Текст книги "Избранная пламенем (СИ)"
Автор книги: Кира Верго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Я видел борьбу в глазах Гелиодора. Ему было больно. Но длилось это короткое мгновение, а затем его яркие глаза почернели.
– Ты зашла слишком далеко, – безэмоционально прозвучал его голос.
– Я люблю тебя, – прошептала она в слезах, и он стукнул тростью в третий раз.
Образ Эйфирии начал таять. Материя, из которой была создана хранительница, переплеталась узорами в пространстве и направлялась в камень на трости Гелиодора. Купол надо мной рассеялся, и я бросился к Лине. Тормоша её, радостно выдохнул, когда она непонимающе распахнула глаза.
– Слава Всевидящей матери, с тобой всё в порядке! – прижимая её к себе, готов был расплакаться от страха, что едва не потерял то, что только обрёл. Гладил её по волосам, осыпал поцелуями лицо, на котором бушевали эмоции.
– Что случилось? Почему ты так себя ведёшь? – недоумевала она.
– Всё хорошо. Уже всё хорошо, – шептал я, ведь горло сдавливали эмоции.
– А с ним что? – указав за мою спину, тихо спросила она.
Обернувшись, увидел, что Гелиодор так и стоит, словно окаменел. Его глаза по-прежнему были чёрными. Он крепко сжал в руке трость, что казалось, она сейчас треснет от давления.
– Октябрь, скажи что происходит, – испугалась Лина.
– Это всё Эйфирия. Она предала нас. Гелиодор заключил её в камень своей трости. И с ним что-то не так.
– Гелиодор, ты слышишь нас? – спросила Лина и, встав с диванчика, решила подойти к нему, но я решил остановить её. На что она резко отреагировала, чтобы я не мешал ей.
– Лучше не трогать его, он переживает утрату, – подсказал ей, чтобы она одумалась, но это лишь подстегнуло её идти дальше.
– Я знаю что делать, – её голос прозвучал спокойно и уверенно, даже как-то слишком уверенно. Да и взгляд у неё как-то изменился, будто это не она сейчас говорит, не моя нежная и напуганная девочка.
Я стоял, как громом пораженный не зная, позволить ей подойти к нему или остановить, пока не стало поздно. Впервые вижу Гелиодора в таком состоянии. Я должен защищать Лину, но кто я такой, чтобы указывать ей, что делать?
Глава 38
Глядя на Гелиодора, я услышала знакомый шёпот, который усиливался, будто кружил надо мной. Это была она, её голос ни с кем не спутать теперь. Она шептала мне тихим, но чётким голосом, заглушая всё вокруг. Будто я оказалась наедине с ней.
«Верни ему свет», – сказала Вселенная. Энергия её слова пробежала по телу, вселяя уверенность в своих силах.
Я хочу ему помочь, но как?
«Как мне это сделать?», – мысленно цепляясь за диалог с Всевидящей матерью, вопрошала я.
«Это в тебе», – ласково прозвучал её ответ в моей голове.
Мне было этого мало, хотелось уточнений, но она молчала и больше не отвечала на мои мысленные запросы. Тонкая нить связи исчезла, что мне даже холодно стало, будто вытащили из тёплой постели на морозную улицу босиком.
Я взглянула на свои руки и, остановив Октября, подошла к Гелиодору. Его лицо замерло как маска, без единой эмоции. Мне стало его так жалко, глядя на бесконечно чёрные глаза, в которых блуждали боль и отчаяние. В нём погас внутренний свет, и я должна вернуть его.
В груди снова начало жечь, и я, приложив к ней руки, глубоко вздохнула. Слёзы покатились по щекам, и я закрыла глаза в поисках той силы, что поможет всё исправить. Внутри всё трепетало от обуревающей меня эмпатии. Она ураганом проносилась в моей душе, не забыв заглянуть в самые отдаленные уголки.
