Текст книги "Конечно, беременна! (СИ)"
Автор книги: Кира Шарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Но это быстро проходит, – стоит мне только снова опустить глаза на торчащие соски. Наивные диснеевские принцессы, какой она только что мне показалась, так не одеваются. И не заставляют всех мужиков вокруг кончать в трусы, устраивая такое попо-шоу!
– Конечно, – хриплю я, до сих пор не обретя способности совладать с голосом. Как больной, какой-нибудь, вот ей-богу! – Жду тебя у бара. Что заказать?
– Мохито и очень-очень много льда! – она снова облизывает губы, а я уже мысленно вожу рукой с этим льдом по ее соскам, снова чувствуя, как болезненно дергается сжатый джинсами член, рвущимся всеми силами на свободу. Нет, явно не успеем поиграть. Но пофантазировать-то можно!
– Угу, – бормочу, как последний тормоз, уже ей в спину, залипая на том, как покачиваются ее бедра. И плетусь к стойке, как будто бы меня только что переехал танк.
– Что, упорхнула твоя красавица? – Юрец в обнимку с брюнеточкой уже там. И его красавица, попивая шампанское, соблазнительно изогнувшись в сторону оттопыренного Юрцового стояка, бедром, свободно подставляет свои ключицы и ложбинку между грудьми его наглым, ни хрена не стесняющимся лучших друзей, изнывающих от вынужденного одиночества, губам.
Что, в принципе, лишний раз говорит мне о том, что моя карамелька точно знала, что делает, когда отвечала на мои танцевальные ухаживания. А еще – распаляет меня с каждой секундой еще сильнее, заставляя нервно поглядывать на замершую секундную стрелку на часах. Что-то она там долго, а я дошел уже до состояния кипения и пара!
– Я сейчас, – зачем-то бросаю Юрке, который меня во-первых, явно не слышит, а, во-вторых, ему абсолютно по фигу, есть я или нет, когда между губами такие угодья, и направляюсь в сторону туалетов. Ну, – что там можно так долго делать? Даже лед в ее махито уже начинает бурлить от моего нетерпения!
– Малыш, – выдыхаю, когда в меня врезается это карамельное наваждение в темном коридоре. – Я заждался.
И плевать на мохито, бокал с которым выпадает из моей руки, заскользившей по ее спине и разбивается с громким звоном где-то позади нее. На все плевать, – ее аромат активизирует во мне какие-то скрытые рецепторы, превращая в чистый секс.
Пробежавшись руками по бедрам, я вжимаю ее в стену, упираясь наконец своей неугомонной эрекцией в ее персональный рай, пусть еще прикрытый клочками ткани, но это мы очень быстро поправим, – и, жадно дыша, как будто сдавал олимпийские нормативы, впиваюсь в губы. На этот раз не щадя малышку и явно демонстрируя языком все то, что собираюсь с ней проделать в ближайшее время.
– Ох, – выдыхает она и обхватывает мою шею руками.
От чего мой член дергается еще сильнее, и я вжимаюсь в нее так крепче, что крепче некуда было еще минуты две назад.
Мну сладкие, дурманные, мягкие губы своими и просто дурею, глотая ее призывные стоны. А когда я вбиваюсь языком так далеко, как только могу, в ответ на что малышка тут же закидывает ногу мне на бедро, в голове мелькает только одна мысль, – я таки не смогу сейчас вести машину!
Потому что руки могут находится только на ее груди или там, где я мечтаю оказаться сейчас на всю длину.
И вообще – вытерпеть еще хотя бы пять минут просто невыносимая пытка!
Ее горячее дыхание и закатившиеся в экстазе глаза сигналят, что малышка полностью разделяет мою невозможность терпеть. И что? Трахнуть ее прямо здесь, в коридоре? Ну, для начала, естественно, так, чтобы сбросить первый рвущийся наружу пар. А уже после везти в себе или в гостиницу и наслаждаться всевозможными позами, насколько хватит ночи… И утра… И вообще – всех выходных! И плевать на горящие до понедельника контракты! Синим пламенем пусть горят!
Резко дергаю пуговички на ее шортиках и, опустив палец вниз, стону от понимания, насколько она там уже мокрая. Детка… Такая же ненасытная, как и я, судя по тому, как она тут же начинает извиваться под моими пальцами. Только вот трахать такую сладость прямо здесь – как-то вот совсем некомильфо… Дотащить хотя бы до туалетной кабинки, что ли?
