Текст книги "Эдем xxi (СИ)"

Автор книги: Кирилл Манаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

XIII

Обливаясь потом, Сабир сел на кровати. Все начиналось сначала. Чуда не произошло.

Сабир – воин. У него нет сомнений, нет раздумий. Он беспощаден. Он опасен и смертоносен, как укус кобры.

Сабир – друг и собеседник. Он мягок, улыбчив, прекрасный рассказчик.

Но никто из врагов и друзей не знает, что персональный ад начинается, когда он возвращается домой, скидывает одежду и ложится в кровать. Тогда приходит боль. Стягивает колючим обручем голову, входит в позвоночник и сводит судорогой спину.

Сабир сворачивается калачиком и тихо поет колыбельную, ту самую, которую пела мама. Боль не уходит, она прячется в голове, где-то за глазными яблоками. Удается заснуть, но ненадолго, и все начинается сначала…

Сабир оделся и выглянул на балкон. Холод сжал виски, и стало немного легче. Он вышел из квартиры, оставив дверь незапертой. Полная луна освещала спящий голод, ветер гнал снежную поземку по пустым дорогам, и Сабир жадно вдыхал морозный свежий воздух.

На самом деле, боль была спасением, если она отпускала, то перед глазами возникал маленький мальчик в полосатом халатике, и Сабир с трудом мог удержаться от крика.

Он шел по тропинке Битцевского парка, было спокойно и свежо.

– Воин!

Тихий, вкрадчивый голос. Сабир остановился и резко обернулся. Чувство опасности мгновенно очистило сознание, боль растворилась, видения исчезли, он оглянулся по сторонам. Никого.

– Воин!

Сабир закрыл глаза. Барсу в горах не нужно зрение, чтобы почуять врага. Он просто знает, где враг. По звуку плавно оседающего на землю листа, по тонкому движению воздуха, по учащенному биению сердца. Сабир резко повернулся и протянул руку в сторону тополя, стоящего в нескольких шагах от тропы.

От дерева отделилась высокая фигура.

– Воин, выслушай меня…

– Ну, здравствуй, враг мой, – хищно усмехнулся Сабир и прыгнул.

Удар ушел в пустоту. Противник как тень скользнул в сторону, уходя от атаки. Сабир еще не закончил движения, когда свет желтых фонарей вдруг и все окружающее потеряли потускнели и выцвели, словно кто-то переключил телевизор в режим черно-белого изображения, редкие снежинки замерли в воздухе, а сам воздух стал густым и тягучим. Сабир провалился в боевой транс. Пространство свернулось в узкий коридор, в конце которого стоял противник. Обострившимися чувствами Сабир физически ощущал опасность. Он несколько раз глубоко вдохнул, насыщая кислородом кипящую от адреналина кровь, и рванулся вперед.

На тихой тропинке Битцевского парка, освещенной редкими фонарями, две беззвучные тени метнулись друг к другу, на секунду сплелись в яростной схватке и отскочили в стороны, застыв в боевых стойках.

Сабир, поджарый и хищный, с раскосыми глазами степняка, получив удар в подколенную чашечку, подволакивал правую ногу, а его противник, очень высокий, жилистый, с абсолютно лысой головой и оттопыренными ушами, отвел за спину правую руку, оберегая поврежденную кисть.

– Ты доволен, воин? – спросил он.

– Да, – просто сказал Сабир и с уважением кивнул головой.

– Почему ты меня назвал врагом?

– Потому, что ты как друг вошел в дом моих врагов.

Высокий усмехнулся:

– Тогда я твоя цель, а не твой враг.

– Может и так, – согласился Сабир.

– Или, – продолжал высокий, – не то и не другое. Ты же знаешь.

Сабир внимательно посмотрел на собеседника.

– Ты меня видел?

– Да.

Вчера, наблюдая за объектом Ордена, он заметил этого человека, подъехавшего к особняку на автомобиле. Тот вышел из машины и сразу посмотрел в сторону соседнего дома, как раз туда, где была установлена камера наблюдения. Внимательно так посмотрел. У Сабира, сидевшего за монитором, появилось полное ощущение того, что ему заглянули прямо в глаза.

