Текст книги "Против течения. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8. Мира и Бренн

Вокруг была вода. Казалось, во всём мире ничего кроме неё не осталось: вода заливала глаза, уши, саднила в носу и в горле, от холода немели руки и ноги. Мире казалось, что она стала медузой, которую Река несёт всё дальше и дальше. Она бездумно двигалась по волнам, даже не пытаясь угадать, что ждёт впереди. С того мгновения, когда Бренн бросился с ножом на Хадара, а затем стал зверски убивать стражей, Мира словно отключилась от происходящего. Её бедный разум не мог принять правду, проще было заблокировать его и бездумно скользить взглядом по «картинкам», которые проплывали мимо: нависшее над рекой небо свинцового цвета, огромный, провалившийся Купол какого-то города, обросшие лианами полуразрушенные дома. Мира не могла заставить себя посмотреть лишь на того, кто всё это время держал её на руках и не давал захлебнуться в Реке. При взгляде на него Миру охватывал дремучий ужас, какого она не испытывала ни разу в жизни – даже на турнире, когда её преследовали сначала Зверь, а потом Алекса; даже когда она вступила в противоборство с Астафьей. Да, было очень страшно, но Мира могла соображать, прикидывать варианты, искать выход. Сейчас ужас парализовал не только её движения, но и мысли.

По-прежнему держа Миру на руках, Бренн по грудь в воде направился между домами. Впервые за всё время пути Мира решилась на него украдкой взглянуть: к ней была повёрнута менее повреждённая часть лица кукра. Те не менее, прямо перед Мирой раскачивалось при ходьбе оторванное ухо, висевшее только на мочке. Миру замутило, она торопливо отвернулась, стараясь глядеть куда угодно, лишь бы не на Бренна.

Она прекрасно помнила недолюдей в подземелье, их неживые глаза, рваные, дёрганые движения.

«Это не тот Бренн, которого я знала прежде, – мысленно сказал она себе. – Нужно принять это и видеть в нём не того, кто готов был ради моего спасения раздавить орех и отправиться в неизвестность. Тот Бренн умер, его больше нет».

Она сглотнула подкативший к горлу комок слёз и вновь заставила себя посмотреть на кукра. Его оторванное ухо, остекленевшие, ничего не выражающие глаза. Мира через силу вглядывалась в некогда милые черты, изучала кукра, как лаборант изучает в микроскоп смертоносную бактерию. Постепенно к ней стала возвращаться способность мыслить, анализировать.

Вспомнился подслушанный в подземелье разговор Хадара и Окато:

«– Мы продвинулись в исследованиях феномена кукров, – говорил врачеватель. – Постепенно нам удаётся создавать таких, кто не зависит от магии. В частности мы смогли отказаться от магических ошейников, приводящих кукров в действие. Те, что перед вами, настроены на голос, достаточно приказа.

– Голос конкретного человека? – уточнил Хадар.

– Конечно. Нам не нужно, чтобы приказы раздавали все подряд.

– Но, согласитесь, это имеет большой минус. Генерала могут убить, и вся эта… э-э, армия станет бесполезна.

– Право отдавать приказы предоставлено не одному человеку».

Значит, врачеватель приказал кукру напасть на них в лодке. Странно, ведь Хадар и Окато были партнёрами. Может, в «программе» кукра произошёл сбой, и он набросился на Старшего агента без приказа?

«А как же я? – подумала Мира. – Окато приказал меня похитить? И куда кукр сейчас направляется? Что это за город? Сухири или какой другой?»

Она приподняла голову и огляделась по сторонам: город выглядел совершенно мёртвым или покинутым, в воздухе висел густой запах гнили.

Нигде не задерживаясь, кукр направился к одному из домов. Тот находился на возвышении и был разрушен меньше остальных. На стенах местами сохранилась грязно-белая штукатурка; подняв голову, Мира увидела тёмно-красную черепичную крышу.

«Почему сюда? – заметались в голове мысли. – Кто его здесь ждёт?»

Она напряжённо прислушивалась к тишине, но, кроме шагов кукра, её ничего не нарушало.