В мыслях всплывали образы с нашей первой встречи. Он постоянно жертвует, пытаясь сохранить хрупкий баланс, и это воспринимается как норма. Живой и прыткий волшебник сейчас страдал, и я вместе с ним. Мне передавались его эмоции, они проходили сквозь меня, терзая изнутри. Его потеря неизмерима, он пожертвовал тем, что так сильно берёг и скрывал. Единственный, кто был ему сильно дорог, это Эйфирия. Её образы пронизывали его сущность так, как если бы они были созданы друг для друга. Она буквально вшита в его магическое ДНК, и её исчезновение, сказалось на нём так сильно.
Я вижу эту боль, пытаясь понять, как это исправить. Он не закрыт от меня, он просто уходит в себя. Это пугает. Я будто свидетель суицида. Почему я вижу и чувствую это?
Может, это из-за его подарка у нас такая связь? Не знаю, но чувствую весь спектр утраты и пустоты, которую должна заполнить. Должна помочь вернуть утраченный баланс, вселить свет жизни. Ту яркую искру, которая погасла в нём.
– Не смей так просто раскисать, Гелиодор. Я верю, что всё наладится, и мы вернём твою ненаглядную. Всему своё время. Сейчас ты нужен мне. Вернись, – не подбирая слов, искренне шептала я, как вдруг ощутила, невероятной силы прилив энергии.
Распахнув глаза, обнаружила мягкое свечение в груди, а на руках красное. Посмотрев на свои ладони, увидела, что из самого центра тонкими ниточками начинает выходить энергия. Она плывет плавным потоком, соединяясь с таким же потоком света из груди. Они сливаются воедино, сплетаются узорами, образуя яркий шар золотого цвета с красным центром. Он вибрирует и переливается.
Мгновение, восхищённо любуюсь его красотой, а затем осторожно подношу к нему ладони. Он будто ждёт этого и уже более уверенно, я держу его в своих руках. От него исходит мощь, пробирающая до мозга костей. Это непередаваемо приятное чувство восторга, которое наполняет меня силой, прибавляет мне решительности, что я поступаю верно.
Делаю уверенный шаг к Гелиодору и плавно вкладываю в его грудь эту энергию. Она расходится по его телу волнообразным узором, от центра до кончиков пальцев. А я стою, затаив дыхание, глядя в его глаза. Они молчат…
Жду, когда же он вернётся. Но, какая-то невероятная, гнетущая тишина заволакивает моё сознание.
– Не уходи. Ты нужен нам, – тихо шепчу ему. Мне страшно, что это не подействует, хоть и знаю откуда-то, точно уверена внутренне, что это должно сработать.
– Мы выиграем, если будем все вместе. Мы вернём мир и равновесие. Очнись, мой друг, – слеза вновь скатилась по щеке. – Ну же, Гелиодор… Я не верю, что ты так просто сдашься.
Свет прошел обратной волной по его телу от кончиков пальцев к центру, и я напряглась, боясь, что он отторгает мою помощь. Но, вернувшись в центр, энергия начала делиться на части, превращаясь в извилистые линии. Живой узор начал плавно крутиться по часовой стрелке.
В ожидании чуда, не заметила, что меня трясет, как осиновый лист на ветру. Нервы на пределе. Я так волнуюсь. Октябрь тихо подошёл сзади и обнял меня за плечи. Мы стали ждать вместе.
В бескрайней темноте глаз Гелиодора мелькнули слабые отблески света, словно светлячки. Затем они всё больше начали разгонять тьму и его глаза засияли медово-изумрудным светом. Лицу вернулась мимика, и Гелиодор её не скрывал. Его брови сдвинулись, а из глаз вытекла одинокая слеза, губы сжались в плотную линию.
– Ты поступил правильно, – сказал Октябрь, но Гелиодор не оценил его сочувствия, и бросил на него горький взгляд.
– Мне жаль, – тихо сказала я, аккуратно погладив его по плечу, на что он, слабо улыбнулся.
– Нужно покинуть это место, и больше нигде не останавливаться. Теперь нельзя никому доверять, – мрачно сказал он, и развернувшись, ушёл вперёд к дворцу.
Я не ждала от него благодарности, но его поведение было чёрствым. Мне стало обидно. Нет, не от того, что он так себя ведёт, а потому, что на моих глазах ломаются судьбы. Он ушёл от нас так быстро, потому что нет сил, бороться с внутренней болью. Лучше не смотреть в сочувствующие глаза, не принимать жалости… я его понимаю, ведь сама не единожды так ощущала себя. Слова за редким исключением обладают целительной силой, но не в этом случае.
