Текст книги "Смерть и побрякушки (СИ)"
Автор книги: Кирилл Кащеев
Соавторы: Илона Волынская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Пожалуй, хватит с нее на сегодня достославного концерна «Worldpress». Душно тут стало, муторно. Поехать, что ли, в «Нимфу», уладить последствия Эдиковой дурости. Дурости ли? Так ли глуп толстячок, или прикидывается, а за всеми его выходками стоит тонкий расчет, дальний умысел?
Марина хлопнула себя ладонью по лбу и нервно заметалась по кабинету. Эдичка, ну конечно, вот она, беспокойная мыслишка!
– Света, зайди ко мне, пожалуйста!
Лучащаяся исполнительностью секретарша материализовалась на пороге и Марина поинтересовалась:
– А почему, собственно?
В ответ на полный недоумения взгляд пояснила:
– Эдуарду Викентьевичу не позволяется принимать никаких решений, его приказания не исполняются, служащие его откровенно в грош не ставят. И тем не менее, ежедневно он здесь: статус компаньона, кабинет, участие в совещаниях. На кой?
– Деньги-то его все-таки, – пожала плечами Света.
Марина ощупала рукой челюсть – не отпала ли. Вроде на месте.
– Вы не знали? – удивилась Света, – Это Эдуард Викентьевич дал Павлу Афанасьевичу деньги на создание компании. Ой, да там целая история вышла! Прямо как в американском кино! – зачастила Света, обрадованная возможностью просветить начальство, – Макаров был такой, весь из себя футы-нуты: и джип у него, и мерседес, и охранник, как говориться, «при делах». Покойный Пал Афанасьич, земля ему пухом, решил, что тот крутой до невозможности, три месяца его окучивал, расписывал перспективы. Макаров млел, балдел, говорит: приезжай, договор подпишем. Шеф наш к нему со всеми бумагами прикатил, Макаров их просмотрел солидно, колпачок у ручки свинтил, подписывать нацелился… Вдруг трах! бах! Дверь вываливается, влетают парни самого бандитского вида, всех кладут на пол. Потом заходит элегантный пожилой господин и небрежно так, с шиком, начинает Эдичку ногами пинать. Сквозь зубы ругательства цедит. Шеф хоть и на полу валялся, а ушки на макушке держал. Выясняется, раздраженный дядечка Макарову папа и к сыночку у него большие претензии. Вроде бы денежки, что Эдичка боссу пообещал, он у своего папаши свистнул, а тому сыновье самоуправство не по вкусу. А Макаров прямо с пола возникать начинает: ты меня не любишь, не уважаешь, в стороне от дел держишь, так я свою компанию вот с этим мужиком открою – и в Пал Афанасьича пальцем тычет. Папаша тут про шефа вспомнил, и велел телохранителям его отмутузить. Дескать, чтоб неповадно было обманывать убогих дуралеев, вроде его сыночка. А Пал Афанасьич давай кричать, что никого он не обманывал, вот бизнес-план, вот проект, смотрите сами. Шефу по зубам все таки дали, а потом вместе с Эдичкой и всеми бумагами с собой увезли. Ночь в подвале продержали, а утром Эдичкин папаша Пал Афанасьича к себе вызвал. Тот думал – убьет, а он ему: бизнес-план хорош, а идея пресс-концерна так вообще гениальная. Он, оказывается, ночью материалы посмотрел и пришел в полный восторг.
Марина усмехнулась:
– Еще бы, моя идея, все таки. Ну-ну, дальше.
– А дальше получил Пал Афанасьич финансирование, даже больше, чем рассчитывал. Но при одном условии. Папаша сказал ему, что сынок у него, в смысле, Эдичка Макаров, никчемушный совсем. В большие дела его пускать нельзя, а пристроить как-то надо. Вот и должен Пал Афанасьич Эдичку при «Worldpress» держать. Права голоса не давать, чтобы не наделал чего, а зарплату и процент выплачивать. Ну и кабинет, служебный автомобиль, то-се…
Марина понимающе покивала:
– Значит, Эдичка фасад, а негласный компаньон его папа. Надо будет с ним познакомиться поскорее. Не помню я что-то у нас в городе крутого по фамилии Макаров.
– А Эдичка по матери Макаров. Папа у него… – и невольно оглядевшись, словно их могли подслушать, Света назвала фамилию.