– Ах ты ж сволочь! – вдруг выплескивает в меня ротик, только что так сладостно стонавший.
И, пока я, ни хрена не понимая, моргаю глазами, мне одновременно прилетает по скуле, а язык карамелька – так вообще стискивает зубами.
– Отпусти, или я закричу, что меня насилуют! – шипит она, наконец отпустив мой язык и прожигая такой синей ненавистью, что мне самому на секунду кажется, будто я с танцпола ее, отбивающуюся, сюда и утащил и теперь реально насилую.
Охренев, я непроизвольно отступаю, пытаясь понять, с чего вдруг такие перемены. Может, – она любит поиграть в такие игры? Ну, что ж, карамелька, я совсем не против! Только без откусывания моего языка!
– Придурок, – зло выдыхает мой сексуальный ангел, – вернее, то, что вдруг оказалось на ее месте, и, показав мне средний палец, бодрячком скрывается в темноте коридора. Что?
И, пока я, реально, как полный придурок, отмираю и несусь за ней, карамельной девочки уже нигде не видно, – впрочем, как и Юрца с ее подружкой.
– Минут пять, как уехала, – сообщает мне охранник на входе, когда я, пару раз обойдя весь клуб, подхожу таки к выходу. – На такси.
Ах ты ж, твою мать! И вот – что это было?
Неудовлетворенный во всех смыслах, – так и не напившись, как планировалось и с звенящей болью в яйцах, с неупадающем стояком, я тупо тащусь к своей машине. И даже матов таких мир еще не придумал, которыми я мог бы сейчас высказать все, что накипело! Но вывод один: все они – стервы! А те, что с карамельными волосами из них – самые страшные!
Потому что мне, Аскольду Крушинину – вообще не отказывают! А вот то, что я так и не понял, что было, – это вообще п…дец!
Так что, сказать, что я охренел, когда увидел это чудо в таком же сексуальном топе, очень слабо прикрытым пиджаком, даже, я бы сказал, – условно прикрытым и совсем не прячущим все прелести ее четверочки и вишенок торчащих сосочков, у себя в кабинете, – это ничего не сказать.
Кажется, я не просто подавился, а из меня вообще весь воздух на хрен вылетел.
Зато кое-куда крови прилило, – ровно столько, чтобы отключить мозг.
=10
И ничего не помогало, – ни наличие Силаньи, которая должна одним своим видом бы заставлять меня протрезветь, – для того, собственно, и держу, ни родная обстановка кабинета, ни даже острое, на уровне вдруг вспыхнувших ощущений, воспоминание о прикушенном языке и о том, как наутро болела голова, потому что той ночью я таки надрался.
Мелькнула мысль поиздеваться над стервочкой, так нагло и наивно смотрящей после всего, что было, мне в глаза, да и послать подальше, – со вкусом и смачно, растянув удовольствие на максимум, – но один ее взгляд, и эта прикушенная губа, сотворили полное завихрение в моих мозгах. Член дернулся, как сумасшедший, вопя о том, что к нам сама пришла наша добыча, и мы просто не имеем права ее отпустить! И перекрикивал этим все, что я пытался говорить, делая вид, что хотя бы интересуюсь тем, кто она такая.
Смотрю на нее, – а руки сами дергаются, чтобы сорвать с нее этот идиотский пиджачок, а вслед за ним и топик-тряпочку и обхватить ладонями наконец эти круглые шарики! А перед глазами мелькают картинки того, что я с ней сделаю, – причем, начав прямо сейчас, и буду продолжать делать все те три месяца, на которые мне нужно временная помощница. Здесь, на этом столе, на полу, в прихожей, прижав к входной двери, в спальне, в джакузи… В общем, дом у меня большой, да и фантазия совсем немаленькая!
Руководствуясь именно этими двумя обстоятельствами и представляя, как она будет кричать, перекинутая через дурацкий бархатный пуф, который мне подарили на новоселье, пока я буду в нее вколачиваться сзади, я нервным движением, почти не глядя, подписываю контракт.