– Вот тебе и праздник… уже который раз, заканчивается происшествием, – грустно подметила я, и Октябрь взял меня за руку.
– Я должен тебе сказать, что в этом моя вина.
– В смысле? – развернувшись к нему, внимательно посмотрела в глаза, в которых сейчас скользила печаль. Что же это такое, один за другим глядят на меня вот этим вот взглядом безысходности. Ну, хватит, пожалуйста.
– Матери были правы, – тяжело вздохнул он. – Любовь приносит беды, как бы я не хотел думать иначе, – он покачал головой и слегка сжал мою руку.
– Что ты такое говоришь? Любовь единственная сила, которая спасёт любое измерение! – выпалила я, сама не ожидая такого ярого ответа от себя. Мне страшно не хотелось закрывать дверь в мир чувств, что распахнулась перед нами.
– Лина, я бесконечно люблю тебя, но ты меня не слышишь. Ты не понимаешь, что я хочу сказать.
– Так объясни, – пыталась не расплакаться, ведь и так ясно, к чему он ведёт.
– Из-за своего эгоизма, я навлек беду на родной город, на брата, а теперь на Гелиодора и жителей Игмеральда. Я не должен был поддаваться влечению, ведь ты появилась здесь для других целей, а не для любви… не для меня…
– Знаешь что? Случайности не случайны, так говорил Гелиодор, и я ему верю! Другой вопрос, веришь ли ты себе? – мне стало обидно от его слов. Всегда всё обрывается, так толком и не начавшись. Ох, чуяло моё сердце ту тревогу, и вот, пожалуйста!
– В том-то и дело, что я слишком сильно поверил, но забыл, что мы из разных миров. Я поверил, что имею право на большее… но, теперь вижу, какие последствия это приносит, – его глаза говорили о большем, чем он сам.
Сердце моё, сделало глухой стук. Вот и сказке конец.
– Значит, мне нужно выполнить своё предназначение, – тихо вымолвила я, стараясь не заплакать. Убрав свою руку, опустила глаза. Не могу на него смотреть.
– Лина…
– Мне нужно идти. Леберов проверить, с Гелиодором поговорить, – слёзы начали душить меня, и я развернулась, чтобы уйти.
– Прости меня, – неожиданно схватив меня за руку, прошептал Октябрь. – Я…
– Не надо, – покачав головой, остановила его. – Мне всё понятно, я не глупая.
Октябрь дал мне понять, что нашим чувствам не суждено расцвести, и унижаться, у меня нет сил. Я хотела бы сейчас его переубедить, что он не прав, но что это изменит? Он прямо и чётко обозначил причины, по которым не хочет продолжать начатое. Он испугался последствий. А я… что я? Мне больно и обидно, ведь я поверила, что он тот самый, которого ждала всю жизнь. Но, оказалось, не судьба нам быть вместе. Я не знаю, что мне делать. Хочется сорваться и бежать, но я спокойно убираю руку, и ухожу.
Возможно, я ждала, что он сейчас меня догонит, обнимет и заберёт свои слова обратно. Сотрёт горячие слёзы, что обжигая кожу, скатываются по щекам. Но нет. Я чувствую, как рвётся наша связь, как иссякает тот источник, что бил ключом. На душе осень, нет, даже скорее трескучая морозным ветром зима, что колет острыми ледяными иглами горячее сердце. Мне хочется спрятаться ото всех, поэтому взбежав по белоснежными ступенькам, стираю слёзы и спешу в свою спальню. Мне нужно где-то спрятаться. Мне нужно пережить личное горе, которое рождает пустоту внутри.
Но, как назло, меня кто-то останавливает. Не хочу ни на кого смотреть. Никто не должен видеть моих слёз. Никто не должен знать, что я страдаю. Пусть это останется моей тайной, которую я переживу в одиночестве. Так было всегда, так пусть и останется дальше. Я сильная. Я справлюсь.
– Ты в порядке? – озабоченно вопрошает Январь, держа меня за плечи, пытаясь заглянуть в лицо, которое я упорно прячу от него.
