Текст книги "Обратное зеркало (СИ)"

Автор книги: Кирилл Шарапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Людота поклонился:

– Спасибо, князь. Ты дал мне больше, чем я мог бы попросить у тебя. Я с радостью приму твой дар. О каждой конченой работе я буду сообщать тебе.

Мал вышел проводить оружейника и вскоре вернулся.

– Ну, князь, вижу, работа оружейника пришлась тебе по нраву. Нет желания выйти во двор и опробовать его?

– Отчего ж, пойдем позвеним мечами.

Во дворе на стенах уже зажгли факелы, и в их свете он был кроваво красным. Несмотря на десятиградусный мороз, Ингвар и Мал разделись по пояс. Вокруг них стала потихоньку собираться толпа. Князь шагнул в образовавшийся круг с новым мечем. Мал держал в руках харлужный клинок собственного изготовления.

– Бой тренировочный, – объявил Ингвар, – и будет длиться до первой крови

Повернувшись к Малу, он приготовился. Сотник не спешил сокращать дистанцию. Кошачьим шагом он двинулся по кругу. Ингвар продолжал спокойно стоять, лишь слегка поворачиваясь за противником. Во время такого движения князя Мал атаковал. Он был быстр и опытен и не давал вовлечь себя в затяжной поединок. Он делал серию ударов и отскакивал назад. Ингвару никак не удавалось завязать правильный бой. Оставалось только парировать удары и делать контрвыпады в ответ. Вдруг клинок Мала блеснул прямо около его глаз. Ингвар инстинктивно поднял меч вверх. Клинок сотряс страшный удар. Мимо уха Ингвара что-то просвистело и упало у него за спиной. Напротив него стоял Мал и смотрел на сломанный у рукояти харлужный меч. Ингвар легонько царапнул Мала по плечу, заканчивая поединок, и подошел к своему противнику. Тот продолжал неверяще смотреть на обломки своего меча.

– Не тужи так, сотник. Следующий клинок Людоты тебе подарю, – сказал Ингвар.

Мал моргнул.

– А на твоем мече, князь, зарубки есть? Я ведь со всей силы бил.

Ингвар осмотрел лезвие: оно осталось прямым и гладким, без единой выщербинки. Мал продолжал неверяще смотреть на меч князя.

– Преклоняюсь перед кузнецом, – произнес он. – Как это он сделал?

– Не расстраивайся, сотник. В мире, котором я раньше жил, он тоже был известен. Его работ было очень мало, и каждый такой меч стоил небольшого княжества. А секрет их изготовления был утерян. Из-за некоторых его мечей начинались войны, брат шел на брата. Сын на отца. И вот еще что. Не пытайся узнать у него секрет. Пусть все идет своим чередом.

Мал расстроился.

– А как же я буду жить, если есть человек, который искусней меня кует оружие?

– Ты ратник или кузнец? – спросил Ингвар.

– Ратник, – запнувшись, произнес Мал.

– Тогда, либо продолжай быть ратником, либо становись кузнецом. Выбери для себя что-то одно и дай мне ответ.

– Хорошо, князь. Я остаюсь воином и сотником, а в старости, когда покину дружину, стану кузнецом.

– Вот и ладно, – сказал Ингвар, – тогда пойдем, поедим. – И одевшись, оба отправились в трапезную.

Глава пятая

Весь

В начале марта Ингвар собрал своих бояр и сотников в зале совета. Накануне посередине зала по приказу князя установили большой круглый дубовый стол. Ингвар в детстве любил читать о подвигах короля Артура и всегда мечтал о том, что он будет королем и у него будет такой же стол. Вот его детская мечта и осуществилась. Также по его заказу изготовили одиннадцать стульев. Пока хватит, а если понадобится – за столом без ущерба для места можно будет поставить еще пять. Наконец, пятого марта в зале совета собрались его сотники и Ратибор с Гостомыслом. Ингвар сидел на троне, который был на время установлен у нового стола, и смотрел на входящих советников. Вот в зал входит Ратибор, который с самого начала был за то, чтобы дружина шла походом на весь. Соседнее племя, отличающиеся воинственным нравом и постоянно совершающее набеги на восточные рубежи новгородского княжества. Рядом с ним шел Гостомысл, предлагающий подождать с набегом до тех времен, когда в поле можно будет вывести хотя бы тысячу воинов, а не соваться в веские болота с пятью сотнями ратников. Мал и Василько, которые за последнее время сильно сдружились, тоже советовали князю подождать. Зато Позвизд и Ерема были за нанесение немедленного удара. Вернувшийся недавно Вадим, который с малых лет ненавидел беспокойных соседей, был за набег обеими руками.