Вот теперь Марине не удалось удержать челюсть на месте. По-дурацки раззявив рот, она взирала на Свету остановившимися глазами. Поняв, что начальница в ступоре, секретарша еще раз повторила непримечательную, простецкую фамилию, почти никому в городе не известную. Кроме, естественно, узкого круга лиц, которым по должности положено знать, кто здесь реальная власть. Одинокая женщина Марина Сергеевна, бывшая редакторша самой популярной в области газеты, а ныне глава пресс-концерна, к этому узкому кругу принадлежала.
– Однако… Эдичкин папа – Папа города собственной персоной. Теперь понятно, почему Пашка не написал, кто нас крышует. Вот уж кому крыша без надобности, так это нам, – пробормотала она себе под нос, лихорадочно соображая, какую еще информацию мог позабыть Пашка в своем предсмертном письме. Пропустил же он такую «маловажную» деталь, как имя подлинного хозяина «Worldpress». Марина задумчиво закурила, тут же тревожно оглянулась на Сашку, загасила сигарету.
Нет, немедленно прочь отсюда! Надо дать информации отлежаться, обдумать все в тишине, на досуге. Вот только заедет к владелице ночного клуба, уладит вопрос с рекламой, и домой.
Она быстро переобула Сашку в купленные Светой новые ботиночки – какие же они крохотные! – запаковала в теплые вещи, и сама накинула пальто.
– Марина Сергеевна, еще сумочка и перчатки!
Света протянула ей изящный портфельчик. Марина окинула взглядом свой костюм, туфли и чуть слышно вздохнула. Мало того, что туфли, сумка и перчатки идеально сочетались с ее синим костюмом, так они еще и исполняли ее голубую мечту. Света купила комплект! Сколько раз у витрин дорогих магазинов Марина поскуливала от вожделения. Не собирать аксессуары с бору по сосенке – туфли на рынке, сумку на распродаже, перчатки из глубины бабушкиного комода – а купить такой комплектик. И вот они, настоящие, ее: в одном стиле, из одинаковой кожи, а мягкость, а лейбл! Она коснулась нежной кожи сумки, полюбовалась перчаткой, без единой морщинки обтягивающей руку, и почти сладострастное блаженство охватило ее. Есть все таки в жизни что-то хорошее!
И есть в ней что-то плохое! Иметь такой комплектик – блаженство, но самой выбирать его было бы блаженством в квадрате. Копаться в разноцветной горке перчаток, щелкать замочками многочисленных сумочек, изучая внутренние кармашки, выстроить у ног батарею туфелек… Нет в мире совершенства: деньги появились, так время исчезло. Неужели теперь все покупки за нее станет делать секретарша? Между прочим, еще неизвестно, что приятнее – владеть или выбирать.
Марина зло тряхнула головой. Вокруг горы трупов, а она о покупках. Сумасшествие!
Подхватив Сашку, она помчалась к выходу. И все таки подъем у новых туфель невероятно удобный.
Глава 11
М-да, затрюханный жигуль главной начальницы среди лаково сияющих иномарок подчиненных. Есть в этом некий шик. Что ли, машину сменить?
Прямо сейчас поехать и купить новую, раз бюджет позволяет. Вот и будет желанный поход по магазинам. Нет, столько эмоций за один день ее душа может и не выдержать. Снова примотав Сашку шарфом к сидению, Марина порулила в сторону известного ночного клуба, чью хозяйку сегодня шуганул Эдичка. То ли по собственной дурости, то ли по приказу умного, богатого и чертовски мафиозного Папы.
Появление папули ставит все на свои места. Пашка – чудак на букву «м», половину предсмертной писульки гадал, кто может стоять у Эдика за спиной. Да кто ж, как не родной папочка? Просто до элементарности!
Жигуль притормозил у светофора, Марина ждала, рассеяно поглядывая в зеркальце заднего вида. Простейший расклад сил, и Пашка не смог его просчитать? Бывший хахаль, конечно, был глуп, туп и бездарен, но не до такой же степени! Что такого мог учинить Пашка, что мафиозному совладельцу понадобилось его убить? Напечатал нечто недозволенное, или наоборот – не напечатал нужное? Фигня.
