Текст книги "Смерть и побрякушки (СИ)"
Автор книги: Кирилл Кащеев
Соавторы: Илона Волынская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
– Послушайте, Кирилл, – мягко, даже просительно начала она, с надеждой глядя на мужчину, – Вы ведь хотите, чтобы у Сашки все было хорошо?
Тот вскинул голову, вопросительно уставившись на Марину. Набрав полную грудь воздуха, она выпалила:
– Вынесите, пожалуйста, мусор!
Кирилл выпрямился, вперив в нее негодующий взгляд:
– Вы издеваетесь, Марина Сергеевна?
– Что вы, какие издевательства! – Марина стремительно метнулась на кухню и выскочила оттуда, держа переполненный пластиковый мешок, – Даже в мультиках сказано, что дитенкам чистота нужна, они в грязи жить не могут. Так вынесете?
– Ну пожалуйста!
Глава 9
Старательно пыхтя, Сашка тужился на горшке. Одетая, накрашенная, благоухающая духами Марина сидела рядом на диване и нервно барабанила пальцами по журнальному столику.
– Мы ведь с тобой совсем недолго вместе живем, – успокаивающе произнесла Марина, – Я еще не привыкла. Устала очень: столько дел, и по ночам не сплю. Мужик этот вчерашний…
Внимательно глядя Марине в лицо серо-синими глазищами, Сашка согласно попукивал. Марина встала, подошла к окну – хорошая погода закончилась, небо набухло тучами, из которых резкий ветер выбивал брызги ледяного дождя. Раздражение Марины только усилилось.
– Спокойно, спокойно, только не срываться на ребенке, он ни в чем не виноват, – пробормотала она себе под нос, – Да сколько же можно сидеть на горшке, ты что, веревку проглотил, никак выкакать не можешь? – срываясь на крик, накинулась она на Сашку.
Сашка задумчиво наклонил голову, посовещался с собственным организмом и неторопливо поднялся:
– Все, – милостиво сообщил он.
Подхватив малыша на руки, Марина бросилась в ванную. Наплескала воды за манжеты лучшего делового костюма, обдала юбку фонтаном брызг и стремительно помчалась обратно в комнату.
– Так, родной, быстренько одеваться, – колготки, штанишки, свитерок, курточка, шапочка. Марина с легким удивлением поглядела на дело рук своих, – Надо же, вполне прилично одетый пацан! Сама от себя не ожидала. Что еще? – она обвела взглядом комнату, – Трон! Ну как же без трона! – наскоро запихав горшок в пластиковый пакет, Марина закинула сумку на плечо и ухватила Сашку за руку, – Вперед!
Похоже, родители не раз возили Сашку в машине, малыш моментально устроился на переднем сидении. Марина попыталась пристегнуть ремень. Пояс безопасности аккуратно лег поверх Сашкиной макушки. Пацан радостно хихикнул и принялся играться пряжкой.
Марина с отвращением окинула взглядом свой жигуленок и принялась сматывать с пальто длиннющий декоративный шарф.
– За дурною головою, ни ногам, ни рукам нема покою, – Мягкий шарф лег поперек Сашкиного животика, и Марина стянула концы за спинкой сидения. Увлеченно грызущий пряжку Сашка не протестовал.
– Немедленно вынь гадость изо рта, – автоматически буркнула Марина и тронула жигуль с места, – Сейчас приедем и нормально поешь. Вообще-то, надо было дома позавтракать, но тетка у тебя, я, в смысле, – полная идиотка! Ну абсолютно все вчера сделала: компанию штурмом взяла, правление построила, за покупками смоталась, мужика пришлого из дома вышибла… Только вот няньку на сегодня тебе найти забыла!
Марина содрогнулась, вспоминая как утром выползла из постели, чуть не пришибив несносную хрюшку-будильник. На чем свет стоит кляня мужиков, не дающих бедной женщине отоспаться, вползла под ледяной душ. Сквозь сонную одурь оделась и даже накрасилась. Потряхивая головой, словно цирковая лошадь, в надежде разогнать муть перед слипающимися глазами, принялась отпирать дверь… когда из кровати послышался громкий зевок и над бортиком появилась улыбающаяся Сашкина мордашка. Марина хрюкнула не хуже своего будильника и привалилась к стене, понимая, что совершенно, напрочь забыла о ребенке и чуть было не ушла, опять оставив его дома одного.
