Текст книги "Эдем xxi (СИ)"

Автор книги: Кирилл Манаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Тот кивнул головой. Артамонов напоминает бультерьера, ему надо указать цель и назвать сроки исполнения, и за все остальное можно не волноваться. Владельцы обеих контор, сегодня вполне довольные жизнью и не придавшие значение какому-то незначительному нарушению сроков поставки, завтра сами прискачут в Москву вместе с грузом и, изо всех сил сдерживая дрожь в руках, будут спрашивать у представителя заказчика, всем ли он доволен, и нет ли еще каких пожеланий. Ну что за страна, что за люди… Без тумаков как без пряников.

– Теперь все в порядке?

– Так точно, – Штильман был вполне счастлив. – А ведь и правда, неплохо двигаются ребята.

– А ты как хотел? Орлы! Моя школа!

Тихомиров не преувеличивал, он лично разрабатывал тактику боя с конным противником. А что, получилось неплохо, остается надеяться, что для Рыцарей Ордена это окажется неприятным сюрпризом.

Штильман значительно кивнул головой. Судя по всему, пара-тройка сотен таких бойцов вполне сможет противостоять атаке тяжелой кавалерии.

– Ну что, – генерал повернулся к нему всем телом, – как там у нас с графиком?

– Теперь более или менее. Думаю, через пару недель будем готовы к глубокой разведке. Елецкий копается в мозгах пленных, на выходе комплект карт Эдема. Технологи готовят рабочие чертежи базы, как только выберем место, сможем приступать к строительству.

– Ладно, на неделе выберу время, подробно доложишь. А что от Елецкого, есть ли предположения, почему Орден так резко свернул активность?

– Для пленных это тоже неожиданность. Даже шок. И одна из основных причин, почему большинство пошло на сотрудничество. То же самое с исчезновением Рахимова. У них нет объяснений. Думаю, ответ можно получить только в Эдеме.

– Ну что же, – кивнул генерал, – в Эдеме, так в Эдеме.

XIII

Ия была настроена решительно.

– Папа, ты не можешь мне запретить и на этот раз.

Виктор Александрович мрачно смотрел на дочь.

– Ия… Если бы я согласился в прошлый раз, то не известно, что с тобой стало.

– Нет. Если бы я была там, на Шерме, все сложилось бы по-другому. Поверь мне, я чувствую, что он задумал…

– Чувствую, что он задумал! – язвительно сказал Виктор Александрович, откинувшись на спинку кресла. – А тебе не кажется, что ты слишком много внимания уделяешь личным отношениям? Нет, дорогая, твое место здесь, в Замке.

– Но, папа…

– Все, – Виктор Александрович хлопнул ладонью по столу, не ожидавшая такого проявления эмоций Ия вздрогнула, – не папа, а Магистр. Ты слышала приказ, – он сделал небрежный жест рукой, будто отгонял надоедливую муху, – разговор окончен.

Ия вылетела из зала приемов.

Виктор Александрович задумчиво вертел в руках перо, по древней традиции все бумаги в Эдеме подписывались исключительно гусиными перьями. Как же она похожа на свою мать. Особенно в гневе, те же глаза – смотришь и боишься обжечься. Неужели Ия думает, что он может позволить ей подвергнуться хоть малейшему риску? Нет, одно дело – это штатная операция на Земле, под прикрытием десятка страхующих оперативников, а совсем другое – сражение с серьезным противником в поле здесь, в Эдеме. Армия против армии, меч против меча. Кровь, смерть. Нет, дочка, тебе там делать нечего.

Но ладно, эмоции в сторону, времени и так мало. Он позвонил в настольный серебряный колокольчик, вызывая референта, появившегося бесшумно и стремительно.

– Прошу сообщить последние данные о подготовке ополчения.

Референт, как фокусник, выудил откуда-то свою вечную записную книжку и стал скучным голосом перечислять цифры. Виктор Александрович, вполуха слушая его, одновременно пробегал глазами утреннюю корреспонденцию, что, впрочем, не мешало ему полностью воспринимать информацию.

– Одну минуту, – он поднял глаза, прерывая референта, – вчера вечером запасы фуража были, если я не ошибаюсь… процентов на тридцать больше. Что произошло за ночь?

Референт оторвал взгляд от записей:

– Выступил передовой отряд Рыцарей-Экзекуторов. Они загрузили штатный обоз.

– Вот как? – удивился Виктор Александрович. – И вы не сообщили мне об этом?

