Текст книги "В Помпеях был праздник"

Автор книги: Клара Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

XXVIII
ДНЕВНИК ТЕГЕТА

Антоний с нетерпением ждал возвращения Стефана. Все его корзины и ящики были сложены под тенистыми акациями недалеко от дороги, ведущей в Неаполь. Элии Сир пошел за провизией в харчевню, стоящую у дороги. Антоний перебирал записи отца. Он обратил внимание на объемистый, туго свернутый свиток. На обложке его рукой отца было написано: «Дневник». Антоний раз-вернул и стал читать записи, сделанные юным Тегетом в ту пору, когда он жил в Риме и был учеником знаменитого ритора. Первые записи относились ко времени, когда девятнадцатилетний Тегет, сын богатого патриция, еще не знал, станет ли он философом, и наивно спрашивал сам себя: «Кем же я буду?» Антоний с любопытством отмечал, что мысли и чувства отца во многом похожи на те мысли и чувства, которые обуревали его, Антония, в дни беспечной и счастливой жизни в Помпеях. Как он, Антоний, был наивен тогда, когда думал, что это благоденствие, эти светлые надежды, это радостное восприятие жизни никогда не изменится. Он посмеялся тогда над бедным влюбленным, который на стене дома написал о том, что все не вечно и переменчиво. Теперь, после этой чудовищной трагедии, к нему уже никогда не вернется та светлая радость и то чистое доверие ко всему прекрасному, которое было прежде.

Ему было приятно узнать, что многие вопросы, которые еще недавно тревожили его ум, в свое время возникали и у философа Тегета. А ведь он, Антоний, был смешон, когда думал, что его отец, знаменитый ученый, таким и родился. Видимо, прошло много времени в учении, в спорах и сомнениях, прежде чем Тегет утвердился в своих принципах и знаниях. Прежде, чем пришла слава.

А что дальше?..

Вот они, первые выступления одаренного оратора Тегета. Как интересно проследить ход мысли молодого ученого, его надежды на будущее… Как он увлечен!..

…А вот история первой любви к юной Паксее. Тегет уже известен своими выступлениями. Паксея узнала его прежде всего как блестящего оратора. И хотя она намного моложе его, он кажется ей неотразимым. Она читает его труды, ставшие уже известными в Риме. А Тегет влюблен. Он пишет: «Она нежна как лилия. Она добра и красива. Я жить без нее не могу… Паксея согласилась стать моей женой. Какое счастье!..»

Антоний пропускает сотни строк с описанием жизни, тревог и надежд. Он ловит себя на мысли: ему хочется узнать, что пишет отец о сыне. Что он думает о нем, об Антонии?..

Он пропускает еще сотни строк и читает: «Свершилось чудо, свершилось необычайное. Боги подарили нам младенца. Мне уже сорок лет, а Паксее – тридцать. Нам было очень грустно без детей. Я горевал о том, что накопленные мною знания и достояние – все пойдет прахом, когда меня не станет. Так хотелось кому-то отдать все свои сокровища. Не для того ли живет человек на свете? II вот случилось удивительное. Ранним утром, когда я прогуливался в саду, я услышал плач грудного младенца. Я был один, мне некого было позвать, и я вышел за калитку. Предо мной стояла корзинка, а в ней лежал крошечный мальчуган. Как он жалобно плакал! Сердце мое дрогнуло. Это был младенец. Его подарили нам боги. Поистине мы снискали покровительство богов, если такое возможно… Я не знаю, кто принес этот дар к порогу моего дома. Может быть, раб. Да и станет ли свободный человек рисковать жизнью своего ребенка… Это сделал раб, который знает закон: усыновленный станет свободным. Несчастная мать или несчастный отец купили свободу своему сыну такой ценой…»