– Садитесь, – произнес Ингвар, вставая. – Отныне все важные дела молодого новгородского княжества будут решаться за этим столом. Каждый, кто за него садится, может высказываться свободно, не взирая на чины и звания. Сегодня мы с вами обсудим план похода на племя Весь, что живет на востоке от Новгорода в районе озера Белого. Год назад, глядя, как мы строим наш город, они тоже поставили на берегу озера небольшую крепость и назвали ее Белоозеро. Так вот, полгода назад я засылал к ним послов с договором о мире. Причем я назначил очень низкую дань. Как вы знаете, послов они побили и вытолкали из Белоозера со словами: "Пусть ваш князь к нам на коленях приползет и нам поклонится. Может, мы с Новгорода небольшую дань возьмем". С тех пор они терзают наши восточные рубежи постоянными набегами. Я, Ингвар, князь новгородский, спрашиваю вас, не пора ли с этим покончить?

За столом зашумели, князь ни от кого не скрывал, чем собирается заняться весной, поэтому у всех присутствующих были свои мысли. Первым встал Ратибор.

– Князь, мы можем вывести в поле семь сотен полностью снаряженных ратников, еще одну сотню придется оставить в Новгороде. Одну ты услал в новый город Псков. И на сегодняшний момент Новгород обладает девятью сотнями ратников. Еще около тысячи отроков проходит обучение на воинском дворе. Но на нем мало места.

Ингвар, подняв руку, остановил Ратибора.

– Вчера, – сказал он, – старейшина строителей получил наказ, начать на левом берегу Волоха постройку еще одного воинского двора. Послезавтра, – продолжил он, – дружина из восьми сотен отправляется в поход. Да, вы не ослышались – восемь сотен. Я собираюсь оставить город под защитой отроков.

– Князь, – подал голос Василько, – я не уверен, что необученные отроки справятся с таким важным делом.

Ингвар поднял руку и сотник умолк.

– Ты почти угадал, когда вызвался говорить, отныне обучение отроков – твоя забота и значит, ты в ответе за то, справятся они с моим поручением или нет.

Василько, соглашаясь, склонил голову. Когда князь говорил так, спорить было бесполезно, просто нужно было выполнить его приказ как можно лучше. Князь меж тем продолжал.

– Итак, послезавтра восемь сотен покинут Новгород и пойдут войной на Белоозеро, где сидит человек, именующий себя князем Святославом. И либо мы их покорим, либо уничтожим. Если в Белоозере до последнего не будут знать о том, что мы идем на них войной, мы можем победить. Но если они успеют приготовиться, в веских лесах нас будет ждать добрая встреча. У них воинов тысячи три. Так, а теперь займемся главным делом. Гостомысл, ты останешься в городе наместником, будешь советовать княгине Ярославе.

Боярин, встал, поклонился, принимая ношу, и опустился обратно на стул. Он был не согласен с походом, но князь уже все для себя решил. С ним можно спорить до хрипоты, но последнее слово всегда будет за ним.

– Дружина будет разделена на две части. Пять сотен пойдут со мной. Одной из сотен будет командовать Мал, второй Позвизд, третьей Ерема, четвертой Вадим, а пятым сотником со мной пойдет..., – на несколько секунд Ингвар замолчал, внимательно рассматривая сидящих за столом сотников. Его взгляд остановился на молодом сотнике по имени Олег, парне, со слов Мала, подавшем большие надежды. – Ты, – указал он на него.

Олег расцвел.

– Спасибо, княже, не подведу.

Названые князем сотники повторили действия Гостомысла, тем самым соглашаясь с князем.

– Второй частью дружины будет командовать Ратибор. Он с тремя сотнями пойдет следом за нами. С ним сотниками идут Сыч, Слав и Святозар.

Ритуал повторился. Все снова на своих местах, глаза внимательно следят за князем. Ингвар продолжил.