– Все таки я отвратительный человек, – искоса виновато поглядывая на Сашку, пробормотала Марина и нетерпеливо посигналила у глухих бронированных ворот «Worldpress».
– Тащи в мой кабинет, – она сунула сумку с горшком в руку подскочившему охраннику и нырнула обратно в машину – отвязывать Сашку.
– Согласно заведенным Павлом Афанасьевичем правилам охранник ни на минуту не должен оставлять свой пост.
Марине даже не нужно было выглядывать, чтобы понять кому принадлежит злорадно-занудный голос.
– На случай нападения диких команчей, Эдуард Викентьевич? – поинтересовалась она и распутав, наконец, узел, поставила Сашку на землю, – Ладно, не будем менять установленных порядков, – она забрала пакет у охранника и решительно сунула его в руки растерявшемуся Макарову, – Отнесите вы!
– Что вы себе позволяете? – Компаньон судорожно дернулся и пакет глухо шлепнулся об пол, – Люди работают, ребенку здесь не место!
– С каких это пор хозяину не место в его собственной фирме? – искренне возмутилась Марина, – Пусть с младенчества приучается к делу, а то вырастет как некоторые – даже горшок доверить нельзя! – она гневным жестом указала на валяющийся пакет, и подхватив Сашку и вещи, пошагала в кабинет. За спиной остался яростно сопящий Эдик и хихикающие охранники.
Под градом изумленных взглядов протопав через все здание, Марина добралась до приемной.
– Доброе утро, Марина Сергеевна, звонили из… – секретарша замолкла, дежурная улыбка медленно увяла на ее лице, – Марина Сергеевна, а это теперь обязательно?
– Что это? – ледяным тоном осведомилась Марина, готовая рвать, метать и увольнять.
Мгновенно побледневшая секретарь, уже пожалевшая, что осмелилась задать вопрос, сдавленно пробормотала:
– Да вот… тапочки…
Марина опустила глаза. У Сашки на ногах красовались хорошенькие вышитые меховые тапочки, осыпанные легкими бисеринками дождя. Марина перевела взгляд на свои ноги. Привыкшая, что в ее родной прихожей всегда стоит одна-единственная пара обуви, она обувалась не глядя. В результате, вместо ботинок на ногах красовались старые «гостевые» тапки, оставленные ночным визитером. Из прорехи торчал большой палец, еще более сиротливый от обтягивающего элегантного чулка.
Комната коротко и резко крутанулась у Марины перед глазами, голову повело куда-то в сторону, пол ударил под коленки и Марина обессилено рухнула в бездонный черный провал.
Дождь в приемной – уже чересчур! Да еще такой мелкий, противный, леденяще холодный.
– Марина Сергеевна! Ну Марина Сергеевна же!
Марина прищурилась от падающего в лицо света, помотала головой и тут же резко села, натолкнувшись на немигающий, налитой ужасом взгляд серо-голубых глаз.
– Сашь, что ты, маленький, чего испугался?
Сжавшись в комочек, Сашка забился в угол кабинета и таращился на нее полными беспредельного страха глазищами. Увидев протянутые к нему руки, он сперва отпрянул, а потом вдруг сорвался с места и стремительно протопотав через всю комнату, почти рухнул Марине на колени. Крохотные ручонки плотно, до боли охватили ее за шею. Сашка вжимался в Марину, напирал головенкой, словно пытался поглубже спрятаться, закопаться в ее объятия.
– Ну что ты, что, ну что ты? – беспомощно повторяла Марина, все крепче прижимая его к себе, – Ничего страшного, все в порядке, все хорошо…
– Он так испугался… – послышался голос. Марина огляделась. Она лежала на сером ковровом покрытии в Пашкином, теперь – в ее кабинете. Над ней, со стаканом в руке, склонилась секретарша. Ага, понятно, откуда дождь. Только непонятно, как хлопнувшись в обморок в приемной, она очнулась в кабинете.