Пришло время удивиться референту:

– Простите Магистр, я не мог предположить, что вы не в курсе… Отряд выступил по распоряжению Рыцаря Георгия, снаряжением ведает Магистрат Обеспечения Великого Магистра, за исключением фуража. Все резервы переданы на склады, обеспечивающие ополчение.

Виктор Александрович, не скрывая раздражения, швырнул перо на стол:

– С каких пор Рыцарь Георгий стал вашим непосредственным руководителем?

Референт склонил голову:

– Прошу прощения, Магистр. У Рыцаря Георгия полномочия от Великого Магистра, я вынужден следовать его приказам. Несмотря на это, впредь я буду адресовать его пожелания непосредственно к вам. Еще раз прошу прощения.

Виктор Александрович оценил его предложение. Он не сомневался в преданности Рыцаря-Референта, но его готовность идти на прямое преступление, игнорируя указания лица, облеченного полномочиями от Великого Магистра говорила о многом.

– Благодарю вас, Рыцарь, но это излишнее. Исполняйте свой долг, просто отныне ставьте меня в известность о действиях Рыцаря Георгия.

Референт снова поклонился:

– Слушаюсь, Магистр.

– У вас все?

– Да, Магистр.

– Спасибо, Рыцарь, вы свободны.

Референт бесшумно исчез.

А вот теперь есть повод очень серьезно задуматься. Похоже, молодой рыцарь активно включился в игру. Ну что же, это вполне предсказуемо. Мальчишка, он даже не догадывается, сколько таких было до него – молодых, наглых, амбициозных. И где они теперь? Нет, сгинули, все, до единого. Он еще не знает, что находиться в ванне с королевской коброй куда безопаснее, чем подле трона Великого Магистра. Только не вовремя они затеяли игру, ой, как не вовремя. Идет война, война на уничтожение… Хотя… Великий Магистр никогда не совершает бесполезных действий и не занимается мелкими интригами. Происходит что-то по-настоящему серьезное. И это надо спокойно обдумать. В тишине, за чашкой цветочного чая.

Ия шла по коридору, не замечая никого вокруг. Почему он так с ней поступает?! Почему не видит, что происходит какая-то чудовищная ошибка. Сергей не мог быть врагом, не мог. Произошло что-то, заставившее его встать на путь войны, и надо разобраться именно с этим, а не посылать в бой армию.

А ведь первое впечатление о нем оказалось обманчивым. Обычный мужик – слабак, как и все, повелся после первой минуты разговора. Правда, потом было несколько моментов, мимолетных, незначительных вроде бы, не придала она им особого значения… Проявлялся в нем стальной стержень, и за глазами, светящимися мягкой улыбкой, прятался прищур зверя. И ведь не обратила внимания!

Она почти вбежала в свою комнату.

Ну что же, похоже, у нее нет выбора. Прости, папа, но ты сам меня учил именно так – дела нужно доводить до конца. Ия подошла к зеркалу, посмотрелась, поправив волосы. А ведь Сергей, пожалуй, был искренне влюблен. Правда, иногда казалась, что он не мог избавиться от мыслей о своей бывшей. Скорее всего, просто из-за обиды… Очень хочется верить, что это именно так.

Она взяла со столика перед зеркалом одноглазого плюшевого медвежонка, улыбнулась ему и показала язык. Ну что, проказник, будешь скучать? Медвежонок возвратился на место, откуда, прислонившись к зеркалу, наблюдал за Принцессой пуговичным глазом.

Ия решительно подошла к шкафу и достала походный заплечный мешок.

Ленка мрачно смотрела в окно. Последние несколько дней походили на страшный сон. Волшебная сказка в один момент обернулась черным кошмаром. Еще вчера рядом был отважный принц, гарцующий на могучем белом скакуне, прекрасный и мужественный, остроумный и веселый… А сегодня ночью в спальню ввалился брызгающий слюной неврастеник с мутными глазами. Он изнасиловал ее, вышвырнул на террасу и завалился спать. Ленка всю ночь просидела, забившись в угол и тихонько поскуливая. Ну почему это все случилось с ней?… Неужели, правда, из-за Сережи?

Рано утром в дверь постучали, вошел молодой посыльный в зеленом камзоле, растолкал заспанного Георгия, что-то коротко сообщил, передав скрепленный сургучом свиток, тот быстро накинул свой новый – красный с белым – плащ, они о чем-то поговорили и ушли. Ленка в полузабытье слышала обрывки разговора. Голоса звучали медленно и басовито, словно в прокрученной на медленной скорости записи. Она вслушалась, но смысла уловить не смогла, с ужасом осознав, что перестала понимать здешний язык.