Кукр вошёл в большой холл. Внутри оказалось сухо, наверх вела полуразвалившаяся лестница, ступени во многих местах провалились, в потолке зияли дыры и гудел ветер, под ногами хрустел мусор. Постояв будто в нерешительности посреди холла, кукр опустил Миру на пол. Она сжалась, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Мокрое холодное платье прилипло к телу, от страха била дрожь.

«Что он со мной сделает? Для чего это всё?» – думала Мира.

Она выхватила взглядом лежащий на полу большой камень, выпавший из кладки стены. Заставить его ударить кукра по голове? Однако сейчас же вспомнилось, как он с легкостью отбил огромный сундук. Что если опять не получится, ещё и кукр разозлится? Сейчас он хотя бы боли ей не причиняет. Нет, сперва надо выяснить, что они здесь делают. Чего или кого ждут?

Кукр молча опустился на пол напротив Миры и, сложив руки на коленях, устремил на неё потерянный взгляд. Он как будто пытался что-то вспомнить. На лице, с правой половины которого кожа свисала, будто оборванные листки бумаги, не сходило растерянное и какое-то изумлённое выражение.

Мира набрала побольше воздуха в грудь и через силу спросила:

– Бренн, куда мы попали? Для чего мы здесь?

В его глазах мелькнуло смятение. Он огляделся по сторонам, как будто только сейчас заметил, куда пришёл.

– Разве ты больше не живёшь здесь? – спросил кукр.

Миру точно электрическим током прошило: у этого чудовища остался голос Бренна. Как не замечать этого? Как отречься от воспоминаний, когда они врываются в уши звуками голоса – такого родного и знакомого!

– Живу? Здесь? – едва слышно повторила Мира.

И вдруг поняла: белый дом под тёмно-красной крышей. Дом Кровавого господина. Бренн, вернее тот, в кого он превратился, думает, что они до сих пор в Элсаре. Он принёс Миру сюда, думая, что это дом Хадара, где она жила.

«Что же ты такое?» – подумала она, с мукой вглядываясь в его лицо.

Как много осталось в этом существе от её прежнего, милого Бренна? Что происходит в его голове?

– Что ты помнишь, Бренн? – спросила Мира.

– Я? – словно разбуженный ребёнок, он вновь осмотрел комнату, перевёл глаза на Миру и, его изуродованное лицо осветилось тихой улыбкой: – Помню, что спешил к тебе.

У неё кольнуло в груди. Судорожно сжав пальцы, Мира робко спросила:

– Мы кого-то ждём? Сюда должен кто-то прийти?

Он покачала головой:

– Не знаю. Может, Хадар.

– Хадар, – эхом повторила Мира.

В тот же миг снаружи раздался скрип уключин, и до неё долетел приглушённый расстоянием голос Старшего агента:

– Как ты с нами оказался? Да ещё в таком необычном прикиде.

– Праматерь приказала, – ответил голос Гая. – Как обычно, толком ничего не объяснила, только сказала: бди.

Мира почувствовала, как сердце сделало отчаянный рывок.

«Гай!» – хотела выкрикнуть она, но кукр молниеносно закрыл ей рот ладонью и прижал к полу с такой силой, что Мира не могла пошевелиться. Казалось, её придавила гранитная плита.

Скрип уключин удалялся, и Мире казалось, что вместе с ним стонет её сердце. По щекам потекли горячие слёзы.

Внезапно кукр перевернул её на живот и придавил коленом. Она уткнулась носом в засыпанный колючей крошкой пол. Рядом раздался треск ткани.

– Что ты делаешь?! – всхлипнула Мира.

Но и так уже поняла, что он хочет связать её и отправиться в погоню за Хадаром и Гаем.

«Он убьёт их!» – пронзила её простая и беспощадная в своей ясности мысль.

– Нет, Бренн! Подожди! Прошу тебя! Умоляю! Пожалуйста, будь со мной!

Его колено стало не так сильно прижимать её к полу. Некоторое время они слушали, как затихает скрип уключин, и тишина окутывает всё вокруг душным ватником.

Мира прикусила губу, почувствовала во рту вкус крови. Радость от того, что только что спасла жизнь Гаю, смешалась с отчаянием: они уплыли! Опять она наедине с этим зверем, полностью в его власти. Кукр отпустил её. Встал. Заходил по комнате. Мира слышала, как он шумно дышит, как скрипит мусор под его ногами.