Но, когда она начинает приближаться ко мне своей плавной, дразнящей походкой, виляя бедрами, а я, как сумасшедший, наблюдаю, как движутся при этом ее складочки, туго обтянутые брючками между ног, понимаю, что дотерпеть до завтра – нереальный подвиг! И сейчас мне жутко мешают не только джинсы, в которые болезненно вжимается мой член, но и вообще все остальная одежда.
Ну, – кто так приходит на собеседования, а?
А когда она наклоняется над столом, выпячивая эти свои шарики прямо перед моими глазами, мне приходится самому себе прикусить язык, чтобы не сказать им « привет» и не наброситься именно срывать с нее все эти ее ненужные тряпки. Вот так я узнал, что пар из ушей, – ни хрена не метафора! И не только из ушей, между прочим, – девчонка даже молнию на джинсах заставляет плавиться и раскаляться!
Она снова облизывает губы, на этот раз уже в слишком опасной от меня близости и подымает на меня глаза. И меня накрывает ощущением того, как этот язычок вот так же судорожно облизывает то, что уже нестерпимо дергается в штанах.
Я так и зависаю, чувствуя, что у меня осталось два режима, – либо оставаться в ступоре, либо наброситься на нее, – и тогда ей уж точно ничто не поможет, – ни прокусывания моего языка, ни пощечины, ни слезы с криками о помощи! Ни даже Силанья, выломавшая дубовую дверь и причитающая над моим телом, делающим свое дело!
Но у меня все же есть принципы и гордость, – так что я выбираю ступор все-таки. После всего, что было тогда в баре, она должна умолять меня, чтобы я ее взял!
Поэтому так и остаюсь в замеревшем состоянии, но, так и не дождавшись того, что Лиза своим низким, ставшим глухим и хриплым от возбуждения и неутоленной страсти, голосом, попросит меня разложить ее у себя на столе, просто пожираю ее глазами, пока ее бедра плывут на выход, обещая себе незабываемые ночи с этой красавицей в качестве награды за то, что сумел сдержаться.
И только минут через пять, засунув голову под ледяную воду, вдруг понимаю, что я наделал. Головой надо же было думать, а не членом!
Ну, – вот зачем я ее взял? Она же – динамо! А если так и не попросит, – мне что, все эти злосчастные три месяца так с неудовлетворенным стояком и ходить? Да я ж на стены лезть начну! Или реально – сорвусь и изнасилую! Ведь, судя по тому, что карамелька меня даже не узнала и не вспомнила, у нее таких приключений, как у нас с ней в клубе – до хрена и тележка! Может, она так просто развлекается, адреналина ей в жизни недостает? А я от спермотоксикоза с ума сойду за это время!
Выглянув в окно, замечаю, что девчонка все еще здесь. Прижалась к ограде и тяжело дышит, – даже отсюда видно, как подымается и опускается ее сказочная грудь.
Понимая, что еще не поздно, и у меня есть и шанс и возможность отменить ближайшие три месяца моих мучений, которые доведут меня до полной потери адекватности, – а я это уже однажды пережил, и знаю, о чем говорю, – срываюсь с места и буквально бегом несусь к воротам, пролетая перед шокированной Силаньей, уже собирающейся домой и с грохотом выпускающей из рук свою помаду с зеркальцем. Но мне плевать, я должен остановить свое предстоящее безумие!
Я уже отмечал, что дом у меня большой? Так вот, – пока я добираюсь до выхода, желание порвать в клочки договор с Карамелькой вытесняется двумя другими, начинающими казаться мне единственно правильными в отношении ее. Первое – отвезти ее домой, – ну, правда, кто ж такую красоту одну на ночь глядя отпускает? Ну, а там… Напроситься на чай, естественно, – начальству разве можно отказать в такой мелочи?
Или затащить ее в дом и убедить остаться на ночь, – при любом раскладе ей вообще жить здесь будет гораздо проще!
С этими двумя уверенными стремлениями я добегаю до ворот, но только глотаю столб пыли вместо моей красавицы.
И снова зависаю, ни хрена уже не понимая!
Во-первых, – если ее забирает спортивная Порше, то на кой ей упала такая работа?
И, во-вторых, – что это вообще за волосатый мужик, так нагло увозящий мою девчонку из-под носа? Да какое он имеет право?
=11
Лиза.
Оу-оу-оу, кто ж звонит нормальным людям в такую рань?
