось хоть что-то, она такого не переживет. Если девушка допустит осуждение на каторгу собственной матери, она действительно будет потеряна навсегда. Так же, как если бы Тейн действительно убил ее в тот день над Хотом…

«Прощай», – подумал он, вспомнив маленькую девочку в простом коричневом платье, похожую на осенний лист. Пришло время навсегда оставить ее в прошлом.

«Это не Джелукан, – хотела сказать Сиена пилоту челнока. – Вы привезли меня не в ту систему».

Но она слишком хорошо знала, что оказалась на нужной планете. Просто все изменилось.

Густой туман, казалось, навсегда завис над землей, и воздух был забит грязной сажей. Шахты, в большом количестве пробитые в горах, даже не пытались фильтровать выбросы, поэтому люди просто шли сквозь сажу, кашляя, прикрывая лица платками или масками.

Сначала Сиена подумала, что это маски все путают, из-за них труднее было отличить жителей долины от людей второй волны. В прошлый визит домой она видела много стандартизированной одежды, но две основные группы населения еще различались. Теперь уловить разницу было невозможно. Девушка никогда не думала, что будет скучать по вычурным одеяниям людей второй волны. Она тщетно искала хоть один проблеск малинового или лазурного. Мохнатые мууньяки больше не бродили по улицам; люди либо ехали на краулерах, либо брели пешком.

Ей показалось, что Валентия значительно изменилась за три года, но тогда город был, по крайней мере, узнаваемым. Теперь лачуги мигрантов расплодились в таком количестве, что изначальные здания, сложенные из камня, стали неразличимы. Здание Сената, ставшее имперским гарнизоном, теперь превратилось в полноценный военный форпост, окруженный силовым полем болезненно-зеленого цвета. Через ворота постоянно лился поток офицеров и штурмовиков.

Сиена заметила, что жители Джелукана старались побыстрее пройти мимо форпоста, избегая привлекать внимание. Никто не встречался с ней взглядом.

* * *

– Не следовало просить тебя приезжать, – повторил Парон Ри у дверей спальни дочери. – Я думал лишь о себе. Что скажут твои старшие офицеры?

– Скажут, что произошла ошибка, потому что так оно и есть. – Сиена бросила куртку на кучу из брюк и ботинок. Ее старая одежда еще была ей впору и лишь немного пахла затхлостью. Лиловые гетры и туника казались невероятно мягкими; неужели она в самом деле носила такие вещи каждый день?

Девушка открыла дверь и вошла в главную комнату, где отец стоял, сцепив руки, словно готовясь дать официальный отчет. Она обняла его за плечи:

– Все в порядке, папа. Правда обязательно выяснится.

Лицо отца оставалось напряженным и измученным.

– Власти вряд ли определят настоящего виновника.

– Потому что еще не нашли его? Ну, мы еще посмотрим. – Если бы только она уже была коммандером! Это звание сослужило бы ей хорошую службу в завтрашнем разговоре с судьей. – Прости меня, папа, но ты плохо выглядишь. Ты ел?

– С тех пор как ушла твоя мать, я… потерял счет времени.

Сиена замерла. Она не понимала до сего момента, что мать оставалась в тюрьме, и не поверила отцу, когда он сказал, что маме не разрешили свиданий. Вот еще что нужно будет обговорить завтра с судьей. Она попросила о встрече тем же утром, как только приехала, поэтому, конечно, в ближайшее время с ней свяжутся сотрудники магистрата.

Конечно.

У отца в холодильной установке нашлось немного мяса и овощей, так что Сиена быстро сварила простой суп. Она не готовила много лет, но до сих пор помнила, какие травы нужно добавить и как их аромат остается на пальцах. В животе урчало, ужасно хотелось съесть что-нибудь – что угодно, только бы не имперские питательные напитки. Сиена взяла пару бутылок, но… Лучше сохранить их для поездки обратно.

Когда бульон начал закипать, девушка отошла от очага и села на подушку рядом с низким столиком, напротив отца. Только заняв свое место, она поняла, что совершенно не чувствует никакой неловкости, даже после многих лет еды за более высокими столами, сидения на скамейках или стульях. Дом остался домом.

Парон медленно покачал головой:

– Как хорошо снова увидеть тебя, девочка моя. – Он на мгновение коснулся ее щеки.

– Я должна была прийти раньше.

– Нет. Я знаю, что идет война. Ты делаешь то, что должна.

Седые волосы на висках удивили Сиену, но не так, как поведение отца. Он всегда был ее опорой – упрямый, порой нетерпимый, но неизбежно справедливый. Всегда сильный. Теперь же он настолько упал духом, что это проявлялось столь же резко, как и морщины на его лице.

– Перед домом нет флагов, – отметила Сиена. – Семьи отказались признать обвинение?

– Признали. – Голос отца напрягся. – Но никто не пришел.

Такого не могло быть.

– Никто?

Он кивнул.

Сиена вспомнила о днях, когда оставалась в доме семьи Ньерр, защищая их в самые тяжелые часы. Они все вместе праздновали, когда обвинители наконец отступили и приняли имперскую версию событий… хотя сейчас это удивило Сиену.

– Как мог кто-нибудь, кто знает маму, подумать, что она могла что-то украсть?

– Они знают, что она не брала деньги! – отрезал отец. – Все знают, но ни один не признается.