– Я вас втащила, – смущенно ответила секретарша, явно неуверенная позволительно ли столь фамильярное обращение с бесчувственным телом начальства. И поторопилась объяснить, – Сзади Эдуард Викентьевич шел, я подумала, вы не захотите, чтобы он вас… ну, предпочтете быть более подготовленной…
Марина на мгновение представила: заинька-Эдичка распахивает дверь и всеми лапами наступает на распростертую по полу соперницу. Жуть какая!
– Вы все правильно сделали, – тяжело опершись на плечо секретарши, Марина отскребла себя от пола и переместила собственное тяжелое тело в директорское кресло. Сашка немедленно влез к ней на колени.
– И что же мне с тобой делать? – безнадежно вздохнув, Марина погладила Сашку по золотистым волосикам, – Не получается из меня няньки.
– Это кто вам такое сказал? – осмелевшая секретарша картинно удивилась, – Вы с ним сколько? Пять-семь дней? Я как своего малого из роддома привезла, села над кроватью и реву, а что с ним делать – не знаю. Как купать – спрашиваю, как кормить – опять спрашиваю. Несколько ночей не поспала, с пеленками-памперсами помоталась, с не выспавшимся мужем поругалась, от свекрови выслушала, какая я плохая мать и жена… – девушка говорила увлеченно, тема была ей близка.
– И что? – поторопила ее Марина.
Секретарша коротко фыркнула.
– На балконе веревку отмотала и в ванну. В комнате пацан мой орет-заливается, а я один конец к крюку прикрепила, а из другого петельку вяжу. И тоже реву: мальца жалко, мужа жалко, себе жалко, и злоба душит. Петлю на шею накидываю и думаю: «Вот сейчас вам мало не покажется! Сами все делать будете, без меня! Посмотрю, как справитесь!» И свекровь перед глазами стоит.
Марина сверлила девушку напряженным взглядом. Та на секунду примолкла, шмыгнула носом, улыбнулась.
– Влезла на стиральную машину, постояла-постояла, да и слезла. Сына кормить пора было, и вообще… Закрутилась по хозяйству, про веревку забыла, а вечером муж с работы вернулся. Пошел руки мыть, выходит из ванной белый, как стенка, и петлю мою в руках держит. С тех пор все легче пошло. То ли я приспособилась, то ли остальные привыкли. Главное, свекровь замолчала. Ошибусь, что-нибудь не так сделаю, у нее только губы дрогнут, но молчит, – продолжая рассказывать, девушка возилась с кофеваркой, и вскоре перед Мариной уже стояла чашка великолепного кофе по-турецки, с пышной желтой пенкой, – Вы не волнуйтесь, Марина Сергеевна, обморок для новоиспеченной мамаши – дело нормальное, бывает и хуже.
– Я не мать, я тетка, – Марина отхлебнула глоточек терпко-сладкого, невероятно крепкого кофе, – И опекунша. Свекрови нет, зато есть старая работа и новый бизнес.
– И с этим можно справиться, главное – приспособиться. А на сегодня мы нашего молодого босса пристроим, – секретарша подскочила к телефону внутренней связи и наскоро потыкала в кнопки, – Девочки, скажите, чтоб Юля быстренько к шефине шла.
– Погодите, у этой самой Юли наверняка есть работа, – запротестовала Марина, одновременно и благодарная и слегка шокированная. Она не знала, что лучше для начальницы большого концерна: сказать спасибо за инициативу или выругать помощницу за самоуправство.
– Да нет у нее никакой специальной работы, – отмахнулась секретарша, – Она стажерка. Павел Афанасьевич всегда берет… ой, то есть, брал… надо же, беда какая, умер молодым и так страшно… – девушка горестно покачала головой, но тут же снова оживилась, – В общем, шеф стажеров нанимал, на испытательный срок, без гарантий приема на работу. Говорил, чтобы было кому за пивом бегать.
– Но на работу-то потом брал?
– Если быстро бегали, – секретарша плутовски улыбнулась.
В дверь тихонько постучались. Прихлебывая ароматный кофе и блаженствуя в кратком мгновении безделья, Марина наблюдала как ее секретарь выдает ценные указания высокой девице, затянутой в слишком узкие для ее толстенькой попки дерматиновые брюки.