С трудом разлепляю глаза. Половина пятого! Пятого, елки зелено-сумасшедшие!!! Ну, – как так можно?
– Але? – сонно бормочу, представляя себе во всех красках, что я сделаю с этим ненормальным звонильщиком. И четвертование здесь, между прочим, – самое безобидное.
– Лизка! – радостно щебечет в трубку Алина, вот ни разу не сонным голосом. – Как насчет съездить на Майями?
– Ты вообще с ума сошла?
– А что такого? Мне тут по работе возможность наклюнулась, ну, я и подумала, – с подругой веселее, так ведь? А в свободное от работы время мы себе и женихов классных там присмотрим! Лиз! Ну, ты ж сама понимаешь, – не будешь же ты вечно в этой конуре жить! Рано или поздно вернешься к папочке, он на тебя ошейник и наденет! А так… Подцепим красавчика– миллионера, да еще и загорелого, две штуки, – и все! Гуд бай, все сложности! Только море, солнце и бриллианты! А? Кто молодец?
– Я – молодец, Алинка! Я! Потому что – не знаю, что у тебя там за работа, а я себе нашла настоящую и приличную. И, кстати, мне уже пора выходить!
– Да ну ладно! А я-то думаю, – чего ты такая мрачная! Спала, что ли? Лизка! Ты же обычно в это время только домой возвращаешься!
– Это была прежняя Лиза, – шиплю в трубку. – А теперь у меня серьезная взрослая жизнь!
– Ну-ну, – хохочет подруга. – Так и представляю тебя какой-нибудь секретаршей у какого-то зануды! Лизок! Ты же не выдержишь и полчаса!
– Много бы ты понимала, – хмыкаю я, уже окончательно просыпаясь и переставая раздуваться, – все-таки Алинка разбудила меня таки удачно!
– Оки! – заливается она смехом, явно не поверив в мою серьезность. – И когда празднуем твою работу?
– Подожди. Первый рабочий день только! Освоиться надо!
– Ну, тогда иди осваивайся! И покажи всем там! Но с тебя все равно причитается!
– Да не вопрос! – я пожимаю плечами и отключаюсь. Интересно, а вот у Алинки что за работа такая, что она в такое время и бодрая звонит? Или так рано встает?
Радуясь и пританцовывая от того, что все-таки не опоздаю, насыпаю своей крыске всяких вкусностей и, не забыв почесать ее за ушком, привожу себя в порядок.
Узкая юбка-карандаш, – такая, какой даже Пиранья Драстовна позавидует, рубашка, – приличная, деловая, в черную полоску, но зато стрейчевая, облегающая и открывающая очень неплохой вид на мою уверенную четверку, – ну, кто ж сказал, что деловой прикид должен обязательно быть таким занудным, и, – опля, вишенка на образе – черный элегантный галстук!
Супер-супер –супер деловая леди! – восхищаюсь я, вертясь перед зеркалом. Разве что стильных очечков не хватает, – но это уже ладно… Хотя при случае куплю!
Радует, что Митька не подводит, и очень вовремя появляется у дома.
Так что, все, как обычно, складывается для меня просто невероятно удачно! Привет, судьба!
Ровно без десяти шесть, я, после поцелуя в лоб от Митьки на удачу, стою возле двери уже знакомого особняка.
Пиранья, открывая мне двери, окидывает меня каким-то странным, и, кажется, ошалелым взглядом, и, покачав головой, молча ведет в кабинет.
И почему мне кажется, что она под своими сжатыми в ниточки губами давится от хохота? У меня что, – пятно на рубашке? Или шов на юбке разошелся?
Да вроде, нет, – осматриваю себя со всех сторон по дороге до кабинета. Все со мной в порядке! Так – чего она?
– Пришла наша помощница, – она снова явно давится хохотом, набирая по телефону Аскольда. И тут же отключает вызов почему-то.
Ну, – и ладно. Мало ли, что у них там, у пираний, в головах? Мне-то что?
Хотя… В этом доме явно что-то не так… Потому что новый и первый в жизни босс появляется передо мной… Мокрый и с обмотанным вокруг бедер полотеничком!
