Текст книги "Жаклин"

Автор книги: Китти Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Глава четырнадцатая

«Джекки так страдает, – говорил президент. – Она очень хотела иметь еще одного ребенка. Мы так радовались, когда родились Каролина и маленький Джон. Было бы неплохо иметь еще одного сына».

Боясь, что жена впадет в депрессию, Кеннеди старался прилетать в Кейп каждый уик-энд после смерти Патрика. И все-таки он находил время для других женщин. 24-го сентября он начал путешествие по стране и взял с собой Мэри Мейер. Они отправились в Милфорд, штат Пенсильвания. Эта поездка имела целью приобретение правительством особняка, принадлежащего кузену Мэри, сыну покойного губернатора. «Вообще-то присутствия президента там не требовалось», – признает Бен Брэдли, близкий родственник миссис Мейер. Но Кеннеди не мог побороть в себе искушение навестить Рут Пинчет, мать своей любовницы, и попозировать перед фотографами.

За несколько дней до этого он отметил десятую годовщину своего брака с Джекки на Хаммерсмит-Фарм в Ньюпорте, Род-Айленд. Там Джекки вручила мужу золотую медаль св. Кристофора вместо той, которую он положил в гробик сына. Она также подарила ему альбом в кожаном переплете, тисненном золотом, с изображением розового сада у Белого дома.

В первую же весну своего пребывания в Белом доме президент попросил Банни Меллона, садовода, развести небольшой сад, который будет цвести все лето, под окнами своего кабинета.

«Это был совершенно ужасный участок до того, как Банни занялся им, – вспоминает Джекки. – Теперь это просто чудесный сад… Его красота поражает даже бездушных журналистов, которые вечно трутся у Белого дома».

Кеннеди вручил жене письмо от Дж. Дж. Клаймена, нью-йоркского дилера по антиквариату, со списком имеющихся в наличии произведений искусства, описанием и ценой каждого из них. Ни одно из произведений искусства в этом списке не стоило меньше тысячи долларов. Кеннеди сказал жене, что она может выбрать себе любое из них к юбилею. Внимание Джекки привлекли рисунки Дега, гравюры Фрагонара, языческих времен статуэтки и этрусские произведения искусства. В конце концов, она выбрала браслет в форме свернувшейся в кольцо змеи.

Примерно в это время ей позвонила сестра, которая проводила лето, отдыхая с Аристотелем Онассисом в Греции. Ли вернулась в Афины после похорон Патрика и однажды за ужином рассказала греческому магнату о том, как тяжело перенесла смерть сына Джекки. С сочувствием выслушав ее, Онассис предложил совершить круиз на своей роскошной яхте, чтобы хоть немного взбодрить первую леди. Ли немедленно позвонила сестре, сообщив ей, что яхта «Кристина» находится в ее распоряжении.

«Скажи Джеку, что мы со Стасом будем сопровождать тебя, – сказала она. – О, Джекки, мы так весело проведем время. Ты не представляешь, какая замечательная яхта у Аристотеля, и он говорит, что мы можем плыть, куда ты пожелаешь. Путешествие пойдет тебе на пользу».

Кеннеди согласился и разрешил жене принять это предложение, хотя и опасался, какой резонанс вызовет в обществе гостеприимство богатого грека. «Больше всего меня беспокоит этот чертов обвинительный акт», признавался он другу.

В период правления Эйзенхауэра Аристотелю Онассису предъявили обвинение в том, что он пользовался американскими кораблями, не платя при этом налоги. В конце концов, грек заплатил штраф в размере семи миллионов долларов, лишь бы не появляться в суде.

Президента также беспокоили интимные отношения между Ли и корабельным магнатом, она проводила большую часть своего времени на его яхте, совершая с ним полеты в Лондон и Нью-Йорк. «Ли хотела выйти замуж за Онассиса, но тот не очень-то стремился жениться на ней», – вспоминает Бетти Сполдинг, которая не раз беседовала с четой Кеннеди по этому поводу. – А Джекки не хотела, чтобы Ли оставляла Стаса и выходила за Онассиса. Поэтому-то она и отправилась в Грецию. Не только ради отдыха, но и чтобы серьезно поговорить с Ли и вразумить ее».