– Да, – хрипло вырывается мой ответ из горла.
– Посмотри на меня, – требовательно говорит он, и мне хочется крикнуть на него, чтобы отстал, но вместо этого, я поднимаю на него свой взгляд.
– Мне нужно побыть наедине, – без лишних объяснений, холодно смотрю в его глаза, и он молча кивает. Он всё понимает. Убрав руки, смотрит вслед, пока я поднимаюсь по ступенькам.
Оказавшись одна в коридоре, срываюсь на бег. Нет сил, мне нужно отпустить то, что рвёт душу изнутри. Ворвавшись в спальню, бросаюсь на кровать, и сжав подушки руками, уткнувшись в них лицом, даю себе волю. Громко плачу, рычу, закусив ткань наволочки. Это похоже на вой, но мне всё равно. Главное, что сейчас меня никто не видит.
Когда уже не было сил плакать, я поднялась с постели и подумала, что нужно привести себя в порядок. Гелиодор говорил, что мы должны уйти из города, поэтому я должна быть готова. Двинувшись в сторону ванной, внутри кольнуло от вновь нахлынувших эмоций. Мой взгляд упал на то место, где мы целовались с Октябрём, где мы наконец-то признались друг другу в своих чувствах… как же быстро всё закончилось, поверить не могу.
Взглянув на себя в зеркало, поняла, что выходить из спальни мне сейчас нельзя. Лицо опухло от слёз, и все сразу начнут задавать вопросы. Умываясь холодной водой, услышала стук в дверь. Замерев, затаила дыхание. Кто это может быть?
Схватив полотенце, тихонько подошла к двери и прислушалась. Стук внезапно повторился, что я дернулась, едва не выронив полотенце из рук.
– Кто там?
– Можно войти? – послышался по ту сторону двери голос Гелиодора.
Недолго думая, я открыла дверь и впустила его внутрь. Он молча прошёл и сел в кресло, сосредоточено глядя на камень своей трости. Повисло неловкое молчание. Зачем он пришёл?
– Ты должно быть хочешь спросить, зачем я пришёл и молчу? – не отрывая взгляда от камня сказал он.
– Да, – не скрывая ответила я, присев в кресло напротив.
– Знаешь, предназначение, штука не самая приятная на свете. Ты живёшь без права выбора. Но, другие этого не понимают, завидуют и мечтают оказаться на твоём месте, – грустно усмехнулся он.
– Отчасти я понимаю, – шмыгнув носом, подтвердила я.
– Эти правила, будь они прокляты… от них никуда не деться. Я избегал её, зная, что нельзя давать волю своим чувствам, соблюдал вселенский устав, и что из этого вышло? Мы стали жертвами установок, которые не сработали. Это всё не правильно, – он покачал головой, и внимательно посмотрел на меня.
– Мне жаль, что Эйфирия…
– Не надо, Лина. Мы оба знаем, что сочувствие не поможет заглушить гул пустоты внутри. Но, я должен изменить ход событий, пока не поздно. Пора слушать своё сердце, а не разум. Если бы я не оттолкнул её ради своих убеждений, то был бы счастлив. И всё было бы иначе, но… так много времени прошло, что я не был готов признать, что она была права. Не готов был, понимаешь?
– Отчасти.
– Ты плачешь, потому что страдаешь. Тебе больно, ведь эти правила убивают тебя, его, всех нас. Послушай меня внимательно, и не совершай моих ошибок. Ведь всё ещё не поздно исправить. Иди к нему.
– Не могу… – слёзы вновь накатились на глаза.
– Не можешь, или не хочешь?
– Он уверен, что наши чувства всему виной. Что все вокруг страдают от этого. И ведь в чем-то он прав, как бы мне было не трудно признаться. Я не могу и не хочу унижаться, это его решение, его выбор.
– Понимаю. Но, ты должна знать, что в тебе говорит обида. С каждым часом, она обрастает бронёй, которую потом становится очень сложно сбросить. Её не пробить, даже тогда, когда ты возжелаешь распахнуть крылья. Выбраться из этого панциря будет совсем непросто, – печально глядя на меня, сказал он.