– Мы идем к восточной границе новгородских земель скорым маршем. Туда три дня пешего пути. Там возле деревни Глубокой, что стоит напротив Белоозера, мы разделимся. План простой. По сообщениям разведчиков Еремы, Святослав нас не ожидает, поэтому я с пятью сотнями иду впереди. Видя наше небольшое число, они выходят из города, мы с ними начинаем ратиться, Ратибор заходит им в тыл и начинается разгром. Но это в лучшем. В худшем нас встретит около полутора тысяч Белозерского ополчения. Если у кого есть, что сказать, я готов их выслушать.

Первым поднялся Ратибор.

– Князь, дозволь мне вести передовые сотни. Мы от этого ничего не теряем.

– Нет, воевода, я – приманка, и не будем больше об этом. Еще?

Поднялся Вадим.

– Княже, а если они не выйдут в поле, и будут знать, что мы идем? Тогда они измотают нас внезапными ударами из засад.

– Поэтому я и иду в передовом отряде – они должны принять честный бой с князем. Еще? – Все молчали. – Тогда совет закончен, послезавтра на заре выходим из города. – Все поднялись и вышли.

На следующий день в Новгороде была жуткая суета. Гостомысл с Ратибором собирали обоз. Сотники проводили смотры своих войск. Вечером того же дня в кремль заглянул Ратибор.

– Князь, обоз собран, сотни проверены, мы готовы к походу.

– Иди отдыхай, – махнул рукой Ингвар, – ты сегодня славно потрудился.

Воевода слегка поклонился и вышел. На следующее утро Ингвар с Ярославой вышел на крыльцо терема. Суеты не было. Все основное сейчас происходило на воинском дворе. Обняв жену, Ингвар сбежал с крыльца и прыгнул в седло своего Черена. Мечи он закрепил за спиной по варяжскому обычаю, тем более что так они не мешали при езде верхом. При этом длинные руки князя могли выхватывать их очень быстро. В последний раз он поднял руку в прощании и тронул коня. Ингвар въехал на воинский двор, когда все сборы были закончены. К нему медленно подъехал Ратибор.

– Все, князь. Обоз загружен. Сотни построены. Через пять минут можно будет трогаться. У нас в строю пять сотен пехоты и три сотни стрелков.

На двор влетел Гостомысл.

– Ты чего? – насторожился Ингвар.

– Да вот, заехал попрощаться, думал, опоздаю, вот и гнал коня, – сказал боярин.

У Ингвара отлегло от сердца.

– А я уж думал, чего случилось, – с облегчением сказал он. – Ну ладно давай обнимемся, и нам пора. – Они трижды обнялись по росскому обычаю.

– Трогаемся! – крикнул князь. И сотни людей пришли в движение.

Снега начали подтаивать, поэтому войска добирались до места сбора не три, а четыре дня. Наконец утомительный рейд был позади. Ингвар распорядился поставить лагерь в трех часах ходьбы от деревни Глубокой. Тут же были высланы дозоры, с четким приказом хватать всех и вести в лагерь. При оказании сопротивления рубить непокорных на месте. За день привели только троих мужиков, которые случайно наскочили на секрет. После допроса, удостоверившись, что они не из Белоозерских, а свои, новгородские, их проводили к костру, сказав, что утром отпустят. Ночь прошла спокойно, дозоры ничего подозрительного не видели. Незадолго до рассвета Ингвар поднял своих сотников.

– Выступаем через час. Первой идет сотня Вадима, за ней двигаются две сотни стрелков Позвизда и Мала, прикрывает сотня Еремы. С боков колонну сторожат ратники Олега. Всем готовится.

Сотники разбежались по своим сотням. Ингвар подошел к уже поднявшемуся воеводе.

– Выходишь вслед за нами часа через четыре. От обоза ни на шаг. До Белоозера отсюда двенадцать верст, но через лес проторена хорошая дорога. Ровно посередине стоит весь Кряжи. Мне ее придется захватить так, чтобы никто оттуда не смог предупредить Святослава. Я буду оставлять для вас метки на деревьях, иногда указания на бересте. Так что, смотри внимательно.

Воевода кивнул. И пошел готовить своих.

Ровно через час часть дружины под командованием Ингвара покинула лагерь. Еще через три часа они перешли новгородскую границу.