– Но… отказаться быть с тем, кого ошибочно обвинили…

– Ее обвиняет Империя. Мы присягнули Империи. Выступить против нее будет наибольшим бесчестьем!

– Ты не можешь выступать против мамы. – Сиена в шоке смотрела на отца. – …Правда ведь?

– Твоя мать понимает требования чести, как и я. Ты забыла их, Сиена? – Его пронизывающий взгляд уставился на нее, и дочь не осмелилась сказать больше ничего.

«Но как же правда? – подумала она. – Как может правда не иметь никакого значения? Когда стало почетным принимать наглую ложь?»

– Прости меня, – сказал отец, и голос его прозвучал еще глуше, чем раньше. – Дни выдались трудными.

– Знаю. Прости. Но теперь я здесь.

Прошел час. Они поели в тишине суп с хлебом. Страх и беспокойство не смогли помешать Сиене насладиться вкусом настоящей еды. Сидеть у родного очага, с отцом, даже слышать крики соляных ястребов – в этот момент она могла себе представить, что никогда не становилась офицером, даже не покидала Джелукан. Что все случившееся было лишь сном.

Но надолго уйти в мечты не получалось. Реальность давила все сильнее с каждой минутой, потому что сообщение от магистрата не приходило, как и родственники из долин. Ни одной живой души. Неглубокая траншея с песком возле их дома осталась пустой, демонстрируя всю глубину позора семьи Ри.

Небо успело потемнеть, прежде чем Сиена осмелилась спросить:

– Папа, почему ты так уверен, что никто не найдет истинного виновника?

– Ты знаешь ответ. Не оскорбляй нас обоих, заставляя меня произносить его.

Девушка уже сделала самый логичный вывод: мошенник был имперским чиновником, занимавшим достаточно высокий пост, чтобы фальсифицировать записи.

– Магистрат не будет публично опрашивать имперских чиновников? Даже накажет маму…

– Сиена, послушай меня. Ты служишь в Имперском Звездном Флоте, и я горжусь этим. Все, что есть хорошего в Империи, исходит от тебя и таких, как ты. – Парон похлопал дочь по руке. – Но в каждом правиле, в каждом правителе есть и дурная сторона. Здесь, на Джелукане, мы… видели больше плохого. Но не усомнимся в нашей верности.

Она вновь подумала о закопченном небе, горах, израненных разрезами, похожими на следы когтей какого-то чудовищного зверя. Отец отказывался понимать происходящее, хотя все вокруг вопило о коррупции и разорении.

«Просто Джелукан стал кормушкой для нечестного губернатора. Высшие чины не знают правды. Если бы знали, то приняли бы меры».

Так сказала себе Сиена. Но эти объяснения звучали так смешно, что она не могла поверить в них, не то что высказать вслух. Она вспоминала лицо Роннадама, когда тот разрешил ей отпуск, и то, насколько он был уверен, что имперские суды примут правильное решение. Он знал, потому что «правильным» решением будет не то, что истинно, а то, которое оправдает любые действия имперских властей. Маска справедливости значила больше, чем реальность.

И все же.

– Ни один человек из семей, папа?

Отец махнул рукой куда-то в сторону пустыни.

Казалось, им больше не о чем было говорить. Сиена ходила по дому, словно в трансе, убрав остатки еды и вымыв посуду. Половина ее мира вновь казалась сказочной, но теперь нереальным стал собственный дом. Как она могла в столь любимой обстановке чувствовать себя настолько ничтожной и больной? Она почти хотела вернуться на «Палач», где очищенный воздух пах озоном и никто никогда не отклонялся от правил.

Ее путь на Джелукан занял десять часов; Сиена была слишком взволнована, чтобы даже думать о сне во время поездки. Теперь, еще десять часов спустя, усталость брала свое. Голова отяжелела, глаза болели. Но во времена испытаний всегда кто-то бодрствовал в доме обвиняемого. Как правило, верные друзья и члены семьи по очереди оставались на ночные бдения, но Сиена с отцом остались одни. Как бы она ни устала, она знала, что папа вымотан гораздо сильнее.

– Иди спать, – тихо сказала девушка. – Я буду держать вахту.

– Тебе нужно отдохнуть.

– А тебе нет?

– Ты проделала такой путь сюда… – Но голос отца был тих.

Ему не хватало даже силы спорить с ней.

Сиена услышала жужжание краулера снаружи. Она так жаждала прихода друга, что звук заставил вспыхнуть надежду в ее груди, и девушка тут же мысленно обругала себя. «Многие люди ездят этой дорогой в долины. Никто не придет к тебе».

Но краулер остановился. Сиена услышала шаги и – о, хвала Силе! – безошибочный звук древка флага, втыкаемого в песок.

Торжественно улыбнувшись, девушка похлопала отца по плечу и подошла к двери. По крайней мере один человек остался верен. Один человек, несмотря ни на что. Будет ли это кто-то из Ньерров, пунцовый от стыда, что пришел так поздно? Или один из старейшин с ворчанием, что он пошел на риск, игнорируя имперских чиновников от имени всех родных?

Сиена распахнула дверь прежде, чем гость успел постучать, – и замерла. Невозможно было двигаться, даже произнести что-то, кроме его имени.

– …Тейн? – прошептала она.