Руки Антония дрожали, он уронил свиток и почувствовал, что задыхается… Слезы душили его. То, чего он не хотел знать, то, во что он не верил, сказка, придуманная виликом Мерулой, оказалась правдой. Как это ужасно!.. Значит, он в самом деле подброшен и философ Тегет его приемный отец. Значит, вилик Мерула ничего не придумал. Он в самом деле положил в корзинку одного из своих близнецов, чтобы сделать его счастливым. А ведь он был прав, бедный раб Мерула. Он действительно подарил ему, Антонию, счастливое детство. Он, Антоний, не знает, что ждет его впереди, после чудовищных утрат и несчастий, но то, что было, то было! И если бы не гибель родителей, возможно, что он, Антоний, никогда бы не узнал тайны своего рождения. А его приемный отец, благороднейший из людей, философ Тегет, никогда бы не дал ему понять о том, что сын – приемыш.

Антоний читал дальше: «Как счастлива Паксея! Счастливее ее нет человека на свете. Сколько забот и волнений. И как они радостны! Няньки и кормилицы толпятся вокруг, угождая нашему малышу. А он прекрасен, как юный Аполлон. Как мы любим его!..»

Сотни строк посвящены детству и заботам о том, как сделать Антония человеком мыслящим, образованным и благородным. Антоний читает и все больше поражается душевной щедрости философа Тегета, его потребности дарить людям добро. Он пишет о том, что, против своего обыкновения, пригласил к себе целый десяток ровесников Антония, чтобы всем вместе читать любимых поэтов и заставить их полюбить поэзию, понимать ее. Он тратил свое драгоценное время на воспитание сына, отложив свои труды, которые принесли ему известность и прославили его. Его время Занято воспитанием сына. И он не жалеет об этом.

«Кто же мой настоящий отец? – спросил сам себя Антоний. – Я думаю, что философ Тегет. Он отдал мне свою душу, свою любовь, свое достояние. Ведь без него не было бы того Антония, который размышляет сейчас над этими свитками. Вилик Мерула заслуживает только сочувствия. Он отдал своего сына в неизвестность. Но он надеялся на счастье. А могло быть и несчастье… Могло случиться, что малыш не прожил бы и года вдали от матери. Где же истина?..»

Пришел Элий Сир и прервал горестное размышление Антония. В первый момент Антоний решил никогда никому не рассказывать о своем открытии. Он решил хранить эту тайну, которая принесла ему много разочарований и в то же время возвысила отца – философа Тегета. Сейчас, зная правду, Антоний еще больше удивлялся бесконечной любви, которая окружала его целых девятнадцать лет.

Скоро будет два года, как он один, а сколько он узнал горя и страданий! Как рушились его надежды. Сколько раз приходило отчаяние. Казалось, что лучше умереть, чем жить так тяжко, в этой страшной пустоте. Теперь он понял, что пустоту эту можно заполнить занятиями, науками, которым отец посвятил свою жизнь. Но что делать ему с этой тайной? Может ли он признаться во всем вилику Меруле? Может ли он подойти к Стефану и сказать ему: брат мой! Нет, не может. Слишком большое расстояние между семьей раба Мерулы и семьей философа Тегета. А если он не может отойти от священной памяти философа Тегета и дорогой, любимой матушки Паксеи, значит, он не должен признаваться в том, что открыл. А Мерула не узнает. Ведь он понимает: некому подтвердить, что все сказанное им истина.

– Не печалься, мой господин, – сказал Элий Сир, подавая Антонию еду, доставленную из харчевни. – Ты должен сохранить свои силы для дальнейшей жизни. У тебя все впереди. Будет еще много хорошего на твоем жизненном пути. Ты не должен предаваться печали и отчаиваться. Когда мы вернемся в Рим и ты засядешь за свои любимые свитки, перед тобой откроется такой прекрасный мир, что ты забудешь свои беды и печали. А я выполню твое желание и сделаю скульптуры твоих любимых. Ты будешь их видеть постоянно перед собой и будешь вспоминать счастливые дни детства. Тебе было у кого поучиться уму-разуму. Я уверен, впереди у тебя признание. Ты пойдешь дорогой философа Тегета. Но скажи мне, мой господин: как ты поможешь своему другу Стефану? Он не образован и не воспитан и все же он очень хороший. За эти дни, проведенные вместе, я увидел его доброе сердце и смышленость. Увидел ли ты это, Антоний?