Уж она-то не девочка, и не первый год в журналистике. С компаньонами, которые сидят верхом на денежках, не заедаются. А уж с такими крутыми – тем паче.
Старый мафиозо решил стать единоличным владельцем и принялся ослаблять компанию, чтобы потом выкупить Пашкину долю подешевле? А когда Пашка отказался продавать, просто пришил строптивого компаньона? Может быть, однако опять же возвращаемся к тому, с чего начали – почему Пашка не догадался, что за его неприятностями стоит Папа? Судя по полученному ею письму, Пашка понятия не имел, кто его неведомый враг.
Желтый свет сменился зеленым и Марина мягко тронула машину с места. Руки автоматически делали свое дело, жигуль легко катил в непрерывном потоке машин, а мысли гуляли далеко. Что мы имеем? Владельца крупнейшей в городе пресс-компании – убитого. Неприятности, которые преследовали саму компанию незадолго перед убийством и которые сам Пашка определил как «копает под меня кто-то». Имеем также придурковатого компаньона, наверняка замешанного в убийстве, и его папу – главного теневика в городе. Имеем приближающиеся выборы, которые на два месяца превратят каждую газетную полосу буквально в золотое дно, а уж целый пресс-концерн – в сокровища инков, клады пиратов и форт Нокс по совместительству. А еще мы имеем серебристое БМВ, что висит у Марины на хвосте от самой «Worldpress».
Марина хмуро зыркнула в зеркальце. Она заметила серебристый автомобиль еще когда отъезжала со стоянки. Пижонски-щегольское, не по осеннему чистенькое авто неторопливо следовало за жигуленком, не приближаясь, но и не отставая, и кажется, вовсе не скрываясь. Ужасно хотелось обернуться и поглядеть на наглую беэмвуху в упор. Марина подавила нелепое желание: преследователь ведь не исчезнет, даже если она грозно выпялиться на него сквозь заднее стекло.
Марина озабоченно покосилась на Сашку. Угревшийся на сидении малыш клевал носом. Потяжелевшие веки опускались, опускались… закрылись. Головенка упала на грудь. Ох, дети-дети, вы себе спите, а взрослым голову ломай над проблемами! В данном случае, как смыться от назойливого БМВ.
Ишь, как в малыша вцепились: Эдичка няньку предлагает, загадочная незнакомка по офису шляется, Сашку с собой зовет, теперь вот за машиной гоняются. Ребята, вы достали! Хрен вам, а не ребенка! Ты, маленький, спи, а тетя Марина будет убегать.
Марина вылетела с оживленного проспекта и бросила жигуль в узкий проулок. По прямой жигулю от БМВ в жизни не уйти, только где вы тут видите прямую? И вообще, будем надеяться, что несмотря на свой блистательный вид беэмвуха у преследователя подержанная – сто лет пробега и уезженная до дыр резина.
Жигуленок, как припадочный, заколотился на выбоинах асфальта. Поворот, поворот, и еще поворот. Лабиринт старых улочек втянул Марину в свое запутанное нутро. Да здравствуют километры задворок, некогда истоптанных и изъезженных в поисках эффектного материала. Только человек, знающий каждую яму, смог бы пройти здесь на скорости.
Кстати, насчет ям. Марина газанула, спеша свернуть за угол. Раскинувшаяся посреди улицы лужа только казалась безобидной. Под ней скрывалась глубоченный провал, способный поглотить любую машину. Сколько случайно заехавших сюда автомобилей приходилось выволакивать трактором. Несколько лет назад Марина отчаянно воевала с местными властями, требуя заделать дыру. Ничего не вышло, но может и к лучшему.
По кромочке, по кромочке, впритирку к забору. Проскочила. Ну, чужак, а теперь ты, добро пожаловать на дно. Марина не удержалась, сбавила ход, оглянулась через плечо.
Такое она видела только в мультиках! Вылетевшее из-за угла БМВ тормознуло, по мультяшному эффектно упираясь всеми четырьмя колесами! Липкая осенняя грязь взвихрилась фонтаном, поднятая в луже волна лизнула передние колеса и разочарованно откатилась. Бээмвуха дернулась и остановилась у самой кромки воды. Секундная пауза и серебристое авто подалось назад, нацеливаясь на объезд.