Господи, что же делать?! Это даже не чужая страна, это чужой мир, находящийся неизвестно в какой вселенной, а единственный человек, говорящий по-русски, только что избил и изнасиловал ее. Говоря по правде, она подозревала, что Георгий здесь такой не единственный, не факт, правда, что остальные чем-то лучше.

Она подумала, что никогда не интересовалась прошлым своего любовника. Даже интересно, что он сказал, если бы она тогда спросила. Вот так, девочка, говорила тебе мама – быть осторожной с мужиками. Какая ты все-таки дура, Ленка, как можно было так вляпаться самой, так поступить с Сережкой. Она всхлипнула, жалея себя.

XIV

В Восточном Пределе ночи часто бывают холодные и промозглые, особенно возле реки, когда от воды тянет пробирающей до костей сыростью. Караульные, расставленные вокруг лагеря, кутались в тонкие плащи, пропитанные соком резинового дерева и, борясь со сном, вглядывались в черный провал ночи. Тишина – почти полная, нарушаемая только пронзительными криками ночных птиц – командиры исправно вытряхивали душу из своих подчиненных, и к отбою все думали только о том, как бы скорее набить брюхо кашей с рыбой, запивая сладким до густоты отваром и вытянуть ноги на лежаке, в окружении храпящих и причмокивающих во сне товарищей. И никаких разговоров – лег, закрыл глаза и открыл уже только утром. Или этой же ночью, если Сабиру, который, кажется, никогда не спит, придет в голову устроить ночную учебную тревогу.

Сергей, наконец, понял секрет неподвижности Сабира во время сна. Все очень просто – четырнадцать часов физических упражнений, пять часов споров и пререканий с подчиненными, два часа любимой работы – разработки планов и стратегий. Зато в оставшиеся три часа обеспечен глубокий мертвецкий сон.

Он лежал на спине с закрытыми глазами, накрытый по пояс легким покрывалом. Статус военачальника, кроме двадцатиодногочасового рабочего дня, тяжести в ногах, тумана в голове предоставлял мелкие привилегии, вроде личного ординарца и отдельной палатки.

Острая, как бритва, сталь осторожно прикоснулась к его шее, остановившись там, где пульсировала ниточка артерии.

– Здравствуй, Ира, – произнес Сергей, не открывая глаз.

Ия подалась назад, но нажим меча не ослабила.

– Осторожнее, пожалуйста, – его глаза открылись, – еще немного, и ты проткнешь мне сонную артерию. Я буду мертв через две минуты, и мы не сможем поговорить.

– А нам есть о чем разговаривать? – Ия была поистине прекрасна – амазонка в обтягивающем комбинезоне и пятнистом маскировочном плаще-накидке.

– А ты сама как думаешь? – Сергей осторожно дотронулся до клинка.

– Я думаю, что сделаю великое благо, если принесу твою голову в Замок?

– Нет.

– Что "нет"? – она искренне удивилась. – Ты считаешь, это не будет благом?

– Нет, просто у тебя не получится!

– Почему?

– Ну, например, вот поэтому, – Сергей молниеносно перехватил клинок двумя пальцами, отвел от горла и рывком выдернул из руки девушки, с благодарностью вспомнив изматывающие уроки Сабира. Секунду смотрел в ее расширившиеся глаза, потом с силой отшвырнул меч, очень удачно вонзившийся в центральный опорный столб палатки. Ия проводила взглядом свое оружие и теперь ошарашено уставилась на мелко вибрирующее лезвие, глубоко вошедшее в мягкое дерево.

– Сережа, это ты? – спросила она со странным спокойствием, которое, впрочем, не могло его обмануть.

– А что, не похож? – он усмехнулся. – Сильно изменился?

Сергей сбросил одеяло, встал с лежака и начал не спеша одеваться. Он привык спать вообще без одежды, и наготы своей не смущался. Во-первых, для Ирки это не новое зрелище, а во-вторых, она, собственно, заявилась без приглашения, так что политес здесь неуместен.

– Все в порядке? – в палатку заглянул Сабир.

– Да, спасибо, – ответил Сергей, завязывающий шнуровку на вороте длинной рубахи. Пуговицы здесь почему-то не в ходу, странно, удобно ведь, – можешь идти спать и отзови своих ребят, пусть отдохнут.