– Все увидел и все понял, мой друг Элий Сир. Я намерен дать знания Стефану, с тем чтобы он в дальнейшем мог заниматься науками, чтобы он изучил философию, поэзию, историю. Ведь он уже больше не раб. Как хорошо, Элий Сир, что нам удалось увести его из школы гладиаторов в день гибели Помпей. Какое великое счастье! Однако, Элий Сир, я не могу скрыть от тебя самое главное, что тревожит меня и что заслоняет передо мною весь мир. Я хотел умолчать. Я сказал себе, что тайна эта останется со мной навсегда. Но, видит бог, я не могу хранить один этой тайны. Я чувствую, что должен сказать о ней. Но ты один у меня, кому я могу сказать. Больше нет на свете близких людей. Я в тревоге. Я весь дрожу… Послушай, Элий Сир, я должен признаться тебе, что вилик Мерула ничего не придумал. Поистине все было так! Я его сын. Стефан – мой родной брат. Не случайно мы так похожи друг на друга. У нас одна мать. Нас родила рабыня Клеида. Об Этом я прочел в дневнике философа Тегета. Я не верил Меруле, и я был рассержен, когда Стефан назвал меня братом. Я воспринял Это как оскорбление и дерзость. Но это правда… Как мне жить теперь, мой друг Элий Сир? Я растерян и унижен. Я не могу привыкнуть к мысли о том, что я сын раба. Я прочел эти строки, и они сделали меня несчастным. Прости меня, Элий Сир! Еще недавно ты сам был рабом. Тебе может показаться обидным то, что я сказал. Но я должен был сказать тебе, иначе печаль сокрушила бы меня…

Элий Сир долго молчал. Как трудно ответить. Ему было жаль Антония и в то же время было трудно помочь добрым советом. Элий Сир понимал, что сию минуту нужно решить, станет ли вилик Мерула отцом Антония, станет ли Стефан его родным бра том. И он подумал, что никогда вилик Мерула не может стать родным отцом благородного патриция Антония. Элий Сир понял, что никогда Антоний не сможет назвать матерью рабыню Клеиду. Антонию уже двадцать лет. Он сложившийся человек. И несмотря на то что он благороден и снисходителен к рабам, он посчитает для себя величайшим унижением, если кто-либо узнает его тайну. Если бы вилик Мерула был богатым вольноотпущенником, если бы он уже занял какое-то положение в римском обществе, тогда, возможно, Антоний смог бы его признать. А сейчас это исключено. Так зачем же терзать себя?

– Если хочешь знать, мой господин, я не считаю, что твоя тайна должна быть раскрыта. Пусть это остается с тобой. Ты окажешь помощь и внимание семье вилика Мерулы. Ты был прав, когда захотел дать знания Стефану. Но тебе не обязательно называть его братом, тем более что ты намерен жить в Риме. При дворе императора Тита есть люди, близкие философу Тегету. Они тебе не простят. Как только они узнают, что ты в родстве с ничтожным виликом, они отвернутся от тебя, ты останешься один. Ты не должен рисковать своим будущим, Антоний. А вилик Мерула, получив от тебя и помощь и внимание, примирится со случившимся. В сущности, когда он, двадцать лет назад, расстался со своим сыном, он вряд ли рассчитывал когда-либо снова встретиться с ним. Для него было счастьем знать, что сын растет свободным, в семье богатого человека. А как это много, знает только тот, кто прожил в рабстве тяжкую жизнь.