Бобби Кеннеди был также обеспокоен этой ситуацией. Его пугали политические последствия того, что Ли, которая вела тайные переговоры с Ватиканом, вдруг бросит своего второго мужа и выйдет за Аристотеля. Верховный прокурор однажды вечером встретился с Джекки наедине и сказал: «Передайте Ли, чтобы она не горячилась». Джекки заверила его в том, что сделает это.

Президент тем временем связался с помощником министра финансов, Франклином Делано Рузвельтом-младшим, и стал настаивать на том, чтобы он с женой сопровождал Джекки во время круиза. «Ваше присутствие придаст респектабельности всему событию, – говорил президент. – Люди не будут распространять сплетни, если на яхте окажетесь вы и Сью».

Рузвельты согласились на предложение президента.

Через несколько дней Памела Турнур объявила представителям прессы, что Джекки собирается совершить частную поездку в Грецию в октябре и пробыть там две недели. Часть своего отдыха она проведет на вилле Маркоса Номикоса, которого она посещала в качестве первой леди в 1961 году. «Несколько дней она также проведет на яхте Аристотеля Онассиса», – с неохотой добавила мисс Турнур.

Когда ее спросили, будет ли богатый грек на яхте вместе с первой леди, мисс Турнур ответила, что она не знает. Он сказала, что князь Радзивилл нанял яхту Онассиса, и что он, его жена и супруги Рузвельты будут сопровождать Джекки.

Онассис, понимая какой скандал может вызвать его присутствие, решил остаться в Афинах, но Джекки настояла на том, что он должен быть на борту «Кристины». «Я не могла бы принять приглашение без его личного присутствия на яхте, – говорила она позднее. – Это было бы жестоко. Я просто не могла пойти на это».

На яхте Онассиса припасли редкие вина, восемь разновидностей икры и свежие фрукты, которые привезли на самолете из Парижа. Экипаж состоял из шестидесяти человек, двух парикмахеров, шведского массажиста и небольшого оркестра, игравшего танцевальную музыку. Все это стоило ему более 40 000 долларов. Кроме Радзивиллов и Рузвельтов, на яхте также находились сестра Онассиса, Артемис, и ее муж, греческий драматург, модельер, княгиня Ирина Голицына с мужем и Аккарди Гурни, обворожительный холостяк, хороший друг Ли.

«Бедняга Франклин вовсе не хотел отправляться в этот круиз, – говорила Джекки. – Он сказал, что создает свой новый имидж, такое путешествие не пойдет ему на пользу, но я заставила Джека упросить его поехать с нами. Мне действительно хотелось, чтобы Франклин сопровождал нас».

Путешествие не доставило удовольствия Рузвельту.

«Джекки безжалостно дразнила его и плохо обращалась с ним, – вспоминает один из гостей. – Когда Франклин появился в красных шортах и свитере, она осмеяла его и сказала, что он похож на маленького Джона. Тогда еще было не принято, чтобы мужчины носили шорты, и Джекки, которая тщательно следила за модой, считала, что Франклин одевается безвкусно, она вела себя так, будто он обременяет ее. Она также критиковала его коричневый костюм, который просто ненавидела».

Как школьницы, Джекки и Ли подшучивали над помощником министра. Один из гостей вспоминает тот вечер, когда обсуждались галлюциногенные наркотики. «Кто-то сказал, что мускатный орех, если его употребить в больших количествах, произведет такой же эффект, как и ЛСД. На следующий день Ли и Джекки, которые вели себя просто глупо, когда были вместе, подумали, что будет забавно дать Франклину наркотики и посмотреть, как у него начнутся галлюцинации. Они заставили повара подложить в суп Рузвельта мускатный орех. Бедняга чуть не задохнулся, когда попробовал его. Его жена недоумевала по этому поводу. Фактически все мы считали эту шутку довольно глупой и совсем не смешной. Джекки и Ли были такими не похожими на других, они вели себя глупо и по-детски. На протяжении всего круиза они говорили нечто вроде того, что надо позвонить Джеку и сказать, будто мы застряли в Стамбуле и не можем вернуться назад. Что-то в этом роде».