– Займешь конференц-зал, там кресла мягкие и всякие модельки стоят, их можно вместо игрушек. Саша ел? – Марина отрицательно покачала головой и секретарша скомандовала, – Тогда сперва в буфет. Кашу на молоке, чай и булочку.
Улыбающаяся девица протянула Сашке руку, тот слегка попятился, пугливо оглянулся на Марину.
– Иди, иди, – ободряюще улыбнулась она, – Тетя Юля с тобой поиграет, а я немножко поработаю. Только от тети Юли никуда!
Исподлобья глянув на новоявленную «тетю», Сашка на мгновение задумался, а потом решительно, словно прыгая в пропасть, вложил свою ручонку в ее крупную руку. Юля повела его к выходу, тихонько что-то приговаривая на ходу. Марина поглядела на солидно топающего рядом с провожатой Сашку, на его доверчиво вскинутую головенку, неуверенную улыбку, ямочки на щеках, и вдруг испытала укол острой неприязни к незнакомой девице, уводящей малыша.
– Только кашу сперва, а булку потом, а то он булку съест, а кашу не станет, – высунувшись за дверь, крикнула им вслед многоопытная секретарша.
– Вы мне потом по таким как Юля стажерам сведения дадите: давно ли работают, характеристики… – лениво пробормотала Марина, не столько реально интересуясь, сколько создавая видимость деловой активности. После обморока тело казалось невесомым, наполненным блаженной усталостью. Кофе радовал желудок, мягкое кресло убаюкивало, существование крепкой стажерки Юли и бойкой секретарши словно освободили ее от всех забот. Теперь бы вздремнуть часиков эдак шесть-семь-восемь…
Секретарша ткнула пальцем в выпяченное пластиковое пузо компьютера. Монитор выбросил россыпь цифр, гудя и требовательно попискивая, машина ожила.
– Здесь полная картотека. Вот реализация, тиражи, реклама, личные файлы сотрудников…
Разлепив смыкающиеся веки, Марина тяжко вздохнула:
– Как вас зовут? А то так и не познакомились.
– Света…
– Вы исключительный секретарь, Светочка, – давя зевок, пробормотала Марина, и взялась за мышку.
Света стояла рядом, но что-то в доброжелательной секретарше неуловимо изменилось. Марина настороженно вскинулась, глянула на обиженно поджатые губы девушки и всполошилась:
– Эй, вы чего, Свет? Правда, мне понравилось, вон все в каком порядке…
Света недоверчиво уставилась на новую начальницу и смущенно пробормотала:
– Извините, не хотела… Думала, может, слишком много позволяю себе… Просто… Павел Афанасьевич если гоняет – все хорошо, а хвалить начнет – значит, уволить собрался.
Марина ощутила мгновенный укол удовольствия. Стыдно, конечно, но все же приятно слышать, что Пашка-босс не вполне безупречен. Пусть уж сравнения старого и нового начальства сразу будет в ее пользу.
– Но мне ведь не обязательно делать все как Павел Афанасьевич? – мягко улыбнулась Марина.
Секретарша помотала головой.
– Так и договоримся. Учтите сами и передайте другим – я намерена хвалить работников, когда они того заслуживают.
– Значит, вы меня увольнять не собираетесь? – по ее тону было ясно, что вот сейчас-то она и задает самый мучительный и животрепещущий вопрос.
– Не вижу необходимости, – чуть суховато сообщила Марина, уставшая и выстраивать отношения с секретарем, и бороться с подступающей сонливостью.
Радостный блеск глаз, чуть слышный облегченный вздох, и Света вновь преисполнилась деловитости.
– Теперь обувь…
– Ах, да обувь, – Марина бросила короткий взгляд на ноги. Неловко гонять занятого человека с личными поручениями, но хватит и одного похода в домашних тапках через офисы. Второго появления в драных шлепках ее свежий начальницкий авторитет может и не пережить.
– Светочка, выручайте… – Марина потянулась к сумочке.
– Кредитка на представительские расходы в верхнем ящике, – предупредительно сообщила секретарша, – Какую обувь вы предпочитаете?