В первый момент я просто приоткрываю рот, неспособная воспринимать ничего, кроме играющих мышц на груди. А эти капельки… Блин… Прямо хочется слизнуть одну и посмотреть, как эти кубики пресса заиграют от прикосновения… Так, Лиза! Спокойно! Ты здесь – не за этим! Ты карьеру выстраивать пришла! Так что – хватит пялиться на босса!
Но тело совершенно не хочет слушаться, а мозги почему-то начинают вообще отключаться. Кажется, я так и остаюсь стоять с открытым ртом. Хотя, – шеф тоже хорош, ничего не скажешь! Если у него рабочий день начинается в шесть, то почему я могу собраться и приехать, а он даже одеться не удосужился! Р – расхлябанность! Ну, ничего, я его организую!
Но, главное, – почему он на меня так пялится, как будто бы это я приперлась к нему, замотанная в полотенце и мокрая после душа , а он сидит тут такой весь деловой в своем кресле, при параде, галстуке и даже в пиджаке, невзирая на жару?
– Вы что, вот в этом собираетесь работать? – насмешливо бормочет новоявленный шеф, окидывая меня в сотый уже, наверное, раз, с ног до головы и обратно. Нет, блин, я тоже только в полотенцах работаю, как и ты! – играет на языке, но вслух я этого, естественно, не произношу.
Может, у них тут – вообще какая-то секта?
И людей подбирают исключительно со странными именами, и собеседования по ночам и дома проводят, и работают голыми? Кстати, – вот вчера мне как-то в голову не пришло, – но почему рабочий день тоже должен был начаться не в каком-нибудь бизнес-офисе, а дома? Извращенцы, может, какие?
Хотя, судя по вздыбившемуся там, где положено, – ну, или, вернее, совсем для деловой беседы, не положено, – полотеничку, шефу мой прикид очень даже и понравился! Хам же какой – хоть бы нашел, чем это все прикрыть, чтоб приличным людям не показывать своей дубинки! Или, воспринимать это как комплимент? Хм… Я подумаю…
А, может… – блин, тут меня пронзает совсем уж нехорошая мысль…
Вдруг этот альфа-самец решил, что его помощница должна оказывать ему еще и совсем не деловые услуги и с самого утра? Тогда в чем, по его мнению, я должна была к нему приехать? В пеньюаре? Или в чулках на голое тело?
Эх, надо было все же расспросить Митяя поподробнее… Но у меня все вылетело из головы!
– И что, даже ничего, чтобы переодеться нет? – странно сверкая глазами, этот извращенец начинает приближаться, пока я как раз наоборот, отступаю.
– Не понимаю, что вам не нравится, – гордо вскидываю голову, укоризненно сверкая на него глазами. Надеюсь, это приструнит его вместе с тем самым непотребством, которое уже совсем почти вырывается наружу из-под полотенца! – Вполне рабочий наряд, не то, что ваш!
От Прада, между прочим, – хочется добавить, но я решаю не смущать лишний раз и без того странного и явно незадачливого босса.
Но, поскольку босс молчит и продолжает рассматривать меня и отращивать свой совсем не рабочий инструмент до полной вздернутости стягом полотенца, решаю добавить.
– Не понимаю, что вас не устраивает, – ох… И пространство для отступления закончилось… Я уже уперлась в стенку, а он все наступает…
– Стойте на месте! – добавляю я, на всякий случай выставив перед собой руки. – Со своим позорищем! – это уже вырывается непроизвольно, как – то вот само по себе!
– С позорищем? – нахал насмешливо приподнимает брови и тут же переводит взгляд вниз, ровно туда, от чего так и не отрываются мои глаза. – Хм… Не сказал бы, – он еще и самодовольно посмеивается! Как будто гордится тем, что у него там под полотенцем происходит!
– Так что вас не устраивает? – я вовремя решаю не развивать тему позорища, – разговор явно ни к чему не приведет. Ну, к хорошему, так точно. Вдруг этот хам еще решит убедить меня, что у него там вовсе не позорище и продемонстрировать во всей красе? Мало ли… Чего вообще можно ждать от боссов в полотенце!
– Да вот я думаю… – снова насмешливо окатив меня взглядом снизу вверх, он чешет затылок. – Как вы, Лиза, в этом собираетесь полы мыть? Нет, я вообще-то ничего не имею против, но… Мне кажется, для вашей работы подошла бы совсем другая одежда.