– Ты прав, Элий Сир. Все будет сделано так, как ты сказал. Так мне будет легче. Я не считаю себя в чем-либо виновным. Я считаю своим долгом хранить добрую память о философе Тегете и Паксее, которые приобщили меня к жизни прекрасной и возвышенной. Если я предам их мечты и надежды, если я не достигну тех высот, куда вел меня отец Тегет, я буду недостойным их памяти. Я всю жизнь буду помнить мой дом в Помпеях. Отныне и навсегда в моей душе будет жить память о празднике в Помпеях. Я был на этом великом празднике. И я благодарю богов за то, что было.

АРХЕОЛОГИ В ПОМПЕЯХ
(Послесловие)

Я была в Помпеях в июне 1968 года. Ранним солнечным утром, прохладным и ароматным, мы вошли под своды Геркуланских ворот. Ночью прошел дождь и обмыл почти белые плиты, которыми выложены улицы Помпей. Густо разросшаяся трава, кусты шиповника, целые рощи пиний, акаций и кипарисов дали городу как бы изумрудное обрамление, сделали его уютным, обжитым.

Мы шли по улицам Помпей, вдоль каменных оград, мимо роскошных вилл, мимо развалин храмов и терм и нам не верилось, что жизнь здесь остановилась так давно – почти девятнадцать веков назад. Пепел Везувия, поглотивший этот беломраморный город в 79 году н. э. исчез. Археологи сняли десятиметровую толщу пепла и камней, очистили улицы, площади и дома.

Можно зайти в лавку пекаря, можно потрогать массивные каменные жернова, можно долго любоваться восхитительной мозаикой, украсившей мраморный бассейн в богатом доме Веттиев. Можно изучать фрески помпейских художников, сохранившиеся на стенах домов. Перед взором путешественников оживают страницы античной истории, настолько живые и выразительные, что все самые блестящие описания, оставленные нам древними авторами, блекнут.

Повсюду следы внезапно остановившейся жизни. И потому вас не покидает ощущение какого-то колдовства. Кажется, что сейчас случится удивительное, и в благоуханный перистиль богатого дома, где цветут те же дамасские розы, какие цвели здесь две тысячи лег назад, войдет молодая красивая римлянка. Может быть, поэтесса, которую мы видели на фреске. А может быть, прелестная задумчивая нимфа Галатея, в голубом хитоне, которую художник изобразил на скале на берегу моря.

Здесь, в Помпеях, произошло чудо, о котором мечтают археологи всего мира.

Пепел Везувия, покрывший саваном весь город, оградил его от разрушений, неизбежных за долгие столетия. И потому жизнь, внезапно остановившаяся, предстает перед нами во всех подробностях, которые мы бы никогда не узнали, если бы не случилось помпейской трагедии.

Каждый дом, каждая вилла, каждая мастерская ремесленника или пекарня рассказывают о прошлом, которое стало для нас древней историей.

Вблизи Геркуланских ворот откопали роскошную виллу. Она принадлежала жрице Диониса. Археологи назвали ее Виллой Мистерий. В ней девятнадцать комнат, когда-то богато убранных. Здесь археологи открыли величайшее сокровище – огромную фреску, изображающую посвящение молодой поклонницы Диониса. Здесь двадцать девять фигур почти в натуральную величину. Перед нами ожили люди, покинувшие этот дом в последний день Помпей. Золотистые, красные и лиловые тона превосходной картины дают представление о празднике, посвященном Дионису – богу растительности, покровителю виноградарства и виноделия, любимому божеству помпейцев. Необычайно изящные и красивые женщины в одежде вакханок исполняют ритуальный танец и воздают почести Вакху. У подножия статуи Вакха видны обнаженные вакханки. Вилла Мистерий рассказала нам о священнодействии во время одного из популярных в народе праздников, который, возможно, был прерван извержением Везувия.

Тут же, недалеко от Геркуланских ворот, отрыт красивый дом, в котором жил хирург. Возможно, что в этом доме на протяжении столетий жили врачи, и профессия эта передавалась из рода в род. Археологи узнали, что дому было четыреста лет, когда исчезли Помпеи. Здесь найдены хирургические инструменты, напоминающие современные инструменты хирурга. По всей вероятности, дочь хирурга была художницей. В комнате с большим окном, выходящим в сад, на стене изображена молодая женщина, рисующая бюст Вакха. Маленький Эрос поддерживает картину. За работой с любопытством и вниманием следят две невольницы.