Марина на мгновение замерла. Кажется, у них со Светочкой мысли пока бегут по разным рельсам. Собственно говоря, Марина потянулась за ключами, намереваясь попросить Свету смотаться к ней домой за туфлями. Но секретарь концерна «Worldpress» мыслила иными категориями. Забыла туфли? Так в чем проблема, выскочить и купить, не тащиться же ради такой мелочи на другой конец города, теряя бесценное время. Привыкайте, Марина Сергеевна, вы теперь очень большая боссиха.
– Что-нибудь итальянское, – старательно сохраняя небрежность тона, бросила Марина.
На всякий случай торопливо поинтересовалась:
– А покупка туфель – это расходы на представительство?
– Ну я лично не представляю себе начальника в домашних тапках. Выходит – на представительство, – Света усмехнулась и тут же осеклась, смущенно покосилась на Марину – не разгневала ли ее шутка начальство. Увидев благосклонную улыбку, просияла и умчалась.
Марина посмотрела на закрывшуюся дверь. Ну что ж, по крайней мере один человек в корпорации относится к ней нормально. Значит, постепенно договоримся и с остальными. Стряхнув с ног тапочки, Марина открыла первый файл и углубилась в хитросплетения внутренней политики компании.
Глава 10
Резкий требовательный стук заставил ее оторваться от экрана. Марина недовольно покосилась на дверь – жизнь пресс-концерна оказалась даже увлекательней бурной жизни Марининой газеты. Больше бухгалтерии, больше формальностей, зато какой размах! Одни многоплановые рекламные кампании чего стоят! А какие интриги кипят в чистеньких коридорах! Даже сухие цифры отчетов плещут бурями страстей человеческих. Марина чуть не облизывалась – это было по ней!
Завороженная обрушивающимися с экрана откровениями, Марина чуть не позабыла про посетителя за дверью, но тот не стал дожидаться разрешения войти. На пороге воздвигся обремененный документацией и обидами Эдичка Макаров. Марина аккуратно подтянула босые ноги под кресло, шелк колготок скользнул по гладкому покрытию.
– Что за безобразие, Марина Сергеевна! Второй день вы в руководстве, и такой бардак!
Пухленький колобок Эдичка ничем не напоминал мускулистого Обстоятельства, кроме… Кроме разве что гневно-мученического выражения обращенных к Марине глаз.
– Эдуард Викентьевич, я не «в руководстве», я и есть руководство. Так какие у вас претензии к руководству?
– Даже совещание провести невозможно. Захожу в конференц-зал, а там детский сад какой-то!
– Позвольте, что за совещание, о котором мне ничего неизвестно?
Эдик поглядел на нее, как на гидру мирового феминизма во плоти, но все же счел нужным оправдаться.
– Ничего крупного, просто беседа с парой сотрудников в рамках рабочего процесса…
– Ну с двумя-то можно и в кабинете поговорить. Что за барство, каждый раз отправляться в конференц-зал. А потом счета за электричество в километр, и между прочим, износ стульев тоже неоправданный, – в подтверждение своих слов Марина ткнула пальцем в колонку каких-то цифр на экране и строго глянула на Эдичку.
Дверь вновь распахнулась, и в кабинет влетела радостно-возбужденная Света с фирменным пакетом в руках. Сквозь пакет проглядывали углы обувной коробки.
Марина скорчила недовольную гримаску. Или выставить Свету и остаться босиком – ни встать, ни пройтись. Или забрать коробку и снова нарваться на замечания Эдички. Что-нибудь насчет казенных средств и времени. И то и другое – удовольствие ниже среднего.
– Не видите, мы разговариваем, – недовольно бросил секретарю Эдик, и его интонации мучительно напоминали скандальные нотки средних лет бабенок, восседающих на всяких мелких административных постах. Именно таким тоном государственные климактерички выставляют за дверь беспомощных посетителей. Бедная Света, приходится же терпеть такое! Интересно, Пашка тоже общался с ней подобным образом?
– Прошу прощения, Эдуард Викентьевич, сейчас уйду, Эдуард Викентьевич, – Света вытянулась в струнку, по-армейски старательно поедая глазами начальство. Только губы, моментально сложившиеся в узкую злую щель, да тлеющие в глубине глаз огоньки раздражения показывали, чего ей это стоило.