«Детские выходки Джекки сводили с ума агентов секретной службы, – вспоминает один друг. – Ей нравилось доводить беднягу Клинта Хилла. Он был ее любимым агентом, она всегда требовала, чтобы он охранял ее, когда она выезжала за город. Однажды в Нью-Йорке, когда она поехала в ночной клуб вместе с Чаком Сполдингом и Рузвельтами, Клинт сидел на первом сиденье рядом с водителем, который спросил, куда надо ехать. Тогда Джекки прошептала: «Поедем в Гарлем». Клинт чуть с ума не сошел от волнения, когда услышал это. Она всегда предлагала ехать в какие-нибудь сомнительные и пользующиеся дурной славой районы, чтобы попугать его. Увидя, что он напуган, она начинала хихикать и говорила: «О мистер Хилл. Не бойтесь. Я постараюсь быть хорошей девочкой».

Но порой Джекки была не столь игрива. Однажды она велела Хиллу отобрать пленку у фотографа, который снимал ее из-за забора. «Отдай мне пленку, – закричал Хилл фотографу. – Джекки просто достанет меня!»

В конце концов, полиция вмешалась в это происшествие и доставила фотографа в участок, где были проверены его документы. Только после вмешательства Пьера Сэлинджера этого человека освободили, вернув ему пленку.

Во время путешествия в Грецию Джекки заверила Клинта Хилла, что он может расслабиться и отдыхать на море, так как на яхте не будет представителей прессы.

В Афинах ее встречала Кризантемус Папакотис, двенадцатилетняя девочка, у которой имелись особые основания любить первую леди. Во время своего первого посещения Греции в 1961 году Джекки услышала, что этот ребенок в результате заболевания сердца не сможет дожить до пятнадцати лет.

Джекки попросила представителей американского посольства исследовать это дело, сказав им, что если потребуется операция, то девочку нужно доставить в США. Джекки обещала оплатить все расходы.

Через несколько дней ей сообщили в посольстве, что девочку отвезли в афинскую больницу для обследования. Позднее в больницу Уолтера Рида поступила информация, что требуется особая операция на сердце, чтобы удалить тромб. Операцию сделали военные хирурги и через два месяца, проведенных в госпитале, ребенок посетил первую леди в Белом доме. Джекки организовала для Кризантемус полет в Нью-Йорк на личном самолете Кеннеди, где девочка посетила зоопарк и осмотрела Статую свободы. Она остановилась в номере Кеннеди в отеле «Карлайл» и посетила Организацию Объединенных Наций в качестве личного гостя Эдлая Стивенсона. Первая леди также организовала для нее полет домой с остановкой в Париже, где девочка могла осмотреть достопримечательности.

«Доброта Джекки, по-видимому, спасла жизнь этой девочки, – говорил один свидетель, – и хотя ей не составило особого труда сделать это, нас всех удивило то, что она приняла участие в судьбе этой юной гречанки. Это был ее лучший поступок за весь тот период, когда она была первой леди».

Газеты по всей Греции превозносили Джекки за ее щедрость. Когда она вновь прибыла в Грецию в 1963 году, ее встречали там толпы благодарных греков. Кризантемус подарила ей букет гортензий, когда Джекки вышла из самолета. Затем, обняв свою сестру Ли, Джекки села в лимузин и уехала на виллу Номикуса, находящуюся на побережье в четырнадцати милях к югу от Афин.