– Сообразил, гад. Небось, мои статьи читал, – кляня себя за задержку, Марина вновь ударила по газам. Улепетывающий жигуленок нырнул в темноту арки.
Темнота-свет. О, черт! Там, где год назад грибной россыпью торчали сараи, сейчас тянулся засыпанный строительным мусором пустырь. По широкой дуге Марина рванула в объезд, щебень забарабанил в днище машины.
Из мрака арки вынырнуло изрядно угвазданное БМВ. Марина испытала мгновенный укол злорадства: вот теперь, дружок, ты больше подходишь для окружающего пейзажа. А сейчас быстро прячемся за ту руину. Скорее, пока неведомый преследователь ее не заметил. Марина свернула в глубину развалин. Жигуленок затаился за одиноко торчащей стеной. Марина опустила стекло и прислушалась.
Натужно подвывая мотором, БМВ пробиралось по засыпанной обломками тропе. Похоже, надежды на заезженность машины оказались напрасными, серебристая красотка бойко торила себе путь. Вот она подкатила совсем близко. Марина невольно затаила дыхание и прижала руку к судорожно колотящемуся сердцу, словно водитель мог услышать его отчаянное биение сквозь каменную кладку стены.
Мотор БМВ взревел совсем близко, и прямо за стеной мужской голос злобно чертыхнулся. Марина испуганно дернулась. Господи, хорошо, что она остановила мотор! Преследователь едет с открытым окном и даже тихий шорох мог бы ее выдать.
Не останавливаясь БМВ поползло дальше. Марина повернула ключ зажигания, мотор успокаивающе заурчал. Марина напряженно прислушивалась. Рокот БМВ удалялся, удалялся, замирал… Исчез совсем… И тут же начал стремительно приближаться. Мамочки, засек, возвращается!
Марина ударила по газам, жигуленок взревел, чихнул и затих.
– Заводись, быстро! – отчаянно заорала Марина, терзая педаль газа, – Только попробуй не завестись, молотком раздолбаю, стамеской исколочу!
Мотор испуганно хрюкнул и затарахтел. Пустив из-под колес щебневый веер, Марина ринулась обратно под арку.
Темнота-свет-кромка лужи. БМВ как привязанный летел за ней. Чтоб ты утопился, следопыт чертов, Чингачкуг – Большая Гадина! Ладно, последний шанс. Ландшафт у нас меняется, а люди – никогда. Помниться, письмо в газету пришло, старушки одного проходного двора на свою соседку жаловались…
Жигуленок отчаянно крутился в переулках, а упорное, как клещ, БМВ неотрывно следовало за ним.
…вроде бы у бабули – клумба, она с ней круглые сутки возиться, и ничему живому в радиусе 100 метров шевельнуться не позволяет, отравляет двор пестицидами.
Тогда из жалобы на вредную бабку получилась забавная заметка, а вот сейчас посмотрим, не выйдет ли из бабульки средство спасения. На полной скорости жигуль ворвался в проходняк. Есть! Бабка, вот она!
Посреди стандартного при-подъездного пустыря темнел пятачок возделанной земли. Укутанная в пушистый платок поверх драпового пальто бабулька старательно вымакивала кисть в ведре с белой краской и тщательно разрисовывала ограждающие клумбу обломки кирпичей. Неподалеку на скамейке торжественно-неподвижно восседали шарообразные от наверченных на них теплых вещей дворовые старушки, которых даже холода поздней осени не смогли согнать с привычного насеста. Старушечий синедрион неодобрительно пялился в спину владелицы клумбы, изредка обмениваясь краткими уничтожающими репликами. Объект их критики нервно подрагивал спиной, но не оборачивался, продолжая покраску.
Впервые в своей долгой автомобильной жизни заразившись азартом хозяйки, жигуленок ринулся к ничего не подозревающей престарелой флористке. В боковом окне мелькнули обалделые лица обсевших скамейку старых сплетниц. Левое колесо жигуля вдавило в землю любовно окрашенный кирпич и дерзновенно вторглось на священное пространство клумбы.