Сабир сунул руки в карманы спортивной куртки и, не спеша пошел по тропинке. Высокий двинулся рядом.

– Меня зовут Игнат, – он на ходу протянул руку Сабиру, – для друзей – Ганя.

Сабир внимательно оглядел Ганю. Высокий. Сильный. И с добродушной, до ушей, улыбкой. Ганя и есть Ганя. Никто не мог противостоять находящемуся в боевом трансе Сабиру. А этот смог, и приложил так, что пару дней придется похромать. Правда, и сам получил. Сабир больше не чувствовал опасности, не было и не раз спасавшего жизнь ощущения близости врага.

– Сабир, – он пожал протянутую руку, отметив быструю гримасу боли, проскочившую на лице Гани. А что же ты хотел, дорогой, схватиться с Сабиром и уйти с целыми костями? Хотя кости, пожалуй, целы, а вот растяжение гарантировано.

– Ты – великий воин, – безо всяких предисловий, спокойно и буднично заявил Ганя.

– Да что ты, – ехидно ответил Сабир, – какой воин?! Мне бы в тепле посидеть, да вот видишь, на свежем воздухе прогуляться. Да и тут хулиганы прохода не дают, пристают к прохожим, житья нет.

Ганя рассмеялся.

– Уж извини меня за небольшое хулиганство. Я должен был проверить…

– Ну, и проверил?

– Да, – серьезно сказал Ганя, – ты – великий воин. Я никогда не встречал равного тебе.

Сабир недоверчиво покачал головой.

– Красиво говоришь, приятно слышать. Да только ты сам не слабак, – он с усмешкой ткнул пальцем в бицепс Гани, – вон ручищи-то какие.

– Я – другое дело, – возразил Ганя, – у меня было немного больше времени на обучение.

Они вышли к границе парка. Узкая тропинка выходила на освещенную аллею, Ганя остановился, повернулся к Сабиру и, уже без улыбки, сказал:

– Тебе плохо, воин.

От его тона Сабир вздрогнул, но мягко отшутился:

– А кому сейчас хорошо?

Ганя вздохнул.

– Тебе плохо, воин, – снова повторил он.

Вот так. Так сразу и поставил диагноз. Но даже если плохо, то никому до этого нет дела. Никому. Это моя боль.

– Спасибо, друг, у меня все хорошо, – ласково улыбаясь, произнес Сабир.

– Нет, – покачал головой Ганя, – тебе очень плохо. Я вижу. Ты уже один раз умер. Умерла твоя душа, чтобы последовать за близкими. Тебя убило твое горе. Но ты воскрес, воскрес только для того, чтобы отомстить. Ты отомстил, и пришла пустота. И теперь смерть не отпускает тебя. Ты сжигаешь себя. Как думаешь, сколько ты протянешь?

– На все воля Аллаха, – глухо ответил Сабир.

– Это правда, на все воля Господа, – миролюбиво согласился Ганя, – но получив душу и получив волю, ты сам отвечаешь за свой путь. Как давно ты ищешь смерти?

– Ты что, психотерапевт? – зло ощерился Сабир. – Искал меня, чтобы рассказать о смысле жизни?

– Что ты, что ты, воин! – замахал руками Ганя, – Кто я такой, чтобы утешать людей? Я говорю, что вижу. Я вижу, что тебе плохо, и я хочу помочь. У тебя недавно болела голова…

Сабир с изумлением посмотрел на собеседника.

Боль, ворочавшаяся в его голове, сжигавшая его изнутри, исчезла, растворилась. Отпустила давящая на глаза свинцовая тяжесть. Сознание было ясным и четким, Сабир дотронулся до висков, поворочал головой. Боль ушла.

– Как у тебя это получилось? – Сабир не казался удивленным.

– О, это несложно, – с готовностью ответил Ганя, – у тебя нет физического заболевания. Но психическая травма бывает даже болезненнее. Есть простые приемы, помогающие достичь психического расслабления собеседника, некоторые из них я использовал во время разговора…

– Манипуляция сознанием?