– Я здесь, чтобы исполнить своё предназначение. Иного не дано. Таково пророчество, – ответила я, хотя хотела сказать совсем другое, но что-то дёрнуло меня на такую речь.
Гелиодор изменился в лице. Ему явно были не по душе мои слова. После короткой, но напряжённой паузы, он молча поднялся с кресла, поцеловал мою руку и вышел из спальни, оставив меня наедине. Сейчас я чувствовала, что мир вокруг трещит по швам, и я не знаю, где мне взять нитки, которые помогут его зашить.
Сдерживая напор слёз, что рвались наружу, вышла на балкон. Прохладный ветерок принёс немного умиротворения. Закрыв глаза, сжала перила. Мне так захотелось закричать, но промолчала. Этот крик, остался в мыслях. Он тонул внутри меня, впитываясь в кровь.
– Что же ты так жестока? Я думала, что ты другая… – прошептала, глядя в небо. – Разве мы должны быть несчастными во имя равновесия? Зачем оно, если без любви?
Горячие слёзы скатывались по холодным щекам. Я опустилась на каменный пол и, опершись об стену, закрыла глаза.
Не так всё должно было быть. Не так.
«У тебя есть сила. Доверяй своему сердцу – это ключ к верной дороге», – внезапно раздался нежный шёпот в голове, что я встрепенулась, распахнув глаза.
– Прости меня. Мне так больно. Почему им нельзя любить? – вопрошала я, всматриваясь в небо, в котором невероятной красоты, мерцали огоньки звёзд.
«Всё дозволено. Ты осознаешь это в ближайшее время», – ответила она, отчего моё сердце забилось быстрее, а слёзы перестали течь.
Я хотела ещё задать ей вопросы, пока есть возможность, но в дверь раздался стук.
«Ступа-а-ай», – прошелестел до мурашек, нежный голос над ухом.
Поднявшись с пола, поправила платье. Внутри всё живо трепетало. Это, наверное, он. Я очень хочу, чтобы это был он…
Закусив губу, глубоко вздохнула и взялась за ручку двери. Мне не терпится распахнуть дверь и броситься в его объятья. Он осознал, что это глупость, и я ему докажу. Я скажу, что Вселенная мне ответила, что всё дозволено. Что эти правила чушь! У нас есть шанс на счастье. Он есть у всех!
Распахнув двери, моя радость замерла и с грохотом обрушилась в пропасть. Напротив стоял тот, кого я никак не ждала. Его тьма поглощала всё вокруг, заволакивая пространство пеплом. Из-под глубокого капюшона показалась довольная усмешка, обнажив белоснежный ряд зубов и острые клыки.
Глава 39
– Вот мы и встретились, – довольно сказал он, и тёмная материя будто вспыхнула вокруг него.
– Я… – голос, словно чужой, вырвался из горла и… на самом деле не знаю, что делать. Я в ступоре.
– Ты мне должна его отдать, – он указал когтистым пальцем на мою грудь, в центре которой, внезапно засветился кристалл.
– Ещё чего! – прикрыв свечение руками от его цепкого взгляда, ощетинилась я, пятясь назад.
– Надоела, – фыркнул он, и щёлкнул пальцами.
В каких-то несколько миллисекунд, моё тело успело пережить несколько трансформаций. От полной парализации, холода и жара, лишения дара речи до резкого прыжка вперёд с диким рёвом.
Не знаю, что на меня нашло, и о чём я думала в тот миг, но я запомнила его офигевшие, ярко-зеленые глаза.
Орголиус уже не улыбался.
Внутри меня клокотало неизведанное чувство ярости. От меня шло яркое свечение, что оттесняло его тьму, а тело горело огнём. В голове было пусто. Ни одной мысли, а только жажда не упустить его. Словно сработал спусковой крючок мышеловки.
В это мгновение жертвой был он, а не я! Внутри всё кипело, как у охотника за добычей. Неизведанная внутренняя команда схватить его, затмила всё мысли. По идее, бежать нужно, но моё сознание решило иначе, а тело уже выполнило команду.
Я схватилась за его руку, когда он внезапно оттолкнул меня назад, и грозно крикнул: «Прочь!».
Это мне-то? Сам сюда заявился!