Сев на полу, Мира стряхнула с лица прилипший песок, взглянула на кукра. Он (без рубахи, которую разорвал на веревки), стоял у дверного провала, чуть подавшись вперёд и всматриваясь вслед уплывшим мужчинам. В его позе было что-то звериное; казалось, ещё немного, он упадёт на четыре лапы и ринется в погоню, чтобы нагнать их и разорвать на части.

«Нужно отвлечь его, – подумала Мира. – Занять чем-то другим».

– Бренн, – позвала она, стараясь, чтобы голос звучал ласково и успокаивающе.

Он вздрогнул всем телом, повернул голову.

– Иди ко мне, – продолжила она дрожащим голосом.

Кукр не шевелился. Тогда Мира поднялась, на цыпочках подошла к нему и, преодолев отвращение, положила руку на плечо. Из него торчала голая, желтоватая кость. Крови при этом не было. Мира постаралась не смотреть на кость.

– Они уплыли, – проронила она. – Остались только ты и я.

Кукр медленно повернулся, протянул руки и обхватил её за голову. Скосив глаза, Мира увидела, что между его пальцев всё ещё свисают полоски рубахи, которыми Бренн хотел связать ей руки.

В памяти чёрной вспышкой осветилось воспоминание о том, как в лодке он раздавил голову одному из стражей. У Миры от страха подкосились ноги. Сама не зная, каким чудом, она не осела на пол, заставила себя улыбнуться и посмотреть кукру в глаза.

– Я рада, что оказалась здесь с тобой, – произнесла она онемевшими от страха губами.

Увидела, как из взгляда кукра уходит животная ярость, и они вновь обретают задумчивое, даже мечтательное выражение. Кажется, Мира действовала на него успокаивающе. Её голос воскрешал прежнего Бренна, а кукра загонял внутрь. Однако при появлении угрозы кукр вновь брал верх.

– Я никому тебя не отдам, – тихо сказал Бренн и приблизил своё лицо к её лицу.

Она зажмурилась и невольно выставила руки перед собой, пытаясь отгородиться. Возникла заминка. Приоткрыв глаза, Мира увидела, что кукр смотрит на неё с непониманием. Ведь только что она была такой нежной и ласковой. Что случилось?

– Я очень устала… и замёрзла, – пробормотала Мира. – Давай чуть позже. Хорошо?

Её взгляд упал на заваленный мусором камин в стене. Если развести огонь, Гай с Хадаром увидят дым.

– Может, зажжём камин? – робко предложила она. – Можно разломать на дрова лестницу.

Голос сорвался от волнения. В глазах кукра вновь проявил себя зверь.

– Ладно, не будем, – торопливо согласилась Мира.

Она мягко отвела от своей головы его руки, подошла к стене и села. Кукр стоял, склонив голову набок и наблюдая за ней. Он вновь пугал её своей дикостью и непредсказуемостью.

– Я… лягу? Можно? – спросила Мира.

– Ложись, – равнодушно проронил кукр. Он вновь подошёл к дверному пролому и встал, как страж. Или тюремщик.

Мира легла там же, где сидела. В голове бились мысли:

«Необходимо убежать от него. Я не могу с ним оставаться. Как знать, что он сделает в следующую минуту? Вдруг получит приказ и убьёт меня? А Гай с Хадаром ни за что не найдут меня в этом доме».

Мира обвела взглядом комнату, остановила его на лестнице. Ей пришла в голову одна идейка.

Привстав на локте, она окликнула кукра. Тот повернул голову.

– Здесь сильно тянет по полу сквозняком, а у меня вся одежда промокла. Давай поднимемся наверх, – жалобно сказала Мира, стараясь вложить в интонацию всё страдание, какое только могла выразить.

Кукр молчал и не двигался с места.

– Бренн, прошу тебя. Что если я заболею от сквозняка и умру? – она помолчала и добавила: – К тому же наверху у тебя будет лучше обзор.

– Хорошо, – поколебавшись, согласился кукр.