– Если хочешь, да. Правда, манипуляция позитивная.

– Ты уверен, что это мне понравится? – глаза Сабира сузились.

– Уверен, что нет, – как ни в чем не бывало, продолжал Ганя, – ты же воин. Ты привык управлять собой, и подчиняешься приказам только тех людей, кого ты выбрал сам. Ты не солдат. Тебе трудно сражаться в строю. Ты одиночка. Если считаешь себя правым, то готов воевать со всем миром, а если же чувствуешь вину, то казнишь себя как преступника…И еще…знаешь, почему я позволил себе манипуляцию?

– Почему?

– Просто, – добродушно улыбнулся Ганя, – я сам такой.

XIV

– Яблочко хочешь? – Сергей, не дожидаясь ответа, кинул Гане яблоко. Тот поймал его, даже не оглянувшись, и захрустел, продолжая внимательно изучать таблицы на мониторе компьютера. Сергей восхищенно зацокал языком:

– Тебе бы в хоккей играть. Вратарем.

– Звали, – не отрываясь от монитора, объявил Ганя.

– Стреляли, – передразнил Сергей.

– Слушай, господин начальник, – Ганя на стуле развернулся к Сергею, – ты вообще, хочешь до вечера получить справку? А если хочешь, то сиди и не… Словом, не мешай, друг мой, работать.

– Ну, знаешь, – удивился Сергей, – кто кому указания дает?

– Вы, о, всемогущий и светоч очей моих, и прочее, и прочее. Самолюбие удовлетворено?

Сергей вздохнул:

– Пожалуй… Кстати, по справочке, что удалось нарыть?

– Да так, самую ерунду, – Ганя снова уставился в монитор. – А здесь, представляешь, великолепные базы данных… Правда, поисковики слабоваты, я бы покопался.

"Я бы покопался" – любимая фраза Гани. Еще в детстве – сломался велосипед – бегом к Гане. Тот посмотрит, посмотрит, присядет на корточки, ковырнет пальцем в шестеренках и буднично заявит: "Я бы покопался". А через пару часов машина бегает как новенькая. Годы шли, велосипеды сменились мопедами, потом мотоциклами, а к десятому классу школы Ганя лихо управлялся с ремонтом автомобилей, благо профессия автомеханика была сверхдефицитной. Но что самое интересное, Ганино знаменитое "Я бы покопался" относилось не только к реанимации мертвых железок, но и разнообразной электронике, и, как еще оказалось, к программированию.

– А вообще, начальник, – Ганя решительно встал, – не пора ли нам перекусить, обращаю внимание, что уже полтретьего. Это тебя с утра женщины откармливают, а я вот выскочил натощак. Пойдем, камрад.

Сергей заулыбался. После того, как неделю назад всю ночь Ленки не было дома, он стал оставаться ночевать у Ирины и не преминул сообщить Гане, какие яства это милое и прекрасное создание сооружает на завтрак. А Ганя, между прочим, в плюсе – квартира оказалась в полном его распоряжении – Ленка появляется днем на час, переодевается и снова исчезает. Забирать вещи не хочет, встреч избегает, на звонки отвечает, но так, будто ничего не происходит. А на прошлые выходные Ирина сама предложила заскочить к ней. Так, чайку, туда-сюда… Деликатный Ганя не рассказал Сергею, что, когда он первый раз у нее остался, под утро появилась Ленка и, не застав его, долго сидела на кухне, пила в одиночестве чай и жалобно всхлипывала.

– Пошли, – Сергей соскочил со стула.

Они вышли из здания. На проходной охранник, как обычно, очень внимательно проверил пропуска.

Ганя весело фыркнул:

– Матвеич, – он всех охранников почему-то называл "Матвеичами", – не узнаешь?

Тот равнодушно вернул документы.