Что? Какие полы? Какое мыть? Он о чем сейчас, вообще?
– Что? – выпаливаю. Кажется, во всю глотку.
– Полы, Лиза, – усмехается шеф. – Пыль, стирка, глажка. Ну, все, что положено делать помощнице по дому.
– Я? – я аж задохнулась от негодования. Я! И полы! Да он что – совсем? Не видит с первого взгляда, что ли, что я и полы – это вообще даже как-то… Несовместимо!
– Это у вас что, – такое извращение? Типа экзамена? Проверки на прочность?
– Что вы, – зараза посылает мне ослепительную улыбку во все тридвать два. – Это – то, о чем мы с вами вчера подписали контракт. Вы, Лиза, – моя временная помощница по дому. На три месяца, пока постоянная не выйдет обратно.
=12
– Не может быть! – я возмущаюсь от всей души. Такого подписать я точно не могла!
– Как же не может? Смотрите сами! – элегантной, наглой и расслабленно-вальяжной походкой подойдя к столу, босс тычет мне прямо в глаза договор. Точно! Помощница по дому! И что там еще мелким шрифтом? Химчистка, пыль, гардины, бла-бла-бла… Черт! Надо было вчера все вычитать внимательно! Ноги бы моей здесь больше не было! И вообще – нельзя в вакансиях так сразу, что ли, написать? Домработница, – и сразу все понятно! Так нет же, выеживаются, – помощницу указывают!
Да, я не прочитала договор! Но разве я могла хотя бы близко о таком подумать?
– Что ж вы, Елизаветта, – нахал качает головой, но смотрит на меня с еще большей насмешкой и усаживается в свое кресло, нисколько даже не заботясь о том, что полотеничко его начинает распахиваться! Вот же! Нахал! Да я, между прочим, никому над собой насмехаться не позволю! Даже глазами!
– Я же предлагал вам вчера договор вычитать, – рокочет он вкрадчивым, довольным и одновременно издевательским голосом. – Но вас, похоже, все устраивало. Так что… – он разводит руками, пока я прикусываю губы, чтобы не нахамить и не разреветься. Даже не знаю, к чему я сейчас склонна больше. Хотя… Нет, очень даже знаю! К тому, чтобы стукнуть его! Так, по-настоящему, от души!
– Вообще-то расторгать договор уже поздно… И в таких случаях полагается выплачивать неустойку… Вы же сами понимаете, – выходит, что по вашей вине я останусь сегодня без уборки… А у меня, знаете ли, Елизаветта, аллергия на пыль… Так что это еще – плюс моральный и физический ущерб… И время, опять же… Опять давать объявление, собеседовать соискательниц… Но… Если вы уже поняли, что не справитесь, мы… хм… могли бы договориться…
Что? Договориться? Я даже представляю себе, как именно эта наглая морда со мной договариваться собирается! И, судя по совсем победно восставшему полотенцу, он этого даже скрывать не собирается! Ах, так! Ну, хорошо! Я тебе покажу, как я не справлюсь! С террористами даже пытаться договариваться я не собираюсь!
– А с вашей постоянной помощницей случилось? – с надеждой спрашиваю я.
Это к тому, что, может, если она вдруг села за попытку убийства этого альфа-нахала, то, может, при папиных связях я смогу поспособствовать, чтобы она вышла поскорее? Ну, или, если вдруг она на Канарах каких-нибудь отдыхает, – за такую работу должны же хорошо платить, да? – я бы доплатила ей за преждевременное возвращение?
– Ногу сломала, – мрачно отвечает альфа-садист, почему-то отводя глаза.
Хм… Да, тут ни деньгами, ни связями уже не поможешь. А, значит, придется оттрубить три месяца, от звонка до звонка…
Ну, ничего! Я тебя вместе с твоей альфа-дубиной до такого доведу, что, может, ты еще сам договариваться ко мне придешь, чтобы я милостиво согласилась расторгнуть наш ацский контракт! Тебе твоя аллергия даром небес покажется!
– Так как, Елизаветта? – зараза снова переводит многозначительный взгляд на мои губы. – Вам стоит меня только хорошенько попросить. И… Мы что-нибудь придумаем, правда, одним вечером, конечно, тут не обойдется… Но вечер с вином, фруктами и приятной беседой всяко лучше полов и пыли!