Она встала, попыталась отряхнуть платье от налипшего мусора, но быстро поняла, что это пустая затея, и оставила, как есть.

Мира первой подошла к лестнице, чуть опёрлась на перила. Они угрожающе заскрипели. Ступени тоже не внушали доверия, одним своим прогнившим видом отбивая желание подниматься.

«Лишь бы не провалились раньше времени», – подумала Мира.

Она решила, что на середине лестницы прикажет ступеням провалиться под кукром – уж на это её магии точно хватит. Кукр упадёт вниз, а она, воспользовавшись этим, сбежит. Если удастся, догонит Гая с Хадаром. Нет – спрячется в одном из заброшенных домов.

Они начали подниматься. Словно догадавшись, что она задумала, кукр вдруг обнял её за талию. Мира досадливо прикусила губу: проваливаясь, кукр утянет её за собой.

Поднялись почти до верха.

«Пора, потом будет поздно», – сказала она себе. Остановилась, сделав вид, будто услышала что-то необычное. Даже указательный палец к губам прижала. Мол, тихо!

– Что случилось? – насторожился кукр.

– В доме кто-то есть! – прошептала Мира.

В нём вновь пробудился зверь. Выпустив Миру, он запрокинул голову, шумно втянул носом воздух.

Мира метнулась к перилам и со всей силы ударила взглядом по ступеням у кукра под ногами. Они с треском проломились, и кукр провалился, повиснув на руках. Гнилые доски крошились под его пальцами, но ему удавалось удержаться. Не теряя времени, Мира кинулась по лестнице вниз. Рука кукра схватила её за подол платья. Мира в отчаянии дёрнулась, раздался треск ткани, у кукра остался кусок верхней юбки. Не задерживаясь, девушка побежала прочь из дома.

«Убраться подальше, схорониться в норе, куда он не доберётся», – стучало в голове.

Конечно, Гая с Хадаром уже не было видно. Насколько хватало глаз, были только заброшенные полуразрушенные дома и пустые, залитые водой улицы. Где вплавь, где шагом, Мира поспешила прочь от дома «кровавого господина». От холодной воды сводило руки и ноги, на грудь будто повалилась огромная жаба, мешая вдохнуть и выдохнуть, а в голове стучало тысячью молоточков: «Быстрее! Быстрее!»

За спиной послышался плеск воды. Кукр! Мира оглянулась: никого. Она обшарила улицу диким взглядом. Показалось? Сердце ухало в груди, как бешеное. Она ещё немного прибавила ходу. Наступила на что-то острое, но вытаскивать ногу из воды и изучать, что там, было некогда. Потом, всё потом. Сперва – найти укрытие.

Может, уже хватит убегать? Может, укрыться в этом доме? Или в следующем? Каждый из домов казался Мире слишком ненадёжным и легко просматриваемым.

Уловив краем глаза движение наверху, она подняла голову и замерла в изумлении и растерянности: в воздухе на четырёх цепях, которые крепились к Куполу, висела восьмиугольная белоснежная башня, напоминающая китайскую пагоду. У неё были большие двери, на которых неизвестный мастер вырезал затейливые узоры, напомнившие о морозном дне и росписи на стеклах. Дверь была приоткрыта, и сквозь неё пробивался луч желтоватый света, словно там горела лампа. Венчала пагоду крыша в форме остроконечной шапки. Казалось, пагода материализовалась из воздуха, иначе, удивительно, как это Мира не увидела её раньше.

"В той норе, во тьме печальной гроб качается хрустальный на цепях между столбов «[1], – вспомнились Мире знакомые с детства строки.

Пагода висела неподвижно. Вокруг никого не было, стояла тишина, не нарушаемая ни единым звуком, всё замерло, словно заколдованное неведомыми чародеями. Мира заметила, что на воде дрожит лёгкой рябью отражение хоть и большого, но обыкновенного дома – такого же, как все в этом городе. Она в удивлении подняла глаза на пагоду, затем вновь на отражение; на пагоду, на отражение, на пагоду, на отражение. Тряхнула головой – ладно, пусть это остаётся необъяснимой загадкой природы.