Впрочем, Эдичка не замечал симптомов недовольства. Или как большинство начальствующих морд, не считал нужным обращать внимание на раздражение какой-то там секретарши. Коротким кивком подтвердив приказание удалиться, он снова развернулся к Марине, явно собираясь выпалить новый блок претензий.
Однако Света вовсе не собиралась уходить. Спокойно подойдя, она неожиданно нырнула под стол и прямо у Эдички под носом возникла ее аккуратная попка, плотно обтянутая темной шерстяной юбкой. Света возилась под столом, а попка соблазнительно покачивалась, виляя высоким разрезом. В лучших традициях толстеньких неудовлетворенных сладострастников, Эдичка погрузил в разрез затуманенный взгляд и облизнул пересохшие губы.
– Вы еще здесь? – охрипшим петушком выдавил он.
– Простите, но мне нужно подключить эту штуку к компьютеру Марины Сергеевны, – чуть запыхавшаяся Света вынырнула из-под стола и демонстративно потрясла коробкой.
– Что это? – начальственно полюбопытствовал Макаров.
– Перфоратор заангажированных микро-чипов, – не моргнув глазом сообщила Света и лихо накручивая аппетитной попкой, направилась к двери.
Ох, ща и получит нахальная девчонка! Марина опасливо глянула на Эдичку. Гладко-розовое поросячье личико выражало полнейшее спокойствие, «перфоратор» был скушан без тени сомнений. Он что, такой дурак? Что-то совсем запредельное, не просто из анекдотов, а из бородатых анекдотов! Где вы в наши дни видели мужчину, да еще какого-никакого, а начальника, которому можно вкрутить про «заангажированные микро-чипы». И вот этот дурной боров убил ее сестру?
Марина с отвращением окинула взглядом сидящий напротив бурдючок для высококалорийных продуктов. В этом было что-то унизительное – красавица и умница Алена, да и Пашка не из самых уродливых и глупых. И их замочил придурок, над которым издевается даже секретарша? Такой оскорбительный вариант Марину не устраивал. Одно из двух, подумала она, просовывая ноги в изящные лодочки, поставленные под ее стол молодчиной Светой, одно из двух: или Эдичка гениальный актер, или его действительно использует кто-то умный и очень жестокий.
– Вы меня слушаете? – в голосе Эдички слышались столь привычные по разговором с Обстоятельством страдальчески-гневные нотки. Ну как же, не слушают его, любимого, не внимают трепетно!
– Совершенно не слушаю, Эдуард Викентьевич, – почему-то откровенность в таких случаях действует убийственно. Вот и Эдичка изумленно заколыхал ресничками, – Но я сделаю над собой усилие. Так что там у вас?
Разгневанный Эдичка удивительно походил на взбешенное порося. Нет-нет, не на дикого кабана, а на пережравшего хряка, неспособного под тяжестью собственного веса подняться и покарать обидчиков, а потому лишь злобно потрясающего телесами.
– Известно ли вам, многоуважаемая госпожа генеральный директор, что ночной клуб «Нимфа», узнав о смене руководства, категорически отказалась от наших рекламных услуг? Между прочим, они постоянные рекламодатели. Это еще что, скоро вообще все разбегутся…
– Почему они отказались? – перекрыла словесный поток Марина.
– Они сомневаются в вашей компетентности, – Макаров оскалился в довольной усмешке, – Их не за что винить, они понимают, у вас нет опыта руководства крупной компанией. Вы редактор маленькой газетенки.
Марина надменно приподняла брови:
– То есть вы хотите сказать, что при известии о слиянии крупнейшей в области пресс-корпорации и лучшей в области газеты, наши клиенты начали разбегаться?
– Я себе представляю ситуацию по другому…
– Если бы только себе, – тяжко вздохнула Марина и нажала кнопку селектора, – Светочка, проследите, пожалуйста, чтобы Эдуард Викентьевич больше никогда не вел переговоров с рекламодателями.
– Как при Павле Афанасьевиче? – хмыкнула Светиным голосом коробка селектора.
– Совершенно верно. Будем беречь традиции фирмы. Позже я съезжу в «Нимфу» и исправлю последствия вашей беседы. Надеюсь, это все? Или вы еще с кем-то успели плодотворно пообщаться?