Упав на пол от резкого толчка в грудь, я ощутила в своих руках вибрирующий холодной энергией тёмный кусок материи. Орголиус на глазах таял в воздухе, и сморгнув его исчезнувшую в пространстве фигуру, меня нереально затрясло.
Последнее, что я увидела, как он ошарашенно глядел на свою бледную руку из-под черного одеяния. А в моих руках, оказалась перчатка из плотной материи с металлическими наконечниками.
Отшвырнув её от себя, я попыталась встать, но тут же упала обратно на пол. Ноги совсем не слушались, просто онемели. Комната подозрительно покосилась и закружилась перед глазами. До слуха донеслось тихое постукивание. Перчатка… она ползла по полу, постукивая наконечниками.
Все силы внезапно куда-то исчезли, что я еле оперлась на руки, и рухнула обратно на пол. Что за чертовщина? Хотела позвать на помощь, но и этого не вышло. Голос еле слышно. Что это со мной?
Перчатка, словно паук, неспешно подбиралась ко мне. Ну, вот…
Как вдруг, её сверху накрыли стеклянным колпаком, а меня кто-то поднял на руки.
– Что произошло?! – встревоженно заглядывая в моё лицо, спросил Январь.
– Дай её мне, – прозвучал где-то в стороне приказ Гелиодора.
Оказавшись в руках волшебника, мне мгновенно стало легче. Он стянул с моей руки едва заметную материю, что начала вплетаться в кожу. Живая материя, капризно извивалась в его руках и была заточена в светящуюся сферу до выяснения обстоятельств.
– Это был он, – наконец вымолвила я, радуясь, что голос вновь вернулся ко мне.
– Кто? – спросил Январь.
– Орголиус, – ответил за меня Гелиодор.
– Но, как?! – глаза Января вспыхнули ледяным огнём.
– Это дело рук Эйфирии, – ответил Гелиодор.
– Нам срочно нужно уходить! Спрятать Лину подальше от этой темной твари! Да я его разорву на куски! Как он посмел! – беспокойно расхаживая по комнате, негодовал светловолосый месяц. От него веяло морозом, что я буквально ощущала покалывание на щеках.
– Нет, Январь. Сейчас ей нужен отдых. Она не выдержит нагрузки следующего кристалла, – заключил Гелиодор.
– Но… – остановился взбешённый месяц и непонимающе глядел на волшебника.
– Никаких противоречий. Он не вернётся, это я знаю наверняка, – уверенно сказал Гелиодор и поднявшись, отнёс меня на кровать.
– Уверен? С чего такие выводы? – прищурился Январь.
– Он слабеет. Плюс, у нас есть его вещь. Я уверен, что у нас есть время, – выпрямившись, ответил Гелиодор, пристально глядя на Января.
– Пойду, проверю охрану и скажу братьям, – сказал Январь, явно не довольный его решением.
– Вот это правильно, – кивнул волшебник, и внимательно посмотрел на меня.
– Он закричал на меня от испуга, – прошептала я.
– Орголиус? – Гелиодор слегка прищурился.
– Ага, – кивнула я.
– Он слишком много возомнил о себе. А ты, явно сильнее, чем мы думали, – он задумчиво посмотрел на перчатку, что как таракан шкреблась в стенки стеклянной колбы, окружённой магическим узором. – Это был не фантом, а он сам собственной персоной.
– Что значит не фантом?
– Орголиус многолик и умеет посылать свои отражения в различные миры. Ему не нужно являться самому. Даже тогда, в городе Мира, было отражение. Но сегодня он явился собственной персоной.
– Это плохо?
– Не знаю, – задумчиво потерев подбородок, ответил он. – Но раньше, такого не было.
– Ты сказал, что он слабеет. Но, разве будет он так рисковать, и являться собственной персоной? Это как-то не логично.
– Согласен. Но, ты плохо знаешь Орголиуса.
– А ты, хорошо? – от моего вопроса, глаза Гелиодора вспыхнули не то яростью, не то стыдом.
– Лина! – в комнату вихрем влетел Октябрь.
– Тише! Не сбей колбу с перчатки, – рявкнул Гелиодор.