Хм!
– А вас, кстати, мама как в детстве называла? – спрашиваю я, воинственно прищурившись. – Аскиком? Или Асичкой? Раз уж мы перейдем на такое интимное общение, думаю, Аскольд Викентьевич будет звучать как-то слишком долго и неуместно.
– Аск! – почти ревет альфа-аскик, и я довольно улыбаюсь, – один-один, я таки нашла больное место! Представляю, как его с таким имечком в детстве, бедняжку, дразнили! Может, потому он и вырос такой злой, а? И теперь на приличных девушках вон отыгрывается… А мог бы, между прочим, быть очень даже ничего…
– Что? – ошарашено переспрашивает Аскольд, откинувшись на спинку кресла.
– Ой, я это вслух, что ли, сказала? Простите, Аскик Викеньевич…
– Аск! – оу, оу, оу, да мы совсем взбудоражены детскими воспоминаниями! Хе-хе, ну, кто же так просто и легко выдает свои болевые точки?
– Как скажете, – я улыбаюсь, опуская глаза в пол. Ну, – просто сама невинность и страх перед начальством. – Где, говорите, у вас тряпочки?
– Какие тряпочки? – теперь он начинает хлопать ресничками, ну, точно, как не очень умная блондинка!
– Ну, как же, – я улыбаюсь, переходя на тон « какой же ты глупый, просто прелесть». – Полы ваши мыть и от аллергии вас спасать!
– Точно не хочешь договориться? –о! а вот теперь в голосе я почти чувствую мольбу! Да-да, дорогой, прибежишь ко мне договариваться! И кто еще кого умолять там о чем-то будет…
– Вы ж, боюсь, от аллергии помрете! – назидательно отвечаю. – Ну, и как вы совершенно правильно заметили, я – сама виновата. Договор нужно читать! Так что – теперь и расплачиваться за оплошность мне и только мне!
И тебе, конечно, немножечко! Или множечко? Посмотрим!
– Как хотите, – хм, а что ж босс сник-то так? – Возьмите все, что нужно, у Силаньи Эрастовны.
– Будет исполнено, шеф! – я козыряю и, развернувшись на каблуках, решительно ухожу за реквизитом. Оставляя его со всеми своими проблемами под полотеничком.
И… Со всего размаху грохаю Пиранью Подрастовну по ее слишком длинному носу, решительно открывая дверь…
– Ну, вот и славно, что вы здесь! Не придется по всему огромному дому искать! Все слышали? Надеюсь, слышимость хорошая, а то мало ли… Но, если вдруг что –я могу повторить распоряжения дорогого шефа! Тряпочки мне, плиззз! Ну, и все остальное, что там может понадобиться для уборки!
– Стринги там… Передничек на голое тело… Эту штучку такую, пушисто-разноцветную, как ее там… Для пыли… И чулки, – у вас же есть в запасе? Будем избавлять шефа от аллергии, а то уже в штанах не помещается, – вон, бедному, в полотеничках приходится ходить! Раздувает его, похоже, не иначе! А ваша прежняя уборщица как ногу сломала? Свалилась с высоких каблуков? Или со стола на этих самых каблуках? Да-да, Силанья Мордасовна, не волнуйтесь, я видела в кино, как у олигархов убираться принято! Все будет в лучшем виде!
Вообще-то, не награди она меня таким ненавидящим взглядом после того, как я обратилась к ней в первый раз, мне всей этой тирады выдавать бы не пришлось, но…
За что она меня так ненавидит? Это же не я, в конце концов, подслушивала! Ну, а что спалилась – так кто ей виноват?