– Вас не было на месте. Вы гораздо больше заняты ребенком, чем компанией. Доведете нас до разорения… – обиженно бурчащий Эдичка поплелся к двери. Марина провожала его удивленным взглядом. Неужто у него хватает пороху только на обиду? Да если бы ее кто так выставить попробовал, мало бы не показалось!
Эдичка неожиданно обернулся и бросил на нее мягкий примирительный взгляд:
– Хотите, я найду мальчику няню?
Стараясь заглушить внезапно нахлынувший ужас, Марина всматривалась в его невинно-глуповатое лицо. Неужели он все таки не так глуп, как прикидывается, и весь предыдущий разговор должен только рассеять Маринино внимание. Утомить и разозлить ее настолько, чтобы она согласилась на все, лишь бы избавиться от Макарова. Примет его предложение и сама впустит убийцу к Сашке.
– Нет, благодарю вас, – пробормотала Марина, – Пока что меня вполне устраивает стажерка Юля.
– Стажерку я отослал на место, – радостно сообщил Эдичка, – На работе делом следует заниматься, а не играть в дурацкие игры.
Марина прянула из-за стола. Сзади с грохотом рухнуло отброшенное кресло. Тяжелая дверь отлетела в сторону, из-за спины злобно вякнул прихлопнутый Эдичка.
– Что случилось? – вскрикнула Света, но Марина, не оглядываясь, вылетела в коридор.
Острые шпильки подламывались на бегу и Марина сдернула их, словно высвобождаясь из капкана. В три скачка она преодолела коридор, затянутые гладкими колготками ноги разъехались на плиточном полу и Марина всем телом вломилась в широченные двери конференц-зала.
– Сашка, Сашенька! – почти шепотом позвала Марина, чувствуя как тошнота ужаса подпирает горло. Тишина: ни шороха, ни звука.
– Сашка! – заорала она и заметалась по комнате, бессмысленно заглядывая под столы и в шкафы. Она уже понимала, что Сашки здесь нет, но все еще надеялась.
– Что, что случилось? – двери разлетелись и в зал вбежала перепуганная Светка.
– Сашка пропал, – едва шевеля бесчувственными губами, ответила Марина.
На подламывающихся ногах она выбралась в коридор.
– Юли на месте нет, девчонки говорят – не появлялась, – нервно доложила вооруженная мобилкой секретарша. И тут же успокаивающе добавила, – Мимо охранников за последний час никто не проходил.
– А другой выход?
– Нету, чтобы не сматывались бесконтрольно…
Марина вскинула голову:
– Так искать, может он еще здесь…
Из-за коридорного поворота послышался перестук каблуков. Как много оттенков у этого звука! В походке женщины была вороватая торопливость, неуверенность, помноженная на отчаянную спешку.
Света удовлетворенно улыбнулась:
– Все в порядке, Марина Сергеевна, вон, небось Юлька бежит, сейчас оправдывать станет. Ух, я ей задам!
– Сашка! – Марина кинулась на звук.
И тут же, словно сбитые ее окриком влет, каблучки споткнулись, замешкались, неуверенно затоптались – и часто-часто затопотали. Прочь.
– Эй, кто там бежит, вернитесь немедленно! – властно крикнула Марина, бросаясь в погоню.
Она сама не знала, что заставило ее бежать вслед за неизвестной. Сперва Эдичка, полчаса морочивший ей голову и затем сообщивший, что ребенок остался без няньки, потом Юля и Сашка, бесследно растворившиеся в стерильных коридорах «Worldpress», а теперь еще неведомая женщина, в ответ на оклик обратившаяся в бегство. Все неспроста, и все грозило бедой малышу. С неожиданной для самой себя прытью Марина помчалась вслед за беглянкой.
Поворот, поворот. Длинный белый коридор, залитый беспощадным светом галогенных ламп, словно вступил в союз с убегающей женщиной. Впереди никого, только затихает, удаляется дробный топот каблуков. Вот он совсем смолк, задыхающаяся Марина остановилась возле лестницы. Пролет вверх – пусто, пролет вниз – тоже, лишь откуда-то из глубины доноситься тихий гул ксерокса и слабый рокот голосов. Незнакомых, взрослых.