Внезапно из пагоды начала спускаться узкая лестница без перил – она появлялась ступенька за ступенькой, пока с тихим плеском не погрузилась в воду у ног Миры. И вновь всё вокруг накрыла зачарованная тишина.

Странно, но Мира не чувствовала сверхъестественного изумления. Где-то на краешке сознания она будто ожидала чего-то подобного. Обернувшись, не появился ли кукр, Мира стала подниматься по лестнице. Пройденные ступени таяли в воздухе так же, как до этого появлялись. На мгновение Миру охватил страх невесомости. Она зажмурилась, сосчитала до десяти и медленно открыла глаза. Лестница, как прежде, вела к дверям пагоды.

Вот и последняя ступенька. Мира взялась за блестящую, как из латуни, дверную ручку. Внизу послышался плеск воды. Взглянув под ноги, Мира увидела кукра. Он бежал, разрезая грудью воду, оглядывался по сторонам. Глаза горели яростью.

Мира торопливо открыла дверь и забежала внутрь.

– Он же не сможет сюда попасть? – спросила она сама у себя.

Вопрос заметался между стенами и улетел наверх. Мира вновь опасливо выглянула наружу. Кукр бродил вокруг отражения дома в воде с таким видом, словно то было не отражение, а настоящий дом. Вот он подошёл к «дверям», попытался пройти внутрь отражения, но тут же отступил: что-то не пускало его. Он поднял голову к Куполу, потряс сжатыми в кулаки руками и заорал, будто зверь. На краткий миг Мир показалось, что сейчас кукр точно её увидит. Она поспешно скрылась за дверью.

– Я в безопасности, в полной безопасности, – прошептала она, пытаясь унять испуганно колотящееся сердце.

От звука собственного голоса, в самом деле, стало спокойнее. Мира, наконец, осмотрелась по сторонам. Она находилась в большой зале. В центре её стоял столб, изрезанный многочисленными письменами и рисунками; винтовая лестница обвивала его, словно нить веретено.

[1] «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях». А. С. Пушкин

Глава 9. Сон Миры

Вглядевшись в письмена, Мира узнала язык: именно такой был на свитках из сундука Даяны. Поднимаясь по лестнице, Мира вчиталась: письмена являлись не чем иным, как мантрами. Часто повторялась Вседержительница. Мантры призывали её охранять жителей Азара от всяческих напастей, быть милостивой и заботливой. Кроме надписей на столбе были изображения дракона. Мира вспомнила, что уже видела его ранее: такой была фигура дракона в фонтане на дворе Хадара. Бренн рассказывал о нём, называл водяным змеем Оруа. Говорил, что Оруа были боевыми змеями богини Оямото.

Тут Миру осенило: это и есть храм Оямото, куда она должна была явиться со спасённой девочкой с Острова Серой Хмари. В подтверждение этой догадки Мира нашла несколько изображений Жабы. Даже на рисунках с её морды не сходило высокомерное выражение.

Мира с удвоенным интересом продолжила изучать надписи. Одна из них в особенности привлекла её внимание:

«И явится в храм избранная дева с ребёнком на руках, и наступит через неё процветание в земле Азарской», – гласила надпись.

«Явится в храм, – мысленно повторила Мира. – Вот она я, только без ребёнка на руках".

Так, изучая надписи, Мира поднялась под крышу. Окон здесь не было; столб с надписями завершался чашей; залу почти полностью занимал большой камень, доходивший Мире до пояса. В камне было выдолблено углубление напоминающее кольцо, только одна его половина была гораздо шире другой. От широкой половины к чаше тянулись желобки в виде двойных линий; Мира несколько раз обошла камень, разглядывая его и пытаясь понять предназначение. Вариант был один: это жертвенный алтарь, а сам зал – место для жертвоприношений. Но кого и с какой целью приносят в жертву? На столбе об этом не было ни записей, ни рисунков.