Веское племя насчитывало восемь крупных родов, числом более пяти тысяч человек, и селилось небольшими группами по две три сотни. Теперь центральным поселением стало Белоозеро. Через пару часов Вадим безошибочно вывел сотни прямо на край веси Кряжи, быстро окружив ее, Ингвар дал приказ на приступ. Он рассчитывал взять хозяев сонными, но оказалось, что их здесь ждали. Как только воины подошли к невысокому частоколу, в них полетели стрелы, обычные, охотничьи, но очень меткие. Новгородские лучники ответили мгновенно. Обстрел из-за частокола ослаб, но не прекратился. То тут, то там падали ратники, слышались стоны. Но штурм продолжался, и вскоре частокол был повален в нескольких местах. Ратники сумели ворваться внутрь. Дальше началась обыкновенная резня. Когда все закончилось к Ингвару подбежал Мал:

– Жители ушли. Нам противостояла небольшая кучка воинов, чуть больше сотни. Мы захватили одного. Сейчас Вадим ведет допрос.

– Наши потери?

Сотник на миг замялся:

– Тридцать восемь убитых. Они хорошо бьют из луков. Раненых два десятка. Половина правда легко. Царапины. Лекарь говорит, что они смогут продолжить путь.

Ингвар помрачнел. Да, штурм обошелся дорого. Но самое плохое было то, что их здесь ждали. Подошел Вадим.

– Плохие новости, княже. Они знают, что мы малым числом пошли войной. Четыре дня назад из Новгорода в Белоозеро прилетел голубь и принес записку, в которой доверенный человек князя Святослава сообщал о походе. Кто он пленник, не знает. На совете старейшин они решили дать нам жестокий бой.

Дослушав Вадима, Ингвар начал наводить порядок.

– Быстро оставляем здесь раненых, их подберет воевода. – Затем он подошел к раненому десятнику. – Передай воеводе, что нас ждали, и теперь, что-то готовят. Как только разместят раненых в обозе, пусть прибавит шагу – надо объединять силы. По одиночке нас разобьют в два раза быстрее. Выступаем! – крикнул он. – Порядок движения прежний, головные дозоры удвоить.

Сотни быстро покинули завоеванную деревню. В ней остались мертвые и тяжелораненые, под охраной десяти легкораненых ратников. Через две версты от деревни из леса полетели меткие стрелы. Отряд из десяти человек дал залп и растворился в лесу. Прибавилось трое раненых. Через три часа потрепанная еще пятью такими нападениями дружина вышла к Белоозеру. Остановившись на опушке, Ингвар вглядывался в высокий крепкий частокол. Город стоял на самом высоком берегу озера. Справа его огибала вытекающая из озера река под названием Шексна. Рядом с городом ее ширина достигала около пятидесяти метров. На краю леса Ингвар выстроил три пехотных стены, за которыми укрылись лучники. Свистом он подозвал сотников.

– А если проверить, что нам там приготовили, а потом быстро отойти и ждать воеводу?

Мал задумчиво взглянул на недалекий частокол.

– Не знаю, князь, рискованно это. Может, все же дождемся Ратибора.

Но за предложение Ингвара тут же выступили остальные сотники, и Малу ничего не оставалось, как сдаться. Через десять минут стены медленно двинулись к высокому частоколу. И первый сюрприз их ждал через сто метров. Как только воины Ингвара вышли на открытое пространство и прошли это расстояние, они попали в болото, лишь слегка запорошенное недавно выпавшим снегом. Воины сразу провалились по колено в вязкую жижу. В это время из-за частокола ударили стрелы. Лучники Ингвара стоя по колено в воде, прикрытые большими щитами пехотинцев, дали ответный залп. Потом еще один. И еще. Но обстрел из-за частокола не прекращался, а только усиливался. Изредка, роняя щит, падал пехотинец. Ингвар, шедший как простой ратник в первой шеренге, дал приказ отойти. Передовая линия и лучники начали пятиться. Выйдя из болота, в котором они еще не успели увязнуть, Ингвар приказал отступить к лесу. С наскоку эту вескую крепость было не взять: надо было в лесу дождаться воеводу и вместе начать атаку. В это время за своей спиной Ингвар услышал крики. Затем еще, и еще. Ингвар на секунду обернулся: на краю леса стоял строй воинов без кольчуг, с топорами и рогатинами. Их было не меньше тысячи. За их спинами стояли лучники и довольно метко били новгородцам в спину.

– Свернуться черепахой, – заорал Ингвар.