Через несколько дней «Кристина» отправилась в плавание, нагруженная бочонками красного вина, ящиками с виноградом, черными фигами, грушами и гранатами. Прежде чем они отправились в путешествие, Онассис объявил им, что первую остановку они сделают в Дельфах. «Затем мы отправимся туда, куда пожелает миссис Кеннеди. Она командует яхтой и является капитаном».

В Стамбуле Джекки приветствовали толпы ликующих турков, когда она сошла на берег, чтобы взглянуть на знаменитую Голубую мечеть. «Возвращайтесь», – кричали они, когда она покидала город.

«Я вернусь, когда мой муж уже не будет президентом», – пообещала Жаклин.

Круиз продолжался по Ионическому морю, яхта следовала в сторону чудесного острова Скорпиос, принадлежащего Онассису. Он купил его шесть месяцев назад за 110 000 долларов. Имеющий форму скорпиона, этот необитаемый холмистый остров весь порос прекрасными оливковыми деревьями.

«Замечательно, Аристотель, просто замечательно», – шептала Джекки.

«Ерунда, – сказал грек, пренебрежительно махнув рукой. – Подождите и увидите, что я собираюсь построить на вершине холма. Я планирую построить там копию дворца в Кноссе, состоящего из 180 комнат».

«Между прочим, – поинтересовался он, – сколько комнат в Белом доме?»

«О, не так много, как вы собираетесь иметь в вашем дворце, – рассмеялась Джекки. – Но я очень привыкла к этому дому… видите ли, я его переделала, и в нем теперь живет мой дух. Вы меня понимаете?»

«Конечно, конечно, – отвечал ей вежливый хозяин. – Я много слышал о ваших стараниях реставрировать Белый дом, и это произвело на меня большое впечатление. Возможно, вы посоветуете мне, как украсить мой дворец, когда он будет готов».

Греясь в ярких лучах средиземноморского солнца, Джекки всем говорила о том, как прекрасно быть на свободе и не зависеть от ежедневной рутины.

«Здесь так красиво, – говорил Франклин Рузвельт-младший. – И мы сами можем выбирать маршрут».

Во время всего круиза первая леди ни разу не заговорила о смерти сына. «Она говорила, что устала, и однажды споткнулась возле дельфийского оракула, но ни разу не упомянула своего умершего сына, – вспоминает один из гостей. – Онассис был отличным хозяином, он все тщательно продумал и действовал очень энергично, но я могу заверить вас, что во время круиза между ним и Джекки ничего не было. Она лишь говорила ему, что чудесно себя чувствует и прекрасно отдыхает. Она все время повторяла: «О, я хотела бы, чтобы здесь с нами оказался Джек».

Джекки хотела бы разделить свое счастье с мужем. Президент дважды связывался с ней по телефону, но слышимость была очень плохая. Она едва разбирала его слова, когда он сказал ей о том, что подписал договор о запрете на испытание ядерного оружия. Каждый вечер Джекки писала ему длинные письма.

«Я очень скучаю по тебе – это хорошее чувство, но… довольно грустное, – писала она. – Я всегда преувеличиваю, но я сочувствую всем людям, находящимся в браке. Здесь я совершенно не испытываю никакого напряжения в отличие от тебя. Я хотела бы, чтобы ты чувствовал себя так же беззаботно, как и я».

В последний вечер круиза Онассис по своему обыкновению планировал элегантную вечеринку с ужином, во время которой женщины должны были получить роскошные подарки. Ли Радзивилл получила три браслета с драгоценными камнями. Сью Рузвельт – золотое кольцо, украшенное бриллиантами. Миссис Рузвельт получила также замечательную французскую вечернюю сумочку. «О, Сью, – воскликнула Джекки. – Она так похожа на ту сумочку, которую подарил мне президент де Голль».

У гостей отвалились челюсти, когда они увидели подарки, которые Онассис преподнес первой леди. Наиболее удивительным среди них было ожерелье из бриллиантов и рубинов, которое можно было превратить в два браслета.