Мира вернулась на один ярус вниз, выглянула в окно. Город лежал под ней – обветшалый и убогий. Однако нельзя было не отметить, что даже полуразрушенные, дома хранят следы былой красоты. Они были гораздо выше домов в Элсаре и больше походили на руины замков. Впрочем, некоторые из них чудом уцелели, так что даже крыши не обвалились. На углах таких крыш «сидели» каменные фигуры фантастических существ. У них были раздутые животы, толстые, вывороченные в разные стороны ноги и длинные четырёхпалые руки, которыми они упирались в крыши. Вдоль спины у них росли гребни, а туловища были лысыми и мускулистыми. Крохотные, в сравнении с телом, головы поражали уродством и выражением безграничной злобы. Большие рты с торчащими клыками, были открыты в беззвучном рыке, и в какой-то момент Мире показалось, что она слышит рёв чудовищной толпы. Все они смотрели на вершину Купола, как будто ожидали кого-то.

От созерцания фигур Мире стало жутко. Кто эти странные существа? Почему жители Сухири поместили их на крыши своих домов? Мира заставила себя отвести взгляд от чудовищ на крышах и посмотрела на землю. Там бродило ещё одно чудовище, пусть, без гребня, зато живое. Впрочем, это тоже было неточно.

Мира сразу его увидела. Бренн ходил вокруг отражения дома в воде, в яростном исступлении бился в дверь и окна, но попасть внутрь почему-то не мог. Она торопливо отступила от окна вглубь комнаты, боясь, что вопреки всякой логике, кукр её увидит. Однако нужно было что-то делать, не оставаться же в этой пагоде бесконечно долго. Мира подумала, что умрёт тут от жажды и голода. А пить уже хотелось, и очень сильно. Вообще странно, что в такой огромной пагоде никого нет. Ни одного человека, будто вымерли все.

Она вновь подумала о Гае и Старшем агенте. Где они сейчас? Если бы можно было дать о себе знать, позвать на помощь. Внезапно её осенило: сны! Те самые, с помощью которых Гай готовил её к турниру, а заодно и помог раскрыть в ней магические способности.[1] Обычно в сны её затягивал Гай, но однажды сама Мира создала сон на двоих. Тогда они оказались на Елагином острове в Питере.

«Нужно позвать его сюда, – подумала Мира. – Всё показать и вместе придумать, как быть с кукром. Что если попытаться вернуть Бренна в прежнее состояние? Раз Окато смог сделать его таким, может, он способен Бренна "вылечить"?»

Идея была, скорее всего, утопическая, но попробовать надо! Мира не желала допускать мысль, что Бренн останется таким навсегда. Хотя бы потому, что он отличался от кукров в подземелье. Его уверенность в том, что они до сих пор в Элсаре, и он принёс Миру в дом Хадара… Мгновения посветления, когда он будто становился прежним Бренном… Он словно не переродился полностью. Это давало надежду на успех.

Итак, создать сон и вызвать в него Гая.

Мира взволнованно прошла от окна к лестнице и обратно: Гай появился в лодке так внезапно, что она даже не сумела осознать этого. А потом её похитил кукр, и тем более не было возможности предаваться сантиментам. Сейчас же, представляя скорую встречу с Гаем, Мира разволновалась. Как составить с ним разговор? Что сказать?

В голове вихрем пронеслись воспоминания, начиная с первой встречи на Реке и заканчивая расставанием, когда Мира умоляла Гая остаться. Она бросила к Вилу гордость и страх показаться смешной, готова была сделать что угодно, лишь бы не отпустить его. Но он уехал. Их нелепая, непроигранная до конца история: насмешливый наставник и его никчёмная ученица. Вспоминать всё это сейчас было одновременно грустно и смешно, как о детстве, которое никогда не вернуть – разве что во сне.

А после рассказа Бренна о Сопротивлении, к чувству брошенности добавилась ещё горечь: она всегда была для Гая всего лишь средством, можно даже сказать, инструментом для борьбы против режима. Потому-то он и ушёл так легко, оставив её одну перед смертельным турниром.

От подобных мыслей на глаза наворачивались злые, жгучие слёзы и хотелось причинить Гаю боль. Такую же, какую он причинил ей своим равнодушием.

– Так, стоп, – сказала себе Мира. – Сейчас не лучшее время, чтобы поддаваться эмоциям. Мне нужно вызвать сюда Гая, чтобы спастись. И всё. Влюблённая девочка слишком много пережила после расставания с наставником и выросла. Все чувства остались в прошлом.