Этому построению он научился у римлян, про которых любил читать, и на всякий случай, объяснил его Ратибору. Тот мгновенно ухватился за идею и обучил этому построению воинов. Строй новгородцев изогнулся, образуя квадрат: щиты пехоты уперты в землю, длинные копья обращены на четыре стороны света, в середине лучники. Белоозерское ополчение, увидев это, ринулось навстречу. Лучники, прикрытые пехотой, открыли стрельбу – расстояние пустяковое, доспехов на противнике нет. По бегущей толпе белоозерцев пошла гулять смерть: падали воины, пронзенные тяжелыми стрелами, слышались крики раненых.

– Бейте их, – кричал Ингвар, – сейчас подойдет со свежими силами Ратибор, и мы их раздавим. Нам бы пару часов продержаться.

Первая волна атакующих веси полегла под градом новгородских стрел, вторая волна налетела на копья ратников. Но их было в три раза больше. Хотя новгородцы продолжали держать строй, в некоторых местах воинам пришлось отложить копья и взяться за мечи. Завязалась жестокая сеча, строй начал прогибаться.

– Вперед, – крикнул Ингвар, – надо дойти до леса.

Строй качнулся и пошел вперед. Ингвар бился в первом ряду, неся в левой руке тяжелый пехотный щит, а в правой свой необыкновенный меч – подарок Людоты. Он рубил с такой силой, что разваливал противников пополам, и против него бросали самых опытных бойцов. Новгородская черепаха прошла метров двадцать и завязла в гуще людей. Потом начала тихонько пятиться. На них давили втрое превосходящие силы противника. Своей массой плохо обученное и худо вооруженное Белоозерское ополчение почти загнало новгородцев обратно в болото. Силы были слишком неравны. Ингвар рубил изо всех сил. Кровь лилась ему под ноги, он, спотыкаясь об убитых, пропустил удар в грудь, но новгородская пластинчатая броня, сделанная Малом, выдержала. Ратники Ингвара продолжали держать строй, но их становилось все меньше, а враги не убывали. Из-за частокола опять полетели стрелы. Там быстро разобрались, что их противник снова на дистанции выстрела, и теперь ему нечем было прикрыть спину – все силы уходили на сдерживание напирающей белоозерской пехоты.

– Еще немного и ляжем все, – закричал бьющийся рядом с Ингваром Мал, – надо их отбросить и прорваться к лесу.

– Построй клин, – приказал Ингвар, – я пойду на его острие.

Мал бросился исполнять приказание. Ингвар обнажил второй меч. Последним ударом топора ему разбили щит, и теперь у него освободилась вторая рука. Рядом рухнул ратник. Удар большого топора разрубил шлем и раскроил ему голову до нижней челюсти. Ингвар вращал перед собой мечами с такой скоростью, что к нему боялись подступиться. Воспользовавшись этим, он бросил косой взгляд на поле. Ратники бились не жалея себя, вот один прыгает с мечем в накатившуюся кучу белоозерцев. Его оружие взлетает и падает – трое из его противников мертвы, остальные ранены. Он начинает отступать обратно к строю, но спотыкается о распростертое тело. Нелепо взмахнув руками, он падает на спину. Тут же над ним вырастает воин с высоко поднятым топором – топор опускается на грудь упавшего. Строй качнулся вперед, но не успел спасти товарища. Ратники успели лишь покарать замешкавшегося убийцу. Справа положение просто удручало. Белоозерцам удалось разорвать строй новгородцев. Человек десять было оттерто в сторону и окружено. Сначала им удавалось отбиваться спина к спине, но вот пропал из виду один шлем, затем еще один, потом сразу два... Стена, выстроенная в клин, немного нажала и копьями пробила дорогу к окруженным. Ингвар видел, как оттуда выводят трех раненых и двух полностью здоровых. Остальные пятеро были либо мертвы, либо тяжелоранены. За спиной князя Мал наконец-то выстроил ратников в клин. Этот строй Ингвар взял у тевтонских рыцарей и немного его усовершенствовал. По краям клина шли воины с большими пехотными щитами, каждый второй держал длинное копье, каждый первый бился мечем, рубя тех, кто сумел отклонить копье товарища. В середине строя шли лучники, которые тащили убитых и раненых, и, если была возможность, стреляли из луков по противнику в упор. Наконец клин был построен, как доложил стоящий рядом с Ингваром Вадим.

– В строю около ста пехотинцев и такое же количество лучников. Многие из раненых не могут сражаться, но могут идти сами, убитых, на удивление, немного. Чуть больше сотни, тяжелораненых примерно около восьмидесяти. Все лучники заняты нашей скорбной ношей. Так что поддержки стрелков нам не дождаться.