Ошеломленная святотатством бабулька вскочила и дикий вопль ярости потряс небеса и землю. Слегка струхнувшая Марина поддала газу, стремясь убраться подальше от жаждущей отмщения бабки. В зеркальце заднего вида она четко лицезрела старушенцию, грозно потрясающую кистью. Остальные бабульки вскакивали с лавочки, торопясь увернуться от разлетающихся во все стороны капель масляной краски и что-то вопили в адрес беснующейся клумбовладелицы. Разъяренная бабка с кистью повернулась, намереваясь дать соседкам достойный отпор… И тут же увидела типичный наглый новорусский автомобиль, явно нацелившийся тоже прокатиться по ее возлюбленной клумбочке.
Измаранная краской кисть полетела в лобовое стекло беэмвухи. Водитель ударил по тормозам, из-под колес БМВ в разбегающихся соседок плеснула струя грязи, и теряющая ход машина… медленно накатилась на кружок клумбы. И замерла. Над ним.
Бабка-клумбистка крикнула второй раз, и вопль ее был столь страшен, что леденело сердце. Во всяком случае водитель не осмелился выйти из машины навстречу беснующейся бабке. БМВ тихонько заурчал мотором и принялся откатываться, открывая все нанесенные клумбе травмы.
Мгновение старушенция безмолвно взирала на испаханную колесами землю и разнесенный вдребезги бордюр, потом решительным движением подхватила свое ведро и вывернула краску на капот беэмвухи.
БМВ дернулось, Марина сдавленно ахнула, а со стороны расшуганных автомобильными гонками бабок донесся победный вопль – объединенные общим врагом старухи впервые поддержали свою помешанную на цветочках соседку.
Дверца испоганенного БМВ распахнулась и озверевший водитель вырвался наружу…
– Ах ты ж гад твою морду! – обозленная Марина стукнула кулаком по рулю, – Так вот кто это!
Высокая фигура ее ночного гостя – как его там, Кирилла Валуева, Пашкиного друга и претендента на опекунство над маленьким Сашкой – возвышалась перед разъяренно подпрыгивающей бабкой.
– Это он, небось, за Сашкой так присматривает. Перепугал до смерти, по закоулкам заставил гонять. – Марина вырулила на улицу. Позади толпа бабулек зловещим кольцом сомкнулась вокруг нарушителя дворового спокойствия, – Чтоб его там старые карги съели! Нет, ну какой говнюк!
– Говнюк! – подтвердил тихий голосок с соседнего сидения.
– Замечательно! Лучше бы стишки какие выучил! Разговариваешь еле-еле, а как что тебе знать не надо – вмиг запомнил. Это плохое слово, детям его повторять нельзя. И я тоже больше не буду. Давно не спишь?
Сашка лукаво покосился на тетку.
– Ясно, давно. Давай сразу договоримся: давить клумбы, как тот противный дядька – нехорошо. И ведрами кидаться, как та старушка – тоже плохо. Ты так, пожалуйста, никогда не делай. Не будешь?
Сашка мгновения подумал и с глубокой, нутряной убежденностью заявил:
– Буду!
Марина тяжко вздохнула:
– Вот так вас воспитывай! Ладно, надеюсь в ближайшее время тебе ведро с краской не попадется, а там и забудешь, – автомобиль остановился у роскошного подъезда над которым горделиво парила надпись «Нимфа» – Все, Сашка, вылезаем, приехали.
Взяв Сашку за руку, Марина поспешила ко входу.
Глава 12
Забавно ночные заведения выглядят при свете дня. Задранные вверх ногами стулья, шустрящая в проходе уборщица, запах мокрой половой тряпки, сплетающийся с кухонным чадом… Днем даже самый кислотный клуб неумолимо превращается в точное подобие ведомственной столовки. Пианист лениво-заученно тычет в клавиши и упражнения наряженной в тренировочные штаны стриптизерки больше похожи на производственную гимнастику, чем на танец утонченного порока.
Охранник поднял на Марину по дневному мятую физиономию и старательно преодолевая сонливость, проронил стандартное:
– Девушка, вы к кому?
– Газета «Мнение». Хозяйка есть? – так же привычно бросила Марина и осеклась. Она ведь больше не редактор газеты, она теперь… Стоп, как же ей теперь представляться? Глава, президентша, боссиха?
Не обращая внимания на Маринины раздумья, охранник ткнул пальцем в переговорное устройство:
– Хозяйка ждет. Вниз по лестнице, по коридору до поворота и дальше до упора, – объявил он и тут же потерял к визитерше всякий интерес.