Однако в глубине души крохотным червячком свербило: «Кого я хочу обмануть? Себя? Три ха-ха. Я всё ещё люблю его и стоит ему появиться здесь, как я опять провалюсь в омут, из которого не выбраться».

Она тяжело вздохнула: как бы то ни было, а встретиться с Гаем нужно. Мира закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и представила бывшего наставника рядом. Вот он стоит посреди залы и в удивлении оглядывается по сторонам, не понимая, где находится и как сюда попал.

Мира открыла глаза, приготовившись встретить его недоумённый взгляд – однако, в зале кроме неё никого не было.

«Что за…? – подумала она. – Почему не удалось перетянуть его сюда?»

Она вновь зажмурилась, постаралась отрешиться от всех посторонних мыслей, оставив только визуальный образ Гая. Теперь-то уж точно должно получиться! Мира почувствовала дуновение ветерка, услышала шаги. Распахнула глаза – никого. Глюки такие глюки, Вил бы их побрал!

Может, причина в пагоде и сюда в принципе нельзя кого-либо перенести? Но где, в таком случае, назначить встречу? Опять на Елагином острове? Мира поморщилась: нет, больше никаких романтических мест. Нужно сразу дать понять Гаю, что теперича не то, что давеча. Между ними возможны только деловые отношения.

«А не встретиться ли нам у него дома?» – подумала она и решила, что хорошо придумала. Встреча в доме, где он жил с Магдой и где её убили. Память об этом срубит на корню все пылкие чувства, которые могут появиться при встрече. Зажмурившись, Мира постаралась как можно чётче вспомнить их дом: потемневшие от времени стены, покосившееся крыльцо. Магды больше нет, некому выводить цеплюч, и упругие колючие стебли опутали ступени, заползли сквозь приоткрытую дверь в дом – осторожно, словно голодные хищники в поисках добычи.

Подняв подол платья, чтобы цеплюч не оборвал его, Мира направилась по узкой тропинке к крыльцу. При её появлении стебли цеплюча поспешно сползли с крыльца, свились кольцами, точно змеи. Мира криво усмехнулась: конечно, это ведь её «сон». Понимают сволочи, кто тут главный. Поднявшись по застонавшему под ногами крыльцу, она открыла дверь и вошла в дом. Гай выводил цеплюч вокруг потухшего очага в центре комнаты. С какой-то остервенелой решимостью он поливал неоткукренной водой толстые стебли, и они с шипением корчились и сгорали, превращаясь в бурый порошок.

Мира остановилась на пороге, огляделась по сторонам. Комната была такой, как осталась в её памяти: большая, неуютная, с ширмой, отгораживающей спальные места, и развешанными на стенах пучками трав. Под потолком комнату опоясывали полки, заставленные многочисленными баночками и горшками – Магда была знахаркой.

Только на том месте, где в прошлый раз лежал труп, было пусто.

При виде Миры, Гай перестал выжигать цеплюч, поставил бутылку с водой на стол и сделал неопределённый жест – не то желая обнять, не то оттолкнуть девушку.

– Вода жизнь, – негромко сказала Мира, бросив взгляд на горстки трухи, в которую обратился цеплюч.

– И тебе не хворать, – откликнулся Гай. Обведя рукой комнату, спросил: – Почему ты затащила нас именно сюда?

– Я пыталась перенести в другое место, но получилось только в это, – смущённо ответила она.

– Понятно.

Он прошёл вдоль полок, что-то поискал, сказал через плечо:

– Здесь стоял короб с куревом. Наколдуй его обратно.

Чтобы это сделать, Мире надо было представлять, как короб выглядел. Она хотела спросить об этом, но неожиданно для себя произнесла совсем другое:

– Гай, мне очень жаль, что так получилось с вашей женой. Если вам будет от этого легче, то я нашла и убила ту… тварь.

В памяти возникли последние мгновения жизни Астафьи. Её угасающий взгляд, последние рывки сердца.

– Ей приказала совершить убийство Даяна, – продолжила Мира. – Кстати, её тоже уже… казнили.

– Знаю, – Гай мотнул головой, словно ему жал воротник, хотя на нём была надета растянутая кофта со спущенными в нескольких местах петлями. Кожаные, с налипшими засохшими водорослями штаны, заправлены в сапоги.