– Ладно, – сказал Ингвар, – нам бы только до леса дойти, а там воевода подойдет. А ну навались!

И строй новгородцев качнулся вперед, да так, что сразу отбросил от себя противника и сам пошел в атаку. Ингвар крутил два меча с максимальной скоростью, на которую был способен. Вадим, который прикрывал его копьем справа, не успевал наносить удары. Слева от него шел Ерема. Его копье тоже кололо с поразительной для этого неповоротливого вида оружия быстротой. Белоозерцы их приметили и стали выдвигать на центр их атаки больше народу. С боков натиск ослаб, зато по центру клин увяз. До леса оставалось полсотни метров, но масса народу, которая билась против Ингвара, не давала преодолеть оставшееся расстояние. Ингвар остановился. Усталость начинала брать свое. Мечи поднимались все тяжелее, руки постепенно наливались свинцом. Вот под его мечем валится огромный мужик с пробитой грудью и с перерубленной рогатиной. На его место встают двое новых. Одного протыкает копье Вадима, другого надвое разрубает меч князя. А перед Ингваром еще трое. Тот, что посередине, просто огромен. Его спутников достают длинные копья новгородцев, но оставшийся здоровяк своим огромным топором с легкостью нарушает смертоносную паутину, что плетут вокруг своего хозяина мечи Ингвара. Чудовищный удар в грудь опрокинул князя, лежа на земле, он смотрел, как из-под разрубленной на груди брони толчками вырывается бордовая кровь. Вдалеке раздался звук рога. Вадим и Ерема отбросили копья и взялись за мечи. Здоровяк, который сразил Ингвара, прыгнул вперед с занесенным топором. Наверно, у него была только одна мысль: добить поверженного князя. Огромное лезвие опускается прямо на голову. Ингвар это видит, но нечего не может с этим поделать. На пути воина вырастает Ерема. На его лице застыла улыбка, он даже не пытается отразить удар. Просто, выставив вперед лезвие меча, стоит и ждет. Огромный топор врезается в грудь, его меч насквозь протыкает тело врага. Он падает прямо рядом с Ингваром, их глаза на секунду встречаются, а губы Еремы тихо шепчут: "Я всегда мечтал спасти жизнь князю. Мне удалось". Изо рта вырывается фонтан крови, и молодой сотник без звука умирает. На его застывшем лице до сих пор счастливая улыбка. Ингвара подхватили и утащили в середину строя. Над рядами воинов пронесся крик: "Князь ранен", и новгородские ратники бросились на врага с таким ожесточением, что опрокинули и рассеяли его первый строй. Ингвара несли в середине группы воинов, но он успел увидеть, как в гущу битвы спешат новгородские сотни, а впереди всех на вороном коне летит Ратибор. Дальше началась кровавая резня. Еще одна деталь того боя навсегда врезалась ему в память: рядом с ним несли его стяг – на голубом фоне летящий сокол, – но брошенный топор раскалывает надвое череп знаменосца. Штандарт выпадает из мертвых рук, но рядом бежит воин, с отсеченной по локоть рукой, он бросает свой щит, которым прикрывался, и подхватывает почти упавшее знамя. Это последнее, что увидел Ингвар. Сознание затуманилось и померкло. Очнулся он, лежа на чем-то мягком, вокруг все плавно покачивалось. Где-то совсем рядом заржала лошадь. "Я в санях", – мелькнуло в голове. И сознание снова ушло.

Жуткая боль. Ингвар сквозь муть, стоявшую в глазах, узнал лицо походного лекаря, который менял ему повязку на груди. Увидев, что князь пришел в себя, он выкрикнул имя Ратибора. Рядом с санями тут же появился воевода, как будто ждал этого крика.

– Как ты, княже, – спросил он.

Ингвар попытался хоть что-то увидеть, но кровавая пелена на глазах не давала этого сделать. Он хотел сказать воеводе, что все нормально, но из разрубленной груди раздался только свист.

– Ладно, отдыхай, – тихо произнес Ратибор, – лекарь сказал, что заживет как на волке.

Сознание Ингвара снова померкло. Ему снился сон: круг камней, где ведогон выжег ему символ рода – летящего сокола. Ингвар лежит на алтаре в центре этого круга, над ним склонилась призрачная фигура.

– Ведогон, – узнал Ингвар.