Марина двинулась на поиски кабинета.
Привычная «преддверная» пауза. Надо же, сколько лет она в деле, сколько кабинетов обтоптано: договоры-переговоры, «а-не-хотите-ли-вы-стать-нашим-спонсором», «а-не-дадите-ли-вы-нам-рекламу»… И устало-презрительный взгляд в ответ. Дерьма нахлебалась полной ложкой, должен бы уже выработаться иммунитет, ан не выработался. Все также тошнотворно-муторно просить и тоскливо ждать отказа, и рада бы на все плюнуть, но в спину толкает неумолимое «а куда денешься». Потому что каждый разговор, каждое согласие-отказ – решение судьбы: разоришься? опозоришься? останешься без гроша? Или продержишься еще немного – до следующего кабинета, следующего разговора, следующего рокового «нет» или спасительного «да».
Марина встряхнула головой. И опять мысли не из нынешней жизни, перестраиваться пора. Сейчас она ни о чем не собирается просить, и разориться «Worldpress» тоже навряд удастся. Разве что концерн станет чуть беднее. Но не исключено, что и чуть богаче.
Нацепив на физиономию улыбку из серии «я пришла к старым добрым партнерам уладить мелкое недоразумение», и мимоходом пожалев, что на Сашку нельзя прикрепить вторую такую же, только маленькую, Марина вдвинулась в кабинет.
– Ага, ну наконец-то, – крупная широколицая женщина даже сидеть умудрялась стремительно. Не суетливо, а именно стремительно, словно бравая атаманша возле могучего жеребца – громадного обеденного стола, заменяющего письменный. А стол был заслуженный. Бог весть, сколько ему лет, но за ним много и вкусно кушалось, отчаянно и вдребадан пилось, и вытанцовывалось на нем хоть и неуклюже, зато от души, и… Да-да, фривольно подмигивал облупившийся лак столешницы. И кое-что еще тоже, и именно на мне, вот прямо здесь, между монументальным письменным прибором и легкомысленным календариком.
– Че-то у тебя разведка плохо работает, – продолжала атаманша, прерывая Маринины размышления о предметах меблировки, – Явилась, наконец-то, я тебя еще утром ждала. Но учти, по моему мнению твоему «Мнению» хватит и половины от Пашки-покойника. И вот еще, я хочу, чтобы ты мне…
Марина поняла, что сейчас ее будут разделывать. Под орех. Или под ободранную тушку. Или под опустошенный банковский счет. Навалятся всей массой, и привет – расплатятся половиной покойника. Испуганно дернувшись, она кинулась отбиваться:
– Я не наконец-то, я вообще.
Хозяйка на мгновение осеклась, обдумывая загадочную фразу, потом поинтересовалась:
– Чего «вообще»?
– А чего вас Пашкины газеты не устраивают?
– Да там вроде главной теперь какая-то чуть ли не из деревни, главред «Дояркиной правды», – по-крестьянски сочная нижняя губа выпятилась презрительным сковородником, – Так что радуйся, буду своей рекламой поддерживать единственную независимую газету.
– А нету, – злорадно сообщила Марина.
– Разорилась? – попытка прицельным прищуром замаскировать напряженную работу мысли удалась плохо, все рассуждения словно пот проступили на простецкой физиономии хозяйки кабинета. Зачем Марина приперлась? Продать газетенку? А почем? Просить о спонсорстве? А сколько? И как быть: отказать? Согласиться?
– Наоборот, – Марина поспешила притормозить далеко идущие рассуждения, – «Worldpress» вливается в меня.
Собеседница окинула Марину настороженным взглядом, хмуро буркнула:
– Мелковата ты, весь концерн всосать.
– Ну, может и я в него, – легко согласилась Марина, – Факт, что соединяемся, а главной я буду. Никаких доярок-кочегарок.
– Ага, – задумчиво протянула владелица ночного клуба и страдальчески поморщилась, – Значит, конкурентов у «Worldpress» теперь нет, одна сплошная монополия. Хрен тебе, больше чем раньше все равно за рекламу не дам!
– Ладно, разойдемся по нулям: все как раньше, – деловито подытожила Марина, – Но только до конца года. А потом контракт истечет, новый заключать будем.
– До конца года осталось всего-ничего!
Марина извинительно-непреклонно развела руками.