Сабир бесшумно исчез, словно растворился в воздухе.

– Ты меня ждал? – лицо Ии выражало высшую степень удивления.

– Конечно, – он виновато развел руками. – Уж извини, приходится соблюдать меры предосторожности, иначе твои друзья давно бы всех перерезали как цыплят. Так что, Ира… или… не знаю как правильно, не подскажешь?

Она уже взяла себя в руки.

– Ия. Но для тебя могу остаться Ирой.

– Нет уж, спасибо. Давай оставим псевдонимы… Ну, что, дорогая, присаживайся, раз пришла, – он приглашающе показал на длинную скамью, стоящую у заваленного бумагами деревянного стола, сколоченного из толстенных досок.

Ия пожала плечами, медленно обошла стол, поглаживая столешницу рукой, и опустилась на краешек скамьи. Сергей сел напротив нее.

– Алиф! – по звуку его голоса в палатку влетел ординарец – совсем молоденький пустынник, ярко рыжий, с голубыми глазами и по-мальчишески угловатый. – Принеси что-нибудь попить, и, – он посмотрел на Ию, – ты голодна?

Она покачала головой.

– Тогда все, пока свободен.

Ординарец вышел из палатки на несколько секунд и вернулся с кувшином и двумя кружками. Он что, стоял наготове под дверью? Ия зарделась. Проползая вдоль реки и потом пробираясь по лагерю, было приятно ощущать себя неуловимым лазутчиком, а оказалось, что здесь полно людей, которых она даже не заметила, а вот ее, похоже, не просто обнаружили, но и проводили до дверей.

– Та-а-ак, – протянула Ия, – значит, все это время ты меня обманывал?

– Вот как, – рассмеялся Сергей, – это ты мне об этом говоришь?

Ия даже немного смутилась. Она никогда не задумывалась, что выполняя задание, приходится обманывать близких людей. Но ведь, в конце концов, это для блага Ордена, а значит и для их блага. И Рыцари не испытывают эмоций, и уж точно меньше всего должны задумываться о переживаниях фигурантов операций. Она уже открыла рот, собираясь все это высказать, но сообразила, что вряд ли это будут уместные объяснения.

– Ну как ты? – ей пришлось что-то сказать, чтобы скрыть смущение.

– Спасибо, все нормально, – спокойно ответил Сергей.

– Не ожидала, что ты такой…

– Какой такой?

– Другой… В Москве я знала другого человека. Я хочу понять, как ты сумел всех провести. Вроде был таким тихим, спокойным… А оказалось…

– Ну, извини. В Москве я действительно был другим человеком. До встречи с вашей шайкой, – жестко отрезал Сергей. – Так что, ребята, мне оправдываться перед вами не приходится.

– Не приходится! – Ия почти кричала. – Ты это сможешь сказать жителям Тено!?

– Тебе не кажется, что это верх цинизма, совершить преступление, а потом придти и обвинять в этом меня?

– Не смей!– она взвизгнула. – Не смей говорить о том, чего не понимаешь!

– Ой, деточка, я, кажется, дотронулся до больного места? Полагаю, тебе надо побыть в одиночестве и поразмыслить. И задай себе такой простой вопрос. Помнишь, как ставили его римляне при поиске преступника – "кому выгодно"? – Сергей повернулся к входу и громко позвал. – Алиф!

Снова появился ординарец, но на этот раз в сопровождении двух суровых пустынников в полном боевом облачении.

– Проводите Принцессу, – мрачно приказал Сергей, – и обращайтесь с ней достойно.

Ия яростно вырывалась из сильных рук, разом забыв все навыки рукопашного боя. Когда бойцы утащили упирающуюся девушку, Сергей вышел вслед за ними из палатки. На лагерь уже опустился утренний туман, освещаемый красноватым светом тлеющих костров. Постояв несколько минут, он вернулся в палатку.

Наутро Сабир поднял его безо всяких скидок на ночное приключение и безжалостно прогнал через весь комплекс утренних упражнений. А потом, несмотря на неуверенные протесты, погнал купаться. Ледяная вода обожгла как кипяток, очищая тело и разум.

Отфыркиваясь, они выскочили из реки, обтерлись до красноты сухой холстиной и бегом отправились назад в лагерь. В палатке исполнительный Алиф уже накрыл завтрак. Говорят, что рыбная диета очень полезна… Очень, конечно, возможно, только если не придерживаться ее каждый день. А что делать? Заготавливать мясо в количестве, достаточном для пропитания армии, не представляется возможным, зато рыбой просто кишат и река, и многочисленные озера. Дежурные команды тралили реку сетями и развешивали улов на натянутых веревках. Получалась чудесная вяленая рыба – основа солдатского рациона. Только привкус рыбьего жира ощущается даже в сладком отваре из сушеных ягод и горных трав.