В Помпеях повсюду следы остановившейся жизни. Мы вошли в пекарню на, окраине небольшой, ровной улицы, выстланной белыми плитами. Эта улица протянулась сверху вниз, и во время дождей ее, вероятно, заливали потоки воды. Для того чтобы перейти с одной стороны на другую и попасть к пекарю, были сделаны возвышения из каменных плит с выемкой для воды. Когда смотришь на Этот переход, то кажется, что сейчас появится шустрый мальчуган, который прыгнет с одного камня на другой и побежит на угол к пекарю за свежим душистым хлебом.

Мы внимательно рассматриваем античные жернова, на которых мололи зерно, а затем долго стоим у большой сводчатой печи, чем-то напоминающей русскую деревенскую печь. Рядом на столе лежат хлебы, испеченные помпейским пекарем в тот час, когда пепел Везувия засыпал город. Они окаменели и почернели, но сохранили форму. Отлично видно, что хлеб состоял из нескольких булок, которые легко было разломить на части.

Археологи раскопали сорок пекарен. Сохранившиеся кое-где надписи и строки в летописях римских историков рассказали о том, что пекарями были и свободные люди и недавние рабы-вольноотпущенники, а помощниками у них были рабы. Иные из пекарей стали богатыми людьми. Была раскопана вилла богатого пекаря Теренция Прокула. На стене одной из комнат художник изобразил Теренция Прокула и его жену. Мы видим лицо немолодого человека, на котором печать его неустанных трудов. Рядом с ним миловидная женщина. Она держит в руках вощеную дощечку и стиль. Может быть, для записи должников?

Мы идем по улице, которую археологи назвали улицей Евмахии. Она протянулась от большого крытого рынка, воздвигнутого на средства жрицы Евмахии в память Конкордии Августы. Это был рынок для фуллонов (сукновалов). В благодарность ядрице фуллоны поставили ей мраморную статую во весь рост. Рынок фуллонов был расположен по соседству с мясным рынком. Мы рассматриваем каменные прилавки для мяса с водостоками. Они отлично сохранились и могут послужить и в наши дни. Известно, что с южной стороны форума были расположены многочисленные лавки, где продавались всевозможные продукты. А посреди этого базара на двенадцати мраморных колоннах возвышался купол. Под ним был устроен бассейн для рыбы с отводным каналом.

Мы рассматриваем остатки изящной колоннады помпейского форума, который был и центром города, и самым большим его украшением. Мы подходим к мраморной лестнице, которая вела когда-то к храму Аполлона. Можно себе представить, что это был храм дивной красоты. Сейчас сохранились только остатки колоннады, которая опоясывала двор храма. В кругу коринфских колонн когда-то стояли статуи Венеры, Дианы, Меркурия, а также бронзовая статуя Аполлона. Перед мраморной лестницей, ведущей в храм, сохранился большой алтарь, где сжигались ароматные травы.

С западной стороны к форуму примыкала базилика – строение, где производились торговые операции. Здесь же был трибунал. По всей вероятности, помещение трибунала выглядело очень торжественно. Потолок покоился на тонких внутренних колоннах. Вдоль стен стоял двойной ряд колонн с капителями. Сквозь арку открывался великолепный вид на окрестности. Под трибуналом археологи открыли подвальное помещение, предназначенное для заключенных. Но запоров не было найдено.

Со стороны Стабиевой дороги вблизи форума стоял когда-то небольшой храм Изиды. Это был египетский храм. Над входом его была сделана надпись, что он восстановлен на средства шестилетнего Попидиуса Цельсинуса после землетрясения 63 года н. э. Это сделали за маленького помпейского гражданина его богатые родители-вольноотпущенники. Своим щедрым приношением они обеспечили сыну почетную должность в городском совете. Слева от входа в храм лестница вела в святилище. Известно, что в купели этого святилища была нильская вода, которую привозили из Египта для священнодействия. В честь Изиды на алтаре сжигались фрукты.