«О Боже, – простонала Ли Радзивилл. – Оно такое чудесное, я просто не верю своим глазам». Позднее княгиня писала президенту: «Аристотель осыпал Джекки множеством подарков. Я с трудом смогла перенести это. Сама я получила лишь три дешевых браслета, которые вряд ли станет носить даже Каролина».

На лице президента, появилась гримаса, когда он взял в руки газету с описанием круиза Джекки. Там говорилось о роскошной ярко освещенной яхте с веселыми гостями, отличной едой и напитками. Кеннеди боялся, что общественность опять поднимет крик о том, что первая леди купается в роскоши.

Но он и пальцем не пошевелил, чтобы приостановить путешествие.

«Каждые два-три дня Джекки и я звонили ему с «Кристины», чтобы рассказать о том, чем мы занимаемся, – вспоминает Франклин Рузвельт. – Он ни разу не высказал никакой критики и не говорил Джекки, чтобы она поскорее возвращалась домой. Позже я читал статьи о том, что он якобы хотел, чтобы она вернулась, но это неправда».

Кеннеди однажды спросил жену, какую страну она посетила бы, если бы у нее был выбор, – Италию, Ирландию или Марокко. «Я знаю, что ты больше всего хочешь поехать в Ирландию, – сказала она, – но я поехала бы в Марокко». Сразу же после круиза Онассиса она вылетела в Маракеш и остановилась в резиденции кузины короля.

Первая леди прибыла вместе со своей сестрой во время празднеств по поводу сорокового дня жизни первенца монарха, принца Мухаммеда. «Ты знаешь, – говорила она, хихикая, – Хассан был таким плейбоем, почти таким же испорченным, как шах Ирана. Но, став королем, он очень посерьезнел».

Король Хуссейн позвонил первой леди вскоре после ее прибытия и пригласил ее в Фантазию – на выставку берберийских скакунов, находящуюся на первом этаже дворца. Ее восхитил белый жеребец, и тридцатичетырехлетний монарх немедленно приказал подарить коня своей гостье.

Король выписал Джекки парикмахера, который прилетел из Касабланки, находящейся на расстоянии 140 миль от Маракеша. По просьбе Жаклин он запретил представителям прессы фотографировать ее. Затем арабский правитель издал указ о том, что все понравившееся Джекки должно приноситься ей в дар. Прогуливаясь по базару Маракеша, она восхищалась многими вещами. Когда она уезжала, вслед за ней последовали три товарных вагона с подарками. Джекки, однако, велела послать белого жеребца в Грецию на виллу сестры.

Президент ждал жену в вашингтонском аэропорту вместе с Каролиной и маленьким Джоном. Обычно он так не поступал. Толпа ее почитателей разразилась аплодисментами, когда она сошла с трапа самолета, улыбающаяся и счастливая в свете прожекторов. «О, Джек, – прошептала она, – я так рада вновь вернуться домой». Кеннеди, который стеснялся демонстрировать свои чувства, быстро обнял ее и посадил в лимузин, который сразу же помчался к Белому дому.

Через несколько дней Джекки рассказывала друзьям о круизе и Онассисе. «Аристотель больше не думает о своем богатстве. Оно само плывет к нему в руки». Во время ужина с четой Брэдли Джекки сказала, что ей не понравилась вся эта шумиха, сопровождавшая круиз. Президент обратился к жене с предложением поехать с ним в следующем месяце в Техас.

«Я, конечно же, поеду с тобой», – сказала она.

Первая леди пригласила Робина Дугласа-Хоума провести с ней день в ее деревенском доме, который она построила в Атоке, штат Вирджиния, возле Горы Рэттлснейк. «Она, безусловно, выглядела счастливой и отдохнувшей. Такой я ее еще не видел, – говорил он. – Она, наконец, успокоилась, исчезло разочарование и горечь прошлых дней. Теперь она уже больше не подшучивала над людьми, как это стучалось с ней прежде. Казалось, она повзрослела за этот год, исчезли иллюзии молодости. Она поняла, что ее идеалы не выполнимы на все сто процентов. Поубавилось высокомерия. Джекки стала проще. У нее прекратились перепады настроения, она стала менее агрессивной».