– Что произошло?! Как ты, Лина? Тебе плохо? – из Октября, как из автомата сыпались вопросы, а глаза встревоженно горели.
– Ты опоздал. Оставил девушку в опасности, думая о своих проблемах, – раздражённо ответил Гелиодор, и Октябрь напыжился, не ожидав такой резкости.
– Я не… я виноват… так, что случилось? – выдержав пристальный взгляд, наконец-то выдохнул он.
– А случилось так, что тёмный владыка чуть не утащил наше главное сокровище и надежду, – Гелиодор явно хотел помучить Октября, и это у него получалось отлично. Глаза парня менялись, выражая самые разные эмоции от гнева до глубокого стыда. Он варился в этих эмоциях, что я даже на мгновение забыла свои обиды и его слова в саду.
– Я буду рядом! – ударив себя в грудь кулаком, выпалил он. Шоколадные волосы упали на лицо, что с вызовом напряглось. – Теперь ни на шаг не отойду от тебя. Ни за что не позволю, чтобы этот демон прикоснулся к тебе!
– Притормози, мачо. Боюсь, что твоя помощь уже не актуальна, – резко остудил его пыл Гелиодор.
Октябрь едва не задохнулся от возмущения. Да что там, даже я обалдела, как он его осадил. Внутри уже поселилась надежда, что вот теперь он действительно будет рядом и у нас будет возможность всё обсудить. Это был бы его долг, охранять меня, а я могла бы пообижаться. Эх, какой был шанс.
– Я должен быть рядом! – настаивал Октябрь, чем удивил после короткой паузы.
– Зачем? – прищурился Гелиодор. – Хочешь, чтобы ей стало ещё хуже? Что ты ей дашь? Боль? Нет, так не пойдёт, – он покачал головой. – Охраной займусь я и Январь.
– Январь?! Почему он? – опешил Октябрь.
– Потому что я ему доверяю, – отрезал Гелиодор.
– Не тебе решать, – процедил Октябрь.
Так, что-то я не уловила момент, когда всё стало накаляться. Они перегибают.
– И не тебе, – строго ответил Гелиодор.
– Пусть остаётся, – дотронувшись до руки Гелиодора, сказала я, надеясь, что он позволит.
– Уверена в своём решении? – он изогнул бровь, покосившись на Октября, как на предателя.
Нет, он уже переигрывает. Или он не играет?
– Да, я, правда, хочу, чтобы он остался, – прошептала я, и лицо Гелиодора скривилось, будто я сказала что-то неприличное.
– Воля твоя, светоч, – заключил он, и кивнул головой в знак одобрения. – Я буду рядом, только позови.
– Я тоже буду рядом, – смерил его взглядом Октябрь.
– В тебе я больше не уверен, а вот она… впрочем, считаю, что ты не заслуживаешь того отношения, что исходит от неё, – встав напротив него, Гелиодор пристально заглянул ему в глаза, будто хотел что-то разглядеть.
Молчаливый зрительный контакт длился с минуту, которая показалась бесконечно длинной. Чего это волшебник так разошёлся?
– В тебе говорит обида, – выдержав его взгляд, вымолвил Октябрь с некоторым сожалением, на что Гелиодор лишь усмехнулся, и вышел из комнаты, прихватив с собой перчатку и материю.
Не нравится мне всё это. Какая муха его укусила? Не похож на себя. Хотя, что я хочу? Во мне говорит эгоизм. Он страдает, это факт. А тут мы с Октябрём.
Чувствуя смятение, задумавшись, теребила ткань покрывала, как вдруг на руку легла тёплая ладонь. Янтарные глаза вернули меня в реальность.
– Прости меня, – тихо сказал Октябрь, присев на корточки напротив меня. – Я совершил ошибку, оставив тебя одну.
Нежно поглаживая запястье, он смотрел в мои глаза, ожидая ответа.
Что сейчас творилось внутри сложно описать. Я была готова броситься в его объятья, но он их не предлагал, а лишь просил прощения. В то же время, наряду с этим чувством, шло другое, которое требовало дистанции. Оно, как учитель с указкой, напоминало фрагмент его последних слов в саду.