Так остатки колонн, капителей, мраморные лестницы и нарядные арки, остатки строений и обломки статуй рассказали о жизни форума.

Когда произошло землетрясение, на форуме еще не закончилась укладка мраморных плит на площади. В грунте во многих местах были укреплены постаменты для почетных статуй. По всей вероятности, здесь стояли статуи римских императоров. На некоторых постаментах сохранились надписи. Площадь была закрыта для проезда и отгорожена железными решетками. Здесь не было жилых домов. Широкая мраморная лестница вела к храму Юпитера. Двенадцать коринфских колонн – шесть впереди и по три с каждой стороны – поддерживали переднюю галерею. Высокий фундамент позади храма был предназначен для капитолийской троицы: Юпитер, Юнона, Минерва. Справа к храму примыкала триумфальная арка, взятая в мрамор и украшенная статуями и фонтанами.

В Помпеях был когда-то и старый форум. Эту красивую площадь с двух сторон украшал портик с крышей, которая покоилась на девяноста пяти дорических колоннах. Здесь стояли скамьи, а в центре был мраморный бассейн. Вода к нему поступала по свинцовым трубам. А неподалеку возвышались два театра. Музыкальный театр «Одеон» – на 1500 мест и драматический – на 5000 мест. Во время раскопок был открыт бассейн для шафрановой воды. В жаркие дни этой водой спрыскивали арену. Среди скамеек были найдены брошенные театральные билеты – кружочки из свинца или слоновой кости. На них были выгравированы номера. В этих театрах ставились народные фарсы, трагедии, пантомимы.

Помпеи были городом красивым, утопающим в зелени. Здесь строили прекрасные дома богатые римляне. Не потому ли все, что мы встречаем в городе, говорит о том, как заботились здесь об удобствах и увеселениях. Ученые предполагают, что в Помпеях было двадцать тысяч жителей. Громадный амфитеатр, раскопанный археологами, мог принять все население города. Известно, что Это грандиозное сооружение построили богатые люди Гай Квинкт Бальба и Мавр Порций в благодарность за то, что их избрали на высокие должности в городской совет. В амфитеатре проходили бои гладиаторов. Здесь же, на отгороженной барьером арене, стравливали хищников. На арену выпускали волков, медведей, тигров, львов, пантер, газелей, диких кабанов и даже зайцев. Кровь людей и животных лилась потоками на арене, а зрители – страстные болельщики – нередко заводили драки.

Игры в амфитеатре происходили только два раза в год – в честь самых больших праздников. А все остальные дни помпейцы значительную часть времени проводили в роскошных термах – банях, где все было устроено для отдыха и развлечений. Прохладные мраморные залы были украшены фресками и скульптурами. Полы были выложены мозаикой. Очень нарядно выглядели сводчатые потолки и украшенные лепкой арки. Здесь был зал с холодной и теплой водой, зал с горячей водой. Отдельно была устроена парильня, в которую горячий воздух поступал по трубам, проложенным под полом и в стенах. Тут же после купания можно было посидеть в библиотеке. Можно было перекусить в харчевне или заняться гимнастикой. Здесь же, среди благоуханных роз и фонтанов, можно было вести приятную беседу с приятелем.

Среди развалин терм ученые обнаружили небольшие круглые окна с вставленными стеклами. В ту пору застекленные окна были большой редкостью, и, возможно, помпейцы были первыми, кто воспользовался стеклом для окон. Вероятно, помпейцы очень любили свои термы и проводили там не только дни, но и вечера. В одной из общественных бань Помпей было найдено 1328 светильников. Когда-то в них горело оливковое масло.

Но помимо общественных терм, которые были одновременно клубами, библиотеками и банями, в богатых домах помпейцев открыты домашние бани и бассейны, сделанные очень нарядно и красиво.