Нормально перекусить не позволил ворвавшийся в палатку эмир племен западных предгорий по имени Хоорс. Он со своими людьми пришел около недели назад, и все это время Сергей испытывал непреодолимое желание отправить всю банду обратно. Западные пустынники известны своим непокорным нравом и разбойничьим характером. Они поселились на окраине растянувшегося вдоль реки лагеря, наотрез отказывались подчиняться дисциплине и рассматривали военную компанию, как просто еще один набег. В первый день Хоорс потребовал договориться о дележе добычи. Сабир хладнокровно проигнорировал его призывы, а когда тот попробовал повысить голос, зыркнул на него сузившимися глазами убийцы, и эмир счел за благо убраться прочь, бормоча под нос неразборчивые угрозы.

Вероятно, Сергей показался ему более податливым субъектом. Сначала он потребовал, как и у Сабира, своей доли добычи. Получив вежливый, но твердый отказ, стал настаивать на выделении его отряду оружия. Вечером Сергей достаточно твердо объяснил, что ничего он не получит, но видимо этого было недостаточно.

Хоорс ввалился в палатку во главе двух десятков своих головорезов. Побледневший Алиф пытался преградить ему путь, но был бесцеремонно отстранен огромной лапищей. Сергей отодвинул стакан и сухо поинтересовался, что ему угодно. Введенный в заблуждение вежливыми формулировками, и приняв их за слабость, Хоорс зарычал:

– Мои люди не могут больше ждать! Нам нужно новое оружие, мы не можем больше торчать тут без дела. Пускай твои щенки, – он презрительно сморщился, – прыгают по твоим командам, а у моих воинов есть дела.

Сергей посмотрел ему прямо в глаза и с наслаждением произнес длинную фразу. Русский мат, даже в вольном переводе на местное наречие, открывал поистине безграничные лексические возможности. Несколько слов хватило для полного описания сексуальных пристрастий эмира, его ближайших родственников и любимого жеребца. И, судя по тому, как грохнули сопровождающие его соплеменники, кое-какие из этих предположений были недалеки от истины.

Пока Хоорс краснел и бледнел, открывая, как рыба, рот, Сергей встал и, не оглядываясь, вышел из палатки. Стоящие на пути пустынники благоразумно убирались с дороги. Откинув полог, он увидел построенную в ровную шеренгу караульную сотню, с командиром которой, отчаянно жестикулируя, разговаривал Алиф. Вот шустрый мальчишка, когда же он их успел вызвать. Сотник вопросительно посмотрел на Сергея, но тот едва заметно покачал головой, вмешиваться не стоило.

Сзади послышался дикий рев, и из палатки вылетел, размахивая тяжелым боевым топором, красный как рак Хоорс, осознавший, что безвозвратно теряет авторитет у своих подчиненных.

Он не собирался следовать каким-либо правилам поединка. Среди ватаг "отчаянных", выходивших на промысел из Западного Предела, понятия воинской чести не в ходу. Прав тот, кто сильнее, хитрее, наглее, и кто успел ударить первым. Вот и теперь – топор должен был без лишних разговоров размозжить башку этому наглому выскочке.

Должен был. Сергей распластался по земле, пропуская над собой прогудевшее широкое лезвие, одним движением выхватил меч и, не глядя, рубанул назад. Выпрямился, раскрутил клинок в руке и отправил обратно в ножны. И только после этого развернулся лицом к продолжавшему стоять эмиру.

На лице Хоорса застыло удивление. Топор выпал из руки, могучий пустынник очень медленно опустился на колени, постоял и упал, уткнувшись лицом в рыхлую землю.

Сергей посмотрел на пустынников, сгрудившихся позади тела их вожака.

– Оружие на землю, – негромко приказал Сергей, но в наступившей тишине его слова гудели как набат. С последним звуком голоса послышался звон падающей стали – пустынники торопливо отбрасывали мечи и топоры, словно боясь обжечься.

Он шел вдоль строя караульной сотни и отчетливо читал в глазах солдат уважение и страх. В голове была мертвая пустота, он только что убил человека, но не испытывал никаких эмоций. Похоже, теперь бояться придется самого себя.