Сергея удивляла работа охраны. В здании всего находится пять-шесть человек сотрудников, а охранников, наверное, раза в два больше. Пропуск на воротах, пропуск на входе, здание разделено на три зоны, при переходе из одной в другую – пропуск. И охранники – ребята, явно подготовленные. Другие за две недели попривыкнут, словом-другим перебросятся, отношения наладятся… А тут – с каменными лицами, профессиональный пустой взгляд, ничего личного, пожалуйста, ваши документы… И внешне – это не вахлаки – бегунки – сторожа, собранные по соседним деревням, как в соседнем супермаркете, и не качки– переростки из банка напротив. А такие… вежливые, корректные, ни слова лишнего, но стоишь рядом и понимаешь – что-то не так, шею свернут не задумываясь. Один вопрос – что они тут, собственно, охраняют? Единственное, что приходило в голову, это серверы и базы данных. Ну, и персону Генерального директора, господина Крохина, который перемещался по городу только в сопровождении трех телохранителей. Только сложно представить, что в наше время кто-то пойдет брать штурмом здание ради нескольких компьютеров или одного, пусть даже великого и неповторимого, Евгения Евгеньевича. Как бы то ни было, Сергей невольно робел при подходе к проходной. А Гане хоть бы что – знай, зубоскалит.

Ганя оказался изрядным гурманом, и за две недели, которые они провели в новом офисе, успел исследовать все окрестности на предмет точек, где можно перекусить. Желательно недорого и желательно вкусно. К удивлению Сергея, привыкшему к ресторанам дорогим и солидным, вокруг оказалось немало заведений, не блещущих внешним антуражем, но предлагающих еду более чем сносную. Всего в квартале от них, в небольшом полуподвале с десятком накрытых клеенкой столиков, два угрюмых бородатых дагестанца жарили на углях истекающие соком бараньи ребрышки из свежайшего мяса, которое они же каждое утро возили откуда-то из Тверской области. Буквально напротив семья армян, волею судеб заброшенная в первопрестольную из Ливана, готовила поразительную ливанскую мазу – набор разложенных по мисочкам закусок на основе творога, баклажанов и каких-то немыслимых сочетаний продуктов, которые положено намазывать на свежие лепешки и запивать сладким до густоты кофе с кардамоном. В другой стороне, ближе к метро, хозяйка, она же шеф-повар, она же продавец, готовила такой борщ, какого Сергей не пробовал с того самого времени, когда гостил с родителями у тетки Оксаны под Черновцами. Попробовав ложку этого бардового, густого и обжигающе-горячего борща, не выдержал и, несмотря на разгар рабочего дня, взял пятьдесят граммов водки. Каким образом Ганя, впервые оказавшийся в Москве, сумел не только отыскать эти места, но и наладить самые теплые отношения с хозяевами, оставалось загадкой. Сергей, профессиональный коммуникатор, не слишком любил применять свои способности вне работы, оставаясь человеком довольно замкнутым. А вот Ганя, похоже, попал в свою стихию. Все его рады видеть, всем надо что-то обсудить, старший из братьев-дагестанцев лично выходил с ним поздороваться, и на его суровом лице даже читалось подобие радушной улыбки. С Самвелом, целый день восседавшем за столиком у входа в свое ливано-армянское бистро, он перебрасывался несколькими фразами по-французски, от которых хозяин хватался за живот и гулко хохотал.

Сегодня Ганя привел Сергея в новое место – небольшое кафе у метро. В отличие от остальных мест, кафе это ничем в гастрономическом плане не выделялось. Так, супчик из замороженных овощей и отбивная, по давней традиции общепита, пережаренная до состояния подошвы. Сергей попробовал жиденький горький кофе и подумал, что на этот раз Ганя потерял чутье. Либо какой-то сюрприз еще ждет впереди.

Но сюрприза не происходило, Ганя с аппетитом уписывал жиденький бульончик, а Сергей лениво ковырял вилкой жесткое мясо. Вздохнув, отодвинул тарелку:

– Ты хотел показать мне это место?

– А что, – продолжая хлебать супчик, заявил Ганя, – местечко вполне так ничего себе. Съедобно. Дешево.

– Ничего себе, дешево, – усмехнулся Сергей, – за эти деньги мы вполне могли перекусить в "Рояле", – он кивнул в сторону окна, где был виден играющий огнями вход в известный среди московских гурманов ресторан "Рояль". – А здесь, метро – раз, вокзал недалеко – два, вот и дерут втридорога и кормят черт те чем.