В одной богатой вилле мы остановились у круглого мраморного бассейна, обрамленного удобной скамьей. Купол этого бассейна был украшен мозаикой изумрудного цвета. Можно себе представить, как хорош был этот бассейн, когда изумрудный потолок отражался в чистой воде и окрашивал ее в цвет морской волны.

Превосходные мозаики, сделанные искуснейшими помпейскими художниками, на протяжении столетий приводят в восхищение каждого. В Национальном музее Неаполя мы рассматривали мозаичный пол, раскопанный в Доме Фавна (так назвали виллу, в которой сохранилась фигурка Фавна, божка италийских лесов). Здесь изображена сцена битвы Александра Македонского с Дари-ем – копия погибшей картины выдающегося греческого художника Филоксена из Эритреи.

В левой части мозаики прославленный полководец Александр Македонский. Волосы его развеваются, глаза горят. Он пронзает копьем персидского сановника, а Дарий со страхом смотрит, как приближается враг. В опасности царская колесница. Возница погоняет коней, а знатный перс соскочил с коня и предлагает его своему повелителю – может быть, он спасется бегством. На горизонте лес копий: сомкнутые шеренги македонских воинов должны сокрушить персов.

Чтобы сделать эту картину, художник уложил на площади в пять с лишним метров на 2,75 полтора миллиона разноцветных камешков. Он создал подлинный шедевр.

Мозаики и фрески, скульптуры и лепные украшения стен, изящные мраморные фонтаны в перистиле, искусные изделия ювелиров – все, что мы видим в Помпеях, вызывает восхищение и чувство величайшего уважения к тем людям, которые создали эти вещи с таким вкусом и чувством красоты.

В Помпеях откопали несколько серебряных столовых сервизов. Это были блюда, тарелки, чаши и кубки, украшенные богатым орнаментом. Один из этих сервизов особенно выделяется своей художественной ценностью. Он был найден в конце прошлого века в полутора километрах от Помпей, вблизи маленького городка Боскареаль. В ту пору велись раскопки на склоне Везувия. Археологи раскрыли дворец и строения для хранения амфор с вином и оливковым маслом. Здесь же была найдена печать, по которой узнали, что это имение принадлежало Люцию Герению Флору, богатому владельцу, который получал доходы с виноградников, пастбищ и оливковых рощ.

Извержение Везувия приостановило жизнь имения в тот момент, когда на кухне варилась пища. В печи стояли горшки. На цепи сидела собака. В конюшне лошади поедали овес. А скотный двор был пуст, потому что коровы, овцы и козы были на пастбище. Хозяйка имения пошла проверить, как работает пресс для выдавливания виноградного сока. На прессе работало двое рабов. Впоследствии на этом месте раскопали три человеческих скелета, – очевидно, хозяйке дома принадлежали золотые перстни с топазами.

Тринадцатого апреля 1895 года владелец поля Винченцо да Приско проводил раскопки вместе с надсмотрщиком. Последний обратил внимание на узкое отверстие, ведущее в подвал. Ему стоило больших трудов пробраться внутрь, но он сразу же выскочил оттуда с криком, что в подземелье полно газов. Когда кончился рабочий день и люди, ведущие раскопки, разошлись, надсмотрщик сообщил хозяину да Приско, что в подвале лежит скелет, а вокруг него рассыпаны сокровища.

В сумерках хозяин и надсмотрщик спустились в подвал с фонарями, и представившееся им зрелище буквально потрясло их. Они увидели браслеты, серьги, перстни, тяжелые золотые цепочки, превосходную серебряную посуду, и среди этого сверкающего богатства лежал истлевший кожаный мешок, в котором было 1000 золотых монет разных правителей, начиная с Августа и кончая Веспасианом. Самые поздние монеты относились к 76 году н. э. Их выпустили за три года до извержения Везувия. Там оказались даже весьма редкостные монеты с изображением римских императоров Гальбы, Оттона и Вителия, которые не могли пустить в оборот большое количество денег, потому что каждый из них правил только одну треть года. Почти все монеты сохранились и блестели, как новые.