– Молчи, – произнес тот, – ты на грани жизни и смерти. Я тебя немного подлечил, но сейчас сюда придет Морена – смерть, и я буду с ней биться за тебя. Если победит она – ты умрешь, если я – будешь жить.

В круг вошла костлявая призрачная тень. Она вытянула руку в сторону Ингвара, из ее беззубого рта раздалось шипение:

– Ты мой.

Но вдруг на ее пути встала призрачная тень ведогона.

– Нет, еще не твой, – произнес он. – Только после меня.

– Ты и так мертв, – прошипела старуха, уйди с дороги.

И вдруг что-то изменилось. Статуя Перуна за спиной старухи начала оживать, она превратилась в огромного богатыря. Сойдя с места, тот зашел к старухе за спину и схватил огромной ладонью ее тонкую шею.

– Ты не права, костлявая. Он мой и я не отпускаю его.

– Уйди, громовержец, – взвыла Морена, – он принадлежит мне.

– Нет, – ответил Перун, – ты не возьмешь его. Во всяком случае, пока я не позволю. А сейчас уходи. – Бог воинов отпустил ее шею, и старуха, отпрянув за границы круга камней, медленно начала растворяться.

– А тебе, – богатырь повернулся к Ингвару, – пора назад. Ты и так слишком долго задержался на кромке. Еще немного и ты останешься здесь навсегда. Иди. Раны твои быстро заживут. – И богатырь, в образе которого предстал Перун, стал обращаться в камень.

Рядом с Ингваром возникла призрачная фигура ведогона.

– Спасибо, – произнес Ингвар.

И фигура растаяла вместе с кругом камней.

Когда князь открыл глаза, было светло. Он лежал в чистой и уютной горнице, грудь болела, но не сильно. В дверь заглянуло любопытное женское личико, увидев, что он открыл глаза, оно мгновенно скрылось. Через несколько минут по коридору раздались легкие шаги, вслед за ними тяжелая поступь. Дверь распахнулась: в комнату вбежала Ярослава, за ней, не спеша, вошел Ратибор. Левый глаз воеводы был закрыт черной повязкой. На правой руке не хватало мизинца. Ярослава бросилась к мужу, села рядом и зарыдала. Воевода тактично отошел к окну. Ингвар хотел погладить ее по голове, но руки не слушались. Потом вдруг ее слезы мгновенно просохли, глаза стали серьезными, взяв его руку, она тихо сказала:

– Лучше, если я тебе скажу, а не другие. На днепровских порогах во время переправы на обоз с данью напали. Летучий отряд хазар в сто пятьдесят воинов налетел словно из ниоткуда. Сотня отбилась, правда сильно поредела. Но Данила Святославович был тяжело ранен, его довезли до Китежа, и он сразу попросил вызвать князя. Говорят, Мстислав, узнав о его просьбе, выскочил на княжий двор в одной рубахе. По словам свидетелей, Данила шепнул князю несколько слов, выслушал ответ, замотал головой, сказал еще что-то, Мстислав кивнул, Данила улыбнулся, сказал: "Любо", и умер.

– Когда пришла весть? – спросил с тоской в голосе Ингвар. Он так старался, чтобы дрожь в голосе не заметил Ратибор. И воевода сделал вид, что не заметил. Непослушная слеза скатилась по щеке Ингвара. Он так хотел ее стереть, но руки не слушались. Ярослава же продолжала говорить:

– Неделю назад прилетел голубь от отца. Он написал, что остатки новгородских ратников выйдут сегодня. С ними идут две китежские сотни тяжелой пехоты, которые сопровождают обоз с оружием. Тело Данилы было упокоено в Китеже. Через месяц обоз и сотни будут здесь. Это, как ты и хотел, конец мая. – Затем, глянув на воеводу, тихо сказала, – поговори с Ратибором, а я еще попозже зайду. – Она аккуратно убрала свою ладошку и исчезла. Ратибор повернулся, его единственный глаз смотрел на князя насторожено.

– Что с дружиной? – спросил Ингвар.

Ратибор на секунду замялся:

– Полегла, князь, дружина. Почти вся. Ратники, которые с тобой шли, погибли почти все. С поля на ногах ушло человек пятьдесят. И сотню раненых я вынес. Остальные мертвые. В моей части дружны уцелела сотня. И сотня раненых. Так что считай: уцелело сто пятьдесят у тебя и двести у меня. Всего триста пятьдесят, из которых двести раненых, девяносто из них очень тяжелые. Еще половина никогда больше не сможет держать меч. Ты меня конечно прости, князь, но это – разгром.