Собеседница горестно вздохнула:
– Без ножа режешь, без суда сажаешь, без хуя ебёшь, – и протянула через стол мощную лопатообразную длань, – Меня Дарьей зовут. Малец твой?
– Мой, – уверенно кивнула Марина, но тут же смутилась, поправилась, – То есть не то, чтобы совсем… Племянник, сын Павла.
– По-онятно, – протянула Дарья, поглядывая на Сашку с тяжеловесным сочувствием. – Плохо.
– Кому? – Марина моментально изготовилась к бою.
– А всем. Ему – что сиротой остался. Тебе… В чужие руки отдашь – совесть замучит, что малой без ласки, а самой растить – ребенок, да работа… Туда побежала, сюда побежала, к вечеру хоть ложись и помирай. Чистый дурдом, по себе знаю, двоих подняла. Плохо. Но можно. – неожиданно бодро закончила она, – Он у тебя кормленый?
Марина растеряно поглядела на Сашку. Пацан увлеченно елозил пальцами по бугристой авангардной стене, пытаясь отколупать хоть кусочек краски. Краска держалась твердо, но и Сашка не желал уступать.
– Утром ел, – неуверенно протянула Марина. Проблемы детского сна и еды ей категорически не давались.
Дарья глянула на часы, щелкнула переговорником:
– Сейчас мы ему чего-нибудь диетического, а сами по кофейку. Пяток минут «за жизнь», и разбежимся.
Поболтать «за жизнь» так и не получилось. Расплескав половину Сашка донес до рта первую ложку супа, Марина отхлебнула первый глоток действительно роскошного кофе, Дарья изготовилась для первого вопроса, но тут дверь распахнулась.
– Маленьким детям нечего таскаться по ночным клубам! – миновав хозяйку кабинета, словно ее тут и не было, гневный взор ночного гостя уперся в Марину, – Вы совершенно безответственная особа! Ребенок должен есть и спать! У себя дома, а не черт знает где!
– Что значит «черт знает где»? – громыхнула Дарья, возмущенная до глубины своей необъятной души, – Тут не какая-нибудь забегаловка, тут приличный стрип-клуб! Ты вообще кто такой?
– Да козел он, Дарья, не бери в голову, – равнодушно бросила Марина, отбирая у Сашки ложку и прикрывая носовым платком закапанный супом свитерок.
– Бе-е? – вопросительно проблеял Сашка, уворачиваясь от очередной ложки.
– И даже бе-бе-бе, – согласилась Марина, – А суп ешь, жидкое необходимо. Ешь, говорю!
– Если так кормить, ни один нормальный человек есть не станет, – презрительно процедил Кирилл.
– Нет, ты гляди, специалист по кормлениям нашелся, своей грудью пятерых вскормил, – возмутилась Дарья, взявшая на себя функции Марининой защитницы, – Вот всегда меня удивляло, почему любое г… совершенно уверено, что лучше матери… – Дарья на мгновение запнулась, – Ну или тетки… лучше знает как воспитывать ребенка. Прохожие советы дают, бабки на улице – дают, теперь вот мужики повадились по чужим кабинетам шляться – и тоже с советами. Языком трепать все мастера, нет чтобы помочь.
– Я уже говорил, и повторяю, что готов полностью взять на себя заботу о Саше…
– Да кто же тебе, такому, ребенка доверит! – с ходу приняла подачу Дарья, но Марина решила застопорит плановое течение скандала.
– Так, все. – закинув в Сашку еще ложечку пюре, она поднялась, – Спасибо, Дарья, созвонимся-встретимся, а сейчас мне надо бежать. Свою кучу-малу я, если не возражаешь, прихвачу с собой.
Неожиданно легко отказавшись от уже накатанной дорожки большого хая, Дарья повела могучим плечом и кинулась одевать Сашку.
– Детям женская рука нужна, – удовлетворенно оглядев упакованного в куртку ребенка, заключила Дарья. Присела возле малыша на корточки, – Ну, поцелуй тетю Дашу на прощание и приходи еще.
Сашка на мгновение задумался, стоит ли целоваться с этой шумной теткой, но вовремя всунутая многоопытной Дарьей конфетная взятка сделала свое дело. Сашка милостиво мазнул по ее щеке губешками.