Не обольщайся, ведь он всего лишь чувствует свою вину. Просто он добрый, но уже ясно дал понять, что продолжения не будет. Или будет? Моя бессмертная надежда, уперто топала ножкой.
– Лина? – вопросительно глядя на меня, спросил Октябрь, что я встрепенулась, смахнув пелену задумчивости.
– Знаю, что сейчас не время, но что будет дальше? – спросила прямо, не оставляя ни себе, ни ему шанса потянуть время.
– Будем беречь тебя, пока ты не оправишься после встряски, – его зрачки сузились, а радужка стала тусклее, напоминая деревянную смолу.
– Я о нас спрашиваю, и хочу, чтобы ты сейчас ответил мне правду. Мне очень нужно знать, что дальше, понимаешь? – отчего-то стало стыдно, что я тяну слова из парня, но иначе, я не узнаю ответа. А ждать и огорчаться не хочу.
– Послушай, – он взял обе мои руки в свои ладони и, облизнув пересохшие губы, внимательно посмотрел мне в глаза. На самом деле, сейчас он видел намного больше. Моя обнаженная душа, ожидала его ответа, сотрясаясь от волнения. – Мы… нам… нельзя, – долго подбирая слова, наконец, заключил он.
– Уходи, – в этот момент, кажется, я услышала внутренний треск разрушенных надежд.
– Что? Нет, я не уйду, – он крепче сжал мои руки в своих ладонях.
– Я сказала, уходи! – резко выдернув руки, я вскочила с кровати и хотела обойти его и распахнуть дверь, но он перехватил меня за талию, прижав к себе.
– Все ошибаются, – прошептал он мне в ухо, сжимая в своих объятьях. – Но, порой, ошибки дорого обходятся. Ты хочешь знать, что я чувствую? Страдаю ли я так же как ты? – взяв меня за подбородок, он пристально смотрел мне в глаза. Его зрачки сейчас практически заполняли всю радужку.
– Хочу! – выпалила я ему в лицо.
– Что ж, гляди, – он расстегнул пуговицы своего одеяния, и взяв мою руку приложил к груди.
Ахнув от неожиданности, хотела убрать её, но он крепко держал. Внезапно, я провалилась в вихрь, ощутив нестерпимую тоску и муку. Она была не моя, но окружала пространство вокруг.
– Это ты хотела увидеть? Думаешь, что я умею выключать наваждение? Я готов отдать тебе всё, но должен сохранять равновесие. Как же ты не понимаешь?
– Тогда зачем ты это показываешь мне? Так ещё хуже. Уж лучше бы всё закончилось в саду, но ты решил всё усугубить, – попытавшись убрать руку из его крепкой хватки. – Лучше уходи.
– Глупая, я никуда не уйду. Теперь никогда. Ведь стоит мне отвернуться, и на тебя начинается охота. Тебе придется терпеть меня, ведь мой долг, защищать тебя, – практически в губы, промолвил он. Его глаза выглядели как затмение. Манящие, гипнотические и такие… неземные.
– И всё же, я решила, что лучше будет, если меня будет охранять Январь, – зачем-то сказала я, и он вспыхнул. В глазах произошел ядерный взрыв.
– Когда это ты так решила, м-м-м? – сдвинув брови, крепче сжимая меня в своих руках, что мне уже дышать нечем, вопрошал он.
– Отпусти, – выдохнула я, не в силах больше так близко находиться с ним.
– Не-е-ет, – хрипло прозвучал его голос в мои губы.
Тёплый шоколад неги, разлился по венам. Он целовал меня, не выпуская из своих рук. Голова кружилась от эмоций, что смешивались во взрывной коктейль. Казалось, опора под ногами исчезла, и я лечу.
Как просто, одним поцелуем вернуть крылья.
Он любит меня. В этом нет сомнений. Внутри щекотно от радости, что чешется душа. И мне так хорошо, и одновременно страшно, что потеряю это всё, что только обрела. Крепче прижимаясь уже сама к Октябрю, вдыхала его аромат, что успокаивал и будоражил одновременно. А он гладил меня по волосам, шепча, что теперь всё будет иначе. Но страх сомнения, как снайпер, сидел в засаде, пристально глядя в прицел. Почему же всё так сложно?