Хмыкнув в ответ на очередные скривленные губы Гадрасовны, многозначительно оборачиваюсь на начальника. Все слышал? Судя по пунцовой, но все равно, зараза, красивой физии, – таки все! Ну, пусть теперь знает, как на работу принимать без тщательного собеседования! Я, видишь ли, договор не вычитала! Ты, брат, тоже не вполне вложился в свою работу! Так что… Получите-распишитесь-и не плачьте, что называется! Кстати, – это он еще не знает о моих уборочных способностях! А точнее – о полном их отсутствии! Да я даже не видела ни разу, как Зиночка, наша домработница, все это делает! Так что, – да, – разве что в кино я эту уборку и видела! Но на всякий случай нужно уточнить, нет ли там в мелком шрифте каких-нибудь неустоек за отравление шефа какими-нибудь моющими химикатами! Нет, я – исключительно в смысле случайно! Не настолько я обиделась, чтобы человека со свету изводить, тем более – такой прекрасный альфа-экземпляр! Но от ошибок же никто не застрахован…
И, – кстати, о смертельных случаях. Надеюсь, готовка в мои обязанности не входит? А то, боюсь, умолять меня взять компенсацию и свалить по-быстрому может будет и некому… Внезапно…
=13
– Вы здесь не за этим! – цедит ядом Пиранья, так скрючивая губы, что я даже начинаю сильно жалеть, что и по ним дверью не попало.
– А, так здесь за этим – вы? Тогда бегите, высасывайте пар с дорогого начальника, а то он у него уже из ушей вон валит! Только сначала принесите мне реквизит!
– Шлюха, – доносится до меня, пока Злопастовна, отшатнувшись, как от удара, семенит куда-то в недры дома. Нееее, я за ней не пойду, – босс все-таки выглядит намного безопаснее! А эта и шваброй пристукнуть может! Стопудово!
– Вот и спасибо, – я не совсем осознанно рассматриваю кучу всего, что вываливает мне под ноги Пиранья, вернувшись. Ну… Штучки у них пушистой и цветной нет, ладно, я все равно не знаю, зачем она нужна, кроме того, чтобы эффектно ей вертеть. Передника тоже, – это жаль, я бы принарядилась. Про чулки – молчу, а то доведу еще Пиранью до нервно-сердечного приступа. Ей в ее годы беречь себя надо. Зато есть куча разных тряпочек, ведро и какие-то емкости с пульверизаторами… И швабра, да. Ну, не так все страшно, разберусь!
– У вас где душ? – деловито гремя своим хозяйством, я возвращаюсь в кабинет.
Шеф уже оделся, – ну, хоть что-то. И сидит деловито за документами.
Нет, на самом деле я не сразу спросила. Какое-то время реально просто замерла, любуясь. Красивый… Ох, энергетика так и прет, сводя с ума! А как вспомню эти играющие мышцы на плечах и на груди, даже дрожь в коленках появляется.
Но сейчас, совсем такой серьезный и деловой, он – вот будто совсем другой человек. И далеко не менее притягательный, надо сказать. Ох, совсем не менее! Я даже в шаге от того, чтобы снова потерять голову!
Если бы только не такая подстава с его стороны вчера и насмешки сегодня…
А так, – придется мне забыть о том, что я все-таки женщина и стать для него бомбой совсем не замедленного, а очень даже многоразового действия! Хотя… Что-то внутри меня печально и очень разочарованно вздыхает…
« Он сам нарвался» – стучит у меня в висках жестким ритмом песня из « Чикаго».
Таки да. Сам, все сам, – так что сам и виноват!
– Что? – шеф даже трясет головой, как будто вообще не понимая, кто я и как здесь оказалась.
Ох, ну, какой же он шикарный, если просто смотреть! И пока не разговаривает, выдавая противный и похотливый характер!
– Душ… Ну, откуда вы там вышли утром! Мне бы водички набрать! – я красноречиво указываю глазами на ведро.
– Вам Силанья все покажет, – он вздыхает так тяжело, как будто я водрузила ему на могущие плечи не менее могучий камень. И снова начинает дергать галстук. Нервный какой-то, ей-богу!
С ней не пойду, – я мотаю головой. – Кажется, она будет не против, если я там захлебнусь в водичке. Случайно.
– А, может, ты намекаешь на совместный душ, красавица? – ох, ну, это же надо уметь быть таким противным! А как он при этом самодовольно откидывается на спинку кресла, прожигая меня таким взглядом, что в груди что-то даже цепенеет…
– Так часто принимать душ не полезно, Аскакик Викингович. Сотретесь начисто, безапелляционно заявляю я, сверкнув глазами так, чтобы шефу сразу стало все ясно. Ну, а заодно и моему непонятно откуда вдруг проснувшемуся либидо, которое готово, как загипнотизированное, идти прямо к нему. Аж мурчит, как хочет устроиться у него на коленях! Но я сильнее!