На кубках, чашах, кувшинах и тарелках древний мастер сделал превосходные изображения. То гончие преследуют оленей и диких кабанов, то медведи нападают на серну. В когтях орла бьется заяц, а черный дрозд внимательно следит за ящерицей. Лев бросается на вола, лиса борется с волком. Здесь элементы растений и превосходные изображения змей и птиц. На кубке для вина превосходный барельеф – танец скелетов с головами великих философов и драматургов древности. Здесь можно увидеть Софокла, Еврипида, Менандра, Эпикура и Зенона из Китиона. Эти шедевры древнего искусства тайно вывезли из Италии. Владелец поля, под которым сохранились эти удивительные сокровища, продал их французскому миллионеру Ротшильду. Этот сервиз впоследствии попал в Лувр и стал одним из самых ценных экспонатов в залах Древнего Рима.

Наш гид, молодой энергичный неаполитанец, уже несколько часов водит нас из дома в дом, с одной улицы на другую, с форума к зеленым предместьям города, и мы не перестаем восхищаться виденным. В Помпеях небольшой музей, но то, что там выставлено, поражает воображение туристов. Мы слышим реплики восторга на многих языках мира. Рядом с нами толпятся туристы из Индии, Австралии, Америки и Африки, здесь много европейцев. Каждый экспонат рассказывает свою историю, дополненную уже виденным. Но самое большое впечатление остается от гипсовых слепков, сделанных по методу археолога Фиорелли, который еще в 1864 году сделал удивительное открытие.

Во время раскопок Фиорелли обнаружил пустоты, которые образовались от того, что в момент катастрофы Вместе с вулканическим пеплом полил горячий дождь. Мокрым пеплом плотно облепило тела людей, погибших на улице; складки одежды, морщины на лице – все четко отпечаталось в этом горячем месиве, а позднее, когда все истлело и остались только скелеты, образовалась пустота, которую Фиорелли заполнил жидким гипсом. Первая же скульптура, полученная таким способом, удивила ученых. Когда гипсовый раствор застал, на поверхность земли извлекли скульптуры с лицами подлинных людей, на которых застыл ужас и отчаяние.

Мы стоим у витрины, за стеклами которой виден слепок молодой женщины, опустившей голову на руки. Она лежит на животе. Она беременна. У нее скоро должен родиться младенец. И сейчас, в этом ужасном несчастье, у нее одна забота – лечь так, чтобы не пострадало дитя. Фигура этой женщины так трагична, что кажется, будто вся эта трагедия произошла совсем недавно. А мы словно свидетели ее.

А вот что писал свидетель этой необычайной трагедии, известный писатель древности Плиний Младший:

«Уже в течение многих дней ощущалось землетрясение; его не боялись, потому что в Кампании оно обычно. В эту ночь, однако, оно настолько усилилось, что казалось, все не только движется, но и опрокидывается. Мать ворвалась в мою спальню: я как раз собирался вставать, чтобы разбудить ее, если она спит… Здания вокруг тряслись; мы были на открытом месте, но в темноте, и было очень страшно, что они рухнут. Тогда наконец решились мы выйти из города; за нами шла потрясенная толпа, которая предпочитает чужое решение своему: в ужасе ей кажется это подобием благоразумия. Огромное количество людей теснило нас и толкало вперед. Выйдя за город, мы остановились. Тут случилось с нами много диковинного и много ужасного. Повозки, которые мы распорядились отправить вперед, находясь на совершенно ровном месте, кидало из стороны в сторону, хотя их и подпирали камнями. Мы видели, как море втягивается в себя же; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его от себя. Берег, несомненно, выдвигался вперед; много морских животных застряло на сухом песке. С другой стороны, в черной, страшной грозовой туче вспыхивали и перебегали огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами пламени, похожими на молнии, но большими…