– Мировой малец, – заключила Дарья, передавая его Марине, и тихонько добавила, – Мужик, кстати, тоже ничего. Пообломать немножко, и можно употреблять внутрь.
– Вот еще, не дай бог, отравлюсь, – фыркнула Марина и направилась к выходу. Сзади непреклонной статуей командора вышагивал Кирилл.
Марининого терпения хватило ровно до выхода.
– Пойдем, Сашенька, шевели ножками.
Но Сашка не хотел ножками. Протестующе взвыв «На ручки!» он принялся подпрыгивать, норовя повиснуть на Марининой юбке. Ткань потрескивала.
Торопливо перехватывая цепкие детские ручонки, Марина в ярости повернулась к Кириллу.
– Вы что себе позволяете, вы, ненормальный!? Она клиентка, а вы… прямо к ней в офис… Мне что, теперь ей скидку делать, в возмещение за скандал?
– Ребенок плачет, а вы о деньгах, – окинув Марину уничижительным взглядом, он потянулся к Сашке.
– Руки! – взвизгнула Марина, – Только прикоснитесь, я на всю улицу заору, что вы его похитить пытались!
Кирилл вскинул голову, взглянул в бешенные Маринины глаза и на всякий случай спрятал руки за спину.
Марина крепко ухватила Сашку и поволокла его, плачущего, к машине.
– Да перестань же ты орать! – не следовало, ох, не следовало вымещать зло на ребенке, но происшествия сегодняшнего дня мутили душу, Сашкин вой лупил по нервам, а отвратный мужик пялился в затылок. Сюсюкать ему на показ – ну уж нет! Марина зашвырнула Сашку на переднее сидение, – Замолчи, а то выпорю!
– Саше просто опасно с вами оставаться, – констатировал отвратный мужик Кирилл Валуев, – Мало того, что на дороге гонки устраиваете, когда у вас ребенок в машине, так еще и руку на него поднимаете.
Марина резко втянула носом воздух: сейчас она просто заорет – на одной ноте, без цели и смысла. Потом поглядела на Кириллову машину с громадным пятном белой краски на капоте. И расхохоталась.
– Театр абсурда. Злобная дракониха я и рыцарь на серебряном БМВ. Было бы смешно, если бы не было так грустно, – резко повернувшись, она нырнула за руль. Поправила шарф на уже позабывшем о плаче Сашке и тронула машину с места. Домой, немедленно домой: уложить Сашку спать, спрятаться, отсидеться, успокоиться.
В зеркальце заднего вида мелькало серебристое БМВ.
Пока доехали, Сашка уже сладко спал. Марина растерянно копошилась у дверцы, стараясь одновременно подхватить папку, сумку с Сашкиными вещами и сонное отяжелевшее тельце. Пару минут понаблюдав за ее возней, Кирилл выбрался из машины, и забрал вещи из ее рук.
Марине ужасно хотелось его шугануть, но куча бебехов, пятый этаж, вечно неработающий лифт, Сашка… Ладно, пускай. В конце концов, к ребенку не сунулся, значит, что-то начал соображать.
– Вы нарочно подставили меня той безумной старухе! – на уровне третьего этажа обиженно выдавил Кирилл.
– Я привязала ваш БМВ к своему жигуленку канатом и волокла за собой через весь город несмотря на слезные просьбы: отпустите, тетенька, что я плохого сделал? – шепотом съязвила Марина поверх Сашкиного плеча.
– Я хотел создать для себя полную ясность, а вы убегать принялись.
– Вот именно – для себя! А о нас с Сашкой вы подумали? После всего случившегося – какая-то машина сзади тащится. Да я испугалась до полусмерти! Второй раз вы меня пугаете, садист чертов! – стараясь не потревожить Сашку, она принялась вслепую нашаривать в сумочке ключ. Будь на месте Кирилла кто из старых приятелей, можно было бы доверить поиски ему, но с претендентом на Сашку такое панибратство исключено. Дашь ему сумку, а он начнет комментировать: вместо того, чтобы о ребенке заботиться, сумки новые покупаете.
Кирилл молчал, но выдуманный ею же самой упрек заставил злится на него еще больше. Отловив верткий ключ, она выпростала руку из-под Сашкиной попы, на всякий случай одарила Кирилла гневным взглядом, и принялась отпирать.