– А с каких это пор, – ехидно заметил Ганя, – вы, господин финансовый директор, стали интересоваться стоимостью поглощаемой вами пищи? Стыдно как-то, при ваших-то доходах.

– Ну, ты нахал, – возмутился Сергей, – сам заявил, что дешево…

– Я? – удивился Ганя. – А хотя да, действительно, было такое. Ну, мне можно, я же помощник, так сказать, офисный планктон. Сам знаешь, рыба ищет, где глубже…

– А планктон – где дешевле? Попробуй у метро шаурму взять.

– Нельзя, – серьезно возразил Ганя. – Если посчитать стоимость последующего лечения и реабилитации, то приведенная стоимость шаурмы составит, – он быстро прикинул в уме, – что-то около восьми с половиной тысяч рублей за порцию. А я не столь богат.

– Ну да ладно, – Сергей оглянулся, чтобы позвать официанта, но тот как ушел двадцать минут назад за чаем, так больше не появлялся.

– Спешишь? – поинтересовался Ганя.

– Ты, между прочим, тоже. Тебе еще справку готовить.

– Готово.

– Что значит готово?

– А то и значит. Все здесь, – Ганя улыбнулся и постучал себя по лысине.

– Не понял, – Сергей был искренне удивлен, – а какого черта ты не пишешь? Память тренируешь? Все, давай, пошли скорее, мне эта бумага вот как нужна…

– Подожди…

– Нечего ждать, двинулись.

– Подожди, – настойчиво повторил Ганя, – подожди немного. Давай я тебе сначала расскажу, что нарыл, а ты послушаешь.

– А написать нельзя?

– Можно. Ты только послушай, а потом сам решишь, что писать.

Сказано таким тоном, что у Сергея сразу отпала охота спешить. Ого, оказывается, Ганя иногда может быть о-о-очень убедительным.

– Ну, хорошо, – Сергей принял вид руководителя, сделавшего большое одолжение подчиненному, – валяй, слушаю.

Ганя начал излагать.

Задача, поставленная Сергеем, была, в принципе, несложной. Требовалось собрать всю информацию по четырем проектам, которые они вели, и сгруппировать в таблицы. Например, какие разрешения и согласования надо получать, какой орган и в какие сроки их выдает, от кого персонально в Правительстве зависит согласование, откуда идут источники финансирования, какие компании участвуют в проекте, и тому подобные вопросы. Потом на базе этой информации Сергей, как его учили в бизнес-школе, готовит план-график мероприятий, и – полный вперед, дальнейшая работа – это вопрос технологии. Задачи и сроки определены, остается подобрать исполнителей, а это, при бюджете их работодателей, совсем не трудно.

Ганя взялся за работу с энтузиазмом. Сначала он прошерстил всю открытую информацию. Потом залез в базу данных, расположенную на сервере, находящемся где-то в их же здании и охраняемом, как святая святых. Чем вызвал скорее не гнев, а испуг Крохина, и внеочередную Ганину задушевную беседу с начальником службы безопасности. Ганя простодушно оправдывался, и Сергей, как и все остальные, остался в уверенности, что дело ограничилось неуклюжей попыткой, объясняемой естественным служебным энтузиазмом, влезть на суперзащищенный компьютер. Собственно, ничего криминального в этом происшествии нет – Ганя зашел в служебную директорию, кликнул на иконку "вход" и, миновав почему-то не сработавшее окошко с паролем, вышел на сервер. Где был моментально обнаружен и отключен от сети системщиками компании. Дело закончилось тем, что хорошо получили по башке неизвестные ребята, отвечающие за компьютерную безопасность. За то, что не сработала система защиты, блокирующая чайников на подходе к серверу, там действительно нашли какие-то ошибки в программном коде. А Ганя виновато улыбался и разводил руками.