«А ведь они обе, и Магда, и Даяна были его жёнами, – вдруг подумала Мира. – Что он чувствует, зная, что одна убила вторую?»

– Я не смогла спасти Магду… Простите, – добавила она дрогнувшим голосом.

В ней до сих пор занозой сидело чувство вины за то, что она не распознала ЛжеМагду и потом не помогла в драке настоящей. Разоблачения Астафьи и Даяны смягчили чувство вины, но полностью избавиться от него не удалось.

Гай молча приблизился к ней, обнял и прижал к груди. Мира уткнулась лицом в его колючую, пропахшую рекой и потом кофту, почувствовала тепло его дыхания на своих волосах. Тут-то всё и вернулось, как она того боялась: чувства к Гаю вспыхнули с новой силой, а обиды рассыпались будто выжженный цеплюч.

Миру заколотило от желания обнять Гая, потрогать, погладить. Она из последних сил сдерживала себя, внушала: «Так нельзя! Я специально забросила нас в этот дом, чтобы между ничего не случилось!»

Но, вопреки здравым мыслям, чувствовала, как всё сильнее пьянеет.

Безотрывно глядя на неё чёрными цыганскими глазами, Гай стал расшнуровывать её строгое серое церемониальное платье, и Мира не нашла в себе сил, чтобы остановить его. Шершавыми обветренными руками он снял платье с её плеч, и оно упало к ногам Миры тяжёлым потоком. Гай с лёгким удивлением взглянул на её броню в виде корсета и панталон до колен. Да уж, в Башне её платье было более функциональным. Но Гай тогда этим не воспользовался.

– Я ехала на официальную церемонию, – сказала Мира. Она пыталась быть ироничной, но голос дрожал от волнения, голова налилась чугунной тяжестью, лицо пылало.

– Порви этот корсет его к чертям! – выдохнула она.

Гай взял из чехла нож и разрезал шнуровку корсета сверху вниз, и тот упал на пол, будто панцирь. Когда холодный металл коснулся кожи, Миру пробрала дрожь, а внизу живота сладостно заныло. Следом за корсетом на пол лоскутками лёгкой ткани слетели остатки целомудренной брони. Нож вонзился в земляной пол едва ли не по рукоять. Не в силах больше сдерживаться, Мира обхватила Гая ногами за бёдра и стала целовать его веки, колючие щёки, обветренные губы. От желания у неё потемнело в глазах. Как? Ну как она могла поверить, что счастлива без этого мужчины? Кто способен его заменить?

Гай понёс её к ширме.

– Нет! – вскрикнула Мира. – Не хочу там! Там была другая. Хочу здесь!

Они оказались возле стены. Гай прижал её спиной к шершавым брёвнам, приподнял за ягодицы. Мира увидела, что глаза у него стали совсем шальные. У неё перехватило дыхание, а сознание заволокла пелена. Он грубо вошёл в неё, но Мире сейчас нужна была такая грубость. Она закричала. Крик рвался из неё при каждом толчке, с полок над головой падали на пол и бились какие-то склянки. Затем они опустились на пол на шкуру с мягкой шерстью. Руки Гая то жёсткие, то нежные ласкали и сжимали Миру, отчего её сердце почти останавливалось. Он был, казалось, везде – в ней, на ней – и перед ними была бесконечность.

…

Лёжа с закрытыми глазами, Мира почувствовала, как Гай заботливо накрыл её вспотевшее тело плотной, тяжёлой тканью. Она хотела открыть глаза и посмотреть, что это, но не стала. Гай зажёг очаг, и Мира ощутила правым боком тепло. Ею овладела нега; не хотелось делать даже малейшее движение. Просто лежать, полностью отдавшись ощущениям и слушать, как потрескивает огонь. Ещё ни разу за всё время в Азаре Мира не чувствовала себя такой счастливой и защищённой. Казалось, весь жестокий беспощадный мир где-то там, а они вдвоём укрылись в уголке спокойствия. Если бы только можно было остаться здесь навсегда!

– Где тебя скрывает кукр? – неожиданно спросил Гай.