Сашка исчез. Марина обессилено привалилась к стене. Что делать, если совершенно, абсолютно, категорически не знаешь, что же теперь делать? Полная растерянность, тупой ужас и отчаянная беспомощность сплетались с бурной злостью на Сашку, бестолковую стажерку Юлю, себя, весь мир…
– Найдется, выдеру, на всю оставшуюся жизнь в угол поставлю, девчонку уволю к чертям… Господи, только бы нашелся, все прощу! Господи, да сделай же что-нибудь, я ведь сейчас не выдержу, заору!
И словно в ответ возмущенный детский ор флагом взвился снизу, от гудящего ксерокса. Оскальзываясь и спотыкаясь, надеясь и не смея надеяться, Марина бросилась вниз.
– Я не виновата! Эдуард Викентьевич так кричал! Немедленно, говорит, не за детские игры вам платят, работать, быстро на ксерокс, чтобы через пятнадцать минут копии у меня на столе… Дверь держал, сам проследил, чтобы я сюда пошла. Но я, честное слово, я сразу же вернулась, и мальчика забрала. Он и минуты один не пробыл, даже испугаться не успел…
Торопливый Юлин речитатив назойливо бился в уши, а обессиленная Марина пыталась притянуть к себе Сашку. Тот досадливо отпихивался локтями, не отрывая завороженных глаз от яркой полосы света в гудящем копировальном автомате.
– Ты дура, Юлька, – озлобленной гадюкой шипела Света, для убедительности размахивая подобранными по пути Мариниными туфлями, – Эдичка на нее покричал, ай, беда какая! Тебе ему хамить нельзя, а слушаться не обязательно. Отменять распоряжения Марины Сергеевны он вообще не имеет права! Чудеса доблести, вернулась она, понимаешь, ребенок минуты один не пробыл! Да в таком возрасте их и на секунду оставлять нельзя! Сказала бы просто: начальство велело, и чтоб Эдичка с тобой сделал?
– Оставь ее, Света, не кричи, – Марина решительно пресекла очередную Сашкину попытку сунуть пальцы в лоток для бумаги и подхватила малыша на руки.
Рассерженно фыркнув, Света впечатала в пол Маринины туфли. Мимолетно пожалев ни в чем не повинные лодочки, Марина сунула в них ноги и устало двинулась вверх по лестнице.
– Марина Сергеевна, – запрокинув голову, стажерка жалобно глядела на Марину снизу вверх, – Я, честное слово… Я бы сразу к вам пришла. Закончила и пришла! Или та женщина отвела бы Сашу в кабинет.
– Какая женщина? – стремительно обернувшись, Марина воззрилась на перепуганную Юльку.
– Не знаю, – растерянно пожала та плечами, – Я ведь недавно здесь, не всех еще запомнила. Но раз она тут ходит, значит, сотрудница, ведь так?
– Юля, вы не рассуждайте, – с грозной ласковостью немецкого фельдфебеля попросила Марина, – Просто скажите, чего хотела эта женщина.
– Предложила отвести мальчика к вам. По имени его назвала. Я думала, пусть отведет, раз я не могу им заниматься. Только Саша раскапризничался. Она к нему, а он как заорет! Тут топот, вы бежите. Она наверх глянула и заторопилась.
– Как она выглядела?
– Обыкновенно. Я ее и не разглядела толком: одни глазом на Сашу, другим на ксерокс… Марина Сергеевна, что-то не так?
Марина задумчиво покачала головой и двинулась дальше. Все вроде в порядке. Действительно, почему бы какой-нибудь доброй душе не предложить помощь захлопотавшейся Юльке? Наверняка все знают, что новая начальница притащила ребенка с собой на работу. Что сбежала доброхотка, тоже не удивительно. Когда руководитель компании, встрепанная, босая, юбка перекошенная, как малахольная носиться по лестницам, лучше держаться подальше. И все таки, все таки… Сердце не на месте.
Марина вошла в кабинет, усадила Сашку в глубокое кресло. Какая-то мыслишка шебаршилась, не давала покоя. Что-то сегодня она увидела, или услышала… Что-то очень странное, нескладушку какую-то. В компьютере? Когда по коридорам носилась? Нет, не вспоминается.