И вот, оказывается, что он, за те несколько минут, пока находился без присмотра на сервере, успел перекачать чуть ли не половину его содержимого, причем так, что обнаружить оную утечку невозможно даже теоретически. У Сергея закралось предположение, что и попал Ганя на сервер вовсе не из-за программной ошибки. Но, скорее всего, это предположение тоже теоретически недоказуемо.

На этом активность Гани не закончилась. К ужасу Сергея, он с улыбочкой повествовал, как залез в служебную сеть организации, название которой законопослушным гражданам вспоминать нет необходимости, а всех прочих одно ее упоминание бросает в дрожь. Сергей, как и любой российский финансист, относился к органам внутренних дел с легким пренебрежением, эти ребята просто делают бизнес, если ты не занимаешься открытым грабежом на улице, ты всегда сможешь договориться. А вот Контора – это дело другое… Как бы ее не переименовывали – КГБ, ФСК, ФСБ, суть от этого не менялась, и ссориться с ней он категорически не собирался. Да и что значит – ссориться? Медведь поссорился с цыпленком…

И тут Ганя простодушно признался, что там столкнулся с классным спецом. В его голосе зазвучало уважение – он всегда уважал настоящих профессионалов. А этот парень оказался спецом экстра-класса. До поры до времени Ганя спокойненько хозяйничал в информационных базах, пока не наткнулся на один ресурс. Интересный такой ресурс… Так вот, заходит туда Ганя и натыкается на программный блок. Блок, конечно, серьезный, но не для Гани, он его обходит, и… А блок оказался с секретом, со сторожевой программкой, немедленно отправившейся по Ганиным следам. И не в одиночку, а с хозяином. Сначала Ганя хотел попросту отмахнуться, но не тут-то было. Преследователь вцепился в него как бультерьер и упорно прогрызал дорогу к Ганиному компьютеру. Ганя отступал, расставляя блоки, но тот очень ловко обходил их, отслеживая сервер за сервером. Отключаться от сети уже поздно, парень прошел бы до его компьютера, как по освещенной дороге. И тогда Ганя совершил акт геноцида – отправил на все удаленные серверы, где оставались его следы, кластерные бомбы – пакеты уникальных вирусов, начисто сжигающих программное обеспечение и даже кое-какую электронную начинку. Его манипуляции вызвали глобальный сбой в сети, американцы потеряли связь с десятком спутников, а в Париже разом отключились светофоры. Газеты в истерике, Билл Гейтс объявляет награду за информацию о преступниках, ищейки всего мира отлавливают злобных хакеров, а это, оказывается, Ганя игрался в казаков-разбойников.

Сергей не верил своим ушам. Он уже не испытывал эмоций и слушал Ганину историю безучастно.

А Ганя продолжал. В результате этих боевых действий он все-таки собрал необходимую информацию и выполнил поручение непосредственного начальства. Сергей схватился за голову – оказывается, двухдневная пробка в Париже была вызвана его просьбой подобрать материалы по проектам.

– Говори, изверг, – простонал он, – а материалы хоть того стоят?

– А то, – гордо ответил Ганя, – материалы оказались первый сорт. Держись, сейчас закачаешься.

Сергей по-серьезному испугался, что еще такого тот мог сообщить.

– А ты вообще знаешь, на кого мы работаем? – поинтересовался Ганя.

Сергей испытующе посмотрел на него, но не увидел ничего, кроме довольной улыбки.

– Конечно, представляю.

– Боюсь, что нет.

– Не бойся. Извини, конечно, что изначально не посвятил тебя во все детали…

– Не извиняйся! – бесцеремонно перебил Ганя, – Наверное, сейчас ты скажешь, что не хотел сообщать мне, что наши хозяева затеяли серьезную авантюру и собираются прокинуть сотню-другую жирных банкиров и сделать на этом пару триллионов долларов. А мы с тобой – маленькие винтики большой машины, уверенно двигающейся к цели.

Огорошенный Сергей не нашелся, что сказать.

– Так вот, спешу тебя огорчить, друг мой. Ты их здорово недооцениваешь…

Ганя наслаждался произведенным эффектом.

Сергей пробормотал что-то неразборчивое. Вот, Ганя, вот, сукин сын… Он что, сегодня решил поиздеваться?