За ужином тем вечером жена президента изливала душу своему другу, рассказывая о том, как тяжело перенес ее муж смерть маленького Патрика. «Рождение и смерть этого ребенка сблизили Жаклин Кеннеди с ее мужем, – вспоминает этот человек. – Они стали лучше понимать друг друга, уважать и ценить. Парадоксально, но смерть Патрика обновила их брак и укрепила семью. Жаклин никогда не была такой счастливой».

Хотя первая леди и презирала политику, она согласилась сопровождать мужа в Техас. Она совершила 13 поездок за границу после того, как стала хозяйкой Белого дома. Но отказывалась путешествовать по Штатам, не удаляясь далее Вирджинии. Поездка в Техас должна была стать ее первым путешествием в качестве супруги президента и первым появлением перед общественностью после смерти сына.

Президенту нужно было посетить Техас, чтобы уладить разногласия в рядах демократической партии. Консервативный губернатор, Джон Коннали, и сенатор-либерал, Ральф Ярборо, яростно нападали друг на друга, и президент понимал, что, если они не помирятся, ему не окажут поддержку в этом штате на президентских выборах в 1964 году. Даже имея вице-президентом Линдона Джонсона, Кеннеди с трудом победил в Техасе в 1960 году, получив лишь 46 233 голоса. Ему нужна была твердая поддержка Штата Одинокой Звезды во время выборов 1964 года. Так что ему просто необходимо было совершить поездку в Техас.

Эдлай Стивенсон посетил Техас в октябре, участвуя в церемонии по случаю Дня Организации Объединенных Наций. Толпы разъяренных техасцев всячески оскорбляли его. Агенты секретных служб предупреждали помощников президента, что в Техасе возможны антиправительственные демонстрации. Близкие друзья советовали Кеннеди не ездить в Даллас, являющийся центром «Общества Джона Берча». Сторонники сегрегации ненавидели его. Но Кеннеди решился на эту поездку. «Никто не заставлял президента ехать в Техас, – говорит Кении О'Доннел, – и менее всего Линдон Джонсон. Но его нельзя было удержать от этой поездки».

За несколько дней до его отъезда президент вылетел в Майами вместе с сенатором Джорджем Смазерсом, чтобы встретиться с группой латиноамериканских издателей. Вернувшись в Белый дом, он сказал, что не хочет ехать в Техас, но должен сделать это, добавив, что Джекки поедет вместе с ним.

«Это замечательно», – сказал Смазерс.

«Да, ей пора уже начать совершать со мной эти идиотские поездки. Я рад, что она будет рядом со мной».

Белый дом сделал заявления о том, что первая леди будет сопровождать своего мужа 21 и 22 ноября в поездке по юго-западу, включая такие города, как Сан-Антонио, Хьюстон, Форт Ворт и Даллас. Чета Кеннеди планировала провести уик-энд на ранчо Линдона Джонсона близ Остина, и Джекки обещала быть вместе с президентом на завтраках, обедах и ужинах. «Она будет всячески помогать ему, насколько это позволит ей здоровье», – заявил представитель Белого дома.

Джекки говорила друзьям, что боится этого путешествия, но обязательно поедет вместе с мужем. «Джек знает, что я ненавижу подобные вещи, – сказала она. – Он сказал мне, что хочет, чтобы я поехала, но только если я действительно хочу поехать. «Ты очень поможешь мне, – сказал муж. – Но если ты не захочешь поехать, я пойму тебя». Так что теперь я определенно решила ехать в Техас, хотя и буду ненавидеть каждую минуту своего пребывания там. Но он хочет, чтобы я поехала с ним, и это все решает. Я жертвую собой ради того, что он считает важным для себя».