Ингвар нахмурился.

– Да ладно, воевода. Чего душой кривить? Ты прав – это поражение. Но война еще не кончена. Кстати, какой сегодня день?

Ратибор замялся:

– Сегодня двадцать четвертое марта, а ранили тебя десятого.

– Что говорят в народе?

– Вот здесь ты, князь, не поверишь. Люди в ярости, у всех на устах одно слово – "месть". В дружину, что почти заново создается, идут сотнями. Даже кривичи и меря идут. Не так много, но сотню из них собрать можно. Сейчас на воинских дворах тренируется чуть больше двух тысяч воинов. Из них пять сотен Новгородских дев. Так что к концу июня мы будем иметь две с половиной тысячи дружинников.

– Хорошо, – сказал Ингвар. – А теперь, Ратибор, расскажи, что в белоозерских лесах приключилось, после того как меня ранило, и меня с поля несли. А то только фрагменты одни. Да за одно расскажи, что с твоей дружиной случилось.

Ратибор посуровел, подобрался и начал свой печальный рассказ:

– Когда мы вышли к той веси, что твоя дружина взяла, ко мне сразу приковылял раненый десятник Хорев и передал твое послание. Мол, белоозерцев предупредили, и они знают, что мы идем малыми силами, а князь-де приказал спешно к нему присоединиться. Я быстро подобрал твоих раненых и мертвых и двинул к тебе. Отойдя от веси версты на четыре, моя дружина налетела на засаду. Мы так торопились соединиться с тобой, что мало смотрели по сторонам. Их было много. Из-за каждого дерева летели стрелы, да такие меткие, что передовая полусотня полегла в одно мгновение. Ратники опомнились и быстро выстроили стену из щитов, за их спинами укрылись лучники. Дело пошло на лад. Мы пытались атаковать, но в стороне от дороги был такой глубокий снег, что воины тут же вязли. Белоозерцы же легко передвигались на лыжах, это такие доски надетые на ноги.

Ингвар кивнул:

– Спасибо, Ратибор, я знаю, что такое лыжи. Продолжай.

– Так мы и шли под градом стрел до опушки того леса, где остатки твоей дружины бились. Мы подошли как раз к тому моменту, как ты упал. Дальше началось неописуемое. Я ударил им в спину, но мои две с половиной сотни не могли ничего изменить. Вадима я увидел, когда тот с мечем и щитом прикрывал двух воинов, которые тебя несли. К нему прибилось еще четыре десятка ратников со штандартом. Вместе они дошли до моих сотен. Были еще отдельные островки сражающихся воинов, но они быстро гибли в этой резне. Вот с такого островка к моим рядам пробились Мал с Позвиздом и десятком воинов. В общем, мы поднажали и опрокинули белоозерцев. Загнали их в болото и расстреляли из луков. Стрелки, что были в засаде и гнали нас до места боя, попытались помочь своим, но на них случайно налетел Вадим с четырьмя десятками. Он так торопился доставить тебя к обозу, что разметал их в разные стороны: половина полегла от мечей и копий его ратников, остальных добили мои лучники. Поскольку поле боя осталось за нами, мы спокойно собрали наших раненых и убитых. Даже трофеи успели прихватить. Порубили мы их около тысячи. Когда мы почти закончили наше скорбное дело, на поле боя прискакал дозорный. Сказал, что со стороны Белоозера идут полторы тысячи воинов. Пришлось мне быстро уходить оттуда, еще одна битва похоронила бы всех. Потом было отступление, хотя я бы назвал это бегством. Налетали отряды быстрых лучников, выпускали стрелы и растворялись в лесу. В таких налетах полегло еще полсотни ратников. К вечеру мы выскочили из леса и заночевали в ближайшей веси. Через четыре дня мы были в Новгороде. Когда люди увидели тебя и все, что осталось от дружины, на базарной площади собралась толпа, которая похватала топоры и рогатины и была готова хоть сейчас идти мстить. Достаточно было найтись смельчаку, который повел бы их. Но в этот момент на площадь вылетел Гостомысл. Ему после долгих уговоров удалось успокоить народ. Он попросил их дождаться твоего выздоровления и вместе с тобой решить, как быть с Белоозером дальше. Народ успокоился не сразу и все же разошелся по домам.