– Ладно, не тяни, выкладывай.

И Ганя выложил.

Его попросили сделать дело – собрать информацию – он сделал. Сделал, и сложил всю схему. И сейчас излагал ее Сергею, который действительно недооценил своих таинственных работодателей. Наверное, он находился в состоянии шока от ситуации с Ленкой и Ириной и не сумел сам пошевелить извилинами. Но, правда, у него не было таланта Гани по сбору информации. А, может, и по анализу. А Ганя не поленился, все разложил по полочкам.

То, что он выудил из сети, никак не походило на план по зарабатыванию денег. Скорее, в результате его реализации, организаторы сами уходили в глубокий "минус". Да, отдельные части казались весьма рентабельными, но совместное их применение приводило к железным убыткам в пару сотен миллиардов долларов. Да и то, если удастся отыграться на падении всего во время кризиса. Хотя, судя по размаху, падение ожидалось такое, что отыгрываться будет негде. Рынки просто исчезнут, не будет объемов для игры. Вот так-то.

– Ну и что? – криво усмехнулся Сергей. – У них что, мазохизм такой?

– Как сказать, слушай дальше.

И Ганя продолжил анализ. Примерно через полтора года происходит полный коллапс финансовой системы и остановка половины всей промышленности. Неизбежен голод, беспорядки и локальные войны. Очень вероятна глобальная война. Распад государств. Появление зон анархии и жесточайших диктатур. Разрушение промышленности, потеря ключевых технологий. И исчезновение современной цивилизации.

– У меня есть две версии, – выслушав, сказал Сергей, – первая – ты прикалываешься. Вторая – у тебя паранойя. Мне кажется, доктор Зло бывает только в кино.

Но Ганя шутить не собирался.

– А я ничего не утверждаю. Ты умный человек. Очень умный. Просто сядь и подумай. Отвлекись от своих проблем, забудь про своих девчонок, и спокойно подумай.

Сергей пожал плечами:

– Идет, поразмыслю. А засим, пошли трудиться. А справку… Я думаю туда все этого не надо. Сообрази сам, что туда вставить, и ко мне на стол.

Вернувшись, они больше не перекинулись и словом. Сергей был не в своей тарелке после Ганиных сообщений, и, сославшись на встречу в Минэкономики, уехал пораньше. Он действительно заехал в министерство на площадь Маяковского, быстро переговорил с начальником департамента о технических вопросах одного из проектов и отправился домой. По пути отметил про себя, что "Доктора Зло" очень неплохо заботятся о сотрудниках – Тойота, которую он оставил Ленке, сменил служебный "Мерседес" с водителем. Правда, в свете Ганиных идей, не факт, что это хорошо – иметь постоянно рядом с собой посторонние уши.

Домой – это значит на Проспект Мира, к Ирине. Сергей приходилось делать усилие над собой, называя ее квартиру домом, при этом слове первой ассоциацией была смеющаяся Ленка в халатике, Ленка в спальне, Ленка на кухне, Ленка, Ленка… Ленка, которая ушла от него практически к первому встречному, ушла, не сказав ни слова, как от пустого места. Ленка, которую он так любил.

Сергей закрыл глаза.

Он боялся признаться себе, что любит Ленку до сих пор, ревнует ее, как сумасшедший, а Ирина заполняет его пустоту. Нет, конечно же, Ирина девчонка очень хорошая, просто чудо, они стали очень близки… Но… Эх, Ленка, Ленка, что же ты наделала?

Ирина уже была дома. И он сразу забыл обо всем. Все проблемы стали казаться какими-то далекими. Только Ирина, ее матовая нежная кожа, теплые губы, огромные глаза… Ее поцелуи, ее ласки… Изгибы совершенного тела, стоны… И ноготки, царапающие спину…

Сергей сидел на кухне, положив ноги на стол, и потягивал из бокала красное вино. Ирина плескалась в душе, что-то тихо напевая. Сергей не хотел думать ни о чем, кроме нее. Не хотел. Но не мог.

Даже сейчас у него не выходила из головы Ганина история. И Ленка.